Текст книги "Ворожея бессмертного ярла (СИ)"
Автор книги: Дана Арнаутова
Соавторы: Марина Комарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава 10. Жар и холод
– Пощадите, господин дроттен, – сказала Йанта, улыбаясь почти с той же легкой любезностью, что и в начале этого дурного вечера. – Признаться, разговор с вашим бывшим подданным выдался не из простых. Мне бы отдохнуть, а то глёг завершит то, что не вышло у нежити, и «Гордый линорм» останется без ворожеи.
Вокруг толпились люди, не давая просто уйти, а какой-то безмозглый сын каракатицы заорал, что победительницу чудовища следует чествовать до утра и непременно послать за музыкантами, чтоб уж праздник, так праздник! Его радостно поддержали – с любой дуростью непременно кто-то согласится – и уже начали сдвигать столы к стенам и менять свечи…
– Празднуйте на здоровье, – бросил Фьялбъёрн, не пытаясь перекричать нарастающий шум, но тот вдруг сам собою стих, и следующие слова раскатились почти в полной тишине. – Хоть до утра, хоть до следующей зимы. А мы идем отдыхать. Бо, моя спальня там же, что и в прошлый раз?
– Ждет вас, друг мой, – подтвердил дроттен, поглаживая бороду, и в маленьких глазках мелькнуло одобрение: ему тоже явно было не до пира. – А ну, проводите гостей! Совсем ополоумели от радости? Госпожа ворожея примет нашу благодарность завтра.
Йанта кивнула и снова улыбнулась все так же весело, но уже слишком старательно, потом оглянулась на ярла, одними глазами упрашивая поторопиться.
– Сами найдем, – рыкнул Фьялбъёрн, подбавив в голос угрюмого раздражения, чтобы даже до самых усердных, готовых провожать через весь огромный дворец прямо к дверям спальни, дошло, что их услугам не рады. – Авось, не заблудимся.
Глянув так, что толпа мигом расступилась, освобождая проход, он уронил ладонь на плечо ворожеи и бесцеремонно повел к выходу, жалея, что нельзя прямо здесь подхватить на руки. На ногах ведь еле стоит, маргюгрова дочь, а туда же, улыбается, раскланивается, шутит. Ну, ничего, дай только из зала выйти.
Хлопнула за спиной тяжелая дверь, отрезая их от притихшего гомона, и сразу Йанта, сделав несколько шагов, резко выдохнула и остановилась.
– Что? – спросил Фьялбъёрн, разворачивая её за напряженное, окаменевшее под пальцами плечо. – Да говори же!
– Все хорошо…
Ворожея снова улыбнулась, уже не стараясь выглядеть веселой, глубоко вдохнула и пообещала: – Сейчас пойдем, погоди минутку.
По её лицу с прилипшими ко лбу влажными прядями плясали золотые отблески настенного факела, скрывая бледность, но даже так было видно, что губы побелели, а глаза превратились в темные провалы.
– Пойдем, конечно, – согласился Фьялбъёрн, слегка наклоняясь и подхватывая возмущенно охнувшую ворожею на руки. – А ну тихо! У Бо не дворец, а целый город. И ты на сегодня свое отходила.
– Бъёрн, – простонала Йанта ему в плечо, едва сдерживая смех, – увидят же! Поставь обратно! Слышишь?
Вырываться, впрочем, она не пыталась, хоть на это ума хватило. Наоборот, обняла за шею, прижавшись так, что у Фьялбъёрна сладко потянуло в паху.
– Поставлю, – пообещал ярл, удобнее перехватывая добычу. – А лучше положу. Прямо в постель. Хорошо бы еще и выпороть заодно. Ты чем думала, когда соглашалась на такое?
– А что делать было? – вздохнула ворожея, окончательно расслабляясь в его руках. – Ты же все слышал… Ну хватит. Я сама могу идти…
Говорилось это из чистого упрямства, что понимали оба, так что Фьялбъёрн даже не посчитал нужным отвечать. Коридор, темный, освещенный только редкими масляными светильниками на стенах, казался бесконечным. Да где же спальня? Вроде в прошлый раз она была куда ближе.
Йанта, притихшая было в его объятьях, снова завозилась. Потянулась к уху Фьялбъёрна, ткнувшись в него горячими губами, и невинно поинтересовалась:
– А можно лучше в купальню? Бъёрн, я же не могу так лечь. Я вся этим логовом пропахла!
Запах от неё и вправду шел не из приятных, но больше из-за одежды, перемазанной в земле могильника. И вполне хватило бы обтереться мокрым полотенцем да переодеться в чистое, а лучше раздеться совсем, но Фьялбъёрн заколебался.
Купальни у Бо на славу. И, может, горячая вода сейчас – то что нужно? Банный жар, душистое мыло, скользкая под пальцами кожа… В глазах потемнело, он сильнее прижал к себе податливое тело, боясь попросту уронить – вот уж был бы позор.
– В купальню? – уточнил уже почти с надеждой, удивляясь, что голос не дрожит.
– Ага-а… – протянула Йанта снова в самое ухо, обжигая его дыханием. – Как ты думаешь, там никого нет?
«Если и окажется – выгоню, – подумал Фьялбъёрн. – Не показывать же тебя кому попало. И вообще – хоть кому! Моя, только моя…»
На очередной развилке он едва успел свернуть в нужную сторону, ноги сами несли к спальне. Но купаться, так купаться!
Деревянная дверь, плотно закрытая, чтоб сохранить жар, распахнулась от его пинка, едва не сорвавшись с петель. Переступив порог, Фьялбъёрн окинул взглядом просторный предбанник, больше похожий на гостевую комнату в богатом доме.
Посередине красовался длинный дубовый стол из толстых полированных досок, вокруг – широкие массивные скамьи ему под стать. На стенах оленьи рога с полотенцами и вязанными из шерсти и льна мочалками, Веники дубовые, липовые, можжевеловые, из лекарственных трав и каких-то вовсе не знакомых южных редкостей. На столе пара стеклянных кувшинов с запотевшими боками – явно с холода, содержимое светится сквозь прозрачные бока янтарем и рубином, а на серебряном блюде, окруженном такими же нарядными стеклянными чарками, ломти копченого мяса и рыбы, сыр со слезой, тонкие колбаски…
– Вот это да… – восхищенно протянула ворожея, выворачиваясь из его объятий и тоже оглядывая приготовленную роскошь. – А дроттен знает толк в отдыхе!
Фьялбъёрн про себя согласился, вспоминая, что ждет в соседнем помещении. Купальня из полированного камня, такая широкая и длинная, что можно поместиться вдвоем, чаны с горячей и холодной водой, печь-каменка: плесни на раскаленную плиту воды с капелькой масла – вмиг окажешься в облаке душистого пара.
Да, это не кожаная бочка на «Гордом линорме». И, может, именно такой жизни не хватает его девочке? Она ведь явно привыкла к немалому достатку, это сквозит в каждом взгляде, движении, манерах. Пусть в странствиях и научилась довольствоваться самым необходимым, но истинную суть не спрячешь. Для неё ли каюта «Линорма», где всех удобств – постель из мехов, свечи да ужин от кракена?
– Поставь меня уже, – то ли потребовала, то ли попросила Йанта, и Фьялбъёрн молча исполнил просьбу. – Так… Сюда точно никто не явится?
– Как явится, так и отправится, – сумрачно отозвался ярл, старательно гоня недавние мысли. – Да и не до купаний им.
– Это верно, – согласилась ворожея, снимая испачканные в подземной глине сапоги и аккуратно ставя их в угол. – Весь дворец празднует, кажется. Хотя…
– Что – хотя? – выдавил Фьялбъёрн, глядя, как тонкие красивые пальцы неторопливо расстегивают рубашку и медленно тянут с бедер облегающие, как замшевая перчатка, штаны.
– Я не видела Ньедрунг, – задумчиво обронила Йанта, поворачиваясь и вешая одежду на ближайшие свободные рога. – Она ведь всю эту кашу заварила, а потом исчезла. Правильно сделала, конечно, но все равно…
– Завтра найдем, – ровно пообещал Фьялбъёрн, и вправду собираясь поговорить с мерикивской гадюкой по душам. – А это что?
По узкой спине, на которой он уже знал губами и пальцами каждый позвонок, каждую ямочку и переливающийся под кожей мускул, тянулась багровая свежая ссадина, окруженная припухлостью. Темные пятна на плечах – явные следы пальцев. Там, где бедра переходят в плавный холмик зада, еще ссадины…
– Где? – рассеянно удивилась Йанта, проследив за его взглядом и изогнувшись так, что Фьялбъёрн едва не зарычал. – А, это… Он меня успел-таки швырнуть пару раз. Пустяки. Ты сам-то что не раздеваешься?
«Она и в самом деле не видит в этом ничего особенного, – с бессильной яростью понял Фьялбъёрн. – Подумаешь, синяки да царапины. Так близко к яремной вене… Проклятье, да эта тварь могла ей шею свернуть!»
– Что? – растерянно спросила Йанта, одним движением сдернув с волос ленту. – Бъёрн…
Глухо рыкнув что-то нечленораздельное, Фьялбъёрн одним шагом перемахнул разделявшее их расстояние. Сгреб в объятия, притиснул к себе, сжал, с мучительной тоской жалея, что не был там. Проклятье на рыжую голову мерикивской гадюки и седины дроттена Бо. Разгребли свою беду чужими руками! А эта… рыбешка зубастая… сунулась в могильник с одним ножом да факелом. А не сработай её магия? Пойди хоть что-то не так?
Зарывшись лицом во влажные, пахнущие землей и гнилыми листьями волосы, Фьялбъёрн дышал этим запахом, как лучшим на свете благовонием, ловя едва уловимые нотки аромата самой Йанты. Жива! Обошлось…
Перед глазами стояла оскаленная пасть с гнилыми, но игольчато-острыми зубами, мутные бельма, грязно-синяя кожа… А он сам? Кого Йанта видит в нем, когда целует, обнимает и ластится, подставляясь под его руки и губы. Неужели совсем не думает, с кем делит ложе? Поит его своей жизненной силой, согревая давно остывшее сердце, заставляя кровь бежать по жилам, а грудь – подниматься в дыхании. И не видит в нем такого же драуга? Нежить, существующую только по воле Владыки моря…
– Бъёрн… – прошептала прижатая к нему Йанта, не сопротивляясь, замерев, но Фьялбъёрн сразу очнулся.
Разжал пальцы, с усталым раскаянием подумав, что синяков у ворожеи сейчас добавилось. Погладил холодную влажную спину от основания шеи до ямочек на пояснице. Так, и вправду надо в тепло…
– Иди, окунись, я сейчас, – уронил, пряча взгляд от тревожно заглядывающей в лицо девушки.
Та, умница, только кивнула, и, шлепая босыми ногами по деревянным плахам пола, скрылась за дверью.
Фьялбъёрн с ожесточенной торопливостью стянул одежду, швырнув ее на скамью, еще раз оглядел стены. Снял пару мочалок: одну крупной шершавой вязки, другую – почти гладкую. Добавил к ним два веника, дубовый и связанный из каких-то трав. Принюхавшись, взял и третий, заморский, из узких острых листочков, похожих на ивовые, но пахнущих резкой свежестью. И шагнул в горячий туман, с порога натолкнувшись на шальной, пьяный взгляд Йанты, бесстыдно растянувшейся в исходящей паром воде.
* * *
С ярлом творилось что-то неладное. Понятно, что ожидание у могильника далось Фьялбъёрну нелегко, Йанта и сама бы на его месте с ума сходила, но ведь все уже закончилось. Хорошо, не все: с Ньедрунг стоило поговорить вдумчиво, но это подождет завтрашнего дня. В конце концов, вдруг мерикиви всего лишь искренне хотела добра своим хозяевам?
Йанта про себя усмехнулась подобному предположению. Нет, хотела, разумеется, но при этом была до одури рада подставить чужачку под зубы и когти нечисти. Ничего, янтарная моя, вышло даже хорошо, правильно вышло. Морской народ теперь во мне души не чает, вот только ярл…
Мысли вернулись к Бъёрну, что-то задержавшемуся в предбаннике. Неужели злится, что она посвоевольничала с охотой на нечисть? Так ведь сам согласился, да и не было у них другого выхода. Нельзя было отказываться, никак нельзя. Или дело в драуге? В двух драугах…Нет, глупости!
Не может ведь Фьялбъёрн всерьез думать, что между ним и этой тварью есть что-то общее? Или… может?
Дверь распахнулась, и на пороге ожившей каменной глыбой вырос ярл. Йанта, как раз вдохнувшая горячего пара, медленно выдохнула, не в силах оторвать взгляд от мощного тела. Вот сколько раз уже его видела голым, а все не налюбоваться…
Она пошевелилась, заложив руки за голову, плеснув водой и чувствуя, что не так уж сильно устала после боя, оказывается. Не настолько, чтоб думать только о том, как вымыться и поспать.
Взгляд Фьялбъёрна, окативший её горячее, чем вода купальни, это подтверждал.
– Иди сюда, – позвала Йанта слегка охрипшим голосом. – Спину мне потрешь?
– Только спину? – уже не так мрачно усмехнулся Фьялбъёрн, подходя к огромной ванне.
– Не только.
Йанта все-таки облизала мгновенно пересохшие губы, откровенно разглядывая близкое тело ярла. Отшлифованные морем валуны плеч и предплечий, плиты груди и живота, колонны ног… Слишком бледную и серую кожу…
– Что, нравлюсь? – очень ровно поинтересовался Фьялбъёрн, присаживаясь на широкий край купальни, слегка наклоняясь и глядя в упор.
– Ты уже спрашивал, – так же негромко ответила Йанта, спокойно встречая странно злой и какой-то тоскливый взгляд. – И я ответила.
– Что сошла с ума? Да, помню. Не выздоровела еще?
– Бъёрн…
Она рывком села, понимая, что не получится просто затащить этого болвана в воду и забыть в его объятиях тяжелую ночь.
– Что случилось?
– Сама не знаешь?
Драуг был таким близким и таким далеким одновременно, что у Йанты тревожно заныло сердце. Она убрала со лба лезущие в глаза мокрые пряди, положила пальцы на ладонь ярла, огромную рядом с ними.
– Бъёрн…
Голос по-дурацки сорвался, и Йанта вздохнула, с трудом подбирая нужные слова.
– Если бы я позвала из того проклятого могильника, ты бы спустился. Я не спрашиваю, Бъёрн, я и так это знаю. И что ждал и тревожился – тоже знаю. Но я чародейка, понимаешь? Ворожея, как вы говорите. И охотница на нечисть. Этого не изменить, Бъёрн, это моя суть и жизнь.
– Знаю. А я как раз нечисть. И этого тоже не изменить.
– Ты дурак! – яростно выплюнула Йанта в застывшее серой скалой лицо, на котором жил только горящий голубым глаз. – Чурбан безмозглый! Ты что думаешь, мне все равно? Или я слепая и не вижу, кто ты? А может, мне еще прощения попросить за то, что я ворожея? А ты сам, Бъёрн, с кем спишь? Со мной или с моей магической силой? Если б я была обычным человеком, что тогда? И не смей обижаться, пень дубовый! Ты же решил, что мне это важно! Да плевала я, бьется у тебя сердце или нет… Выпусти!
Она вскочила, расплескивая воду на пол и старательно не глядя на ярла. Поскользнулась в гладкой ванне, с трудом удержавшись на ногах, – и невольно ухватилась за предплечье Фьялбъёрна.
– Отпусти! – рявкнула с уже нешуточной злостью подхватившему её другой рукой Бъёрну. – А может, тебе и впрямь на Ньедрунг глянуть повнимательнее? Её тоже не сильно смущает, кто ты такой. Зато у неё нрав покладистый! В могильник не полезет, перечить ни в чем не станет… Пусти, говорю!
Напряжение начала вечера, наглость мерикиви, пережитый под землей страх, когда показалось, что живой не выбраться – все выплеснулось разом. Изо всех сил дернувшись, Йанта почти вырвалась. Точнее, выскользнула, но Фьялбъёрн ловко перехватил её за талию.
– Тише, – проговорил, прижимая к себе. – Тише…
От него пахло морем, вином, выделанной кожей и, почему-то, дымом. Йанта вспомнила факел, который ярл остался держать возле могильника. И начало этого дурацкого пира, когда Фьялбъёрн был рядом, стараясь прикрыть от насмешек. И то, что она сама, дура, устроила вчера из-за нарядного платья. И Ньедрунг, неслабую, стоит признать, чародейку с янтарной кожей и золотыми глазами, медовым голосом и змеиными повадками…
– Пусти, – глухо повторила она в плечо Фьялбъёрна, изнемогая от стыда и все-таки не в силах перестать злиться.
Что станет делать, когда её все-таки отпустят, Йанта не знала. Но не стоять же вот так всю ночь? Да еще в ванне?
Ярл молчал, только едва заметно разжал руки, ослабив мощь объятий. Ровно настолько, чтобы то ли можно было вырваться, то ли перестало казаться, что держит силой. Потом очень тихо спросил в макушку, шевеля губами волосы:
– Отпустить? Правда этого хочешь?
Замерев и зачем-то плотно зажмурившись, Йанта слушала, как неровно и громко стучит её сердце, и не сразу поняла, что этот стук двоится, отдается в мощной груди Фьялбъёрна. Глупость какая, не могла она это услышать! Под такими-то мускулами… Но слышала же. И понимала, что стоит сейчас попросить – ярл действительно разожмет руки. И уйдет!
– Нет, – прошептала она, почти касаясь губами кожи Фьялбъёрна, и повторила отчаянно: – Нет, не хочу…
Голос опять предательски оборвался, и Йанта сглотнула. Снова открыла рот, чтобы сказать что-то еще, но не смогла, только втянула в себя мокрый воздух, невыносимо пахнущий солью, дымом и влажным телом драуга. Фьялбъёрн молчал, не отталкивая её, но и не прижимая сильней, потом медленно провел широкими, как лопасти весел, ладонями по спине. Очень медленно и очень осторожно, тщательно обходя распухшие от воды царапины, хотя видеть их вряд ли мог. Потянулся одной рукой куда-то назад, а потом по очереди переставил ноги в купальню, выплеснув на пол разом чуть ли не ведро воды.
– Повернись, – сказал почти так же тихо, и в голосе его не звучало ничего, что Йанта так старательно пыталась услышать.
Последний раз вдохнув его запах и задержав дыхание, она неловко повернулась спиной и, подчиняясь легкому нажиму ладоней на плечи, послушно опустилась в колыхнувшуюся воду. Через пару мгновений сзади еще раз плеснуло через края. И стало тесно.
Просунув ноги мимо, так что ступни уперлись в край купальни, Фьялбъёрн потянул Йанту на себя, усадил между раздвинутых бедер. Погладил плечи, легко и нежно проведя шершавыми подушечками пальцев по мокрой коже. А потом она почувствовала прикосновение чего-то другого, не рук. Дернулась от неожиданности, услышала насмешливое хмыканье и снова замерла, сообразив, что это просто мочалка.
– Так… – то ли вопросительно, то ли утвердительно сказал Фьялбъёрн, проходя мочалкой по её шее и лопаткам, спускаясь на бока и снова возвращаясь наверх, к плечам.
Запрокинув голову, Йанта млела под этими простыми прикосновениями, оказавшимися приятнее самых изощренных ласк. Горячая намыленная ткань разогнала кровь под кожей, и когда Фьялбъёрн взял другую мочалку, грубее и жестче, девушка только всхлипнула от удовольствия.
Вверх, вниз, кругами и полосами… Шея, плечи, спина, бока и живот… Ярл растер её до полного расслабленного изнеможения, потом снова взял ткань помягче, щедро плеснув на нее скользкого густого настоя мыльнянки – и Йанта чуть не взвыла.
– Хватит, – простонала она, едва не задохнувшись, когда бесцеремонные пальцы скользнули между её бедер. – Давай я тебя!
– Непрр-ременно, – огромным довольным котом проурчал Фьялбъёрн. – Только чуть попозже…
– Позже я… не смогу… – дрожащим голосом призналась она, выгибаясь и бесстыдно разводя ноги: все равно скрывать возбуждение уже не получилось бы.
Отбросив мочалку и потянув Йанту за плечи, Фьялбъёрн завалился на спину, укладывая её на себя и откровенно лаская между ног. Вторая рука продолжала играть с сосками, а губы бесцеремонно прихватили верхний край уха.
– Бъёрн… – выдохнула Йанта, плавясь от жара, заливающего тело. Горели уши, щеки и шея, руки и ноги до самых кончиков пальцев, пылал сладким огнем низ живота… – Бъео-орн!
Не дождавшись ответа, она вдруг резко приподнялась, вывернувшись из-под ладони не ожидавшего такого коварства драуга и, выплеснув из купальни почти все остатки воды, перевернулась. Развела колени, упираясь ими по обе стороны бедер Фьялбъёрна, садясь сверху так, что вздыбленная плоть ярла уперлась ей в живот.
Фьялбъёрн смотрел на нее единственным живым глазом, узкие губы тянулись в усмешке, длинные серо-седые волосы слиплись в сосульки. Наклонившись еще сильнее, Йанта сгребла их, пропустила между пальцев. Потом, отпустив мокрые пряди, провела кончиками пальцев по щеке ярла и кромке сухих обветренных губ. Глубоко вздохнула, когда ласкавшие её руки вернулись, снова гладя и слегка царапая распаренную кожу шершавыми твердыми мозолями.
– Что ты там собирался со мной сделать? Выпороть? – вкрадчиво поинтересовалась она, любуясь сверкающими капельками воды на коже Фьялбъёрна.
– Было бы неплохо, – проворчал драуг, не переставая гладить её бедра, бока и живот. – Сумасшедшая девчонка…
– То есть эти веники…
Йанта с невинным видом покосилась на вязанки прутиков, лежащие рядом с ванной на широкой, вделанной в стену полке.
Вместо ответа драуг просунул пальцы между ее бедер и погладил, заставив рвано выдохнуть и коротко простонать.
– Сошла с ума, говор-р-ришь? – голос его был так низок, что отдавался где-то внутри сладкой горячей дрожью. – Посмотр-р-рим…
Расцветая золотым языком пламени, жаркая волна от его прикосновений ударила сразу вниз, вверх, в стороны!
Откинув голову назад и выгнувшись, как натянутый лук, Йанта еще сильнее раздвинула бедра, откровенно подставляясь под ласку, но дразнящие её пальцы вдруг исчезли.
– Как ты хочешь? – хрипло спросил драуг. – Сегодня твоя ночь – как тебя порадовать?
– Моя? – выдохнула Йанта. – Ну, тогда я сама возьму то, что хочу.
Перевернувшись, она снова села ярлу на ноги, затем привстала, упираясь коленями в купальню, и слегка качнулась вперед, пропуская влажно блестящее мужское орудие между ног.
– Сама? – усмехнулся Фьялбъёрн, вглядываясь в ее лицо, словно их глаза соединила незримая прочная нить. – Бери…
Взять или отдаться – велика ли разница? Оказалось, не так уж мала. Женщина всегда отдается, даже когда берет. Но ведь отдаться можно по-разному? Йанта опускалась медленно, наслаждаясь каждым мгновением и оттенком происходящего. Член Фьялбъёрна раздвигал её плоть, заставляя кусать губы и рвано, быстро дышать, пока долгий томный стон не закончился таким же развратным всхлипом.
Впрочем, нет, разврата в этом не было. Было только ощущение жизни, полной, как никогда. Она была жива! Дышала влажным воздухом купальни, пропитанным запахами трав, нежилась в горячей воде и чутких умелых руках любовника, отдавалась и брала одновременно.
Ярл немного шевельнул бедрами, помогая, и его движение отдалось внутри вспышкой удовольствия. Снова тихонько застонав, Йанта наклонилась, ища нужное положение. Взяв ладони Фьялбъёрна, положила их себе на бедра, и ярл, подчиняясь, снова толкнулся вверх, удерживая её, поглаживая нежную округлость тела подушечками больших пальцев.
– Спину… – попросила она, ловя воздух короткими глотками, сжимая плоть любовника внутри себя и снова расслабляя мышцы.
Почему-то хотелось именно этого. Не ласки даже, а объятия, крепкого, исступленного, и Фьялбъёрн, будто прочитав её мысли, поднялся, сел, опираясь спиной на стену, так что Йанта оказалась с ним лицом к лицу.
Жесткие шершавые ладони прижали её, притиснули, как тогда, в предбаннике, и снова она увидела во взгляде ярла смятение, скрытую боль и мучительную, тоскливую, виноватую нежность.
– Твоя… – прошептала она за мгновение перед тем, как прижаться к губам Фьялбъёрна, целуя его властно и жарко, принимая его тело в свое и душу – в душу.
– Моя… – стоном-выдохом подтвердил Фьялбъёрн, до боли стискивая её бедра, а потом, словно извиняясь за грубость, нежно гладя спину.
Слившись в объятиях, они на несколько мгновений замерли, дыша запахом друг друга, слушая биение одного на двоих живого сердца, вжимаясь грудью в грудь. Опустив голову на плечо ярла, Йанта обняла его сверху и тоже ласкала плечи, спину, бока – все, до чего могла дотянуться в отчаянной попытке выразить хоть ничтожную долю того, что её переполняло.
– Не смей, – проговорила она, коротко вдыхая и потом долго выдыхая на каждом движении бедрами. – Не смей… думать… что я…
Не договорив, она всхлипнула, стискивая плечи ярла судорожным движением пальцев, выгибаясь и снова приникая к груди Фьялбъёрна.
– Мой… – прошептала беспомощно, и Фьялбъёрн эхом ответил:
– Твой…
Только теперь она почувствовала, что согрелась по-настоящему. Могильный холод ушел бесследно, растаял, не оставив следа. Влажный банный жар, горячее тело Фьялбъёрна… Глупый драуг! Что он себе придумал? В нем столько живого тепла, что ей, огненной колдунье, можно позавидовать.
Потянувшись, она снова поцеловала сухие жесткие губы ярла, сначала нежно и легко, потом жадно, отчаянно, словно Фьялбъёрн мог исчезнуть куда-то прямо сейчас. «Мы как два полена в костре посреди холодной темной ночи, – подумалось ей. – Поодиночке гореть не сможем, погибнем, но стоит прикоснуться, поделиться теплом – и его станет несравнимо больше… Тьма и холод – вам ли одержать победу?»
Всхлипнув, она сжала горячий живой камень внутри себя, простонала тихо и беспомощно, не в силах сопротивляться исступленной нежной радости, да и не желая этого. Двинулась резко раз, другой, приближая то, что было нужнее воды и воздуха, нужнее самой жизни…
Плечи и спину вдруг окатил порыв холодного ветра. Еще не осознав, только почувствовав телом неладное, Йанта помотала головой, отгоняя неприятную странность. Глубоко вдохнула морозный, как в открытом зимнем море, воздух.
Фьялбъёрн напрягся, и связавшая их незримая нить оборвалась. Глухо рыкнув, ярл дернулся, выбираясь из купальни, показавшейся вдруг ловушкой, но не успел. Йанта, закусив губу, соскользнула с него, привстала на коленях, озираясь, не понимая… Край купальни, о который она оперлась ладонью, прямо под пальцами заиндевел, обжигая кожу, следом стремительно остыла вода, на глазах покрываясь тонкой ледяной глазурью.
– Бъёрн?
Ледяная глазурь хрустнула от её движения, тут же схватилась над водой и даже стала толще. В воздухе закружились крупные снежинки. Сначала редкие, но уже через пару мгновений над купелью бушевала злая вьюга, неправильная, невозможная, но все-таки существующая.
– Бъёрн! – закричала Йанта, теряясь в яростной снежной круговерти, застилающей взгляд, лезущей в глаза, нос и рот, больно хлещущей распаренную кожу.
Серый мрамор купальни побелел, потом и вовсе потерял краски, обернувшись льдом, а ярла больше не было рядом. Вот только что он касался её всем телом, держал за руку, до боли сжимая! Йанта недоуменно глянула на свободную ладонь, с трудом различая ее в белом мраке снегопада. Совершенно голая, она стояла на коленях посреди ледяного поля под черным небом, из которого сыпал и сыпал снег, такой густой, словно кто-то тряхнул наполненный им мешок, высыпав прямо на ворожею. Холодно не было. Пока – не было. Но внутри нарастало чувство потери, ясной, болезненной, неизмеримой…
– Бъёрн! – снова закричала Йанта, пытаясь отогнать подлую слабость страха.
Только метель ответила ей насмешливым воем.
