Текст книги "Взгляд Сатаны (СИ)"

Автор книги: Дамир Ибатуллин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Но мы найдем, мы ищем!

–Лаврэнтый, ша! Она уже нашлас,

Ее я под дываном потэрал...

И вот опять то утро и Рябой

В руках дрожащих Трубку теребит.

А надо в бой... Какой тут бой,

Шер Хан почуял, что теперь он будет бит...

Батоно Гитлер! А ведь говорят,

Что ворон ворону... Но клюнул ты,

Как жареный петух и прямо в жопу,

Хоть пакт был свят.

Смеялась бы Европа,

Но клюнул и ее в дрожащий анус

Щеточкой усов...

И бил тиран тирана.

Нелепо, словно бы двуликий Янус,

Чьи лица-чашечки весов,

Задумал бы столкнуть себя с дивана...

И гордое свое стальное Имя

Ему в то утро было не поднять.

Скорей Чугунин, Деревянин или Дерьмин,

Грудь-вымя...

Повернуть бы вспять хотел Рябой,

Но яростное время

Не Рубинштейн, не Рабинович и не Радек,

Которых можно драть за бороды и пейсы,

И, как ковбой кобылой,

Тыча сзади огромной шпорой, управляет,

На любые рельсы переводить жидовскую

Упрямость.

Какая жалость – время не еврей,

Или какая там ни будь национальность...

–Но что же дэлат?

Кто бы подсказал. Не ждал Пахан такого

поворота,

Как будто гол забил в свои ворота.

–Что дэлат?

Если 6 знал кто и посоветовал,

То всяческих наград и почестей бы

Удостоен был.

Вновь отвлечемся... Про награды эти

Пока я не забыл, поговорим.

Медали всех мастей известны всем,

Я не про них, хотя душой горим

Их получить... Все бренно в Поднебесной...

Один охранник раз засел в кустах

У дачи, где в купеческом застолье,

Неистовый Виссарионыч праздновал

(Чтоб страх не мучал, охраняли)

Двадцатилетье выхода подполья наверх.

Вина отведав разного,

Хозяин вышел, подошел к кустам,

(Охранник наш сидел неслышно там, как мышь),

Неторопливо расстегнул ширинку

(Воин не дышал) и помочился.

А охранник потом взахлеб хвалился,

И голову промакивал холстинкой:

–САМ обоссал!

-Что дэлат?

Но нет худа без добра,

И страх порой бывает нам полезным:

Страдал запорами Народов Друг и Брат -

Был облегчен медвежею болезнью.

И, сидя на бурлящем унитазе,

В безвременьи, без мира, без войны,

Иосиф, не отец, Пахан Христа-народа,

Которого он без вины распял,

Все теребил усы – подобие моста

Из тридцать третьего и дальше,

Двадцать лет без пересадки

И права переписки

..а был ли мальчик?..

Подобием осадка на дне тюремной миски

Лежала мысль:

–Что дэлат?

Ждал грузинский славянин, Ну, а точнее, обрусевший хачик.

–Одын, одын, одын, совсем одын!

А сердце прыгало в груди, как мячик,

От горла прямо в Сапоги,

Те самые, блестящие от слез,

Хрустящие, как будто пироги.

Тут стоит нам отвлечься вновь

От горьких закавказских грез...

Ильич носил всегда везде ботинки.

Не тот Ильич, кто был такой герой,

Что звездочками, как коньяк, увешан,

А тот, что с букваря картинки

Смотрел. Потом с десятки, сотки, двухсотки,

Умерший и не преданный земле.

Так тот Ильич и летом, и в зиме

Форся в ботинках, выбирал дорогу.

Он знал высоким (до затылка) лбом,

Что иногда в обход пойти не вредно:

Чуть что – и не помогут...

Коба – в сапогах шел напролом,

Насвистывая "Сулико" победно.

И вот – нарвался...

– Что дэлат?

Через две недели народ дождался;

Перед микрофоном

Он на ногах, но голос на коленях.

"Будэт враг разбит?.."

Конечно будет, дорогой батоно!

Под Ельней, под Орлом он будет бит.

"Гремя огнем, пылая блеском стали..."

И будет супостат от нас бежать.

Но только в бой ведь шли не с криком:

"Сталин!"

А с чем-то крепче, вроде

"Твою мать!"

Отравится обидчик и истлеет,

Вонюче-керосиново чадя.

Тебе, батоно, восемь долгих лет,

Как восемь жизней, впереди чернеет.

Уже горят под сковородкою дрова.

Эй, чернокнижник!

Знай, что околея,

Недолго чучелом вторым быть в Мавзолее

Вах! Вах!

Прошло уже почти что сорок лет.

Кто на обочине... И "фордов" вереница,

И солнце на колесах, будто блицы,

Нет, нет, да и мелькнет в стекле портрет

И в телевизоре под вечер.

Какая встреча!

Как узнать Родных Знакомых Черт,

Нет, я не обманулся!

– Адольф Виссарионыч Пиночет! Ура!

Вернулся!

Я сплю?

Или проснулся?...

***

Хочу сгореть –

Распните, как Христа.

Не полететь

Мне, обезьяне без хвоста.

Не расскажу

Всего, что на душе.

Не покажу

Души, подобной вше.

Остановить

Не сможешь этот бег.

Нельзя любить

В наш сумасшедший век.

***

И.В.Ф.

Глянь на себя –

В потных руках

Млеешь

Секс – не любовь

Ты не горишь –

Тлеешь

Стон твой в ночи –

Стереозвук

Слышен

Как ни кричи

Разум твой друг –

Тише

Утро придет

На каблуках –

Шалость

И не найдет

В карих глазах

Радость

***

Взгляд сквозь пламя свечи –

Улыбка-загадка

Поцелуй чуть горчит

Немыслимо сладкий

И в сплетении рук

Вижу символ

Как магический круг

Секса идол

В перекрестье глаз

Нет спасенья

Даже в первый раз

Как в последний

***

Кто-то и ночь

Ночь месяц трогает за вымя

Минуты доит в Млечный путь

А кто-то шепчет чье-то имя

Лицом в земли уткнувшись грудь

Глаза ромашек полусонных

Прищурясь на него глядят

И небо звезд полно нескромных

Как сплетницы за ним следят

И пальцы нежно мнут траву

«Не надо…» – шепчет та стыдливо

Над кем-то облака плывут

И улыбаются сонливо

Навеяв сон своим крылом

Под утро лишь исчезла прочь

Окутав забытья теплом

Любовница забытых – ночь

***

Старику Фрейду

Стрелки часов

Встали без двух

Десять.

Дверь на засов

Звездный пастух -

Месяц

Встал под окно

Смотрит в упор -

Страшно

Явь или сон:

Крепкий забор

С башней

В башне грешат -

В башне инцест

Гнусный

Сами решат

Братьям принцесс

Грустно

Что ж плохо мне?

Дела ведь нет

Знаю…

Брызжет в окно

Кровь с простыни -

Знамя

***

Рецепт любви

Возьми:

Немного пессимизма

Две строчки

Грана два тоски

Надежды

Каплю оптимизма

Пожатье нежное руки

Пол-литра страсти

Робкий взгляд

Звезду

Ночь

Шопот

Поцелуй

Мороз и смех

Осенний сад

И терпкий запах майских струй

И quantum satis тихий плач

С ним ana зелени лесной

Смешай

Дай дозу

Обозначь

По чайной ложечке весной

__________________________

quantum satis – сколько надо (лат.)

ana – поровну (лат.)

***

Кобель

Немало нежных слов я говорил

Немало девушек им ласково внимали

И каждой новой снова повторил

«Нет, не случайно мы вдруг повстречались»

И уходил потом я без оглядки

Не видя глаз, в которых море слез

Нет, не любил играть я в эти прятки

Где «любит-нет» – единственный вопрос

А вот теперь я тет-а-тет с Луной

Что светит хмуро с пасмурных небес

И не могу понять я, что со мной

И что за черт без стука в душу влез

Тебя не видеть выше моих сил

А рядом быть с тобой – сплошная мука

Ни разу на Луну не голосил

А тут вот взвыл голодной битой сукой

К ногам прижался кто-то. Я рукой

Нащупал: это тощий мокрый пес

Его я за сочувствие такое

Поцеловал в сухой горячий нос

Сев рядом на покрытом льдом асфальте

Обнявшись и дрожа, вдвоем

На лунные серебряные пяльцы

Мы заскулили, каждый о своем

***

К.Е.

Как хорошо: не для меня

Творит судьба таких богинь

Любовь на секс я разменял

Дым сигарет застит мне синь

И без тебя не плохо мне

Тобою сердце не тревожно

Ты словно радость в детском сне

А жить без снов на свете можно

Пускай люблю я не любя

Пусть стану даже я седым

Но память сохранит тебя:

Чуть розовое с голубым

***

Лгун

Затянулся надломанной «Примой»

Начал буквой бумагу чертить

Стих леплю, как Адама из глины

Чем еще бы людей удивить?

Вот значительный град многоточий

Рифмы ломятся шумной толпой

Словно очередь к винной точке

«От тебя… За тебя… За тобой…»

Вру в стихах, брешу в прозе и устно

Благо русский – красивый язык

Лгу: «Люблю… не могу… как мне грустно»

Рвотой слов свой ломаю кадык

Рифмы свежей, сравнений красивых

Я, как волк свежей крови, алкал

Привлекаю брюнеток и сивых…

Может, скажете, Пушкин не лгал?

***

Я разучился плакать почему-то,

Лишился радости житейской и простой –

Поплакаться в жилеточку кому-то

Дружку, любимой или просто той

И неизлившихся эмоций тяжесть

Мне давит прямо на пустой живот.

Но я, хоть может это лажа,

Нашел от неудач своих отход

А выход прост, хоть может и иным

Смешным и глупым сразу показаться:

В тот час, когда тоскою волк завыл

Необходимо только разрыдаться

Я не могу переживать, как ты,

Не хнычу, чуя запах черных роз.

Я режу лук на кухне у плиты

И плачу горьким суррогатом слез

***

Игра

Руки судьбы без дрожи

Карты жизни тасуют

Чьи-то наглые рожи

О счастье чужом тоскуют

Что от игры ты хочешь?

Денег, славы, удачи?

Водкою карты мочишь

И от волнения плачешь

Вновь ты дурак остался

Вновь у тебя перебор

Лучше бы ты не пытался

Выиграть этот спор

Счастье призвать не пытайся

Бога бесстрастен лик

Снова потными пальцами

Вытянешь даму пик

***

Тусклая лампа. Магнитофон. Она

Стол. На закуску – сыр. Бутылка вина

Дождь за окном. В доме тепло. Дым

Нам хорошо. Снятся в цветах сны

Нежный изгиб. Тонкий овал. Смех

Их заменила она. Я заменил тех

Случай? Судьба? Встреча во тьме – фатум?

Первый не я. Впрочем, даже не пятый

Я не должен тебе. Твоих нет долгов

Не ждут меня дома. Тебя не ждут у костров

Свист сквозняка на ночь любовь пророчит

Лень сказать ей «люблю». Она и не хочет