Текст книги "Цена победы. Книга первая"

Автор книги: Даниил Никулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Ты должен хорошо учиться, – раз за разом говорил ему дядя Саша, – а потом поступишь в строительный или экономический институт, закончишь его и придешь работать в мою компанию. И когда-нибудь мой бизнес станет твоим…

«Шел бы ты в задницу со своим бизнесом, – думал в такие моменты Рома, скептически глядя на блестящее круглое и лоснящееся, как хорошо выпеченный блин, лицо отчима. – Чтобы я стал таким же, как и ты? Жди…»

висящая в воздухеМаршрутка, задрожав всем своим существом, остановилась возле одного из подземных переходов, ведущих к станции метро. Рома пробрался через пустой салон, буркнул водителю слова благодарности и снова оказался на улице. Сильный дождь наконец-то закончился, от недавнего стихийного бедствия осталась только висящая в воздухе неподвижная и довольно противная морось, настолько густая, что ближние дома имели неясные очертания, а те, что стояли чуть позади, и вовсе сливались друг с другом в однородную светящуюся квадратами окон массу. Рома наглухо застегнул кожаную куртку и как можно глубже натянул на голову капюшон, чтобы случайно не попасть на глаза кому-нибудь из знакомых или, что еще хуже, очутиться в поле зрения патрульных полицейских. «Надо бы почиститься…» – подумал беглец и осмотрелся вокруг в поисках небольшого магазинчика, торгующего всякой всячиной. В расположенный возле входа в метро большой торговый центр он идти побоялся, и это было абсолютно правильным решением.

Нужный магазинчик нашелся в ста метрах от торгового центра.

– Дайте, пожалуйста, две пачки влажных салфеток, – попросил Рома, протягивая продавцу деньги.

«Интересно, кто его так приложил? – подумал продавец. – Вроде парень-то нормальный… Впрочем, сейчас и не поймешь, кто нормальный, а кто нет…» Он положил на прилавок салфетки и сдачу, Рома поблагодарил, вышел на улицу и, расположившись под уличным фонарем, хорошенько протер куртку, лицо и руки, чтобы уничтожить остатки крови. Истратив целую упаковку, он выбросил покрасневшие салфетки в урну, воровато огляделся по сторонам и направился к подземному переходу со светящейся ярко-красным цветом буквой «М».

Цель – не привлекая к себе внимания добраться до вагона поезда. Задачка-то посложнее, чем поездка на заднем сиденье в полутемной маршрутке – в метро и светло, и полицейские ходят, а эти ребята страсть как любят останавливать всех, кто кажется им подозрительными, ну а он-то в своем надвинутом на лицо капюшоне именно так и выглядит. А без капюшона – еще подозрительнее… Ладно, не время сейчас размышлять – время летит, не остановишь.

Людей в вестибюле станции было совсем мало, время вечернее, все едут из центра, а не наоборот. Рома, стараясь не привлекать к себе внимания дежурных, прошел через самый дальний турникет и начал спускаться по лестнице, ведущей на платформу. С левой стороны перрона стоял с открытыми дверями опустевший поезд, навстречу Роме, к выходу двигались десятки пассажиров, но знакомых среди них Рома не обнаружил. Впрочем, нет, вот идет Татьяна Васильевна, учительница математики и по совместительству классный руководитель. Неужели заметит?

Татьяна Васильевна, медленно поднимаясь по лестнице, несла объемную и тяжелую по виду сумку. В другое время Рома обязательно бы подошел и предложил свою помощь, но сейчас ей придется как-нибудь самой справиться со своей ношей. Чтобы избежать ненужной встречи, Рома присел на корточки и начал перевязывать шнурки на кроссовках и внимательно следить за передвижениями своего теперь уже бывшего (он очень на это надеялся) классного руководителя. Когда она прошла мимо, Рома выпрямился и посмотрел ей вслед – прощайте, Татьяна Васильевна, вы хорошая женщина, хоть и ругаете меня за то, что я бросил учиться.

В последнее время он вообще не открывал ни тетрадей, ни учебников. Вот, например, сегодня днем вернулся с занятий, имея в электронном дневнике три двойки за невыполненные домашние задания и настоятельное требование к родителям от той же самой Татьяны Васильевны зайти и побеседовать с ней о вполне реальной возможности вылететь из этой школы за неуспеваемость. Но что он мог поделать, если весь вчерашний вечер и даже часть ночи он обдумывал в деталях план своего побега? Это было куда интереснее, чем выполнять какие-то задания, тем более если его план сработает, жизнь начнется, можно так сказать, с чистого листа.

Простая, но в то же время замечательная идея посетила его вчера, сразу после окончания уроков: он уедет к отцу в Курск, вот и все дела… и наплевать, что Курск по сравнению с Москвой провинция, и уж тем более неважно, что они с отцом два года не виделись и он за множеством других важных дел даже начал понемногу забывать, что у него за пятьсот километров отсюда есть отец… Главное, что есть и наверняка по нему соскучился, как и должен поступать всякий нормальный родитель, который редко видит своего сына. Всего-то и дел, позвонить и сказать: «Папа, я тут подумал и решил переехать к тебе».

И все – конец проблемам. С отцом у него всегда был нормальный контакт, не то что с этим пустозвоном.

«Гуд бай, недовольная морда…» – неспешно двигаясь по улице, думал Рома о скором расставании с отчимом. Следом за отчимом в голове возникла вечно чего-то требующая младшая сестра. «Ну а ты, сестренка, остаешься за старшую… Теперь не только пряники будешь получать…» После сестры Рома представил маму, которая узнает, что он теперь будет жить в Курске у отца. «Ну да, это будет для нее тяжело… конечно, тяжело… Извини меня, мама, но по-другому никак не получается. Я держался сколько мог…»

Хватит думать, пора звонить. Рома достал из кармана джинсов основательно потрепанный iPhone пятого поколения, нашел в списке контактов номер отца и нажал на иконку со словом «позвонить». Сердце, пока ждал ответа, начало колотиться с удвоенной частотой, а во рту появился противный привкус, как если бы он съел горькое лекарство. Внезапно показалось, что не так-то и просто будет сказать «Папа, я к тебе переезжаю» человеку, с которым давно уже не виделся.

Гудок, еще гудок, снова гудок… Папа, возьми же трубку…

– Я вас слушаю, – произнес где-то очень далеко мужской голос. – Говорите… алло…

Рома резко оторвал трубку от уха и завершил вызов – на какую-то секунду ему показалось, что голос из динамика – вовсе не отец. Наверное, произошла ошибка связи и он позвонил кому-то другому… Надо набрать еще раз.

– Я вас слушаю, – зазвучал в трубке тот же мужской голос. – Алло…

Рома снова сбросил вызов. Ошибиться дважды, нажимая на один и тот же номер – это, простите, маловероятно. Номер точно отцовский, в прошлом августе он звонил ему именно по этому номеру, поздравлял с очередным днем рождения. И на Новый год тоже звонил сюда, с этого самого телефона. Неужели отец зачем-то избавился от старого номера и теперь он принадлежит кому-то другому?

А ему что теперь делать? К маме за новым номером идти? Придется, а если и она не знает? Тогда остается ждать, когда отец позвонит сам. Только когда это будет?

Нет, все это ерунда, бред… Это, конечно, его голос. Пусть там и были какие-то помехи, но голос точно его… Тогда почему отец так странно говорил? Обычно все по-другому: «Привет, сынок, как дела, здорово, что позвонил…» А тут совершенно официальное, безликое «я вас слушаю…». Размышления прервались звонком – на черном экране горело слово «папа». Рома зачарованно смотрел на экран, не понимая, что ему надо сделать – принять вызов или опять сбросить. Мелодия звонка поиграла еще некоторое время, потом стихла сама собой. Рома убрал телефон в карман куртки, сел на первую попавшуюся ему по дороге лавочку и загрустил…

Нет, ничего хорошего из этого не выйдет… Да и что может выйти? Общались за последние полгода несколько раз, только по телефону, прошлым летом он в Курск снова не поехал. Отец с прошлого декабря ему не звонил – или обиделся, или просто перестал им интересоваться. А может быть, и то и другое сразу.

Впрочем, то или другое – какая теперь разница? У отца своя жизнь, у него своя. Ну приедет он к нему, и тут же в Курск примчится отчим, и вместе с ним расстроенная мама. Они заберут его домой, и вот он снова в Москве, ходит в школу, получает двойки, активно участвует в домашних скандалах, хочет поджечь квартиру и давит в себе желание съездить отчиму по морде, понимая, что тогда перейдет очень серьезную морально-этическую линию, грань, за которой начинается уже совсем другая жизнь, такая, какой он жить еще не готов.

Сидя на лавочке, Рома прокрутил все это в голове несколько раз и с сожалением признал тот факт, что переезд к отцу может стать еще большим разочарованием, чем наполненная ежедневными стычками жизнь здесь. Но внезапно в голову пришла свежая, весьма интересная и открывающая новые перспективы мысль.

Надо не просто уехать к отцу – надо уехать так, чтобы эти не хотели вернуть его обратно!

«Если бы я сейчас поговорил с отцом и рассказал о своих намерениях, – подумал Рома, после того как эйфория от удачной придумки улеглась и он снова обрел способность соображать, – об этом узнали бы и мама, и отчим. Отец обязательно поговорил бы с мамой. А мама с этим. И они оба приложат максимум усилий, чтобы помешать мне переехать… Потому что мама слишком беспокоится за мое поступление в институт, отчим ее обязательно поддержит, и мама запретит отцу принять меня на жительство… да, да, все именно так и случится…».

И вот тогда-то ему точно некуда будет деваться. Краснодарские бабушка с дедушкой не в счет.

Значит, не так уж и плохо, что они с отцом сейчас не смогли поговорить. Да что уж тут стесняться – просто отлично, что они не побеседовали.

Окрыленный грядущими перспективами, он вернулся домой и в приятном одиночестве пообедал. Потом закрылся у себя в комнате и до вечера обдумывал детали своего плана, а потом, пока не зарябило в глазах, резался в F1 2012 – самую любимую из всех имеющихся у него игр. На следующее утро едва не проспал школу, ушел без завтрака и, пока учителя ставили двойки за невыполненные домашние задания, Рома продолжал оттачивать детали своего плана, надеясь, что даже не зависящие от него обстоятельства, также сложатся в его пользу.

Так все и случилось. А на шишку – наплевать.

Метрах в пятидесяти, прямо в центре станции, Рома заметил трех сотрудников полиции. Это плохо. Если его заметят – в мокрых, испачканных бурыми пятнами крови джинсах, с натянутым на голову капюшоном и набитой вещами спортивной сумкой через плечо, запросто могут подойти и поинтересоваться: «Кто и откуда?», а затем они увидят разбитый нос и начнутся более конкретные вопросы: «Куда едешь, зачем, сколько лет, почему так поздно не дома, что с лицом?»

Что он им расскажет? «Меня зовут Рома Лапин, мне шестнадцать, и я еду в центр города погулять…«Так они ему и поверили. Нет, они его обязательно заберут к себе в комнатку и там очень быстро выяснят, кто он и где живет. И все, провал…

«А уж дома-то наверняка все давно известно…» – било в голове молотком, и он вдруг представил, как мама забирает его из полиции и он, стараясь не думать о том, что вскоре произойдет в квартире, едет в ее машине, глядя на дома и улицы, с которыми только что прощался. «В общем, если вся эта фигня сейчас обрушится на мою голову, – внезапно пришла совсем уж деструктивная мысль, – лучший вариант – броситься на рельсы и покончить со всем сразу…»

Впрочем, это уж самый крайний случай, нет, лучше он куда-нибудь убежит. Бегает он быстро, чемпион школы на стометровке. Даже в районных соревнованиях участвовал и занял второе место. Фиг они его поймают…

Готовый в любой момент взять резвый старт, Рома затаил дыхание и стал ждать спасительный поезд, который приедет и унесет его с этой станции в новую жизнь.

И еще ужасно захотелось съесть что-нибудь, ну хотя бы простой шоколадный батончик.

Сегодняшняя ссора произошла как раз из-за еды – вернувшись домой из школы, Рома быстро собрал сумку с необходимыми на первое время вещами и отправился на первый этаж, чтобы хорошенько перекусить. Через полчаса он за обе щеки уплетал огромную порцию яичницы с сыром, заедал ее сэндвичами с ветчиной и салатными листьями. Неизвестно, когда он сможет поесть в следующий раз, тут надо быть готовым ко всему. «А может, свалить прямо сейчас?» – подумал Рома, поглядев на часы. Ушел, например, гулять – кто его хватится? А когда хватятся, будет поздно.

«Но если, – громко щелкая челюстью при поедании очередного сэндвича, размышлял Рома, – я уйду сейчас, то не смогу сделать самого главного…»

Нет, сейчас он никуда не уйдет, иначе с большой долей вероятности произойдет то, о чем он думал вчера – сбежать-то сбежит, но и домой вернется очень скоро. А вот если дождется, то шансы, что его не вернут, стремительно вырастут…

Основательно подкрепившись, Рома вернулся к себе в комнату, завалился на диван, включил ноутбук, чтобы изучить вечернее расписание поездов на Курск, и начал ждать возвращения родителей. Сперва явилась мама с Аней, а через несколько минут, громко разговаривая по телефону, в квартиру ввалился отчим. Рома поднялся с дивана, пересел в кресло возле письменного стола и начал ждать. Не прошло и пяти минут, как ручка двери истерически задергалась, а затем раздался стук. Рома встал с кресла, сделал шаг к двери и, щелкнув замком, открыл дверь. Перед ним стоял дядя Саша, уже без пиджака, но еще не снявший галстука. По его раздраженному лицу было ясно – сейчас начнет ругаться. Ну что же, пока все идет строго по плану.

Рома оглядел отчима с головы до ног и, не говоря ни слова, вернулся в свое кресло. Пусть начинает первым. Дядя Саша не заставил себя долго ждать.

– Ты поел? – голос отчима был тихим, но обычно так все и начиналось.

– А что, мне уже есть нельзя? – картинно приподняв одну бровь, с деланным спокойствием спросил его Рома. Очень скоро отчим взорвется атомной бомбой, а ему только этого и надо.

«Твой ход, дебил толстомордый…» – глядя на отчима снизу вверх, подумал Рома. За время их ссор он блестяще освоил технику ускорения или замедления таких вот взрывов и мог их регулировать. Иногда это даже забавляло, но сейчас все забавы в сторону, нужно все сделать как можно быстрее.

– Пошли вниз, – раздраженно бросил отчим. – Я тебе объясню, чего можно, а чего нельзя…

Рома нарочито неохотно поднялся с кресла и вслед за отчимом спустился на первый этаж. Возле мойки стояла мама и оттирала сковородку. Аня, сидя за барным столом, ковырялась вилкой в салате и посматривала на брата, как бы говоря ему: «Сейчас тебе опять достанется, и так тебе и надо, я вот, хоть и маленькая, но за собой убираю…»

– Света, – отчим обратился к жене, и в его голосе прозвучало разочарование, – я же просил тебя ничего не трогать, пока он не придет, – он перевел взгляд на Рому, голос его поменялся, стал металлическим и очень противным:

– Опять ты здесь насвинячил?

– А что не так? – Рома принял любимую позу и насмешливо смотрел на своего низкорослого vis-à-vis, – я после школы пришел, голодный… – пояснил он невинным голосом. – Учился целый день, просто есть очень хотелось.

– А убрать за собой ты не мог?! – взорвался отчим строго по расписанию. Случайно выскочившая из его рта увесистая капля слюны повисла на очень дорогом галстуке красного цвета и начала медленно стекать вниз. Это вышло неожиданно и выглядело так забавно, что Рома не смог удержаться и громко засмеялся… В следующий момент в его глазах вспыхнули первые искры этого вечера – отчим со скоростью звука подскочил к пасынку и изо всех сил дал ему резкий и увесистый подзатыльник. Рома, не ожидавший нападения, не смог удержаться на ногах, отлетел к холодильнику и сильно стукнулся затылком о его железный угол. Светлана от неожиданности вскрикнула и уронила сковородку в раковину, а Роме на голову посыпались сувенирные магниты. Аня и вовсе покинула поле битвы, сбежав на безопасное расстояние, а беспечно летавший по первому этажу волнистый попугайчик Гоша, забился в свою клетку и затих. И тут случилось непредвиденное – Рома медленно встал на ноги и, потирая голову, пошел на отчима. Полученный подзатыльник в тот момент не входил в планы, стал полной неожиданностью и совершенно вывел Рому из себя.

Взгляд у него стал стеклянным, он даже думать забыл о какой-то там запретной черте и сейчас всерьез собирался приложить своему обидчику раз-другой. Уже предвещая беду, заходили желваки на щеках, но тут вмешалась Светлана – поняв, что сейчас может произойти что-то очень нехорошее, она стеной встала между сыном и мужем. Увидев перед собой маму, посмотрев в ее полные ужаса от происходящего глаза, Рома остановился, выдохнул, презрительно посмотрел на отчима, как можно гадливей улыбнулся и неторопливой походкой отправился к себе. Поднявшись в свою комнату, он почувствовал страшное опустошение, как будто из него внезапно вышел весь воздух, а еще тряслись руки, и это тоже было ужасно неприятно. При этом он был благодарен маме за своевременное вмешательство, рад, что не дошел до рукоприкладства, потому что кто знает, во что бы это все в конце концов вылилось?

Может, и весь план бы рухнул…

Черная дыра тоннеля заполнилась долгожданным светом, поезд неторопливо выбрался из своего логова и пополз вдоль перрона. Мнительному Роме даже начало казаться, что поезд не остановится, так и уедет пустым, но тормоза из-под платформы успокоительно засвистели, двери открылись, и беглец, за последние несколько минут вспотевший от напряжения, подчеркнуто спокойно зашел в вагон и встал возле двери, готовый в любой момент выскочить и убежать. Он внимательно следил за полицейскими, которые по-прежнему стояли в центре станции и о чем-то оживленно спорили.

«Осторожно, двери закрываются», – объявил голос из динамика. Двери стукнулись друг о друга, поезд тронулся, и через несколько секунд станция вместе с полицейскими исчезла. Рома облегченно выдохнул – еще один шаг к цели окончился успехом. До Курского вокзала он точно доберется без приключений. А там и до Курска недалеко – завтра рано утром он туда приедет, и пока тут все будут стоять на ушах, убедит отца, что они вдвоем вполне хорошо проживут.

«А вдруг не вдвоем? – мысль о смене отчима на мачеху заставила Рому задуматься. – А что, если и там будет, как здесь? Что, если отец нашел себе женщину, может, даже с ребенком, поэтому ему теперь и неважно, что где-то за пятьсот с небольшим километров, в городе под названием Москва, у него есть сын? Нет, все-таки хуже не будет, хуже, чем здесь, просто и быть не может…» – размышлял Рома под успокаивающий стук колес. А чтобы за ним туда не приехали, он сделал все и даже больше… Вообще, сегодня был на редкость удачный день, так что сейчас можно немного расслабиться и перебрать в памяти события этого невероятного вечера.

Рома закрыл глаза, и память не заставила себя долго упрашивать – перед ним тут же возник грозно стоящий в дверях его комнаты отчим, потом в режиме убыстренной перемотки пролетели ссора, подзатыльник и разговор с мамой. А после ему только и оставалось, что немного подождать.

К девяти часам вечера большая двухэтажная квартира окончательно затихла – Аня перестала мучить пианино, а отчим выключил огромный телевизор на первом этаже и отправился спать: он встает очень рано, чуть ли не в семь утра. Где была мама, Рома точно не знал, но вылазка на разведку показала, что на первом этаже никого не осталось. Тогда же он услышал голос мамы, которая жаловалась на боль в голове и очень просила мужа впредь держать себя в руках. «Поздно…» – подумал Рома и вернулся в свою комнату. По стеклам окна громко и часто барабанили крупные дождевые капли – зарядивший еще с полудня ливень усиливался с каждым часом. Рома подошел к окну и выглянул на улицу. Во дворе пусто, только тени мокрых и блестящих голых деревьев раскачиваются в свете уличных фонарей, и, отражаясь в гигантских лужах белыми ксеноновыми фарами, между домов неторопливо едет желтое такси.

«Дерьмо погода…» – вздохнул Рома и почесал затылок – шишка увеличилась в размерах и болела. Приложить бы лед, да не стоит лишний раз выходить из комнаты… А еще денег на билет до Курска ему не хватает, и это означает, что придется шариться по карманам отчима, взыскивать с него, так сказать, компенсацию за сегодняшнее рукоприкладство. Рома знал, что в куртках и пиджаках дяди Саши всегда можно найти какую-то сумму, иногда даже весьма приличную. Время от времени он совершал небольшие, в разумных пределах, грабежи, чтобы повысить уровень своих финансовых возможностей… Но сейчас деньги нужны для дела, а не для каких-то дурацких удовольствий. Поэтому он пойдет и возьмет свое. «За все в жизни надо платить… – рассудительно подумал Рома, представив, как отчим лезет в карман и находит там пустоту, – ты сам мне про это не раз говорил…»

А вот комнату бросать, конечно, жаль, в Курске у отца наверняка все будет в разы проще и дешевле. Комната у него здесь замечательная, да и как может быть по-другому, когда денег в семье полным-полно, а твоя мама работает дизайнером интерьеров? «Чувак, у тебя просто офигенная хата…» – говорили приятели, заходившие к нему в гости, чтобы порезаться в компьютерные игры. В ответ Рома важно кивал головой – он знал, что и квартира в целом, и его личные апартаменты выглядели классно и являлись предметом зависти многих менее удачливых сверстников. Отчим, человек совсем не жадный, когда дело касалось техники, внес в обстановку комнаты пасынка свой личный вклад, и прошлым летом, на шестнадцатый день рождения, он торжественно вручил Роме телевизор плюс самую крутую на тот момент игровую приставку, а на Новый год выполнил давнишнюю его просьбу и подогнал руль с педалями, после чего Рома с головой ушел в виртуальные гонки; маму это почему-то раздражало, а отчим ворчал, что, кроме игр, Рому больше ничего в жизни не интересует, хотя точно знать он этого не мог.

Но такой уж это был человек – уверен, что знает все про всех. И при этом лучше всех…

Картины тоже жаль. Их две – зимний пейзаж в Провансе и натюрморт с увядающими розами – были написаны мамой лет десять назад, в то время, когда она училась на курсах живописи у одного известного московского художника. Рома хорошо помнил, как мама их рисовала, а он сидел рядом и зачарованно смотрел, как оживает белый холст и на глазах совершенно из ничего возникает жизнь. Когда они переехали в Митино, он попросил маму повесить эти две картины в его комнате – они всегда нравились ему больше остальных. «Слишком большие, чтобы взять их сейчас с собой», – грустно подумал Рома, доставая из-под кровати сумку с вещами. Вещей он собрал с собой немного, шкаф остался почти таким же полным, как и был до сборов, он сознательно решил взять с собой только самое необходимое, а остальное оставить здесь – пусть его одежда напоминает им о том, как они все разрушили. На всякий случай он еще раз пересмотрел то, что собрал: трусы и носки, несколько футболок, запасные, основательно поношенные джинсы, пара свитеров, один с капюшоном, один без, и купленная к этой весне пара очень дорогих кроссовок. Зарядка для телефона и ноутбука, паспорт. Любимая кожаная куртка висит в коридоре, по соседству с пальто и пиджаками отчима. Впрочем, недолго им осталось быть соседями – совсем скоро Рома отсюда исчезнет…

«Осторожно, двери закрываются, следующая станция Славянский бульвар».

Рома разлепил налившиеся тяжестью веки и поглядел в окно поезда. Последние минут пять он активно клевал разбитым носом – возникло непреодолимое желание немного подремать, совсем чуть-чуть, всего пару станций. Но спать-то сейчас нельзя ни в коем случае, необходимо контролировать ситуацию, чтобы вдруг не оказаться в неудобном положении, когда тебя на конечной станции расталкивает полицейский, он это не раз видел. Чтобы взбодриться, достал наушники и, выбрав самые забористые треки, глянул на часы – если передвигаться исключительно бегом и какая-нибудь касса на вокзале будет совершенно свободна, он успеет на фирменный поезд «Курский соловей», и тогда не придется лишнее время торчать на вокзале, шарахаясь от людей в форме.

Пока, судя по времени, шансы уехать на «Соловье» еще сохраняются. А чтобы точно знать, сколько ему осталось времени, Рома установил на своих наручных часах марки CASSIO таймер обратного отсчета, чтобы знать, сколько времени осталось до поезда.

Эти часы Роме подарила мама на тот же шестнадцатый день рождения.

– Держи, сынулик, – сказала Светлана, протянув ему черную коробку, в центре которой красовалась любимая многими тинейджерами надпись G-SHOCK. – Теперь время будет у тебя под контролем.

Рома вежливо поблагодарил маму за подарок, тут же надел часы себе на руку, ощутил приятную тяжесть металлического браслета и оценил количество доступных функций на экране циферблата. Вот только зачем ему все эти функции? Что ему контролировать, если времени у него навалом, да и откуда возьмется его нехватка, если учебу он в принципе забросил, а кроме школы в его жизни, благодаря родительской заботе, ничего другого и нет.

Например, нет друзей… Каждый раз одно и то же – заводишь вроде бы себе друга, отрываешься с ним на полную катушку, сплошное взаимопонимание, а потом вдруг, ни с того ни с сего ссора и конец дружбе. И самое смешное, что он-то совершенно тут ни при чем, потому что сам ничего неправильного не делал. Просто снова ошибся в человеке, не разглядел, поверил, так ведь это и у других бывает.

Постоянной подруги тоже нет, хотя выглядит он вроде бы неплохо – не страшный, с густыми темно-каштанового цвета волосами, подростковые прыщи (тьфу-тьфу-тьфу) обошли стороной, фигура хорошая, атлетично сложен и, самое главное, совсем не дебил – с девушками у него с самого начала вступления в пубертатный возраст ничего приличного и долговременного не получалось. Правда, некоторые особо говорливые не раз замечали, что на его лице почти все время надето выражение того снисходительного отношения к обычным, простым людям, какое часто можно встретить у супергероев кинематографа в момент, когда их просят спасти мир от очередного коварного злодея. Но ведь именно такие яркие и независимые, сильные и при этом наделенные тонкой душевной организацией личности и должны нравиться девушкам?

Может, конечно, и должны, но лично у него раз за разом этот блин выходил комом.

Вот и с последней своей пассией, сверстницей из параллельного класса, он провел рекордные для себя три месяца, а потом они с треском расстались. «Ты придурок ты меня достал больше ко мне не подходи» – сообщила ему через СМС девушка с редким именем Стефания. Это случилось сразу после Дня влюбленных, и Рома так и не мог понять, что он делал в этот раз не так. Ведь он не только изо всех своих сил старался быть проще, чем обычно, но еще и бегал за ней хвостиком, делая дорогие подарки.

Одна Америка чего стоила – на последних зимних каникулах мама отправила его к родственникам в Нью-Йорк, но вместо того, чтобы получать удовольствие от украшенных на Рождество, бурлящих толпами туристов улиц Манхэттена, он как ошпаренный бегал по забитым покупателями со всего мира магазинам, искал для любимой девушки заказанные ей дизайнерские шмотки, которые в итоге нашел, купил, привез и с гордым видом вручил, ожидая, что теперь-то их отношения обязательно перерастут в новую, более близкую, стадию.

Но не тут-то было: Стефания, получив объемистый пакет со шмотками, обворожительно улыбнулась, показав два ряда идеально белых ровных зубов, а из ее голубых глаз полился мягкий свет, под которым Рома начинал таять, как недоеденное эскимо в жаркий летний день. Он уже представлял ее и себя в интимной обстановке, но она сказала ему «большое спасибо», нежно поцеловала, но трогать себя по-прежнему позволяла в буквальном смысле весьма поверхностно, а в феврале и вовсе «показала ему хвост». Чуть позже Рома узнал от одной из лояльно относящихся к нему одноклассниц суровую правду: Стефания работала на два фронта – его она разводила на деньги, а настоящие ласки дарила парню постарше, бывшему выпускнику этой школы.

Мысли о женском коварстве, бездарно проведенном времени и куче зря потраченных денег еще долго зудели в голове у Ромы, не давая ему покоя. Несколько дней после получения роковой эсэмэски он страдал, сказавшись больным, перестал ходить в школу, накрывшись с головой шерстяным пледом, лежал на диване, потерял аппетит, чем сильно напугал маму, потом собрался с духом, написал Стефании длинное и полное упреков сообщение и вскоре получил ответ: «Если бы ты вел себя проще, не учил меня жизни и не строил из себя самого умного, может, у нас что-то и получилось…»

В порыве гнева, едва не разбив телефон об пол, он решил показать вероломной Стешке, насколько ему все это теперь безразлично, зашел в парикмахерскую и через десять минут его роскошная шевелюра превратилась в кучу мусора на светлом кафельном полу.

– Господи, что ты с собой сделал? – с ужасом спросила мама, увидев наголо обритого сына. После утраты волос Рома выглядел каким-то жалким и беспомощным, а его нос, прямой, похожий на «греческий», с крупными крыльями ноздрей, внезапно превратился в небольшой хобот и теперь решительно доминировал там, где еще недавно находился в полной гармонии с чувственными, выразительными губами, крепким, волевым подбородком с небольшой ямочкой точно посередине и немного узкими карими миндалевидными глазами.

– Подстригся, как видишь… – небрежно ответил ей Рома и похлопал себя по облысевшей голове. – Зато мыться буду быстрее, дядя Саша наконец-то порадуется…

(Отчим регулярно делал ему замечания, что тот по часу моется, бесцельно отправляя в сливное отверстие мегатонны воды. Рома никак не мог понять, почему такой богатый человек настолько неравнодушен к показаниям водосчетчиков.)

– … дело тут совсем не в деньгах, – объяснял ему дядя Саша первое время, – дело в твоем отношении к моим просьбам. Ты моешься так долго, будто бы отработал смену в угольной шахте… Обычному человеку не нужно столько воды, подумай об этом.

Вскоре мирные переговоры закончились и пришла ругань. Беспокоиться об экономии водных ресурсов родной планеты Рома не собирался, продолжая лить воду ровно столько, сколько считал нужным, а отчим начал бороться с пасынком, выключая свет в ванной. Но победить Рому было не так-то просто – он мог стоять под душем и в темноте. Похожая история происходила с туалетом.

– Мам, он меня в туалет не пускает, – часто жаловалась Аня на брата.

– Зачем ты там сидишь? – спрашивала Светлана сына.

– Потому что это единственное место, где меня никто не трогает, – отвечал ей Рома, хотя у него для этого была целая комната и дверь с замком. Однако занимать туалет было куда интереснее, особенно если Рома знал, что туда нужно отчиму. Жаль только, что в их квартире два санузла. Вот был бы один… впрочем, достаточно и того, что когда он держит оборону, остальным приходится бегать или вверх, или вниз по лестнице…