Текст книги "Цена желания"

Автор книги: Dante S.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

И вот, тогда он снова её рассказал. А потом вытащил ствол, вышел на улицу и пристрелил бездомного Рэя, который часто кормился с мусорного контейнера «Вульфа». А потом, когда все, облегчённые, и в духовном и в физическом смысле, ушли, он подошёл к Гленну и сказал, что знает, что это он воровал у него. Но наказание – это вечное угрызение совести за смерть невиновного, который хоть и был уже бесполезен для общества, но все же был живым человеком. С тех пор, Гленн Дейвен больше не гадил там, где живёт.

Однако, и утешение в своей безрадостной работе на мистера Грэхема было – дочь мистера Грэхема Оливия. Это была очень красивая стройная блондинка с голубыми, словно глубокие озера, глазами. Она, словно кукла, постоянно хлопала своими длинными ресницами и надувала алые губки, как будто о чем-то задумавшись. Оливия часто уезжала на несколько дней с разными парнями на богатых тачках. Какое-то время она вела подобную жизнь, но затем она уехала и Гленн не видел её около двух лет. И когда дочь мистера Грэхема вернулась, что-то в ней поменялось и она перестала казаться тупой и наивной куклой. Она стала другой – в глазах появилось больше осмысленности, она часто читала, лежа на шезлонге возле бассейна, парни и подружки перестали к ней ездить. Она словно отрешилась от прошлой жизни. Все это Гленн замечал, но так и не понял, в чем причина такой разительной перемены.

И вот, когда он в третий раз процеживал бассейн во дворе дома, женский звонкий голосок неожиданно нарушил царившую тишину.

– Привет!

Гленн оглянулся и увидел ее. Нельзя было сказать, что с девушками ему особенно везло. Он от природы своей был предрасположен к полноте, был постоянно потный, да и лицо его не было особенно красивым. Плюс ко всему он еще и заикался. Представительницы женского пола еще со школьных времен предпочитали обходить его стороной. И тут такое дело – девушка сама к нему подошла. Да и кто! Оливия до этого относилась к нему, как к пустому месту. Только поди-принеси. В лучшем случае она называла его просто «чувак». А тут вдруг «привет», как ни в чем не бывало.

– П-привет.. – нерешительно промямлил Гленн.

«Издевается она надо мной, что ли?» – пронеслось у него в голове.

– Тебя ведь Гленн зовут, да?

– Д-да

– А я Оливия – дочь мистера Грэхема!

Как-будто Гленн этого не знал. Он не раз мастурбировал в туалете, вспоминая упругие формы Оливии в бикини, когда она загорала у бассейна.

– П-приятно п-познакомиться, – выдавил из себя он.

Она улыбалась ему. А он попытался улыбнуться ей.

– Что чит-таешь?

«Да, более глупого вопроса ты не мог придумтаь, дружок» – пронеслось у него в голове.

– «Процесс Элизабет Кри» Экройда, интересный такой триллер.

И тут парень понял, что незря в свое время читал книги в то время, как его одноклассники курили за школой и занимались беспорядочными половыми связями с одноклассницами.

– О, я знаю этот роман. Он д-действительно интересный и з-загадочный.

Оливия рассмеялась. «Ну вот, приняла тебя за идиота», – подумал Гленн.

– Прости, Гленни. Я просто никогда бы не подумала, что ты читаешь книги. В смысле, не то чтобы ты выглядел глупым и необразованным, просто ты всегда ходишь такой нелюдимый. Я даже тебя побаивалась немного, если честно.

Гленн не обиделся. Гораздо больше его удивило, что его кто-то назвал «Гленни».

– Я м-много читал в д-детстве. А еще смотрел много фильмов. А ты любишь к-кино?

Гленн сам не мог в это поверить, но нашлось много тем для разговора.. Оливия оказалась достаточно умной и начитанной девушкой. Оказалось, что у них много общего – они любят одну и ту же музыку, смотрят одни и те же фильмы, тоже оба любят гулять вечером под дождем.

– А ты довольно интересный! Я раньше считала тебя каким-то странным, что ли. Даже побаивалась поначалу.

– А ты г-говоришь прямо в лоб, – улыбнулся Гленн.

– Ну, это у меня от отца. Он всегда говорил, что лучше сразу сказать прямо, чем умалчивать до последнего и терпеть.

– С-согласен. Знаешь, я т-тоже думал, что ты ветреная. Р-раньше ты п-постоянно водила сюда много д-друзей. П-постоянно ходила на в-вечеринки.

– То была другая я, – поморщилась Оливия. – Тот образ жизни уже в прошлом, я была глупой и безответственной. Только поняла это очень поздно. За что поплатилась.

Глаза Оливии стали влажными, хоть она и улыбалась.

– Его звали Мигель. Мы встречались долгое время. Это был первый парень в моей жизни, которого я по-настоящему полюбила. Все было хорошо. Но потом… я забеременела. А он… просто бросил меня. Сказал, что это не его ребенок. А потом просто уехал из города. Представляешь?

Теперь уже Оливия содрогалась в рыданиях. История давалась ей очень тяжело.

– И нетрудно догадаться, как эту новость воспринял мой отец, – сквозь слезы, продолжала она. – Мой замечательный папаша-расист, который скорее всего умер бы, но не допустил рождение этого ребенка от какого-то латиноса.

И тут ее глаза стали пустыми, она уставилась в невидимую точку в пространстве, а голос её зазвучал отрешенно.

– Он оплатил аборт, который был сделан лучшими врачами, в лучших условиях. Я ненавидела его и много месяцев с ним не разговаривала. Так и не простила его, но врем многое лечит, а он все же мой отец.

Гленн не знал, что говорить в таких ситуациях. Уже чудом было то, что он вообще смог поддержать разговор с девушкой. А к такому его жизнь не готовила. Однако, он просто обнял ее.

– У т-тебя все б-будет хорошо, Лив. Ты д-добрая и красивая д-девушка. И т-ты мне больше нравишься т-такой.

Гленн не понимал, что вообще говорит и почему. Слова как-то сами слетали с языка, а руки поглаживали спинру Оливии. «Лив? Ты назвал её Лив? Ну ты и дурак» – пронеслось у него в голове.

Однако, Гленн зря беспокоился. Оливия, уставшая от неискренности и изменившаяся в лучшую сторону внезапно сама притянула его к себе и стала целовать. Гленн отвечал сначала робко и неуверенно, а потом сам взял инициативу в свои руки. Мысли перестали путать в голове, руки двигались по инстинкту.

И вот так у неудавшегося гангстера, который даже с проституткой никогда не спал и у бывшей «королевы вечеринок» завязался роман. Пока мистер Грэхем искал к чему еще придраться, Гленн вовсю работал над удовольствием его дочери. Самое главное, это был не просто секс из жалости, чего Гленн боялся больше всего. Это была любовь, хоть и родившаяся в результате сопереживания друг другу. И судьбе абсолютно неважно, кто мы, сколько у нас денег и готовы ли мы к этому. Это просто приходит и ставит тебя перед фактом.

Так прошел год. И за это время мистер Грэхем стал просто невыносим. Он заметил, что Гленн и Оливия часто общаются, один раз увидел их вместе. Но не стал устраивать скандалы или ловить их с поличным. Нет, Расмус Грэхем был выше этого. И увольнять так славно работавшего на него нигера он не хотел. А потому, решил действовать более хитро – изводил Гленна невозможными поручениями. Ждал, когда ему надоест постоянно чистить и без того до блеска отполированный бассейн, или когда достанет стоять целый день у ворот, якобы в ожидании каких-то гостей. Расмус Грэхем был очень изобретательным на пакости, а жизнь Гленна быстро стала напоминать «плохую комедию».

Однажды Грэхем придумал для Гленна очередное глупое и невыполнимое поручение.

– Так парень, слушай, тебе необходимо пойти вот по этому адресу. Там живет мистер Пиркинс. Он на днях занял у меня хорошую сумму денег, пойди к нему и верни эти деньги. Только без рукоприкладства. Ты у нас умный ниггер, так что договоришься.

Когда Гленн ушел, Расмус Грэхем едва сдерживал смех. «Посмотрю я, как этот черномазый сохранит свою задницу на месте». Старик так увлекся этой «игрой», что почувствовал, словно снова стал четырнадцатилетним сопляком, который часто всем пакостил и всех подставлял.

Когда Гленн подошел к чуть покосившемуся забору, невольная дрожь пошла по всему телу. Потому что старый, неухоженный дом мистера Пиркинса больше напоминал особняк с привидениями. Никакого звонка на двери не наблюдалось, поэтому Гленн решил постучать. Но не успел он это сделать, как услышал за спиной звук взводящегося курка и мерзкий противный голос.

– Эй, черная задница, а ты дверь часом не попутал?

Гленн медленно обернулся и увидел прямо перед глазами дуло ружья, которое держал безобразный, худой старик в ковбойской шляпе. Лицо его было сморщенное, кожа словно натянута на череп. Однако, глаза были настолько живые и юркие, что создавалось ощущение, будто это тело кто-то позаимствовал, вселился. Прямо как в «Корпорации «Бессмертие», фантастическом романе, который Гленн читал в детстве.

– П-простите, – язык абсолютно не слушался. – П-просто мистер Грэхем попросил вернуть…

– Что? Грэхем? Что нужно этому скряге от меня? – Пиркинс еще ближе придвинул дуло ружья к лицу Гленна, еда не задевая кончик его носа. – Я с этим хером даже не разговаривал никогда. Он же у нас птица высокого полета, всех забыл и кинул, как стал большой шишкой!

И Гленн все понял.

– П-простите, возможно, я п-просто ошибся адресом.

– Ну это у ж точно! Ошибся. И если хочешь, чтобы я на месте не снес твою черную морду, давай-ка сюда деньги.

– Д-деньги?

– Ну да! – осклабился мистер Пиркинс. – За моральный, так сказать, ущерб!

Гленн очень медленно вытянул из кармана кошелёк.

– А сколько?

Пиркинс одной рукой держа ружье, другой быстро выхватил кошелек из рук Гленна.

– Давай все, что есть. А теперь пшёл отсюда к чертовой матери. Чтобы я тебя больше здесь не видел, мать твою.

– Д-да, п-простите.

Гленн был в бешенстве. Даже «Вульф» так его никогда не подставлял. Он долго терпел. «Да ну, к черту эту работу. Свалим с Ливи и все!» – и с этими мыслями он позвонил своей уже любимой женщине.

– П-привет, детка! Слушай, я запарился. Твой п-папаша меня задолбал. Меня чуть не убили из-за того, что ему з-захотелось п-пошутить надо мной!

– Гленни, успокойся! Что случилось-то? Я ничего не понимаю. Кто тебя чуть не убил.

– Мистер П-пиркинс. Долгая история. П-при встрече расскажу. Но мне надоело исполнять п-прихоти этого расиста. Хочу тоже быть богатым и тоже на всех смотреть, как на д-дерьмо. Слушай, я тут подумал, д-давай просто уедем! У меня есть д-достаточно денег. Уедем п-подальше от этого старого маразматика!

– Эй, мы ведь о моем отце говорим! Да и к тому же, на сколько нам хватит твоих денег?

И так шел напряженный разговор, пока…

– П-погоди, детка, у меня звонок п-по д-другой линии. Я п-перезвоню… Алло.

– Мистер Дэйвен?

– Д-да!

– Вас беспокоит нотариальная компания «Стьюит корпорэйшен»!

– Д-да, чем могу помочь?

– Это не телефонный разговор, мы просим Вас приехать по адресу.

Вежливый голос назвал адрес и положил трубку.

– Д-детка, мне тут надо съездить кое-куда. Я вернусь, встретимся на нашем месте и п-поговорим.

– Давай! А во сколько?

– Где-то через час будь на нашей квартире.

В замешательстве, Гленн сразу отправился в назначенное место. И действительно, там располагалась нотариальная контора. Он зашел, нотариус сразу, с порога поприветствовал его и предложил сесть.

– Добрый день мистер Дэйвен. Скажите, вы знали свою бабушку по материнской линии, миссис Джейн Лоусон?

– Д-да, конечно… Она живет в…

– В общем, она умерла, – перебил его нотариус. – И в завещании оставила Вам кое-что.

Гленн был в замешательстве, но действительно, давно уже мать не получала писем от бабушки Джейн.

– Ч-что она оставила?

– Вот этот шкаф. – нотариус указал пальцем налево.

И действительно, там стоял черный большой шкаф, обычно в такой вешают платья или рубашки.

– В общем, распишитесь здесь и здесь. И забирайте ваше наследство.

– Д-дайте время, я найму м-машину! – попросил Гленн.

Через два часа «наследство» было доставлено в съемную однокомнатную квартирку, где уже полгода тайно проводили время друг с другом Гленн и Оливия, чтобы избежать любопытных глаз. И теперь двое влюбленных смотрели на черную громаду, занимавшую полкомнаты. Это был обычный гардеробный шкаф с замочком на дверце.

– И зачем тебе эта рухлядь? Продай его! – предложила Оливия.

– Нет, б-бабушка незря передала его мне. Это все, что от нее осталось. П-повешу туда свою одежду.

– Ну да, передала последнее, что осталось – улыбнулась девушка.

– Д-давай п-посмотрим, что там.

Он повернул маленький ключик и распахнул одновременно обе дверцы шкафа. Они не были готовы к этому. Остолбеневшие, парень и девушка стояли по колено в куче денег, которые только что вывалились на них из шкафа.

– Г-гленн, – теперь пришла пора заикаться Оливии.

– Так вот, что б-бабушка хотела мне п-передать… – задумчиво произнес парень. – Н-но откуда у н-нее столько д-денег.

– Я не знаю, зайчик. Давай пересчитаем сколько здесь. Да, и шкаф закрой.

Деньги считали около получаса.

– Здесь ровно сто тысяч долларов! – радостно заключила Оливия.

– Ну вот, мы в-все сложили, давай п-положим пока обратно в шкаф. З-завтра я открою счет! – предложил Гленн. – Оливия, теперь нам хватит д-денег, чтобы свалить отсюда.

– Да, милый.

Гленн снова открыл дверь и деньги снова высыпались оттуда. Только теперь их стало намного больше.

– В чем д-дело? – поразился он. – Ливи, ты п-понимаешь, что происходит?

– Нет. Слушай, а кем была твоя бабушка? Колдуньей, что ли? Мы словно в сказке какой-то. А ну-ка закрой и снова открой.

Гленн сделал и случилось то же самое. Так Гленн и Оливия открыли уникальную способность завещанного бабушкой шкафа. До утра они пересчитали все деньги – оказалось ни много, ни мало, десять миллионов американских долларов. И это всего после пяти процедур открывания-закрывания.

Тогда Оливия, не раздумывая, согласилась уехать с Гленном, бросив отца. Мистер Грэхем был просто в ярости от того, что его дочь сбежала с каким-то нигером и умер от разрыва сердца, когда прочитал оставленную дочерью прощальную записку. Умер с таким же гордым видом, с каким и жил. Только глаза его с легким удивлением выкатились из-под густых бровей, как бы спрашивая: «И это все, что она написала мне? Скомканное «Прощай, но я люблю Гленна»? Так его и нашла служанка миссис Кёртис утром – сидящим в кресле и холодным как лед. Однако, прежде чем позвонить куда-либо, она надела резиновые перчатки для уборки и как следует пошарилась по карманам мистера Грэхема, забрав все наличные, какие смогла найти. Напоследок положив в сумку две антикварные статуэтки из чистого золота, Маргарет Кёртис взяла трубку и стала набирать телефон скорой помощи.

Между тем, Гленн с Оливией перебрались в Лос-Анджелес и прослыли самыми богатыми людьми на свете. Они вложились в очень много успешных проектов. Покупали всё и всех. Стали диктовать свои условия. Помнится, десять лет назад газеты просто пестрели заголовками про «неприлично богатого афроамериканца и его красавицу-жену». Мистер Дэйвен, как его теперь называли, стал известным филантропом, держал акции во многих компанией, спонсировал кучу проектов и жертвовал неприлично большие суммы на благотворительность. Гленн стал сказочно богат, как и мечтал. Но стоит за0метить, что богатство еще никого не делало истинно счастливым, никого не слелало лучше, чем он есть. В духовном плане, разумеется.

Так случилось с Гленном и Оливией. Понемногу, они пришли к выводу, что все в этом мире имеет цену. А если твои ресурсы безграничны, то ты король этого мира. Однако, с этим пришло и осознание того, что если у тебя все есть, то становится скучно жить. Сама Оливия из доброй и понимающей девушки превратилась в раздражительную и распущенную стерву, которой когда-то была. Она перестала видеть в своем муже то, за что его когда-то полюбила. Cтала видеть лишь внешность, которая у Гленна была не ахти. Потому стала изменять ему с другими красивыми мужчинами. Гленн это знал и страшно злился от безысходности что либо сделать. Человек он был слабохарактерный, любил Оливию и боялся потерять навсегда. Постепенно забыл уроки смирения и обращался с другими, как с дерьмом. Он считал себя самым главным, Королем Мира. Он возгордился. Шагал по головам и жил только ради увеличения своей прибыли. Не сосчитать, сколько людей лишились из-за него работы, а сколько – жизни. Он стал скупым параноиком. Окружил себя телохранителями. Больше всего на свете, он боялся, что умрет, и кто-нибудь заберет его СОКРОВИЩЕ себе.

А потому, потерял смысл жизни, даже от матери своей отрёкся. В результате, парадокс, но мать самого богатого человека на свете умерла от голода. И это было неважно для Гленна, он просто подделал документы и навсегда вычеркнул из списка свое родство с ней. Все, что для него имело смысл, это чудесный шкаф, источник его власти над миром, который влиял на него самого. По ночам он закрывался в своём кабинете и делал деньги – все открывал и закрывал шкаф. «Больше, больше денег!» – мысленно восклицал он, одержимый собственным влиянием. Ему нравилось его могущество и вседозволенность, деньги открывали для него любые двери. Всё было дозволено. Куча предприятий, дорогие машины, толпа красивых девушек, мечтавших оказаться в его постели. Он пользовался всеми этими «благами», но не наслаждался ими.. Ведь ничто не приносило ему большего удовольствия, чем осознание собственной важности и неуязвимости. Он любил запах купюр, их шелест и ощущение покалывания в пальцах, когда считал большие суммы. Оливия больше не привлекала его. Единственными чувствами, которые к ней остались, были ненависть и страх, что она раскроет его секрет, заберет у него все. Поэтому Гленн вкладывал большие суммы в разработку лабораторий, которые работали над всевозможными способами продлевания жизни. Он боялся умереть. Боялся, что все достанется этой неблагодарной стерве Оливии.

Когда ему исполнилось сорок лет, Гленн закатил невероятно масштабную вечеринку, пригласил всех друзей, голливудских звезд, самых известных людей в свой дворец из чистого золота.

– За «Царя Мидаса!» К чему бы он не прикоснулся – все превращает в золото! – раздавались тосты со всех сторон.

Но Гленн не был счастлив, ведь знал, что все они здесь из-за его богатства. «Они ждут, ждут моей смерти, чтобы заполучить мое сокровище. Они знают, все знают! Оливия не могла им не рассказать! Лицемеры! Жрут и пьют за мой счет! Собрались как гиены, думают, что я уже труп! Я не дам заполучить мой шкаф!» – думал он про себя и и сам сходил с ума от паранойи.

– Дорогой! – позвала его благоверная, – Помнишь, я тебя говорила про Джона Таунсенда. Вот, познакомься.

Гленн был вырван из собственных мыслей и сразу заозирался кругом. Как-будто ожидая опасности.

– Милый, с тобой все в порядке?

– А, Оливия, – успокоился Гленн. – А ты?

– Джон Таунсенд. – учтиво представился стоящий рядом молодой парень.

«Трахаешься с ним, Ливи?»

– Ах, да, Таунсенд. Откуда ты, парень?

– Из Портленда.

– Из этого гадюшника? – усмехнулся Гленн, – И что ты здесь делаешь? Среди всей этой роскоши? Не чувствуешь себя чужим?

– Отнюдь, мистер Дэйвен, – неискренне улыбнулся Джон.

– Гленн, будь полюбезнее! Джон – довольно успешно ведет дела с некоторыми…

– Да мне плевать! – все обернулись на громкий выкрик Гленна.

– Но милый…

– Заткнись! Посмотри на нас! Мы боги здесь, живем во дворце из чистого золота. Управляем самыми ведущими отраслями промышленности. Владеем всеми ресурсами в этой стране. Купили здесь все. А тут какой-то колхозник из Портленда смеет со мной говорить?! Да все, кто здесь – рабы. Да, вы рабы. Я всех вас давно купил и все здесь мне должны. Без моих вложений вы все полные ничтожества! Кто вы? А? Жрете нахаляву, набиваетесь в друзья. А сами только и ждете, чтобы все у меня забрать! А вот хрен вам!

Со всего зала стали слышаться недоуменные возгласы: «О чем это он?», «Что на него нашло?».

Оливия попыталась вмешаться и исправить ситуацию.

– Дорогой, мы все понимаем!

– Да пошли вы все! И ты пошла! Лицемерная двуличная шлюха! Или ты думаешь, я слепой? Спишь со всеми у меня за спиной. Эй, Джон, тебе нравится трахать мою жену? Вы как любите, спереди или сзади? Мне-то плевать, я уже давно забил. Но Джон, ты не думай, что с помощью неё сможешь разбогатеть! Это мои деньги, моя империя! У этой суки ничего своего нет!

А затем, он развернулся и ушел прочь, оставив всех в полнейшем недоумении и возмущении. Но довольно быстро все уже забыли об этом и веселились дальше.

Несколько часов спустя, Оливия и Джон шли в полутьме коридора и обсуждали то, что давно уже было задумано.

– Ты серьезно?

– Да, Джон, да! Это все шкаф! Забрать его и он станет никем! – подговаривала своего любовника подвыпившая Оливия. – Он стал невыносим. Он болен. Но я всю жизнь поддерживала его, была верна долгое время. Мне всего тридцать пять и я не собираюсь жить в нищете. Мы заберем этот шкаф, уедем! И будем вечно любить друг друга! Ты этого не хочешь?

– Да, да, как скажешь!

Молодому предпринимателю Джону Таундсену была противна эта женщина. Но от этого он ее еще больше хотел. Он не любил ее, но отдал бы все, чтобы трахаться с ней целую вечность и заодно богатеть. Да и в своем возрасте она была довольно соблазнительна. Но это была вторая причина. А первая – это, конечно, деньги. Он без сомнения готов был стать владельцем состояния.

– Ну, пойдем скорее. Он пошел к гостям. У нас есть минут двадцать.

– Не беспокойся, – Джон показал ей револьвер. – Если что, припугну его и вырублю!

– Давай, пошли уже, ковбой!

Оливия еще раньше сделала дубликат ключа от кабинета Гленна. Он всегда носил его на шее, поэтому пришлось очень аккуратно пробраться к нему, стащить ключ и сделать дубликат, пока он спал. И сегодня все должно решиться. Хватит с нее унижений, пора забрать все у этого выродка.

– Стойте, миссис. Мистер Дейвен приказал никого не пускать.

– Что? Да я его жена. И у нас срочное дело, нужно договор подписать, очень значимый! ЕСЛИ СДЕЛКА СОРВЕТСЯ, САМ БУДЕШЬ ПОТОМ ОБЪЯСНЯТЬСЯ?

– Но его там нет.

– Он сказал подождать.

– Слушай, Оливия…

– Слушай, Квентин. Сходи, поешь, повеселись. К тому же, с тебя должок. – подмигнула ему Оливия.

– Ладно, но если что, сама ему объяснишь.

Джон снова почувствовал себя мерзко. Оливия была просто шлюхой. В этом Гленн был прав.

Открыв массивную дверь, они вошли. Ярко горел камин, посреди кабинета стоял дубовый стол и мягкое громоздкое кресло, совсем как в кабинете мистера Грэхема. А рядом стоял большой черный шкаф. Тот самый «волшебный» источник дохода.

– Пойдем, быстрее, – взяв Джона за руку, Оливия устремилась к заветному сокровищу. – Ты предупредил водителя, ведь так? Джон?

– Оливия!!!

Она обернулась. В двери стоял Гленн и гневно смотрел на нее, а напротив нее Джон.

– Ты что, сука, решила меня ограбить? – процедил сквозь зубы подвыпивший Гленн.

– Гленн, я… – Оливия смотрела то на Джона, то на Гленна, бессмысленно ища спасения.

– Молчи, мразь. Я все тебе дал. Все, что ты хотела. А ты, тварь, решила меня предать?

– Что? Да как ты смеешь меня так называть? Ты, жирное потное животное! Да если бы не твоя бабка, ты бы так и чистил сортир моему отцу. Ты стал пустым, Гленн! Тебе наплевать на все! И на меня! Что с тобой стало? Мне противно даже находиться рядом с то…

Ужасную речь Оливии прервал оглушительный хлопок. Гленн стоял с еще дымящимся пистолетом и улыбался.

– Получи, шлюха! Неблагодарная бл…

Еще хлопок, а потом еще выстрел и еще. Гленн упал.

Оливия посмотрела на свое роскошное платье, которое портило стремительно увеличивающееся красное пятно в области сердца. Она попыталась что-то сказать, но выдавила лишь нечленорадельное «Ннееенннаадааа…» и повалилась на роскошный ковёр.

А потом Гленн посмотрел на свой дорогой шикарный костюм, на пиджаке в некоторых местах появились три кровавые точки, которые, разрастаясь, сливались в один кровавый фон. После чего упал навзничь, прямо на пороге..

Джон убрал револьвер в карман, и перешагнув безжизненное тело Оливии, устремился к шкафу. «Дура, к черту ее. Меньше болтать надо!». В предвкушении роскошной жизни, он открыл дверцу…

Но ничего не было, была только паутина в углу и паучок на ней, который испуганно сжался от внезапного освещения. Джон открыл шкаф еще раз. Ничего. Еще. Ничего. И тут он услышал хлюпающие звуки и глухой смех. Смех неприлично богатого афроамериканца, который продал свою душу за презренную бумагу, а теперь захлебывался собственной кровью.

– Т-ты ничего не получишь! Это моя м-мечта! И никто не посмеет ее забрать… Н-но я п-понимаю…

– Мечта? Какая мечта? – Таунсенд ринулся к телу Гленна, схватил за воротник и яростно тряс. – Где деньги, урод? Где ты их прячешь?

– Знаешь ли ты п-притчу? Жили были д-два… д-два еврея – Авраам и Исаак. Ну, з-знаешь, как в Б-б-б иблии…

Рука самого богатого человека на свете безвольно упала на окровавленный пол.

Разозлившись, Джон начал пинать шкаф, а потом снова резко открыл, стал ощупывать руками – вдруг где потайной отсек. Он стал переворачивать все в комнате, выкидывать книги из полок, простукивать стены. Но ничего не было. В отчаянии он снова открыл шкаф: один доллар, бесполезная бумажка, покрутясь в воздухе, упала на пол. Именно столько денег завалялось в шкафу старой бабки Джейн перед её кончиной. Джон закричал. Послышались сирены. Несколько человек топали, поднимаясь по ступенькам. Крики, звук бьющейся посуды. «Всем стоять, руки за голову!». Гленн был параноиком и не мог не поставить охранную сигнализацию.

«Сколько времени прошло? Кто вызвал полицию? Как они так быстро приехали?» – мысли вереницей пронеслись в голове молодого предпринимателя Джона Таунсенда.

Сэр, не двигайтесь, руки за голову!

Полицейский медленно двинулся к Джону, направивши на него «береттут». Джон отпрыгнул назад и оскалился, словно загнанный волк. А потом резко выпрыгнул в окно. Полицейский ничего не успел сделать. Он посмотрел вниз. Высота третьего этажа и сила притяжения сделали свое дело. Безжизненной и обмякшее тело Джона лежало на асфальте.

На мертвого мистера Таунседа повесили двойное убийство. Самое интересное, что никаких денег не нашли. Ни в сейфе, ни на счетах Гленна, ни под матрасом, ни в шкафу. Нашли только тот самый доллар, слегка помятый и порванный Джоном от злости…

– Ну, вполне ожидаемый финал, – заключил мистер Ди. – Еще никто не осчастливился за счет «легких денег». Так что мне его даже не жалко. Не желание его убило. А его собственная первобытная природа. Его жадность. Да и богатство никого еще не делало счастливым. Чем ты богаче, тем меньше в тебе души.

– Может, вы и правы, мистер Ди, может, вы и правы. Он жил, имея все, но не оставил после своей смерти ничего. Все его деньги просто испарились. То, что он вкладывал, исчезло со счетов. Он был неприлично богат, но умер все тем же нищим нигером, который лишь мечтал о богатстве.

– Конечно прав, дебил! – Фэйт выглядела раздраженной. – Тот нигер был просто падок на бабки. А из-за жадности своей даже родителей погубил. А ты еще что-то думаешь!

– Фэйт согласна с Вами.

– Не сомневаюсь, – не без доли скептицизма ответил мистер Ди.

– Ну что же, возможно, эта история и правда слишком банальна, но тогда, что вы скажете про следующую? Она о человеке, которым, по праву, мог гордиться Оскар Уайльд. Ведь он практически полностью повторил судьбу его персонажа.