Текст книги "Третье желание - Сценарий"

Автор книги: Далия Трускиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Настасья! – заорал он, почище мартовского кота.

Два голоса отозвались ему с двух сторон сдвоенным смехом. И исчезли...

Ругаясь тупо и неизобретательно, Дикий пошел от моста прочь. Если Насте хочется шляться впотьмах по пустырю, он ей этого не может запретить. Пусть теперь сама дорогу домой ищет!

* * *

Колькино жилище было немногим лучше берлоги Дикого, разве что музыкального имущества побольше.

– И что, ты так там ее и оставил? – Колька смотрел на Дикого как на зеленого человечка с летающей тарелки.

– Я за ней полчаса по кустам гонялся, звал, кричал! Она прекрасно меня слышала, но даже ни разу нее отозвалась!

– И ты хочешь, чтобы я теперь позвонил своей дорогой теще и спросил, где Настя? Ты совсем?!

– Меня она вообще на лоскуты пустит.

– Меня, думаешь не пустит? А если что-то случилось?

– А ты в училище позвони. Там уже занятия вовсю идут. Ты просто попроси позвать Настю Кудрявцеву! Что-нибудь обязательно ответят!

– Сам звони! Ты что, говорить разучился? Это же не теща!

– Ну, теща у тебя – ва-аще!

Некоторое время они молча смотрели на телефон. Никому не хотелось первым узнавать плохие новости.

* * *

Настя проиграла легчайчий пассаж и повернулась к ученице.

– Теперь поняла, как это нужно играть?

– Поняла...

– Давай, пробуй.

Девица, которая в свои четырнадцать выглядела едва ли не старше Насти, села к инструменту и принялась спотыкаться. Настя вздохнула и вышла в коридор. Там беседовала по сотовому коллега.

– Лен, дай на пару слов, – попросила Настя.

Лена, кивнув, сказала: "Ну, до связи" и передала ей аппарат.

– Коль, ты? Дикий у тебя? Передай ему – с него причитается. Я выяснила, где живет эта его Монсеррат Кабалье. Что? Пара идиотов! Я такую дрянь не пью! Все, отбой!

* * *

На сей раз в Барсуковку приехали автобусом. Миновали ту остановку, что возле моста, и вышли на следующей, уже посреди микрорайона.

* * *

– Ага, вон там – мост, вот тут – пустырь, – Дикий разбирался с местной географией.

– Видишь, четыре шестнадцатиэтажки, она – в крайней, – объяснила Настя.

– Вот прямо так и живет? – Дикий не мог поверить, что прекрасное неземное видение со своим голосом обитает на обычных квадратных метрах и платит за квартиру.

– А ты как думал?

Он не думал никак. Но сейчас, сию минуту, он понял, что может отыскать свою красавицу днем, познакомиться и даже – ох, не сорвалось бы! ..

Непостижимым образом Настя прочитала мысли Дикого.

– Тебе до нее, как до звезды!

Дикий промолчал.

– Ты думаешь, у нее никого нет? Это с такой фигурой и с таким голосом?

– А если у нее кто-то есть, то почему этот козел отпускает ее ночью под мостом глотку драть? – возразил Дикий.

– Откуда я знаю!

– Вот и я о том же... – Дикий, словно больше не замечая Насти, пошел к той самой шестнадцатиэтажке и встал под ней, задрав голову.

– На хрена ты ей сдался! – выкрикнула Настя. Ей было обидно постаралась на пользу сопернице...

Дикий, опомнившись, поспешил к Насте, но тут очень вовремя к остановке подъехал автобус. Настя успела вскочить в него, а вот Дикий – нет...

* * *

А запись Дикий принес администратору Эдику.

Из маленького и уже раздолбанного диктофона, лежавшего на столе, неслись звуки, в которых хотя и с трудом, можно было опознать меццо-сопрано и оперную арию.

– Что ты мне голову морочишь? – устало спроси Эдик, когда запись кончилась. – Откопал на чердаке старый винил, прокрутил перед микрофоном и доволен! Этой пластинке лет сорок по меньшей мере!

– Да ты подумай головой! – воззвал Дикий. – Она же мужской репертуар исполняет! По-русски! Где я тебе найду такую идиотскую пластинку?!?

– На чердаке!

– На котором?!?

Тут до Эдика понемногу стало доходить...

– Если допустить на минуточку, что ты не свихнулся и не врешь, то это... – Эдик хмыкнул.

– Ну – это?..

– Это для нас с тобой кормушка на ближайшие двести лет. Познакомь меня с ней. Приведи ее ко мне на этой же неделе поближе к вечеру.

Легко сказать – познакомь! Приведи! Дикий и понимал, что Эдик обнаглел, и знал, что в одиночку он такое дело не раскрутит.

Он разинул было рот, чтобы возразить, но заткнулся и молча кивнул.

* * *

В разведку он отправился грамотно – с букетом. Букет должен был вызвать доверие у окрестных старушек. Найти их оказалось несложно – под одинаковыми козырьками над подъездами многоэтажек сидела на коротких лавочках почти одинаковые бабушки – по две-три, больше не помещалось.

Дикий переходил от подъезда к подъезду.

* * *

– Мы с моей Анькой договорились вместе на день рождения к ее сестричке пойти, а я пока цветы искал, опоздал. Она на меня обиделась, сама уехала, я – за ней. Знаю только, что эта сестричка в Барсуковке, в крайней шестнадцатиэтажке. Приехал – ой, мама дорогая, тут же десять подъездов!

– А как зовут? – осведомилась очередная старушка.

– Если б я знал! Я ее только на фотке видел. Ей чуть за двадцать, волосы светлые, длинные, вьются, глазищи – во, на фотке она в белом платье...

– Ну так это которая у Верки Шелеховой квартиру сняла! – сообразила пятая по счету старушка. – Заходи, езжай лифтом до седьмого этажа, как выйдешь, первая дверь налево.

– А сама Верка куда подевалась? – спросила ее ровесница. – То-то смотрю, нет ее и нет.

– А Верка к сыну съехала. Сказала – там пока поживет.

Дикий, не имевший большого опыта обращения с букетами, чуть не упустил несколько торчавших цветков и неловко запихивал их обратно. Поэтому невольно прислушался.

– И что же это она телефончика тебе не оставила? Как кофе пить – так всегда к тебе бегала, а тут и телефончика не дала? – ровесница, видать, была та еще язва.

– Так это... – старушка задумалась. – Так это же квартирантка сказала! Мы у мусоропровода встретились, я спросила, она сказала...

* * *

Отродясь Дикий так не волновался, как перед дверью, собираясь нажать на кнопку звонка. Зажав букет под мышкой, обеими руками огладил волосы. Прокашлялся. Резко вдохнул и выдохнул. Взял букет торжественным образом. Ну, благословясь...

– Кто там? – спросил звучный голос.

– Добрый день! – громко сказал Дикий. – Я к вам по важному делу. Меня уполномочили сделать вам деловое предложение.

И приосанился, зная, что его изучают в дверной глазок.

– Деловых предложений не принимаю! – развеселился голос. – Что-нибудь попроще есть?

– Впустите, пожалуйста. У меня действительно серьезное предложение.

– Я вас впущу – а вы меня утюгом по лбу? – ехидно поинтересовалась певица.

– Каким утюгом?..

– А он у вас в букете спрятан.

Дикий понял, что нельзя держать букет перед собой как оружие.

– Хотите, я его выброшу? – предложил он. – Прямо сейчас?

– Конечно, хочу! – обрадовалась незримая певица. – А куда?

Дикий огляделся. Он прибыл на лестничную площадку лифтом, дверь которого была между этажами, как раз напротив люка мусоропровода. И там же он заметил окно. По летнему времени оно было открыто.

– Вам оттуда мусоропровод видно? – спросил Дикий.

– Нет, конечно, а вы хотите выкинуть свой утюг в мусоропровод?

– В окно. Ну, вы тогда цепочку накиньте и дверь приоткройте.

– А почему в окно?

Этого Дикий сразу объяснить не смог. Правда была такова, что ему стало жалко цветов. Цветам не место среди картофельной шелухи. Но говорить об этом было бы смешно.

Дикий молча спустился, размахнулся и отправил свой букет в свободный полет, еще и высунувшись, чтобы посмотреть, где он приземлится. А, обернувшись, увидел певицу – совсем еще девчонку. Она действительно приоткрыла дверь и наблюдала.

На ней был легкий халатик, даже не халатик, а вроде запахнутой на груди блузки, которую она придерживала обеими руками. Длинные загорелые ноги стояли красиво, как на рекламной картинке.

– Хотите, скажу, какое у вас предложение?

– Хочу, – тупо согласился Дикий. Нелепо требовать от мужчины, которому показали такие ноги, чтобы он еще и думал.

– Петь в ночном клубе. Это мне ни к чему.

– Я тоже так считаю, – малость опомнившись, согласился Дикий. – Там для вас не деньги.

– А где для меня деньги?

– Меня прислали очень солидные люди! – Дикий придал голосу максимальную весомость.

– Солидные – это радует. Это греет, – заметила девчонка. – И кто же эти люди? Что они мне предлагают?

– Встретиться надо. Обговорить...

– Концерты?

– Концерты!

– Спасибо. Выступать не хочу.

– Почему? – изумился Дикий.

– Вот это интересно! Я должна вам что-то объяснять? НЕ ХОЧУ. Других аргументов не будет.

С тем дверь и захлопнулась.

Дикий еще какое-то время жал на звонок, но безрезультатно. Он спустился к мусоропроводу, присел на подоконник и крепко задумался. Очевидно, девчонка с голосом Монсеррат Кабалье была дура дурой – к ней с цветами и с хорошим предложением, а она и разговаривать не хочет.

* * *

На лице Дикого, пришедшего к Эдику рассказать о провале, была вся мировая скорбь.

– Солидные люди, говоришь? – Эдик осмотрел Дикого с головы до ног. Ботинки чистить нужно, хотя бы раз в полгода! И в парикмахерскую сходи смотреть на тебя тошно. Парламентер гребаный... Продюсер хренов!

– По-твоему, я все испортил? – уныло возмутился Дикий.

– Может, и не все. Надо попробовать узнать, откуда она вообще взялась. Может, в самом деле какой-то вундеркинд московский, а мы тут вылезли... Адрес – это уже очень много. Ну, давай, соображай!

– Она сняла квартиру у какой-то Шелеховой, – стал припоминать Дикий. Квартира вроде бы однокомнатная. Шелехова, значит, там сейчас не живет, а куда-то перебралась. Если это такая же старая карга...

– То что? – спросил Эдик.

– То она могла перебраться к детям, к внукам... Эдька, нужна большая телефонная книга с адресатами!

– С абонентами!

– Один хрен!

– А на кой тебе?

– Поищем родственников!

Эдику стало интересно. Он вышел и вернулся с толстой и потрепанной книгой.

– Ну, ищи, если не лень.

Дикий нырнул в книгу.

– Во! Трое Шелеховых!

– И что ты на меня так уставился? Вот телефон, давай, звони, выясняй, уговаривай! Продюсер! Это тебе не с Джоанной по телефону чирикать!

* * *

– Алло? – трубку снял юноша в элегантном костюме-тройке, как видно, только что вошедший в прихожую, блистающую евроремонтом.

– Господин Шелехов? – светски осведомился Дикий.

– Господин Шелехов, – согласился юноша.

– Вам гражданка... то есть, госпожа Шелехова, живущая в Барсуковке, часом не родственница?

– Бабушка. А с кем, собственно?..

– Вы не волнуйтесь, ничего не случилось, просто ваша бабушка сдала квартиру. и вот хотелось бы знать, кому именно она ее сдала... и куда она сама уехала...

– Понятия не имел, что она кому-то сдала квартиру! И понятия не имею, куда она могла подеваться, – сказал внук, сильно недовольный звонком. Так получалось, что ему теперь следовало бросать все дела и бежать разгребать бабкины затеи.

– А какая у нее еще в городе есть родня?

Элегантный внук задумался.

– Дед Валера? – неуверенно произнес он. – К деду Валере она жить не пойдет. Еще есть дед Миша. Ну, еще мой батя! ..

* * *

– А сколько у нее вообще детей? – подсказал вопрос Эдик. И сам взял трубку, сам его и задал.

– Только один сын. Но я не понимаю – что-то случилось?

– Нет, пока еще ничего не случилось. Телефончик вашего отца не дадите?

Эдик говорил куда увереннее Дикого.

– Записывайте, – сказал внук. – Но я бы хотел знать...

– Квартирную мошенницу ловим. Ее на днях в Барсуковке видели, – с большим достоинством соврал Эдик. – Лейтенант Красноперов, записывайте...

– Есть! – и Дикий зашарил по столу в поисках авторучки и клока бумаги.

* * *

В дверях кабинета возникла уборщица с ведром.

– Вы скоро? – полюбопытствовала сварливо.

– Как только – так сразу, – сказал ей Эдик. – Не видишь – работаем!

Дверь захлопнулась.

– Слушай, это какая-то уголовщина! – заговорил Дикий. – Старушка пропала! Исчезла, как привидение! Соседкам сказала – к сыну съехала, а сын понятия не имеет! И внук в непонятках!

– Не трещи. Подумай лучше – у этой бабки Шелеховой и сын, и внук хорошо зарабатывают, материальных затруднений быть не должно, чего ей вообще взбрело на ум квартиру сдавать? – спросил Эдик. – А куда пропала... Есть одна версия.

– Ну?

– Не иначе, замуж собралась, – сказал Эдик.

– Ты что, охренел? Ей же, ей же...

– Ты будешь громко смеяться, но у меня полгода назад прадед женился, хмуро сообщил Эдик. – А лет ему восемьдесят с хорошим хвостом. Невесте семьдесят. Судя по всему, этой Шелеховой где-то за шестьдесят. Она еще имеет шанс.

– Ни фига себе... – пробормотал потрясенный Дикий.

– А что? Эта прадедова новобрачная с прадеда пылинки сдувает. Раньше бабка и мать с ним мучались, теперь вот она.

– Логично... Так она что же, тайком от сына? Ну! ..

– С сыном она вообще только перезванивалась, у нее же ноги больные, не до гостей.

– Там еще два бывших мужа, эти – дед Валера и дед Миша. Может, к ним сбежала? Слушай, чего мы вообще паримся?

– А того, что если с этой квартирой дело нечисто, можно прищучить эту твою Монсеррат Кабалье, – весомо произнес Эдик. – Сперва прищучить, а потом договориться по-хорошему. Сама же, дура, спасибо скажет.

* * *

Наручные часы Эдика показали одиннадцать.

– Рано, – сказал он. – Если эта дура по ночам распевает под мостами, то дрыхнет допоздна и встает хорошо если к обеду. Ладно, пока доедем... Садись.

Он сел в свою "ауди", залез и открыл дверь Дикому. Дикий сел рядом.

– Послушай, так тоже нехорошо, – сказал он. – Я ее нашел, я ее выследил, а теперь так получается, что ты за это дело взялся...

– Потому что тебе нельзя доверить даже покупку фуфыря с пивом, обязательно что-нибудь перепутаешь, – и, вспомнив Джоанну, Эдик проворчал: – Продюсер хренов.

– Хорошо, езжай сам! – Дикий стал выбираться из машины.

– На тебя что, крейза напала? – удивился Эдик. – Думаешь, я тебя кину? Я что, похож на жлоба?

– Похож!

– Хорош ваньку валять. Садись, поехали.

Дикий подумал – и шлепнулся обратно.

Машина тронулась.

* * *

В какой-то мере им повезло – ночная певица сама вышла из подъезда им навстречу.

Увидев ее, Дикий вцепился в помышляющего о парковке Эдика.

– Гля...

– Ага...

Эдик тоже был поражен красотой девушки, которая казалась бы совершенно бесплотной и неземной, если бы не тащила на плече большую дорожную сумку.

Они таращились на певицу лишних полторы секунды. Девушку, оказалось, уже ожидало такси. Она очень быстро закинула на заднее сиденье сумку, села сама и укатила.

– Что, совсем слиняла? – растерянно спросил Эдик.

– Скорее! – крикнул Дикий. – Мы догоним! Вон она, вон! Налево пошла!

* * *

Погоня была недолгой – певица, оказывается, собралась на вокзал. Она успела расплатиться прямо в дороге, и потому, когда машина притормозила, не потеряла ни секунды времени. А Дикий с Эдиком эту самую секунду потеряли. Оставив Эдика в машине, Дикий понесся следом за певицей..

* * *

Она вошла на перрон быстрым шагом и, предъявив проводнице билет, села в вагон. Очевидно, она была последней из пассажиров, и до отхода поезда не осталось ни секунды. Проводница поднялась следом.

Поезд тихо тронулся.

Полностью утратив соображение, Дикий понесся следом и прыгнул в последний вагон.

* * *

– Куда? Билет! – крикнула притиснутая к стенке проводница, но он уже бежал по проходу, уже ворвался в тамбур, уже проскочил в следующий вагон.

* * *

Дикий чуть не проскочил мимо беглянки.

Она сидела в отсеке плацкартного вагона, в обществе троих мужчин – тут ей, нужно сказать, повезло. Дикого и один-то мужчина уделал бы в дрова. Так что затевать громогласное объяснение он уже не мог – а просто встал в проходе, глядя на нее и тяжело дыша.

– Вот ведь Божье наказание, – сказала певица. – Пошли в тамбур, поговорим.

И решительно повела Дикого туда, где, казалось бы, должна была угодить в полную его власть.

* * *

– Ну и какого черта ты за мной гоняешься? – спросила она.

Железный пол, выгнувшийся горбом под их ногами, шевелился и гулял, в щели дуло. Дикий подумал, что тут, в полумраке, разумнее всего было бы целоваться, а не выяснять отношения.

– Я только хотел спросить, куда девалась старуха.

– Какая старуха? – певица явно забеспокоилась.

– Ну, Шелехова.

– Вера Александровна Шелехова? – уточнила певица. – Ну, так она к родне переехала.

– К сыну?

– К сыну.

– Сын ее полгода не видел.

– Ну, тогда я не знаю. Мне она сказала, что поживет пока у сына.

– А как вообще получилось, что вы у нее квартиру сняли?

– Не самое лучшее место для допроса, – заметила певица.

Тут железная дверь распахнулась.

– Ну вот же он! воскликнула проводница, показывая на Дикого крупному мужчине в темно-синей форме неизвестного ведомства.

– Заяц? – спросил мужчина. – Попрошу проследовать.

– Да куплю я билет, – безнадежно пообещал Дикий. – Опаздывал, до кассы, вижу, не добегу, да куплю я его или вам сколько надо заплачу!

– Попрошу проследовать, – повторил мужчина, который таких обещаний уже наслушался вдоволь.

Дикий полез в карманы за деньгами.

Он знал, что в кошельке – жалкая мелочь, и потому искал его очень долго...

– Перестань, – сказала ему певица. – Простите его, пожалуйста. Это мой жених. Он за мной прыгнул.

– Жених? – переспросил мужчина, а проводница тихо ахнула.

Было с чего ахать – сказочной красоты золотистая блондинка и невысокий, ниже нее, невзрачный охламон, одетый мало чем лучше бомжа.

– Ну да, жених. Это я от него уехать хотела, а он не пускает! – тут певица улыбнулась. – Ну, что же теперь делать? Вместе поедем! Он на станции выбежит и билет купит. Не высаживайте его, пожалуйста!

– Жених, надо же... – проворчал мужчина. – Вот так, Аня. И кино смотреть незачем.

– Я бы тоже от такого сбежала, – заметила, опомнившись, проводница. И оба они исчезли за лязгнувшей дверью.

Дикий смотрел в пол. Певица рассмеялась.

– Ладно, черт с тобой, поедем вместе. Я ведь туда ненадолго, на пару дней. Пошли в вагон.

И преспокойно отправилась туда первой, даже не оборачиваясь – знала, что никуда новоявленный жених не денется.

Он и поплелся следом.

* * *

Огни вышли на перроне вокзала, который Дикий видел впервые в жизни.

– Это что за город? – спросил он, поправляя на плече увесистую сумку певицы.

– Город как город, люди живут... – она огляделась и решительно пошла к тетке, имеющей на груди картонную табличку "Сдам комнату".

Когда Дикий подошел, они уже почти договорились.

– Вход отдельный, со двора, – говорила тетка. – Первый этаж.

– Первый этаж – это хорошо, – заметила певица. – Горячая вода днем бывает?

– Если вдруг не будет, я большой кипятильник дам. Белье там постельное, посуда – все есть.

– Ну, пошли, – и, повернувшись к Дикому, певица посмотрела на него очень критически. – А где у вас тут промтоварный рынок?

– А чего надо?

– Вот, уезжали впопыхах, жених как на огороде ковырялся, так и в вагон прыгнул.

– Жених? – тетка удивилась точно так же, как проводница.

– Сердцу не прикажешь! – певица нежнейше прижалась к плечу Дикого.

– Рынок-то далеко, но у меня соседка челночит, трикотаж и джинсу возит, у нее дома всегда чего-нибудь найдется, и отдаст недорого, пообещала тетка.

– Классно! – обрадовалась певица. – Пошли, жених! Так где эта самая улица Красноармейская?

– Теперь-то она уже Крестовоздвиженская, а я все по старинке Красноармейская... – и тетка пошла вперед, уверенная, что жених с невестой не отстанут.

* * *

В чистенькой комнате Дикий стоял рожей к стенке.

– Ну?

– Можно.

Он повернулся. Певица оказалась в вечернем платье с голыми плечами, голой спиной и всякими модными затеями. Волосы она подобрала наверх и выглядела почище кинозвезды.

– Ни фига себе! – воскликнул Дикий. – И куда мы собрались?

– Мы в ресторан собрались. Есть тут такое гнусное заведение, "Самарканд" называется. Им там кажется, будто они умеют готовить плов... Тебе сколько лет?

– Двадцать четыре...

– Я думала, меньше. Ничего, за спутника сойдешь...

– Слушай, чего это ты раскомандовалась? – вдруг взорвался Дикий. Какой я тебе спутник? Ты еще скажи – жених!

– А в самом деле – ты кто такой? – невозмутимо осведомилась певица. Ты не продюсер, ты не музыкант, ты не менеджер... Ты школу-то хоть окончил? И на каком основании ты лезешь туда, где поют и пляшут?

– Кто-то же должен все это организовывать!

– Ты, что ли? Послушай, я никому не скажу, только признайся честно что ты вообще умеешь делать?

– Я? Ну... – Дикий задумался.

– Строить? Ремонтировать? Ну, машины чинить? Асфальт долбить? Самогон гнать? Уколы в задницу делать? Ну? Выбери уже что-нибудь и скажи "да"!

Молчание было ответом.

– Может, ты хоть карточный шулер? Которые в поездах орудуют? – с надеждой спросила певица. – Может, ты хоть вокзальный наперсточник?

– Да ну тебя, что это еще за допрос! – Дикий все еще пытался сопротивляться.

– Значит, профессиональный бездельник. Целыми днями слушаешь музыку, и тебе кажется, будто ты в ней разбираешься. В общем, будешь спутником, жестко заявила певица.

– Это почему?

– Потому что я этого...

Дикий не видел, что за его спиной из-за портьеры вышел мужчина с пуговицами. Теперь этот мужчина был виден более отчетливо – одетый в мундир какого-то давно забытого ведомства, в брюки с лампасами, коротко стриженый, с живой физиономией. Сейчас на ней нарисовалось радостное ожидание, а в руках этого господина появились кожаная папка и гусиное перо.

– Нет, я этого не хочу, – быстро сказала певица. – Зачем мне хотеть какой-то ерунды! Ты будешь моим спутником потому, что я заплачу тебе за услугу.

Капля чернил сорвалась с пера и прожгла папку. От кляксы поднялся кудрявый дымок – в нем разочарованный пуговичный мужчина и растаял.

* * *

Они вошли в "Самарканд" – фантастическая белокурая красавица и ее неказистый спутник.

Девчонки, тусовавшиеся у входиа и допекавшие охрану, тут же сделали стойку.

А внутри стойку сделали богатые восточные мужчины, пировавшие за двумя сдвинутыми столами.

Равным образом заметил парочку солидный дядя – иностранец, сидевший с местными партнерами.

Оркестр, уже занявший места, тоже проводил ее взглядами.

И официанты переглянулись.

– По-моему, та самая... – шепнул один другому.

– Вот стерва... Покрасила волосы и думает, что ее не узнают...

– Ты Машке подскажи...

– Машка ее видит.

* * *

Действительно, одна из девчонок, с виду постарше и покрупнее, выцелила взглядом певицу и Дикого.

– Ты чего? – спросила ее подружка.

– Ничего... так...

Машка достала из сумочки мобилку.

– Леший, ты? Подъезжай...

– Сняла? – спросил мужской голос.

– Не, тут другое. Подъезжай, говорю. Залетная птичка...

– Понял. Ща буду.

Машка сунула мобилку на место.

– Анжелка, пдойди вон к той сучке и скажи, что сегодня тут все мужчины заняты.

– Так она же со своим, – удивилась Анжелка, которой на вид было лет пятнадцать, не больше.

– Какой он ей свой! Ты на рожу посмотри.

Анжелка протрещала каблуками через зал, Машка и ее свита наблюдали. Обмен репликами был очень быстрый, и Анжелка таким же порядком вернулась.

– Ну?

– Сказала – дайте спокойно поужинать.

– Она сказала? – переспросила Машка.

– Ну!

– А он – молчал?

– Точно...

– Учись, пока я жива, – наставительно сказала Машка. – Ее предупредили. Сейчас приедет Леший с бригадой...

– Вот тоже додумалась – Лешего на нее наводить, – заметила третья девчонка, маленькая, крепко сбитая и губастая. – Да он сам ей заплатит...

– Тебя не спросили! – огрызнулась Машка. – Иди вон, тебя с того столика уже полчаса пеленгуют. Иди, иди... и нажрись в мясо... А то с души вывернет...

Советчица повернулась к столу с восточными мужчинами. Оттуда ей помахали – и она отправилась зарабатывть бабки.

* * *

– Как тебя зовут-то хоть? – спросил Дикий.

– А тебе на что? – певица ковыряла салат, словно сомневаясь в его съедобности. Еще на столике было блюдо с мясными закусками и два фужера с аперитивом.

– Обращаться же как-то надо.

– А зачем? Я же вот не знаю, как тебя звать, и прекрасно обхожусь.

– Я Дикий.

– Какой?

– Кликуха у меня. Ее весь город знает.

– И давно?

– С семнадцати лет. Так и приклеилась.

– Кликуха хорошая. Только не по делу. Какой из тебя Дикий?

– А что?

– Никакой. Размазня ты. А еще в музыкальный бизнес полез. Тебе афиши разве что расклеивать, и то...

– И расклеивал. И сцену красил. И билеты проверял, – ответил Дикий. Я что, виноват, если больше деваться некуда?

– Дикий, ты же не любишь музыку. Ты же в ней ни уха ни рыла не смыслишь. А слушаешь, чтобы не хуже других быть. Потому что слушать музыку – это круто.

– А ты – просто зануда. Люблю, не люблю – при чем тут это?

И тут музыка, некстати будь помянута, зазвучала, помешав певице ответить.

К столику подошел иностранец.

– Прошу быть партнером, – обратился он. – Танцевать.

– I'm glad to make You pleasure, – ответила певица, встала и пошла с ним под руку к пространству, отведенному под танцы.

* * *

Машка, зайдя за угол, снова названивала Лешему.

– Ну, где ты там? Он уже к ней за столик сел!

– Ничего, пусть посидит.

– Слушай, это же та самая!

– Да понял, не визжи. Делом бы занялась. Опять пустая приползешь. Толку с тебя!

– Блин! – воскликнула Машка, но ее приятель этого слова уже не услышал.

Машка сунула в сумку мобилку, достала помаду с зеркальцем, поправила губы. И тихо выругалась.

* * *

– He is my brother, – говорила певица хмельному иностранцу, который под столом уже держал руку на ее колене. – He is younger that me.

– Yes, I am, – вставил Дикий. Иностранец повернулся к нему и свободной рукой похлопал по плечу. Тут же певица стремительно кинула ему в бокал облачно порошка. Дикий разинул было рот, но она так звонко рассмеялась, что идиотский вопрос замер у него на языке.

Рассмеялся и иностранец.

Певица взяла свой бокал и чокнулась с его носом, сказав при этом "дзин-н-нь! " Тут уж его совсем повело. Он схватил бокал с отравой,

принялся сплетать руки для брудершафта, и брудершафт состоялся.

* * *

Машкины подружки, Анжелка и губастая девица, уже сидели с восточными мужчинами, но пока еще – рядышком и с краю. И поглядывали вбок.

– Вот ведь сучка, – тихо сказала Анжелка. – Сейчас с ним в гостиницу пойдет и вытрясет как миленького.

– Великая вещь клофелин, – так же тихо согласилась губастая. – Машка уже вся на пену изошла. Ты смотри, слишком перед Лешим не выделывайся. Машка – она такая. Ей бы эту сучку не трогать...

* * *

Иностранец рассчитывался с официантом.

– Войдешь вместе с нами в номер, попросишься в туалет, – быстро инструктировала Дикого певица. – Там и останешься.

– А ты?

– Идиот...

Иностранец встал и прихватил со стола початую бутылку. Певица поднялась и уверенно взяла его под руку.

– Let's go, honey!

Кавалера покачивало.

– Куда ты его такого повезешь? – озабоченно спросил Дикий.

– А никуда, тут из ресторана есть дверь в гостиницу. Очень удобно. Пошли, сэр.

И она решительно повела иностранца к той самой двери. Дикий озадаченно посмотрел на пустые бокалы – и поспешил следом.

* * *

Он сидел на унитазе, пришлепнутом крышкой, и читал старую газету, когда заглянула певица.

– Вылезай. Поможешь.

* * *

Иностранец лежал поперек тахты весь расхристанный.

– Вовремя вырубился, – хладнокровно заметила певица. – Давай, одевай его.

– Зачем? Он же у себя в номере.

– Затем, чтобы ему служба медом не казалась. Он потом начнет свой маршрут вычислять. Был в "Самарканде", проснулся в номере, а деньги куда по дороге девались? Вот мы его сейчас куда-нибудь отведем...

– Отведем? Да он же в хлам! – Дикий не верил, что эта грузная туша сейчас встанет и пойдет.

– Оттащим. Все равно – одна не справлюсь. И пусть он ломает голову как туда попал.

– Погоди... – до Дикого наконец дошло. – Какие деньги?!

– У него две кредитки, я их трогать не стала. А шестьсот баксов взяла. Ничего, не обеднеет.

– Шестьсот баксов?

– А ты думал, он миллион наличкой с собой таскает? На, твое, заработал.

Певица протянула Дикому пятидесятидолларовую банкноту.

– Так мы за этим сюда ехали?

– Ну да, за деньгами... – певица вздохнула и негромко рассмеялась. Почему-то в нужную минуту теряешь всякое соображение. Я вот могла просить чего душе угодно – так почему же я не попросила обычных денег? Не знаешь? Нет? И я не знаю.

* * *

– Вот, вот, пошли! – Машка показала пальцем. – Сейчас они его в лифте спустят, в переулок заведут и за мусоркой уложат.

Она стояла в дверях, ведущих из гостиничного коридора на служебную лестницу. Крупный бритоголовый парень по кличке Леший смотрел из-за ее плеча.

– Так, ясно. Теперь иди туда и смотри, чтобы никто не сунулся. Пошла!

Машка поспешила по коридору. А за спиной у ее приятеля образовались еще двое похожих граждан.

– Овца овцой, а за место держится, – сказал один.

– Так ничего же больше не умеет, только ноги раздвигать, – заметил Леший. – А с этой телкой у меня особый разговор будет. Ишь, приехала! С клофелином! Умная! ..

– Знаю я твои разговоры.

– А знаешь, так молчи.

* * *

Певица и Дикий по какому-то унылому коридору тащили на себе иностранца.

– Может, тут и оставим? – спросил, изнемогая, Дикий.

– Нет, нужно на улицу.

– Почему?

– Сказала – нужно, значит, нужно.

– Тихо, – с этим единственным словом перед ними появился Леший. Тихо, я сказал. Димон, Найк, оттащите лоха к диванчику. Ты катись, пока цел...

Это относилось к Дикому.

– А ты пойдешь со мной.

Димон и Найк оттерли певицу с Диким и впряглись в иностранца.

– Он тут ни при чем, – вмешалась певица. – Я его на улице подобрала.

– Получше не нашла? – глумливо спросил Леший.

– Не одной же в кабак идти!

– Получше, спрашиваю, не было?

– Искать времени не было! – выпалила она.

Леший смотрел на певицу с возрастающим интересом.

– Ладно. Это чмо пусть катится, а ты останешься, побазарим.

– Идет, – весело согласилась она. – Считай, договорились.

Леший обнял певицу за плечи – и вдруг грубо поволок куда-то вглубь коридора.

Она вскрикнула.

Дикий, окаменевший было от этой разборки, бросился на выручку. Димон с Найком, не позаботившись, куда рухнет иностранец, вмешались – и произошла свалка...

* * *

В какую-то подсобку со шкафами, с посудными полками, с гладильной доской, втолкнули сперва Дикого, потом певицу.

Дверь захлопнулась.

– Вот сволочи, – беззлобно сказала она. – Из-за каких-то шести сотен... А тебя кто просил лезть? Ты что, думаешь, помог? Спас? Ковбой, блин, техасский рейнджер! Граф Монтекристо!

В негодовании она даже отвернулась и уставилась на полки. Сняла большую пеструю коробку, изучила надписи, поставила на гладильную доску.

Дикий меж тем ощупывал челюсть и морщился.

– Что, схлопотал? Надо же, когда в нем мужик проснулся! – продолжала издеваться певица. – Нашел время героизм проявлять! Чего это на тебя еапало?

– Ты знаешь, даже кролик крольчиху защищает...

– Ясно. Не надо меня защищать. Мне ничего не угрожает. Понял? Мне никогда ничего не угрожает!

– Вот это правильно, – без особого восторга заметил сидящий уже за шкафом пуговичный мужчина. – Вот же навязалась мне на голову...

Певица прошлась по тесной подсобке, открыла окно.

– Хотите вылезть с пятого этажа, мадам? – оживился мужчина.

– А чего тут хотеть? Возьму да и вылезу! – певица с недоверием посмотрела на Дикого. – Черт! Еще и этот! Ну, зачем ты только за мной увязался, горе мое?! Я бы и без тебя справилась!