Текст книги "Похищенный саркофаг"

Автор книги: Даниэль Клугер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Послушайте, что вам нужно? – нервно спросил он. – Вы задали вопрос, я ответил. Сделайте одолжение, уходите. Ваш клиент затребовал согласие суда на вскрытие семейного склепа. Этот факт сам по себе вопиющий! Результат вам известен. Так нет, теперь он нанимает частного сыщика и пытается доказать... – Цадок замолчал.

– Доказать что? – спроси с невинным видом детектив. – Впрочем, неважно. Как вы думаете, может быть, саркофаг подменили после похорон?

– Это невозможно. Сразу после похорон склеп был опечатан магическими печатями. ни один злоумышленник не смог бы туда проникнуть. И потом: для чего и кому понадобится чужой саркофаг? При том, что в склепе находилось золотых украшений более чем на триста тысяч серебряных шекелей!

– И ни одно не пропало? – спросил детектив.

– Представьте себе, – буркнул секретарь.

Детектив помолчал немного.

– Вы так хорошо знаете сумму украшений, хранящихся в фамильной усыпальнице, – заметил он. – Это что, входит в ваши обязанности?

– Именно так. Входит в мои обязанности, – язвительно ответил секретарь. – Личные украшения господ из клана Шульги остаются собственностью клана и учитываются при определении имущественного ценза. А декларации готовлю я. Есть еще вопросы?

Ответить детектив не успел. Дверь за спиной Цадока распахнулась, оттуда вышел человек, представлявший собою полную противоположность секретарю. Уж его ни при каких обстоятельствах нельзя было бы назвать безликим. Крупные запоминающиеся черты, ухоженные волосы, но главное осанка человека, привыкшего к вниманию и подчинению окружающих. Одет он был в чрезвычайно дорогой костюм, по рукавам которого от плеч спускались широкие белоснежные ленты – знак траура. Ницан тотчас узнал сына и наследника Навузардана Шульги – Пилесера. Его портрет был помещен в том же номере газеты, который извещал о смерти Шульги-старшего.

– Что тут происходит? – холодно поинтересовался Пилесер Шульги у Цадока.

– Господин Шульги, это...

– Частный детектив Ницан Бар-Аба, – Ницан бесцеремонно перебил бормотанье секретаря. – Я имею честь беседовать с Пилесером Шульги? Президентом компании "Дом Шульги"?

Пилесер Шульги окинул детектива с головы до ног полупрезрительным взглядом.

– Почему вы такой мокрый? – недовольно спросил он.

– Потому что на улице идет дождь, – резонно ответил Ницан. – А теперь позвольте и мне задать вопрос.

Шульги-младший пожал плечами.

– Задавайте.

– Вы заказали проведение погребальной церемонии в бюро Нарам-Суэна. Кто был распорядителем на этом печальном событии? Кто надзирал за бальзамировщиками, жрецами и прочей публикой?

– Какое отношение это имеет к вам? – высокомерно поинтересовался Пилесер Шульги.

– Я представляю в данный момент господина Нарам-Суэна, – объяснил Ницан. – Кое-что в истории с саркофагом вызывает серьезные вопросы.

– А, – господин Шульги вздернул подбородок, – так вас нанял этот мошенник? Все никак не успокоится?

– Не думаю, что мой клиент мошенник, – возразил Ницан. – У меня пока что сложилось мнение, что и вы, и он стали жертвами действий некоей третьей стороны. И пока что я не могу понять цель этих действий.

– Вот как? – господин Шульги немного подумал, вопросительно взглянул на секретаря. Сказал: – Хорошо. Я готов уделить вам несколько минут. Но не больше, у нас совещание. Прошу в кабинет.

Ницан не заставил повторять приглашение дважды и с независимым видом шагнул в апартаменты, больше напоминавшие средних размеров городскую площадь, нежели кабинет делового человека. При этом детектив держал руку в кармане, удерживая норовившего выскочить Умника.

– Мои компаньоны, – сказал Шульги, входя вслед за Ницаном. Пораженный размерами кабинета, тот не сразу обратил внимание на двух господ сидевших за Т-образным полированным столом. Пилесер Шульги представил их:

– Господин Этана Шульги, мой кузен.

Этана Шульги был ровесником хозяина кабинета и походил на его не очень удачную копию. Или на близнеца, юность которого прошла в более тяжелых условиях. Тот же тяжелый взгляд серо-стальных глаз, те же черты и властное выражение лица. Но волосы тусклые и редкие, лоб и щеки изрезаны глубокими морщинами. К его костюму тоже были пришиты белые траурные ленты, хотя статус непрямого родственники такого не предусматривал. "Очень приятно", – пробормотал Ницан и обратился к второму компаньону Пилесера Шульги. Этана Шульги едва заметно кивнул и отвернулся.

– Госпожа Баалат-Гебал Шульги-Зиусидра-Эйги, – сказал Шульги-младший с непонятной Ницану иронией.

Госпожа Баалат-Гебал с тройной фамилией выглядела мужчиной в большей степени, нежели оба ее племянника: широкие плечи, мощные руки, покоившиеся на крышке стола. Впечатление дополнял мужской костюм и явственно проступавшие над верхней губой черные усики. Ни за что и никогда Ницан не принял бы ее за дряхлую обитательницу дома престарелых при храме Анат-Яху, скорее за недавно вышедшего в тираж, но все еще опасного кулачного бойца.

– Кто этот человек? – оглушительным басом спросила она. – Он похож на переодетого полицейского. Бегающие глаза и неестественная улыбка.

– Он не переодетый полицейский, – ответил Пилесер Шульги. – Он просто плохо одетый сыщик. Частный детектив Ницан Бар-Аба.

– Я все равно не запомню имени, – объявила Баалат-Гебал. – Какого черта здесь нужно ищейке? Предупреждаю, Этана, если это твои штучки, чтобы оспорить завещание, я...

– Успокойтесь, тетя, – сказал Шульги-младший, одновременно жестом останавливая разом покрасневшего Этану. – Этана тут ни при чем. Эти, как вы изволили выразиться, штучки связаны с неприятным инцидентом на похоронах... – Прошу садиться, – бросил он Ницану и занял место во главе длинного письменного стола. Ницан с опаской посмотрел на сложное архитектурное сооружение, в которое ему предложили сесть. На его взгляд странная усеченная пирамида, стоявшая под сложным углом и чуть поворачивавшаяся вокруг невидимой оси, могла быть чем угодно, но никак не креслом. Но стоило ему осторожно приблизиться к пирамиде, как раздался негромкий хлопок и пирамида немедленно трансформировалась в весьма удобное сиденье с подлокотниками и даже подголовником. Приободрившись, Ницан уселся и почувствовал, что одежда его мгновенно высохла.

Пилесер Шульги некоторое время молча смотрел на незванного посетителя. Взгляд его серых глаз был проницательным и чуть ироничным. Когда БаалатГебал позволила себе бесцеремонное замечание по адресу детектива, он с трудом удержался от смеха. Вообще, он производил неожиданно приятное впечатление и казался вполне симпатичным человеком.

– Господин Бар-Аба, – сказал Пилесер Шульги, обращаясь к родственникам, но по-прежнему глядя на детектива, – уверяет, что Нарам-Суэн не виновен в происшествии и что он так же, как и наша семья, стал жертвой мошенничества.

– У него есть доказательства? – спросил Этана. Голос его был сух до скрипа.

Пилесер Шульги пожал плечами.

– Если вас интересует мое мнение, – сказал Ницан, – я бы предпочел, чтобы вы обращались непосредственно ко мне. Иначе я начинаю чувствовать себя големом.

– Все полицейские – големы, – заявила Баалат-Гебал. – Мерзкие творения из красной глины. С точно таким же количеством мозгов. Тьфу!

– У вас есть доказательства? – повторил Этана Шульги, на этот раз удостоив развалившегося в кресле Ницана надменного взгляда.

– У меня нет доказательств, – любезно ответил детектив. – Я собираюсь их собрать. Пока же – только логические выводы.

Баалат-Гебал язвительно хохотнула. Не обращая внимания на неправильную старуху, Ницан продолжил:

– Да, только логические выводы, с которыми вы должны будете согласиться. Если бы мошенником оказался Нарам-Суэн, с чего бы ему наставивать на проверке в склепе? Он бы знал, что там находится гроб из обычного тиса. Но он настоял на вскрытии усыпальницы. Следовательно, был абсолютно уверен в собственной правоте. Кроме того, задумай он такой странный подлог, он наверняка поручил бы своим работникам как-то замаскировать саркофаг... подкрасить соответствующим образом, что ли... Нарам-Суэн этого не сделал.

Шульги-младший кивнул после небольшой паузы.

– Вы правы, – сказал он. – Вся эта история как-то не вяжется с НарамСуэном. Его фирма имеет весьма высокую репутацию – иначе я бы не обратился к ним. Но, надеюсь, меня вы не подозреваете в подобном абсурде? Как вы сами понимаете, в нашем доме саркофаг тоже никто не стал бы нодменять. Вообще, все это выглядит какой-то чудовищной нелепостью красть саркофаг! Черт знает что такое... – он спохватился. – Но это отнюдь не означает, что я готов выплатить Нарам-Суэну требуемую сумму! Вы сказали, никаких подозрений у вас в данный момент нет?

– Именно так, – согласно кивнул Ницан. – Подменить саркофаг мог либо Нарам-Суэн, либо вы. Но коль скоро ни вы, ни он явно не имеете отношения к этой нелепости, я и пришел к выводу о наличии здесь кого-то третьего. Опять же – по причине абсурдности действия (вы совершенно правы, трудно представить, кому могло прийти в голову украсть саркофаг?), я вынужден провести тщательное расследование происшедшего.

Выдав эту витиеватую и максимально бирократизированную фразу, Ницан едва не завопил: разозленный вынужденным заточением Умник изловчился и крепко укусил детектива за мизинец.

– Ах ты, сволочь... – прошипел Ницан.

Шульги-младший удивленно поднял брови:

– Что, простите?

– Нет-нет, это я так, – поспешно произнес детектив. – Иногда рассуждаю вслух. Знаете, подходящие к случаю поговорки, пословицы. Охранительные заклинания... Скажите, господин Шульги, так кто непосредственно распоряжался церемонией?

– Цадок, – ответил миллионер. – Вы уже знакомы с ним.

– И это он сообщил вам о том, что саркофаг, прибывший из фирмы НарамСуэна, сделан не из драгоценного дерева яшпаа, а из намного более дешевого тиса?

– Нет, на это обратил внимание я сам. И указал Цадоку. Бедный парень настолько замотался во время церемонии, что, кажется, вообще ничего не видел.

– Представляю себе, – посочувствовал Ницан замотанному Цадоку.

– Честно признаюсь, я и сам был настолько расстроен, что не придал поначалу значения этому факту. Я даже подумал, что, наверное, не указал гробовщикам, из какого материала следует изготовить саркофаг. Вот они и сработали по собственному разумению... И тут, сразу по истеченмию шестидневного траура является посыльный из "Счастливого пути" и вручает чек на фантастическую сумму! Я просто онемел от такого нахальства: в графе "материал" ничтоже сумняшеся указывается дерево яшпаа! Я немедленно вызвал Цадока и приказал ему отправить встречный иск этим наглецам... Пилесер возмущенно фыркнул. – Между прочим, очень вовремя сделал, Цадок едва не оплатил этот фальсифицированный чек.

– А как он отреагировал на ваши слова? – спросил детектив. – Я имею в виду, реакцию Цадока.

– Никак, – холодно ответил миллионер. – Он слишком опытный секретарь, чтобы совать нос не в свои дела.

– Я подумал, что ты решил сэкономить, – сказал вдруг Этана бесстрастным тоном. – Честно признаюсь, меня это удивило, но не возмутило.

– Ты что же – видел, что гроб из дешевого тиса? – поразился Пилесер Шульги. – И ничего не сказал? Ну, знаешь...

– Я просто решил, что ты, наконец-то, взялся за ум и начал экономить, повторил его кузен. – Правда, меня несколько удивило то, что экономия началась с такого предмета, как саркофаг собственного отца. Да, несколько удивило. Но и только.

Ницан перевел взгляд на госпожу Баалат-Гебал.

– Я ничего не видела, – сердито пробасила она. – Я не рассматривала саркофаг. Я плакала, – она неожиданно шмыгнула носом.

Детектив представил себе госпожу Баалат-Гева, рыдающую на похоронах двоюродного брата. Картина получилась поистине космического масштаба. Катаклизм, стихийное бедствие. Ницан невольно поежился и поспешно перевел взгляд на Пилесера Шульги:

– А могу ли я...

Шульги-младший остановил его жестом и позвонил в колокольчик. Тотчас в кабинете появился секретарь.

– Да, спасибо... – пробормотал Ницан и повернулся к Цадоку. – Скажите, Цадок, как получилось, что вы, распорядитель погребальной церемонии, не заметили что саркофаг сделан из тиса?

– Прежде всего: я мог это заметить лишь в конце церемонии, бесстрастным голосом ответил секретарь. При этом он смотрел не на спрашивавшего, а в пространство за его спиной. – Когда с бальзамированного тела и, соответственно, с саркофага снимают охраняющие покровы. До этого все укрыто от посторонних взоров. Кроме того, даже увидев, я не придал этому особого значения, поскольку не знал, какой именно саркофаг заказывался господином Пилесером Шульги.

– Понятно... – Ницан погрузился в размышления. Саркофаг Навузардана Шульги во время прибытия к месту похорон был скрыт от глаз и одновременно от влияния темных сил магическими покровами. Когда набальзамированное тело знатного покойника уложили в него, покровы были сняты и глазам присутствующих предстал простой тисовый ящик, никак не соответствовавший ни рангу, ни богатству клана Шульги.

– У вас больше нет вопросов? – с плохо скрытым нетерпением поинтересовался господин Шульги.

– Нет, – ответил Ницан. – Вопросов больше нет. Есть просьба.

– Слушаю вас.

– Мне нужно посетить семейную усыпальницу, – твердо сказал Ницан. Желательно – в вашем присутствии.

От такого нахальства онемели все присутствовавшие в кабинете. Воспользовавшись этим, Ницан слегка продлил у господ Шульги состояние немоты – буквально на несколько минут – и быстро отдал соответствующие распоряжения растерявшемуся секретарю, так что когда негодование господина Шульги прошло, роскошный восьмиместный "рахаб-212" уже подвозил и его, и невоспитанного посетителя к воротам некрополя. Только у ворот Шульги-младший опомнился и заорал на детектива:

– Что это вы себе позволяете?! Как вы смеете вести себя так, словно меня вообще нет? Что подумают мои родственники?!

– Ничего не подумают, – пообещал Ницан. – Вообще ничего, – и смиренно вздохнул. Он применил простейшую блокировку воли, позволившую не пускаться в бесплодные пререкания. – Всего-то несколько минут, примирительно сказал он. – Они ничего не заметят, уверяю вас. Когда вы вернетесь, они даже не вспомнят о нашем отсутствии. Просто времени у меня слишком мало, некогда уговаривать. И потом: разве вам самому неинтересно разгадать эту шараду?

Шульги некоторое время свирепо смотрел на детектива. Потом лицо его разгладилось, он рассмеялся.

– Черт с вами, – он махнул рукой. – Но учтите: через полчаса у нас назначена важная встреча. И я не собираюсь опаздывать ни на минуту... он хотел было нахмуриться, но вновь рассмеялся. – Представляю себе картину: Рами Гудеа входит в кабинет, а там две застывшие статуи... Пилесер Шульги посерьезнел. – Словом, времени в обрез. Не успеете осмотреть то, что хотите – останетесь в Городе Мертвых на свой страх и риск. Идет?

Мысль о возможности оказаться тет-а-тет со Стражами Могил ничуть не привлекала Ницана. Он владел кое-какими магическими приемами – все-таки, четыре курса Школы судейской магии, – но защита от подземных Ануннаков в их число не входила.

– Мне необходимо осмотреть саркофаг, в котором был похоронен ваш почтенный родитель, – сказал Ницан. – Не думаю, что это займет слишком много времени.

Мемориальный комплекс клана Шульги представлял собой невысокий, но богато украшенный заупокойный храм-часовню. К часовне примыкало приземистое четырехугольное здание с куполом – собственно усыпальница. По фасаду храма шли рельефные изображения сцен загробной жизни, из которых следовало, что и на том свете господа Шульги чувствуют себя припеваючи.

Воспользовавшись философическим настроением, на миг охватившим детектива, Умник немедленно выбрался из кармана и устроился у Ницана на плече. Видимо, магия заупокойных церемоний подавляюще действовала на него. Во всяком случае, рапаит вел себя непривычно тихо, позволяя себе разве что пару раз тихонько куснуть детектива за ухо.

Выбравшись из золоченого "рахаба", Пилесер Шульги движением руки отправил экипаж к воротам некрополя. Ницан на всякий случай прочитал охранительное заклинание. Шульги насмешливо фыркнул, но ничего не сказал по этому поводу. Ему можно было относиться с иронией к опасениям детектива: Ницан обратил внимание на амулеты, вделанные в перстень и галстучную булавку, а также шесть браслетов – по три на каждом запястье. Детектив узнал работу Зиусидры-младшего, самого авторитетного и дорогого мага Тель-Рефаима.

Подошли два служителя заупокойной часовни. Человеком был лишь один из них – настоящий карлик, кутавшийся в черную шелковую мантию. Лысый череп украшала тоненькая медная диадема, на шее висела печать рода Шульги крылатый бык, топчущий змею. Второй служитель был големом и, похоже, не очень тщательно сделанным – во всяком случае, его походка не отличалась изяществом, а правый глаз располагался заметно выше левого – почти в центре красного морщинистого лба. Голем держал в руке символический ключ пропуск в загробный мир.

Служители не понравились Умнику. К вящему облегчению Ницана, рапаит соскользнул с его плеча и сам спрятался в карман.

Господин Шульги и служители обменялись ритуальными формулами, из которых детектив ничего не понял. Карлик направился к воротам склепа, приложил печать. Ворота растаяли. Детектив собрался было войти внутрь, но Пилесер Шульги удержал его, пропустив вперед голема. Ницан вспомнил, что первый человек, вошедший в склеп после снятия печатей, проживет не более одного лунного года. Ему стало понятно, для чего при заупокойном храме содержится голем.

– Прошу, – коротко сказал Пилесер Шульги и первым вошел внутрь усыпальницы. Ницан из вежливости подождал, пока нынешний глава клана, склонив голову, вполголоса пропел несколько строк заупокойного гимна и лишь после этого ступил под сводчатый купол.

Роскошь внутреннего убранства склепа по-настоящему поразила его. Саркофаги, стоявшие строгими рядами, поражали переливающимся сиянием яшпаа и золотистой пылью. Каждый был освещен огнем литых золотых светильников, подвешенных на золотых же цепях.

Покой усопших охраняли огромные статуи крылатых шеду. Фигуры были вырезаны из красного дерева, крылья и лица инкрустированы золотом. Ницан насчитал шесть пар этих стражей.

Пилесер Шульги подошел к алтарю у дальней стены усыпальницы, взял щепотку благовоний, лежавших на круглом подносе, бросил в огонь. Сладковатый аромат вызвал у Ницана легкий приступ тошноты. Он прикрыл рукой рот, прошептал защитную формулу.

– Итак, – негромко произнес Шульги, – вы в усыпальнице клана Шульги. Советую вам заняться делом. Покойники не любят, когда их тревожат из чистого любопытства.

– Да, верно, – пробормотал Ницан, стряхивая с себя неприятное оцепенение. – А где... – тут он заметил то, что искал: единственный саркофаг, выглядевший в ряду прочих примерно так же, как, например, он, частный детектив Ницан Бар-Аба, выглядел бы на приеме во дворце Пилесера Шульги. Приблизившись к подножью пъедестала, на котором покоился простой деревянный ящик, он поднялся по трем ступеням. – Мне нужно поднять крышку, – сообщил он.

– Это еще зачем? – возмутился было Шульги-младший, но тут же вновь махнул рукой: делайте, что хотите. По его указанию разноглазый голем легко поднял огромными ручищами массивную крышку. Глазам детектива предстала мумия Навузардана Шульги. "На каждой руке по восемь золотых браслетов. Золотая маска. Золотой нагрудник. Золотой венец. Перстни..." вспомнил он. Осторожно провел обеими руками над украшениями. Легкое покалывание в подушечках пальцев показывало наличие магии. Скорее всего, охранительной: большая часть посмертных украшений Шульги-старшего представляла собою амулеты и талисманы самой разной формы.

Ницан задумался. Мысль, мелькнувшая у него еще в офисе Пилесера Шульги, для проверки требовала тщательной спектрографии. Сверхъестественная сила, присутствие которой здесь явственно ощущалось, имела весьма сложный спектр. Выявить то, что ему было нужно, не представлялось возможным без соответствующего оборудования. Оставалось попробовать непрямые действия. Оглянувшись на неподвижно стоявшего Шульги-младшего, Ницан сказал вполголоса:

– Господин Шульги, понимаю ваши чувства, но мне нужна помощь. Будьте любезны подняться сюда.

После некоторого промедления, Шульги молча подчинился. При этом он смотрел в сторону.

– Скажите, все эти драгоценности принадлежали вашему отцу при жизни? спросил детектив.

Пилесер Шульги нехотя взглянул на украшения, покрывавшие руки и грудь мумии.

– Да, – сухо ответил он после некоторого молчания. – Все это старые фамильные украшения моего отца. Кроме маски. Маска была изготовлена... Мы заказывали ее в ювелирной компании Гудеа перед похоронами.

– На них наложены заклятья, – сказал Ницан не спрашивая, а утверждая.

– Естественно, – хмуро произнес Шульги-младший. – Мы традиционалисты. Все эти браслеты, перстни и прочее являлись охранительными амулетами. Маска и нагрудник – тоже.

– Работа Зиусидры, – подсказал детектив. – Это я уже понял... – он разочарованно вздохнул. Визит в склеп ничего не дал. Разве что подтвердил слова Нарам-Суэна о том, что из фамильных ценностей ничего не было похищено и порядок в усыпальнице никем и ничем не нарушался. Можно было возвращаться.

В это самое время некстати оживившийся Умник выпорхнул из его кармана и уселся прямо на грудь покойнику.

– Ты еще тут... – прошипел Ницан, искоса поглядывая на Плесера Шульги. Миллионер стоял, склонив голову и погрузившись в скорбные думы, естественно обуревающие любого человека в подобном месте. Умник оказался прямо напротив него и тоже грустно опустил усы, одновременно весело постукивая хвостом точно по носу посмертной маски.

Детектив попытался поймать рапаита, стараясь не привлекать внимания Шульги-сына. Демон мгновенно перескочил с груди мумии на его скрещенные в ритуальном жесте прощения руки. Ницан снова попытался ухватить паршивца, но вместо него зацепил один из перстней – на мизинце Навузардана Шульги. Рапаит же одним прыжком перелетел на украшенный диадемой лоб покойника.

– Вот з-зараза... – выругался Ницан. Шульги удивленно взглянул на него. – Мысли вслух... – буркнул детектив. – Не обращайте внимания.

Миллионер нахмурился нетерпеливо спросил:

– Вы закончили?

– Да, вполне, – Ницан сбежал по ступеням, мысленно пожелав рапаиту близкого знакомства с подземными Анунаками. Но Умник вовсе не горел желанием оказаться под крышкой саркофага. В последнее мгновение он перелетел на пол, оттуда в два прыжка настиг Ницана и благополучно спрятался в его кармане. Сунув туда руку, детектив с силой щелкнул крысенка по макушке, получив чувствительный укус в палец. Стиснув зубы, Ницан зашагал к выходу.

Его остановил изумленный возглас Шульги-младшего.

– О небо! Это же яшпаа! Но как?!..

Ницан обернулся.

На месте простого тисового ящика переливался мягким светом натурального яшпаа роскошный саркофаг, вполне соответствовавший прочим.

Удача оказывается для сыщика не менее важным фактором, чем умение логически мыслить и обращать внимание на мелочи. Примерно так подумал Ницан, склонившись за валявшейся на полу причиной чудесного перемещения перстень, случайно сорванный им самим с мизинца мумии во время нелепой погоне за веселившимся рапаитом.

– Вот так-так... – прошептал Ницан. Он внимательно рассмотрел украшение. Перстень выглядел довольно изящно: золотая змейка, свернувшаяся дважды. Головой служил тщательно ограненный рубин. – Ну, спасибо, Умник... Взгляните-ка, – обратился он к Пилесеру Шульги. – Вам знакома эта вещица?

Миллионер осторожно взял перстень, поднес его к глазам.

– По-моему... – неуверенным голосом начал он. – Да, точно... Этот перстень отцу подарили в день рождения. Вы, очевидно, знаете – он умер именно в день рождения... Что все это значит? – требовательно спросил он, возвращая перстень Ницану.

– Трансформационная магия, – со вздохом резюмировал Ницан. – Примерно так я и думал, только не знал, как проверить. Кто-то наложил на этот перстень простенькие чары. В ограниченном радиусе драгоценное яшпаа превращается в тис. И по-моему, – закрыв глаза, детектив тщательно ощупал золотую змейку, – это единственная функция заклятья. Непонятно, кому и зачем это понадобилась, – сказал он. – Вы не догадываетесь?

Пилесер Шульги молча покачал головой.

– Да, конечно, – Ницан повертел перстень в руках. – Откуда вам знать... Господин Шульги, могу ли я ненадолго позаимствовать эту вещицу? Для проверки.

– Разумеется, разумеется, – поспешно ответил Шульги-младший, все еще не оправившийся от потрясения. – Дурацкая шутка. А что вы хотите выяснить?

Ницан задумался. Действительно, не было никакого смысла пытаться выяснить виновника этой, как выразился Пилесер Шульги, дурацкой шутки. В конце концов, задание клиента он выполнил. Шульги-младший не будет оспаривать счет, а именно этого и добивался Нарам-Суэн. Правда, он говорил о необходимости найти виновника. Но в связи с счастливым разрешением конфликта вряд ли будет настаивать на продолжении следствия. Его интересовали только деньги; что же до Пилесера Шульги, то он, кажется, испытывал облегчение от того, что почтенный владелец похоронного бюро оказался порядочным человеком. При всех различиях, они оба принадлежали к одному общественному слою.

Ницан протянул перстень миллионеру.

– Вы правы, – сказал он. – Тут выяснять нечего. Недоразумение разрешено, можно спокойно закрывать дело. Скорее всего, действительно неумная шутка.

– Нет-нет, – Пилесер Шульги покачал головой. – Вы меня не поняли. Наоборот, я очень хочу, чтобы вы установили имя шутника. Мне такие розыгрыши не нравятся, это дурной тон.

После недолгого колебания Ницан спрятал золоткю змейку в карман.

– Хорошо, – сказал он. – Я попробую. Тем более, именно в этом и заключается задание господина Нарам-Суэна. Восстановление доброго имени и доверия между вами – только часть, хотя и важная.

Уже в машине, когда они уезжали из некрополя, миллионер спросил:

– Как вы догадались? Вы ведь для этого и приехали сюда, верно?

– Можно и так сказать, – нехотя признался Ницан. – Видите ли, если ни вы, ни Нарам-Суэн не совершали мошенничества, если на протяжении всех событий не было ни одного момента, в который неведомые злоумышленники осуществили бы подмену, оставалось предположить лишь магическое воздействие. Оно могло быть двух типов: воздействие на восприятие заинтересованных лиц или на вещество, из которого изготовлен саркофаг. Первый тип требует присутствия очень сильного мага, способного вызвать абсолютно одинаковую иллюзию у большого числа людей. Второй проще трансформационная магия. Проверка этого не очень сложна, но заняла бы какое-то время. Дело в том, что амулеты вашего отца дают сложный магический спектр, из него очень трудно вычленить интересующую меня транформационную линию. Тем более тщательность работы Зиусидры известна всем, его заклинания сложны для анализа и сохраняют силу в течение очень большого временного промежутка. С нашей точки зрения практически вечно. Так что для вычленения нехарактерной линии спектра понадобилось бы оборудование, которым располагает только полицейская лаборатория центрального управления. Но и тогда работа могла бы растянуться надолго. Вот – помог случай...

Случай сидел в кармане и весело пищал. К счастью, его писк не слышал никто, кроме Ницана.

Миллионер задумчиво молчал, глядя в окно на проносившиеся мимо экипажи. Подъезжая к площади Баал-Шамема, где располагался центральный офис "Дома Шульги", он спросил:

– Господин Бар-Аба, не окажете ли мне услугу?

Детектив великодушно кивнул.

– Я прошу вас передать мои извинения господину Нарам-Суэну. И вместе с извинениями, – Шульги отпер маленький сейф, вделанный в переднюю стенку автомобиля, – вот эти деньги.

Он протянул детективу увесистый пакет серебряных шекелей.

– Здесь ровно восемьсот шекелей, – сказал Пилесер Шульги. – Кроме того, скажите господину Нарам-Суэну, что дом Шульги считает себя его должником и надеется, что он забудет о недоразумении, имевшем место между нами.

Ницан спрятал пакет.

– И еще, – сказал Шульги-младший, – если вам удастся установить, кто был этим шутником, надеюсь, вы непременно сообщите мне об этом.

– Непременно, – сказал Ницан. – Хотя я и не уверен, что мне это удастся.

– Куда вас отвезти? – спросил Пилесер Шульги. – Не волнуйтесь, автомобиль мне не понадобится в течение ближайшего часа. Назовите водителю адрес, – он вышел, попрощавшись с детективом за руку.

Ницану доставили большое удовольствие изумленно вытянувшиеся физиономии соседей, когда он вышел из роскошного золотистого "рахаба-212", небрежно хлопнув сверкающей дверцей. Правда, он полагал, что материальное вознаграждение от Пилесера Шульги было бы вполне уместным. В конце концов, не только доброе имя Нарам-Суэна могло пострадать в случае продолжения конфликта.

* * *

Следующее утро Ницан Бар-Аба встретил в состоянии безделья. Поскольку больше всего он любил именно такое состояние, можно было бы сказать " счастливого безделья". Если бы не одно омрачавшее обстоятельство, виновником которого стал он сам. Строго говоря, никто не требовал от него разыскать шутника, едва не вызвавшего серьезный конфликт между "Домом Шульги" и похоронным бюром Нарам-Суэна. Сам навязался. Нарам-Суэн нанял его для того, чтобы добиться от Пилесера Шульги оплаты заказа. Что и было сделано. Достаточно быстро – Нарам-Суэн даже удивился, когда через день после визита в контору Ницана детектив завалился к нему в похоронное бюро и молча положил на стол пакет с восьмюстами "камешками".

Когда первое, вполне понятное изумление прошло, Нарам-Суэн потребовал подробностей. Он жаждал услышать, как Ницан "разделался с этими самодовольными жуликами" и был страшно разочарован, узнав истину. Правда, разочарование уступило место приятному чувству от устных извинений Пилесера Шульги, переданных Ницаном.

Нарам-Суэн махнул рукой и великодушно заметил:

– С кем не бывает, – после чего честно отсчитал сыщику обещанный гонорар. Ницан с некоторым недоумением смотрел на две пригоршни серебряных кругляшков, каждая достоинством в пять новых шекелей. Ему давненько не приходилось держать в руках столь солидную сумму. Неожиданно встал вопрос, куда их девать. Последний кошелек вместе с содержимым Ницан потерял около полугода назад, а в карманах Умник от скуки прогрыз огромные дыры. Так Ницан и стоял, переводя взгляд с одной руки на другую.

Нарам-Суэн по-своему расценил его нерешительность.

– Можете пересчитать, – сухо заметил он и обиженно поджал губы.

– Э-э... Нет-нет, – Ницан смутился. – У меня и в мыслях не было... он спешно рассовал деньги по дырявым карманам. И чтобы не оставлять неприятного осадка, спешно сказал: – Не хотите ли выяснить, кто именно так неумно пошутил? Вы ведь настаивали именно на этом.