Текст книги "Похищенный саркофаг"

Автор книги: Даниэль Клугер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Видите ли, госпожа Ингурсаг, – ответил детектив. – Я надеялся получить от него информацию относительно дела, которое сейчас расследую. Боюсь, он действительно располагал такой информацией.

– Что вы имеете в виду?

– Лугаль-Загесси не сам умер. Ему помогли умереть, – объяснил Ницан. Перед моим приходом... Собственно говоря, с этим и связаны мои вопросы. Скажите, не замечали ли вы каких-нибудь необычных посетителей в последнее время? Из ваших окон прекрасно виден вход в его контору. Может быть случайно кто-нибудь из вас видел что-то подозрительное?

Ингурсаг отрицательно покачала головой.

– Нет, лично я никого не видела. Да и самого-то Лугаль-Загесси встречала редко. Девушки – тем более... – она прикусила губу. – Скажите, а Навузардан Шульги... Это с его смертью связано ваше расследование?

– Именно так.

– Но ведь он умер от сердечного приступа.

– У меня есть серьезные подозрения, что это был не просто сердечный приступ.

– Вы хотите сказать, что его тоже убили? – Ингурсаг порывисто поднялась с дивана, заходила по комнате. – Это невозможно! Кому и зачем могло понадобиться... – она сама оборвала себя. – Извините, я потрясена вашими словами. Мы с Навузарданом действительно были знакомы. Очень хорошо знакомы. На протяжении долгих лет.

Ницан не перебивал ее, и она продолжила:

– Мы были ровесниками с Навузарданом Шульги. Дружили с детства. Вы меня расстроили... Я смирилась с известием о его смерти. Но то, что его убили... Мы не просто дружили. Наверное, вы понимаете... – она не договорила.

Ницан из деликатности помолчал немного, прежде чем задать новый вопрос:

– Где сейчас находится ваш сын? Зуэн, кажется?

– Да, наш сын... – Ингурсаг ничуть не удивилась осведомленности детектива. – Глупо было надеяться на то, что связь наследника Дома Шульги с жрицей Иштар может закончиться чем-то путным. Он со временем стал одним из богатейших людей Тель-Рефаима, женился на подходящей девушке. Я же заняла должность верховной жрицы Восточного Дома Иштар. Кстати говоря, не без его помощи... Ах да, вы спросили о сыне. С двенадцати лет он воспитывался в Управлении Государственного Призрения и редко появлялся здесь. Но такова судьба всех детей, рожденных жрицами Иштар. Сейчас ему уже около тридцати лет. Полгода назад уехал в Ир-Лагаш, устроился работать в строительную компанию.

– А с отцом он встречался? – спросил Ницан.

– Не знаю. Он никогда не рассказывал мне. Навузардан тоже ничего не говорил... – Ингурсаг подняла взгляд на детектива. – Что вы так странно смотрите? Даже по возрасту сына вы можете сделать вывод, что наша связь продолжалась и после женитьбы Навузардана Шульги.

Ницан уже оправился от растерянности.

– Конечно, конечно, высокая госпожа. Скажите пожалуйста, а ваш сын знал, кто его отец? – спросил он.

Ингурсаг отрицательно качнула головой.

– Я ему ничего не рассказывала. Но, изредка встречаясь с Навузарданом, он мог узнать, что их связывают не только отношения покровителя и просителя, – сказала она бесцветным голосом, словно о посторонних. – Я догадываюсь, к чему ведут ваши вопросы. Мог ли мой сын Зуэн, узнав, кто его отец, настолько возненавидеть господина Шульги, чтобы стать виновником его смерти?

Ницан вынужден был признать, что именно это суждение пришло ему в голову.

– И да, и нет, – ответила Ингурсаг. – Вы удивлены моим ответом? Удивляетесь, что я не становлюсь на защиту собственного сына безоговорочно? Во-первых, наши отношения не очень походили на отношения матери и сына – в силу моего статуса. Если уж на то пошло, к моим подопечным девушкам я испытываю больше материнских чувств, нежели к настоящему сыну. А во-вторых... Во-вторых, я ответила совершенно искренне – и да, и нет. Возненавидеть Навузардана Зуэн был вполне способен – если бы счел его виновным в своем положении...

– Он очень переживал из-за своего положения в обществе? поинтересовался Ницан.

– До известной степени, – безразлично ответила Ингурсаг. – На самом деле, в Управлении Государственного Призрения нашим детям дают вымышленные биографии и ложные документы. Но всегда есть опасность, что кто-то посторониий узнает правду и начнет преследовать мальчика пережитки, существующие в обществе относительно нас и наших занятий, дают себя знать и на наших детях.

Детектив хотел возразить – как раз пережитками такое отношение назвать нельзя было, поскольку в старые времена жрицы Иштар были окружены искренним уважением и даже преклонением. Нынешний взгляд на них, как на женщин всего лишь торгующих собою за деньги, возник в последние десятилетия, одновременно с различными новомодными поветриями.

Вместо этого он спросил:

– Вы уверены, что ваш сын в настоящее время находится в Ир-Лагаше?

– Уверена, – ответила Ингурсаг. – Я получила официальное извещение из Управления, а потом несколько писем от него. Последнее – совсем недавно, кажется, три дня назад... Он занимает должность производителя работ на строительстве нового канала. Жалование – шесть тысяч новых шекелей в год.

– Около сотни тысяч обычных... – пересчитал Ницан. – Да, неплохо для одинокого мужчины. Он ведь не женат, насколько я понял?

– Нет, не женат, – ответила Ингурсаг с некоторым удивлением – подобный вопрос казался жрице Иштар по меньшей мере неуместным.

Ницан почесал переносицу, искательно осмотрелся по сторонам.

– Собственно говоря, – сказал он, – я ведь просто так спрашиваю. У меня нет никаких оснований подозревать вашего сына в том, что он причастен к смерти собственного отца. И тем более к гибели мага ЛугальЗагесси. По вашим словам, он, во-первых, вполне доволен своей жизнью и, во-вторых, находится далеко от Тель-Рефаима. Но все-таки: как вы сами оцените возможность того, что... э-э... Зуэн по той или иной причине захотел бы вдруг причинить своему отцу зло?

Верховная жрица, ранее рассеянно смотревшая в окно, повернулась к сыщику. Холодный взгляд ее серо-зеленых глаз скользнул по лицу Ницана.

– Если бы Зуэн счел Навузардана виновником собственных неудач, ответила она, – он, наверное, мог бы его убить. Но, как мне кажется, у Зуэна особых жизненных неудач не было. Он учился в престижной частной школе, имеет хорошую специальность и неплохо обеспечен – как вы уже слышали.

Ницан кивнул.

– Понятно, понятно. Собственно, даже если предположить, что ваш сын убил Навузардана Шульги...

При этих словах верховная жрица протестующе вскинула руку.

– Нет-нет, – поспешно заметил детектив, – я ведь говорю – предположим.. . Он интересовался магией?

– Магией? – удивленно переспросила Ингурсаг. – А при чем тут магия?

– Видите ли, – объяснил Ницан, – убить-то мага Лугаль-Загесси мог человек, неплохо разбиравшийся в магии. Неплохо для любителя, разумеется, – добавил он, вспомнив жуткую багровую полосу на шее умершего мага. Скажите, высокая госпожа, нет ли у вас какого-нибудь изображения вашего сына? – неожиданно спросил сыщик.

– Есть, разумеется, – ответила она. – Правда, всего одно.

Госпожа Ингурсаг поднялась со своего места, подошла к небольшой шкатулке, стоявшей на туалетном столике в углу, извлекла оттуда фотографию в рамке.

– Можете взглянуть, – она протянула фотографию сыщику.

Старый снимок изображал хмурого подростка лет четырнадцати в аккуратной форме Управления Призрения. Зуэн стоял на ступенях Дома Иштар. Чуть в стороне и сзади камера запечатлела еще нескольких человек – женщин и мужчин, с улыбками наблюдавших, по-видимому, за процессом съемки.

Лицо некоторых показались Ницану знакомыми. Приглядевшись внимательнее, он узнал мага Лугаль-Загесси – правда, выглядевшего значительно моложе.

Среди женщин стояла и хорошо знакомая Ницану лиллу, недавно изгнанная им с ночной улицы.

Что же до самого Зуэна, то он был детективу совершенно незнаком. Детектив мысленно экстраполировал его черты во времени, превратив изображение подростка в изображение юноши, затем двадцати– и тридцатилетнего мужчины. Нет, с этим человеком он никогда не встречался. Детектив покачал головой, вернул снимок хозяйке.

– Среди ваших жриц есть лиллу? – поинтересовался он.

– Да, а что?

– Это ведь опасно, – заметил Ницан.

Верховная жрица пожала плечами.

– Наши девушки дружат с лиллу. Демоницы охотятся только на мужчин, сказала Ингурсаг.

– Кое-кто из посетителей может лишиться жизни!

– Лиллу не охотятся в Доме Иштар. А что происходит потом, когда посетитель возвращается – меня не интересует, – равнодушно сказала она. Кроме того, по моей просьбе лиллу отбирают у темпераментных господ лишь часть духовной энергии, оставляя их в живых... Мне пора, – сказала высокая госпожа, прерывая себя. – Рада была вам помочь, господин... господин?

– Ницан Бар-Аба, – несколько запоздало представился детектив.

– Господин Бар-Аба. Всего хорошего.

Она вновь провела рукой по своему лицу и превратилась в юную красавицу.

* * *

На протяжении всего разговора детектива со жрицей Умник вел себя очень тихо, Ницан даже удивился столь примерному поведению. Учитывая, что рапаита невозможно научить приличным манерам, объяснить это можно было только страхом, который зеленошерстный проказник испытывал перед магическими действиями любого характера.

Теперь же он вновь вскарабкался на плечо Ницану и беспечно оглядывал залитый искусственным освещением арочный мост, соединявший восточный и западный районы Тель-Рефаима.

– Сто тысяч, – задумчиво сказал Ницан, – все-таки, меньше миллиона. Согласен?

Умник, разумеется, был согласен.

– А ведь именно столько – миллион новых "камешков" – получил бы господин Зуэн в качестве одного из сыновей. И еще может получить – если представит доказательства своего происхождения. Пилесеру Шульги придется в этом случае поделиться с новоявленным братцем – почти в таких же пропорциях, что и с кузеном Этаной. Даже больше – Зуэн сын Навузардана, а Этана всего лишь племянник. Да еще такое количество новых фактов. Непонятно, что с ними делать. То ли пойти и обо всем сообщить в полицию, то ли попытаться все-таки получить заказ от Пилесера Шульги...

Умник, с чувством выполненного долга смирно сидевший на плече, пискнул. Ницан скосил на крысенка глаза:

– А? Полиция?

Это слово Умник почему-то не любил, относя его все к той же категории вредоносной магии.

– Понятно, – сказал Ницан. – Значит, Пилесер. Интересно, ему известно о существовании еще одного наследника? Или нет? – Что же мы имеем? задумчиво произнес сыщик. – Навузардан Шульги был убит с помощью перстня, над которым поработал маг Лугаль-Загесси. Естественно предположить, что именно участие в этом деле стало причиной смерти самого Лугаль-Загесси. Он указывает на фирму "Косметика Иштар", входящую в концерн "Дом Шульги". Вроде как намекает на Этану как на виновника обеих смертей. Так?

Умник кивнул.

– Пошли дальше. Зуэн, сын Навузардана Шульги и высокой госпожи Ингурсаг, вполне мог бы убить собственного отца. Если только считал его виновником несложившейся жизни. Но, по мнению матери, жизнь Зуэна нельзя считать несложившейся... Впрочем, тут стоило бы проверить. А также выяснить, действительно ли господин Зуэн живет в Ир-Лагаше. Между прочим, с господином Лугаль-Загесси сын госпожи Ингурсаг был неплохо знаком.

Он двинулся было к стоянке такси, но в эту самую минуту пропел телекома. Ницан недовольно вытащил из кармана вибрирующую коробочку. Но увидев обращавшегося, тут же позабыл о недовольстве. Перед ним появилось фантомное изображение Пилесера Шульги. Судя по всему, Шульги-младший был весьма озабочен.

– Я хочу принести вам свои извинения, – сказал он. – Вчера я был чересчур резок.

– Ерунда, – великодушно махнул рукой детектив. – Валяйте дальше, извинения принимаются. Переходите к делу.

– У вас есть доказательства тому, о чем вы говорили в последний раз? спросил Пилесер.

– Доказательства того, что ваш отец был убит? Есть, разумеется.

– И вы действительно готовы провести расследование?

– Иначе я бы не обращался к вам.

– Прекрасно, – Шульги перешел на официальный тон. – В таком случае, господин Ницан бар-Аба, сообщаю вам о своем намерении нанять вас в качестве детектива для установления подлинных причин смерти моего отца и выявления виновных. Обязуетесь ли вы, по окончании следствия, представить мне исчерпывающую информацию о нем?

– Обязуюсь, – ответил Ницан и тоже перешел на официальный тон, дававшийся ему, правда, с некоторым трудом. – Также обязуюсь передать виновных полицейскому Управлению.

– Прекрасно, – повторил Шульги-младший. На ладонь Ницану упал большой лист с несколькими печатями. Детектив прочитал. Это был официальный контракт. – Можете ли вы приехать в мой офис?

– Когда?

– Немедленно. Дело в том, – добавил он расстроенно, – что мой секретарь исчез. И у меня есть серьезные опасения, что его исчезновение связано со смертью моего отца.

Через четверть часа Ницан подъехал к знакомому особняку с гербом на фасаде и ступенями из розового мрамора. На этот раз голем-охранник не среагировал на детектива – видимо, получив от хозяина соответствующее указание. Вестибюль был совершенно пуст, что показалось Ницану странным: начало рабочего дня, управление одной из крупнейших торгово-промышленных компаний Тель-Рефаима представлось ему чем-то вроде гигантского муравейника. Вместо этого, кроме одиноко торчавшего у входа голема, он не встретил ни единой души. А если учесть, что голем к живым душам имеет отношение весьма условное, то и его можно было не считать.

Объяснение странности могло быть лишь одно: Шульги-младший не желал, чтобы кто-нибудь из сотрудников или посетителей столкнулся с детективом в его офисе. Что же, вполне логичное решение.

Ницан пересек вестибюль и вошел в приемную. Здесь тоже никого не оказалось. Впрочем, этого Ницан ожидал – исчезновение секретаря и стало переменой настроения Пилесера Шульги и поводом к заключению контракта.

Видимо, услышав шаги детектива, ожидавший в кабинете Шульги распахнул дверь и вышел навстречу.

– Наконец-то! – нетерпеливо воскликнул он. – Входите же, господин БарАба, я просто места себе не нахожу! – он протянул сыщику руку, которую тот понял с некоторым недоумением. Настроение миллионеров меняется весьма быстро. Шульги посторонился, пропуская его в кабинет, после чего по телекому дал команду голему никого не впускать в офис.

– А если срочное дело? – поинтересовался Ницан.

– Какие там срочные дела, – замахал руками Пилесер Шульги. – Я просто в шоке... Для дел, в конце концов, существует телеком, – добавил он, усаживаясь в кресло, стоящее во главе П-образного стола. – Садитесь, господин Бар-Аба, давайте поговорим.

Ницан послушно сел на указанный стул и выжидательно уставился на хозяина роскошно обставленного кабинета.

– Да-да, – словно в ответ на невысказанный вопрос закивал глава "Дома Шульги". – Да-да, разумеется, я сморозил глупость вчера. Я просто ничего не понял из сказанного вами... При чем тут кубки яшпаа, почему вы решили, что мой отец убит, и так далее. Надеюсь, вы мне все объясните. Тем более, что теперь-то я куда серьезнее отношусь ко всем подозрениям... – Шульгимладший на мгновение нахмурился. – Еще раз приношу вам свои извинения.

Ницан махнул рукой.

– Ерунда, ничего страшного. Разумеется, я объясню вам причины моих подозрений. Кстати сказать, это уже не подозрения. К несчастью, ваш отец действительно был убит. Это можно считать доказанным. Но для начала расскажите-ка о вашем секретаре. Когда и почему он исчез? Вернее, почему вы считаете, что он исчез? И почему связываете это событие со смертью вашего отца? Насколько я понимаю, именно оно заставило вас серьезнее отнестись к сказанному мной.

– Да, верно, верно... – Пилесер зябко потер руки. При этом послышалось мелодичное звяканье. Ницан удивленно посмотрел на бизнесмена, но увидев гирлянды браслетов, украшавших его руки, вспомнил, что семейство Шульги принадлежало к традиционалистам. Браслеты-обереги пустили во все стороны веселых солнечных зайчиков. Особенно крупным был золотой амулет, защищавший от лиллу.

Собравшись с мыслями, Пилесер Шульги заговорил:

– Так вот, насчет Цадока. Как уже было сказано, я не очень понял сказанное вами. При чем тут кубки из яшпаа и смерть моего отца? Каким образом с этим связан тот странный и глупый розыгрыш, вызвавший превращения саркофага? Словом, я решил – простите, господин Бар-Аба – что вы просто-напросто малость перебрали на радостях от быстрого завершения дела и решили вот так вот развлечься.

Ницан хмыкнул.

– Я же говорю – простите... Мне и сейчас непонятно, что привело вас к такому серьезному выводу. Но сейчас я уже не думаю о нем как о неудачной шутке.

– И на том спасибо, – сказал детектив. – Как я пришел к выводу – об этом вы сейчас услышите, я обещаю. И о некоторых малоприятных новостях тоже. Но пока – давайте, все-таки, о секретаре.

– Да, Цадок. Так вот, после вашего звонка я был несколько раздражен. Когда пришел на работу, Цадок это заметил, спросил, что случилось. Я, разумеется, сказал ему. Он заинтересовался подробностями – что привело вас к такому странному выводу, какими уликами вы располагаете. Я ответил, что не знаю и знать не хочу, – он искоса бросил взгляд на непроницаемое лицо детектива. – Сказал, что у вас, похоже, что-то не в порядке с головой, возможно – на почве спиртного, потому что вас очень интересовал вопрос о винных кубках из яшпаа. И вот тут... Его реакция просто поразила меня! Он страшно побледнел, занервничал. Принялся молоть какую-то чепуху дескать, кубки были приобретены по личному указанию моего отца, он тут ни при чем... что-то в этом роде. Я сначала не понял, потом сообразил: подобные покупки обычно осуществлялись Цадоком. Он ведь был у нас не только секретарем, но и кем-то вроде домоправителя – по желанию моего отца... – Пилесер прервал свой рассказ, поднялся, подошел к стеллажам с многочисленными папками. – Действительно, я проверил: кубки покупал именно Цадок. Вот счет, – он протянул сыщику листок бумаги. – Что же до указания господина Навузардана, то оно, насколько я понял, было устным.

– Интересно, – задумчиво сказал Ницан, просмотрев счет и отложив его в сторону. – Значит, в отличие от вас, секретарь ничуть не удивился тому, что я связал кубки со смертью Навузардана Шульги. Но зато испугался. Очень интересно. Что же последовало дальше?

– Дальше он принялся меня убеждать, что необходимо запретить вам заниматься расследованием, что вы – еще раз простите, но это его слова, самый обыкновенный авантюрист, желающий выкачать побольше денег. Он чуть ли не совал мне в руки телеком, чтобы я позвонил нашему адвокату и дал ему соответствующие указания! И это когда я и так не собирался вам поручать никакого расследования, – Пилесер Шульги подошел к сыщику и посмотрел на него сверху вниз. – При всем том, как вы сами понимаете, он действительно не удивился связи между кубками и смертью отца. Мало того: он зачем-то приплел сюда и перстень с трансформационным заклинанием.

– Минутку! – Ницан поднял руку. – Вот это уже интересно. Вспомните, как именно он приплел перстень?

– К сожалению, не помню точно. Во всяком случае, в его бурном монологе проскользнуло несколько раз упоминание о перстне... – Пилесер сделал небольшую паузу. – А что, связь существует?

– Еще какая, – детектив невесело усмехнулся. – Еще какая связь, господин Шульги... Вернемся к исчезновению. Что произошло дальше?

– Настойчивость Цадока меня удивила и рассердила. Я резко приказал ему заняться своими обязанностями, а сам ушел в кабинет. Через полчаса мне понадобились кое-какие документы и я вызвал его. Он не отозвался. Я вышел в приемную – его там не было. Я немного подождал. Он не появился, мне пришлось самому, прервав совещание, разыскивать нужные бумаги, – Пилесер Шульги вернулся на свое место. – После окончания совещания я вновь вызвал его – по телекому. Цадок не отзывался на сигналы.

– И вы встревожились? – подсказал Ницан.

– Честно сказать, не столько встревожился, сколько еще больше рассердился. Работы много, разгар дня, а секретаря нет на месте!

– Да, это выглядело странным. Но, может быть, он просто заболел? Знаете, перенервничал в связи с вашим сообщением, заболела голова. Не предупредил вас по какой-то причине – но такое бывает.

– Мне тоже поначалу пришло в голову именно это. И я решил проверить. Цадок живет здесь же, в офисе. Его комната находится на втором этаже. Терпение мое лопнуло, я отправился к нему с твердым желанием устроить хорошую головомойку. Но, – Шульги развел руками, – комната оказалась пуста! Его нигде не было. Зато на его кровати лежало вот это... – Пилесер Шульги выдвинул ящик письменного стола и выложил на стол куклу, вылепленную из черного воска. Ницан присвистнул, осторожно взял ее в руки. Шея фигурки была натуго перетянута тонкой черной нитью, а на груди староаккадской вязью выведено имя Лугаль-Загесси в обрамлении смертного заклинания.

Умник, смирно сидевший до того в кармане, жалобно пискнул и высунулся было наружу. Ницан ловко щелкнул его по макушке, и оскорбленный рапаит нырнул назад.

– Вы знаете, что это значит? – осторожно спросил Шульги.

– Это Лугаль-Загесси, – ответил Ницан. – Вернее, его двойник.

– Кто такой Лугаль-Загесси?

– Маг, – Ницан отложил в сторону фигурку. – Тот, кто по заказу наложил на перстень вашего отца трансформационное заклинание. И заказчиком, похоже, был не кто иной, как ваш исчезнувший секретарь. Во всяком случае, именно об этом свидетельствует восковая куколка.

Шульги посмотрел на двойника Лугаль-Загесси, потом перевел взгляд на сыщика.

– Вы обещали рассказать, какая связь существует между перстнем и кубками, – напомнил он.

– Да, конечно, – Ницан поднялся на ноги. – Только сначала мне надо осмотреть комнату, в которой вы это нашли. Проводите меня, пожалуйста.

Они вместе поднялись по винтовой лестнице на второй этаж. Комната Цадока находилась в самом конце. Войдя туда, Ницан сразу же почувствовал следы слабеющего магического поля – очень похожего на то, которое было в конторе Лугаль-Загесси. Он остановил Пилесера Шульги у порога.

– С вашей стороны было неосторожностью сюда входить одному, – заметил детектив. – Смотрите, ваши талисманы реагируют.

Пилесер растерянно посмотрел на светившийся красноватым светом браслет, охватывавший правое запястье.

– Я не знал... – пробормотал он и отступил в коридор. Ницан кивнул и приступил к осмотру комнаты. На узкой кровати в беспорядке лежала одежда. Ницан взял в руки дорожную накидку с множеством карманов. В одном он нашупал сложенный вчетверо листок, оказавшийся старым проездным билетом. Детектив повернулся к Шульги.

– Ваш секретарь бывал в Ир-Лагаше? – спросил он.

– Не знаю, – ответил тот, по-прежнему не рискуя войти в комнату. Возможно. А что?

– Проездной из Ир-Лагаша в Тель-Рефаим, – объяснил Ницан, пряча билет. – Очень интересно, очень... – он подошел к книжным полкам. – "Руководство по симпатической магии", "Простейшие заклинания"... Цадок увлекался магией? – детектив взял первую из книг, быстро ее перелистал. Одна из страниц была заложена плотным листом бумаги. Ницан покачал головой. Использованный в качестве закладки лист оказался счетом от магазина " Гудеа" на приобретение перстня-змейки, а раздел, интересовавший обладателя книги, назывался "Воздействие на расстоянии".

Дальнейший осмотр не дал ничего нового. Детектив в сопровождении Шульги-младшего вернулся в приемную. Стол исчезнушего секретаря тоже оказался абсолютно пуст. Разочарованно вздохнув, Ницан обратился к миллионеру.

– Похоже, ваш секретарь не вернется. Его очень встревожили мои подозрения. И не зря. Вы спрашивали о связи между перстнем, кубками яшпаа и смертью вашего отца. Так вот... – Ницан сжато рассказал ошеломленному Шульги о том, каким образом простенькое заклятье, вызывавшее метаморфозу одной породы дерева в другую, стало причиной смерти его отца. – Судя по всему, убийцей был ваш серкетарь, – закончил он. – Узнав от вас о нашем утреннем разговоре, он всполошился не на шутку. Вы не знали, но он-то прекрасно знал, что я очень быстро выйду на мага. И воспользовался полученными из книг познаниями в симпатической магии, чтобы ликвидировать опасного свидетеля. Должен вам сказать, я опоздал всего на несколько минут...

– Вы хотите сказать, что Лугаль-Загесси мертв? – ахнул Пилесер Шульги.

– Мертвее не бывает, – хмуро ответил Ницан.

– Но это значит, что у вас нет никаких свидетелей! Только косвенные улики! – разочарованно воскликнул Шульги, вновь приходя в возбужденное состояние. – Хотя нет. Его могут опознать сотрудники магазина "Гудеа", верно? Вы ведь сказали, что Цадок именно там приобрел перстень для моего отца!

– "Гудеа"... Цадок мог воспользоваться вашим телекомом? – спросил Ницан.

– Мог, разумеется. А что?

– То, что никакого Цадока в магазине "Гудеа" опознать не смогут. Они видели ваш фантом и уверены в том, что именно вы купили украшение. Мало того: именно вам их консультант порекомендовал обратиться к ЛугальЗагесси.

– О небо... – простонал Пилесер Шульги, опускаясь на стул. – Выходит, единственным подозреваемым в совершении убийства, являюсь я?

Ницан пожал плечами.

– Нет, разумеется. Фантом – такая же косвенная улика, как и те, которыми мы располагаем в отношении Цадока. Кроме того, кукла из черного воска, обнаруженная вами в комнате секретаря, свидетельствует против него и в вашу пользу.

– Да, но этом в том случае, если полиция поверит, что я действительно ее нашел! А если они скажут, что двойника Лугаль-Загесси сделал я и именно я его убил? – Пилесер Шульги почти кричал. От его самообладания не осталось и следа.

– Успокойтесь, – сказал Ницан. – Не думаю, что они всерьез попытаются вас обвинить. В данный момент они вообще не занимаются расследованием смерти вашего отца. Их интересует убийство Лугаль-Загесси.

При этом детектив, разумеется, умолчал, что такой профессионал как Лугальбанда сумеет сложить два и два, если только уже не сделал этого.

– Но расследуя убийство Лугаль-Загесси они непременно выйдут на меня, не унимался глава "Дома Шульги". Правда, слова детектива его немного успокоили. – Отсюда один шаг до смерти Навузардана Шульги...

– Значит, нам нужно поторопиться, – заметил Ницан. – Например, разыскать вашего секретаря. В этом случае мы сможем предъявить полиции настоящего преступника. Обилие улик вынудит его признаться. Верно?

Шульги кивнул, хотя на лице его сохранялось выражение сомнения.

– Мне нужно задать вам еще несколько вопросов – прежде, чем я продолжу расследование, – Ницан подчеркнул слово "продолжу".

– Да, конечно, – ответил Шульги. Вынув из кармана пачку бумажных салфеток, он вытер лоб, покрывшийся испариной во время разговора. – Я к вашим услугам. Но давайте вернемся в кабинет – у меня много дел. Со мной должны связаться наши партнеры, мне не хотелось бы нарушать рабочий график.

Вернувшись в кабинет, он немедленно связался с кем-то по телекому и повел малопонятный детективу разговор о каких-то банковских проблемах. Ницан, впрочем, и не слушал. Он был занят своими мыслями.

Умнику окончательно надоел карман. Он осторожно высунулся, увидел задумчивого детектива, осмелел и одним прыжком выскочил прямо на письменный стол перед занятым серьезным разговором Пилесером Шульги. Рапаит вприпрыжку подошел к телекому и оседлал темное облако, заменявшее фантома (видимо, Шульги не хотел, чтобы собеседник видел детектива или детектив собеседника). Попытки Ницана незаметными для Пилесера жестами призвать демона к порядку успеха не принесли. Умник сидел в двадцати сантиметрах от Шульги и корчил ему рожи.

Хмурый Шульги смотрел в стол, говорил короткими, властными фразами. Умнику надоело сидеть на облаке, он спрыгнул на стол, несколько раз перекувыркнулся через голову, перескочил на руку Шульги. Как раз в это время миллионер руку поднял – видимо к аппарату – и вновь положил на стол. Умник кубарем отлетел в сторону, и тут Ницан изловчился поймать его и вновь водворить в карман.

Закончив разговор, миллионер предложил Ницану задавать вопросы. Детектив поинтересовался содержанием завещания Навузардана Шульги. Пилесер помрачнел.

– Насколько я понимаю, вас интересует, у кого были основания желать смерти моего отца, – сухо сказал он. – Тут дела обстоят, опять-таки, не очень удачно для меня. Согласно завещанию, именно я являюсь главным наследником.

– А кто еще упомянут? – спросил Ницан. – Например, ваш брат?

– Этана? Он получает десятую часть основного капитала и компанию " Косметика Иштар" в управление. Правда, контроль над компанией также остается за мной.

– Понятно. Секретарь?

– Десять тысяч пособия в случае увольнения и двадцатипроцентную прибавку к жалованию, если остается, – ответил Пилесер Шульги.

– Кто-нибудь еще упоминается?

– Упоминаются многие, но суммы ничтожны – по сравнению с названными.

– Скажите, – после небольшой паузы спросил детектив, – вам говорит чтонибудь имя Зуэн?

– Зуэн? – Пилесер Шульги удивленно посмотрел на собеседника. – Да, это имя упоминается в конце завещания. Отец указал, что инженер из Ир-Лагаша Зуэн должен получить сто тысяч. Но только в том случае, если этот человек сам обратится ко мне после смерти Навузардана Шульги.

– Он обращался?

– Нет. Пока нет. А что? Вы его знаете?

– А не встречалось ли вам в завещании имя Ингурсаг? – детектив игнорировал вопрос миллионера.

Пилесер Шульги нахмурился.

– Судя по имени, это жрица Иштар? – он покачал головой. – Не знаю, она ли имеется в виду... Там указано, что я должен выплатить пятьдесят тысяч новых шекелей Восточному Дому Иштар. Кто эти люди? – спросил он. – Судя по всему, вы знаете. Какое отношение они имели к моему отцу?

– Зуэн – ваш брат по отцу, – ответил Ницан. – Его мать – Ингурсаг, верховная жрица Восточного дома Иштар. По ее словам, он живет в Ир-Лагаше, работает инженером на строительстве нового канала.

– Ир-Лагаш! – воскликнул Пилесер Шульги. – Ир-Лагаш, ну конечно же! В комнате Цадока вы нашли билет из Ир-Лагаша в Тель-Рефаим!

– Верно... Ваша корпорация как-то связана с Ир-Лагашем?

– Да, мы ведем строительные работы совместно с некоторыми местными строительными компаниями.

Требовательно запел телеком. Когда Пилесер ответил, над столом появилось изображение полицейского следователя Омри Шамаша, хорошо знакомого Ницану.

– Господин Пилесер Шульги, – сказал Шамаш, скользнув подозрительным взглядом по частному сыщику. – Вам необходимо немедленно прибыть в западные доки.

– А в чем дело? – Шульги нахмурился, но в голосе его явно слышался испуг. – У меня много дел, я не могу их прервать немедленно!

– Полицейский патруль Западного округа во время обхода обнаружил тело человека. Мы полагаем, что этот человек работает... работал в вашей компании.

– Почему вы так решили? – вмешался Ницан.