Текст книги "Звезда"
Автор книги: Даниэла Стил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)
– Я знаю о жизни гораздо больше, чем ты думаешь. Во всяком случае, я в отличие от тебя знаю, к чему стремлюсь.
– Может быть, ты и права. – Он снова поднялся и посмотрел на океан. – Пойду поплаваю.
Он вошел в воду, и, когда появился на берегу через полчаса, она не стала возобновлять разговор. Но и того, что она сказала, было достаточно, чтобы шокировать его. После этого он старался не говорить ничего, что она могла бы понять неправильно. В день его отъезда Элизабет зашла к Спенсеру в комнату и внимательно посмотрела ему в глаза. Он почувствовал себя как загнанный кролик.
– Я просто хочу, чтобы ты знал – я люблю тебя.
– Элизабет, пожалуйста... не надо... – Ему было тяжело, что он не может сказать ей то же самое. – Не делай этого.
– Но почему? И я считаю, что была права тогда, на пляже. Думаю, мы вдвоем сможем достичь очень многого.
Он рассмеялся и провел рукой по волосам.
– Я из тех, кто сам выбирает себе цель, малышка, и когда сделаю это, я обязательно дам тебе знать.
– Правда? – Она ласково посмотрела на него, и он подошел к ней.
– Обязательно. – Он притянул ее к себе и поцеловал. Она была так хороша, что ему хотелось соблазнить ее, хотя бы для того, чтобы доказать, кто из них хозяин, а кто подчиненный, показать, что иногда он может иметь власть над Элизабет Барклай. Но его план опять провалился. Находиться в ее объятиях – все равно что играть с огнем, и он так и не понял, кто кого соблазнил. Он знал, что они занялись любовью, и ему это понравилось. Она отдалась ему с жаждой и страстью, и он вдруг понял, что испытывает невероятное удовлетворение от того, что может иметь над ней хоть какую-то власть, пусть даже только в постели. Она оказалась великолепной партнершей, и ему не надо было спрашивать, чтобы понять – она не девственница.
Элизабет отвезла его в аэропорт, и там он долго смотрел на нее, не зная, что делать дальше. Ему нужно время, чтобы все обдумать. Ему хотелось поскорее оказаться в Нью-Йорке.
– Я вернусь в колледж на следующей неделе.
Он нежно поцеловал ее и, почувствовав желание, разозлился на себя, что даже на минуту позволил ей вновь обрести над собой власть. Да, несомненно, она сильнее его почти во всех отношениях.
– Я позвоню тебе.
Подойдя к самолету, он обернулся и помахал ей рукой. Пока спускали трап, он все смотрел на нее, стоящую в толпе провожающих в летнем платье и огромной шляпе. Она не спускала с него глаз до тех пор, пока самолет не поднялся в воздух. Спенсеру казалось, что теперь он никогда не сможет избавиться от нее. Но он уже не был уверен, что ему этого хочется. Может быть, она права. Может быть, она действительно поможет найти ему именно то, чего он хочет. Он уже не был уверен ни в чем. Когда самолет приземлился в заснеженном нью-йоркском аэропорту, он понял, что будет скучать без нее.
11
В этом году Рождество на ранчо было просто угнетающим – первое Рождество без Тэда. Всем казалось, что веселье умерло вместе с ним. Бекки с детьми провела у них в доме весь день, а Том появился только к обеду, совершенно пьяный, и принялся открыто разглядывать Кристел. Когда он опять ушел, Бекки разрыдалась и заявила, что Кристел специально флиртует с ее мужем. Кристел пришла в ужас от этого, не смогла найти слов, чтобы сказать сестре, как она его ненавидит.
На следующий день они всей семьей пошли в церковь. Мать горько плакала о муже, которого потеряла, и о том, как изменилась их жизнь с его смертью. Кристел пела в хоре вместе с монахинями. Потом Уайтты отправились домой, и Кристел тихонько улизнула, чтобы отнести подарки Бойду и Хироко. Малышке Джейн исполнилось восемь месяцев, и она ползала по гостиной Бойдов и пыталась с радостным гугуканьем забраться Кристел на колени, пока они все трое с улыбками наблюдали за ней. У Бойдов в углу стояла рождественская елка, и Кристел раздала всем подарки: в первый раз она связала свитер и подарила его Хироко, Бойду – шарф, а Джейн вручила куклу, которую малышка тут же радостно обняла. Только здесь для Кристел наступило настоящее Рождество. Этот дом наполнен теплом и добротой сердец, в отличие от злости и недоговорок ее родного дома. Бекки знала, что Том изменяет ей, до нее дошли слухи о нем и Джинни Вебстер. Но, казалось, она готова была обвинять во всем Кристел, повторяя время от времени, что сестра строит глазки ее мужу. Оливия, соглашаясь с ней, не раз говорила, что Кристел пытается соблазнить Тома, и девушка плакала от обиды в ответ на ее слова. Она не делала ничего, чтобы вызвать с их стороны такие подозрения, но была бессильна доказать это им обеим.
Даже Джед отвернулся от нее. Кто-то из друзей сказал ему, что она ходит в гости к Бойду и его жене, и он не раз грозился рассказать об этом матери. Казалось, что ненависть, как густой туман, с каждым днем все сильнее обволакивает Кристел.
– Не представляю, что я им всем сделала, – плакала она как-то вечером в доме у Бонда. Для нее это был ужасный день, казалось, что все домашние прямо-таки ополчились против нее. – Ну почему они меня так ненавидят? – Она всегда делала то, что ей говорили, никогда не отлынивала от работы, почти никогда ни с нем не спорила, и все-таки они все изо всех сил старались сделать ее несчастной.
– Потому что ты отличаешься от них, – спокойно ответил Бойд и посмотрел на Хироко, державшую малышку. – Ты выглядишь иначе, думаешь иначе. Ты никогда не была такой, как они.
Теперь у нее нет и отца, который всегда защищал ее. Она понимала, что Бойд говорит правду, но никак не могла поверить в это. Разве она когда-нибудь делала им плохое? Никогда. Но она уродилась слишком красивой. Она похожа на дикую розу, выросшую среди бурьяна, и этот бурьян в конце концов должен заглушить ее.
Она шмыгнула носом, подумав об этом. Совершенно невыносимо оставаться с ними, но ей некуда пойти. Бойд и Хироко, так же как и сама Кристел, прекрасно знали об этом. Единственное, что она могла сделать, – это уехать из долины, но ей хотелось сначала закончить школу. Она пообещала это отцу. Она все еще мечтала о Голливуде, но сейчас слишком рано приступать к выполнению этого плана. Если она хочет чего-нибудь добиться, ей непременно надо закончить школу. Она знала, что сделает это. Она не допустит, чтобы ее мать или Том Паркер распоряжались ее жизнью. В ее натуре было много от отца. Ничего, она потерпит. Она уже решила, что, как только закончит школу, тут же уйдет от них. Она еще не знала, куда отправится, но была твердо убеждена, что ей придется покинуть долину. Конечно, понадобятся деньги, но теперь, когда нет отца, несмотря на то что она очень любит это место, ей надо уходить. Она понимала, что ей следует исчезнуть прежде, чем кто-нибудь из них сделает с ней что-нибудь непоправимое. А для того чтобы выполнить этот план, нужны были деньги.
В январе она пошла в город и устроилась там на работу официанткой. Это привело ее мать в бешенство. Она называла ее потаскухой и шлюхой, говорила, что она пошла туда работать только ради того, чтобы встречаться с каким-нибудь кобелем. Иногда в кафе заходил ее зять, и тогда девушке приходилось несладко. Она старалась уйти на кухню, чтобы вымыть посуду. Посетителям она нравилась, и они платили ей щедрые чаевые. Но с другой стороны, многие к ней цеплялись и делали различные «заманчивые» предложения. Кристел же, разыграв из себя дурочку, могла отшить любого, что нравилось хозяину. Он всегда следил за тем, чтобы кто-нибудь из клиентов не зашел слишком далеко. По его мнению, она была хорошей девушкой, и к тому же он был всегда высокого мнения о ее отце. А вот Тома Паркера он презирал, ему не нравилось, что он постоянно дразнит Кристел. Он не раз советовал девушке держаться от него подальше, особенно когда тот пьяный. Много раз хозяин сам отвозил ее домой и следил за тем, чтобы она благополучно добралась до ранчо. Девушка копила заработанные деньги и прятала их под кроватью. К концу апреля у нее уже было четыре сотни долларов. Это билет до Голливуда, ее путь к свободе, она дорожила этими деньгами больше жизни и пересчитывала их по ночам при лунном свете при запертой двери. Она уже начала считать дни, оставшиеся до того момента, когда она сможет уехать. Их оставалось немного. Но каждый день казался вечностью.
Джейн исполнился год, и Кристел солнечным воскресным утром прискакала на своей старой лошади, чтобы проведать малышку. Она пробыла у них целый день, и было уже поздно, когда она собралась домой. Кристел хорошо знала дорогу и решила немного срезать путь, поскакав полем. Она вдыхала такие знакомые свежие запахи и тихонько напевала любимые баллады. Впервые за долгое время у нее было хорошее настроение. С тех пор как умер отец, прошло уже больше года, и боль утраты начала потихоньку успокаиваться. Она чувствовала себя сильной, молодой и здоровой и могла позволить себе думать о будущем.
Она завела лошадь в конюшню, поставила ее в стойло, сняла седло, мурлыча что-то себе под нос. Вдруг она услышала позади себя шум и, обернувшись, застыла. Она увидела Тома, сидящего на мешке с кормами. В руке у него была бутылка.
– Отлично провела денек, Сис? – Выражение его глаз было отвратительным, и Кристел отвернулась, притворившись, что не заметила этого. Она услышала, как он подошел к ней, и рука у нее задрожала, когда она привязывала поводья. – Куда это ты ездила на этой старой кляче? В город, к своему дружку?
– Нет. – Она повернулась к нему, и ей не понравилось то, что она увидела. Глаза у него были красные, а бутылка в руке – наполовину пустая. – Я ездила к подруге.
– Опять к этой япошке? – Он слышал об этом и, конечно, сказал Бекки, а та немедленно доложила обо всем матери.
– Нет, – солгала она, – к школьной подруге.
– Да? И кто же она? – От выпитого его голос был хриплым.
Кристел отвечала ему спокойно, но внутри у нее все тряслось от страха.
– Это не важно. – Она попыталась выйти из конюшни, но он грубо схватил ее за руки. Это было так неожиданно, что ей пришлось резко отступить назад и опереться на его ноги, чтобы не потерять равновесие.
– Куда это ты так спешишь?
– Мне нужно скорее попасть домой, меня ждет мама. – Она хотела заглянуть ему в глаза, но боялась сделать это. Даже с таким ростом, как у нее, она не смогла бы с ним справиться. Он любил хвастаться друзьям, что он силен как бык, а может, и еще сильнее, если найти способ проверить это.
– Мама... как это трогательно, – засмеялся он, – домой, к маме. Ей на тебя наплевать. Она все равно сейчас с Бекки. Эта чертова сука опять понесла. Боже, можно подумать, что она делает это нарочно. Мы сейчас очень редко этим занимаемся, но стоит мне лечь с ней в постель, как она уже беременна.
Кристел понимающе кивнула, стараясь вырваться, но он держал ее за руки мертвой хваткой. Совершенно ясно, что он не собирается отпускать ее, во всяком случае, пока.
– Побудь немного здесь, хорошо?
Она кивнула, скованная ужасом. Ей всего семнадцать, и еще ни разу ни один мужчина не прикасался к ней. В глубине души она понимала, что если бы ее отец был жив, он бы наверняка убил Тома.
– Хочешь выпить?
– Нет, спасибо. – Ее лицо побелело от страха, но она твердо покачала головой.
– Я уверен, что ты выпьешь. – Он крепко обхватил ее руки одной своей рукой, а другой поднес бутылку к ее губам. Она попыталась оттолкнуть ее, и виски пролилось на рубашку, но часть обжигающей жидкости попала в рот, несмотря на то что она крепко сжимала губы и старалась выплюнуть его.
– Перестань! Оставь меня... Отпусти!
Том засмеялся, поняв, что ей неприятно и больно, он увидел, как у нее на глазах выступили слезы. Потом он вдруг толкнул ее на стог сена, которое они держали здесь для лошадей.
– Раздевайся.
– Том... пожалуйста... – Она попыталась встать и вырваться, но он, стоя на коленях, схватил ее за ноги и подтащил к себе, спина ее оказалась на полу. Бутылка перевернулась, и конюшня наполнилась запахом дешевого виски. – Пожалуйста... не делай этого... – Она не сказала, что она еще девственница. Она вообще не знала, что ему сказать. Она просто кричала, пока он срывал с нее рубашку.
– Ты все равно занимаешься этим где-то на стороне, а, Сис? Ну давай же, будь хорошей девочкой, ведь я твой брат.
– Ты мне не брат... прекрати! – И вдруг, сжав кулак, она изо всей силы ударила его. Она попала ему прямо в глаз, и он, замычав от боли, еще сильнее схватил ее и влепил пощечину. Такую сильную, что у нее перехватило дыхание.
– Сука! Я же сказал тебе, раздевайся!
Одной рукой он попытался снять с нее джинсы, а другой крепко прижимал к земляному полу. Он навалился на нее всей тяжестью, и она подумала, что он сломал ей руки. Но она не обратила на это внимания. Пусть лучше убьет ее, чем она позволит ему себя изнасиловать. Она дралась с ним, как дикий зверь, но у нее не хватило сил, чтобы с ним справиться. Он снова и снова бросал ее на пол, ругаясь и обзывая ее, потом стащил с нее джинсы. Теперь она оказалась перед ним почти голая и дрожащая от ужаса.
– Нет, не надо... Том... пожалуйста...
Она всхлипывала, пока он снимал с нее нижнее белье, все еще не отпуская ее: одной рукой он крепко держал ее руки прижатыми к полу у нее над головой, а коленями уперся ей в ноги. Свободной рукой он расстегнул штаны и опустил их настолько, чтобы она могла увидеть, чем он собирается атаковать. Не колеблясь ни минуты, он вошел в нее, прижав ее к полу всем телом, и она кричала и всхлипывала под ним от боли, чувствуя спиной все неровности пола. Он прижал ее еще сильнее, и на этот раз пошла кровь. Изо рта у нее тоже шла кровь, она лежала в луже крови, пока он насиловал ее. Спина у нее была вся в кровяных ссадинах от того, что он возил ее по полу и соломе. Она изнемогала от боли и ужаса, в то время как Том изнасиловал ее еще раз. Но у нее больше не было сил сопротивляться. И не было смысла. Она лежала униженная и избитая, в то время как Том поднялся и натянул брюки. Он поднял бутылку и, сделав глоток, засмеялся, глядя вниз, на Кристел:
– Тебе следует умыться, прежде чем ты пойдешь домой, Сис.
Он опять рассмеялся и, хлопнув дверью конюшни, отправился к жене. Кристел осталась лежать на полу конюшни, избитая и истекающая кровью; у нее осталось только одно желание – умереть. Она лежала и плакала, но вскоре слезы кончились. У нее больше не осталось ничего. Она хотела только умереть. Прошло довольно много времени, прежде чем она смогла подняться на колени и добраться до шланга, из которого наполняли пойла лошадям. Открыв кран, она ополоснула холодной водой лицо и руки, а потом посмотрела на порванные джинсы, остатки нижнего белья и на огромную лужу крови, вытекшую из ее лона, когда Том ее насиловал. Она опять опустилась на колени и тихо заплакала. Ей нельзя идти домой. Она не сможет объяснить это все домашним. Она никому не сможет этого объяснить. Они все равно обвинят во всем ее. На дрожащих ногах она подошла к стойлу и оседлала пегую лошадь. Выведя ее из конюшни, она с трудом забралась в седло и, чувствуя всем телом прохладу ночного воздуха, медленно поскакала через поля обратно к Вебстерам. Она уехала от них только два часа назад, и теперь, заметив вдалеке огонек, горящий в окне их дома, девушка опять начала плакать. Она была почти голая, и все ее тело, покрытое спекшейся кровью, ужасно болело. Лошадь остановилась в саду около маленького домика, и Кристел соскользнула с ее спины как раз в тот момент, когда Бойд увидел ее в окно и поспешил на помощь. За ним выбежала Хироко.
– Крис... О Господи... Боже мой! – Он подумал, что кто-то пытался убить девушку. Тут она беспомощно упала к их ногам, истекая кровью, без сознания.
12
Бойд внес Кристел, и они уложили ее на кровать. Он взял ребенка, а Хироко начала обтирать ее влажным полотенцем. Она осторожно касалась синяков на руках, а когда увидела спину Кристел, невольно вздрогнула. Ее привели в ужас спина, ноги, разбитые в кровь губы девушки. Просто чудо, что Том ее не убил. Кристел плакала на той кровати, где помогала принимать роды Хироко. На следующее утро она сидела в маленькой уютной кухне и на все смотрела отсутствующим взглядом. Вебстеры были ее единственной семьей, и сейчас она не хотела видеть никого, кроме них. Когда Бойд протянул ей чашку кофе, девушка опять начала плакать.
– Я отвезу тебя домой на грузовике. Скажешь матери, что была у нас, а потом встретимся с шерифом.
Кристел удрученно покачала головой. Она не спала всю ночь, каждой частичкой тела ощущая боль. Из-за синяка глаз заплыл, и она с трудом могла видеть, что протягивал ей Бойд. Если бы не белокурые волосы, с трудом можно было бы догадаться, что это Кристел. И все же она понимала, что не сможет пойти к шерифу, иначе Том убьет ее.
– Я не могу встречаться с шерифом.
– Не будь дурой! – рыкнул на нее Бойд. Ему самому хотелось убить Тома.
– Я не могу сделать это из-за Бекки и мамы.
– Ты что, ненормальная? Он же изнасиловал тебя! Кристел снова начала плакать. Хироко потянулась и взяла ее за руки:
– Бойд прав, подлец должен быть наказан.
Кристел смотрела на них, не говоря ни слова. Это ее позор. Она не могла разобраться в своих чувствах: здесь был и гнев, и испуг, и опустошенность, и, непонятно почему, вина. В чем ее вина? Она ли спровоцировала его, не сознавая этого, или это расплата за то, что она так красива? Кристел ни в чем не была уверена, да это и не имело значения. Это случилось. И это еще одна причина, чтобы покинуть адскую долину, которую она когда-то так любила, а теперь просто возненавидела. Ей больше нечего оставлять здесь, кроме потерь, страданий, скорби и... Вебстеров.
– Ты не можешь позволить ему остаться безнаказанным. – Бойд внешне казался спокойным, но внутри у него все кипело от злости. – Я отвезу тебя домой.
Они не позвонили ее матери прошлой ночью. Им ничего не оставалось, как ухаживать за Кристел. Лошадь привязали в саду. Кристел села с Бойцом в машину и всю дорогу хранила молчание, думая о том, что ей теперь делать. Хироко осталась с Джейн, крепко обняв Кристел на прощание, а та не могла даже говорить. Казалось, она онемела от горя, стыда, ужаса.
Бойд прошел с ней в дом, на кухне была бабушка. Она взглянула на Кристел, стоящую посреди гостиной в джинсах Бойда, с синяками на лице, со спутанными волосами, и побежала за дочерью. Через минуту в комнату вошла мать, запахивая банный халат.
– Где, черт возьми, ты была? – И, увидев Бойда, произнесла: – А ты что здесь делаешь? – После того как он женился на Хироко, его не жаловали в доме. Они приезжали только на свадьбу и крестины.
– Я привез ее домой. Прошлой ночью она была у нас. – Ему не хотелось смотреть в глаза Оливии, в них не было сострадания, только обвинение. Она не сделала ни одного движения в сторону дочери, стоящей перед ней с безраличным взглядом. Бойд помог Кристел сесть на стул.
– Что ты делала? Что произошло?
Бойд повернулся к Оливии Уайтт, злобно на нее посмотрел и произнес то, чего Кристел была не в состоянии сказать сама:
– Ее изнасиловал ваш зять.
– Это ложь! – Оливия подлетела к Бойду. – Убирайся отсюда. Я сама во всем разберусь! – Затем обратилась к Кристел: – Как ты посмела сказать ему такое о муже своей сестры?
Девушка подняла глаза на мать, полные немого удивления. Независимо от того, что с ней произошло, мать это не заботит. Кристел не могла больше скрывать от себя, что эта женщина ее ненавидит, а может быть, и всегда ненавидела. Но теперь это не важно. Для Кристел теперь это все в прошлом. Она повзрослела за одну ночь, и последняя связь с ее семьей потеряна.
Бойд посмотрел на Оливию с нескрываемым бешенством:
– Взгляните на нее. Ей следует быть в больнице, но вчера ночью она была напугана и не хотела ехать туда, а я побоялся настаивать.
– Она просто бродяжка. С кем ты была? Ты вообще не пришла вчера домой.
– Я была вчера дома. Но Том... там, в конюшне... Он не разрешал мне выйти. Он был пьян. – Голос Кристел был безжизненным, как и глаза. В ней как будто что-то умерло прошлой ночью – то, что помогало ей вопреки всему любить мать, но теперь своим предательством она это уничтожила.
– Мне следовало бы вышвырнуть тебя отсюда! Марш в свою комнату!
Бойд не мог поверить в то, что услышал, но повернулся к Кристел, глядя на нее с еще большим состраданием:
– Вернемся к нам, Кристел. Не оставайся здесь.
Но Кристел только покачала головой. Ей нужно покончить с этим здесь и сейчас. Что бы это ни значило, чего бы это ни стоило. Она останется здесь, пока не придет в себя. Каким-то образом девушка почувствовала, что ее мать все поняла и рада этому. Она осознала, что мать хочет, чтобы она уехала с ранчо. И она уедет. В свое время. Когда будет готова к этому. Бойд все смотрел на нее.
– Кристел, пожалуйста, не оставайся здесь.
Но Кристел даже не пошевелилась. Она смотрела на него невидящими глазами, думая только о том, что же ей делать. А мать шагнула к двери и распахнула ее:
– Я тебе сказала, чтобы ты убирался, Бойд Вебстер, или ты не расслышал?
Он стоял, расставив ноги, как будто собирался бороться с ней.
– Я никуда не пойду.
– Я вынуждена вызвать шерифа.
– Именно этого я и хочу, миссис Уайтт.
– Ладно, Бойд... – заговорила наконец Кристел. – Со мной все будет нормально. Иди домой...
Он не хотел оставлять ее здесь одну, но ее глаза говорили, что он должен.
– Все будет о'кей, только ты уходи. – Голос Кристел звучал спокойно и твердо, а глаза были печальны.
Бойд еще колебался, а потом медленно побрел к выходу, глядя на Кристел через плечо.
– Я приеду еще. – Он хлопнул дверью, и через минуту машина рванула с места. Мать же приблизилась к Кристел, полная осуждения, но она никак не была готова к тому, что та сделает в следующую минуту. Когда мать приблизилась и в ярости подняла руку, чтобы ударить измученную девушку, Кристел схватила и сжала ее с такой силой, что мать сморщилась от боли и в ужасе отпрянула от нее.
– Не приближайся ко мне, слышишь? Я уже получила от тебя все, что хотела. От тебя, от Тома, от всех...
Голос Кристел дрожал, а глаза гневно загорелись жгучей ненавистью. Она ненавидела всех. Ненавидела за то, что они сделали за любовь, которую они в ней не предполагали, за страдания, которые ей неоднократно причиняли. Ужасный поступок Тома прошлой ночью стал кульминацией всему. На мгновение вдруг она подумала, что, если бы ее мать относилась к ней по-другому после смерти отца, Том не посмел бы даже дотронуться до нее. Но он знал, что никто не пошлет на него проклятия... так какая разница. Но теперь это будет иметь для него значение. Она отпрянула от матери и ринулась к шкафу, где и сейчас хранилось отцовское оружие. Она взяла одно из ружей, мать закричала, а в дверях появился брат, взирающий на эту сцену в полном замешательстве.
– Черт возьми, Кристел, что ты делаешь? – Он встретился с Кристел взглядом и подумал, что она хочет убить мать. Оливия визжала, а бабушка смотрела на все в немом ужасе.
– Отойди, Джед. – Кристел наставила на него ружье, и он, встретившись с ней взглядом, подумал, что сестра сошла с ума.
– Отдай его мне. – Он протянул руку к ружью, но она ударила его им по руке достаточно сильно, чтобы дать понять брату, что он лезет не в свое дело.
– Она собирается убить Тома! – заорала Оливия, и Кристел повернулась к ней с яростью, о которой никто из них никогда не догадывался, яростью, копившейся месяцами, родившейся от беспомощности и отчаяния, от скорби по отцу, от полной растерянности, когда она видела, как Том разрушает все, что отец создавал с таким трудом. Никто из них этого не понимал.
– Да, черт возьми, ты абсолютно права. – Она посмотрела Джеду прямо в глаза, и он понял, что в ней не осталось ничего от ребенка. Несмотря на растрепанные волосы и безобразные синяки, она была красива в своей ярости, белая от гнева. – Если хочешь знать, за что – иди посмотри в конюшне!
– Что, черт возьми, он натворил на этот раз? – Джед выглядел обеспокоенным. Быть может, Том опять напился и застрелил одну из лошадей? Но больше он был обеспокоен тем, что его сестра собирается сделать в отместку.
– Почему ты не спросишь его? – Ее лавандовые глаза напоминали льдинки, когда она переводила их с матери на брата.
Оливия опять закричала:
– Не верь ей, она лжет!
– Почему ты так думаешь, мама? – Голос Кристел был странно спокоен. Наставив на них ружье, она, казалось, вновь обрела самообладание. Она перестала быть жертвой. Она собиралась убить Тома за то, что он совершил, и эти мысли привели ее в чувство. – Почему ты считаешь, что он не мог этого сделать? Почему у вас всегда не права я?
Кристел опять начала плакать, и это были слезы ярости вперемежку со слезами печали. Чертовски больно осознавать, что тебя не любит собственная мать. Руки, сжимающие отцовское ружье, дрожали. Она держала его направленным на мать и брата. Не важно, что они сделают, она не даст себя в обиду.
– Вспомни, когда я была маленькой, ма, ведь ты любила меня тогда! Помнишь, ты говорила, что я никогда не лгала, как Джед и Бекки... и я не... я никогда... я тоже любила тебя тогда... – Она запнулась. – Почему ты меня так ненавидишь теперь? С тех пор как умер папа, ты ведешь себя так, словно я тебе что-то сделала... а я никогда... ведь так?
На мгновение стало тихо. Но когда мать прорычала свой ответ, в нем была вся ненависть, которую она долго копила в душе:
– Ты знаешь, что сделала. Папочкина прелестница, поющая ему целыми днями... скачущая с ним повсюду, как маленькая бродяжка... и в конце концов... ты была его единственной сладостью. – Оливия посмотрела на Кристел с негодующим обвинением, а та все не могла понять материнского гнева и обиды. В том, что она говорила, не было ни малейшего смысла.
– О чем ты говоришь?
– Ты знаешь о чем, ты – несчастная бродяжка! Значит, ты получила все, что хотела? Ты не получишь ничего от меня, пока я жива. – Она посмотрела на дочь, и взгляд ее наполнился ужасом и страхом. Она решила, что Кристел собирается убить ее, когда та нервно пошевелила пальцами, державшими ружье. Но Кристел бросилась к двери, пока Джед смотрел в замешательстве на мать. Потом он помчался за ней, но Кристел опередила его, она всегда была проворнее. Он бежал следом за ней через поля, а она неслась, размахивая ружьем, выкрикивая слова предостережения, даже выстрелила в воздух. Он уже понял – что-то случилось, но до сих пор не знал, что именно. Он понимал, что должен остановить Кристел, пока она не натворила что-нибудь с Томом или с Бекки и детьми. Она была не в себе, но он не знал, почему она обезумела.
Том услышал их приближение задолго до того, как они достигли дома. Он увидел Кристел, мчащуюся через поля с ружьем. Он сорвал с вешалки у двери свой дробовик и стал ждать ее появления. Кристел уже дважды выстрелила в воздух, у нее оставалось четыре патрона. Бекки появилась позади Тома, пронзительно крича, истерически хватаясь за него. Она не знала, что происходит, но мгновенно почувствовала приближение чего-то страшного.
– Что ты собираешься делать? – Ее всю трясло, она была страшно напугана, а Том грубо оттолкнул ее и велел вернуться в дом и оставаться там с детьми.
Она послушно пошла в дом и сидела, сжавшись, в гостиной, когда Кристел встала против Тома, нацелив на него ружье дрожащими руками. Джед, задохнувшись, подбежал вслед за ней.
– Опусти его, Сис. – Он старался говорить спокойно, боясь того, что она может сделать, а Том лишь ухмылялся. Он, как всегда, казался пьяным, но руки у него не дрожали, когда он направил свой дробовик на Кристел.
– Как приятно вновь встретиться с тобой, Кристел. Это светский визит или вы с Джедом просто охотитесь?
Он был невозмутим, а Джед беспомощно стоял позади Кристел.
– Том, опусти ружье. Оба вы прекратите это! – Джед был напуган.
Они, очевидно, оба сошли с ума. Неожиданно посмотрев на сестру, он вдруг понял, что с ней произошло. Ему тотчас захотелось взять у нее ружье и самому убить свояка. Но нечего было и думать об этом, пока Кристел держала ружье направленным в голову Тома. Внезапно Кристел опустила его и с выражением удовольствия на лице прицелилась Тому между ног.
– Я пришла поблагодарить тебя за прошлую ночью. – Голос Кристел дрожал. Они держали ружья направленными друг на друга. – Ты больше ни с кем не сделаешь такого, слышишь, Том!
Ей бы хотелось, чтобы он испугался, кричал, оправдывался, умолял, а он только злобно смотрел на нее, на губах прилипла обычная гадкая ухмылка.
Кристел внезапно, без предупреждения, выстрелила и промахнулась, а Том, не зная, ранен ли он, дважды выстрелил в ответ. Кристел вздрогнула от звука выстрелов и, повернувшись, увидела Джеда, падающего к ее ногам. У него была прострелена голова, вокруг все было в крови. Джед был мертв. Кристел опустилась перед нам на колени. Откуда-то донесся пронзительный крик. Кристел без чувств упала на Джеда, и все, что она могла вспомнить потом, были Том, злобно смотрящий на нее, и орущая Бекки. Джед умер... И это ее вина. Как если бы она сама выстрелила в него. Он мертв... мертв. А Том спокойно подошел к ней, поднял отцовское ружье и вошел в дом, чтобы вызвать шерифа.
