Текст книги "Атомный поезд. Том 2"
Автор книги: Данил Корецкий
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Как в рейс?! Ты же только прибыл из рейса?! Мы же едем завтра в Тиходонск!
– Любовь приходит к нам порой не та-а-а!…
Кудасова захлестнула волна раздражения. Он резко убавил звук.
– Ты что, не поняла? Ты слышала, что я сказал? Получено правительственное задание, мы уходим вне графика! В Тиходонск поедем, когда я вернусь!
– Я больше не могу так жить, ты понимаешь, не мо-гу! Ты только вернулся, наобещал всего, а сам опять уезжаешь! У меня просто нет сил! Я не могу сидеть здесь одна! Эта Ирина меня преследует, все время звонит, поджидает на улице, однажды начала целовать мне руки! Ты хочешь, чтобы я тоже превратилась в лесбиянку?!
Сорвав фартук, она тяжело опустилась на стул. Ничем не сдерживаемые слезы покатись по щекам тонкими струйками и несколько капелек упали на красную в желтый цветочек клеенку. Вскоре от потекшей туши струйки из бесцветных превратились в грязно-серые. Оксана, может быть, впервые в жизни, не задумываясь о своем внешнем виде, размазывала их руками по всему лицу. Хрупкие девичьи плечи слегка подрагивали, а голова склонялась все ниже и ниже над столом.
Волна раздражения схлынула. Александру стало искренне жаль жену. Он наклонился и нежно поцеловал Оксану в макушку. Провел пальцами по тонкой лебединой шее, затем по плечам, по рукам. Девушка продолжала плакать. Александр присел рядом с ней на корточки и попытался заглянуть в глаза. Она отвернулась.
– Оксаночка, – слова давались Кудасову с огромным трудом. – Ты преувеличиваешь. Ты никогда не станешь такой, как Ирина. Я этого не допущу. Мы изменим жизнь, обещаю – я буду посвящать тебе каждую свободную минуту. Мы будем ходить куда-нибудь вместе…
– Куда? – всхлипнула супруга. – Куда здесь ходить, Саша? Или в клуб на танцы? Или выезжать в Кротово в чайную, где тебя чуть не убили?
– Мы могли бы ходить на природу, – неуверенно сказал Александр.
– Собирать грибы среди коровьих лепешек?
– Ну, не обязательно грибы, милая, – Александр улыбнулся. – Забраться в лесок, в безлюдье…
Он представил себе окрестные «лески». Горы мусора, хлам, дрянь и те самые коровьи лепешки… Но он отогнал эту мысль и выстроил другую.
– Но все хорошее не забывается, – невпопад пел телевизор.
– Костерок разведем, картошечку испечем, шашлык пожарим… Свежий воздух опять-таки. Но главное, мы будем вместе. Ты и я.
– А все хорошее и есть мечта-а-а-а…
Оксана наконец оторвала ладони от лица и пристально посмотрела в глаза натужно улыбающемуся супругу. Шмыгнула носом и грустно покачала головой.
– А мне это надо, Саша? – холодно спросила она, и Кудасов вздрогнул, как от неожиданной пощечины. – Это и есть вершина того, что ты мне можешь предложить? Почти месяц я сижу одна в четырех стенах, а потом пеку картошку на костре в засранном лесу?
– Других предложений у меня нет, – так же холодно ответил оскорбленный в своих лучших чувствах Александр.
– Я офицер и прохожу службу. У меня нет возможности переделать окружающий мир под твои капризы.
– Прекрасно! – Оксана вытерла слезы и вскинула голову. – А у меня нет сил гнить в этой дыре. Поэтому решаем так: ты отправляешься в свой чертовый рейс, а я домой. К родителям. В Тиходонск.
Это был первый в их семейной жизни ультиматум. Причем серьезный. По выражению лица супруги Саша понимал, что она не шутит. Но он никак не мог пойти ей навстречу. Особенно сейчас.
– Потерпи еще немного, милая! – он с беспокойством взглянул на часы. – Пройдет время и все наладится, а потом мы отсюда уедем.
– Я уже не могу терпеть, – сурово произнесла девушка. – Тебе придется сделать выбор. Или я, или этот твой дурацкий сверхсекретный поезд!
– Оксаночка, я прошу тебя. Давай вернемся к этому разговору через пару недель. У меня сейчас очень ответственный рейс! Кудасов буквально разрывался между любовью и служебным долгом. Он опять посмотрел на часы. Скоро на инструктаж, а вещи не собраны. Да и не готовы: их ведь надо выстирать, погладить…
– Я должен ехать, я не могу ничего сделать…
– Вот то-то и оно, – горько усмехнулась Оксана. – Ты торопишься в рейс. А до меня тебе нет никакого дела. Я – второстепенный вопрос…
Александр не слушал. На фоне того, что ему предстояло, причитания жены ничего не значили. Они только напрягали его нервную систему и подрывали боевой дух. Он нервно подбежал к шифоньеру, нашел несколько пар чистых носков, неглаженное белье, бросил в чемодан мятую форменную рубашку.
– Извини, до свиданья, я правда опаздываю!
Старший лейтенант Кудасов выбежал из квартиры, хлопнув дверью немного сильней, чем следовало. Но это вышло непроизвольно.
Оксана тоже стала собираться: проворно побросала в чемодан свои пожитки, затянула боковые ремни, взглянула напоследок в зеркало. Оттуда смотрела несколько взвинченная, но вполне симпатичная и привлекательная молодая женщина, которая сможет выйти замуж ровно столько раз, сколько захочет. На Кудасове свет клином не сошелся. На свете есть и другие мужчины! Например, Сурен!
С момента их последней встречи в Кротово она ему не звонила. Впрочем, ту встречу нельзя было назвать мимолетной. Когда Александр «отрубился», Степан Григорьевич добился-таки своего. Под предлогом поисков врача привез ее в свой новый комфортабельный дом, где никакого врача не было, и они нашли то, что и следовало ожидать. Оксана считала, что виноват в этом Кудасов. Надо следить за женой и не напиваться как свинья! Тем более, она тоже была выпившей и проявила слабость… Это была ее первая супружеская измена. Не считая случая с Ириной. Но тогда она спала и ничего не осознавала… Да и потом, можно ли случай с Ириной считать супружеской изменой?
Она подошла к телефону и набрала номер мобильного телефона Сурена.
– Здравствуйте, Степан Григорьевич! – официальным тоном начала она, зная, что уж чей-чей, а ее звонок телефонистки узла связи прослушают с особым вниманием.
– Я собралась в Тиходонск к родителям, вы мне не поможете с транспортом?
– Какие вопросы, Оксана Федоровна! – так же официально ответил Сурен. – Я в Москве, но сейчас позвоню в Кротово, и через полчаса вас будет ждать машина. Прямо у проходной.
– Большое вам спасибо!
– Не за что. Завтра я возвращаюсь в Тиходонск, если понадобится транспорт на обратную дорогу – звоните.
«Какой молодец Суренчик! Умница, сразу все понял, все устроил и организовал…»
Оксана подхватила с пола тяжелый чемодан и быстро направилась к выходу. В отличие от супруга, она намеренно хлопнула дверью опостылевшей ей квартиры.
Глава 3
«За сбычу мечт!»
БЖРК несся по стальным рельсам, привычно заглатывая километр за километром. Но отличие этого рейса от всех предыдущих заключалось в том, что на этот раз «Молния» будет запущена! И от результатов этого запуска будет многое зависеть как для руководящего состава поезда, так и для всего экипажа. В большей степени, для смены запуска. А особенно – для старшего лейтенанта Кудасова, который должен был явиться ключевой фигурой этого пуска. Если он не обосрется и не сорвет запуск. Белов намекал на такую возможность при каждом удобном случае.
На третий день рейса Кудасов зашел в столовую и, увидев за столом военврача Булатову, замер как соляной столп. С одной стороны, ему хотелось подойти и заговорить, с другой – весь организм этому противился. Можно было поступить проще – сесть за любой другой столик, но он пересилил себя и подошел, поздоровался, спросил разрешения присесть.
– Конечно, садитесь, старший лейтенант, места свободны, – женщина разрезала сосиску и подцепила на вилку пюре.
За соседним столиком мрачно жевал пищу старший лейтенант Гамалиев. Несколько минут назад он просился за столик к военврачу, но получил отказ.
Александр подошел к раздаче и тоже получил свой завтрак: три сосиски с пюре, чай, хлеб и кусочек полурастаявшего масла. Продпаек на БЖРК мало отличался от стандартного питания в любой воинской части, хотя, с учетом отсутствия рядовых срочной службы, все же отличался – сосиски в Красноярском полку МБР не подавались даже в офицерской столовой. Чайных ложечек и ножей там тоже не было, а здесь были, причем не алюминиевые, а из нержавейки.
Он присел за столик военврача и стал думать, что сказать. Хотелось завязать разговор, причем не с какими-то далеко идущими целями, а просто так, для общения. Но в голову ничего не приходило. Гамалиев бросал на него злые взгляды.
– Наталья Игоревна, а что такое ступор запуска? – неожиданно для самого себя брякнул он и принялся ковыряться в пюре.
– Его называют по-разному. Ступор пуска, ступор старта… Это разновидность хорошо известного психологического синдрома, когда человек не может совершить определенный волевой акт, – Наталья Игоревна доела сосиску и придвинула к себе стакан чая. Взяв ложечку, она принялась зачем-то помешивать светлую жидкость, гоняя по кругу несколько чаинок.
– Например, не все могут прыгнуть с парашютом. Человек впадает в панику, хватается за створки люка, упирается, дерется… Если его не выбросят – он больше никогда в жизни не сядет в самолет…
– А если выбросят? – Кудасов только что уже преодолел один ступор, заставив себя сесть за столик военврача.
– Тогда ступор навсегда исчезнет. Но согласитесь, в ракетных войсках за спиной у командира пуска не стоит опытный и физически сильный инструктор.
– Но у первого номера есть пистолет, чтобы принудить смену к повиновению, – вспомнил Кудасов давнюю фразу майора Попова.
Военврач выудила чаинку и положила на край тарелки.
– А кто принудит его самого? Ведь именно он должен нажать кнопку! И предполагается, что в нужный момент он ее нажмет. Но это теоретическое предположение. Оно основано на результатах тестирований, служебных аттестаций и других документов. Они, конечно, отражают характеристики личности, но только в вероятностном плане. Как поведет себя человек в реальной боевой ситуации – точно не предскажет никто.
Наталья Игоревна стала пить остывший невкусный чай. Кудасов украдкой рассматривал ее красивое лицо. А ведь эта женщина ничуть не менее привлекательна, чем Оксана! К тому же, жена командира! И она болтается в душной стальной коробке рядом с атомной ракетой, ест солдатскую пищу, пьет эту бурду и не жалуется на жизнь! Что же творится у нее на душе? Вот бы заглянуть туда…
Такая мысль появилась у него впервые. Даже жене он не хотел заглядывать в душу. Может быть, потому, что боялся неприятных открытий.
– А почему вас вдруг заинтересовала эта тема? – спросила Булатова, отставив стакан. Стучали колеса, набравший скорость поезд подрагивал на стыках рельсов, чай плескался в стакане.
Старлей замешкался.
– Да потому, что в этом рейсе мне предстоит произвести боевой запуск…
– И вы боитесь, что не сможете нажать кнопку?
Кудасов кивнул.
– Да. Мой начальник полковник Белов говорит, что он уже производил пуски, а потому уверен в своих силах. А в мой адрес отпускает намеки, что я могу… В общем, что я не справлюсь…
Саша неожиданно поймал себя на мысли, что не спускает глаз с Булатовой. Он будто ощупывал взглядом ее лицо, руки, плечи… Ему стало неловко, и он отвел взгляд, рассматривая мордастого прапорщика из взвода обслуживания, который убирал со стола грязную посуду. Тот, в свою очередь, недовольно зыркнул на старшего лейтенанта и пошел в посудомоечный закуток.
– Я не должна вам этого говорить, но скажу, – тихо произнесла военврач, дождавшись, когда прапорщик отойдет.
– Белов не производил запусков, хотя и участвовал в них. Но только в качестве второго номера. Сам он никогда не нажимал ту кнопку.
– Да?! Значит…
– Вот именно. К тому же, психофизиологические показатели Белова оставляют желать лучшего. Вы превосходите его по многим характеристикам…
Наступила пауза. Военврач подняла голубые глаза на Александра. Парень был симпатичным. Далеко не красавец, конечно, но в нем имелась какая-то изюминка, некий мужской шарм. Или это ей кажется, потому что он напоминает ей того, первого Сашу?
– Иными словами, вы успешно справитесь с запуском!
Старлей выдохнул воздух и откинулся на спинку железного стула.
– Знаете, я так нервничал и переживал… А сейчас вы сказали – и я успокоился… Наверное, потому что вы доктор…
Булатова засмеялась. Стажер был очень непосредственным и милым молодым человеком. То, как он вел себя с ней, как разговаривал, отличало его от всех других мужчин поезда. Она даже почувствовала, что между ними установилась некая доверительная связь, пока еще не тесная, но позволяющая быть с ним откровенной.
– А вы очень похожи на одного человека из моего прошлого, – медленно сказала она. – Из моей молодости.
Это были первые личные слова, которые она произнесла на борту БЖРК. И на сердце стало легко от мысли, что окружающая ее скорлупа казенных отношений, уставных слов, сплошной конспирации, настороженности и одиночества дала трещину.
– А где он сейчас?
– Это было давно. Сейчас его уже нет.
– Он умер?
Александр так и не притронулся к еде, ему было неудобно есть в этот момент.
– Почему сразу умер? – ее чистые голубые глаза чуть прищурились. – Он мог просто пойти по жизни своей дорогой. Бросить меня… Мало ли в жизни таких примеров?
– Нет, – молодой человек не сразу нашелся с ответом. – Мне кажется, что таких женщин, как вы, не бросают.
– Каких «таких»? – в прищуре появилась лукавость.
– Ну… Красивых, обаятельных, самостоятельных.
Наталья Игоревна печально улыбнулась.
– Спасибо, Александр, я давно не слышала таких теплых слов. Но вы ошибаетесь, всяких бросают. И в жизни есть много этому подтверждений. Хотя и не в моем случае. Он действительно погиб. Разбился на мотоцикле. Он был похож на вас. И звали его тоже Саша…
Наталья Игоревна не могла поверить в реальность происходящего. Неужели она и впрямь обсуждает глубоко личную тему с фактически незнакомым мальчишкой? Тему, на которую она и сама с собой-то в последний раз разговаривала очень давно. Но неловкости по-прежнему не было. Этот мальчишка, этот старший лейтенант, стажер как-то само собой располагал к откровенности. Как будто перед ней сидела близкая подружка. Но близких подружек у нее не было.
«Дефицит дружеского общения», – поставила она сама себе диагноз.
– А почему вы не едите, товарищ старший лейтенант? – сменила она тему.
– Да как-то неудобно, – старлей покраснел. – Мы же разговариваем.
– Тогда я пойду. Приятного аппетита. Перед запуском я дам вам фенамин. Все пройдет хорошо.
Стажер проводил взглядом стройную фигурку военврача и принялся за холодные сосиски.
Гамалиев тоже закончил трапезу, но, выходя, задержался у его столика.
– Как дела, новичок? – свысока спросил он. – Осваиваешься?
– Конечно, – спокойно ответил Александр, который догадался, чем вызваны его гневные взгляды.
– По-моему, даже слишком резво! Соблюдай устав и субординацию, вот мой тебе совет!
Александр отложил недоеденную сосиску и встал. Они оказались лицом к лицу.
– А я вам советую мне не советовать, коллега! – процедил он.
Старшие лейтенанты несколько секунд испепеляли друг друга взглядами.
– Еще увидимся! – многозначительно сказал Гамалиев на прощание и вышел в коридор. Александр вернулся к своему завтраку.
* * *
Мачо любил поспать, поэтому выехал из Тиходонска только в десять часов. До Кротово – триста восемьдесят километров, на мощной машине он рассчитывал преодолеть это расстояние за два с половиной часа. Но оказалось, что опытный разведчик, специализирующийся на России, не представлял в полной мере состояния местных магистралей. Их можно было сравнить только с афганскими или африканскими дорогами. Поэтому до цели своего путешествия он добрался лишь к половине третьего, причем чувствовал себя, как выжатый лимон.
Сурен встретил его на въезде: знакомый белый «Лендкрузер» перегородил дорогу, молодой парень в строгом костюме вышел навстречу с подносом, на котором стояли бутылка шампанского, бутылка коньяка и бокалы.
– С приездом вас на Северный Кавказ! – добродушно захохотал Сурен, тяжеловато выбираясь из джипа. – Давай за встречу!
По отработанности ритуала Мачо понял, что это русский обычай, и взял его на заметку, потому что читать про такие встречи ему нигде не приходилось.
– О, французские! – вежливо удивился он, осматривая бутылки. – Небось, дорогие!
– Ладно, ладно, ты сиротой-то не прикидывайся! Знаем, чтó ты пьешь и ка́к ты ешь!
После обмена такими комплиментами Мачо и Сурен выпили на брудершафт и отправились в поселок. Сурен показал гостю выкупленный завод, на котором полным ходом шла реконструкция, потом накормил его обедом в отдельном кабинете своего ресторана. У него было хорошее настроение, он много пил и беспрерывно хвастался.
– Я здесь все куплю! Это, считай, моя земля! А через год-два пойду на выборы и изберусь мэром! Тогда вообще все будет у меня в кармане!
Мачо слушал и удивлялся. Он совершенно не представлял, как можно приехать в Моксвилл, все там скупить и через два года избраться мэром.
– Ты видел парнишку, который нам коньяк подавал? – спросил Сурен. – Это не просто какая-то «шестерка»! Это генеральский сын! Учился в ракетном училище, закончил его, а тут – бац! Оказалось, что папашка-то – американский шпион! За ним чекисты пришли, только он в окно выпрыгнул. А сынка сразу из училища выгнали, хорошо – я его к себе взял. Так что в помощниках у меня ходит ракетчик, почти лейтенант!
«Выходит, это сын Прометея! – подумал Мачо. – Вот совпадение!»
Фоук предупреждал его, что, возможно, придется проводить операцию по спасению оказавшегося на грани провала генерала. Но московская резидентура сработала нечетко, и операция запоздала. Мачо тогда с облегчением перевел дух: не пришлось лишний раз совать голову в пасть ко льву. И вот теперь сын погибшего агента подает ему выпивку!
Мачо не был сентиментален, не был склонен к рефлексии и жалости к оставшемуся без помощи Прометею, а тем более к угрызениям совести. Напротив, он был очень рационален и прагматичен.
«А ведь этот парень знает много полезного, наверняка и про ''Мобильный скорпион'' знает!»
– Может, он про этот поезд что-нибудь слышал? – безразличным тоном спросил Мачо.
– Не «может», а точно слышал! – кивнул Сурен. – Он друг офицера, про которого я говорил. Этого… Кудасова. Давай его и расспросим!
Он вызвал Короткова, налил ему коньяка и заставил выпить два бокала подряд. Когда молодой человек захмелел, он перешел к делу.
– Слушай сюда, Андрей, мой друг занимается бизнесом, ему нужно возить товар. Деликатный товар, он досмотров и проверок не терпит. Друг хочет с поездом договориться. Как думаешь, получится?
– С каким поездом?
– Ну этим, здешним, военным. Его же не досматривают!
Коротков тряхнул головой.
– Что-то я не пойму… Каким поездом?
Сурен досадливо поморщился.
– Ты помнишь, что мне про этот поезд рассказывал? Так вот все это моего друга не интересует. Его интересует товар возить!
Коротков выпрямился.
– Извините, Степан Григорьевич, я вам ничего ни про какой поезд не рассказывал! Я ничего ни про какие поезда не знаю! Потому что я не железнодорожник, а ваш помощник! А вы – директор консервного завода! Но я и про консервы ничего не знаю! Вот так, господа!
Он надменно и вызывающе осматривал то Сурена, то Мачо. Во взгляде читалось превосходство.
Мачо и Сурен переглянулись. Мачо понял, что Сурен допустил ошибку. Нельзя идти в лобовую атаку, нужно готовить почву, учитывать психологию… Пацан решил, что раз он сын предателя, то от него ждут, что он такой же предатель. И оскорбился, и попер наперекор: вот вам, выкусите! И он не забудет этого разговора… А к чему это приведет, неизвестно: уязвленное самолюбие – очень опасная вещь!
Сурен тоже все понял и даже протрезвел. Они вновь переглянулись.
– Ну, не знаешь и не надо, – Сурен махнул рукой. – Давай еще по одной выпьем, а потом Алик тебя отвезет домой…
Через полчаса Алик потащил пьяного в лоскуты Короткова к машине.
– Сын за отца не отвечает, – бормотал Андрей. – Отец одно, а я – совсем другое! Мудаки!
Сурен вышел их проводить и быстро вернулся. Он на глазах протрезвел.
В это время зазвонил телефон, Сурен взял трубку. Лицо его сразу оживилось.
– Здравствуйте, Оксана Федоровна!
Хотя говорил он официальным тоном, чувствовалось, что собеседница ему хорошо знакома. Он почему-то сказал, что находится в Москве, и пообещал прислать куда-то машину.
Отключившись, он возбужденно вытаращил глаза.
– На ловца и зверь бежит! Это жена того ракетчика, Оксанка! Отвезешь ее в Тиходонск, вот и познакомитесь!
– А этот твой парень? – на всякий случай спросил Мачо.
– Не беспокойся, я уже распорядился, – нехотя ответил Змей, глядя в сторону.
* * *
Средства проведения досуга на БЖРК отсутствуют. Боевое дежурство предусматривает только службу и сон. Если бы полковник Булатов, подполковник Кандалин или главный контрразведчик Кравинский узнали, что кто-то из членов экипажа вместо восстановления сил гадает на картах, они были бы крайне недовольны. А если бы им сказали, кто именно этим занимается, то начальники бы вдобавок и удивились. Особенно командир части, который ничего не знал об увлечениях своей жены.
Военврач Булатова раскладывала карты «на свою судьбу». Точнее, на ближайшее будущее. Глянцевые прямоугольники с треском выскакивали из новенькой колоды. Трефовый король, как по заказу, лег рядышком с дамой бубен.
«Карты редко говорят напрямую, – утверждала баба Лиза, гадалка со стажем, которая и обучила Наталью Игоревну этому занятию. – Чаще они только подают знак, который надо разгадать. Толкование и есть главное в нашем искусстве».
Однако как раз сейчас и выдался редкий случай крайнего откровения. Будто сам дьявол-искуситель заставлял карты ложиться так, чтобы у Натальи Игоревны не возникало никаких сомнений насчет своей судьбы.
Третьей выпала пиковая шестерка, при любом раскладе обозначавшая дальнюю дорогу, на сто процентов применимую к вечно курсирующему по российским просторам атомному поезду. А стало быть, дополнительное предзнаменование и подтверждение правильности гадания.
Не открытой оставалась последняя карта, до сих пор лежавшая на столе рубашкой вверх. Тонкие длинные пальцы с коротко остриженными ногтями осторожно перевернули ее. Девятка пик. При виде ее баба Лиза скабрезно улыбалась и потирала руки. Интимная близость.
Наташа поспешно смешала карты и быстро оглянулась через плечо, как будто проверяя, не стоит ли за спиной строгий супруг. Но в каюте, естественно, никого не было, к тому же полковник Булатов, хотя и разбирался во многих вещах, вряд ли был способен определить, что означает данный расклад.
Монотонно стучали колеса, вагон раскачивался и подскакивал на стыках рельсов. Щеки Булатовой пылали. Наташа приложила к лицу холодные пальцы. Неужели это она, мужняя жена, военврач стратегического ракетного комплекса, майор российской армии, сидела сейчас с картами в руках и «гадала на судьбу», как какая-нибудь глупенькая школьница? Смешно! Смешно и нелепо.
«Что с тобой, Наташа? – строго обратилась она сама к себе. Точнее, к той своей половине, которую томила непонятная страсть. – Такого не должно более повторяться… Ты ведь не девочка, чтобы так увлекаться. К тому же этот так называемый король треф значительно младше тебя, он любит свою жену, да и вообще… Выбрось из головы эти глупости!»
Булатова извлекла из ящичка маленькое зеркало, заглянула в него.
Нет. Она не убедила свою вторую половину. Не убедила саму себя.
* * *
Сурен вывез его на дорогу к воинской части, и они распрощались.
– Не проболтайся, что я здесь! – напомнил он напоследок. – Я в Москве, возвращаюсь завтра!
Мачо проехал около километра и увидел зеленые ворота с красными звездами, рядом – бетонную будку КПП, входной турникет, и часового с автоматом, который любезничал со стройной девушкой в коротком красном платье и босоножках на высокой шпильке. Рядом с ней стоял большой, перехваченный ремнями чемодан.
Разогнавшись, Мачо вывернул руль, нажал на тормоз, машина с визгом развернулась и замерла в сантиметре от чемодана.
– Здравствуйте, Оксана!
Девушка кокетливо улыбнулась. Чувствовалось, что она привыкла к мужскому вниманию и умеет на него отвечать.
– Откуда вы знаете, что я Оксана?
Мачо забросил чемодан в багажник, предупредительно распахнул дверцу.
– Степан Григорьевич попросил отвезти в Тиходонск Оксану Кудасову. Трудно представить, что по случайному совпадению здесь стоит с чемоданом Вера Иванова.
Оксана засмеялась и села на переднее сиденье. Мачо тронулся с места, бросив назад цепкий взгляд. Автоматчик с завистью смотрел вслед автомобилю. Второй выглядывал из зарешеченного окошка.
– А меня зовут Василий, фамилия – Столяров.
– Очень приятно, Василий. Через час весь гарнизон будет знать, что я уехала на классной машине с мужчиной! – веселилась Оксана. – Как будто меня похитили!
– Я вижу, похитить вас не так-то легко. Вон, какая охрана!
– Это еще что! Там внутри и лента с шипами и доты с пулеметами, и мины, – хохотнула девушка. У нее было прекрасное настроение. Осточертевший военный городок оставался позади, удобное кожаное сиденье податливо принимало форму тела, тихо играла музыка, климат-контроль поддерживал комфортную температуру, мощный мотор вез ее в новую жизнь. А за рулем сидел красивый сильный мужчина, который не просто так форсил рискованным торможением. Значит, она ему понравилась.
– Так вы все время рисковали подорваться? – спросил Мачо, не отрывая взгляда от дороги.
– Почему? – удивилась девушка.
– Я про мины.
– А-а-а… Они в запретной зоне, мы туда не ходили.
Мачо прибавил газу. Они ехали вдоль железнодорожного полотна, огороженного несколькими рядами колючей проволоки. По рельсам медленно двигалась дрезина, два автоматчика пристально всматривались в прилегающие окрестности.
Даже того, что он узнал за пять минут, было достаточно, чтобы сделать вывод: база «Мобильного скорпиона» охранялась очень хорошо. К тому же, наверняка предусмотрено быстрое прибытие подкрепления, даже установлен какой-то норматив… Наверное, пятнадцать-двадцать минут…
Молчание затягивалось. Это недопустимо. На первом этапе знакомства очень важен плотный вербальный контакт. Если пауза длится более минуты, девушки разочаровываются в кавалерах. А когда люди мало знакомы, лучше всего говорить о мудреных, но интересных для собеседницы вещах: о чувствах, о потаенных уголках души, либо о ней самой. Мачо проходил специальную психологическую подготовку, обрел большой опыт и мог бы написать на эту тему целый трактат. Или руководство для начинающих донжуанов. Впрочем, кто такой Дон Жуан? Совсем недавно Мачо с удивлением узнал, что громкую славу тот снискал, соблазнив 24 женщины! За всю жизнь! Во время отдыха где-нибудь на Гавайях ему самому доводилось достигать такого количества за месяц…
Дорога послушно ложилась под колеса, солнце садилось, уступая место сумеркам, от этого в салоне «БМВ» было особенно уютно.
– Мне бы хотелось, чтобы эта неповторимая поездка не заканчивалась никогда, – Мачо посмотрел на высоко открытые ноги спутницы. Кожа на коленках блестела, как будто подсвечивалась изнутри.
– Неповторимая? – заворожено переспросила Оксана.
– Да. Все в жизни неповторимо. Ведь жизнь – это театр. И никогда нельзя сыграть точь в точь ту же сцену одинаково. Один и тот же спектакль, одна и та же сцена, одни и те же актеры, одинаковый текст. Но все равно каждый раз это будет другая сцена.
Сейчас Мачо делал сразу три дела: вел машину, поддерживал разговор и тестировал свою попутчицу. К концу поездки он должен составить полное впечатление об ее внутреннем мире, характере, психологии. От этого очень многое зависело.
– Почему? – Кудасова с неподдельным интересом слушала своего спутника. До сих пор мужчины никогда не говорили с ней на столь возвышенные темы. Смысл произносимых слов, тембр голоса, интонации обволакивали ее, расслабляли и успокаивали. Она испытывала полное умиротворение.
– Все в мире постоянно меняется, – Мачо опустил правую руку на подлокотник и будто невзначай коснулся ладони девушки. Она ее не убрала.
– Изменяется температура воздуха, влажность, давление, настроение актеров, их самочувствие, энергетика, да и сам организм меняется: обновляются клетки, растут ногти, волосы…
– Я никогда не чувствовала этого. А может, просто не задумывалась. И я не чувствую в себе никакой энергетики. Я же не электродвигатель и не трансформатор…
Теперь наступила очередь Мачо улыбаться.
– Сейчас я вам кое-что покажу, – таинственно пообещал он. – Расстегните мне карман рубашки, пожалуйста. Вот этот, нагрудный, справа.
Он вполне мог и сам это сделать, но изобразил, что как раз не может, даже положил руку обратно на руль. Но Оксану просьба не смутила. Ловкие пальчики быстро расстегнули пуговицу.
– Там деньги, достаньте одну купюру.
– Зачем?
– Увидите.
– Как интересно…
В кармане лежала солидная пачка новеньких стодолларовых купюр. Чтобы отделить одну, девушке пришлось вынуть всю пачку, оценив ее вес и толщину. Это полностью входило в планы Мачо.
– Вот она! – хрустящая бумажка была зажата в тонких наманикюренных пальцах.
– Теперь распрямите ее, разгладьте, пусть будет совершенно ровной, вот так, так… Готово? Теперь кладите мне на руку…
Мачо снова снял правую руку с рулевого колеса, подставил ладонь, и купюра ровно легла, куда следовало.
– Теперь смотрите внимательно…
Не отрывая взгляда от дороги, он слегка напрягся, представляя, как энергия организма начинает истекать в пространство именно через поверхность ладони. Прошло пять секунд, десять, пятнадцать…
– Ой, она движется! – изумленно вскрикнула Оксана.
Углы вощеного казначейского билета начали приподниматься: сначала медленно, потом быстрее… Еще через пару секунд стали загибаться края – все выше, выше и, на глазах изумленной Оксаны, купюра свернулась в трубочку.
– Как здорово! Это фокус?
Мачо снисходительно улыбнулся.
– Какой же фокус? Фокус – это обман, а я все сделал на ваших глазах, без всякого обмана. Это и есть проявление энергетики организма.
– А у меня так получится?
– Вполне возможно. Попробуйте.
Оксана разгладила купюру и положила на свою узкую ладошку. Пристально уставилась, будто гипнотизируя. Время шло.
– Ну, что?
– Не получается. Края немного приподнялись – и все. Возьмите.
Девушка протянула купюру обратно.
– Оставьте себе. Для тренировок.
– Ой, это же неудобно!
– Напротив, очень удобно. Это мой маленький подарок в честь нашего знакомства.
– Спасибо…
Мачо положил руку на теплое колено.
– И знаете что? Когда мы приедем в Тиходонск, я приглашаю вас в ресторан. Только вы выберете сами, самый лучший.
Оксана захлопала в ладоши.
– Как здорово! Я сто лет не была в приличных местах! Тогда давайте пойдем в «Маленький Париж». Только там все очень дорого…
Мачо сунул руку в карман, извлек пригорошню мелочи и сделал вид, что считает.
– По-моему, должно хватить!
