Текст книги "Творческий подход к предвидению (ЛП)"
Автор книги: Дана Мари Белл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Очевидно, Робин очень любил эту человеческую женщину.
Этьен громко сглотнул и заговорил:
– Тристан кое-что подслушал, что навело его на мысль о желании Генри напасть на Руби Данн. Это вроде как заставит Лео выполнить их требования.
– Ах, – тихий вздох Робина прозвучал мило и нежно. – Значит, стоит уберечь Руби. Акана, вы с Этьеном продолжаете следить за Тристаном. Шейн, мне может понадобиться твоя помощь, но пока позволь Акане защищать тебя, – когда Шейн издал звук протеста, глаза Робин вспыхнули настолько ярко и жутко, что ее руки покрылись мурашками. – Шейн, ты все еще дитя Данна и находишься в опасности. Позволь моему Клинку без лишних преград выполнить свою работу.
Шейн поклонился.
– Как будет угодно.
Робин протянул руку и погладил Шейна по щеке.
– Хорошо. Вы все знаете, чем заняться в ближайшее время, – резкий порыв ветра закружился вокруг Робина, напоминая мини-торнадо, тем не менее его голос остался четким: – Как и я, – с этими словами Хоб исчез. Ветер стих. Теперь единственными звуками на стоянке были дыхание трех оставшихся фейри.
Проклятые колени Аканы ослабли. Если бы Робин потерял контроль, то Шейн мог бы погибнуть. Ее реакция на данную мысль была тем, о чем ей предстояло долго и упорно подумать. Осознание того, что она была готова встать между Шейном и Робином-гребаным-Гудфеллоу, все меняло.
– Все прошло хорошо.
Этьен прикоснулся к ее плечу.
– И правда. Мы все еще дышим.
Шейн выдохнул, возможно, чтобы проверить, что действительно до сих пор дышал. Робин всегда так действовал на людей.
– А ведь он знает толк в красивом уходе, не так ли?
Акана не присоединилась к Этьену в его слегка истеричном хихиканье. В конце концов, у нее еще оставалась гордость.
***
Когда они вернулись на ферму, перед домом уже стояли машины. Шейн усмехнулся. Его мать сумела справиться с поставленной задачей, что не могло не радовать. Еще один шаг к тому, чтобы подарить Акане семью, о которой она так отчаянно мечтала, хотя и не понимала почему.
Ему хватало внимания со стороны родных. Шейн был не прочь разделить свою семью с будущей супругой. Черт, он хотел, чтобы Акана признала их, потому что они уже приняли ее.
– Что происходит?
Он открыл дверцу машины и помог Акане выйти, пряча улыбку, когда ее жадный взгляд пробежался по Бамблби. Ярко-желтый «Корвет» уже давно привлек ее внимание. Низкий рык, зародившийся в горле Аканы при осознании, что машина принадлежала Шейну, был бесценен. Ранее Акана прилетела в бар вместо того, чтобы оставить свой «Бокстер» на стоянке, поэтому Шейн был более чем счастлив подвезти ее домой, и она наслаждалась каждой минутой путешествия. По дороге он открыл окна, позволив реву двигателя и звукам ветра заглушить потребность в разговоре.
– Давай узнаем.
Шейн повел Акану к парадному крыльцу, заметив, как она нахмурилась, узнав «М6» Дункана и новенький «Лендровер» Лео.
– Интересно, зачем они приехали? Думаешь, Робин уже связался с ними?
Он чуть не рассмеялся, с трудом сохраняя невозмутимое выражение лица.
– Ты имеешь в виду информацию про Генри и его вероятное злодейское намерение причинить вред Руби?
Акана окинула его сердитым взглядом. Она часто так делала, но на этот раз все было иначе. Девушка смотрела так, словно не совсем понимала, что с ним делать, и это до чертиков бесило ее.
– Ага.
– Может, так, – он открыл входную дверь, наслаждаясь ее удивленным вздохом. – А может, и нет.
Его мать повесила плакат «С Днем Рождения» над зеленым диваном в гостиной. Еда, напитки и подарки были разложены по всем поверхностям. Воздух был наполнен болтовней и смехом семьи, еще больше согревая счастливый дом.
– Акана! С днем рождения, – Руби, жизнерадостная пара Лео, выскочила из объятий своего супруга и обняла Акану.
Акана, покрасневшая, испуганная и с клубами дыма, вырывающимися из ноздрей, обняла Руби в ответ.
– Спасибо.
– Впусти их в дом, дитя, – нежно упрекнула Эйлин Руби, которая сразу покраснела и отстранилась от Аканы.
– Простите. Давайте я заберу вашу верхнюю одежду, – Руби закрыла дверь и забрала их одежду. Мойра тоже обняла Акану. Джейден и Дункан, державшиеся за руки, из-за чего темная кожа эффектно переплеталась со светлой, смотрели на свою женщину теплыми, любящими глазами.
Коренное американское происхождение Джейдена Блэкторна было заметно по его длинным черным волосам, глазам, очертанию подбородка и смуглой коже. Дункан Малмейн-Блэкторн, в отличие от своей пары, имел светлые волосы, в которых сверкали золотистые пряди, и бледно-серые глаза. Рыжая сестра Шейна напоминала пламя, танцующее между двух мужчин, постоянно прикасаясь и поглаживая, чтобы удержать их в реальности. У Шейна потеплело на сердце, когда он понял, насколько они сблизились. Мойра чуть не потеряла обоих – одного из-за болезни пары, а другого из-за неуверенности в себе – и до сих пор не совсем оправилась от произошедшего. Никто из них не понимал, насколько глубокой была связь между Дунканом и Джейденом, пока вампир не уехал на несколько недель, едва не убив Дункана и Мойру. Если бы Джейден знал, что его отсутствие делало с любимыми парами, то никогда бы не покинул их, тем не менее прошлого не изменить. Теперь Дункан в качестве напоминания о произошедшем носил седые пряди, усеявшие золотую копну волос, с которыми на данный момент играл Джейден. Вампир рассмеялся, когда Дункан с раздраженным ворчанием оттолкнул его руку, но Шейн заметил веселье, которое Дункан пытался скрыть.
– С днем рождения, Акана, – Джейден тоже обнял Акану, затем, к явному неудовольствию Мойры, поднял ее и закружил.
Шейн не беспокоился о Джейдене. Вампир был напарником Аканы, поэтому они часто работали над делами, которые поручал им Робин. Но в последнее время Джейден был очень занят делами своего новоиспеченного клана, из-за чего перестал помогать Акане. Его присутствие в Небраске означало, что все дела в Колорадо благополучно завершились. По крайней мере, Шейн надеялся на это. Он гораздо охотнее доверил бы Джейдену прикрывать спину Аканы, чем этому Этьену. Может, Сидхе и сумел покопаться в мусоре, наполняющем голову Тристана Малмейна, но его похотливые глаза были постоянно прикованы к бедрам Аканы.
Ну серьезно. Что это за гребаное имя такое Этьен?
– Спасибо, Джейд, – Акана чмокнула Джейдена в щеку, и это взволновало Шейна. Она еще ни разу добровольно не целовала его.
Все остальные члены семьи поздравили Акану с днем рождения и вскоре уже копались в горе еды, приготовленной Эйлин. Шейн обнаружил, что сидит в углу с тарелкой в одной руке и бокалом вина в другой, снисходительно наблюдая, как его отец пытается заставить Акану съесть спаржу. Все равно, что смотреть, как он старался накормить Мойру в четырехлетнем возрасте брюссельской капустой. Акана корчила ту же самую гримасу «фу», что и Мойра.
– Она выглядит вполне счастливой.
Шейн был очень горд тем фактом, что не подпрыгнул при звуке низкого, веселого голоса.
– Надеюсь, так и есть, поскольку я планировал, что она будет жить здесь до конца своих дней, – он повернулся и улыбнулся рыжеволосому мужчине, стоявшему в окне. Удивительно, поскольку окно было плотно закрыто мгновение назад. Шейн не услышал, как оно распахнулось, к тому же по какой-то причине холодный зимний воздух не проник в дом. Вот что вы получали, когда Хоб решал заглянуть к вам на ужин.
Робин спрыгнул с открытого окна и бесшумно закрыл его.
– Прямо так? – Хоб склонил голову, жест получился каким-то нечеловеческим, почти птичьим. – А что она об этом думает?
Шейн пожал плечами.
– Она моя, а я живу здесь, – он протянул мужчине свою тарелку с нетронутым сандвичем. – Поешь?
Робин с легким поклоном взял тарелку.
– Спасибо.
Пока Робин ел сэндвич с ветчиной и сыром, Шейн изучал его. Что-то в Хобе заставило его сжать пальцы. То видение, которое Шейн видел раньше, становилось более четким при каждой встрече с Хобом, но все равно было вне досягаемости. Со вздохом Шейн, наконец, понял, что должно было быть в центре бури, которую ему постоянно показывало подсознание, и испытал шок.
– С тобой все в порядке?
Шейн кивнул, слишком потрясенный, чтобы говорить. Ему нужно было добраться до своего рабочего места. Нужно было попасть туда прямо сейчас. Видение тяжело давило на него, требуя завершения, прежде чем испарится.
– Да, – он протянул свой стакан Робину. – Мне нужно идти, – Шейн сделал знак своей матери, и та кивнула. Она понимала, что означало выражение его лица и где он будет находиться в ближайшем будущем. Если Шейн кому-то понадобится, то Эйлин все уладит. Его семья будет оберегать его, пока все не закончится.
– Шейн.
Он моргнул и уставился на Робина, но его видение стояло перед глазами, закрывая стройную фигуру мужчины.
– Да?
Робин внимательно посмотрел на него, медленно выгнув брови.
– Будь осторожен. На улице очень холодно.
– На улице холодно, – Шейн нетерпеливо посмотрел на дверь. – Да.
Он позволил Робину подвести себя к двери. Хоб дал Шейну пальто. Он моргнул, глядя на Робина, хотя на самом деле не видел мужчину.
– Мне нужно идти.
– Да, конечно, – Робин вывел его через парадную дверь. Холод не беспокоил Хоба. Порыв холодного ветра заставил его шелковую рубашку цвета карамели обтянуть торс, но Робин даже не вздрогнул. Он молча проводил Шейна в студию. Проницательный голубой взгляд Хоба ловил каждое движение Шейна.
Оказавшись внутри здания, Шейн повернулся к нему лицом.
– Спасибо.
– Всегда пожалуйста, – Робин с любопытством огляделся по сторонам. – Можно мне осмотреться?
Шейн кивнул и начал переодеваться в комбинезон. Его видение вышло на первое место, вынуждая забыть даже об элементарной вежливости. Пройдет какое-то время, прежде чем Шейн снова придет в себя, но к тому моменту он будет сильно измотан.
Хуже всего было то, что когда все закончится, Шейну придется позвонить провидице. Если то, что он видел, было правдой, то миру предстояла адская встряска.
***
Робин Гудфеллоу уселся на стропила и посмотрел вниз на Шейна Джолуна Данна. Он достаточно часто бывал среди тех, кто обладал даром предвидения, поэтому сразу распознал транс, но что его удивило, так это как Шейн воплощал свои пророчества в жизнь. Волосы мужчины блестели от пота, пока он трудился в кузнице, очищая серебряную руду, сгибая медь и латунь по своей воле. Его руки работали твердо, а прикосновения были сильными и одновременно нежными, когда он брал стекло и придавал ему форму, крутя, пока, наконец, не получал необходимый результат и цвет. Глаза Шейна так и остались затуманенными видением. Несмотря на это, Шейн смотрел на Робина без того ужаса, с которым часто сталкивался Хоб. Если бы Робин был склонен к мужчинам, то именно Шейн сумел бы завоевать его пустое, одинокое сердце.
Но Робин хорошо знал себя. Даже когда он принимал форму женщины, то в глубине души оставался любителем всего женского. Мысль о том, чтобы завести любовника-мужчину, была не совсем отталкивающей, но просто не приходила ему в голову. Робин жаждал нежной женской плоти и теплых любящих рук. Рук, которые ласкали бы и снимали бы тяжесть с его измученной души. Он желал, чтобы женщина имела глаза, которые смотрели бы на него без страха, разум, который был бы готов познать его и принять таким, каким он был на самом деле. Все, чего Робин хотел от жизни – мягкую постель для ночлега, нежные прикосновения и принятие, которое было ценнее всего остального. Найти такое было бы поистине чудесно.
Он улыбнулся, наблюдая за старшим ребенком Даннов проницательным взглядом. Лео Данн нашел такую женщину. Хоб был в восторге от миниатюрной Руби. Она всегда радостно встречала его, обнимала в знак приветствия и предлагала ту безопасность и уединение, о которых так мечтал Робин. Если бы она не обрела истинную связь, то он мог бы поддаться искушению и украсть ее у Сидхе. Но, увы, Руби была вне его досягаемости. Ее связывали узы любви и души с мужчиной, которого Боги выбрали для нее и только для нее одной.
Робин был счастлив за них. Осознание, что такая женщина существовала и что она взяла себе в пару фейри, давало ему надежду, от которой он уже давно отказался.
Робин держался совершенно спокойно, а Шейн устало дышал. Хоб понимал, что видения, которые двигали мужчиной, почти отступили, но Шейн, казалось, должен был завершить последнюю деталь. Последний штрих одной из статуй, над которыми он безумно работал всю ночь. Шейн довел себя практически до изнеможения тем, что видел только он. Робин не был уверен, что означали эти скульптуры, но Шейн знал, значит, Хобу предстояло выяснить это.
Все, что ему нужно было сделать, – подождать.
***
Звонок в дверь прервал рассказ Шона о том, как Шейн забрался в соседский загон и оседлал одну из самых красивых лошадей, известных человечеству. Как только мальчишку начали ругать, он заявил, что был уверен в своей способности обуздать животное, но не знал, насколько долго.
Слушая истории Шона, Акана удивлялась, что Шейн дожил до совершеннолетия. Этот мужчина был совершенно невменяем.
Дункан лениво махнул рукой, расслабившись из-за хорошей еды и вина.
– Я открою, – он распахнул дверь, и все следы хорошего настроения испарились. Джейден шагнул вперед, пряча Мойру за своей спиной. Холодная улыбка на лице Дункана была далека от радости, когда он приветствовал кузена: – Генри. Какой приятный сюрприз!
Акана резко обернулась и впилась взглядом в Генри Малмейна, стоявшего на пороге дома Даннов. Разве он не должен был быть в Нью-Йорке? Она осторожно кивнула. Черт, это могло полностью разрушить ее прикрытие.
– Генри.
Генри кивнул, изучая пронзительными голубыми глазами все нюансы от праздничного плаката до торта в руке Аканы.
– Я не помешал?
Джейден пожал плечами, а на его лице появилась саркастичная ухмылка, которую он так часто использовал.
– Помешал. День рождения моего напарника. Ты не приглашен.
Генри никак не отреагировал на Джейдена, игнорируя вампира. Его внимание по-прежнему было сосредоточено на Дункане и Шоне Данне.
– Я бы хотел поговорить с Лео, если вы не возражаете.
Земля задрожала. Шон подошел и встал рядом с Дунканом, загораживая Генри обзор на комнату.
– Я так не думаю.
– Уверяю, я не желаю ему зла.
– Убирайся с моей земли.
Акана посмотрела в окно и с трудом подавила вздох. Галька и грязь, покрывавшие подъездную дорожку к дому Даннов, подпрыгивали, словно вода на раскаленной сковороде.
Генри поднял руки вверх.
– Если Лео выполнит наши просьбы, то мы все лишь выиграем. Я совсем не похож на своего предшественника. Мне нужен компромисс, а не насилие.
– Я связан, Генри. Боюсь, данный факт не оставляет места для компромисса, – Лео притянул Руби в свои безопасные объятия. – Я ни за что не приму вторую пару.
Генри вздохнул.
– Может, вы могли бы договориться о встрече с Констанцией? Если вы втроем встретитесь, то, возможно, поймете, что наше предложение не такое уж и плохое, в отличие от вариантов Каллена и Чарльза.
Ох, черт, нет. Акана не позволит Лео и Руби остаться наедине с Малмейнами. Кроме Дункана. Благодаря тому, что Джейден связал себя с Дунканом и Мойрой до того, как связь Сидхе вступила в силу, теперь Дункан считался Блэкторном.
– Только если Джейден и я будем их сопровождать.
Генри выглядел расстроенным.
– Боюсь, вампиру не будут рады в нашем доме, но мы можем выбрать другое место, где соберутся все желающие, – он снова повернулся к Лео. – Такое соглашение приемлемо?
– Нет, – Эйлин Данн, маленькая и свирепая, шагнула вперед. – Брачный контракт был выполнен моей дочерью. Ни у кого из Малмейнов больше нет власти над моими детьми. Пошел. Прочь.
Каким-то образом входная дверь закрылась, но никто к ней не прикасался. Акана удивленно моргнула.
– Какого хрена?
– Как… кто это сделал? – Дункан выглядел таким же испуганным, как и остальные.
Все, кроме Джейдена, который поднял руку со злобной ухмылкой.
– Моя вина. Подайте на меня в суд, но он уродовал это место.
Акана подавила смешок.
– Уродовал? Разве есть такое слово?
Джейден махнул рукой в сторону Дункана.
– По его словам, теперь я лорд и могу делать все, что захочу. Поэтому я объявляю Генри Малмейна уродливым ублюдком, – вампир протянул руку Мойре. – Дай мне торт.
В следующее мгновение Джейден с гримасой выковырял глазурь из своих бровей. Неужели он ожидал другого ответа от своей пылкой пары?
Дункан провел пальцем по рубашке Джейдена, а затем слизал глазурь.
– Мм… шоколад.
***
Следующим ранним утром Акана вошла в студию Шейна и оглядела огромное пространство. Он приказал построить гофрированное металлическое здание на месте старого кукурузного бункера. Повсюду валялись металлические и стеклянные рабочие инструменты. В глубине здания она увидела приоткрытую дверь. Шейна нигде не было видно. Он ушел с ее дня рождения со странным выражением на лице, но Эйлин не пускала ее сюда всю ночь. Тот факт, что его сопровождал Хоб, еще больше усиливало тревогу Аканы. Неужели Робин завербовал Шейна? От одной подобной мысли по ее спине побежали мурашки.
– Шейн? Ты здесь?
– Заходи.
Его усталый голос отдавался эхом в металлическом здании. Акана шла на запах мужчины, пока не нашла его. Она шагнула в открытую дверь и увидела Шейна, голова которого покоилась на пустом пьедестале. Мужчина смотрел на одну из своих скульптур. Он был весь покрыт металлической и стеклянной стружкой, комбинезон был разорван в нескольких местах, а руки медленно кровоточили. Он выглядел ошеломленным, измученным. Красивым. Акана осторожно подошла к нему, словно к испуганному олененку, так как знала, что одно неверное движение могло заставить его бежать, а то и хуже. Если он упадет, то сумеет ли она перенести его в безопасное место?
– Шейн? Что случилось?
– Подойди и расскажи, что ты видишь.
Акана удивленно выгнула брови, но выполнила его просьбу, встав рядом. У нее перехватило дыхание.
На противоположном от расположения Шейна постаменте стояла скульптура из металла и стекла, от которой Акану пробрала дрожь страха. Это был шар, сделанный из острых, как бритва, зеркальных металлических полосок, на которые были насажены осколки зазубренного стекла. Режущие металлические кромки беспорядочно торчали в разные стороны, создавая ощущение хаоса, от которого Акана поежилась. Сквозь металлические полосы она разглядела крошечную фигурку, которая стояла, подняв, словно вопрошая, руку. Одна ладонь была прижата к груди, а вторая указывала на небо.
– Что это за чертовщина?
Шейн глубоко вздохнул.
– Что ты видишь?
Акана пристально посмотрела на Шейна, прежде чем подойти поближе к статуе. Только когда она оказалась так близко, что практически касалась носом острого края, то поняла, что внутри шара изгибы были гладкими и блестящими, отражая фигуру. Лицо фигуры было безмятежным, хоть и расплывчатым в своих чертах, будто Шейн не сумел достаточно хорошо разглядеть лицо человека, чтобы вылепить его.
– Чем бы ни был этот шар, он защищает человека внутри.
– Ага. Я так и подумал, что ты тоже это заметишь.
Она покачала головой.
– Что это значит?
Шейн устало поднял голову. Его глаза были налиты кровью. Он, должно быть, не спал всю ночь, работая над скульптурой.
– Следуй за мной, – он подвел ее к другому пьедесталу. – Видишь?
– Да, – это было великолепно, но если от первой скульптуры у нее по спине бежали мурашки, то эта вызвала чувство потери и тоски. Одинокая фигура стояла в сияющем серебре, склонив голову и ссутулив плечи. По ее спине струилась длинная полоса металла, которая, по предположению Аканы, обозначала волосы. Кончики локонов сливались со стеклянными и металлическими волнами внизу. «Пена» от волн касалась ног фигуры, но как Шейн добился такого эффекта, Акана так и не поняла. У фигуры не было лица, но даже без этой детали было очевидно – речь шла о потере чего-то дорогого, что, возможно, больше нельзя было обрести. Одна блестящая рука тянулась к волнам, то ли что-то выбрасывая, то ли призывая обратно.
– Как называется эта скульптура?
– Незавершенная.
Акана глубоко вздохнула.
– Вау. Адское название.
Шейн усмехнулся.
– Нет. Я имею в виду, что она еще не завершена. Окончание видения так и не посетило меня.
Видение? О чем это он говорит?
Он указал на небольшую выемку в центре скульптуры.
– Прямо здесь. Что-то должно быть прямо здесь, но я еще не знаю, кто или что.
Наконец все встало на свои места. Как Шейн узнал, где и зачем она будет прошлой ночью. Как узнал кто она еще до того, как Акана ступила на землю его отца.
– В тебе течет кровь провидца, – это было редкостью, но еще более редким было не обнаружить сопутствующего с даром безумия. Народ ее матери не отличался особой плодовитостью до того, как был стерт с лица земли войной, расколовшей Дворы.
Сапфировые глаза, хоть и налитые кровью, видели ее насквозь.
– Я не знаю от кого это передалось, но да, – он провел грязной рукой по волосам, смахивая стеклянную пыль. – Вчера вечером я закончил шар, а вторая скульптура уже давно мучает меня. Пока я не узнаю, что должно находиться в центре, фигура останется незавершенной.
Акана снова сосредоточилась на стеклянно-металлическом шаре.
– Как ты назвал ее?
– А какое название дала бы ты?
Дорогие Боги, как же она не хотела произносить это вслух. Шейн не просто создавал искусство. Он создавал живых людей, сущность которых отражалась в скульптурах с сокрушительными результатами.
– Пожалуйста, не заставляй меня говорить это.
Шейн потянул к ней руку, но тут же отдернул.
– Ты знаешь название, Акана.
Она снова подошла к шару.
– Ты в курсе, кто она?
– Ты уверена, что это она? Может, это Оберон.
Акана покачала головой.
– Я знаю, что это именно она, и понимаю, что означает композиция. Это точно она, – Акана указала на несчастную фигуру. – Еще также я уверена, что знаю эту личность, – она поежилась. – Ты играешь с опасными видениями, Шейн.
– Играю? Якобы у меня есть выбор? В отличие от тебя я не могу выбирать, какие видения хочу посмотреть. В итоге я просто наблюдаю, как они оживают под моими руками, – в крошечной раковине включилась вода, и вскоре пара влажных рук обвила талию Аканы. – Акана. Знаешь ли ты, что произойдет, если фигура упадет?
Она закрыла глаза и открыла, когда Шейн опрокинул фигуру. Благодаря конструкции шара теперь в отражении были лишь зазубренные края, обозначающие хаос и смерть. Положение рук в стоячем положении идеально подходило для лежащей фигуры. Значит, если это произойдет, то сам мир окажется в опасности.
– Дерьмо.
– Ага.
– Мы должны рассказать Робину.
Шейн повернул Акану к себе лицом, его большие руки были нежны.
– Ты можешь посмотреть ради меня? Может, я что-то упускаю, – его взгляд вернулся к лежавшей фигуре, прежде чем снова сосредоточиться на Акане. – Если это можно избежать, то стоит попробовать.
Она вздохнула.
– Ты знаешь, что случилось, когда я в последний раз пыталась взглянуть на него?
– Нет, что?
Акана прислонилась к Шейну, доверяя ему свой вес и впервые не заботясь о том, что ее одежда будет покрыта грязью. Она нуждалась в его силе после того, как лицезрела эти два произведения искусства.
– Однажды, давным-давно, я увидела, как моя мать разговаривала с очень симпатичным мужчиной, – его руки напряглись, из-за чего Акана протестующе дернулась, снова повернувшись, чтобы изучить зазубренный шар. – Я заинтересовалась этим красавчиком, но мама отказалась открывать его личность. Поэтому я воспользовалась своими навыками, ведь, черт возьми, никто не мог запретить мне удовлетворить свое любопытство, – она проигнорировала смех Шейна. – А когда я проснулась, Робин Гудфеллоу…
– Он и был тем симпатичным мужчиной, как я полагаю?
– Да. Он предложил мне работу.
– Потому что ему нравятся сумасшедшие, да?
Акана толкнула Шейна локтем, с удовольствием отметив его тихое ворчание.
– Ты знаешь, кто она?
– Нет, и это пугает меня до чертиков.
– Почему?
– Мы не можем защитить ее, так как не знаем личность, – он дотронулся до одного из зазубренных краев и порезался, из-за чего красная капля крови заскользила по серебру. – Если мы не выясним…
– Весь мир искупается в крови.
– Я тоже так думаю, – его рука вернулась к талии Аканы, крепко прижимая ее к себе. – По моему мнению, только это может заставить его вытворить нечто такое, что сделает Тунгуску похожей на вишневую бомбу5.
– Прекрасно.
Взрыв 1908 года над Тунгусской областью России был ужасен в своем разрушении. Ученые полагали, что примерно в трех милях над местом, которое было уничтожено, взорвался метеорит или осколок кометы, но не существовало никаких явных доказательств произошедшего. Мощность взрыва составила примерно десять-пятнадцать мегатонн тротила. Ничто не сохранилось. Последствия взрыва были замечены во всем мире. Странный свет можно было увидеть даже в Англии, жители которой сообщали о такой яркости, что ночью сумели почитать газету. Когда в 1927 году русские, наконец, отправили туда экспедицию, то обнаружили страшную картину разрушений. Акана точно знала, что ученые ошиблись. Ни один метеорит не сумел бы сделать нечто подобное. Это был Робин. Но до сих пор только два человека знали причину случившегося – Верховный Король Оберон и сам Робин.
– Тогда нам нужно поторопиться.
– Я подумываю позвонить твоей матери.
Акана поморщилась.
– Прошу, не надо.
– Она и раньше помогала мне, когда я не мог истолковать видение. Как думаешь, откуда у меня ее номер?
Она обмякла в его объятиях.
– Пожалуйста, только не моей маме. Ну пожалуйста!
Шейн подхватил Акану на руки, будто она действительно была изящным маленьким человеком, каковым ее считали большинство людей. Его сила никогда не переставала удивлять ее… и возбуждать.
– Прояви мужество, Акана. Всемирное разрушение или разговор с матерью, – когда она не ответила, Шейн встряхнул ее.
– Что? Я еще думаю.
С добродушным смехом он вынес ее из студии в крошечную смежную спальню. Невнятные проклятия Аканы раздавались в тишине.
***
Рядом с одним из пьедесталов появилась светящаяся пара зеленых глаз. Они уставились на одинокую фигуру, у ног которой плескались волны, прежде чем сосредоточиться на зазубренном шаре из стекла и металла. Черный каблук ботинка щелкнул по бетонному полу. Робин Гудфеллоу материализовался из небытия, чтобы посмотреть на лежавшую фигуру. Слова двух гибридов эхом отдавались в его ушах.
– Интересно.
Он осторожно поднял маленькую фигурку и поставил ту на ноги. Он с удивлением погладил безмятежную сторону лица статуи. Металл и стекло выгнулись, чтобы не поранить его. Робин улыбнулся, полный надежды и предвкушения, подобных которым не испытывал уже много веков.
– Любопытно, кто же ты такая?
Глава 3
– Пожалуйста.
Акана закатила глаза. Он не сдавался, а она начинала понимать, что и не хотела этого. И все же ей не стоило так легко уступать.
– Нет.
Усталые голубые глаза умоляли ее пойти на встречу.
– Пожалуйста. Мне очень нужно.
Она вздохнула.
– Ладно, – Акана позволила частичке своего внутреннего огня просочиться под кожу, из-за чего бледная человеческая плоть приобрела красноватый оттенок. – Ложись и ни единого слова.
– Но…
– Грр!
– Но…
– Шейн.
Он обиделся, словно угрюмый болеющий ребенок.
– Отлично, – Шейн лег лицом вниз на кровать, маня своей широкой обнаженной спиной руки Аканы. – Просто… пожалуйста.
Он принял душ, как только они добрались до спальни, избавившись от металлической и стеклянной пыли в волосах и на коже, а затем переоделся в чистую пару шелковых боксеров, которые обтягивали каждый дюйм. Его тело, лучшее произведение искусства, было выставлено на всеобщее обозрение, но Шейн был так измучен, что ни один из них не мог по-настоящему оценить это. Его мышцы ныли и горели от работы в кузнице. Шейн умолял Акану сделать ему массаж.
Акана согласилась только после того, как голый лакомый кусочек вышел из ванной комнаты в одном нижнем белье. Черт, этот мужчина был прекрасен.
Она осторожно уселась на его задницу и положила горячие руки прямо между лопаток мужчины. Его благодарный стон был низким и глубоким, вынуждающим Акану задрожать. Боги, она хотела этого удивительного мужчину все сильнее и сильнее.
Что же ей теперь делать? Если она даст Шейну немного свободы действий, то вскоре он начнет Заявление. Его половина Сидхе потребует этого, как только они займутся сексом, вот только Акана не была уверена, что Шейн сумеет сдержаться. После Заявления будут произнесены Клятвы, а затем последует завершающее Соединение, которое свяжет их вместе, продемонстрировав силу и ярость, которые были присущи только Сидхе. Шейна окружат полосы света, смертельные для любого осмелившегося приблизиться, кроме его избранницы. После произнесения Клятв эти полосы света пронзят Акану, навечно соединяя их жизненные силы. Ранее она наблюдала, как Дункан и Мойра произносили Клятвы перед Джейденом. Акана ахала от восторга и удивления при виде демонстрации силы, которую эти двое выказали всему Серому Двору. Там был и сам Оберон… холодный, совершенный и одинокий, который резко контрастировал с теплом и любовью, окружавшим новых Малмейн-Блэкторнов.
Теперь, если что-то произойдет с Джейденом, Дункан и Мойра умрут, навсегда исчезнув для всего мира, поскольку их души будут жаждать чего-то, к чему они никогда больше не сумеют прикоснуться.
Она не хотела подобного для Шейна. Не хотела, чтобы эта яркая, прекрасная искра погасла, а его свет исчез навсегда. Но быть Клинком и одним из тщательно отобранных убийц Робина означало, что она могла быть убита в любой момент, увлекая за собой в бездну связанного Шейна.
– Уже слишком поздно.
– Тихо, – она начала массировать его плечи, позволяя своему жару просочиться в Шейна. Его голос звучал невнятно, намекая на приближении сна, в котором Шейн так нуждался. Он был измотан до предела.
– Заявление уже началось. Если ты попытаешься бросить меня, то я заболею болезнью пары.
Ее руки замерли.
– Что?
Его плечи затряслись. Этот сукин сын смеялся над ней.
– Уже слишком поздно. Было слишком поздно еще задолго до того, как наши губы соприкоснулись, ну а после поцелуя? – он пожал плечами, из-за этого движения тело Шейна дернулось, и Акана подпрыгнула на его заднице. – Я уверен, что заработаю болезнь пары, если ты исчезнешь.
– Я думала, что это произойдет только в том случае, если мы займемся сексом.
Шейн приоткрыл один уставший глаз и подмигнул ей.
– Ох, мы обязательно займемся сексом. Поверь мне, – его глаз снова закрылся. – Тем не менее я уже попробовал тебя на вкус. Поэтому я убежден, даже если у тебя еще остались какие-то сомнения на этот счет, что ты моя пара, – он задрожал под ней. – Пожалуйста, Акана.
Ее руки снова начали двигаться, а мозг заработал со скоростью мили в минуту.
– Я думала, что это происходит после секса.
– Подобное случилось с Дунканом с Мойрой. Они оба заболели болезнью пар после ухода Джейдена. Мне очень неприятно говорить тебе об этом, любимая, но все, что для этого нужно – один поцелуй.
