Текст книги "Комплекс девственницы"

Автор книги: Даниил Шеповалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Тебе сказать? Конь, в три часа ночи будет драм-н-бейс.

– Да не мне, мне не надо, я там буду обязательно. Ты вот ей скажи! Ваня, иди сюда, скажи французской бабе про драм-н-бейс!

Ваня подошел и принялся объяснять француженке про вечеринку, периодически перемешивая английский и русские слова – «Лена Попова» и «металлические конструкции» он произнес с неправильными ударениями, полагая, что француженке так будет более понятно.

– Хэвиметаллические конструкции! – заржал Конь.

На «Лену Попову» же отреагировала сама Лена Попова, которую здесь угощали бесплатно, в результате чего она теперь страстно пела русские народные песни, не парясь о том, как это скажется на ее имидже андеграундного ди-джея.

– А вот это Никита, владелец «69», – продолжал завсегдатай. – Вообще он дизайнер, но его достало общаться с клиентами, которые все время просят заменить синий шарик на зеленый квадрат, поэтому теперь он владелец бара. Он держит здесь бар весь сезон, до конца августа. Так, я знаю, кто нам нужен! Нам нужны Илья и Саша. Илья охрененский. И нам нужны креативные способности Саши. Они вместе смогут сделать этот коктейль. Это будет сложно, но они смогут, они поймут, о чем речь!

У Макара возникло ощущение дежавю, как будто он слышал сегодня эти слова.

– Илья, иди сюда! – позвал бармена завсегдатай. – Ты нам нужен! И Сашу позови.

Он быстро объяснил барменам ситуацию, и те тут же принялись обсуждать состав нового коктейля.

– Для «Комплекса Девственницы» нужна дыня, – сказала Саша, – совершенно точно нужна дыня, но ее нет, поэтому будет банановый сироп. Сначала банановый сироп!

– И обязательно нужно три слоя, – сказал Илья.

– Да! Дальше у нас идет текила.

– Очень правильно. От текилы всем девушкам сносит голову, причем именно так, как нужно. Только обязательно серебряная текила, не золотая.

– К черту золотую! Золотая для лохов! Так, а сверху что?

– Сверху абсент! – сказал Илья.

– Уверен?

– Абсолютно! Сверху обязательно должен быть абсент, иначе никакого «Комплекса Девственницы» не получится.

– Хорошо, абсент, – сказала Саша, наливая. – Все уже почти готово, но чего-то явно не хватает. Илья, чего не хватает?

– Двух вещей. Во-первых, нужна юная и обязательно загорелая девственница. У нас есть такая?

– Есть! – сказал Макар. – Еще как есть!

– Тогда пусть она раздевается и ложится на барную стойку спиной. Стопка обязательно должна стоять на животе загорелой девственницы, это самое важное.

Кате не нужно было раздеваться – вырез снизу на ее кофте как раз открывал живот.

– Отлично! – сказал Илья. – А чего не хватает, во-вторых, я не знаю.

– Зато я знаю, – воскликнула Саша, – нужен гренадин! Кроваво-красный! Вот так, смотри, льем сверху гренадин, причем так, чтобы он облил ее животик по кругу вокруг стопки и лишь одна-две капли попали внутрь шота. Все, фирменный, настоящий, уникальный «Комплекс Девственницы» готов! Исключительный! Патентованный! Авторы: Илья Кузнецов и Александра Литвинова! О, смотрите, звезда упала.

– Да, я видел, – сказал Макар.

– Успел загадать желание?

– Успел.

– Интересно, а откуда вообще взялась эта примета про падающую звезду?

– Наверное, звезда падает так быстро, что загадать в этот миг желание может только человек, который постоянно думает о его осуществлении. А раз все его мысли направлены на это – желание обязательно сбывается.

– Ладно, романтики, кто пить-то будет? – оборвала их Саша.

– Вот он будет.

– Ты будешь пить? Хорошо! Экспериментальный коктейль за счет заведения. Смотри, выпиваешь этот шот залпом, а потом облизываешь с нее гренадин! Понял? Давай!

Несмотря на абсент, коктейль оказался очень легким. Перед глазами стало как-то особенно тепло и ярко, Макар наклонился вперед и с большим энтузиазмом выполнил вторую часть рекомендации по употреблению коктейля.

– Хватит, хватит уже! – нетерпеливо оттолкнула его Катя. – Дорвался!

– Ну как? – в один голос спросили Саша и Илья.

– Это лучшее! – признался Макар. – Лучший коктейль, который я пил в своей жизни.

– Отлично! Теперь мы сможем кого угодно лишить девственности практически бесплатно! Ну, не то, чтобы бесплатно, но все же не очень дорого и очень быстро! Хей гайс, гелс! Ху вонт ту луз хиз вирджинити райт нау!

Желающих оказалось много. Пока посетители лишались девственности (подавляющая часть – во второй раз), бармен со шрамом подошел к Насте-режиссеру и подмигнул им:

– Я помню, вам нужна была девушка легкого поведения, которая будет сбивать с истинного пути влюбленного кассира.

– Не кассира, а Дракона, – поправила его Настя.

– Ну да. Так вот, посмотрите, там вами интересуются.

В их сторону действительно направлялись три девушки. Две из них смеялись и шептались о чем-то, показывая пальцем на Мишу.

– Не забудь выпячивать губу! – сказала Настя. – Это очень важно.

– А что вы снимаете? – спросила брюнетка, та самая, которая недавно пила «хедшот», вы актер?

– Он режиссер, – сказала Настя, – Эмир Кустурица. Слышали о таком?

– Да. Я читала в COSMO. Это же вы сняли «Криминальное чтиво»?

– Он! – подтвердила Настя.

– Очень хороший фильм. А вы такой молодой, вы, наверное, рано начали свой творческий путь.

– Очень рано, – кивнула Настя.

Миша тоже кивнул и еще сильнее выпятил нижнюю губу. Он не знал, говорит ли по-русски Эмир Кустурица, а если даже и говорит, то, наверное, нужно изображать акцент, а какой именно Миша не знал, да и не был уверен, что смог бы правдоподобно это сделать.

– А может быть, вы снимете и меня? – спросила брюнетка. – Не то, чтобы я напрашивалась, просто мне все говорят, что у меня очень фотогеничная внешность. А это редкость, я знаю. Есть очень красивые люди, но когда их снимают на камеру – они получаются не всегда хорошо. А я всегда хорошо получаюсь.

– Обязательно снимет, – сказала Настя, – Педро вы сразу понравились. Еще когда вы подходили к нам, он шепнул мне, что как раз такая девушка ему и нужна. Он долго искал главную героиню для своего нового фильма «Солнце Барселоны». Педро так и сказал мне: «Настя, – прямо так и сказал, потому что мы с ним на «ты», и я этим очень горжусь, – Настя, сказал он, эта прекрасная русская девушка как раз и есть Мария из «Солнца Барселоны». Посмотри: в ней горит огонь неподдельной страсти, хотя снаружи она кажется холодной и неприступной. Но достаточно малейшей искры, и вспыхнет такое пламя, которому позавидуют боги. Из-за этой девушки богам придется искать своего Прометея среди людей, который сможет украсть огонь этой страсти и принести им, потому что ничего подобного никогда не видели на небесах». Прямо так и сказал мне Педро.

Брюнетка покраснела, польщенная комплиментом, а ее некрасивая хмурая подруга язвительно спросила:

– Педро? Его разве зовут Педро?

– Конечно! Разве я не говорила еще? Это Педро Альмодовар, гениальный испанский режиссер.

– Педро? – воскликнул рядом португалец, едва державшийся на ногах. – Ю ноу Педро Альмодовар?

– Зыс ыз Педро Альмодовар! – гордо сказала Настя, ткнув в Мишу пальцем. – Энд ай эм хим… хиз… хиз френд. Френд оф Педро Альмодовар. Энд зыс ыз хим!

– Факин шит!

– Еще бы… – гордо кивнула Настя.

Миша же решил, что выпячивать дальше губу не стоит, потому что мышцы рта уже итак болели от постоянного напряжения. Португалец весело подмигнул Насте, напомнив ей почему-то ту самую глупую молодую овчарку, и, упав на колени, стал целовать руку Мише.

– Педро! Падре!

Брюнетка поправила порео, чтобы оно закрывало незагоревший след пятерни на животе, который, видимо, остался с самого начала отдыха – подруга намазывала кремом от загара с сильной защитой.

– Энд вот из ё нейм? – спросила португальца Настя.

– Мауриццио! Бат май френдс колл ми Алкашка!

– Ништяк. Алкашка, ты хочешь играть Марию в «Солнце Барселоны»?

Дальше все было сумбурно. Настю несло, Мише же ничего не нужно было говорить. Он уже успел искупаться и поваляться в песке с одной из красоток, теперь же все трое, даже хмурая страшилка, похоже, собирались к нему в номер.

– Кастинг! – кричали они, пьяно смеясь. – У нас будет кастинг!

– Точно, – говорила Настя, – Квентин выберет только одну, самую лучшую для своего фильма. У него в номере есть кожаный диван и зеркала, все, что нужно для кастинга.

Она наклонилась к Мише и тихо, чтобы не слышали новоявленные актрисы, посоветовала:

– Выбирай вот эту брюнетку. Всегда выбирай для случайных связей девушек с пирсингом в языке. Это может быть и не очень приятно, я не знаю, но зато они самые развратные и научат тебя таким штукам, до которых бы ты сам никогда не додумался.

– Я всех их в-в-выберу, – сказал Миша, икнув, – но сначала м-мне нужно отмыться от п-песка. Я сейчас.

– Да ладно, в номере помоешься.

– Нет, м-мне сейчас нужно.

Миша дошел до полосы прибоя, скинул сандалии, а затем зашел в море чуть выше колена – отмывать песок, приставший к ногам. Он развел рукой разводы на воде, от крема для загара вечерних купальщиков. Вокруг нанесло много водорослей и медуз: одних белесо-прозрачных, других с ядовито-сиреневым отливом по краям и на щупальцах, которые жглись. Море штормило. Отмывая ноги от песка, Мише то и дело приходилось высоко подпрыгивать, чтобы волны не намочили шорты, ему казалось очень важным, чтобы они не намокли. Даже когда Миша поскользнулся на медузе, на ощупь похожей на полиэтиленовый пакет, наполненный водой, и одной из волн его сбило с ног, он все-таки успел в прыжке стянуть шорты на колени и поднять ноги над водой. Он долго бился со стихией, одновременно пытаясь встать и не намочить шорты. Минут через десять он плюнул, опустился на дно и пополз в сторону берега, наглотавшийся соленой воды, уставший от борьбы за выживание и неприкосновенность шорт. Выполз на песок и крепко уснул.

Проснулся он, когда солнце уже поднималось над «диснейлендом» – утреннее, еще не жаркое, но обещавшее скорый зной. Стойкие тусовщики все еще танцевали в его лучах, пытаясь как можно дольше отсрочить час возвращения в реальность. Солнце для них было досадным напоминанием о начинавшемся новом дне, который они по большей части проспят.

– Миха! – крикнула ему странная девушка в берете с авоськой в руках, в которой болтались бутылки с молоком.

Одежда девушки была вся в песке, видно та тоже спала на пляже.

– Нормал? – спросила она Мишу, подойдя ближе. – Актрисы-то оказались крутые: ни денег теперь, ни телефонов.

Миша не очень понимал, где он. Вокруг были странные металлические конструкции, искусственные пальмы с тростником вместо листвы, асфальтовые дорожки, ветер с песком.

– Не знаю, брат, – сказал Миша, ни разу не заикнувшись, – все это было уже, вот эта самая минута, она была с нами очень много раз, когда ты говорил мне про актрис. Если бы я нашел нужные слова, брат, я бы объяснил тебе, что я имею ввиду, но, я надеюсь, ты понимаешь без слов меня.

– Брат значит? – обрадовалась Настя-режиссер. – Ништяк! Подожди, не теряй мысль, я сейчас включу камеру.

Мимо них прошла девушка в костюме медсестры: с зеленовато-бледным лицом, рот она придерживала ладонью.

– Медсестре плохо, – пояснила Настя. – Слушай, пойдем-ка к бару, соберем всех остальных и решим, что дальше делать.

В баре спали все: и бармены, и посетители, положив головы на барную стойку. Только неутомимая Надя, на которой держался весь мир, что-то высчитывала в толстой тетради с колонками цифр.

– Ладно, давай, что ты там говорил про минуту, которая все время повторяется? – спросила Настя-режиссер, наводя на Мишу объектив.

Тот посмотрел в стекло странного глазастого устройства:

– Нам нужно ехать к студенту Медноногову на Петроградку, поскольку мы обещали ему вчера явиться, и эта самая минута была уже миллион раз. Но намного важнее то, что, – он подумал немного, – я уже не могу сказать тебе что.

– Понятно, – заскучала Настя, – нет, это правда все очень интересно, но… Но шел бы ты лучше Миша, проспался… О, зырь, Макарыч.

Потерянный Макар шел по пляжу, обходя валяющиеся на песке парочки, изможденные танцами. Он и сам уснул, когда начинался рассвет, а проснувшись не нашел рядом никого – а главное, Кати. На душе было тревожно: она всегда раньше была рядом, чтобы ни случилось, и что бы ни говорила сама. Помимо тревоги все сильнее разгоралась и ревность – интуиция подсказывала, что далеко не беспочвенная. Каким глупым и смешным кажется это чувство со стороны, и в какого всесильного алчного монстра превращается, поселившись у тебя внутри.

Макар вспомнил, как они ехали сюда на поезде, едва успев на пересадку в Джанкое – дали взятку проводнику. Катя спала, лежа на животе, на нижней полке в футболке и своих любимых коротких бирюзовых шортах, а он – на верхней, уже несколько часов глядя на нее. За окном проносились акации, деревни, железнодорожные мосты, реки, товарные поезда, капсулы-цистерны которых хотелось нанизать на нить, чтобы получилось ожерелье. Мимо прошла группа школьников, класс седьмой или восьмой, они ехали из летнего лагеря домой. Большая часть школьников, и девочек и мальчиков, шли, опустив глаза к полу, стесняясь остальных пассажиров. Но двое парней, один не по годам развитый тинейджер, а другой, смуглый, южных кровей бросили долгие жадные взгляды на Катю. Всех их хотелось убивать – всех, кто хотя бы просто позволил себе посмотреть на нее.

"Мне раньше очень хотелось выйти на улицу и отдаться первому встречному", – вспомнил Макар ее слова. – "И сейчас я готова любому. Но только не тебе!"

– Вы не видели Катю? – нервно спросил он, подойдя к участникам съемочной группы.

Миша непонимающе поднял глаза на Макара, словно и его видел в первый раз – похоже, он все еще был веке в девятнадцатом, где ему срочно нужно было ехать к студенту Медноногову на Петроградку.

– Я видела, – кивнула Настя.

– А где она?

– Ушла пару часов назад с двумя мужиками. Ты уснул, а она ушла. Один – качок какой-то стремный, большой и волосатый. А второй – тот парень, который с вами коктейль придумывал. Мне он сразу не понравился, скользкий и ушлый какой-то. Пока ты спал, он ей все время комплименты отвешивал и вился вокруг как хлыщ – знаешь, как такой, из черно-белых фильмов, напомаженный и с тонкими усиками. Ну вот, они под конец шептались-шептались о чем-то, а потом ушли. Я тебя хотела разбудить, но потом решила, что не мое это дело, сами разбирайтесь…

Макар с убитым видом сел за стойку рядом с остальными. Надя возилась в баре, укрывая полиэтиленом все, что могло намокнуть: с утра было штормовое предупреждение, и со стороны моря сейчас ползла жирная темная туча, которую подсвечивали иногда снизу всполохи молний. Во время сильного дождя крыша бара протекала, несмотря на то, что сверху было еще одно заведение.

– Проблемы с девчонкой? – спросила она вдруг Макара.

– Типа того.

– Забей. Поверь, все фигня. Знаешь, когда у меня случается какое-то дерьмо, я сразу думаю, какой глупостью это будет казаться уже даже через пять лет.

– Он до стольки не доживет, – засмеялась Настя.

– Нет, правда помогает. Я всегда представляю архивные видеозаписи встреч со студентами Политеха шестидесятых или семидесятых годов, не помню точно – их иногда показывают по телику. Там они все такие смешные, обсуждают, как нужно правильно жить, спорят, кричат, отстаивают свою точку зрения. Короче вселенские вопросы решают. Для них все важно. А сейчас спроси любого из них: он скажет, блин, какая чушь, я был идиотом. Вот и представь, что тебя сейчас точно также снимают, а потом ты это увидишь в черно-белой записи через несколько лет, когда и модные прически станут другими и все на свете уже миллион раз перевернется с ног на голову и обратно. Глупость, да и только.

Надя грустно улыбнулась и стряхнула ладонью со стойки разноцветные звездочки и полумесяцы из фольги, которые раскидывали ночью.

– Надя, а он ведь правду про тебя сказал…

– Кто?

– Да этот ваш завсегдатай.

– А что он сказал?..

– Макар! – закричала Настя. – Вон они идут, не парься, жива твоя принцесса!

Катя и завсегдатай бара «69» шли к ним по берегу, обнявшиеся и счастливые, от «Камасутры» – крытой зоны с небольшими раздельными номерами, где пляжные парочки могли утолить мимолетную страсть.

– Привет! – помахала им рукой Катя.

– А где вы были? – спросил Макар, когда они поравнялись с ними. Постарался сделать голос как можно более спокойным, но вышло так себе.

– Угадай! – засмеялась Катя.

Завсегдатай бара «69» похлопал Макара по плечу:

– Плохим – все, хорошим – ничего! Правда жизни, мужик…

Солнце поднималось все выше, не обращая внимания на приближающийся шторм. Надя подумала, что, наверное, будет красивый слепой дождь, когда гроза, она должна быть быстрой и сильной, пройдет над ними. И что, наверное, через пять лет прически изменятся, а солнце останется все тем же, и только оно и не будет выглядеть смешным на черно-белой пленке. Да и через семьсот лет, когда ничего уже вокруг не будет, кроме диких племен, поклоняющихся солнцу. Кто сказал, что оно должно потухнуть? Студенты Политеха и MTI? Чушь и глупость.

– На самом деле, мы тебя пытались разбудить, – сказала Катя Макару. – Недолго, но пытались.

Настя незаметно наклонилась за барную стойку и достала оттуда нож, которым бармены разрезали лимоны и апельсины. Она подмигнула Мише и подвинула нож поближе к Макару, предусмотрительно обтерев его рукоятку рукавом своего балахона. Включенную камеру она поставила на барную стойку, накрыв сверху футболкой, которую кто-то забыл на скамейке.

– Тут такая атмосфера, что мне очень захотелось сделать это прямо сейчас, – продолжила Катя. – С первым встречным, как я и хотела. И мы даже могли тебя с собой взять, чтобы втроем – мне кажется, это было бы так волшебно, это была бы настоящая свободная любовь, и ты и я сразу бы стали свободными. Но ты не просыпался.

Неподалеку на пляже в своем свадебном платье сидела Бяша. Она построила из песка большой замок и украсила его спичками из своей банки, прислонив их фосфорными головками друг к другу так, чтобы они сразу могли загореться.

– Не могло же все это бесконечно длиться, – продолжала Катя, – а теперь я стала свободной и я твоя. Хочешь, прямо сейчас? Пойдем? Или ты уже не хочешь? Разве что-то изменилось? Ведь я та же самая девушка, в которую ты был влюблен, разве нет?

Настю-режиссера очень тревожило, что Макар не то, что не берет в руки нож, но и вообще не обращает на него никакого внимания.

– Макарыч, видишь, как все получилось, – сказала она, – комплексом девственницы, выходит, ты страдаешь, а вовсе не Катя. Действительно, ну и что такого. Ну, переспала она с ним в первый раз, а не с тобой, ну и чего! С тобой у нее любовь, а с этим просто секс. Наоборот, это еще лучше даже. У него же по глазам видно, что он извращенец, наверное, научил ее разным офигенскимм штукам за два часа.

– Да, Катя теперь очень крутая детка, – подтвердил завсегдатай бара, – так что с тебя еще причитается, мужик. Знаешь, как она больше всего любит? Чтобы она типа ни в чем не виновата, например, она делает вид, что крепко спит, а ее юным телом беззастенчиво пользуются в это время. Вообще, ты лучше погрубее с ней, ей это очень нравится.

– Вот видишь! – поддержала завсегдатая Настя. – Макарыч, за тебя уже все сделали, все выяснили как надо, так что ты счастлив должен быть, а не зубы стискивать. Очень странные вы, мужчины. Я же говорю, это только у вас есть комплекс девственницы, у девушек его и в помине нет. Поэтому Валери Соланс и стала чиканутой феминисткой и хотела вас всех мочить. Макарыч, ты читал "Манифест общества полного уничтожения мужчин"?

– А что, она п-п-правда что ли с этим? – тихо спросил режиссера Миша.

– Нет, конечно, – шепотом ответила та, наклонившись к нему, чтобы их никто не слышал, – Миша, блин, какой ты чистый и наивный, как это прекрасно. Ничего не понимаешь в женщинах.

– А з-зачем она тогда с этим?

– Миха, не знала бы я тебя, правда подумала бы, что ты даун… Она же влюблена в Макарыча до потери сознания. Вот и мучает его как настоящая сучка и девственница. Она и этого чувака, и меня попросила подыграть. Попросили бармена разбудить Макара, а сами отошли на пять минут за «Камасутру». Ну, то есть не они попросили, это я предложила, это я все придумала, это мой план. Потому что я самый крутой режиссер и снимаю реальную жизнь, а не лоховские постановки.

– С-слушай, но так же нельзя!

– Я лучше знаю, что можно, а что нельзя. Нам нужна динамика, понимаешь, динамика нужна. Короче смотри, клиент уже почти готов, я сейчас его еще разогрею, а ты бери зажигалку и беги к бяшиному замку. Когда я махну рукой – поджигай спички, очень круто будет, если они будут гореть на заднем плане, все по сценарию.

– Макар! – крикнул Миша. – Они с-специально гонят, чтобы тебя п-п-позлить. Н-ничего не было на самом деле!

– Блин, ну кто тебя за язык тянул, – засмеялась Катя, – он же и правда поверил. Макар, ты такой смешной был и трогательный, такой отчаявшийся и со вселенской грустью в глазах – типа жизнь кончена, я ее любил, а она…

– Мих, ты серьезно даун, – разозлилась Настя, резко вставая из-за стойки, – я не могу тебе ничего объяснить… Ты чего, не хочешь, чтобы я получила «Оскар»? Я не буду с тобой работать!

– Настя! П-постой!

– Отстань! Я не буду с тобой работать и ни с кем из вас не буду! Я думала, ты крутой, а ты такое же скучный, как и они – вы все скучные и предсказуемые, я не могу работать с таким материалом. Я сама все придумаю и сделаю сама, а вас даже на премьеру не позову! Вы будете проситься, а я не позову – так и останетесь стоять у канатов, а я скажу, что я вас не знаю!

– Настя! Н-н-настя!! Постой!!!

Через двенадцать с половиной часов боинг с Настей-режиссером на борту шел на посадку в международном аэропорту Хитроу. Настя подвинула уснувшего на ее плече Мауриццио и вытащила из его кармана бумажник. Помимо кредиток внутри оказалось порядочно кэша. Настя честно взяла половину пачки, потом подумала немного и забрала еще половину от части Мауриццио.

– Ты уже старый, а мне еще жить, мистер Алкашка, – пояснила она спящему португальцу, – плюс это компенсация за поруганную честь русских девиц.

По зданию аэропорта она шла уже в приподнятом настроении, успев пересчитать наличность в туалете.

– Черти что, – весело бормотала она, – ну как с этими людьми работать? Сказали же: снимаем фильм ужасов. А самих потом кроме друг друга ничего не интересуют. А вокруг все пусть огнем горит. Я все понимаю, но непрофессионализма терпеть не могу. Если ты работаешь с непрофессионалами – всегда возникает хаос на съемочной площадке. Ладно, не получается фильм ужасов, тогда хотя бы остросюжетная драма! Если ты профессионал и тебе дают нож в подходящей ситуации, то ты не должен тупить как дегенерат: бери и работай, все для тебя уже придумали, все подготовили. Нет же, начинаются сюси-пуси! Идите слушайте певицу «Максим» тогда, дрочите и плачьте в тиши, а не фильмы снимайте! И стукачи одни вокруг, ничего доверить нельзя, а …

Среди спешащих бизнесменов, туристов, студентов и прочей публики всех цветов кожи резко выделялся Сергей Петрович Нимало. Он сидел у кофейного автомата и ел расстеленную на газете курицу-гриль.

– Ништяк! – сказала ему Настя. – Можно?

– Угощайся, – сказал Сергей Петрович, – только, чур, не крылышко, крылышко я сам хочу.

– А почему вы в тапках? – спросила Настя, помахав куском курицы на плюшевые домашние тапочки в виде розовых тигров.

– Я пенсионер районного значения, – внушительно cказал Сергей Петрович.

– Это все объясняет, – согласилась Настя-режиссер.

Некоторое время раздавался лишь звук пары работающих челюстей. Настя очень проголодалась, и теперь вот сидеть на полу в аэропорту Хитроу и есть курицу-гриль вместе с Сергеем Петровичем Нимало было фантастически круто.

– А чем вы занимаетесь? – наконец нарушила молчание она.

– Продаю бриллианты. Точнее раньше продавал. Вот эти все истории, что из-за бриллиантов у людей становится вывихнутым мозг, и они начинают мочить друг-друга за камешки – я раньше думал, что это чушь. А когда стал заниматься ими – понял, что так оно и есть. Если ты хоть раз подержал в руках хороший камень – им действительно хочется тайно обладать. И вот вышел я однажды, а точнее вчера, в этих самых тапочках за пивом, прогуляться по району.

– Потому что вы пенсионер районного значения…

– Именно. Вышел прогуляться и подумал: а какого черта?! И вот я здесь. Жена, наверное, волнуется. Ну, поволнуется-поволнуется и перестанет. Вышел Сергей Петрович погулять, а его замочили за мобильный телефон и головой в пруд. Бывает же так? У нас в Коломягах очень даже бывает! К тому же вряд ли она будет долго скучать: у нее есть один знакомый армянин, который страстно хочет ею тайно обладать. Кстати, совет: если когда-нибудь будешь глотать бриллианты, упаковывай их в офисный пластилин и в пластик, а не просто так глотай.

– Что, больно?

– Очень! Но курица кстати помогает. Я предлагаю так: сейчас найдем в этом гадюшнике аптеку со слабительным, а к вечеру девок в ажурных чулках. Ты не возражаешь против девок в ажурных чулках?

– Абсолютно, – ответила Настя-режиссер, включая камеру, – я правильно понимаю, что за последний день в вашей жизни наблюдается существенная динамика?

– А то! – подтвердил Сергей Петрович и вытер руки о свою футболку с улыбающимся ананасом.