Текст книги "Тень наставника (СИ)"

Автор книги: Даниил Ульмейкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Свет ударил по глазам. Перед ведьмой и витязем открылся утренний вид на Стамбул. Похоже они были, где-то на краю города. Одновременно и по-прежнему синхронно Марго и Герд бросились к прорубленному окну. Они одновременно остановились у края и осторожно взглянули вниз. Они были на уровне третьего этажа какого-то заброшенного здания. Рядом располагался какой-то ангар. Это говорило о том, что они находятся на каком-то предприятии. Наличие вокруг мусора кричало, что место недавно заброшено или просто не работает. Внизу было чисто, врагов не было. Марго и Герд подняли взгляд и поняли, что их удар оказался гораздо мощней, чем они думали. Оплавленные обломки кирпичной стены вылетели за территорию предприятия. Через бетонную ограду перемахнул дымящийся силуэт. Это поджав хвост возвращался Зюк. Видимо его далеко унесло, вместе с выбитой стеной. Не ясно было ранен он или нет. Однако чётко было видно, как от него исходит то-ли дым, то-ли пар.

– Это что было? – испуганно спросил подходящий Зюк.

Только сейчас герои рассмотрели, что весь чёрт обожжён.

– Трудно сказать, – ответил Герд.

– Павел не пострадал?

Герд обернулся и взглянул на лежащего сзади священника. Парень не пострадал. Герд с подозрением посмотрел на чёрта.

– Почему ты раньше из сумки не вылез? Наверное хотел, чтобы его убили. Чтобы освободиться от рабства.

– Это так, – кивнул огромный чёрт.

– Даже отрицать не стал, – прыснула Марго.

– Не стал. Потому что это так! Я был малый, злобный, обиженный.

Зюк задумчиво почесал затылок хвостом.

– Это совсем не долго исправить, – холодно процедила ведьма.

– В любом случае, я у вас в долгу.

Марго и Герд растерянно переглянулись.

– Гердон, – Зюк впервые назвал островитянина по имени, – помнишь я обещал тебя убить?

У Герда в руке снова появился щит. Чёрт усмехнулся:

– Я тебя пощажу в уплату моего долга.

Потом Зюк перевёл взгляд на ведьму. Взгляд был какой-то слепой, будто они не видит, а просто ориентируется по звукам, как слепой или человек в темноте.

– А ты Маргарита, я тебя выручил и сорвал браслеты, так что тоже квиты.

Марго и Герд переглянулись. Нет, чёрту они не верили.

– Драться с вами я не буду, – чёрт говорил задумчиво и рассудительно. – Я буду драться с ними.

– Что это вдруг?

Чёрт что-то прикинул и присел. Спустя миг он оторвался от земли, перелетел головы героев и приземлился позади них. Потом он присмотрелся и медленно подошёл к Павлу. Он бережно взял священника на руки.

– Вроде цел, – диагностировал чёрт.

– Что за забота? Ты ведь хочешь его смерти. Зачем оттолкнул его хвостом, когда всё началось?

– Понимаешь, ведьма. Будучи маленьким, я злился на вас. Вновь став большим, сильным и снова неуязвимым, меня ранили. Ранили конечно вы. Но это я вам прощу, потому что этим же ударом вы меня спасли. Эти странные существа, кем бы они ни были, меня унизили, победили. Меня. Понимаете, меня великого Зюка. Одного из уважаемых чертей. Не знаю, как у вас. Но во тьме нет покоя проигравшему. Я жажду отмщения.

– Поэтому ты не убьёшь Павла?

– Нет. Убить я его не могу. Может быть только косвенно. Я же не могу нарушить клятву.

– И?

– И изводить его больше не стану. Не поверишь, ведьма, но нравится мне этот парнишка. Нравится мне быть в этом мире. Нравится больше, чем во тьме. Я готов принять правила вашего бытия. Гляди найду тут своё место.

– Думаешь тебе дадут?

Зюк недовольно поморщился:

– Этот ваш Волослав? Не знаю, ведьма, не знаю. Я просто хочу жить.

ГЛАВА XVI: ЗЛОБА ДОМОВОГО

Перед Волославом и Екатериной распахнулась дверь поместья. По сложившемуся мнению Екатерины, это означало, что либо Платон проявляет вежливость, либо обрадован гостю. Гостям старый домовой радовался всегда. Отчасти женщина была права, ведь всего год назад они с Волославом безвылазно сидели в поместье. За тридцать лет их лица друг другу стали казаться противными рожами. Ещё бы, каждый день сидеть и смотреть друг на друга. Изредка приезжали Танюша с Константином. Особенно они зачастили, когда богатырь вышел на пенсию. Всего год назад Платон был стар и считал, что не пристойно ему старому пню обнадёживать влюбившуюся в него домовиху. У Волослава на любовном фронте был вакуум. За тысячу прожитых лет он будто утратил вкус к жизни. Краски жизни тускнели с каждым годом. Много раз он задумывался о выборе Кощея. «Почему бы и не поспать?» – думал Волослав, но Платон всё время его отговаривал.

– Вот помру, тогда и спи скок влезет, – кряхтел старый домовой.

Аргумент был приемлемый. Не гоже бросать старого домового в одиночестве. Жизнью пахнуло, когда Волослав увидел Кирилла. Мальчик задавал правильные вопросы, делал интересные наблюдения, как в своё время Иван. Кто бы мог подумать, что четырнадцатилетний школьник сын его любимого ученика. Именно что любимого. Не единственного, но ставшего ему сыном. За сотни лет Волослав не встретил никого подобного. Были находчивые, были сильные, умелые, даже богатыри, но они стали лишь соратниками или никем не стали. Волослав лично обучал Федора с нуля, присутствовал при визите теней. Фёдор стал добрым другом. Но наследника Волослав в богатыре не видел. Не видел ни в ком. Только в юном князе. А спустя сотни лет в его сыне. Даал, например, всё настаивал, что это судьба и скептицизм ученика не разделял.

Также стремление жить подстегнули вернувшиеся Даал и Тихон. Отец и брат, давно ушедшие из жизни воина. Обрести погибшего брата, спустя столько лет было сказочной перспективой, но это случилось. Столько нужно сказать, столько нужно показать.

Впервые за долгое время Волослав почувствовал, что жив, что у него семья. Отец, брат, бессменный друг и сын. Столько забытых ощущений. Для полной картины не хватало только влюбиться. Омрачала всё новая угроза, нависшая над миром. Волослав даже не представлял, что это. Лишь нутром чувствовал, что грядёт нечто глобальное.

Итак, Платон распахнул дверь. Нет настроение у него было поганое, как выяснилось. Он сидел на окне и грустно наблюдал как Танюша копошится в шкафу. Полина сидела за столом и что-то читала в смартфоне.

– Обалдеть! – воскликнула девушка. – Марго в розыске.

– Что? – вздрогнула домовая. Она обернулась и случайно столкнула пачку гречки.

– Сильно в розыске? – поинтересовался вошедший Волослав.

Он подошёл к девушке и взял из её рук телефон. Он пробежал глазами новостной паблик и вернул устройство. Платон сидел не подвижно. Он не удивился новости о Марго. Так и сидел, уставившись на упавшую пачку гречки. Он видел, как она падает. Сопровождал её взглядом весь полёт и не оторвал взгляд, услышав, что его подруга в розыске.

– Что там? – поинтересовалась Екатерина. Её взгляд ловко обогнул плечо Волослава и устремился в телефон дочери. Она прочитала новость и воскликнула:

– Там ни где не написано, что это твоя Марго. Какое вообще она может иметь к взрыву в Стамбуле?

– Мам, ну на фото посмотри.

– Там лица не видно.

– Но одежда её. А рядом бугай этот – Гердон.

Екатерина посмотрела на Волослава, который кому-то звонил:

– Вы живы?

– Живы, – буркнула в трубку Марго, – а задание провалено. Покупатель не показался. Были только...

Ведьма затруднилась объяснить.

– Было что-то новое? – сообразил Волослав.

– Да. Представь телесную проекцию.

– Что?

– Телесную проекцию. Как будто сам человек далеко, и он отбросил временную тень. Только тень телесная.

Екатерина увидела, как взгляд Волослава задумчиво потупился. Впервые она видела его таким озадаченным. Даже открыв сундук и узнав вещи своего давно пропавшего ученика, воин так не хмурил лоб. Почему-то именно в этот момент он показался ей ослепительно красив. Именно так, по её мнению, должен выглядеть мужчина, после чего осеклась. Она уже видела такой взгляд. Видела у отца и бывшего мужа. Наверное, все мужчины так выглядят, когда сталкиваются с трудно решаемой задачей.

– Я понял. Возвращайся в поместье.

– Хорошо.

– Эвакуировать вас?

– Да, если не трудно.

– Не трудно, – сказал Волослав и отключился.

Он направился к двери набирая номер телефона.

Уже за дверью послышалось:

– Алло, да это я. Запрашиваю эвакуацию из Стамбула.

– Ох! – Танюша выдохнула. – Как же ты меня напугала. Я уже думала с нашими ребятами что-то случилось. Фу...

Танюша посмотрела вниз на упавшую пачку гречки.

– Я уберу буркнул Платон, так и не оторвавший от пачки взгляд.

Домовая кивнула и обратилась к сестре Кирилла:

– Полечка, отнеси меня на улицу подышать.

– Можно окно открыть, – буркнул Платон.

– Нет, я хочу на улицу, – стояла на своём домовая. Нет, она не капризничала, а именно стояла на своём.

Платон не стал спорить, лишь тяжело вздохнул. Полина послушно взяла домовиху и вышла.

– Могу я спросить? – обратилась к домовому Екатерина.

– Спрашивай, – вздохнул Платон.

– Ты чего такой надутый? Разве ты не должен быть рад?

Платон поднял глаза.

– Ты не похож на эгоиста. Тут что-то другое.

– Другое, – грустно кивнул Платон.

– Что-то серьёзное?

Платон кивнул.

– Достаточно серьёзное, чтобы ты вёл себя как последняя скотина?

Уж что-что, а провоцировать Екатерина умела. Она была уверена, что под шерстью Платон покраснел. Он возмущённо подскочил и рявкнул:

– Не тебе меня осуждать, младенец!

Екатерина дрогнула. Уж кем-кем, а младенцем она себя не считала. Но для Платона это было именно так. Он почти на тысячу лет старше.

– Ну, вот. Я же говорю как скот!

Платон надулся. Шерсть недовольно пошла волной. Екатерине показалось, что стены дрогнули. Выглядело это жутко.

– В чём дело, Платон?

– Тебе не понять.

Екатерина решила применить иную тактику, женскую. Такие качели раскачают любого грубияна.

– Ну я же видела, какой ты заботливый. Как ты её любишь. Ну разве ты не рад стать отцом?

Платон не смягчился, он был по-прежнему надут как огромный воздушный шар. Только с шерстью. Домовой спрыгнул с подоконника. И принялся убирать упавшую гречку.

– Знаешь ли ты природу домовых? – злобно спросил Платон.

– Нет, – честно ответила женщина.

– Ну так я тебе расскажу.

Прозвучало это не менее злобно. Однако сейчас в голосе Платона мельком прозвучала безысходность. За много лет работы с людьми она слышала такие интонации сотни раз. Это насторожило женщину.

– Домовые, дорогая моя, не люди. Да, мы имеем физическое воплощение. Это, кстати, бывает не часто. Далеко не все домовые имели возможность материализоваться. Изначально, мы лишь духи, сформированные, живущими в доме людьми. Мы их, условно скажем, отражение. Мне в своё время повезло. Танюшка жила у людей верующих и добрых, поэтому ей тоже повезло.

– Так, – кивнула Екатерина.

– И как ты поняла, далеко не все домовые способны размножаться. А те, что могут, ничего путного не рожают.

– Поясни.

– Рождаются кикиморы всякие, да химеры. Как правило, даже не разумные. Редко-редко может родиться суккуб.

– Ты поэтому злишься?

– Нет! – отрезал Платон уже спокойнее. – Понимаешь, тело домового не велико, мы живём благодаря магии. Она наш источник. И чтобы сформировать плод уходит вся магия, формирующая тело.

– Ты хочешь сказать Танюша скоро...

– Нет. Не умрёт. Дом ведь цел. Она лишится тела. И далеко не факт, что когда-нибудь обретёт его снова.

Екатерина грубо выругалась. Грубей, чем Платон привык слышать от воспитанной женщины.

– Так, что? Скот ли я по-твоему? Или просто люблю свою женщину и не готов её отпустить, – поинтересовался Платон.

– Скот! – кивнула Екатерина.

Платон понял, что он что-то упустил. Что-то простое. Что-то женское.

– И почему же?

– Она сейчас живёт и знает, что скоро лишится тела. Что почти умрёт, а её мужчина даже не может её поддержать. Сам подумай, она ведь понимает, что ей недолго осталось, а ты вместо поддержки, сидишь и дуешься.

Платон обалдел от такого выстрела в лоб. Он ведь и правда старый дурак, совсем не подумал, что чувствует его Танюша.

Платон поморщился и заявил:

– Называть меня скотом оскорбление для благородных животных.

– Да не переживай ты так, – в комнату вошёл Волослав. – Без тела она пробудет недолго. Я что-нибудь придумаю, обещаю.

– Ну что ты придумаешь? – запричитал Платон. – Её дом и так усилен всеми возможными рунами и заговорами. Против природы не попрёшь.

– Попрём, вместе, – Волослав улыбнулся – ты ведь уже чувствуешь магию ребёнка?

Платон осёкся. Он с подозрением посмотрел на друга.

– Ты не мог почувствовать раньше меня!

– Там суккуб, – заявил Волослав, наливая себе чай.

– Ты не ошибаешься? Может это от Полины пахнуло?

Домовой так забавно это сказал, что Волослав не выдержал и рассмеялся. А Екатерина спросила:

– Да, всё забываю спросить, почему вы считаете мою дочь каким-то суккубом?

– У неё черты свойственные для суккуба.

– Что это значит? Это хорошо или плохо?

– Кому как. Кто-то мечтает, чтобы у них родился суккуб, – задумчиво протянул Платон. Его пристальный взгляд был направлен в окно, где показалась Полина, держащая в руках Танюшу.

– Почему?

– Потому, что суккубы разумны. Физически здоровы и от людей физиологически не отличаются. Этот ребёнок будет жить полноценной жизнью. Счастье для нечисти, решившей обзавестись потомством, – Платон перевёл взгляд на Волослава. – Ты уверен?

– Когда я ошибался?

– Ха, загибай пальцы... – воскликнул Платон.

– Ну хватит тебе.

– Боишься пальцев не хватит?

– Так стойте! Почему у меня и у Вани родился суккуб? Мы ведь люди. Это из-за того, что он колдун?

– Любовь, – буркнул Платон.

– Да, вы любили друг друга, – кивнул Волослав протянув Екатерине чай. Екатерина приняла и почувствовала приятный запах каких-то трав.

– Спасибо. Значит Кирилл тоже суккуб?

– Нет, – хором ответили Платон и Волослав.

– Кирилл просто человек. Видимо на тот момент любовь прошла.

Женщина поморщилась.

– Так ваш Ваня был колдун, – заинтересовался Платон. Такие вещи он не пропускал мимо ушей.

– Это был Ваня. Наш Ваня, – сказал Волослав взглядом ища на полке печенье.

– Расскажи, как ты сегодня умер, – прыснула женщина.

Платон заметно оживился, услышав, что именно они нашли на чердаке.

– Так-так-так-так-тааак, значит Ваня. Наверное, поэтому Кирилл оказался так талантлив? Вот почему он так быстро смог зачерпнуть магию.

– Есть странность.

Платон уставился на Волослава.

– Чтобы Кириллу родиться с таким потенциалом, который он имеет, Ваня все эти восемьсот лет должен был практиковать. Следовательно...

– Следовательно, он всё это время жил и здравствовал! – продолжил Платон. – Но почему он не вышел на нас?

– Хороший вопрос, – кивнул Волослав подойдя к окну. В его руках была чашка чая.

– Мы найдём его! Найдём и спросим! – твёрдо отрезал Платон.

Волослав кивнул.

ГЛАВА XVII: ДРУЖБА, ЛЮБОВЬ И ГИБЕЛЬ

Тьма. Чёрная тьма, невесомость и пустота.

– Нет! Прошу! Не делай ему больно! – эхом по пустоте послышался девичий голос.

– Уйди, дура! – рявкнул Иван повисшей на его руке Василисе.

– Пожалуйста.

– Уйди, глупая! Мой меч отравлен. Коснёшься и умрёшь!

– Нет, прошу. Он не плохой! Совсем не плохой, – закатывалась слезами пленница Кощея.

– Да знаю я, что он не плохой! – рявкнул воин.

– Что? – девушка замерла, не понимая слова пришедшего убийцы.

– Это его воля, понимаешь? Он знал, что так будет, знал, что станет монстром. Он просил его убить, пойми, не будь дурой?

– Я тебе не верю.

Времени вести разговоры у него не было. Он и так добирался сюда слишком долго. Волк, возможно, уже погиб, отвлекая Кощея на себя. В начале он двинулся в подземелье, где старый кощей должен был прятать иглу, но её там не оказалось. Тогда юный воин вынужден был обыскать всю его крепость, чтобы тут – в покоях его пленницы найти смерть мага, заточённую в игле. Покои пленницы отличались от всей крепости. Они были чисты и обустроены. Лучших условий для жизни Иван не видывал. Да и поведение пленницы привело княжьего сына в замешательство. Разве пленница может закрывать собой жизнь своего пленителя? Приворот не иначе. От иглы девушку пришлось отдирать. Василиса повисла у него на руке и не давала рубануть адский артефакт. Разговаривать уже было поздно. Стены завибрировали, после чего раздался оглушительный гром. Возможно, этот удар молнии рядом с крепостью убил волка, и Кощей вот-вот придёт защищать иглу.

Иван рванул руку с висящей на ней девушкой. Перехватил меч в другую руку и ударил по игле. Нет, обычный меч никогда бы не разрубил эту иглу. Волк во время подготовки говорил, что эта железяка, не всегда была иглой. Когда-то она была частью кинжала, принадлежащего тёмному магу. Это был полноценный магический артефакт, который может уничтожить только другой магический артефакт. Более сильный или хотя бы не уступающей игле. Поэтому, Волослав наложил на этот меч не один десяток, а то и сотен заговоров. Некоторые из них впитывали в лезвие смертоносные яды. Маленький порез меча отравил бы даже Горыныча. Уже не говоря о куче проклятий, обрушившихся бы вместе с ударом клинка.

Игла была уничтожена. Из неё ударила молния. Ударила в отведённый Иваном клинок. Его каким-то чудом не ударило. Меч накалился до красна. Если бы не оплётка на рукояти, Иван попрощался бы с рукой. Он отбросил меч и начал махать ладонью. Иван быстро огляделся, взглядом он не нашёл ничего холодного, к чему можно было бы приложить обожжённую ладонь. Маленькие оплавленные куски оплётки остались на ладони.

– Что ты сделал?! – взвизгнула Василиса, после чего разрыдалась.

Только сейчас Иван заметил, что девушка держится за живот. Всё стало ясно. Она ждёт от мага ребёнка. По-человечески ему было жаль девушку, но как колдун, имеющий представление о магии, он понимал горькую правду. Без защитника судьба девушки и её потомства будет тяжёлая. Ребёнок мага потенциально может оказаться достаточно способным, чтобы преследовать его мать. Любой колдун или князь не побрезгует развязать кровопролитную войну за этого младенца.

– Идём! – сказал Иван.

Девушка не реагировала, она по-прежнему рыдала.

Ваня опустился перед ней на колени.

– Я защищу тебя и ребёнка.

Всхлипывая, девушка осеклась. Она уставилась на пришельца, уничтожившего её любимого.

– За ребёнком придут. Никто не должен знать, что ты понесла.

Доверия во взгляде девушки не появилось. Но деваться ей было некуда. И идти ей больше было некуда. Отцу не нужна испорченная княжна. Какой от неё толк? Сунься девушка домой, её ждала бы поездка в один конец. В монастырь. К этому Василиса была не готова. В крайнем случае, туда никогда не поздно податься.

Больше Василиса не сопротивлялась. Иван поднял её и за плечи повёл на выход. Выходя, он оглядел богато обставленную комнату. «Ох, жаль, что разграбят» – подумалось Ивану.

Они вышли на улицу. Перед крепостью была огромная воронка, которую окружили ожившие идолы. Серьёзные противники, заряженные неимоверным количеством магии. В подземельях Иван наткнулся на несколько таких. Они оказались весьма тяжёлыми противниками. В большей мере из-за того, что они не были живы. Это скорей были элементали. Живых Кощей в охрану не брал. Волк упомянул, что это из-за страха. Кощей боялся, что кто-то придёт за иглой. По сути, единственной живой в крепости мага, кроме него самого была пленница и пара лошадей в его конюшне.

На дне воронки лежали два тела. Одно из них принадлежало магу, другое бездыханному волку. Не раздумывая, Иван и Василиса прыгнули к ним. Они скатились по оплавленной земле. Она была ещё горяча от удара молнией. Василиса бросилась к Кощею, а Ваня к волку. Молодой воин склонился над телом наставника. Он попробовал найти у волка пульс, но попытка оказалась четна. Василиса всё плакала в грудь бездыханному Кощею. Внезапно Ваня почувствовал импульс. Импульс полноценной магии. И положительной, и отрицательной. Оба бездыханных тела вздрогнули. Ваня подскочил и выхватил меч из ножен, едва увидев, что раны у обоих одновременно затягиваются.

Кощей открыл вечно уставшие глаза, в них тускло мелькнула жизнь. Увидев воина в изготовке, да ещё и со сгустком отрицательной магии в руке, Кощей встал и завёл Василису себе за спину. Человека Кощей напоминал лишь отдалённо. Лысый скелет, обтянутый серой болезненной кожей. В их прошлую встречу, несколько часов назад взгляд мага был звериным. Однако сейчас во взгляде появилась осознанность происходящего.

– Ты не тот... ты не Волослав, – скрипучим голосом заметил маг.

Как раз в этот миг волк очнулся и вскочил. Увидев живого и осознанного Кощея, волк поклонился.

– Учитель? – неуверенно спросил волк.

– Ты ещё кто?

– Это я, учитель. Волослав! – покорно сообщил волк.

– Я оставлю тебя в живых самозванец! Оставлю только потому, что вы разрушили моё проклятье. Пошли вон оба!

Волк не стал спорить. Он схватил застывшего в стойке Ивана зубами за ворот и грубо потащил прочь.

– Что всё это значит? – спросил Иван волка уже за пределами воронки.

– Мы ошибались.

– В чём?

– Во всём. Всё кончено. Мы его вылечили.

– Не понимаю.

– Тебе и не нужно.

– Почему он тебя не узнал?

Волк остановился и уставился на ученика, как на полнейшего глупца.

– Посмотри на меня! Я, по-твоему, похож на Волослава?

– А голос?

– У меня и близко не такой голос был, – обиделся волк.

Они покинули крепость, в которую прорывались с боем.

– Железяку в ножны сунь, пока не поранил кого.

– Да-да, помню я про клинок. Надо бы его...

– Оставь себе.

Они шли по чисто полю. Светило солнце и лил дождь. Наставник и его ученик шли на встречу радуге. Но пришли почему-то к окну. Дальше были только ощущения. Приятное прикосновение прохладной руки к горячему лбу. Силуэт женщины в длинном платье, стоящей над кроватью. Затем только тьма и разговор:

– Что дальше?

– А ничего, женим тебя. Княжна есть одна. Её Синесвяту сватали, но как ты знаешь, хворь его...

– Как хоть зовут?

– Княжна Ольга.

Тьма.

– Да здравствует князь Домирский! Да здравствует князь Домирский Иван! – эхом послышались сотни голосов.

Тьма.

– Куда ты направишься?

– Мне нужно снова стать прежним. Не жить же мне свой век зверем.

– А кощей?

– Его рассудок ещё не восстановился. Рано к нему идти.

– А кто-то ещё владеет такими знаниями?

– Мир велик. Знаний много. Думаю, кто-нибудь мне-таки поможет.

– Тогда, как князь Домира, я приказываю тебе при следующей нашей встречи выглядеть как прежде. Удачи тебе, друг!

Тьма.

– Все назад!

– Все назад, мне нужен только ваш князь, – протянул зловещий голос какой-то старухи. Создавалось ощущение, будто голос, хоть он и зловещий, совсем не хотел причинять боль.

– За князя!

– За князя!

– За кня... – голос оборвался смертью.

Тьма. Тьма и крик. Крик отца.

Усилием воли Кирилл открыл глаза. Пошевелиться он не мог. В окно его комнаты бил лунный свет, который перекрывала женская тень. Волосы её были длинные и волнистые. На ней было длинное платье. Это была не мать и не сестра. Кто-то чужой. Кирилл хотел подорваться, но его сковал сонный паралич. Она слегка повернула голову. Лицо закрывали волосы.

– Я виновата перед тобой, – сказала женщина. – Эти видения. Это всё, что я могу для тебя сделать, мальчик. Всё, что могу тебе дать. Жаль, что всё это зря. Никому не пережить этот год…

– По...

– Почему? Потому что он уже здесь. Скоро он не сможет себя сдерживать.

– По...

– Почему? Такова его природа. Ему не совладать с собой.

– Ввв…

– Волослав? Нет мальчик. Он силён, но не всемогущ. По крайней мере, на это у Волослава силёнок не хватит. Ни у Волослава, ни у Даала. Мои планы потерпели фиаско.

Женщина повернулась, теперь её лицо скрыла её же тень.

– Кирилл, если я ошиблась. Если вдруг, мир каким-то образом спасётся, не ищи меня. Я тебе не нужна.

Кирилл вскочил с кровати. В комнате он был один. Приснится же такое. Подросток сел за стол и принялся писать. Сна не было ни в одном глазу.

Вдруг, он ощутил импульс, волной прошедший через него. Он не понял, что это было. Как и не поняли все колдуны мира, ощутившие незнакомую им силы. Все, кроме Волослава и его ученика, помнивших силу Даала. Кирилл подскочил и замер. Пытаясь понять, что же это всё-таки было.

Спустя какое-то время пришёл Волослав. Открыла ему мать. Волослав хотел увидеть личные вещи, оставшиеся от отца. С самого начала он не верил, что отец – это его ученик. Князь, которого он оставил на троне восемь сотен лет назад. Однако теперь, когда он обнаружил, что могила князя пуста Волослав был сам не свой. Конечно, поверь Волослав, что внешность Ивана и отца Кирилла не просто совпадение, он бы сразу потребовал его вещи. Теперь Волослав сомневался. Выглядел он раздражённо. Кирилл привык видеть наставника спокойным и уверенным в любой ситуации. Сейчас же тысячелетний воин выглядел издёрганным и уставшим. Кириллу даже подумалось, что Волослава буквально истязает мысль о том, что отец школьника его бывший ученик.

С самого знакомства Платон сравнивал Кирилла с юным Иваном, который был смел, хитёр и умён. Который был любимым и самым способным учеником Волослава. Учеником, которого они с домовым, буквально приняли в семью. Юнцом, что стал Волославу сыном.

Каждый успех Кирилла в обучении Платон сравнивал с Иваном. В начале школьнику это льстило, однако потом Кирилл даже начал подлавливать себя на мысли, что ревнует. Начал осознанно соперничать с давно умершим князем. Тренироваться усердней, больше и лучше.

Желание Кирилла поприсутствовать Волослав почему-то пресёк и велел идти в школу. Потребовал поговорить с друзьями и решить недопонимание с Ольгой. На всякий случай всучил заговорённую фенечку. Заговор должен защитить, если Ольга решит метнуться и впиться в шею.

Придя в школу, Кирилл твёрдо решил, что с Хвостиковым нужно помириться. Он пришёл в раздевалку. Первым уроком была физкультура. В узкой раздевалке с крашенными в синий цвет стенами толпились одноклассники. Шкафчиков не было. Год назад они в конец проржавели и их выбросили. Вместо шкафчиков на стене висела длинная вешалка, где мальчишки вешали рюкзаки и одежду. Вешалка была самодельная. Её заколзозил школьный слесарь. По сути, это была длинная отшлифованная наждачной бумагой доска с вбитыми в неё деревянными чопиками. Две из трёх настенных ламп перегорели. Тусклым светом обеспечивала помещение только одна. Да и та время от времени мигала. Кирилл согнал возмущённо скулящего Суворова со старой деревянной лавочки, сто тысяч раз выкрашенной в тёмно-красный цвет. Он сел переобувать кроссовки рядом с Семёном. Прямо на залитый десятками слоёв краски гвоздь. Хвостиков демонстративно фыркнул и отвернулся.

– Нужно поговорить!

Суворов, стоит отдать ему должное сообразил, что лучше оставить друзей наедине. Под надуманным поводом он выманил всех одноклассников из раздевалки. Кирилл и Семён остались одни. Хвостиков видимо не готов был мириться. Он демонстративно встал, не зашнуровав кроссовки, и двинулся к выходу.

– Стой! – Кирилл подскочил и схватил Семёна за руку.

Семён повернулся, Кирилл ожидал удара кулаком. От удара бы он легко увернулся. Но Хвостиков лишь оттолкнул друга двумя руками.

– Отвали от меня! – рявкнул Семён.

– Да выслушай! Я не хотел тебя...

– Я знаю! Я знаю! Занимаешься каким-то мракобесием. Меня в это не втягивай!

– Хорошо!

– Хорошо? – переспросил Хвостиков.

– Я не стану тебя втягивать, обещаю.

– Так, а чего тебе тогда надо?

– Помириться!

– Что?

– Хочу помириться!

– Не слышу, – картинно оглох Семён.

– Прости меня, пожалуйста! – демонстративно крикнул Кирилл. Крикнул так громко, что было слышно аж в спортивном зале. Богатырь понимал, что именно это нужно Хвостикову.

В раздевалку зашёл Суворов. Он стал рядом с друзьями. Кирилл и Семён буравили друг друга суровыми взглядами. При этом, оба понимали, конфликт остался позади. Обиженная сторона поняла, что больше не может злиться. Тем более, Хвостиков чувствовал победу в конфликте, ведь именно Кирилл сделал первый шаг к примирению.

– Ну хватит вам, – нежно и беспомощно сказал Суворов. Он стоял посередине. Длины рук у него хватило, чтобы обнять обоих.

Кирилл не сдержал улыбки. Семён тоже не смог долго сдерживаться. Друзья рассмеялись.

– Так, что за сбор? – возмущённо рявкнул Керим Алиевич, вошедший в раздевалку.

В руках у него был журнал.

– Вы чего, ленивцы, физкультуру бурить вздумали?

– Нет, – хором ответили друзья.

Со словами «А ну на урок» Керим Алиевич огрел Суворова журналом по голове. Не сильно, скорей в шутку, хотя выглядело эффектно. Семён и Кирилл смогли увернуться и прошмыгнуть мимо преподавателя.

– Ах вы прохиндеи! – донеслись им в след слова учителя. Кирилл почему-то обратил внимание, что даже когда преподаватель ругался его речь оставалась выразительна.

Штрафом за опоздание на урок были два забега вараном. Вараном Керим Алиевич называл передвижение в упоре лёжа на согнутых руках. Упражнение было очень сложным, только у Кирилла и Семёна получалось его выполнять с самого начала. За три месяца занятий в спортивном зале (До этого занятия проходили на улице) весь остальной класс тоже научился ходить вараном. Любого другого учителя расстреляли бы на месте за это упражнение, стоило хоть одному ученику пожаловаться родителям. Однако Керим Алиевич умел подобрать слова. Он мотивировал слабых и поддерживал сильных. Ученики хотели быть на его уроках, слушать то, что он говорит и делать то, что он советует. Этот человек умел расположить к себе. Он давал страшные для девяноста процентов учеников упражнения и на него не просто не жаловались, а хвалили. За половину учебного года. Худенькие мальчики стали крепче, а полненькие выносливей. Вика Скворцова была освобождена от физ-ры, однако с нетерпением наблюдала за занятием этого учителя. Почему с нетерпением? Потому, что изучив освобождение предоставленное врачом, Керим Алиевич строго-настрого запретил девочке напрягаться. Но атмосфера, которую создавал Керим Алиевич не отпускала никого. Хохот, слёзы и ноющий от дикого смеха пресс.

Все уже отползали варана. Остались только Кирилл, Семён и однофамилец легендарного полководца. Со страдальческим воплем Саша упал на посередине зала. Упал носом прямо в пол.

– Так Суворов продолжает в стиле червя, – улыбчиво прокомментировал преподаватель.

Все закатились смехом. А гонка была в самом разгаре. Кирилл и Семён не хотели уступать друг другу. Они прошли вараном штрафные круги и не собирались останавливаться. Кирилл видел, что Хвостиков уже устал. Он уже понял, вот-вот друг клюнет пол.

– Ты что, жульничаешь? – выдавил Семён.

– Я нет, – удивился Кирилл и сразу же осёкся. Он прислушался к себе и понял, он наполнен положительной магией и использует её неосознанно. Волослав предупреждал, что богатырская сила так работает. Кирилл понял, что соревнование не честное и упал на грудь. Увидев, как Кирилл упал Семён тоже рухнул.

– Есть победитель! – воскликнул Керим Алиевич, а одноклассники зааплодировали.

Аплодисменты громким эхом отражались от высоких потолков. Хвостиков не смог встать, отжавшись от пола. Ему пришлось перевернуться на спину и встать при помощи ног. Он встал и подал руку Кириллу.