Текст книги "Шаман"

Автор книги: Даниил Аксенов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 12. Совмещение.

Майор Сава Райтович не был доволен складывающейся ситуацией. Он уже жалел, что дал молодому, но больному арестанту совет не ночевать дома. Неизвестно, что произошло, но тот сгинул. Быстро выяснилось, что это превратилось в проблему. Арсений Улицких оборвал телефон, упрашивая, требуя, даже угрожая. Он желал во что бы то ни стало найти Пенске.

Райтовичу не хотелось портить отношения с одним из своих щедрых 'клиентов'. Но все шло к тому. Поэтому когда раздался телефонный звонок, и звонивший представился как Станислас Пенске, майор не только удивился, но и обрадовался. Похоже, что проблемам пришел конец.

– Станислас Пенске? – уточнил майор.

– Да.

– А откуда ты звонишь?

– Это неважно. У меня есть к вам разговор.

– Ошибаешься. Это очень важно. Ты ведь под следствием.

– Вы сказали, что дело закрыто, произошла ошибка.

– Не все так просто, Станислас, – проникновенно сказал майор, – Нужно уладить ряд формальностей.

– Мне необходимо с вами поговорить, – произнес Пенске, пропустив предыдущую фразу мимо ушей, – Это очень важно.

– Конечно, – голос Райтовича сочился медом, – Приезжай ко мне в отделение и поговорим.

– Лучше нам поговорить по телефону. Я не могу рисковать. Меня хотели убить.

– Убить? Кто? Когда?

– Предполагаю, что тот самый человек, который подал заявление в полицию против меня.

– Вот как? Тебе нужно приехать сюда и дать показания.

– Не могу приехать. Но должен спросить кое-что у вас. Один вопрос.

– Ты обязан приехать!

– Как зовут того человека, который обвинял меня в чем-то?

– Я не могу сказать. Это – тайна следствия.

– Ни при каких обстоятельствах?

– Нет. Кроме... исключительных.

Станислас догадывался, что это за исключительные обстоятельства. С его точки зрения, вопрос упирался лишь в величину суммы. Он не испытывал никаких иллюзий по поводу полиции. Но большими деньгами не располагал. Платить было нечем, да это и не давало никаких гарантий. Пенске бросил трубку – говорить было уже не о чем.

Станислас звонил из машины Олега Викторовича. Они ехали по большому проспекту в окружении рядов многочисленных автомобилей. Пенске мог бы обойтись и без звонка майору, но сделать так не позволила совесть. Если говорить о ней, то Станислас вообще должен встретиться с полицейским и потребовать объяснений. Но самоубийцей он не был. Встреча с Райтовичем могла бы привести к непредсказуемым последствиям. Однако молодой человек очень хотел узнать имя человека, встреченного в магазине. Проще всего это было сделать через майора. Поэтому Пенске ограничился телефонным звонком, чтобы потом успокаивать свою щепетильную натуру тем, что сделал все, чтобы решить проблему мирным путем.

После первого 'изгнания' духа прошла пара дней. Поведение того больного, к удивлению Станисласа, резко изменилось сразу же после 'процедуры'. Он перестал вести себя буйно, но зато впал в тихое замешательство. Смотрел так, словно не понимал, где находится, пытался говорить, но не вполне отдавал себе отчет, к кому обращается и какую информацию пытается получить. Но профессор был настроен очень оптимистично. Сказав, что он ожидал гораздо меньшего, попросил Станисласа избавить от видимого им 'духа' остальных больных, недоступных для контакта. Они все 'приходили в себя' одинаково: пытались общаться в меру своих сил, не полностью понимая, что происходит вокруг. 'Изгнание' духов отнимало гораздо меньше сил, чем их изменение. Молодой человек не испытывал таких проблем с голодом, как в полиции при 'замене' пластов духа своего соседа или при показе 'фокуса' профессору. Но все же после нескольких 'изгнаний' Пенске почувствовал необходимость подкрепиться.

Если бы он знал, к чему в конечном счете приведет его деятельность по избавлению от 'лишних духов', то постарался бы отклонить предложение Александра Антоновича. Но подобное знание было недоступно ему, поэтому изо всех сил старался завоевывать доверие столь нужных ему врачей.

Наблюдая за больными, Станислас сделал вывод, что они, скорее всего, не утратили связь со своим первоначальным духом. С тем, который был с ними с самого рождения. Ему было очень любопытно, возможно ли полное замещение одним духом другого? А если возможно, то что случается с такими людьми?

Он до последнего момента откладывал беседу с майором. Несмотря на то, что тот был потенциальным врагом, Пенске испытывал к нему сострадание. Но последние события заставили его принять решение. Вчера вечером он позвонил родителям. Вопреки его предостережениям, они не уехали. Станислас сразу же задал отцу вопрос по этому поводу.

– Что толку уезжать? – буркнул отец, – Это бесполезно сейчас.

– Почему ты так говоришь? – не понял Пенске-младший.

– Мы пытались, даже начали собираться. Но поняли, что за нами следят.

– Следят? – переспросил Станислас.

– Да. Причем, не особенно скрываются. Даже демонстративно.

– И что ты решил делать?

– Мы с матерью передумали ехать. Зачем? Я попросил охрану с моей фирмы о помощи. Два охранника постоянно с нами. Доплачиваю им.

Когда Станислас отключил телефон, он пылал гневом. Одно дело – угрожать ему, и совсем другое – его родственникам. Участь майора была предрешена.

Вскоре Пенске побеседовал с Олегом Викторовичем. Это был непростой разговор, хотя и проходил в домашней обстановке. Станислас сидел на коричневом кожаном диване в квартире врача, а тот, как обычно, расположился за столом в окружении каких-то документов.

– Мне постоянно угрожает опасность со стороны одного человека, – сказал тогда Станислас, – Он, похоже, богат, обладает влиянием и может позволить себе тратить деньги на то, чтобы убить меня.

Олег Викторович кивнул. Все было ему уже известно.

– Не могли бы вы помочь мне в этом? – спросил Пенске после паузы, не дождавшись никакого ответа.

– Мы с Александром Антоновичем помогаем, чем можем, – резонно заметил врач.

– Но этого недостаточно. Это не гарантирует моей безопасности. И что еще хуже – безопасности моих родственников.

– Тот человек добрался и до них?

– Да. Я могу скрываться, но они не могут.

– Мы можем помочь и им, – ответил Олег Викторович, – Или обратиться к властям.

– Думаете, что наши власти кому-то могут оказать поддержку?

Врач покачал головой:

– У меня, да и у Александра Антоновича, есть связи. На самом верху.

– Это хорошо, – Пенске выглядел обнадеженным, – А они точно помогут?

– Может быть.

– Может быть?! Но я не могу рисковать.

– Я понимаю, – сказал Олег Борисович, – Но это такие люди. Они там везде такие. Что в правительстве, что в полиции, что в спецслужбах. Доверять им не стал бы. Они не то, что плохие... не все. Дело в том, что более-менее честные ничего не представляют из себя в профессиональном плане. А другие, те, кто представляют, работают исключительно на себя. Это началось недавно, несколько лет назад, но с каждым годом все хуже. Так что результат твердо не обещаю.

Станислас не узнал ничего нового. Ситуация не представляла из себя загадки для думающих людей. Но он не был настроен анализировать политические проблемы. Его интересовала лишь одна вещь – собственная безопасность.

– Я не могу полагаться на неопределенные обещания, – сказал Пенске, – Ситуация слишком серьезна. Поэтому просил бы поддержать мой небольшой план.

Именно поэтому, после согласия врача, Станислас позвонил майору, чтобы успокоить свою совесть.

Ранним утром следующего дня машина скорой помощи припарковалась около отделения полиции. Из нее никто не выходил, но это мало кого интересовало. Машины скорой помощи были привычны на этом месте, – в полиции все время что-то случалось. Поэтому белый микроавтобус с синей полосой и выключенным зажиганием просто стоял некоторое время. По отсутствию всякой активности в нем можно было сделать вывод, что он пуст. Но это впечатление было обманчивым.

Майор Райтович, как обычно, торопился на работу. С утра его ожидал ряд формальностей. Планерка в присутствии начальства, встречи с подчиненными, выслушивание докладов – это все являлось повседневной рутиной, которая осталась еще с той поры, когда полиция была нормальной организацией, выполняющей свои функции. Но пропускать подобные мероприятия считалось плохим тоном. Поэтому Сава Райтович выезжал из дома в семь, а без четверти восемь уже был около отделения, паркуя машину на стоянке через дорогу. Он предпочитал джипы, и не просто джипы, а японские, класса люкс. Деньги на эти машины у него были, как и у многих его коллег. Неофициальный доход старшего офицера полиции нередко превышал официальный в десятки раз. Люди уже привыкли к этому, и когда видели ряд дорогих иномарок перед полицейскими управлениями, никто не удивлялся.

В тот день майор шел привычным маршрутом: парковка, переход через дорогу и главный вход в отделение. Если бы он взял чуть правее, то ему пришлось бы обогнуть машину скорой помощи. Райтович прошел от нее в нескольких метрах. Окна машины были закрыты занавесками, за исключением салона водителя. Разглядеть что внутри не представлялось возможным. А там находилось три человека: фельдшер, санитар-водитель и Станислас. Последний тщательно наблюдал за происходящим через щель в занавесках. Ему упорно лезли в голову сравнения со шпионом. Он уже так долго старался скрываться ото всех, что сам себе казался по меньшей мере профессиональным диверсантом, работающим на вражеской территории. Пенске утешало лишь то, что несмотря на неприятности, у него сохранились чувство юмора и самоиронии.

Станислас вовремя заметил майора. Еще издалека. И сразу же напрягся. Когда Райтович подошел поближе, молодой человек беспокоился лишь об одном: чтобы расстояние оказалось достаточным. Но рассчет был удачен: машина стояла довольно близко от входа. Майор прошел мимо, направляясь к дверям в отделение. Он ничего не почувствовал, но и не должен был почувствовать, с точки зрения Станисласа. У Пенске все получилось. После этого он волновался лишь об одном: чтобы его ожидания оказались правильными.

Сначала ничего не происходило: Райтович спокойно открыл дверь и скрылся за ней. Станислас продолжал ждать. Он наметил для себя два-три часа. Этого времени должно было хватить, чтобы понять, что ничего не произошло и дальше ждать не стоит. Его спутники не обращали на молодого человека никакого внимания. Они сидели, сгорбившись, на небольшой скамье и азартно играли в карты, переговариваясь шепотом. В качестве карточного стола была избрана каталка для больных.

Но Пенске было не до развлечений. Когда дверь за майором захлопнулась, он сидел как на иголках. Ему хотелось вскочить и куда-то бежать, что-то делать, было очень трудно просто ждать, ничего не предпринимая. Минут через пять после того, как Райтович вошел внутрь, загудела рация в салоне. Пенске напрягся. Медбрат, равнодушно отложив карты, вышел через боковую дверь. Рация была вмонтирована в панель, ее невозможно отсоединить и взять с собой. Станислас все хорошо слышал через перегородку.

– Восемнадцатый, – сказал фельдшер.

– Примете вызов на Демьяновской, двадцать пять? – женский голос был так искажен, что невозможно было даже приблизительно представить возраст говорящей, – Рядом с вам. В одном квартале.

– С чего это? – грубо ответил фельдшер, полный мужчина лет сорока, – Мы стоим рядом с полицией. У них какое-то мероприятие. Откликаемся лишь на вызовы оттуда. Либо позовут сами, либо позвонят вам. Все согласовано.

Кроме Олега Викторовича и профессора никто не знал, зачем машина скорой помощи находится здесь. Фельдшер догадывался, что дело странное, но ему было все равно. Станислас подозревал, что из всех кандидатов Олег Викторович выбрал самого флегматичного. На станции, ведающей приемом заявок, тоже были предупреждены о том, что машина находится неподалеку. Чем и объяснялся поступивший вызов на близкий, но ненужный адрес.

– Но это же очень близко! – продолжал настаивать голос.

– А если за это время что-то случится у наших подопечных? – поинтересовался фельдшер, – Нет уж!

– Долго еще будете там ждать?

– Часа два, думаю. Пока отбой не дадут.

Рация отключилась. Фельдшер вышел из водительского салона и забрался в задний отсек.

– Липа, – буркнул он, – Все им неймется.

Пенске уже знал, что вызов был не тот, который ему нужен, но не смог удержать разочарованный вздох.

Фельдшер взял карты в руки, потом положил их опять, и обратился к водителю:

– Нам лучше отъехать за угол. Неизвестно, сколько будем ждать. А так – можем кому-то помешать.

Тот кивнул и полез в кабину. Через пару минут машина припарковалась за углом. Снова предстояло ожидание. Но, к счастью Станисласа, недолгое. Второй вызов раздался минут через пятнадцать после первого.

Фельдшер совершил ту же самую последовательность действий: положил карты, вышел из отсека и сел на переднее сидение рядом с водительским. На этот раз вызов оказался подходящим в смысле адреса.

– Восемнадцатый? Записывайте, – буркнул женский голос, – Отделение полиции, второй этаж. Плохо с сердцем.

– Принял, – ответил фельдшер.

Станислас недоумевал. Надо же было такому случиться, что в это самое время у кого-то в том же здании произошел сердечный приступ! Он уже хотел остановить собирающегося фельдшера, но передумал. Тот ничего не знал, пусть так и остается.

– Лучше подъехать ко входу, – снова распорядился фельдшер.

Водитель, видимо, привык к таким маневрам. Ни слова не говоря, он уселся за руль и подогнал машину на прежнее место. Сотрудник медицинской службы деловито подхватил железный саквояж и направился ко входу в здание. Все несколько минут, пока его не было, Пенске дышал еле-еле. Он очень волновался. И лишь когда фельдшер показался в дверях, вздохнул полной грудью. Оказалось – рано.

Подойдя к машине, мужчина открыл заднюю дверь.

– Носилки нужны, – сказал он, – Больной не ходячий.

– А что с ним? – спросил Станислас.

– Без сознания, похоже. Хотя что-то странное.

Сердце Пенске забилось. Неужели получилось?

– Мне лучше пересесть, – сказал он.

– Набрось халат и садись вперед, – произнес фельдшер, – Мы сейчас.

Через некоторое время они показались в дверях. Их сопровождали несколько человек в полицейской форме. На того, кто лежит на носилках, Станислас старался не смотреть, да он и не был виден. Пенске, сидящим в водительской кабине, никто не заинтересовался. Погрузив носилки в задний отсек, санитар уселся за руль.

– Офицер какой-то, – сказал он, – Не смог встать с кресла после совещания. Сидит, ни с кем не говорит, глазами только зыркает.

– Майор? – спросил Станислас.

– Кажется, – ответил санитар, нажимая на газ.

– Почему же сказали по рации, что у него плохо с сердцем?

– Так дело обычное! – охотно пояснил водитель, – Часто при вызовах говорят одно, а оказывается совсем другое. Все фельдшера, с которыми я ездил, ругались по этому поводу. Да что толку?

Пенске оставалось только надеяться, что пациент – тот самый, который ему нужен. Пойти и посмотреть на него он не мог, опасаясь бурной реакции. Были все причины бояться этого. Дело в том, что Станислас решился самостоятельно провести небольшой эксперимент. Ему очень не хотелось на это идти, но другого выхода не видел. После того, как 'освободил' некоторых пациентов клиники от присутствующих в них духов умерших, он получил 'доступ' к этим 'бесхозным' духам умерших людей. Мог найти их в Олохе в любой момент. Поэтому Пенске решил 'взять' одного из них (извлеченного из самого тяжелого больного), снова 'выдернуть' его в реальный мир и совместить с телом майора. С точки зрения Станисласа, это могло привести к не совсем адекватным действиям Райтовича, что потребовало бы вмешательства медицины. А 'скорая', о которой договорился Олег Викторович, находилась рядом. Во всем этом деле, по мнению молодого человека, присутствовало нечто плохое. Если бы он видел иной путь, то ни за что не пошел бы на это. К сожалению, оба врача отнеслись к его моральным терзаниям с изрядной долей цинизма. Во-первых, они заявили, что у него все равно ничего не получится, во-вторых, если получится, то он, борясь за свою жизнь, имеет право на многое, а в-третьих, никто серьезно не пострадает. Станислас был уверен, что и профессор и Олег Викторович исходили, прежде всего, из собственных интересов. Он им был очень нужен. Как для работы с больными, так и, вероятно, для некоторых исследований. Конечно, нужен в живом виде, к тому же, готовый на добровольное сотрудничество. Ради этого они могли пожертвовать здоровьем полицейского. Возможно, даже здоровьем всего полицейского управления, если бы понадобилось. Пенске это огорчало.

Станислас никогда не пробовал анализировать собственную личность. За него это делали другие. Родственники, друзья, просто знакомые. И совершенно все сходились во мнении, что он обладает, по меньшей мере, двумя положительными качествами: чувством долга и способностью к сопереживанию.

Пенске весь путь до клиники нервничал. Он вздохнул свободно только тогда, когда каталка с зафиксированным на ней больным скрылась за дверью психиатрического отделения. Как любой обычный человек, Станислас подозревал, что в эти двери просто войти, но иногда очень нелегко из них выйти. Независимо от социального положения.

Когда Пенске поднялся в кабинет профессора Дейненкова, тот встретил его очень тепло. И подробнейшим образом расспросил о произошедшем. Затем вызвал к себе фельдшера и в присутствии Станисласа выслушал подробный рассказ о том, как, по описаниям очевидцев, начиналась болезнь майора.

Выяснилось, что тот вошел в зал совещаний и выглядел при этом полностью нормальным. Потом, по ходу дела, отвечал на вопросы. Никакие странности не привлекли ничье внимание. А затем, когда совещание окончилось, просто остался сидеть в кресле, не реагируя ни на слова, ни на прикосновения. Его коллеги решили, что с ним случилось что-то страшное: то ли инфаркт, то ли инсульт. И немедленно вызвали скорую помощь.

Когда фельдшер ушел, Александр Антонович снова обратился к Станисласу:

– Вы собираетесь избавить этого полицейского от того, что называете 'чужим духом'?

– Да, – ответил Пенске, – И как можно быстрее.

– Голод ощущаете сейчас? – поинтересовался профессор.

– Не очень большой, почти нет. Предполагаю, что 'изгнание' или 'вызов' духа требуют меньше затрат, чем его изменение.

Александр Антонович кивнул. По выражению его лица можно было судить о том, что терминология, используемая собеседником, не нравится ему. Но другой пока что не существовало.

– Напомните еще раз, что вы хотите узнать от этого полицейского, – попросил он у Станисласа.

– Мне нужно имя человека, которого я когда-то встретил в магазине. Он – 'неправильный'. Но богат, может нанимать убийц и имеет связи в полиции. Майор знает его. Должен знать.

– Вы в этом уверены?

– Да. Это – единственное объяснение.

– Ну хорошо. Олег Викторович мне тоже что-то объяснял по этому поводу. Вас хотят убить – разумеется, мы не можем допустить подобное. Мне искренне жаль, что наша полиция уже давно никого не защищает. Конечно, все от граждан зависит... но зачем об этом сейчас говорить? Скоро Олег Викторович зайдет ко мне, мы с ним обсудим все еще раз. Сейчас я осмотрю нового больного, потом вы извлечете из него 'дух', как вы его называете, а затем разберемся.

Станислас примерно знал, что из себя представляет слово 'разберемся'. Олег Викторович не скрывал своих намерений извлечь из полицейского нужную информацию доступным ему путем. Он даже употребил специальный термин для этого – 'растормошить'. Насколько понял Пенске, с помощью некоторых препаратов можно добиться речевого возбуждения человека, при котором тот просто не способен умолчать ни о чем. Нужно лишь временами задавать наводящие вопросы. Очевидно, психиатры в совершенстве владеют этой методикой.

На вопрос Станисласа, что будет потом, когда майор придет в себя и сможет вспомнить произошедшее с ним, Олег Викторович лишь улыбнулся.

– Как он сможет понять, что именно случилось? – спросил врач, – Он будет во всем винить болезнь. Так что, не волнуйтесь. Вы узнаете, что хотите. Совершенно безнаказанно.

– Но ведь полицейский сможет вспомнить меня, – возразил Пенске.

– Не вспомнит, если вы не будете показываться ему на глаза. Я сам проведу беседу и получу всю необходимые сведения.

Отбросив моральные терзания, Станислас принял все как должное. Он оказывает услуги врачам, те оказывают ответные услуги. Простой обмен. Его утешало то, что в навязанной ему 'игре' он играет более мягко, чем противники. А не играть нельзя. Жить-то хочется.

Все получилось так, как планировалось. Пенске убрал чужой дух из тела полицейского, Олег Викторович провел с больным 'сеанс', как сам выразился, после чего вышел с листком, на котором среди всего прочего содержалась информация, столь нужная Станисласу. Арсений Улицких, бизнесмен, – вот, похоже, тот человек, которого Пенске встретил в магазине, и который доставил ему столько неприятностей. Теперь оставалось лишь встретиться с ним. Кратковременно.

О том, что будет потом с майором, Станислас особенно не думал. Понятно, что психиатры не оставят его без диагноза, с которым дальнейшая служба вряд ли будет возможной. Но молодой человек не переживал за него. Ему казалось, что тот накопил уже достаточно на дальнейшее безбедное существование.

Однако ни Пенске, ни его вольные или невольные союзники еще не понимали, что проблемы не движутся к завершению, а только начинаются. Никто из них не представлял себе полноты сложившейся картины, которую Станислас так грубо попытался исковеркать.

Дело в том, что существо, начавшее слегка 'беспокоиться' несколько дней назад, теперь уже вовсю 'волновалось'. Но это было деятельное волнение. Оно изо всех сил искало источник, мешающий планам.