Текст книги "Четыре партии в шатрандж"

Автор книги: Дамина Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

IX

Не одну Эсфи беспокоило отсутствие ванны – Амарель тоже помнил, как важна для жрецов Кальфандры чистота. Полагалось раз в пять дней мыться целиком, а умываться каждое утро перед молитвой. И если со вторым трудностей не было, то для первого ручеёк в лесу оказался слишком мал. Так что, едва обнаружив небольшую речку, Амарель обрадовался и решил искупаться.

Рано утром, пока Мэриэн и Эсфи собирали какие-то грибы с желтоватыми шляпками, Амарель ушёл к речке. Свою дубину он положил неподалёку, скинул всю одежду на зелёную, с мелкими цветочками, траву – и, глубоко вдохнув, полез в холодную воду.

Плавать Амарель совершенно не умел, и хотя вода доходила ему только до пояса, нужно было смотреть, чтоб не поскользнуться. Фаресар как-то рассказывал об одном жреце, который купался в реке, желая снискать милость Несравненной, поскользнулся, ударился головой и потерял сознание. Так и утонул.

Холодные купанья помогали успокоиться после ярких, красочных снов, где Амарель становился возлюбленным Кальфандры… Немыслимое кощунство! И всё же, порой он видел эти проклятые сны, и молитвы не помогали. Один раз Амарель пожаловался учителю и понял, что никогда раньше не видел у Фаресара такого странного выражения лица.

– Только Несравненную видишь во сне? – помолчав, спросил учитель.

Амарель кивнул, чувствуя, как пылают его щёки, скулы и даже уши. От пронизывающего взгляда Фаресара хотелось скрыться куда-нибудь.

– Тогда грех твой не так велик, – немного просветлел Фаресар. – Молись, чтобы Кальфандра его простила! И помни – нам заповедано чтить и любить только одну женщину. Нашу богиню. Понял?

Амарель всё прекрасно понимал. И то, что за неисполнение воли Кальфандры он попадёт в Лабиринт Ужаса, пугало его сильнее, чем гнев учителя. Описание этого лабиринта Амарель выучил наизусть ещё в детстве, и теперь вздрагивал при одной мысли о грехе…

– А мы думаем, куда это он подевался!

Амарель чуть не нырнул с головой под воду. Потому что на берегу речки стояла Мэриэн, а из-за деревьев выглядывала любопытная Эсфи. Но она хоть плохо видела, а вот Мэриэн беззастенчиво разглядывала Амареля! Солнце делало её рыжие волосы ослепительными, на губах то и дело мелькала улыбка.

– И нечего смотреть, – выпалил Амарель, покраснев не меньше, чем при том давнем разговоре с учителем. Мэриэн пожала плечами.

– А чего отворачиваться? Ты же по пояс в воде…

– Я сейчас вылезу! – угрожающе перебил Амарель, глядя прямо в смеющиеся серо-зелёные глаза. Мэриэн отвернулась, с напускным смирением отвечая:

– Ну ладно, ладно… Но я бы ещё поглядела!

– А может, мы тоже выкупаемся? – загорелась Эсфи. – Там же не очень холодно?

Пока она спорила с Мэриэн, Амарель выбрался на берег и торопливо оделся, а затем причесал пятернёй волосы. Когда Мэриэн снова повернулась к нему, он почти обрёл свой обычный цвет лица. И даже решился пошутить:

– А я буду смотреть, если ты в воду полезешь!

– Правда? – Мэриэн спокойно принялась раздеваться. Амарель опешил и молча наблюдал, как Мэриэн скинула безрукавку и безо всякого стыда спустила рубаху с плеч. Только тут он опомнился и, подхватив свою дубину, чуть ли не бегом устремился прочь.

– Ты куда? – хохоча, крикнула Мэриэн ему вслед, но Амарель не оглядывался. Он спрятался за раскидистым деревом и только тогда вздохнул с облегчением.

Грех его всё-таки был велик. Перед рассветом ему привиделась вовсе не Кальфандра.

– Лабиринт Ужаса… полон тьмы и ядовитых змей, – по памяти стал читать Амарель. Он прислонился к толстому стволу и закрыл глаза, издалека слыша звонкий голос Эсфи – а вот ответов Мэриэн не различал.

– Укус такой змеи – как укус тысячи земных змей, и мучаешься от него тысячу дней и ночей. А как пройдёт… тебя, грешник, ждут новые муки, – старый детский страх так явно ожил в памяти Амареля, что краски солнечного дня потускнели, а лес показался зловещим.

– В Лабиринте Ужаса есть крючья, которые вопьются в твоё тело, и один из них дойдёт до сердца! Чем больше греха, тем больнее станет терзать его, – Амарель невольно приложил руку к груди. Сердце билось учащённо.

– И будет это длиться тысячу дней и ночей. А как закончится – быть новой пытке! – Голос Амареля усилился, но тут же упал до шёпота – ещё не хватало, чтобы Мэриэн его услышала и пришла сюда!

– Ты будешь гореть в пламени, грешник, и жечь оно будет стократ больнее, чем земной огонь, – для Амареля эта пытка стала бы хуже всего. – И звать на помощь Несравненную бесполезно, грешник! Она не спасёт тебя, не спасёт… а знаешь, почему? Ты уже покинул её в земной жизни… и она покинет тебя там!

Амарель больше не мог говорить. Он сел на землю и бессмысленно выдернул пару травинок, вспомнив, как недавно это делала Эсфи, говоря про искалеченного ребёнка. Если Кальфандра посылает волшебный дар… как она могла допустить, чтобы из-за этого творились такие дела?! А если богиня гневается на афирцев за культ Четырёх Богов… почему она посылает их детям волшебство?

Пожалуй, Амарель не хотел об этом думать. Как и о наказании, что может ожидать его в ином мире – несмотря на усердие, молитвы и страх перед Несравненной. Если бы рядом был Фаресар, он всё объяснил бы… но Амарель уже смирился с тем, что учителя больше нет.

А значит, придётся справляться самому.

– Ты чего не ешь? – Мэриэн подула на горячий грибок, покатала его в ладонях и протянула Амарелю. – Молитву читаешь так долго?

Амарель молча взял у неё грибок – от жара его шляпка стала коричневой. Разломал на несколько частей, положил кусок в рот и принялся жевать, не ощущая вкуса.

Да, учителя рядом не было, но что бы он сказал?

«Женщины коварны, Рэль. Они могут обмануть и предать».

Мэриэн была открытой и искренней, и если кто-то из них двоих оказался обманщиком, так это он, Амарель.

«Женщины слабы. Они не поддержат тебя, как это сделает наша святая вера».

Амарелю вспомнилось, как вчера его тошнило в кустах, когда он убил проклятого эмегена. И Амареля злила собственная слабость, ведь когда-нибудь в руке его окажется жертвенный нож, и на Поля Мёртвых придётся отправить не чудовище, а человека. Пусть и по его доброй воле.

Амарель ожидал услышать от Мэриэн насмешки, но она не вымолвила ни слова. И в глазах её было понимание.

«…Изнеженные создания, которым не место рядом со служителем Кальфандры, строгим к себе и к желаниям своим…»

Мэриэн стояла насмерть за свою принцессу. Сражалась. Переносила любые неприятности. В ней не было томного изящества, загадки, ничего такого, что считалось присущим женщине. Но Амарелю прямота и решительность Мэриэн казались гораздо привлекательнее. Кажется, он впервые пленился, когда услышал твёрдое: «Убью». А может, потом…

– Хватит витать в облаках, ешь, – Мэриэн пихнула его в бок, и Амарель чуть было не подавился. Проглотил то, что было у него во рту, и с удивлением отметил:

– Вкусно получилось!

– Вот мы с тобой и грибы жарить научились, – усмехнулась Мэриэн.

– Если умрём от них, так хоть сытыми и довольными, – попытался пошутить Амарель.

– У жрецов Кальфандры любимые шутки – про смерть? – Мэриэн хмыкнула.

«Женщины любят храбрецов, Рэль. Именно потому, что сами ни на что не годны».

Амарель помнил, как лезвие меча касалось его шеи, как Мэриэн смотрела ему в глаза и чувствовала его страх – но в её лице не было презрения. Как если бы страх виделся Мэриэн чем-то естественным.

– А ты не боишься смерти? – вдруг спросил Амарель, откладывая недоеденный грибок. Мэриэн приподняла брови, словно услышав какую-то нелепицу.

– Нет.

– И богов не боишься? – настаивал Амарель.

Мэриэн помотала головой.

– А чего же ты боишься?

Ответом было молчание.

– Пойду к ручейку, воды выпью, – Эсфи поднялась на ноги, и Мэриэн тут же вскочила следом – не могла же она отпустить Эсфи одну.

Потом, когда они укладывались спать, Мэриэн повернулась к Амарелю, у которого сна не было ни в одном глазу, и вполголоса проговорила:

– Раз так хочешь, я скажу тебе, чего боюсь.

Амарель приподнялся на локте и выжидающе посмотрел на неё. Где-то ухала сова, издалека доносился волчий вой, и Амарель приготовился к торжественному признанию Мэриэн.

– Так вот, – начала она и остановилась.

– Что? – Амарель придвинулся чуть ближе.

– Я боюсь… щекотки, – выдала Мэриэн и несколько мгновений смотрела на него при ясном лунном свете. Наверное, растерянность Амареля была хорошо видна, потому что Мэриэн отвернулась, зажимая ладонью рот, но смех всё равно рвался наружу.

– Спать не даёте, – обиженно буркнула Эсфи, ворочаясь на постели из охапки травы. Трава была мягкая, а сама Мэриэн могла спать прямо на земле и не жаловаться.

– Спи, Избранная, – ответил Амарель. – И пусть тебе приснится…

Он хотел сказать «Несравненная», но вместо этого просто закончил:

– …всё, что ты захочешь.

Мэриэн перестала смеяться и делала вид, что тоже спит, но Амарель знал, что большую часть ночи она будет бодрствовать.

– Спи, – шепнул он. – Я посторожу.

Могла ли она довериться ему снова? После того, как он единожды обманул? Фаресар уверял, что земные женщины не умеют прощать, забывать, давать возможность исправиться. В то время как богиня – милосердна.

– Ладно, – Мэриэн повернулась на другой бок. Амарель лежал без сна, слушая, как её дыхание становилось ровным и глубоким. Она спала. Она наконец-то поверила ему.

Амарель вдруг хмыкнул и сел, вслушиваясь в звуки ночного леса и подтягивая к себе дубину. Ещё бы Мэриэн не довериться – они же теперь связаны пролитой эмегенской кровью.

– А учитель всё равно был неправ, – Амарель не заметил, как сказал это вслух, но какая разница – никто не проснулся. Он был наедине со своими кощунственными мыслями, ведь вслед за первой пришла вторая: если покойный Фаресар ошибся в этом, то, может быть, ошибся и в чём-то другом?

X

Когда Эсфи была совсем маленькой, она любила играть в одну забавную игру. Забиралась с ногами на кровать, подтыкала одеяло с двух сторон и воображала, что она – зайчонок, который спрятался от волков.

Волком мог оказаться кто угодно – даже Мэриэн или мама. А иногда волком был кто-то таинственный и неизвестный, а Мэриэн от него спасала. Эсфи это нравилось больше.

Она придумывала, как волк сначала охотился на других зверей, потом навещал волчицу, а после принимался искать дерзкого зайчонка… От воображаемой опасности начинало сильнее биться сердце, и Эсфи вся замирала, но испуг был, конечно же, понарошку! Прошли годы, Эсфи выросла и забыла об этой игре.

Но сегодня, сидя на поляне между двух кустиков, Эсфи вспомнила о ней. Она теперь была как потерявшийся зайчонок, а вот кем окажутся Мэриэн и Амарель? Мэриэн-то уж наверняка спасительница. А он мог бы изобразить волка… От размышлений Эсфи пробудил голос подошедшего Амареля:

– Избранная, хочешь орехов?

– Хочу, – Эсфи мгновенно протянула руку, позволив насыпать себе в ладонь сухих кругляшек. Орехи оказались вкусными, и Эсфи увлечённо захрустела ими.

– А мне? – Мэриэн сидела неподалёку от Эсфи и пыталась развести костёр. – Ты где орехи добыл?

– Милостью Кальфандры нашёл, – серьёзно ответил Амарель.

Мэриэн фыркнула, но отвечать не стала. Амарель дал и ей орехов, после чего уселся перед Эсфи и торжественно начал:

– Я хотел бы поговорить с тобой, Избранная.

Эсфи покатала в ладони оставшийся орешек и неохотно согласилась:

– Ну… хорошо.

– О твоём даре, – Амарель как будто продолжил начатую фразу. – Ты ведь творишь волшебство, когда сильно злишься или огорчаешься, верно?

– Верно, – подтвердила Эсфи. – Сначала я вижу очень хорошо. А потом у меня такая сила появляется… огромные камни поднимаю… ты видел.

– Ты не думала о том, чтобы научиться управлять своим даром? Сыпать камнями или вырывать деревья из земли, когда тебе захочется!

– А как это можно сделать? – Эсфи в волнении сунула в рот орешек и принялась его грызть. Мэриэн молчала, но Эсфи знала – когда надо, её старшая подруга вмешается.

– Я думаю, воображение поможет, – голос Амареля прозвучал неуверенно. – Ты представляешь себе, как камень поднимается… всю силу мысли на это направляешь… и должно получиться!

Эсфи сомневалась, что всё окажется так просто, но решила попробовать. С помощью Амареля Эсфи подтянула к себе один из камней, которые Мэриэн складывала вокруг костра. Снизу камень был влажным от земли, а сверху к нему пристал листок. Эсфи ощупала камень, не пропуская ни одной ямки или шероховатости, и представила себе, как он выглядит.

А потом закрыла глаза и вообразила, что она поднимает камень, не притрагиваясь к нему руками. Вот он отрывается от земли… Вдруг всё получится? Эсфи до сих пор не признавалась себе, что иногда боялась собственного дара. Когда она бросала камни, её совсем не тревожило, что они могут убить или покалечить. Но ведь это плохо! А слова Амареля подарили надежду, что можно будет не бояться.

– Что, если я попрошу Кальфандру о помощи? – тихо спросил Амарель.

Эсфи сердито зажмурилась.

– Ты мне мешаешь!

Амарель умолк. Про себя пусть молится! Эсфи была уверена, что пугающая чужеземная Кальфандра не имеет никакого отношения к дэйя и их дару, но Амарель упрямо верил в обратное. И всё называл Эсфи Избранной…

– Не получается! – Эсфи сердито отпихнула камень обеими руками. – Опять обманываешь! Теперь я тебе не поверю!

Мэриэн вдруг заступилась за Амареля:

– Он не обманывает. Он и сам надеялся, что получится.

– Откуда ты знаешь! – Эсфи надулась и отодвинулась от Амареля. Он встал и упавшим голосом произнёс:

– Я сожалею, Избранная.

Эсфи даже не посмотрела в его сторону, а потом услышала шорох раздвигаемых кустов.

– Молиться пошёл, – Мэриэн хорошенько дунула и разожгла огонь, судя по звукам. А Эсфи всё-таки сделалось стыдно из-за своей вспышки, и, чтобы оправдаться, она пробормотала вслух:

– Вот мы начали ему доверять, а он… всё равно опасный. Потому что хочет сделать меня ученицей, а я не хочу, но он меня не слушает…

– Да, – согласилась Мэриэн. – Опасный.

Эсфи снова послышался шорох, но тут же стало тихо, и она подумала, что ошиблась.

– Нам нужно будет сделать вылазку, – Мэриэн держала руки Эсфи в своих ладонях и говорила непривычно мягко. – Мы оба с Амарелем должны пойти, понимаешь? Если нападут эмегены, один не справится.

Эсфи всё понимала, но ей было страшно оставаться одной. Раньше Мэриэн могла уйти, но ненадолго, и Эсфи всегда была уверена, что она поблизости. А тут – вылазка.

– А если нападут, и вы не сможете отбиться? – Эсфи вцепилась в Мэриэн и, наверное, сделала ей больно, но та стерпела и решительно ответила:

– Сможем.

– Мы вернёмся, Избранная, – попытался заверить её Амарель. Ему не очень хотелось куда-то идти, судя по его напряжённому голосу.

– Надо узнать, что нас ждёт, – строго сказала Мэриэн. – Если впереди отряд эмегенов, то мы повернём в другую сторону.

Эсфи понимала, что так надо, но не могла справиться со страхом. А Мэриэн обняла её – как тогда, во дворце, и к глазам Эсфи подступили непрошеные слёзы.

– Возвращайтесь, – всхлипнула она. – Я не хочу, чтобы вы там… чтобы эмегены…

Конечно, она боялась за Мэриэн. И Амарель, каким бы опасным он ни был, не заслужил смерти от эмегенских лап!

– Всё будет хорошо, – давно Амарель не говорил этих слов, и Эсфи кивнула. Она очень хотела верить, что теперь-то он не обманет. Только не таким голосом, словно и сам бы пустил слезу, но Кальфандра не разрешала.

Мэриэн и Амарель ушли, оставив Эсфи сидеть на траве, у дерева с гладкой корой, чьего названия она не знала. Солнце грело, пробиваясь через листву, где-то стучал дятел, и Эсфи водила пальцем по коре, пытаясь представить себе, как вырывает это дерево с корнем. Не получалось.

Эсфи становилось всё больше не по себе. Почему Амарель и Мэриэн не возвращались? А что, если им надо помочь? Вдруг дар сработает?

Эсфи попыталась вспомнить, куда они ушли – кажется, вон в том направлении. Она встала и осторожно двинулась туда, ощупывая руками деревья и один раз поцарапавшись о колючий кустарник. Дятел перестал стучать, в лесу воцарилась тишина. Эсфи сделала несколько робких шагов и замерла. Ей почудилось, что на неё кто-то смотрит.

– Мэриэн? Амарель? – дрожащим голосом позвала Эсфи. Обернулась, не получив ответа, и увидела приближающееся серое пятно. Зверь!

– А-а-а! – пронзительно закричала Эсфи и кинулась бежать, чудом не натыкаясь на деревья. Всё-таки наткнулась – полетела на землю и больно ушиблась, заплакав от страха, а не от боли.

– Стоять! Не подходи! Нас двое с оружием!

А вот теперь Эсфи заплакала от облегчения. Это была Мэриэн, она примчалась вовремя, и как можно было в ней сомневаться!

– Избранная, с тобой всё в порядке?

В голосе Амареля сквозила такая искренняя тревога, что Эсфи стало совестно. Она поднялась на ноги – Мэриэн и Амарель стояли к ней спинами, готовясь отогнать зверя, а то и сразиться с ним. Эсфи вытерла слёзы:

– Я просто… ничего страшного!

– Молитвы от волков бывают, а, Амарель? – вполголоса спросила Мэриэн, и оставалось только удивляться, как можно сейчас шутить! Когда волк готов напасть в любое мгновение.

– Против волка лучшая молитва – это меч, кинжал или, на худой конец, палки и камни.

Эсфи озадаченно поковыряла в ухе. Нет, ей не послышалось, Амарель и вправду так сказал!

Мэриэн грозно прикрикнула на волка – и, судя по свисту в воздухе, взмахнула мечом. Амарель не стал молиться, но именем своей богини потребовал, чтобы волк убирался прочь, а ещё добавил пару непонятных слов на своём языке. Видимо, ругательства.

Эсфи прислушивалась, прячась за их спинами. Ждала. Надеялась.

И волк ушёл. Не тронул перепуганного зайчонка, не напал на его защитников.

Как только опасность миновала, Мэриэн сунула меч в ножны, повернулась к Эсфи и схватила её за руку:

– Ладонь у тебя поцарапана и кровью вымазана! Я говорила – сиди там, где мы тебя оставили!

– Кровь остановилась? Не идёт больше? – быстро спросил Амарель.

– Н-нет, – Эсфи не понимала его беспокойства. – Это… это же пустяки!

Амарель осмотрел её ладонь, однако ничего ужасного не обнаружил.

– А как… вылазка? – Эсфи очень хотелось отвлечь внимание Мэриэн и Амареля от своего безрассудного поступка.

– А вылазка хорошо прошла! – Голос Мэриэн заметно повеселел. – Есть тропа, по которой мы пойдём, и нет эмегенов, которые нам помешают…

– Несравненная благоволит к нам, – вставил Амарель.

Мэриэн повела Эсфи к воде, чтобы смыть с её ладони кровь и грязь, и Амарель шёл следом, словно стражник. Эсфи порадовалась – как хорошо, что хотя бы сегодня всё обошлось!

XI

– Эсфи, нам пора.

– Сейчас. Ещё два венка заплету, и всё. Тут красивые цветочки, жёлтые, пушистые, и венки из них плести удобно… Я забыла, как эти цветы называются?

– Одуванчики, – коротко ответила Мэриэн.

Она сама себе дивилась – нужно идти, а Мэриэн вместо этого стояла и смотрела, как Эсфи самозабвенно плела венки из солнечных цветов. Один венок уже лежал у неё на коленях, и время от времени Эсфи тихонько его поглаживала. Она всё делала на ощупь, но веночки получались на удивление красивыми – может быть, поэтому Мэриэн её не торопила. А может, потому, что ей нравилось видеть Эсфи довольной. Она даже песенку себе под нос напевала – еле слышно, так что Мэриэн не могла разобрать слова. Тем временем её позвал Амарель.

Мэриэн подняла глаза – он стоял неподалёку, улыбался так же широко, как и Эсфи, и держал в руке две веточки.

– Смотри, что я нашёл! Учитель приучил меня чистить зубы, но я не мог найти нужное дерево, а теперь, хвала Величайшей Кальфандре…

– А вторая веточка для кого? – спросила Мэриэн. Амарель отчего-то покраснел:

– Хочешь – для тебя! Или для Избранной…

– Я рот полощу, – заявила Эсфи. – Водой из ручья. Не хочу!

Она успела доплести второй венок и взялась за третий – легко и проворно.

Если бы Мэриэн отказалась, Амарель, наверное, почувствовал бы себя по-дурацки. Поэтому она протянула руку:

– Давай свою веточку.

Амарель сделал это так неуклюже, что «зубочистка» выпала у него из пальцев. Они оба кинулись искать её, раздвигая травинки, и Мэриэн сделалось неловко и смешно. Да чем они тут занимаются?! Им ещё предстоит далёкий путь в Гафарса!

Гафарса. Ей вспомнились слова Амареля: «Давайте выберемся отсюда, оторвёмся от погони, а потом… поговорим». Он-то хотел в Бей-Ял. Посерьёзнев, Мэриэн подобрала веточку, торопливо поднялась на ноги, обернулась к Эсфи… и замерла.

– Избранная? – почти восторженно шепнул Амарель. Он встал рядом с Мэриэн, во все глаза глядя на то, что творилось на поляне.

Цветы, которые Эсфи успела сорвать, кружились в воздухе, а она стояла посередине, и волосы её поднялись, как от ветра. Дар, это дар проснулся, поняла Мэриэн, но сейчас Эсфи ничего не крушила и не бросала камни. Её лицо сияло под солнечными лучами, и она запела свою песенку во весь голос. Эсфи так давно не была счастливой!

А цветы так задорно кружились, что Мэриэн глаз от них оторвать не могла – пока Амарель не схватил её за руки и не закружил так же, повинуясь радости, которая теперь царила на поляне.

– Да что за день такой? – Мэриэн невольно рассмеялась. – Но мне это нравится!

Песня оборвалась, цветы легли на землю, Амарель остановился, как вкопанный, и Мэриэн вместе с ним. Они оглянулись на Эсфи – девочка подошла к ним с двумя венками в руках, и взгляд у неё был непривычно ясным.

– Я смогла сама… вызвать свой дар. Я думала, не получится, – Эсфи смущённо хмыкнула. – Ты был прав, Амарель.

– Я рад, – Амарель, казалось, еле говорил. У Мэриэн мелькнула мысль, что он вот-вот упадёт на колени и воздаст хвалу Кальфандре, но, к счастью, этого он делать не стал. Только глаза его подозрительно блестели.

Мэриэн тоже была рада – и, наверное, поэтому до сих пор не выпустила руки Амареля. Сконфузившись, Мэриэн только хотела высвободить свою ладонь, как Эсфи поднялась на цыпочки и надела им на головы венки.

– Жених и невеста! – радостно провозгласила она.

Что там говорил Амарель, Мэриэн уже не слышала, поскольку убежала с прытью лани, преследуемой хищником. И спряталась за деревьями, как недавно Амарель, когда она дразнила его у реки.

– Глупости, – сказала себе Мэриэн, потёрла ладонями горящие щёки и нечаянно поцарапалась – в руке у неё была зажата веточка. Мэриэн поколебалась: а не выкинуть ли её в траву? Но всё-таки спрятала у себя за пазухой, рядом с кошелем с деньгами.

– Жених и невеста, – повторила она с усмешкой.

Как бы Мэриэн ни подшучивала над Амарелем, у неё никогда не было мужчин так же, как у него – женщин. В её памяти ожили назойливые ухаживания знатных лордов – все они хотели заполучить воспитанницу Её Величества себе в жёны. Мэриэн ходила на балы, носила тяжёлые неудобные платья, изображала улыбку, когда лорды изощрялись в шутках. Часами, бывало, Мэриэн беседовала с каким-нибудь напыщенным болваном, и ей хотелось схватить его за шиворот и выкинуть из окна! А потом спокойно поехать в лес и подышать свежим воздухом.

Агрей говорила, что Мэриэн придётся или выйти замуж, или посвятить себя Четырём Богам, что ещё хуже. Мэриэн должна была выбрать себе жениха до того, как ей исполнится двадцать пять лет…

Да хватит вспоминать! Мэриэн снова провела рукой по щеке, вытирая капельку крови.

– А, чтоб тебя! И твою Кальфандру тоже.

– И как надо чистить зубы? – Мэриэн повертела веточку в пальцах. Теперь она так же избегала смотреть в глаза Амарелю, как и он ей. Да, это было глупо, но Мэриэн ничего не могла с собой поделать.

Сгущались сумерки, а завтра Мэриэн, Эсфи и Амарель проснутся, как ни в чём не бывало, и постепенно выберутся на равнину. Там станет ясно, что Амарель по-прежнему опасен и хочет сделать Эсфи ученицей против её воли. Тогда наваждение исчезнет. А сегодня пусть будет невообразимый день, когда ничего не опасаешься. Иногда ведь так можно?

– С кончика счищаешь кору, – объяснил Амарель, вытянув веточку из руки Мэриэн, и показал ей, как надо делать. Благо, ногти у них хорошо отросли, нечем было обрезать.

– А потом чистишь зубы, – Амарель вернул веточку Мэриэн и смотрел при свете костра, как она старательно возит ею по зубам.

Мэриэн поморщилась.

– Противный вкус!

– Зато отбеливает зубы, – ухмыльнулся Амарель, возясь со своей веточкой. – У тебя будут самые красивые зубы в Гафарса!

Мэриэн промолчала, сдвинув брови. Амарель решил отступиться от ученицы? Или он… пойдёт с ними? Как-то Амарель мрачно упомянул, что жрецов Кальфандры начали преследовать в Гафарса, и сразу стало ясно, что он делал в Эмгра: сбежал, а потом его поймали эмегены. Мэриэн было трудно винить Амареля в том, что он не желал возвращаться в родную страну, но это не значило, что она позволит ему тащить Эсфи в Бей-Ял. Тем более что туда шли эмегены.

Амарель хотел использовать свою зубочистку, но рука его замерла на полдороге. Выглядел он так, словно какая-то мысль озарила его. Пару раз Амарель хотел заговорить и не решался. Наконец, он кашлянул и начал:

– Избранная…

Эсфи, которая о чём-то размышляла, встрепенулась.

– Что?

– Знаешь, в Гафарса есть… один волшебник. Великий волшебник – так его называют, – Амарель, как видно, справился с собой и говорил увереннее. – Я слышал о нём от учителя.

Эсфи слушала с интересом, и, похоже, в кои-то веки не ждала подвоха. Как и Мэриэн. Непростительная расслабленность, сказал ей внутренний голос, но она отмахнулась от него. Сегодня всё можно.

– Ты… у тебя дар, и ты им управляла. Ты сумела, – в голосе Амареля проскользнули благоговейные нотки, и не спрашивая, Мэриэн знала, что он приписывал это чудо Кальфандре. Но сейчас это не казалось таким раздражающим.

– Да, – Эсфи улыбнулась. – Спасибо тебе.

На памяти Мэриэн, принцесса редко благодарила кого-либо, считая, что ей и так положены всяческие блага.

– Не за что благодарить, я всего лишь подсказал, – Амарель отковырял ещё немного коры на своей зубочистке, не глядя на Эсфи. – Но он… тот волшебник… сможет тебя обучать. Твой дар полностью раскроется!

Эсфи захлопала в ладоши:

– Я хочу, хочу к волшебнику!

– Мы пойдём к нему, Избранная, – подхватил Амарель, – я же не оставлю свою ученицу…

Мэриэн вмешалась:

– А как же Бей-Ял? Храм и всё такое? В Гафарса ты не сможешь его построить.

Наступило молчание, пока Эсфи обеспокоенно моргала светлыми ресницами и ждала ответа. По мучительно нахмуренным бровям Амареля Мэриэн догадывалась, что ему приходилось бороться не только с собой, но и со своей религией.

Его ответ был неожиданно громким.

– Я не могу… заставлять её. Учитель был неправ! – горячо выпалил Амарель. – Он говорил, что можно обманом. Но я так понял… нельзя.

Эсфи на ощупь нашла его руку и доверчиво прикрыла своей ладошкой.

– Хорошо, – вырвалось у Мэриэн, и она подобралась к ним поближе. – Может, и у тебя волшебник дар найдёт.

И теперь они все трое соединили руки.

Мэриэн никогда ещё не видела у Амареля такого выражения лица. Наверное, в его жизни было больше боли, чем радости, больше страха, чем свободы – и он не мог поверить, что Эсфи и Мэриэн искренни с ним. Ей вдруг захотелось избавить его от боли, страха и всякой мерзости… вроде его религии.

Костёр догорал, становилось всё темнее. Впервые Мэриэн было жаль, что день заканчивался – такой удивительный день.