Текст книги "Любовь по требованию и без... (СИ)"
Автор книги: Далиша Рэй
Соавторы: Дарина Ромм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 7
Настоящее время... Где-то в Подмосковье– Эрик, убери руки! – прошипела я, и попыталась оттолкнуть эту наглую морду. Честно попыталась, изо всех сил.
Поэтому вообще не понимаю, как случилось, что мои ладони, которыми я уперлась в широкую голую грудь, вдруг соскользнули и обняли его шею.
С другой стороны, он же лапает меня без спроса, так почему мне не ответить тем же? Так что я крепко вцепилась и даже повисла на нем немного.
Эрик вместо того, чтобы понять, что абсолютно не прав, хватая девушку за разные неположенные места, с силой толкнул меня спиной на подушку.
Навис сверху и процедил сквозь зубы, изучая мое лицо, будто фоторобот преступника составлял:
– Я задал тебе вопрос, Снежок. Что. Ты. Делаешь. В моем доме?
– Работаю! – я всегда была честной девочкой, и сегодня врать тоже не собиралась.
Черные глаза в густых ресницах сделались колючими. Рот искривился в наглой усмешке:
– Такие, как ты, не работают. Ты даже в содержанки не годишься, Снежок.
Э-э, полегче! С чего такие категоричные заявления?
Кажется, от возмущения я произнесла это вслух, потому что Эрик оскалил зубы в плотоядной ухмылке. Молча попилил мое лицо своим мрачным взглядом, но все-таки снизошел до объяснения:
– Содержанка обязана быть покладистой, Снежок. Всегда готовой доставить удовольствие своему спонсору. А ты…
– А я? – не то, чтобы я надеялась когда-нибудь получить звание "Мисс Содержанка Мира". Но мне, правда, было интересно, с чего Эрик записал меня в неликвид.
– А ты, Снежок...
Он вдруг еще подался вперед. Придавил меня своим телом, да так, что в памяти сами собой начали появляться картинки одна неприличней другой. И все с Эриком в главной роли...
Наши глаза оказались на расстоянии всего нескольких сантиметров. Так близко, что я могла разглядеть золотистые искорки на почти черной радужке. Греховные, дьявольские глаза, от взгляда которых у меня... Чёрт, да иди ты куда подальше со своими глазами! Придурок!
Попыталась его оттолкнуть, да куда там. Только еще сильней прижата оказалась...
– Ты, Снежок, можешь только потреблять. Такие, как ты, всегда берут, ничего не давая взамен. Не способные ни на дружбу, ни на любовь. А уж про "работаю" вообще звучит смешно, – Эрик еще чуть придавил меня своей тушей.
– Поэтому я задаю свой вопрос последний раз, и ты на него отвечаешь, красавица. Иначе через пять минут будешь с вещами стоять за воротами.
– На морозе?! – ахнула я в ужасе, представив себя бредущую в одной ночнушке по проселочной дороге и волокущую по снегу потертый чемодан.
– На морозе, – с удовольствием в голосе подтвердил этот придурок. И поторопил: – Я жду ответа на свой вопрос, красотуля.
– Так ты не задал свой вопрос! Только пугал меня. И это разве твой дом? А насчет того, что я здесь делаю, я уже тебе ответила – работаю. Горничной, – обиженно попеняла на нелогичность его поведения. И мысленно прикинула, стоит ли пытаться столкнуть его с себя, или пусть уж лежит?
От моих слов Эрик жизнерадостно расхохотался, запрокинув голову и сверкая зубами.
Затем сам, без всякой просьбы, скатился с меня и лег рядом, прижавшись своим плечом к моему. Сложил ладони у себя на животе и замер. Хорошо хоть непристойности свои прикрыл!
– С ума сойти, я столько раз представлял, как мы встретимся, и я с удовольствием сверну тебе шею, Снежинка. Но даже вообразить не мог, что это случится вот так по-идиотски, – задумчиво проговорил он и надолго умолк.
А уж я-то как не представляла, если бы ты только знал! Хотела ему все высказать, но решила промолчать, и даже от его плеча не стала отодвигаться.
Ну его, шевельнусь не вовремя, а он возьмет, и правда на мороз выставит, – характерец у Эрика тот еще. Говорю же, бешеный придурок!
Так мы и лежали. Совсем рядом, соприкасаясь телами. Ощущая тревожащее, дурманящее голову присутствие рядом другого.
При этом бесконечно далекие, и совершенно чужие друг другу люди, каждый думающий о своем.
Ну и конечно же, я взяла и начала вспоминать нашу абсолютно идиотскую встречу с Эриком полтора года назад…
Глава 8
Полтора года назад... Снежана Демина
... Английский у девицы на ресепшен был отвратительный, с жутким грассирующим акцентом и напрочь исчезающими окончаниями.
Или она специально так разговаривала, как все французы, полагая, что если ты приезжаешь в ее прекрасную страну, то обязан знать ее прекрасный язык?
Язык я, конечно, знала. Но из врожденной вредности предпочитала общаться на английском, раз уж его назвали международным. Да и говорила я на нем намного лучше, чем на языке Бальзака и Стендаля.
– Мадемуазель Жанетт, будьте добры, проверьте еще раз. – со всей присущей мне вежливостью, я в пятый или шестой раз требовала найти мое бронирование, которое сделала еще полгода назад.
Сделала и даже получила электронное подтверждение, что меня ждёт прелестный двухкомнатный номер в одной из лучших, и совсем недешевых гостиниц скромного французского городка под названием Канны.
Через неделю начинался знаменитый кинофестиваль, и на два из его показов Игорь, в порыве невиданной щедрости, подарил мне билеты.
Помимо просмотра фильмов я планировала просто гулять по городу, наслаждаться майским французским солнцем и праздничной атмосферой. А главное, упиваться близостью знаменитостей, концентрация которых, в перерасчете на квадратный метр, в эти дни просто зашкаливала.
И вот я здесь, вся в предвкушении, а моего номера нет…
– Простите мадемуазель Дьёмина,очевидно произошел сбой в программе, и ваше бронирование аннулировалось. – с заученно-вежливой улыбкой, в пятый или шестой раз повторила Жаннет.
И посмотрела на меня с тоскливой скорбью, намекающей, что ругать ее совершенно бессмысленно.
– Твою мать, Жанетка. – сказала я по-русски, проникновенно глядя в ее растерянно хлопающие глазки. – И где прикажешь мне найти другую гостиницу в Каннах за неделю до начала фестиваля?
– Да, попала ты, подруга. – послышался рядом насмешливый голос, от которого меня передернуло. – Вот видишь, как быстро прилетела ответка за твой мерзкий характер.
Я набрала в грудь побольше воздуха, и повернулась к высокому смуглому парню с темными, стянутыми в хвост волосами и трехдневной щетиной. Очевидно модной, но у меня вызывающей желание посоветовать ему сходить в барбершоп, и избавиться от этой пакости.
– А ты что здесь делаешь? – не совсем вежливо поинтересовалась я у этого хама, с которым успела сцепиться в самолете, пока летела из Москвы в Ниццу.
– Очевидно то же самое, что и ты – приехал потусить в Канны. – не скрывая насмешки, он в упор рассматривал мое вытянувшееся лицо.
– Успешного отдыха. – отрезала я, и снова повернулась к враз поскучневшей Жанетт. – Ищите мою бронь, мадемуазель, или пригласите сюда управляющего.
Девица зачем-то бросила жалобный взгляд на небритого хама, и опять уставилась на меня преданными глазами:
– Мадам, вашей брони нет в базе.
Я полезла в телефон, открыла электронное подтверждение от отеля и сунула его девице:
– Вот, посмотрите.
Девица посмотрела, и как заезженная пластинка, повторила:
– Мадам, вашей брони нет в базе.
– Пригласите управляющего, – я начала терять терпение.
Девица снова быстро глянула на ухмыляющегося рядом небритого хама и заныла:
– Месье управляющий отсутствует.
– Ничего, – заверила я девицу, – я никуда не спешу. Подожду у вас в холле. И если мне не найдут номер, то ночью спать я буду там же. Голая!
– А почему голая? – вдруг заинтересовался небритыш.
– Потому что я привыкла спать без одежды, и изменять своим привычкам не собираюсь, – гордо заявила я и постучала по стойке ресепшена ладонью. – Вы меня поняли, Жанетт?
Небритыш с любопытством уставился на меня. Прошелся по моей фигуре откровенно-оценивающим взглядом и хмыкнул:
– Интересное будет зрелище. Приду посмотреть.
В ответ я оглядела его и растянула губы в ласковой улыбке:
– Смотри не двинь кони от перевозбуждения – наверняка, такое зрелище тебе не часто перепадает, с твоими-то внешними данными.
После чего повернулась и неспеша двинула к диванчикам под пальмами в кадках, отчетливо чувствуя оценивающий мою задницу мужской взгляд...
В холле гостиницы я провела три часа сорок две минуты. При этом каждые десять минут я подходила к стойке и донимала Жанетку.
У бедняжки уже глаз дергался при виде меня. Но что я могла поделать, если сидеть просто так мне было скучно?
Когда, наконец, появился управляющий, низенький подвижный толстячок с лысинкой и быстрыми темными глазами, бедная девушка кинулась к нему как к спасителю.
Торопливо залопотала, бурно жестикулируя и тыча в меня пальцем. Видимо умоляла своего босса избавить ее от страшной напасти в моем лице.
Управляющий вежливо поговорил со мной, пообещал непременно что-нибудь придумать и испарился.
Но не соврал – не прошло и получаса, как я, заполнив гостиничный формуляр и поставив пару подписей в нужных местах, уже заселялась в миленький номер с двумя спальнями и гостиной. Вслед за моими чемоданали, служащий принес бутылку «Вдовы клико» и вазочку с красной икрой в качестве извинения от отеля.
Я радостно принялась распаковывать свои чемоданы, и справившись с этой приятной задачей, пошла в душ, что бы смыть с себя волнения последних часов.
А вот когда вышла, распаренная, довольная и абсолютно голая, то первое, на что наткнулся мой взгляд, был расслабленно развалившийся на диване в гостиной все тот же придурок-небритыш из самолета.
– Что. Ты. Здесь. Делаешь? – от шока я даже не сразу сообразила стянуть с головы полотенце и прикрыться. Просто стояла и открывала – закрывала рот.
Придурок молчал, и внимательно меня рассматривал.
Неспешным взглядом прошелся по моим босым ногам, вверх от нервно поджавшихся пальцев. Оглядел бедра. Надолго задержался на светлом треугольнике внизу живота. Очертил взглядом ямку пупка.
Прогладил ребра, и пошел выше, разглядывая полушария груди с мгновенно сжавшимися сосками.
Темный взгляд почти осязаемо перетекал по мне, оставляя за собой раскаленные следы на коже. Заставляя все сильнее подрагивать мои пальцы и покрываться мурашками спину и плечи.
Черные греховные глаза скользнули выше, к ключицам, прошлись снизу вверх по шее, словно пробуя нежность ее кожи. Прогладили лицо, и наконец, зацепили мой взгляд.
На несколько мгновений мы застыли, глядя друг на друга, и меня медленно, лишая воли, начало затягивать в бездну его лихорадочно расширенных зрачков.
Когда я, наконец, отвела взгляд и глотнула пересохшим горлом, собираясь с силами, чтобы начать возмущаться, этот урод ухмыльнулся и небрежно произнес:
– Ничего особенного, Снежок. Все как у всех.
Говорю же, придурок!
Потом были мои вопли и вызов в номер управляющего. Его недоумение по поводу моего недовольства.
– "Видимо мадам невнимательно слушала, так как мадам известили, что в отеле остался единственный номер с двумя спальнями. Мадам предложили разделить этот номер с другим постояльцем, который дал на это свое любезное согласие.
Заполнив формуляр и поставив в нем свою подпись, мадам подтвердила согласие на заселение в этот номер. Один на двоих с чудесным соседом".
Угу, соседом, в лице небритого придурка. Нет, про две спальни я слышала, а вот все остальное почему-то пролетело мимо моих ушей.
Поняв по моему виду, что один из нас не прав, и это точно не я, управляющий предложил, решить проблему по-другому – отель вернет мне уплаченную сумму, плюс некоторую компенсацию за моральный ущерб. Так же отель оплатит такси, на котором я смогу доехать до любой другой гостиницы.
С этими словами толстячок откланялся и слинял из номера.
А я, под насмешливым взглядом небритого придурка, устало села на диван и закрыла глаза: в какой другой отель? Я перерыла все сайты, пока сидела на диванчике в холле!
Нет в Каннах ни одного свободного номера на ближайшие три недели. Ни в самых дорогих гостиницах, ни в частных апартаментах, ни даже в хостелах… Нету! Если только собачья конура по цене королевского дворца, но туда я точно не поеду.
Поняв, в какую жо…жёсткую ситуацию попала, я расстроенно замычала и по детской привычке, от которой никак не могла избавиться, вцепилась себе в волосы.
Тут же послышался смешок, и небритыш, за все это время даже не поднявшийся с дивана, назидательно произнес:
– Бумеранг, Снежок... Грехи – идеальный бумеранг, сколько не отпускай, все равно возвращается.
Но если хочешь очистить свою карму, можешь сварить мне чашку кофе, и тебе зачтется. В моей спальне есть все необходимое...
Я открыла глаза и медленно повернула к нему лицо:
– Как тебя зовут, добрый самаритянин, заботящийся о моей душе? Мне же нужно знать, какое имя написать на твоей надгробной плите.
Не отвечая, придурок вдруг резко дернул меня к себе. И не успела я пискнуть, как оказалась сидящей у него на коленях, прижатая так, что даже дышать стало трудно.
Одной рукой он сжал мой затылок, не давая отвернуть лицо. И, не отводя темных, с чуть заметными золотистыми крапинками, глаз, негромко произнес:
– Эрик. Мое имя Эрик, Снежок. И я советую тебе хорошо подумать, прежде чем снова начнешь злить меня.
Подтянул мое лицо к себе, и пробормотав: – "Достала", – принялся требовательно, жестко, почти грубо целовать...
Глава 9
То, что произошло дальше, можно объяснить только стрессом и потрясениями последних часов, расшатавшими мою нервную систему и слегка повредившими психику.
Каюсь, была не в себе и ничего не соображала. Посему, ответственности за произошедшее нести не могу!
Нет, сначала все шло правильно: я возмущенно замычала, и попыталась оттолкнуть наглого придурка. Даже пару раз стукнула по каким-то частям его тела.
А потом вдруг обнаружила, что сижу верхом на его коленях и самозабвенно его целую.
Сама хватаюсь за крепкие плечи под черной футболкой, лезу под нее ладонями, чтобы прикоснуться к коже, оказавшейся гладкой и очень горячей, словно у Эрика жар.
Сама подставляюсь под твердые губы, впивающиеся в меня жгучими, почти болезненными поцелуями, и под жадные руки, беззастенчиво мнущие мое тело.
И кровь одуряюще бьет в виски, мощно, гулко, выбивая из нее любые мысли. Растворяя смущение и отголоски сомнений. Оставляя только жадное, не омраченное ничем желание заполучить себе этого мужчину.
И вот уже его раскаленные ладони на моей спине, голой и ждущей, нетерпеливо сминают ее. Тискают, гладят, и над ухом жаркий шепот, похожий на рычание: – "Сука..", – и смуглые руки перебираются к моей груди.
Обнимают ее, сдавливают. Зубы смыкаются на вершинке, прикусывая так, что я взвизгиваю, а перед глазами начинают рассыпаться искры...
– Горячая, Снежок. – сквозь набат в ушах слышу довольный голос и мычу от удовольствия, когда его пальцы касаются меня внизу, там, где все давно мокрое и трясется от жадного нетерпения.
– Будешь сверху. – меня сдвигают в сторону от распирающего его брюки бугра, об который я беззастенчиво трусь, и я разочарованно хнычу.
Звук расстегиваемой молнии. Меня приподнимают, снова усаживают, и распахнув глаза я длинно мычу от первой сладкой судороги, прошивающей тело:
– Боже, как хорошо…
Я держусь за его плечи, и начинаю двигаться – вверх, вниз. Снова вверх и вниз. И еще…
А потом только вверх, вверх... Все выше и выше...
На дно огненных черных зрачков, не отпускающих мой взгляд. Оставляющих жгучие следы на коже, вместе с его пальцами, до боли впивающимися в мои бедра. Такой сладкой, долгожданной, нужной мне боли…
Его хриплый стон, когда мое тело начинает скручиваться в острых судорогах.
Мое имя на его губах вперемешку с ругательствами, от которых в моей голове что-то тонко лопается, и я лечу в сверкающую пустоту…
После я долго приходила в себя, уткнувшись лбом в голое мужское плечо, не в состоянии вспомнить, когда успела его раздеть.
А потом этот придурок взял, и все испортил…
– Свари мне кофе, Снежок… – раздалось над ухом. – После хорошего секса мне всегда хочется кофе.
Вот что меня остановило от смертоубийства в тот момент? Может слова про секс, который был хорошим?
Но я все равно вспомнила свои принципы… Вспомнила, и плюнув на них, пошла варить кофе – почему-то и самой вдруг ужасно его захотелось...
И пока я ставила на маленькую плитку турку. Пока варила кофе, помешивая и глупо улыбаясь своим мыслям. Пока мы пили его с Эриком, расслабленным, взлохмаченным, и с гадостно-довольной небритой рожей, я приняла твердое решение, что это больше не повторится.
Никогда!
Поэтому представьте мое изумление, когда на следующее утро я проснулась с Эриком в одной постели. И на второе утро тоже… И на третье…
Каким-то волшебным образом, каждый вечер мы желали друг другу спокойной ночи, благопристойно расходились по своим комнатам, а утром просыпались в одной кровати, то в моей, то в его… И ни один из нас не помнил, как так получилось…
Не иначе, это карма, назначенная мне за какие-то грехи в прошлой жизни, – просыпаться с Эриком в одной постели...
– Сделай мне кофе, Снежок. – требовательный голос выдернул меня из воспоминаний о том первом поцелуе, и обо всем, что последовало за ним.
Или не первом… И не о поцелуе. Да не важно, о чем, главное, чтобы больше это не повторилось!
Поэтому я перевела взгляд на вконец обнаглевшего придурка в своей постели, и… вспомнила, что я тут нахожусь, вроде как, в качестве рабочей силы.
– Конечно, босс. – мило улыбнулась и стащила с него свое одеяло, стараясь не смотреть туда, где его… наглое безобразие все так же настойчиво целилось в мою сторону. – Только сначала свали из моей комнаты.
– Вообще-то, это моя комната, поэтому, свалишь из нее ты. Только сначала объясни, с какого ты здесь поселилась? Горничные живут в цокольном этаже, Снежо-ок, – и потянул одеяло на себя.
Вспомнив все, что видела на означенном пространстве, я искренне удивилась:
– В цоколе нет никаких жилых комнат. Есть пара каморок без окон, наверное, для инвентаря какого-нибудь. – Я снова попыталась забрать у него одеяло и прикрыться, а то уж очень настойчиво потемневший мужской взгляд изучал мою ночнушку, словно сканировал мое тело.
Только непонятно, на предмет чего, – у меня ведь там все, как у всех, сам сказал!
И потом еще много раз повторил, сдавливая мое стонущее тело жесткими ладонями, и, снова и снова вбиваясь в него так, что из меня дух вышибало.
Стоп, Снежка, нельзя этом думать! Тем более, что небритый гад никак не уймется. Глянул на меня прищурившись, и снисходительно сообщил:
– Умница. Инвентарь вроде тебя, в этих каморках и живет. Так что выбирай любую из них и перевози туда свои вещички – здесь тебе делать нечего, госпожа горничная.(*)
Так-с, он что, любитель сдобных булок Джей Ло?
Я с подозрением покосилась на небритую рожу, и мудро пропустив мимо ушей, что меня назвали рабочим инвентарем, с силой дернула одеяло:
– Эрик, дай сюда. И давай-ка выметайся из моей кровати.
– Что-то много я тебе должен давать, Снежок. Одеяло – дай. Из комнат выметаться – тоже давай. Это что, твоя потреблядская натура с утра пораньше на охоту вышла?
И рыкнул:
– Пошла вон отсюда.
Я устало закатила глаза – какая экспрессия, какая изобразительность мысли! Сколько образности в этих словах! Можно подумать, я у него хоть раз что-то просила.
У меня, вообще-то, железное правило – ничего ни у кого не просить, потому что давно поняла, что сами все дадут и сделают.
И не великий Булгаков меня тому научил, а собственная жизнь. Если бы я когда-нибудь по-другому жила, скорее всего даже до совершеннолетия бы не дотянула. (**)
Да только Эрик, – это не все, и похоже, повоевать с ним придется.
Для начала фиг я отдам ему свою комнатку, я к ней уже, между прочим, привыкла. Да мне пол дня только свою косметику в ванной собирать, если придется переезжать. И тогда мне работать вообще будет некогда.
А кстати, он сюда надолго заявился? Завтра как раз Катя должна прийти уборку делать, и лучше бы Эрику ее не видеть – пусть верит, что это я такая трудолюбивая фея чистоты, дом в порядке содержу…
Сообразив, что пора менять тактику, я покладисто сползла с кровати. Под прищуренным подозрительным взглядом накинула халатик и пошла на выход, бросив через плечо:
– Через десять минут кофе будет готов, босс.
Аккуратно прикрыла за собой дверь, успев с удовольствием заметить некоторую растерянность на небритой физиономии.
И, улыбаясь во весь рот, потопала на кухню варить кофе. Давай, Эрик, сыграем в твою игру, но чур, правила будут моими…
(*) «Госпожа горничная» – романтическая комедия с Дженифер Лопес в главной роли.
(**) «Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут!» (М. Булгаков, «Мастер и Маргарита»)
