Текст книги "Дайте место гневу Божию (Грань)"

Автор книги: Далия Трускиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Мой испанский, бывший в конце восьмидесятых нелепым хобби странной старшеклассницы, сейчас приносил неплохие доходы. Я стала единственным в городе переводчиком, способным не только перевести на русский запутанный контракт, но и составить не менее официальный документ для Аргентины или Бразилии. И я не стеснялась брать за свой труд хорошие деньги. Турфирмы во мне души не чаяли – я им переводила буклеты и проспекты со скоростью пять минут на страницу. Еще ни один испанец, кого по делам заносило в наш город, не миновал меня – за двухчасовую экскурсию я брала сотню зеленых и собиралась повысить расценки.

Светлый круг, блеклая призрачная радуга никогда не оставляли меня равнодушной, я любила этот ветротекущий небесный пейзаж, с его лаконизмом и иллюзией круговращения, с его вечным и незавершенным перетеканием в невозможное – то ли луна движется, то ли неподвижна, а весь мир закручен вокруг нее. И он меня любил – он сопровождал ненавязчиво по жизни, причем русского языка не признавал – он вызывал в памяти только испанские строки с их неожиданной и возвышенной скорбью.

Заглядевшись на луну, я перестала слышать голоса. Может статься, людям наконец надоели их телевизоры. И собственное тело я перестала ощущать, и собственные мысли. Все можно было перенести на другое время – только не эту луну и не мое ощущение повторяемости мгновений – как будто я уже смотрела вот так, забравшись непонятно куда, на ночное светило, и все соответствовало – теплая летняя ночь, запах неизвестных мне здешних цветов, еще какие-то мелочи, но вот луна была другая…

Вот почему я не услышала шагов.

А как я догадалась, что рядом со мной сидит на скамейке Нартов – не знаю. В тот миг, когда я еще только решила повернуться – а это был очень короткий миг, – я уже знала, что Нартов тут.

– Ну, привет, – сказала я. – Видишь – приехала.

– Привет, – ответил он. – Вижу.

Он сидел, как обычно сидят мужчины на низких лавочках, нагнувшись вперед, широко расставив колени, упершись локтями в бедра и свесив крупные кулаки. На нем была форменная летняя ментовская рубашка с короткими рукавами, а вечер выдался не самый теплый. Смотрел же Нартов не на меня, а в землю. И его лица я не могла разглядеть.

– Что же домой не зовешь? – спросила я. – Честное слово, не буду приставать. Мне бы теперь лечь и заснуть.

– Давай я лучше провожу тебя в гостиницу. Тут за углом есть одна – скажешь дежурному администратору, что от Нартова, тебя сразу устроят.

– К тебе нельзя?

– Лучше не надо.

– Поэтому и Татьяну с Юркой у родственников держишь?

Он промолчал.

– Давай я их завтра же к себе заберу, – предложила я. – Они даже не появятся на вокзале. Я съезжу куплю билеты, а потом мы на такси доедем до Бычкова и там сядем. Ты не волнуйся – я при деньгах.

– Я знаю.

– Как ты догадался, что я здесь?

– У меня свои каналы.

– Погоди… Тебе Кутехов сказал?

– Допустим.

– Ну так передай ему, что он дурак. Мог бы догадаться, что я слезу с поезда… или догадался?..

– Выходит, что так.

– Да-а… И давно ты меня тут караулишь?

– Как стемнело.

Я задумалась. Стряслось что-то очень серьезное. Нартов кого-то разозлил. Настолько разозлил, что вот и к себе домой зайти опасается.

Он молчал.

– Ты что – совсем не рад, что я приехала?

– Рад, – глухо ответил он. – Но я не хотел, чтобы ты приезжала.

– Из-за своих неприятностей? Нартов, я тебе еще раз предлагаю – давай я заберу Татьяну с Юркой к себе. Если у тебя нет денег даже на билеты – потом сочтемся! А если ты боишься, что у меня их найдут – так я знаю, куда их спрятать. У моей знакомой турфирмы, можно сказать, свой санаторий у озера. Они даже ко мне домой не заедут – я их сразу в санаторий отправлю. И не переживай из-за денег – разберемся как-нибудь!

И опять он не ответил.

– Нартов, помнишь – тогда? Ты их отправил ко мне, даже не спросив, могу ли я их принять. Ты знал, что приму и в обиду не дам. Так в чем же дело? Что изменилось? И кто изменился? Я все та же – и ты все тот же.

– Не будем об этом. Вставай, я отведу тебя в гостиницу.

– Ну, раз так…

Я вскочила со скамейки и подхватила рюкзачок. Сколько-то долей секунды я ждала, чтобы Нартов взял его у меня, но он даже не протянул руки. Я закинула рюкзачок за спину и пошла по скрипучей дорожке, он – следом, шаг в шаг. Дорожка от песочницы вела к подъездам, и лишь от них – к улице. Мое недовольство было так велико, что в голову пришла идея провокации. Я посмотрела на табличку с номерами квартир, прошла к следующему подъезду, где как раз и была сорок восьмая, взялась за дверную ручку – и когда Нартов догнал меня, уже поднималась по лестнице.

– Сказано же – нельзя! – сердито заявил он, но даже не попытался меня удержать.

– Я на горшок хочу! – через плечо бросила я.

– Нельзя же… – в голосе была злобная какая-то бенадежность.

– Да что там у тебя – засада? Слушай, Нартов, я не привыкла под кустиками корячиться. Мне нужен приличный унитаз!

Это была пошлость невообразимая. К счастью, свет на лестнице не горел – ее освещала лишь большая луна, плывущая вместе со своим бледно-радужным кругом. Иначе я бы, может быть, даже покраснела. Cerco tiene la luna…

Сорок восьмая квартира была на втором этаже. Я посторонилась, чтобы пропустить его к двери. Он подошел и встал столбом, опустив руки. Он страшно не хотел входить в собственный дом. Мне стало здорово не по себе…

– Ну, дай мне ключ, я сама справлюсь, – сказала я, уже сама недовольная этой провокацией. – Справлюсь – и ты отведешь меня в гостиницу.

– Сейчас открою.

Он поднес руку к замочной скважине, и я порадовалась за Татьяну, все-таки он был хозяин в доме, держал в порядке даже замки, вот и дверь отворилась совсем бесшумно.

Он пропустил меня, я вошла, он – следом.

– Не зажигай свет, – сказал он.

Мне было так неловко за свою затею, что я послушно вошла в туалет, закрылась там и все, что следовало, сделала наощупь. Потом вышла, повернула налево и оказалась на кухне.

Он сидел за столом, он откинулся на спинку стула и запрокинул голову.

– Пойдем, что ли? – виновато спросила я.

– Погоди.

Я решительно не узнавала бодрого и гиперактивного мента, с которым – а в самом деле, сколько лет назад? – лазала по задворкам и вычисляла маршрут убийцы.

Луна заглядывала в окно. Луна словно говорила: вот я тут, в «cerco tiene», в своем светлом кольце, в безопасности, я наблюдаю, я – свидетель, профессиональный свидетель, и тебе бы тоже лучше оставаться профессиональным свидетелем, а не лезть во всякие опасные авантюры, окружи и ты себя светлым кольцом… cerco tiene la luna…

– А все-таки – где Татьяна с Юркой?

– Они в безопасном месте… – он ответил не сразу.

– Им там ничего не угрожает?

– Им там ничего не угрожает.

– А нам тут?

Он покосился на меня.

– Если хочешь, оставайся, – вдруг предложил он. – А я пойду. С тобой тут уже ничего не случится. Утром захлопни дверь.

Все бы ничего – но почему в этих словах была такая горечь?

Нартов не жаловался, я не могла представить, что он когда-нибудь в жизни кому-то пожалуется, но ему было сейчас очень плохо.

– Ты настаиваешь на том, чтобы я уехала?

Что бы ни говорили дамы, которые пишут психологические статеечки для журнальчиков, у женщины есть только один способ привести мужчину в чувство. И я была к этому готова. Я хотела забрать у него эту горечь, выжать ее из него, как сок из лимона, со всей доступной мне в любовных схватках яростью. Чтобы он разрядился и вздохнул с облегчением. Ну да, я этого хотела!

– Да. Настаиваю. Постельное белье в шкафу на второй полке. Все, что найдешь в холодильнике, съедобно. Только…

– Что?

– Ничего.

– Может, чаю попьем? – растерянно предложила я.

– Пей, если хочешь. Только свет не зажигай.

Действительно – вполне хватало луны. Cerco tiene la luna, mi amor ha muerto…

Похоже, я слишком долго повторяла эти строки про себя и наконец пробормотала вслух.

– Ты о чем это? – спросил Нартов.

– Испанские стихи, очень старые. В светлом кольце луна, любовь моя умерла.

– Любовь? – переспросил он.

Я подумала, что сама виновата – слишком тихо сказала.

– Любовь.

– Помнишь?

– Ага…

Я знала – он подумал про ту ночь, когда мы оба не могли заснуть. Уж лучше бы согрешили – тем бы наш роман и окончился. Тогда Нартов уж точно не прислал бы ко мне жену с ребенком. Да и я бы забыла его не то чтобы совсем навеки – но основательно.

– Все было правильно, – вдруг сказал он. – Все равно бы мы вместе не остались. Так что не думай об этом.

– По-моему, как раз ты думаешь об этом. А я… не могу же я, сам понимаешь, спать со всеми, кто… ну, скажем так, случайно оказался у меня дома… ну, ты сам знаешь, как это называется…

– Мало ли что в жизни не сбылось… – опять голос стал глухим и смутным.

– И это тоже не сбылось. Прости.

Я все никак не могла понять – зачем он говорит мне о несбывшемся. Объясняет, почему сейчас не хочет ко мне приставать? Но в таком случае, это – совершенно дурацкое объяснение. Не хочет – и не надо. Значит, действительно не судьба.

– Да ладно тебе, – сказала я, но каким-то не своим голосом. И наступила абсолютная тишина. Совершенно ирреальная тишина.

Луна в окне сделалась чуть больше. Она словно старалась подкатиться поближе, не выпадая при этом из светлого круга. Луна подсказывала что-то очень важное.

Cerco tiene la luna, mi amor ha muerto… А если взять другой перевод – в кругу туманном месяц, в могиле милый…

Вот тут мне стало страшно.

Нартов был таким, каким я его не знала, он был – прощальным!

Я не слышала, как он подошел и сел на скамью. Я не слышала его шагов по скрипучему песку, когда шла по дорожке к подъезду. Ключ ни разу не звякнул, когда Нартов отворял дверь. Да и не было этого движения кисти, не было разворота. Он прикоснулся к двери пальцами – и все! И – отворилась!.. И эта удивительная светобоязнь…

Луна была на моей стороне! Свет ее сделался сильнее, и я увидела поперек голубой форменной рубашки строчку черных дыр – с горошину, не больше.

– Нартов, ты – жив? – без голоса спросила я.

* * *

– Давай договоримся, – сказал шеф. – То, что ты в рабочее время заглядываешь в Интернет, меня, конечно, раздражает, но не слишком. Но ты всю прошлую ночь опять провела в Интернете. Вахтер новый, не знает, что нужно обходить кабинеты. Но теперь будет знать.

Ира стояла перед ним, опустив глаза. Вроде бы увольнять ее шеф не собирался. Или собрался – но по природному занудству решил начать с нравоучений. Сейчас объяснит, что ни на одной работе она дольше двух месяцев не продержится, если будет тратить не принадлежащие ей деньги на интернетное время.

– В этом месяце ты обойдешься без премии, – продолжал шеф. – А если еще раз останешься на работе дольше часа – уволю. Так что подумай.

Он имел в виду – такими местами не бросаются. Ира знала, что он прав. И, в конце концов, она уже достаточно долго вылезает в Интернет с шефской машины, удивительно, что это лишь теперь стало его возмущать.

Фирма, где Ира трудилась уже три года, занималась тарой во всех видах – пластмассовые стаканчики для йогурта и контейнеры для мебели соседствовали в файлах, с которыми Ира имела дело. Она уже привыкла, уже разбиралась, уже не раз давала начальству ценный совет… ведь она же, не кто другой, предупредила, догадавшись по цифре заказа, кто именно наступает на пятки!.. И из-за какой-то ночи в Интернете…

Ладно бы что хорошее удалось сделать за эту ночь! Скачала картинки с любимым норвегом – автором композиций в викинговском стиле, хотя поди знай, как именно пели викинги. Потрепалась с Питом из Оклахомы и еще с одним шотландцем, который собирается проехать по Сибири автостопом. Почитала свежие анекдоты – над ними и обалдела до того, что, не вырубив машину, убрела спать на диванчик в приемной…

Шеф ушел к себе. До конца рабочего дня оставалось сорок минут. Ира села делать новые прайс-листы, потом распечатала и разложила по конвертам. В Паутину даже не пыталась выйти – рядом работал племянник шефа и с интересом поглядывал на экран. Надо полагать, оттуда и информация… Маленькая элегантная мужская месть, чтоб он сдох! Племянник шефа занюханной конторы – не такая шишка, чтобы сразу трусики снимать.

Ровно в шесть Ира выключила компьютер и начала собираться. Она скинула с ног туфли на шпильках и обулась в нормальные ботинки. Шиш на затылке распустила. Нахлобучила наушники от плеера. Долго надевала куртку – нужно было согласовать между собой шарф, преждевременно распущенные волосы, проводок от плеера к наушникам и сам плеер в сумочке, пристегнутой к поясу. Деловой жакетик и поганого цвета блузочка были спрятаны надежно и основательно. Теперь она уже никак не была похожа на девицу-клерка. Русые волосы ниже задницы были ее главной надеждой – увидев такие волосы, никто не заподозрит, что Ира трудится за гроши в скучной конторе.

Интернет-салон действовал в трех шагах от фирмы. Денег оставалось впритык – даже если не покупать новых наушников (старые почти сдохли), даже если продержаться до зарплаты на овсянке, бутербродах и без всякого кофе, Интернет-салон был непозволительной роскошью. Но сегодня многое должно было решиться… если будет задание, значит…

Ира держала несколько бесплатных почтовых ящиков на разных серверах в ожидании светлого будущего – когда поставит дома и машину, и модем, и подключится по-человечески. Задание должно было прийти на www.pisem.net, в ящик, сделанный специально для заданий. Она открыла почту – да, да, да! Было письмо с обратным адресом [email protected]!

«Дорогой друг, если ты продолжаешь сотрудничество и подтверждаешь готовность действовать, позвони по телефону 9 568 729, абонент Серый».

Подписи, как всегда, не было. Но Ира в ней и не нуждалась.

Про www.uprava.ru она узнала от подруги Дины. Дина вышла замуж за бизнесмена, и первое, что случилось после свадьбы, – бизнесмена кинули. Старый друг, получив неплохие деньги в долг под честное слово, слинял. Оказалось, что он обобрал еще парочку наивных бывших одноклассников.

Дина, не зная, чем помочь мужу, даже пошла к гадалке. Та сказала, что есть всякие заговоры и заклинания, которые мучают должника, пока не вернет долг, но для серьезных случаев она бы посоветовала другое средство. И назвала адрес, по которому искал помощи ее знакомый. Дина зарегистрировалась на www.uprava.ru и выполнила несколько странных поручений. В частности – взяла у себя на работе сильное снотворное, из тех, которые и по рецепту не достать, и при помощи одноразового шприца ввела его в закрытую пробкой винную бутылку, а бутылку оставила в библиотеке, в пустом каталожном ящике.

Две недели спустя рано утром прибыл должник и вернул три четверти денег. Насчет остальных – клялся и божился, что как только – так сразу! Муж-бизнесмен на радостях простил его, а Дина послала на www.uprava.ru благодарственное письмо.

Еще три дня спустя она получила мессидж от незнакомого человека. Тот спрашивал – существует ли она, Дина, на самом деле. Он читал ее письмо на www.uprava.ru и подозревает, что это такой рекламный трюк. Дина была так довольна удачей, что согласилась встретиться с этим человеком. Она рассказала кое-что о заданиях, точнее – о их сравнительно невинной сути, без подробностей, человек покивал, поблагодарил и распростился. Это был пожилой мужчина с хмурым лицом и тоской в глазах. На следующий день Дине пришло сообщение – она получила бонус за свою консультацию. Тут же объяснялось – система бонусов не афишируется, но если человек своим умом дошел до того, что нужно привлекать в www.uprava.ru новые силы, он становится участником пирамиды. При определенном количестве бонусов его просьба (о торжестве справедливости, естественно) выполняется без всяких усилий с его стороны. Но только привлекать нужно тех, кто действительно нуждается в помощи и не станет трепать языком…

Так что Дина, зная, в каком положении оказалась Ира, сказала ей про загадочный сайт, не дожидаясь ее жалоб. И, по условиям пирамиды, сама, со своего адреса, ввела в списки сайта Ирины данные.

Заплатив в Интернет-салоне за пять минут машинного времени, Ира перешла дорогу и из автомата позвонила Серому. Трубку взял человек едва ли не моложе нее, с высоким и взволнованным голосом. Да и сама Ира заикалась. Кое-как она объяснила Серому, что телефон ей дала www.uprava.ru. Он получил более точные указания. Им предстояло встретиться около восьми вечера возле нового круглого магазина, что недавно построили на Ткацкой улице.

Серый оказался, как Ира и предполагала, совсем юным существом, лет девятнадцати, в куртке, которая была ему коротка на ладонь, и с коротковатыми рукавами, в узких джинсах, таких узких, что было даже непонятно – настоящие там, внутри, ноги, или одни кости.

Худое лицо, впалые щеки, словно соприкасающиеся изнутри, выпуклые глаза Ире сразу не понравились. «Тебе с ним не детей крестить», – произнес внутренний голос, обычно маскировавшийся под покойную бабушку, особу решительную и языкастую.

– Вот, прочитай и запомни, – Серый дал Ире распечатку.

– «Мужчина с красным пакетом в левой руке, – пробормотала она. – Остановится у киоска, минуту будет смотреть на спиртные напитки и пойдет к метро». Это что?

– Это – тот, за кем мы пойдем следом. Он сделает… что-то сделает, сам не знаю что… а ты вот читай дальше…

– «Приметы для запоминания. Мужчина в черном пальто чуть выше колен, высокий, с коричневой барсеткой, без головного убора, волосы – темные, залысины, усы, нос горбатый и искривленный», – что, и этот придет?

– Нет, этот не придет. Ты просто запомни приметы. А я послежу… Я уже запомнил…

Киоски со всякой дребеденью шли от магазина до станции метро. Пространство хорошо просматривалось. Ира несколько раз успела перечитать описание, когда Серый подтолкнул ее:

– Вроде он…

Мужичок, не выше самой Иры, в синей непромокаемой куртке, в лыжной шапочке, тоже синей, с белыми буквами, и с фирменным ярко-красным пакетом из круглого магазина подошел к витрине с разнообразными водками. Серый засек время по часам, то же самое сделал мужичок.

Простояв ровно минуту, он направился к метро.

– Пошли, – сказал Серый. – Нам нельзя от него отрываться.

На этой станции не было эскалатора, они спустились по лестнице, шли совсем рядом, а когда оказались на перроне, Ира обнаружила, что пакет уже в руке у Серого.

– Ты?..

– Заткнись, – очень тихо сказал он. – Так надо…

Мужичок прошел в самый конец перрона. Там было очень мало народа – в это время даже те, кто ехал из центра в спальные районы, уже схлынули, а в центр почитай что никто и не собирался. Стояло человек восемь-десять, в основном знакомые между собой женщины, негромко болтали.

– Сюда, – Серый решительно поставил Иру впритык к женщинам, обнял и стал целовать в шею, за ухом. Несколько пожилых дам посторонилось, они даже отвернулись, может – от негодования, а может, из деликатности, в метро таких тонкостей не понять.

По стене пробежал зародившийся в глубине туннеля свет, раздался гул – поезд приближался. Серый чуть повернул Иру – спиной к поезду…

Потом она поняла, что всю жизнь должна быть ему за это благодарна.

Раздался вопль – совершенно бешеный вопль, и к нему присоединилось еще несколько голосов. Еще секунды три, не больше – и к тому месту, где остановился первые вагон, бежали люди. И в это же время двери вагонов отворились, на перрон хлынули пассажиры.

– Что это было? Что это?.. – схватив Серого обеими руками за плечо, спрашивала Ира.

– Женщина под поезд упала! – крикнул он. И крепко сжал ей руку – это означало приказ…

– Как это – под поезд?.. Сама?.. Бросилась?..

– Товарищи, товарищи, без паники! Кто свидетели? Я спрашиваю – кто свидетели?! – безнадежно обращался к очумелым женщинам молоденький милиционер.

– Ну, мы свидетели, – шагнул к нему Серый. – Вот я видел, подруга моя, Ира, вот еще женщина видела… – он показал на тетку в очках. – Мы дадим показания.

– Пошли!

Ничего не соображающую тетку Серый взял под руку. Они отошли к другому краю перрона.

– Она сама? – первым делом спросил милиционер.

– Она стояла очень близко к краю, – вроде бы подумав, ответил Серый. – Кто ее разберет – может, и сама. Но рядом с ней мужчина еще стоял – вот женщина подтвердит. Такой – вроде кавказской национальности. Правда, Ир?

Ира закивала.

– Носище у него такой – набекрень… – подсказал Серый.

– «Волосы – темные, залысины, усы, нос горбатый и искривленный», – нарисовались в памяти строчки из распечатки. Теперь стало ясно, для чего эти приметы. Но голос отказался слушаться.

Ирина догадывалась, что www.uprava.ru мстит жестоко, сама она заказывала убийство – и никого не смутил этот заказ, только понемногу была оговорена плата. Теперь www.uprava.ru доказала Ире, что с такими заданиями справляется. Но это вышло очень уж внезапно…

Серый поступил правильно – если бы он сразу сказал, что им предстоит лжесвидетельство, Ира могла и убежать. Теперь отступать было некуда.

Она взяла себя в руки и, подражая Серому, стала при каждом слове обращаться к очкастой тетке. Втроем они нарисовали портрет грузинистого мужчины в черном пальто чуть выше колен, высокого, с коричневой барсеткой и без головного убора.

Серый до того освоился в роли свидетеля, что в кабинетике, куда их привел молодой милиционер, помог ошарашенной тетке записать показания. Похоже, она сама поверила, что видела рядом с жертвой мужчину кавказской национальности.

Примерно через час Ира и Серый вышли из кабинета.

– Тебя проводить? – спросил он.

– Да, пожалуйста.

На перроне уже был наведен порядок – тело с рельса убрали, поезда носились по четкому графику.

Ира с Серым молча сели в вагон и вышли через три остановки.

– Ты не это… – сказал Серый. – Ну, в общем…

Ира похлопала его по рукаву. Ей было здорово не по себе.

Но www.uprava.ru слово держала. Чей-то враг погиб сейчас страшной смертью – надо полагать, не менее мучительно погибнет и враг Иры. И она взяла себя в руки.

– Ты – за что? – спросила она Серого.

– А ты?

– Я – за парня. Он с сатанистами связался. Они девчонку в жертву принесли – вниз головой к кресту привязали и зарезали. Он клянется, что его там не было! А его взяли, остальных как корова языком слизала. Его за всех судили. Потом, на зоне, сам понимаешь… тело нашли… А что я против них могу?! – закричала вдруг она. – Они где-то тут затаились! Я не хочу, чтобы меня!..

– Тихо, тихо, – зашептал он, стремительно обнимая девушку. – Да тихо же… я все понял…

– Он умница был, такие книги читал, такую музыку слушал!.. – Ира тоже перешла на шепот. – Он повышенную стипендию получал!.. Он такие тексты писал!.. Зачем он только с этой группой связался?.. Я же говорила ему – при чем тут музыка, если они настоящие сатанисты?..

– Ну, тихо, тихо… И на них управа найдется, – вовремя вспомнил он девиз загадочного сайта.

– А ты?

– А я – детдомовский… – Серый помолчал, думая – а стоит ли говорить правду. Но только правдой он мог сейчас встряхнуть Иру.

– Ну и?..

– Ну… Вот представь – приходит директор, отбирает пацанят, по восемь-десять лет, или даже меньше. Нянечка их ведет в душ, потом их одевают поприличнее, сажают в микроавтобус, везут… Привозят в большой серый дом, заводят со двора. Директор сдает их с рук на руки толстому дядьке. Дядька разводит по этажам, по туалетам… Запирают пацана в кабинке, он стоит, ждет. Приходит другой дядька… Некоторые были добрые – потом шоколадку давали!.. И обратно в детдом. А чуть пикнешь – будешь ночевать в подвале с крысами. Сашка воспаление легких схватил. Директор потом сказал – так будет с каждым, кто без спросу в подвал ночью полезет. Мы все спали и видели, как до него доберемся…

– Так ты?..

– Ага.

Он отпустил Иру. Несколько секунд они стояли, глядя на мокрый асфальт.

– Тебе противно, да? – спросил Серый. – Я знаю, что противно. Я маленький трусливый был. Наверно, поэтому уцелел. А Сашка умер.

Ира быстро обняла Серого и стала целовать, сперва – в щеки, потом – в губы.

– Это все ерунда, – шептала она, – понимаешь – ерунда, для тебя это прошло, а для него только начинается! Понимаешь – для них все только начинается!..

* * *

– Нартов, ты жив?! – я повторила дурацкий вопрос, протягивая руку к этой дырчатой строчке на его груди, но прикоснуться не решалась.

– Жив, мертв… Сам не разберу. Я – есть. И пока мне этого довольно. Ты только не бойся меня…

Я молчала, не зная, как на это ответить. Наконец набралась мужества – и двумя пальцами почти прикоснулась к его груди, но он отстранился.

– Не трогай меня, – велел Нартов. – Если ты сквозь меня в холодильник упрешься – я сам заору. А так… вот, хожу, словно ни в чем не бывало… Только все время боюсь обернуться – а что, если я не отбрасываю тени?

Он так просто говорил о своем новом потустороннем состоянии, что страх мой начал проходить. Да и в самом деле – кого бояться? Человека, который мне дорог? Может, это еще подарок судьбы, что мы хоть так встретились, подумала я, есть люди, которые бы мне позавидовали…

– Поэтому не хочешь, чтобы я зажгла свет?

– Я хочу побыть с тобой еще немного, – совсем тихо признался он. – А что, если при свете меня не станет? Вообще? Правда – я на самом деле рад, что ты приехала. Хоть простимся по-человечески.

– Что случилось, Нартов? – еще тише спросила я.

– Не спрашивай, – прошептал он. – Я не успел – вот и все. И точка.

– Но под пули ты успел.

– Я чуть с ума не сошел… Ладно. Не будем об этом. Я сам во всем виноват.

Иначе он и не мог ответить.

После этих слов я не имела права спрашивать его о том, что случилось, куда делись Татьяна и Юрка. Я имела право только на догадку – и догадка эта была такова, что лучше бы мне было остаться дома и вообще никогда в жизни не задумываться, почему так давно не звонит семейство Нартовых.

Но я не осталась дома, я принеслась сюда – и, в конце концов, до вторника с его планеркой еще оставалось довольно много времени.

– Если я могу что-то для тебя сделать – ты скажи, – попросила я. – Может быть, тебе нельзя сейчас с кем-то встречаться – ну так я пойду и сделаю все, что нужно.

– Я подумаю, – пообещал он. – В самом деле, ты же можешь пойти к Кутехову… Да, а как же ты все это объяснишь?!.

– Вещий сон! – брякнула я. – Ты только скажи, что ему передать, а я уж придумаю, как это преподнести! Нартов, я же баба все-таки, врать умею.

– Он тебя в дурдом сдаст, – без тени юмора отвечал Нартов. – А если я к нему явлюсь, он сам себя в дурдом сдаст.

– А если анонимную записку подбросить? Он же знает твой почерк! Мало ли когда ты ее написал – а вот теперь принесли.

Нартов вскочил. Он был в ярости.

– Не могу я писать никаких идиотских записок! Ни хрена я сейчас не могу!

– А ты пробовал? Нет, ты скажи – пробовал?

Он промолчал. Заговорил он тогда, когда я уже думала – повернется и уйдет навеки.

– Я не могу… Я ни к чему не могу прикоснуться… Я не знаю – кто я, что я… Я не знаю, где я днем, у меня нет дня, нет промежутка между ночью и ночью… Я даже не знал, увидишь лы ты меня. Некоторые не видят…

Вставлять хоть одно слово было опасно – он бы замолчал. Но думать не возбранялось – и я подумала, что какие-то эксперименты он все же ставил. Может, выходил из мрака навстречу незнакомым людям.

– Я которую ночь хожу по городу и прощаюсь… – в его голосе было невероятное, обжигающее мою душу отчаяние. – На стадионе был, где мы стометровки бегали, простился. Вокруг школы обошел. В парке возле института сидел, по пляжу гулял. На что-то мне ведь дадено это время, как ты думаешь?

– Кем – дадено?

– Если бы я знал…

Вдруг он резко повернул голову.

– Ты что? – испугалась я.

– Ты слышала?

– Нет, а что?

Он вздохнул.

– Вот и все… Ну, иди в гостиницу. Скажи – от Нартова. Они там еще не знают.

– А ты?

– Я? Я рад, что хоть с тобой простился по-человечески. Ну, ступай.

Он говорил, как человек, который куда-то спешит. И эта спешка, это внезапное волнение мне совершенно не понравились.

– А ты?

– Не поминай лихом.

Он повернулся, но не успел сделать и двух шагов – я заступила ему дорогу.

– Что я должна была услышать?

– «Иди».

– Куда – иди?

– Мне кто-то сказал – «иди», очень отчетливо. Скорее даже приказал. Ну вот – иду. Наверно, обо мне наконец вспомнили.

– Погоди… Еще немного!..

Он не то чтобы улыбнулся – усы чуть шевельнулись, и только. Других улыбок от него ждать теперь не приходилось. Он был взволнован и всеми силами старался одолеть страх.

– Ступай, моя хорошая. Этот путь нужно пройти в одиночку… во всяком случае, мне всегда так казалось…

– Нет. Если бы меня не было – тогда другое дело. А я здесь. И я пойду с тобой, пока… пока не остановят!..

Он кивнул. Я поняла – другого ответа он от меня не ждал.

Мы вышли на улицу. Нартов показал рукой, откуда был голос. Улица была неестественно пустая и тихая. Мы пошли.

– Ты, главное, не бойся, – говорила я. – Ты жил честно, ты сделал все, что мог… жену любил, сына растил… Тебе бояться нечего!..

– Это так только кажется. Всякое бывало. Я убил двух человек.

– Надо полагать, это были замечательные люди, честные труженики и достойные семья… – я замолчала, не зная, можно ли сказать «семьянины», или русский язык предпочитает форму «семьяне». Честное слово, об этой ерунде я и задумалась всерьез, сопровождая того, кого могла бы полюбить, ни более ни менее как на посмертный суд.

– Да уж, труженики… – проворчал он. – С большой дороги. Один раз это была перестрелка с двумя скотами, которые заперлись на даче и взяли в заложники детей. Я его четко выцелил…

– Ты детей спас?

– Для того и стрелял. Другой раз мы их брали без оружия, а я все-таки каратек, коричневый пояс имею. Тоже в общем-то знал что делал…

– И кого спас?

– Никого не спас, просто нам втроем нужно было взять пятерых.

– Так ведь у тебя служба такая!

– Ага, служба…

Он боялся – и не желал показывать этого. Действительно, страшная вещь – держать отчет за все, чего в жизни понаделал. Но какая-то сила, имевшая тут все права, позволяла мне идти рядом, и я не знала, надолго ли это позволение, и должна была спешить.

– Нартов, ты помнишь, как мы ползали по тому подвалу? Как я твои штаны зашивала? Нартов, ты знал, что я тогда чуть ли не до утра пролежала с открытыми глазами?

Это было вранье, я так убегалась, что, невзирая на ожидание нартовской активности, заснула довольно быстро. Но я чувствовала – правду я говорю или вру, роли не играет, главное – не давать ему падать духом.

– Ты не представляешь, как я хотела, чтобы ты ко мне пришел! Ты так задирал нос, что я не могла идти к тебе первой! Но я лежала и ждала! Я к каждому шороху прислушивалась! А ты, как назло, голову на подушку – и без задних ног!..

Это, разумеется, тоже было неправдой – я знала, что он какое-то время не спал и ждал, чтобы я нанесла визит. Но пусть лучше спорит со мной, чем шаг за шагом его душа погружается в неведомое пространство, где страх – все гуще…