Текст книги "Тайный агент. Сборник фантастических повестей и рассказов"

Автор книги: Даллас МакКорд "Мак" Рейнольдс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

Пьер вышел из обеденной комнаты и спросил:

– Что случилось?

Марта испуганно ответила:

– Пьер, со всех сторон вооруженные люди. Это должно быть по нашу душу. Что делать? Сжечь бумаги, или…

– Все наши бумаги находятся в твоей голове. Где Дорн и Елена?

– Она побежала к нему. Ты думаешь, мы сможем выбраться отсюда?

– Нет. Но хотя бы попытаемся. Идем, Марта!

Они направились к двери, но не успели до нее дотронуться, как она сама распахнулась. На пороге стоял полковник Сегура, а позади него дюжина полицейских.

– Ага, – произнес полковник. – Великий повар, который не оценил по достоинству кухню Фаланги, не так ли? Мы видели следы вашего неудовольствия пищей в Алказарской тюрьме, где вам вздумалось освобождать подпольщиков, недовольных правительством каудильо.

Из нижнего холла доносился шум драки. Были слышны звуки ломающейся мебели, и крики раненых.

Полковник обернулся к одному из полицейских:

– Возьми четырех людей и иди вниз. Человек, который может нести сейф весом в шестьсот фунтов, наверняка очень опасен. Только не убейте его.

Он снова повернулся к Лорансам:

– Я направляюсь в управление. Вы составите мне компанию.

– Это грубое нарушение закона. Я требую, чтобы о моем аресте сообщили в консульство Объединенных Планет… и чтобы я смог пригласить адвоката.

Один из полицейских за спиной полковника хихикнул.

Полковник улыбнулся:

– Вы не знакомы с судебной процедурой на Фаланге, сеньор Лоранс. Адвоката для вашей защиты назначит суд.

– Фалангистский адвокат? Я хочу адвоката Объединенных Планет.

– Это их закон, Пьер, – Марта успокаивающе положила руку ему на плечо.

Они спустились в холл, где встретились с другой группой полицейских, которые вели Елену. Чуть дальше, посреди холла стояли двое полицейских в порванной одежде. У их ног лежал связанный, но непокорившийся Дорн Хорстен.

Эскалатор спустил их вниз. На улице их ждали полицейские машины, и всего через несколько минут они входили в Управление Секретной Полиции, которое так недавно оставили Елена с Дорном Хорстеном, унося с собой документы суда над агентом Секции «G».

Их отвели в большую мрачную комнату и толкнули в кресла.

Полковник не отрывал взгляда от Хорстена.

– Двое моих людей стоят с оружием за перегородкой. Оно направлено на вас. Если вы попытаетесь что–нибудь сделать, они пристрелят вас.

– У вас есть ордер на наш арест? – спросил Хорстен.

– На Фаланге мы обходимся без него. Вы являетесь временными гражданами Фаланги и, следовательно, попадаете под действие ее законов.

Полковник насмешливо улыбнулся.

– А сейчас позвольте мне проинформировать вас, что ваш суд состоится через час. А к полудню вы будете расстреляны. До этого вам введут скополамин, так называемую «сыворотку правды», и вы расскажете, что вы еще успели натворить.

– Зачем же нужен суд, если вы уже знаете, что нас расстреляют? – саркастически спросила Елена. Она перестала подделывать свой голос под детский.

Полковник посмотрел на нее.

– Я не забуду урок, который вы мне преподали, сеньорита Лоранс. Сейчас я уже знаю, что есть целая планета таких, как вы. А вы еще и прекрасная гимнастка. Лучшая гимнастка мира, который любит акробатику. Это объясняет многое.

Он повернулся к доктору.

– А, вы, Дорн Хорстен. Мы имеем информацию и о вашем мире – Фтерсте. Должно быть, это весьма странный мир.

– Я хотел бы видеть только два своих пальца на вашей шее.

– Не сомневаюсь, что вы этого хотите. Ну, что ж, время идет. Скоро над вами состоится суд. А теперь, я думаю, пора прибегнуть к помощи скополамина.

В этот момент в комнату ворвался лейтенант Рауль Добарганес. Его лицо было белее мела, он тяжело дышал.

– Во имя небес, что произошло? – прорычал Сегура.

– Каудильо, – прошептал Рауль. – Каудильо застрелен!

6

– Застрелен! – вскричал полковник.

– Да, застрелен. Парад в Альмерии в честь славных матадоров, победивших в этом году. Убийцы прятались в толпе. Их было по меньшей мере пятеро. И четвертый застрелил каудильо.

Хорстен поморщился и пробормотал:

– Я и не ожидал, что они так буквально воспримут все то, что я им рассказал.

Елена с сомнением взглянула на него.

– Ты думаешь, они сделали так же?

– Я точно не знаю, – задумчиво ответил Хорстен. – Но думаю, что без особых отличий.

Полковник выбежал из комнаты.

Пьер Лоранс глубоко вздохнул:

– Ну, что ж, мы получили отсрочку на час или даже больше.

– Гораздо больше, – сказала Марта. Ее глаза сверкали в полутьме комнаты, когда она декламировала.

– Официальный Кодекс Фаланги, статья третья, раздел третий. В течение Национальной Фиесты брава и до утверждения нового каудильо на планете Фаланга нет преступников. Каждый гражданин, если захочет, может выступить в роли тореро.

Хорстен в изумлении взглянул на нее:

– Ты хочешь сказать, что мы свободны?

– Да! Эти дни будут напоминать сумасшедший дом.

– Значит, мы можем вернуться в отель, – воскликнула Елена. – И никто не сможет нас задержать.

Она взглянула на Добарганеса:

– Это так, милашка?

Тот находился в замешательстве. Ему было семь лет, когда происходила последняя Национальная Фиеста брава. Но он помнил большую суматоху. Сейчас он был настолько же смущен, насколько быстро агенты Секции «G» отреагировали на изменение ситуации.

Однако он знал закон. Поэтому Рауль кивнул головой.

– Да. Никто не помешает вам. Сейчас на Фаланге нет преступников. Но как только будет выбран новый каудильо, вы снова окажетесь в тюрьме и вас будут судить.

Они стояли на балконе номера Лорансов в «Посада Сан–Франциско» и смотрели вниз, на веселящуюся толпу.

– Вы только посмотрите на эти костюмы, воскликнула Марта. – Кажется, на изготовление некоторых из них пошли недели.

– Они появились на улицах всего через полчаса после известия о смерти каудильо, – сказал Хорстен.

Бартоломью Гверро, стоящий рядом с ними, объяснил:

– Для многих из них это единственная радость в жизни. Мир перевернулся. Пеон свободно покидает поле и приходит в город на местную корриду. Если у него есть деньги, он может сделать ставку на результат фиесты. Простой рабочий в нарядном костюме во время фиесты становится равным идальго и, если он красив, может получить поцелуй знатной леди.

Елена сказала, глядя вниз на танцующую и смеющуюся толпу фалангистов:

– И такое творится сейчас на всей планете?

Гверро кивнул:

– Везде. Всего несколько городков так малы, что не имеют арены для корриды. На Фаланге они служат той же цели, что и римские цирки. А это будет фиеста фиест – Национальная фиеста брава. Такое редко бывает больше одного–двух раз в жизни человека.

– И бои проходят по всей планете? – спросил Хорстен.

– Да. Местные тореро сражаются на местных аренах. Лучшие из них едут в ближайший город, а затем – в Нуэва Мадрид на финал. Тысячи коррид проходят сейчас по всей планете.

– А как же выбирается победитель? – спросил Пьер Лоранс. – Это наверняка сильно зависит от судей.

Гверро покачал головой.

– Правила очень просты, и, если судьи кому–нибудь подыгрывают, это видно. Если тореро сражается хорошо, он получает ухо. Если очень хорошо – два уха. Если он добивается триумфа – два уха и хвост. В редчайших случаях он получает копыто, но за последние сто лет таких случаев не было.

– Я удивляюсь, – начал Хорстен, – как правящий класс допускает к корриде пеонов и представителей других низших классов? Это же для них большой риск.

В ответ на это Гверро сказал:

– Теоретически, это все так. Однако, сыновья элиты начинают играть в бой быков с двух–трех лет. Когда им исполняется десять лет, их инструктируют ветераны арены. Когда им исполняется двенадцать, они сражаются с молодыми быками. А когда они достигают шестнадцати лет, они знают и умеют все, что нужно для фиесты брава.

Агенты Секции «G» заинтересованно слушали. Хорстен спросил:

– А кто–нибудь еще участвует в корриде?

– Да, квадриллос – ассистенты матадора, пикадоры, бандерильеры и пеоны. У них два назначения: во–первых – они помогают матадору в случае опасности, и во–вторых – они делают ему рекламу. Если человек достаточно богат, чтобы нанять умелого квадриллос, он имеет большое преимущество. А какой–нибудь юнец из низов не может даже и мечтать о таких квадриллос.

– А как дела у Хосе? – спросила Елена…

– Нормально, – немного помедлив, ответил Гверро. – Толпа зовет его Хосеито и он все еще Нумеро Трес. Номер Один и Номер Два, идальго Перико и Карлитос все–таки превосходят его в популярности.

– Третье место… А как насчет его ассистентов?

– Квадриллос? – переспросил Хорстен. – Все они – мастера своего дела, все – члены партии Лорки, все так же хороши, как и у Нумеро Уно и Нумеро Дос.

На мгновенье его глаза затуманились.

– О, если бы он только сделал это! Каудильо! Один из нашей партии!

– А можно ли нам попасть на финальный бой? – спросила Елена.

– Почему бы и нет?

– Дело в том, – сказала Марта, – что мы очень заинтересованы в победе Хосе. Если он победит, наша миссия будет завершена. Если же он проиграет, полковник Сегура заполучит нас обратно.

Гверро нахмурился:

– Разве вы не можете бежать сейчас?

Хорстен хмыкнул:

– Бежать? Куда? Они не дадут нам пробраться на борт космического корабля.

Фиеста брава на планете Фаланга так же, как и в далекие дни в Испании и Мексике, была необычно красочным представлением.

На многочисленных скамьях, амфитеатром поднимающихся вокруг арены, расположились 50 тысяч зрителей. Все были одеты в самые красочные одежды. Трубили трубы, лоточники разносили прохладительные напитки, друзья и знакомые переговаривались через головы соседей.

Агенты Секции «G», все еще сопровождаемые Бартоломью Гверро, сидели на варрера, местах, непосредственно находящихся над ареной. Это были самые лучшие места.

Никто из них, за исключением, конечно, Гверро, не видел раньше корриды, разве что в фильмах по Три–ди.

Время подходило к полудню, когда, наконец, началась Фиеста.

На арене появились три матадора, Нумеро Уно, Дос и Трес.

Карлитосу, высокому, грациозному человеку, было около тридцати. Он должен был сражаться первым. Он принадлежал к одной из самых именитых семей Фаланги, и в течение многих лет сохранял первенство.

Перико был невысоким, плотно сложенным мужчиной. На первый взгляд, казалось, что это не соперник Карлитосу, но, как объяснил Гверро, это впечатление было обманчивым. В прошлом месяце он, к восторгу толпы, схватил быка за рога и повалил его на землю. Естественно, он тоже был из именитой семьи.

Как на параде, за каждым матадором следовали его ассистенты с вышитыми на одежде именами своих хозяев.

Оркестр играл «Ла Голодрина», песню, под которую выходили тореро сотни лет назад на Земле. Тореро дошли до стола, за которым сидели судьи, и замерли в салюте, напоминая гладиаторов. Ave Cesar! Mortiort te salutant! ¤) SSS Да здравствует Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя! SSS

Квадриллос отошли на край арены, в ожидании момента, когда потребуется их участие. Пеоны Карлитоса побежали за первым быком. Появление на арене быка, было встречено диким ревом толпы.

Карлитос стоял в центре арены с красным плащом в руке.

– Он мастер стиля Вероники, лучший матадор после легендарного Манолете из Испании. Это очень изящный стиль, – объяснил Гверро.

Карлитос взмахнул плащом и отскочил в сторону. Разъяренный бык пронесся в нескольких дюймах от него. И еще раз, и еще. Толпа подбадривала своего кумира криками.

Гверро нахмурился:

– Он неподражаем, – сказал он. – Хосе никогда не сравнится с ним в Веронике.

– Значит мы проиграем? – живо спросила Елена.

– Никто на Фаланге не может сравниться с Карлитосом в стиле Вероники.

– Почему бык не изменит направление? – спросил Пьер. – Ведь стоит ему слегка отклониться в сторону и Карлитос окажется на его рогах.

– Это хорошо подготовленный бык, – сумрачно ответил Гверро. – Их специально воспитывают так, чтобы они могли бежать только по прямой. Если матадору достается такой бык, он может рассчитывать на триумф. Карлитосу улыбнулась фортуна. Мы можем только надеяться, что Хосе тоже повезет и ему тоже достанется подобный бык.

Матадор пропускал животное восемь раз, пока не нанес удар.

Пеоны вывели следующего быка.

– Снова обученный, – простонал Гверро.

– Какие странные рога у этого быка, – сказал Лоранс.

– Мясные быки действительно имеют более короткие рога. Но эти быки были специально выращены для боя, им нужны широкие и длинные рога, – объяснил Гверро.

– Это не так, – возразил Лоранс. – Прежде чем стать поваром, я был мясником, и я хорошо знаю, какие рога бывают у самых разных пород. И я вижу, что…

В этот момент Карлитос нанес завершающий удар и трибуны взорвались криками и аплодисментами, не дав договорить Пьеру.

Карлитос победоносно прошествовал по арене, а за ним шли ассистенты и несли награду: два уха, хвост и копыто.

– Высшая награда, – сказал Гверро с отчаянием в голосе.

Теперь на арену вышел Перико. За пять минут он полностью оправдал свою репутацию.

Елена закрыла глаза. Казалось, она избегает смотреть на убийство. В этот момент Перико нанес удар. Зрители наградили его аплодисментами. Перико получил два уха и хвост.

Настала очередь Хосе. Кто–то из толпы закричал:

– Лорка! Лорка!

Дорн Хорстен вопросительно посмотрел на Гверро, который качал головой.

– Они специально распространяют слухи. Они знают, что Хосе из партии Лорка и что будет, если он станет каудильо.

Марта оглядела трибуны и сказала Елене:

– Я удивляюсь, почему не видно вашего друга–инженера.

Глаза Елены широко раскрылись. Она пробормотала:

– Инженер по электронике… – и быстро обернулась к Марте: – Ты не помнишь, что о нем сказал помощник полковника Сегуры, когда они приходили к нам в номер?

Марта закрыла глаза и сказала:

– Помощник сказал: «Скорее всего, она имеет в виду техника для корриды, сеньор полковник. Он прибыл на том же корабле. Сеньор Зогбаум».

– Техник для корриды, – повторила Елена. – А зачем в корриде нужен техник? Да еще по электронике?

Лоранс не слышал ее. Он смотрел на нового быка – быка Хосе, который кружился вокруг него, поднимая столбы пыли.

– Как мясник, – бормотал он, – я могу уверить вас, что более странных рогов я не видел. Это не…

– Это не рога, это антенны! – крикнула Елена. – Быстрее, Пьер! Это нечестная игра. Марта, оставайся здесь и держи глаза широко открытыми. Дорн, беги с нами, – она спрыгнула на край арены, через секунду за ней последовали Пьер и Хорстен.

– Это должно быть где–то рядом с ареной. – Елена лихорадочно оглядывала арену. – Что это?

– Это один из лазаретов, – ответил Пьер. – На всякий случай, как сказал Гверро. Позади него часовня.

– Темные окна, – воскликнула Елена. – Поляризованное стекло! Нам туда.

Двое людей из Гражданской охраны пытались помешать им, но отлетели под могучими ударами Дорна Хорстена. Елена кинулась к двери. Дверь была тяжелой и оказалась запертой изнутри.

– Дорн! – позвала она. Хорстен налег мощным плечом на дверь. Позади них взревели трибуны.

Наконец дверь поддалась и они ворвались внутрь. Там за контрольным пультом сидел Ферд Зогбаум под охраной полицейских.

У одного из окон стоял с биноклем офицер Секретной Полиции. Как раз в этот момент он скомандовал:

– Правый рог, быстро!

Руки Ферда Зогбаума заплясали над пультом.

– Пьер! – крикнула Елена.

Шарики, один за другим, выскочили из руки Пьера. Комната наполнилась треском коротких замыканий и дымом сгоревшей изоляции.

Елена подошла к Зогбауму и сказала:

– Неужели тебе не стыдно?

Он посмотрел на нее:

– Сказать по правде, стыдно. Но я ничего не мог поделать. Раньше у них был другой техник, с Земли, но он умер. Здесь у них нет людей, умеющих работать с этими устройствами, а они используют их при каждом значительном бое.

Хорстен выглянул в окно, предварительно отбросив офицера к противоположной стене.

– Я предполагал что–нибудь в этом роде с самого начала. – сказал он. – Управляемая коррида. Электроды вставлены в мозг животного и радиосигнал с контрольного пульта приказывает ему бежать прямо, ударить вправо или влево.

Позади Пьера появились Марта и Гверро.

– Что вы обнаружили? – спросила Марта.

– То, что и думали! – воскликнула Елена.

– Хосе, – безучастно произнес Гверро. – Он серьезно ранен и удален из корриды.

– Значит… значит мы не сможем победить.

– Нет, – раздался новый голос – голос полковника Сегуры. – Вы не сможете победить – ни партия Лорки, ни агенты Секции «G». Вы проиграли. Через пятнадцать минут все будет закончено. Или Карлитос, или Перико будет объявлен новым каудильо и вы все предстанете перед судом.

– Еще не все закончено, сеньор торопыга, – презрительно сказала Елена. – Марта, Пьер, Дорн, идемте к столу судей.

– Зачем? – с надеждой спросил Лоранс.

– Потому, что я вспомнила кое–что из древнего закона, который читала нам Марта.

Дорн как ледокол раздвинул кольцо полицейских у входа. Толкаясь в шумной толпе, они добрались до судейского стола.

Пара людей из Гражданской Гвардии попыталась задержать их, но Дорн отбросил их, как котят. Тоненькая фигурка Елены предстала перед тройкой судей. Она сказала:

– Я заявляю себя в качестве участника фиесты!

На лицах судей отразилось замешательство. Тут за их спинами появился полковник Сегура и, наклонившись, что–то им прошептал.

Один из судей сказал:

– Сеньорита, это очень серьезное дело. Сейчас не время для шуток. Хосеито удален из корриды, но два быка еще остались.

– Я не шучу, – заявила Елена. – Я требую, чтобы мне позволили участвовать.

– Эй, – вклинился Хорстен. – А как насчет меня?

– Ты, неуклюжий увалень, – бросила Елена через плечо. – Пропусти меня. У меня есть идея! – и обратилась к судьям: – Мы ссылаемся на древний закон. Марта? Часть, касающаяся открытия обмана в Национальной фиесте брава.

Марта, закрыв глаза, продекламировала:

– Кодекс фиесты брава, статья восьмая, часть вторая. Если участник докажет обман в Национальной фиесте брава, он может вступить в корриду, даже если он был до этого удален.

– Вот! – торжествующе заявила Елена. – Я заявляю себя в качестве участника. Доказательства обмана вы можете найти в так называемом «лазарете». Быки управлялись по радио, через электроды, вживленные им в мозг.

Судьи поглядели друг на друга. Сегура снова что–то прошептал им и один из судей обрадованно сказал:

– Но ведь вы женщина!

– Марта!

– В кодексе ничего не говорится против участия женщин в фиесте брава. Женщины–матадоры были известны. Можно сослаться, например, на июньский, 335 года по летоисчислению Фаланги номер журнала «Коррида»: «Сеньорита Октовиана Гонзалес завоевала два уха на корриде в городе Нуэва Мадриде на Плаза дель Торес».

– Но вы преступники, да к тому же еще и инопланетники!

– В законе Фаланги нет ничего, что запрещает преступникам участвовать в корриде. Я – временная гражданка Фаланги и, следовательно, могу в ней участвовать.

– Да, но ведь вы даже еще не женщина, – возразил другой судья.

Ноздри Елены раздулись от гнева:

– Я – нормальная женщина и гражданка планеты Гандхарвас, где мой рост обычен. Но сейчас я гражданка Фаланги и требую участия в фиесте.

Тут заговорил третий, молчавший до этого судья:

– Очень хорошо, сеньорита. Однако вы должны знать, что существуют некоторые ограничения. Наше национальное представление – это высокое искусство. Участник должен сражаться согласно канонам одной из школ. Какую школу вы выберете?

– Школа? – растерянно переспросила Елена.

Судья, казалось, лучился от удовольствия:

– Мы не можем позволить, чтобы фиесту брава превратили в политический фарс. Вы будете бороться в стиле Ла Ронда, Севильском или Мадридском?

Елена поникла. Ее глаза вопросительно посмотрели сначала на Хорстена, потом на Лоранса, но те отрицательно покачали головами.

Судья решил закрепить свой триумф:

– Ну же, сеньорита! Какой стиль вы выбираете?

– Я буду сражаться в критянском стиле!

Все в изумлении уставились на нее.

Она пояснила:

– Я сомневаюсь, чтобы кто–то из вас знал о том, по каким законам осуществлялась коррида в Миноанском дворце Кноссоса на острове Крит. Ведь это было за 2000 лет до того, как в Испании только начали мечтать о корриде.

Глухой ропот удивления прокатился по трибунам, когда они увидели костюмы в «критянском стиле», сымпровизированные Мартой и Еленой. Они постарались, чтобы все выглядело как можно воздушнее.

Дорн Хорстен выступал в качестве ассистента. Елена шла по арене, сопровождаемая неуклюжим на вид доктором.

Некоторое время она оценивающе разглядывала разъяренное животное, не сводившее с нее налитых кровью глаз. Теперь она уже не казалась ребенком. Это было заметно во всем.

Елена направилась к быку, и тот, как будто ждал этого момента, бросился на нее со скоростью локомотива.

В толпе послышались крики ужаса.

Быку оставалось всего несколько футов до цели, а тоненькая фигура Елены все еще находилась на его пути. Бык наклонил рогатую голову и, казалось, через секунду они сольются.

Маленькие руки взметнулись вверх, схватив быка за рога. Он взбоднул и Елена перекувыркнулась на его спину. Затем она сделала еще одно сальто и соскочила на землю.

Зрители сначала затаили дыхание, восторженно вскрикнули и бешено зааплодировали. Бык развернулся и снова бросился на тоненькую фигурку. Представление повторилось. И еще один раз. И еще.

Наконец сбитое с толку животное выдохлось и остановилось. Бык стоял, понурив голову, и глубоко дышал, загнанно поводя боками.

На трибунах царила неразбериха.

Больше с загнанным быком ничего нельзя было сделать. И Елена пошла по кругу перед трибунами, как шли ее предшественники с ушами, хвостами и копытами убитых жертв. Только с небольшой разницей: она не просто шла, она делала сальто и прочие чудеса акробатики, которых Фаланга не видела до сих пор.

А позади нее, так же, как прежде шли другие ассистенты, шел Дорн Хорстен. Только с небольшой разницей: он не нес наград вроде ушей, хвостов и копыт, подобно ассистентам Карлитоса и Перико. Он нес на плечах загнанного быка.

ЭПИЛОГ

Они сидели в немного переделанном номере «Посада Сан–Франциско»: агенты Секции «G», Бартоломью Гверро, перевязанный Хосе и верхушка некогда подпольной партии Лорка.

Дорн Хорстен читал маленькую лекцию:

– Правительство не может устоять перед осмеянием. Правительство не может существовать без сохранения чувства собственного достоинства. Любое правительство, ставшее посмешищем, перестает существовать. Нерон со всей своей властью, со всеми традициями обожествления Цезарей, стоящих за ним, погиб, когда позволил себе стать клоуном.

Гверро кивнул, соглашаясь:

– Как быстро пало правительство каудильо, ставшее посмешищем, когда маленькая девочка раскрыла истинный механизм игры и превратило в издевательство национальный спектакль.

Елена вошла в комнату, одетая уже не как восьмилетняя девочка, а в стиле фламенко и с накрашенными губами.

Хорстен взглянул на нее и строго спросил:

– Где ты была?

Она беззаботно ответила:

– А тебе какое дело, большой увалень? Но если уж ты хочешь знать, Ферд Зогбаум назначил мне свидание. Сначала я собираюсь напрочь отказать ему, а потом смягчусь. В конце концов, он единственный мужчина моего роста в радиусе сотни световых лет.

Она весело засмеялась и добавила:

– Я надеюсь, что он получит новые впечатления о маленькой Елене после того, как видел ее в критянском костюме.

Пер. изд.: Reynolds M. The Enemy Within: Analog, April 1967. c перевод на русский язык, Кузнецов К. Э., 1993.