Текст книги "Слишком живые звёзды 2"

Автор книги: Даниил Юлианов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава 3
Чистилище

Ему снилась боль.

Она обволакивала тело и заполняла мышцы горячим металлом, что разливался по всему телу. Солнце подпаливало кожу, уже начавшую дымиться. Егор чувствовал, как под ней плавятся кости. Чувствовал, как зубы проваливаются в дёсны, но тем не менее продолжал копать. Лопата впивалась в землю и отбрасывала её прочь, вырывая огромную яму, которой предстояло стать могилой.

Могилой для его мёртвых родителей.

Пот скатывался по мышцам Егора. Воздух над ними раскалялся, земля под ногами чернела, и всё вокруг Егора пылала в пожаре. Чистое голубое небо медленно опускалось вниз, грозясь размазать об землю каждого, кого встретит. И тишина… она давила больше всего. Её молчание сводило с ума, а кровь в висках заставляло течь громче, быстрее. Движение любого сустава оглушало, но не могло переплюнуть тишину, которую так хотелось нарушить криком! Так захотелось взвыть в небо и бросить лопату! Да так, чтобы та сломалась на две части! Егор не хотел держать её в руках! Он пытался расцепить пальцы, перестать рыть могилу родителям, но лопата будто вгрызлась в кисти и не желала их отпускать. Окружавшие дома становились всё ближе друг к другу, а тёмные окна – окна, в которых теперь никто никогда не зажжёт свет – молча смотрели на раздетого по пояс парня (мальчика, конечно же, мальчика), выкапывающего могилу в дворовой клумбе – среди цветов, среди красоты.

Егор рыдал, но не чувствовал на щеках слёз, потому что всю их поверхность покрывали капли стекающего пота. Всхлипы тонули в горячем воздухе, а иногда и вовсе застревали в горле, не вырываясь наружу. Яма увеличивалась с каждой секундой, минутой, часом – дно утопало во тьме, будто бы шепчущей: «Пади в меня». Лопата нагревалась, раскалялась в руках, но пальцы никак не могли отпустить её. В какой-то момент Егор прижал её ногой к земле и начал отдирать кисти. Они нехотя подались, оставляя за собой куски свисающей плоти. Но боли совсем не было. Был только страх, что копать могилу придётся вечно, потому что мама ждёт. Мама ждёт, папа ждёт, все ждут, когда наш маленький мальчик собьётся с ног и…

Пальцы резко отлепились от лопаты, оставив на ней полосы кожи. Егор видел собственные кости сквозь розовую плоть и чувствовал каждое их движение. Ветер ударялся об них, и только когда в груди запела музыка, какая бывает при скольжении ветра сквозь щели, Егор понял, что воздух проходит через рёбра. Открытые рёбра, через которые можно легко просунуть пальцы.

– Спасибо за работу.

Холодные пальцы легли на плечи и заботливо вогнали в кожу ногти. Голом мамы исказила отвисшая, еле держащаяся на весу челюсть и черви, поедающие её язык. Но Егор смог уловить аромат сухих, таких знакомых духов, которыми всегда пользовалась его мама. Ногти вошли ещё глубже и развернули тело, пока по плечам стекали ручьи алой крови.

– Отдохни, Егорушка. Ты слишком устал.

Он не расслышал слов, но понял их смысл, когда гниющие руки толкнули его, а почва под ногами пропала. Егор упал в могилу, которую сам же рыл целую вечность. И он бы закричал на весь мир, если б рот не завалила земля.

Она сыпалась сверху с сумасшедшей скоростью, а через пару секунд и вовсе придавила живого трупа, пытающегося вырваться наружу.

Каждый получает то, что заслужил.

Да, Егор?

* * *

Он проснулся с рывком, выбросившим его с кровати. Лицо тут же врезалось в пол, хоть рука и пыталась смягчить удар. Боль не появилась даже тогда, когда из носа хлынула кровь и потекла к губам, окрашивая собой кожу. Егор попытался встать на ноги, но потерпел поражение и упал, подвернув лодыжку. Мир перед глазами рухнул, утонул в чёрных точках, а голова вовсе погрязла в тумане, не дающем ничего разобрать. На светлый линолеум упало несколько капель крови, оставив на нём тёмные пятнышки. В их отражении Егор увидел своё лицо и блики флуоресцентных ламп над головой.

– Твою мать… – Он снова попытался встать и на этот раз одержал победу. Тело вновь стало послушным, а ноги не заплетались друг об друга, как обычно бывает после долгого сна.

– Вам следует заткнуть левую ноздрю.

Егор обернулся и увидел сидящую рядом с кроватью женщину, уместившуюся на небольшой тумбочке. Она была одета в простой белый халат, доходивший до колен, строгие чёрные брюки и туфли на низком каблуке. Слегка всклокоченные каштановые, уже седеющие у висков волосы стелились по плечам и свисали концами у самых грудей, хорошо скрытых под одеждой. Руки женщины были положены на серую папку, находящейся на прижатых друг к другу коленях. Морщины на лице выдавали возраст, но всё же не смогли скрыть той женскую красоту, что виднелась в очертании этих скул, губ и чуть приподнятом подбородке. Тоненькие брови театрально взметнулись вверх, когда Егор резко обернулся, и падающая на лоб чёлка скрыла ещё одни морщинки. По губам пробежала улыбка, но так незаметно, что это чуть ли не укрылось от Егора.

Придя в себя, он спросил:

– Кто вы? И где я? Почему так светло?

– Оглянитесь вокруг и попытайтесь догадаться, где вы.

Он так и сделал – последовал совету. Их окружали четыре белые стены, но не ослепляющие своей яркостью, а мягкие, будто сделанные для душевнобольных. Сходство в этом проглядывалось и в мебели, лишённой острых углов: кругленький столик и задвинутый к нему стула, старая солдатская кровать, на которой лежал тонкий матрас, прикроватная тумбочка с круглой поверхностью, встроенный в стену чёрный экран и пустой шкаф, собрали который, судя по всему, недавно. Комнатка выглядела так, будто её только-только обставили, и то худо-бедно, как говорится – для «галочки».

Но для чего-то же её обставили. И тот факт, что Егор проснулся в этой самой комнате, очень сильно настораживал. Голые стены хранили секреты, которыми явно не хотели делиться.

– Я так и не понял, где я.

– Значит, вас переоценили, когда поощрили за интеллект.

Егор хотел ответить, но с подбородка упала ещё пара капель крови, заставив закинуть голову вверх и заткнуть ладонью ноздрю.

– Меня зовут Мария Цветаева. Это мои настоящие имя и фамилия, не псевдоним. Можете пожать мне руку.

Егор, не опуская головы, нашёл в воздухе женскую ладонь и слегка сжал её. Она же наоборот – приложила такую силу, что чуть ли не сломала Егору кисть. Он смог подавить в себе стон, но сделал это с трудом, стиснув зубы. Мария явно не старалась показаться слабенькой.

– Вот, возьмите, – она положила ему в руку влажную салфетку. – Заткните свою бедную ноздрю и следуйте за мной. Мне велено вас провести.

И прежде чем Егор успел что-либо ответить, туфли на низком каблуке направились к двери, не останавливаясь ни на секунду. Пришлось быстро запихать салфетку себе в нос и опустить голову, чтобы держать в поле зрения эту женщину Дай-Сломаю-Тебе-Руку. И когда Егор пошёл за ней, он почувствовал себя идиотом. Идиотом, с торчащей из носа белой салфеткой.

– Вам идёт. – Всё тот же безразличный голос и всё та же тень улыбки на губах. – Только не чихните на меня, хорошо? Мне за это не платят.

– А за что вам п…

Мария открыла дверь и вышла в коридор, после чего направилась по нему куда-то вдаль. Егор последовал за ней, стараясь держаться как можно ближе подобно маленькому ребёнку, впервые попавшему на работу к маме.

Коридор был не то что длинным – бесконечным. Вот то слово, с помощью которого можно попытаться объяснить длину этих четырёх стен. Серый пол изуродовали чёрными царапинами (вероятно от тележек. Но зачем здесь тележки?), он отражал сияние ламп, ярко светящих над самой головой. Стены настораживали обнажённостью: ни картин, ни полок, ничего. Лишь кое-где мелькали наклейки, сообщающие о запасном пожарном выходе. На весь коридор разносились только шаги двух пар ног, идущих непонятно куда. Единственной подсказкой был слабый аромат медицинского спирта, витающий в воздухе, какой бывает в поликлиниках и больницах.

Но это была не больница и уж тем более не поликлиника. В них не могут быть настолько длинные коридоры.

Стали появляться двери, но, конечно же, закрытые. Без табличек, без номеров. За некоторыми из них Егор уловил голоса – мужские и женские, – но разобрать слов не смог. Ну и ладно, сам факт того, что здесь находились люди, успокаивал. Потому что в какой-то момент Егор перестал считать Марию человеком – ни одна женщина не может идти на каблуках так долго, не сбивая ритм.

– Вы не устали?

– Устал. Но найду в себе силы идти дальше, если узнаю, куда мы вообще идём.

– Я без понятия, когда вы в последний раз ели. Сейчас мы идём в столовую, где вас накормят. На еду не жаловаться; ничего другого вы есть не сможете.

– Вы меня пугаете.

– С комплиментами у вас тоже всё очень плохо. – Она ускорила темп, так что Егор чуть ли не перешёл на бег. – Но я сделаю вид, будто не услышала этого. Если хотите ещё задать вопросы, постарайтесь сохранить их у себя в голове и потом зададите другим людям, не мне. Моя задача – провести вас, а не рассказывать о том, куда вы попали.

– Гостеприимностью ваш отель не отличается.

Мария не ответила, даже не улыбнулась. Вместо этого она ещё сильнее сжала в руке серую папку, будто в ней было действительно что-то невероятно важное. Что ж, может, всё так. То, что Егор видел перед собой живого человека, уже было важно, и…

– Господи. – Он тяжело выдохнул, на пару секунд отстав от Марии. – Здесь не пахнет трупами. Воздух чист! Как… как ночью на улице. До всего этого…

– Скоро узнаете, почему воздух так чист. А пока попрошу вас помолчать, юноша. У меня и так голова раскалывается от всех вас. Так что будьте добры, поговорите с самим собой.

Больше его рот не открывался, хотя в голову, несмотря на всю странность ситуации, продолжали приходить шутки. Но холодный тон Марии всё-таки заставил Егора замолчать, так что весь остаток коридора (километра четыре, не меньше) они преодолели в молчании. На пути им не попался ни один человек, даже ни одной крупицы пыли – всё содержалось в идеальной, пугающей чистоте.

Наконец они подошли к двери. Мария подняла руку, и только сейчас Егор заметил на её указательном пальце тёмное кольцо – ребристое, с непонятным узором, отлитое будто из чёрного металла. Она просунула палец в специальное отверстие в двери, провернула его (она же сломает сейчас палец), после чего раздался щелчок, напоминающий хруст костей. Но то был замок, и уже через секунду дверь отперлась, приоткрыв небольшую щель. Мария толкнула её и раскрыла полностью. Егор тут же последовал за ней, но замер, как только переступил порог.

Перед ним простирался огромный зал, стены которого словно убегали друг от друга. Волна шума ударила в голову и отозвалась в ней протяжным эхом: повсюду гремела посуда, ложки и вилки стучали о тарелки, по воздуху протекал неразборчивый говор людей. Они сидели за столами, каждый из которых был предназначен для четырёх человек. Мужчины и женщины болтали друг с другом, что-то рассказывая и делясь эмоциями. Егор увидел лавирующего меж рядами столов седовласого парня, ведущего за собой маленькую улыбающуюся девочку. В дальнем углу, прислонив ко лбу белую кружку, сидела молодая женщина, уставившись куда-то пустыми глазами. Некоторые просто ходили из стороны в сторону, что-то бормотали себе под нос. Но многие разговаривали, выслушивали других и поедали полученную на подносах еду.

Его с ужасом понял, что все эти люди живые. Что все они кого-то потеряли и пережили кошмар, прежде чем попасть сюда, чтобы это «сюда» не значило. Каждый столкнулся с сияньем светлячков, дожил до сегодняшнего дня и… всё ещё живёт. К горлу Егора подкатил небольшой комок, когда он увидел улыбки на смеющихся лицах, которые за последние несколько дней не раз были искажены плачем. Люди… так много людей, способных смеяться. И так много людей, прошедших кошмар.

– Берите поднос и двигайтесь вон туда. – Мария указала на небольшую тележку с подносами и на раздачу, вдоль которой расставили блюда. Прибывающие люди осторожно брали их и уносили с собой, пока несколько женщин в слегка замызганных фартуках выдвигали новые порции еды. – Не волнуйтесь, отравлять вас мы не будем. Возьмите, что понравится, и сядьте за любой стол.

– А что потом?

– Вы поймёте. А если не поймёте, попробуйте обратиться к своему мозгу.

С этими словами Мария развернулась и ушла, оставив за собой развеваться халат. Егор оглянулся, ещё раз посмотрел на огромный, просто гигантский зал столовой (как же их много) и спустя какое-то время направился к тележке с подносами – медленно, словно во сне. Через несколько секунд он уже проходил по раздаче, брал то, что первым попадалось под руку, и очнулся лишь один раз, когда кто-то ударил его по руке, сказав, что нельзя брать двойные порции. Ещё через несколько секунд Егор пошёл с подносом к столам, смотря на то, что сейчас будет есть.

Завтрак, обед или ужин составляли манная каша, три куска батона, одна пачка сливочного масла, чай (по аромату, вроде как, неплохой), два прямоугольных печенья и варёное яйцо с уже чуть треснутой скорлупой. Выглядело всё более-менее аппетитно, но какой за этим скрывался вкус мы узнаем только сейчас.

– Нужно найти Вику. – Голос Егора утонул в общем гомоне. – Вику и Влада. Они должны быть где-то здесь.

Десятки, может, даже сотни голов оборачивались друг к другу и о чём-то спрашивали, но ни ярко-рыжей, ни знакомой тёмной-русой среди них не было. Егор стоял перед рядами столов, пока мимо проходили люди с точно такими же подносами в руках. Всё вокруг выглядело так, будто и не было никакого апокалипсиса. Привычность окружения одновременно и пугала, и успокаивала. Светлые тона, в которых была сделана столовая, отгоняли негативные мысли, позволяя просто наслаждаться едой. И сейчас желудок был совсем не против сжевать что-нибудь вкусненькое и запить это чем-нибудь горяченьким.

Взгляд наткнулся на почти пустой стол, за которым, ссутулившись, сидела девушка. Пепельно-русые волосы скрывали её лицо. Голова была опущена вниз, полностью отрешённая от мира, обращённая только к подносу. Егор подошёл к столу и сел напротив, чуть не уронив на пол свою тарелку. Убедившись, что она не соскользнула с подноса, он сказал:

– Привет.

Ему ответили тёмно-зелёные глаза, взглянувшие на него исподлобья. Тонкие женские ручки разрывали хлеб на кусочки и по одному закидывали в рот. Девушка явно не была настроена на общение, и Егор уже собрался пересесть за другой стол, когда она ответила:

– Привет.

Ладно, начало неплохое, подумал он. Осталось узнать, какого чёрта здесь так много людей и где сейчас Вика с Владом.

Но желудок имел другое мнение. Он с протестом заурчал, требуя пищи. Так что пришлось попридержать вопросы и перейти к трапезе. Манная каша, конечно, не являлась мировым деликатесом, но принести удовольствие могла. Особенно с чаем, особенно с батоном и маслом.

Егор начал завтракать (судя по всему, это был именно завтрак), пока девушка напротив молча ела хлеб, уставившись в одну точку. Она не притронулась ни к чаю, ни к каше, ни даже к печеньям. В другой ситуации Егор бы не постеснялся взять себе то, что другие не будут, но пустой взгляд тёмных зелёных глаз пугал его и слегка настораживал. Справившись с половиной каши, он уже хоте вновь заговорить, но девушка его опередила:

– Вы не знаете, что происходит?

– Нет, не знаю. Меня привели сюда, ничего не объяснив. И давай лучше перейдём на «ты». Так будет лучше. Я, кстати, Егор.

Он протянул над столом руку, и девушка, проверив её взглядом несколько секунд, ответила рукопожатием – очень слабеньким и хиленьким. Егор подумал, что если бы она здоровалась с Марией, то осталась бы без кисти.

– Меня зовут Влада. Полное имя – Владислава.

Вот я и нашёл Влада. Правда, немного другого.

– Как давно ты сюда попала?

Она чуть оживилась и теперь не была похожа на еле работающего робота.

– Я проснулась недавно. Меня тоже привели сюда, ничего толком не объяснив. Эта Мария… как её?

– Цветаева.

– Да, она. И, как я понимаю, никто здесь ничего не знает. Все спрашивают друг друга: «Что произошло?» – и в большинстве случаев отвечают тем, что бьют по море. Ну а если по морде ударят меня, то я тут же упаду как мешок с костями. Поэтому и сижу, ем.

– Так ты, получается, одна?

– Нет, со мной ещё один козёл. Я его пока не видела, но как увижу, сразу же прибью. – Влада хотела продолжить, но быстро переключилась на другую тему: – А ты? Ты тоже с кем-то?

– Со мной один друг и девушка. Может, ты её видела: яркие рыжие волосы, такие же яркие зелёные глаза и…

– Она?

Влада указала Егору за спину. Тот повернулся и увидел огненную макушку, которую как-то пропустил. Рядом с ней, конечно же, был Влад. Эту обтянутую рубашкой спину невозможно не узнать.

– Подожди минутку, я их позову.

Егор поднялся и направился к Вике, искренне радуясь тому, что с ней всё хорошо. В обычное, не обусловленное такими обстоятельствами время он бы напугал Вику или закрыл бы ей глаза ладонями, но сейчас просто подошёл и, поцеловав в щёчку, проговорил:

– Рад, что не потерял вас. Пойдём за мной, за другой стол. Я уже успел кое с кем познакомиться.

Уже через полминуты все четверо обменялись рукопожатиями. Егор представил Владу Владу и, не сдержавшись, засмеялся.

– Надеюсь, если я в неё влюблюсь, то не приду ночью к тебе, Влад. А если и приду, то сделай так, чтобы я не заметил подмены.

Вике шутка не понравилась, не вызвала даже улыбки. Влад и Влада лишь слегка улыбнулись, и, поняв, что единственный смеётся за столом, Егор посерьёзнел и собрался с мыслями.

– У кого-нибудь есть идеи, где мы? И что вообще происходит?

– Нас вырубили военные и привезли сюда. Конечно же, для чего-то невероятно важного. И… Егор, вытащи из носа салфетку. – Вика чуть сморщилась, но улыбка всё же проскочила на её лице. – Ты с кем уже успел подраться?

– С полом, когда с кровати падал. – Он вытащил салфетку и, заметив, как все отвернулись от данного произведения искусства, кинул её в пустую кружку. – Влада, может, ты всё-таки что-нибудь знаешь?

– Они пришли, когда я спала. Точнее, была в «отключке». Так что нет, я ничего не знаю. Но определённо мы здесь не просто так. Я думаю… ну, не знаю… нас к чему-то будут подготавливать?

За столом воцарилось молчание, хоть вокруг и гремел шум. Кто-то громко рыдал. Кто-то безудержно смеялся, пытаясь скрыть всхлипы. Одна женщина кричала на всю столовую и искала своего мужа, подбегая к каждому мужчине. В конце концов два солдата (форма на них ничем не отличалась от той, в которой в гостиницу явились силуэты) увели её прочь, крепко взяв под руки. Маленькая девочка – та, что попала Егору на глаза – бегала среди столов и воровала кусочки батона, смеясь во весь голос. Седовласый отец пытался её догнать, но из-за усталости, вызвавшей тёмные мешки под глазами, он лишь плёлся между рядами и извинялся перед всеми за хулиганство дочки.

Полненький старик в очках с толстой оправой сидел на полу и что-то проговаривал себе под нос. Люди старались обходить его, но всё же некоторые случайно задевали старика ногами и ударяли его, после чего либо извинялись, либо продолжали идти дальше. Наверное, потерял ребёнка. Только это может вогнать в такую депрессию пожилого человека, уже прожившего полжизни.

Внезапно воздух запищал, как будто совсем рядом завизжала какая-то сумасшедшая. Егор прижал ладони к ушам и заметил, что сделали это и все остальные. Из носа снова потекла кровь. Маленьким ручейком, тянущемся к губе.

Визг прекратился, и вместе с тем по голове ударила тишина. Егор тут же заткнул рукой ноздрю и посмотрел в ту сторону, в какую поворачивались головы всех людей. На один из пустых столов забрался высокий мужчина, держащий в руке микрофон. Солдаты, охранники или наёмники – кто бы это ни был – сдвигали остальные столы, образуя под ногами мужчины подобие сцены. Рядом с ней были установлены колонки, к которым тянулись провода. Взгляды всех присутствующих сосредоточились на том, кто возвысился над каждым. Глубина чёрных волос бросалась в глаза даже с такого расстояния, с какого их видел Егор. Лицо мужчины очерчивали острые линии челюсти, чисто выбритые, говорящие о безупречной гигиене своего хозяина. Широкие плечи не скрывали силу, что просачивалась и во взгляде. Каждое движение мужчины несло в себе уверенность – она чувствовалась в воздухе, как и его безумная энергетика. Полы чёрного пальто не доставали до туфель, но зато само пальто чётко выделялось на фоне светлых тонов. Казалось, мужчина этот пришёл из другого мира, не имеющего ничего общего с этим. Но, тем не менее, когда он возвысился над столами, ни один из людей не сказал и слова, а лишь молча продолжал смотреть, наблюдать.

И уже через несколько секунд из динамиков полился низкий, но при этом мягкий мужской голос:

– Вы умерли?

В столовой воцарилось молчание. Лишь где-то в углу безутешно рыдала женщина, рядом с которой подросток разбивал себе голову об стену. Он не замечал льющихся по воздуху слов, а потому вновь и вновь оставлял на стене пятна крови, надеясь сломать себе череп.

– Я думаю, каждый из вас считает, что он умер. И давайте будем честны – так и есть. Какая-то часть вас действительно умерла. Осталась с жёнами, матерями, сёстрами, отцами – с близкими людьми, которых мы уже не сможем обнять. – Голос лучился бархатом, но при этом не был лишён жёсткости. Человеку с таким голосом хотелось верить. Казалось, именно так разговаривает Бог. – Я потерял Лизу, свою дочь. Ещё несколько дней назад я… я играл с ней в «динозавриков» – нашу любимую игру, и мы… – Он замолчал, пытаясь не дать всхлипу вырваться наружу. – Знаете, я любил её. Каждый из нас кого-то любит, даже если этого «кого-то» уже не в живых.

– О чём он говорит? – Влад задал вопрос, но так и остался без ответа – все слушали того, кто говорил в микрофон.

– Мы умерли, да, это нельзя отрицать. Поднимите руки те, кто пожертвовал бы собой, чтобы спасти от этих гнусных светлячков свою семью.

Руки взметнулись вверх как по команде. Равнодушным остался лишь старик, сидящий на полу и не обращающий внимания на всё вокруг. На его губах перекатывалось имя дочери, с которой им так и не удалось помириться.

– Мы все любили их. И будем любить. Но… мы ведь живы. Почему-то остались живы. Но зачем?! Чтобы мы дальше страдали и видели на улицах нашего города мёртвые семьи?! Этого мы хотим?!

– НЕТ! – Толпа ответила общим хором, после чего раздался женский плач, пробирающий до самых костей.

И именно эта женщина выкрикнула:

– Я лишь хочу увидеться со своим братом! Он был мне дороже всех на свете! Дороже… ВСЕХ!

Она разрыдалась, и Егор увидел, как двое мужчин начали её успокаивать. Один из них обнял её и прижал к себе, поглаживая по голове. Судя по всему, хороший друг.

– Знаете, я верю, что после смерти что-то да есть. Рай или ад – неважно. Я знаю, что наши близкие наблюдают за нами. Как думаете, им приятно, когда они видят, что мы убиваемся по ним? Думаете, они в восторге, когда мы виним в их смерти себя?! Как думаете, чего они хотят?

– Чтобы мы жили счастливо!

– Счастья!

– Отстаньте от них!

– Любви! Они хотят любви!

– Вы все верите, что они всё ещё живы, пусть их тела и пытаются доказать обратное! И я верю, что моя Лиза жива! Верю, потому что люблю! Мы верим и будем помнить всех наших близких и дальше! И мы, друзья, должны жить дальше, храня в своём сердце прошлое! Да, это тяжело. Да, это невыносимо тяжело! Но мы должны жить дальше. Вспомните своих сыновей. Вспомните своих дочерей. Вспомните своих родителей. Живите ради своей семьи и ради себя. Я знаю, в это трудно поверить, но мы сможем. Мы все вместе, а поэтому справимся!

После этих слов наступила тишина, оставившая людей наедине с собственными мыслями. Через несколько секунд кто-то встал и робко захлопал. К нему подключилась ещё пара людей, ещё и ещё. Вскоре столовую заполнили «жидкие» аплодисменты, но как только они набрали силу, то разнеслись по воздуху и сотрясли мир. Некоторые мужчины взметнули кулаки вверх, женщины вновь зарыдали, скрыв лицо в ладонях. Толпа ревела, и мужчине это нравилось. Но его напряжённые скулы говорили о том, что он рассказал ещё далеко не всё. Если на то пошло, связки только разогревались.

– Кто это такой? – Вика посмотрела на Егора и задала самый неочевидный вопрос: – И почему он в пальто?

– Я не знаю, кто эт…

– Мы должны жить дальше! Обязаны ради сохранения любви! И жить не среди смерти, а среди жизни! В своём городе – Санкт-Петербурге! И поэтому, – он на мгновение замолчал, мастерски держа паузу, – мы все здесь. Святцы привезли нас всех сюда, чтобы мы не мешали им очищать город. Всех наших жён, дочерей, отцов и братьев похоронят, не забыв написать каждому имя – это я вам гарантирую. Эти бравые ребята – лучшие из отряда «Святцев». – Один из солдат в форме поправил чёрный поясной ремень, подчеркнув свою значимость. – Они позаботятся о всех нас, пока другие будут приводить город в порядок. А потом мы вернёмся и все вместе отстроим новое государство! Создадим Новую Империю! Такую, какую хотим!

Егор с Владом переглянулись. Оба поджали губы.

– Я не знаю, что это за светлячки. Не знаю, что это за звезда. Но я знаю – знаю! – что мы в состоянии обеспечить нашим детям достойное будущее! Уже совсем скоро улицы очистят от тел, дороги отремонтируют и тогда… тогда каждый, кто сейчас слышит меня, сможет построить такую страну, о которой мечтал. Росси нет, но мы её возродим. Новую! Лучшую! Для наших семей!

Толпа вновь взвыла, внимая звонкому голосу диктора. Некоторые люди потянулись к мужчине, протягивая к нему руки как к божеству, но Святцы (что за глупое название?) отгоняли их, хоть и делали это неохотно, боясь причинить боль. Многие начали вставать на стулья, чтобы получше разглядеть человека, который смог заставить всех слушать себя. И получать в этом удовольствие. Потому что… следовало продолжать жить. Да, ради наших семей. Ради любви, ради…

– Послушайте! – Подросток с окровавленным лбом – тот, что проламывал головой стену – забрался на стол, скинув чужие подносы. – Послушайте, мистер! Пожалуйста! У меня есть вопрос!

Мужчина поймал его взглядом и, тепло улыбнувшись, кивнул.

– А… ну, где мы находимся?

– Мы находимся в самом безопасном месте, что только есть в мире. Это корабль Святцев. Святой корабль. Но я предлагаю называть его Чистилищем. Почему? Да потому что это та наша точка, с которой мы постараемся начать новую жизнь. Мы все прошли через ад, мы все хотим в рай, но ля этого необходимо пройти через чистилище. И когда мы спустимся на чистый город, оно уже будет позади.

– Спустимся?

– Да, спустимся. Мы сейчас летаем над городом, под самыми облаками. Чтобы аду превратиться в рай, необходимо время. И пока город будет перерождаться, мы восстановим силы здесь, залечив свои душевные раны. Я хочу обратиться к вам. – Он обратился к сотням пар глаз, устремлённых на него. – Позвольте мне стать вашим лидером. Лидером, который обеспечит порядок и справедливость. Честным, мать его, лидером.

Все Святцы разом подняли руку вверх, согнув пальцы в знаке, символизирующем мир. Увидев это, люди в первых рядах сделали то же самое, после чего это повторили и другие. Руки поднимались вверх плавной волной, растекающейся по всей столовой. Она дошла и до того стола, за которым сидели Влад, Егор, Вика и Влада. Все подняли руки, хоть и неохотно. Равнодушным, опять-таки, остался только старик, тихо сидевший на полу. Его шёпот утонул в общем гомоне обсуждающих что-то людей. Ни одна ложка не стучала о посуду – всё внимание было устремлено лишь на одного человека. И только когда волна поднимающихся рук дошла до конца, Егор заметил то, что укрылось от каждого. А может, это заметил и кто-то ещё, но решил промолчать.

Что ж, он молчать не собирался.

– У меня тоже есть вопрос. – Егор встал на стул, чтобы его лучше было видно. Все пары глаз – зелёные, голубые, карие, серые и другие – устремились на него, и только сейчас он понял, что всё ещё прижимает ладонь к ноздре. Опустил руку, кровь не пошла. Сейчас бы она только помешала. – У вас прекрасная речь, но вы не сказали самое главное. Как…

Мужчина взглянул на Егора, и тот замер, не договорив предложение. Карие глаза – эти две небольшие точки на таком расстоянии – впились в плоть и заглянули в самую душу. Тёмные зрачки поглотили всё вокруг. Они погасили свет столовой и окунули его во тьму, утопив в ней последние блики. Это не могли быть глаза человека. Такие глаза только у зверей, опасных и диких.

И чертовски умных. Способных мастерски скрываться среди людей.

Егор сглотнул слюни и тут же услышал щелчок в собственном горле. Будто кто-то снял его с предохранителя.

Палец на крючке.

И лёгкий нажим…

– Как вас зовут?

Мужчина очаровательно улыбнулся и поднёс микрофон ближе к губам.

– Меня зовут Алексей. Алексей Царёв.

И после этого женщины разрыдались, вцепившись в рядом стоящих мужчин.