Текст книги "Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо"

Автор книги: Даниэль Дефо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Даниэль Дефо
Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», 2011

* * *

Факты, даты, цитаты

Этот удивительный Дефо

О многогранной деятельности Д. Дефо (из книги Д. Урнова «Дефо», 1990 г.)

О Дефо говорили и говорят, что если бы он описал свою жизнь, то получилась бы книга, достойная его романов – авантюрных… За пятьдесят лет литературной деятельности из семидесяти всей жизни он:

• издавал газеты: в пользу короля, против короля, в пользу вигов против тори, в пользу тори против вигов, как бы против вигов в их же пользу, будто против тори (с их благословения) и – от своего собственного имени (не называя имени);

• выдвигал проекты: по торговле, мореплаванию, разведению скота, образованию, стекольному делу, улучшению нравов и о том, как следует составлять проекты;

• составлял отчеты: об урагане, чуме, парламентских дебатах и – о появлении призрака;

• сообщал о событиях в Англии, во Франции, в России, в Америке, в Индии и – на Луне;

• опубликовал романы-исповеди от лица моряка, заброшенного на необитаемый остров, глухонемого, мальчика, выросшего сиротой, воина-наемника, потаскухи среднего разбора, пирата, потаскухи высшего разряда, разбойника с большой дороги и еще ряда лиц (за исключением своего собственного);

• написал истории пиратов, Карла XII, воссоединения Англии и Шотландии, Петра I и, наконец, полную историю привидений. И вот из множества названий – одно, из полувековой писательской деятельности – каких-нибудь два месяца… Таково положение «Робинзона» в наследии Дефо.

Дефо как общественный деятель (из книги А. Каменского «Даниэль Дефо, автор “Робинзона Крузе”. Его жизнь и литературная деятельность», 1892 г.)

Нужно полагать, что торговля Дефо шла не особенно успешно, потому что при всяком событии в государственной жизни страны, затрагивавшем народные интересы, или когда грозила опасность политической и религиозной свободе нации, он бросал свою лавочку и, забывая о собственных делах, выступал в первых рядах общественных деятелей того времени. Дефо не думал при этом о грозивших ему опасностях и всею силою своего таланта и непреклонною энергиею отдавался служению тому делу, которое он считал правым…

Первый успех

Из книги Д. Урнова «Дефо»:

«Типографская краска не успела просохнуть на первых экземплярах «Робинзона», как уже появились его переделки и переводы. К одному журналисту в ту пору нагрянула ночью с обыском полиция. Его подозревали в сочинении каких-то антиправительственных памфлетов. «Видит Бог, – взмолился труженик пера, – последнее время я вообще ничего не писал, кроме краткого переложения “Робинзона Крузо”!»

Появление таких переделок объяснялось причинами экономическими. Книги были дороги, сохранилось стойкое предание о том, что простые читатели день ото дня откладывали деньги на «Робинзона Крузо».

«Приключения Робинзона» оказались первой беллетристической книгой, которая прорвала круг избранных читателей, сделавшись чтением для многих, даже для всех, кто вообще тогда мог читать. Ведь если современные писатели обязаны Дефо немалым, ибо фактически каждый, кто ныне берется за перо, а потом несет рукопись в редакцию, платит ему дань как родоначальнику, который вел профессиональную литературную жизнь, если журналистам приходится он прямым праотцем (составлял первые репортажи, сообщал о событиях, а если событий никаких не случалось, способен был столь же правдоподобно их выдумать), то и современные читатели перед ним в долгу: создал он свою книгу – и вместе с нею читающую публику, разнообразную, массовую – одним словом, современную».

Из книги А. Каменского «Даниэль Дефо, автор “Робинзона Крузе”. Его жизнь и литературная деятельность»:

«Успех “Робинзона” был почти беспримерный: в течение четырех месяцев эта книга, одинаково очаровывавшая людей самых разнообразных положений в обществе, выдержала четыре издания. По свидетельству одного из злейших врагов Дефо, Чарльза Гильдона, написавшего вскоре после появления “Робинзона” пародию на роман, наполненную самыми грубыми ругательствами и клеветами в адрес автора, эта книга уже при первом своем появлении сделалась, вместе с Библией и “Странствием пилигрима” Бэньяна, достоянием каждой, даже самой бедной, семьи. “Нет старухи, – говорит он, – которая не купила бы себе, если только хватало на это денег, “Жизнь и приключения Крузо”, с тем чтобы оставить ее… в наследство потомству”».

Робинзонада

«Литературная энциклопедия», 1935 г.

Робинзонада – термин, вошедший в литературу через роман Дефо «Жизнь и приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, проведшего 28 лет на необитаемом острове, описанные им самим». Этот термин обозначает литературные произведения, в которых изображается жизнь, приключения и производство обособленных личностей вне общества. Будучи близкой к романам авантюрно-приключенческого типа, составляя как бы отдельный вид этого рода произведений, робинзонада имеет свою отличительную сюжетную характеристику. В то время как авантюрно-приключенческий роман строится на конфликте между людьми, робинзонада имеет своим сюжетным стержнем борьбу обособленного человека с противостоящей ему природой. […]

Переходя к истории робинзонады, мы должны отметить существование предшественника романа Дефо. Арабский писатель Ибн-Тофаиль написал в XII в. книгу «Самоучащийся мыслитель», изображающую некоего Хай-Ибн-Иокдана, со дня рождения живущего на диком острове, где его вскармливает своим молоком газель. Благодаря настойчивости и наблюдательности он все более приспособляется к условиям одинокого существования среди природы. Самовозгорание тростника предоставляет к его услугам огонь, постепенно он научается варить пищу, делать одежду из шерсти животных и т. д. Хотя роман этот был переведен на некоторые европейские языки, представляется все же мало вероятным, чтобы Дефо был с ним знаком; прямым источником сюжета романа Дефо была книга о моряке Селькирке, вышедшая незадолго до появления «Робинзона Крузо». В ней описана подлинная история этого матроса, который за провинности был высажен своим капитаном на необитаемый остров, где он прожил свыше 4 лет, пока его не подобрал проходивший мимо корабль.

Беспримерный успех романа Дефо… вызвал длинный ряд переводов, переделок и подражаний. Так, в XVIII веке появились Робинзоны бранденбургский, берлинский, богемский, франконский, силезский, лейпцигский, французский, датский, голландский, греческий, английский, еврейский, ирландский, швейцарский, мюнхенский (обозначенные так по месту происхождения или по языку, на котором написано подражание). Были робинзонады, касавшиеся самых разнообразных профессий, вплоть до робинзонад книгопродавческой и медицинской; появились также девушка-Робинзон и Робинзон-невидимка. По сведениям немецкого библиографа Коха, в одной Германии до 1760 г. появилось 40 робинзонад. Тема робинзонады продолжала привлекать писателей и в XIX и XX вв. Следует также отметить, что роман Дефо оказал огромное влияние на развитие авантюрного романа вообще. […]

Так как роман Дефо содержит как бы две стороны – одну приключенческую, другую – заключающуюся в нравственных выводах, которые можно почерпнуть из судьбы этого героя, то и все подражания можно естественно разделить на две группы в зависимости от того, какую сторону романа Дефо они развивают. Из многочисленных робинзонад, продолжающих авантюрную сторону романа Дефо, укажем на следующие: наиболее популярными английскими робинзонадами XVIII в. были «Путешествия и приключения Вилльяма Бингфильда», «Жизнь и приключения Джона Даниэля» и «Морское путешествие Петра Вилькинса» Роберта Пултока. Наиболее крупными произведениями, продолжавшими нравоучительную идею романа Дефо, были «Новый Робинзон» Кампе и «Швейцарский Робинзон» пастора Висса, написанные под влиянием Руссо. Кампе ставил себе педагогическую цель способствовать своей книгой развитию творческих способностей человека. Эта книга, написанная в форме диалога между учителем и учеником… подчеркивает воспитательно-трудовую идею, почерпнутую из романа Дефо и высказываний Руссо. Более интересна обработка пастора Висса, изображающая целую семью Робинзонов (отца с 4 сыновьями, совершенно различными по характеру). Проблема, поставленная автором, – это проблема примирения личных склонностей и интересов с интересами коллектива. Обе эти переделки однако чрезвычайно страдают от излишней дидактичности их авторов, в них не чувствуется биения пульса живого реалистического искусства, столь характерного для Дефо. […]

Что значит «робинзонить»? (из статьи Н. Вороновой «Робинзон Крузо»)

Слово «робинзонить» придумал Жан-Жак Руссо и, между прочим, любил его повторять. Что именно имел в виду автор «Эмиля», где роман Дефо назван книгой для воспитания подростков, сомневаться не приходится. Это жизнь «в духе простоты», близость к природе, её благотворное влияние на личность. Словом, понятие «робинзонить» здесь явно имело положительный оттенок.

А в России это неуклюжее словечко одно время воспринималось со знаком «минус». У Лермонтова в «Герое нашего времени» нам встречается любитель «робинзонить»: светский франт, игрок, но – подстрижен «под мужика» и с тростью, как у Робинзона «Крузоэ». «Робинзонить» – «опрощаться» внешне или внутренне – было модным стилем поведения в кругу русского дворянства.

Первым реабилитировал роман Дефо, пожалуй, Лев Толстой. Некоторые литературоведы считают, что и само толстовство в значительной степени было вычитано из «Робинзона Крузо». Книгу эту Лев Николаевич перечитывал не раз. По поручению Толстого, один из учителей его школы сделал сокращённое изложение романа. А уж сам Лев Николаевич и его любимые герои робинзонили постоянно: пахали, косили и вообще любили «справлять простую работу».

Классики и Дефо

Сэмюэл Тейлор Колридж (1772–1834), английский поэт и литературный критик

Крузо вырастает только там, где всем людям можно дать почувствовать, что они могут и должны расти – в религии, в доверии и благодарном признании Божественного милосердия и доброты.

Джордж Генри Борроу (1803–1881), английский писатель Привет тебе, дух Дефо! Чем только я, несчастный, не обязан тебе! У Англии есть лучшие певцы, чем у Греции или Рима, но я могу обойтись без них легче, чем без Дефо.

Джон Стюарт Милль (1806–1873), английский философ и экономист

Детских книжек, как и игрушек, у меня почти не было, кроме случайных подарков от родственников или знакомых: среди них самым выдающимся был «Робинзон Крузо», эта книга приносила мне удовольствие все мое детство.

Эдгар Аллан По (1809–1849), американский писатель, литературный критик

С какой любовью воскрешаем мы в памяти те волшебные дни нашего детства, когда мы впервые в раздумье склонились над страницами «Робинзона Крузо»! Когда впервые ощутили, как разгорается в нас неутолимая жажда приключений, с трудом вчитываясь при неверном свете костра в эту книгу, строчка за строчкой постигая чудесную ее мудрость и с трепетным, захватывающим дух нетерпением открывая сердце ее пленительному, колдовскому очарованию. Но увы, дни необитаемых островов безвозвратно ушли в прошлое.

Вирджиния Вулф (1882–1941), британская писательница, литературный критик

Мы сами должны влезть писателю на плечи и пристально посмотреть его глазами, пока мы тоже поймем, в каком порядке он размещает общеизвестные вещи, в которые писателям суждено всматриваться: человек и люди; за ними Природа; и над ними – та сила, которую для удобства и краткости мы можем назвать Богом.

* * *

…Всем нам вслух читали «Робинзона Крузо», когда мы были детьми, и мы так же входили в одно душевное состояние с Дефо и его рассказом, как греки с Гомером.

Жан-Жак Руссо (1712–1778), французский писатель, мыслитель, в романе «Эмиль, или О воспитании»

Если уж нам непременно нужны книги, то существует книга, которая содержит, по моему мнению, самый удачный трактат о естественном воспитании. Эта книга будет первою, которую прочтет Эмиль; она одна будет долго составлять всю его библиотеку и навсегда займет в ней почетное место. Она будет текстом, для которого все наши беседы по естественным наукам будут служить лишь комментарием. При нашем движении вперед она будет мерилом нашего суждения; и пока не испортится наш вкус, чтение этой книги всегда нам будет нравиться. Что же это за чудесная книга? Не Аристотель ли, не Плиний ли, не Бюффон ли? – Нет: это «Робинзон Крузо».

Робинзон Крузо на своем острове – один, лишенный помощи себе подобных и всякого рода орудий, обеспечивающий, однако, себе пропитание и самосохранение и достигающий даже некоторого благосостояния, – вот предмет, интересный для всякого возраста, предмет, который тысячью способов можно сделать занимательным для детей… Конечно, человек в этом положении не есть член общества; вероятно, не таково будет и положение Эмиля; но все-таки по этому именно положению он должен оценивать и все другие. Самый верный способ возвыситься над предрассудками и сообразоваться в своих суждениях с истинными отношениями вещей – это поставить себя на место человека изолированного и судить о всем так, как должен судить этот человек, – сам о своей собственной пользе.

Фрагмент романа М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» (диалог Печорина с Грушницким)

– Вот княгиня Лиговская, – сказал Грушницкий, – и с нею дочь ее Мери, как она ее называет на английский манер. Они здесь только три дня.

– Однако ты уж знаешь ее имя?

– Да, я случайно слышал, – отвечал он, покраснев, – признаюсь, я не желаю с ними познакомиться. Эта гордая знать смотрит на нас, армейцев, как на диких. И какое им дело, есть ли ум под нумерованной фуражкой и сердце под толстой шинелью?

– Бедная шинель! – сказал я, усмехаясь, – а кто этот господин, который к ним подходит и так услужливо подает им стакан?

– О! – это московский франт Раевич! Он игрок: это видно тотчас по золотой огромной цепи, которая извивается по его голубому жилету. А что за толстая трость – точно у Робинзона Крузоэ! Да и борода кстати, и прическа a la moujik.

– Ты озлоблен против всего рода человеческого.

– И есть за что…

– О! право?

Примечание. У Робинзона Крузо в романе Даниеля Дефо – не трость, а сделанный им самим зонтик; трость появилась во французских переводах, по которым Лермонтов, видимо, знакомился с этим романом.

Лев Толстой и Робинзон (по книге Д. Урнова «Дефо»)

После Руссо у книги о Робинзоне, пожалуй, не было другого такого внимательного и влиятельного читателя, как Толстой. С книгой о Робинзоне Толстой не расставался всю жизнь, вернее, с книгами о нем.

Толстой прямо сказал, чем его так привлек Робинзон. Это, по Толстому, «нормальный человек», прежде всего в том отношении, что он живет в напряженной борьбе с условиями, которые даны ему: Робинзону, как выразился Толстой, «не приходилось придумывать себе занятий». Вот эта значительность и в то же время естественность всех усилий Робинзона и были своего рода идеалом для Толстого, который, конечно же, подчас занимался «придумыванием» себе занятий. Интересно, что под влиянием Толстого на эту же особенность Робинзоновой судьбы обратил внимание и создатель одной из лучших «новых робинзонад», автор «Острова сокровищ» Стивенсон.

Тарас Шевченко и «Робинзон Крузо»

Из дарственных надписей Тараса Шевченко на книгах других авторов до нас дошел только один – на книге «Приключения Робинзона Крузо», которую поэт подарил своей племяннице – дочке Варфоломея Шевченко: «Любій Прісі на пам’ять од дядька Тараса Шевченка. 1859. Сентября 12». Дядя Тарас советовал своей племяннице внимательно прочитать роман.

А до этого в ссылке, в Новопетровском укреплении, летом 1856 г. Тарас Шевченко нарисовал сепию «Робинзон Крузо». На ней Робинзон изображен сидящим на пороге своей пещеры, он в раздумьях склонился над раскрытой Библией.

Литературоведы о Робинзоне

Андрей Васильевич Каменский (русский литературовед, в книге «Даниэль Дефо, автор “Робинзона Крузе”. Его жизнь и литературная деятельность», 1892 г.)

Подобно тому как «Дон Кихот» Сервантеса положил конец рыцарскому роману и рыцарским нравам, так «Робинзон Крузо» сделал невозможными все господствовавшие до него вычурные, искусственные произведения с их бесцветными придворными героями и героинями. Он стал провозвестником тех новых требований, которые возникли в среде народившегося теперь в Англии сильного и многочисленного среднего класса, жаждавшего более серьезного чтения с подкладкою реальной жизненной правды, и является родоначальником реального романа.

Дмитрий Михайлович Урнов (р. 1936), литературовед, критик, в книге «Робинзон и Гулливер»

…Очутившись на острове (на пятидесятой странице из трехсот), Робинзон ведет себя так, будто он никуда и не путешествовал: делает он все то, что совершает каждый ежедневно у себя дома. Если так можно выразиться – «совершает», потому что все это вещи обыденные. Но вот, следя за простыми действиями Робинзона, мы видим их заново. Нам вдруг делается интересно, как это человек надевает шляпу на голову или кладет в рот кусок хлеба. Сооружение мебели, если можно сказать тут «сооружение», описывается подробно, изготовление стула занимает страницу, а охота на льва упомянута где-то между прочим. И это есть обещанные «странные и удивительные приключения»?! Действительно, выходит странно и необычно после всевозможных «приключений и путешествий», где главное в чрезвычайном.

Выпуская первую часть «Робинзона», издатель приложил к ней, как и полагается ради рекламы, список книг, им уже опубликованных. И мы видим книжный поток, в котором появился роман Дефо, – «текущую литературу», унесенную безвозвратно временем. По отношению к этому потоку писатель-гигант занимает положение Гулливера, влекущего за собой лилипутский флот. Помните, Гулливер захватил лилипутские корабли, обрезал якорные цепи, и человечки думали, что он собирается пустить суда на волю волн. Нет, человек-гора потащил их за собой в противоположную сторону. Не делая демонстративных жестов, Дефо произвел в сущности тот же маневр: в книге, обещающей, как и множество других похожих книг, «путешествия и приключения», пишет он не о том, о чем обычно писали в таких книгах. Он идет проторенным путем и в то же время против общего потока.

Наталья Дали (в статье «Роман Дефо “Робинзон Крузо”») В нескончаемых трудах духовных и физических Робинзон избавляется от главных пороков цивилизованного общества: жадности, лености, чревоугодия, лицемерия. Дефо так изображает историю жизни на необитаемом острове, что становится очевидным: непрекращающийся ни на минуту процесс познания мира и неустанная работа – естественное состояние человека, позволяющее ему обрести истинную свободу и счастье, доставляющее «минуты невыразимой внутренней радости».

Роман Д. Дефо «Робинзон Крузо» по праву считается первым классическим английским романом. Образ человека, волею судьбы очутившегося на необитаемом острове, изображённый Дефо, у разных людей вызывает порой прямо противоположные ассоциации. Многих повергает в панический ужас вероятность оказаться на месте героя Дефо. Другие же, напротив, в своих мечтаниях желают оказаться на необитаемом острове. Особенно грешат этим влюблённые. Но что это? Стремление к свободе или бегство от неё? И каков подтекст самого писателя? По сей день исследователи его творчества не пришли к окончательному выводу. Да и придут ли?

* * *

…Спасение Робинзона в том и было, что он умел находить в негативных ситуациях положительные моменты. Моменты его физической работы на острове порой занимают целые главы, и как ни странно, об этом интересно читать, будь то обжиг глиняного горшка, выращивание риса-ячменя или строительство корабля. Не зря же говорят, что «человек не устаёт смотреть на три вещи: на огонь, воду и на то, как кто-то работает».

Авторские продолжения «Робинзона Крузо»

Существуют вторая и третья части «Робинзона Крузо», написанные самим Даниэлем Дефо; они намного менее популярны, чем первая часть. Название второй книги – «Дальнейшие приключения Робинзона Крузо, составляющие вторую и последнюю часть его жизни, и захватывающее изложение его путешествий по трем частям света, написанные им самим». Начинается она с того, что после нескольких лет спокойной жизни в Англии Робинзоном овладевает непреодолимое желание вновь увидеть остров, на котором он столько пережил.

Третья книга Дефо о Робинзоне Крузо до сих пор не переведена на русский язык. Она озаглавлена «Серьёзные размышления Робинзона Крузо» (англ. «Serious Reflections of Robinson Crusoe») и представляет собой сборник эссе на нравственные темы; имя Робинзона Крузо употреблено автором для того, чтобы подстегнуть интерес публики к этому произведению.