Текст книги "Шота Руставели"

Автор книги: Д. Дандуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Казалось, он должен быть чужд впечатлительности и необдуманных решений. Однако это не так. Он сдержан, пока находится под влиянием слов царя и верит в необходимость и неизбежность «брака» царевны. Но стоило царевне потребовать от него смерти «жениха», и он забывает убеждения царя, государственную необходимость и под влиянием аффекта быстро решается на отчаянный шаг.

Эта импульсивность его натуры едва ли не была причиной того, что не успел он осуществить убийство, как уже всем стало известно, кто убийца. Он не принял мер, чтобы совершить все это скрытно и тайно, а помчался с отрядом прямо в лагерь «жениха» и почти открыто убил его. Он действует один, у него нет руководителей и советчиков и он совершает одну глупость за другой. Увидев, что всем стало известно об убийстве и его виновнике, он бросился в крепость и заперся в ней.

В момент, когда его могут просто схватить, как убийцу, Тариель не находит ничего лучшего, как заявить свои права на трон и сказать посланцам царя, что он ищет не дочери царя, а добивается трона. Между тем трон занят и говорить о нем пока, по меньшей мере, преждевременно.

Тариель плохо ориентируется в обстановке и подвержен всяким влияниям. Эту черту его хорошо понял Шота. И когда впоследствии против автора «Вепхис ткаосани» началась травля, он и не пытался обратиться к своему другу Сослану. Если в заключительных строфах он говорил, что воспел Сослана-Тариеля, то во вступительных строфах, написанных позднее, он обращается только к Тамаре. Он знает о беспомощности Сослана.

Говоря о Придоне, Шота очень скуп. Возможно, что после того, как князь Юрий изменил друзьям и перешел на сторону «каджей», много строф, посвященных ему, Шота сам исключил из поэмы. Он оставил только самое важное, без чего разрушалась самая ткань поэмы.

Придон, когда его встретил Тариель, был еще полон воспоминаний об обидах, нанесенных ему его дядей и племянниками. Он еще не потерял надежды отомстить им, хотя его и отделяло от родины почтительное расстояние. Но с течением времени он должен был убедиться, что возврат на родину для него трудно осуществим. Он втянулся в военные походы, которые вела Грузия, и, находясь вдали от центра и политических событий, не мог принять какое-либо участие в политической жизни страны.

Его знакомство с Тариелем, состоявшееся в начале его появления в Грузии, имело некоторые реальные последствия. Придон выразил сочувствие Тариелю и всецело признал его право на трон.

Признание прав Тариеля – не что иное, как вмешательство Юрия в политическую борьбу, происходившую в Грузии. Едва ли у него были какие-либо виды, кроме того, что он искренно сочувствовал Сослану и хотел помочь ему. Но большой помощи своему другу оказать он не мог. Все сводилось к моральной поддержке. Правда, в поэме Придон предпринимал поиски Нестан-Дареджан, но они не приводили ни к чему. Под этими поисками надо понимать стремление установить связь с Тамарой и быть посредником между нею и Сосланом.

Юрий, без сомнения, учитывал, что появление Сослана на троне Грузии позволит ему осуществить свои стремления. Недаром Шота изображает в поэме, что Тариель оказал помощь Придону и помог ему разбить дядю с племянниками.

Во всяком случае, каковы бы ни были мотивы, которыми руководствовался Юрий, оказывая помощь Сослану, и какова бы ни была эта помощь, самый факт участия Юрия на стороне Сослана указывает на то, что Юрий втянулся в происходившую в Грузии политическую борьбу, исход которой не был ясен для ее участников.

Когда Шота писал свою поэму и изображал При дона в числе друзей Тариеля, он не мог и подумать, что Юрий способен изменить общему делу и занять по проискам «каджей» тот трон, который друзья собирались добыть для Сослана.

Георгий III изображен в лице Ростевана и Парсадана.

Георгий III не был активной фигурой в той политической борьбе, которая нашла отражение в поэме Руставели. В начале своего царствования он совершил в некотором роде государственный переворот. Будучи назначен умиравшим царем, своим старшим братом Давидом, регентом над малолетним наследником Демной, он пробыл в этой роли один год, а затем провозгласил себя царем.

Когда Демна подрос и пред'явил свои права на трон, Георгий III обнаружил готовность мирно кончить свою тяжбу с племянником. Все перипетии этой борьбы с ее трагической развязкой мы узнаем из описания Шотой появления «жениха» и тех решений, которые «царь» принял для благополучного окончания «сватовства».

Если ему не удалось достичь желательных результатов, то вина в этом не его, а женской половины дворца, которая оказывала сильное влияние на политику государства и не встречала достаточного противодействия со стороны Георгия III. Это, конечно, характеризует его как неустойчивого и в некотором роде слабохарактерного правителя.

Но в трудных условиях, создавшихся в связи с убийством Демны, он все же не теряется и быстро находит выход. Он позволяет Сослану скрыться, а сам ищет компромисса с теми группами, которые сделали убийство Демны орудием политической борьбы против него самого. При создавшейся обстановке коронование Тамары было наиболее приемлемым выходом из положения, и Георгий III сумел принять это решение и осуществить его.

Сестра царя Георгия III Русудан изображена Шотой под именем Давар. При выборе ее имени Шота руководствовался желанием дать образ коварной, лживой, жестокой и неразборчивой в средствах женщины востока, который с таким совершенством дан в «1001 ночи» в лице Зат-ат-Давахи, владычицы бедствий.

Давар действительно является источником всех бед, которые обрушились на героев Шоты. Многие строфы, посвященные ей, были, вероятно, удалены из списков, которые хранились в среде реакционных феодально-церковных кругов, видевших в лице Русудан защитника своих интересов при дворе.

Георгий III поручил воспитание единственной дочери своей сестре, очевидно, не потому, что ему нужна была хорошая няня – это с успехом могли выполнить другие женщины. Русудан была не просто няней при Тамаре, а ее воспитательницей, что требовало высокой культуры и образованности.

Тамара была по природе выдающейся женщиной, но все, что ею было приобретено – и положительное и отрицательное, – все это она получила от Русудан, которая неизменно находится около Тамары при всех событиях ее жизни. Русудан прекрасно понимает, что «каджи» – «Верховное собрание» (организация родовой знати) ограничивало власть Тамары, ее любимицы, но она не только ничего не предпринимает для борьбы с ними, а, наоборот, считается проводником влияния «каджей», которые видят в ней свою опору против Тамары.

Когда у «каджей» возник проект расколоть группу трех друзей, боровшихся за освобождение Тамары, и привлечь князя Юрия на свою сторону, не кто иной, как Русудан, становится рьяной сторонницей замужества Тамары с Юрием. Тамара уступила и в этом. Но даже когда «каджи» были, наконец, обезврежены Тамарой и исчезли из политической жизни Грузии, Русудан неизменно продолжала находиться около Тамары. Такова была сила ее ума и коварства.

В лице Фатман мы имеем представительницу женщин иного круга. Она из купеческого слоя, ведет себя свободно, отражая черты, свойственные женщинам ее эпохи, бывает при дворе, участвует в политической жизни страны.

Она деятельно помогает Автандилу в его заговоре, и хотя он относится к ее женским чарам иронически, но питает к ней и уважение и доверие, как к человеку. Через нее он действует в своем опасном предприятии и устанавливает связи с каджетской пленницей.

Это – новый тип женщины, и ее свободные отношения с Автандилом указывают, что в ту эпоху в среде торгового класса, к которому она принадлежит, нарождаются новые отношения и новые моральные понятия, отличные от тех нравов, которые были господствующими в феодальном обществе.

Заканчивая характеристику главных героев поэмы, нельзя пройти мимо такого женского образа, как Асмат, хотя она не принадлежит к числу исторических персонажей. Но роль Асмат в происходящих событиях настолько значительна, что из служанки и рабыни она перерастает в лицо, незаметно творящее большое дело и оказывающее сильное влияние на течение исторических событий.

Она умеет хранить в полной тайне все, что она видит и что ей доверяют. От нее нет секретов. Она – ближайшее и довереннейшее лицо своей госпожи. Она посвящена в ее интимные дела, но она же выполняет и ряд поручений не только личного характера. Она знает все подробности «сватовства» своей госпожи и через нее ведутся тайные сношения с Тариелем.

Асмат знает, что Тариель играет большую роль в жизни ее госпожи, и этого достаточно, чтобы она не оставляла его ни при каких условиях. Эта незаметная и всегда молчаливая фигура все высмотрит, узнает через подруг-служанок интимные подробности жизни тех, кто привлекает внимание ее госпожи, и будет держать ее в курсе всех тайн.

Асмат – национальный тип, и даже больше, она социальный тип феодального общества, где верность, личная дружба, преданность являются основой той восходящей иерархии, на которой покоится феодализм.

В ЦЕНТРЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ БОРЬБЫ

Три друга – Руставели, Сослан и князь Юрий были слишком одиноки, чтобы они могли принять более или менее активное участие в происходившей политической борьбе. Сослан был в изгнании, Юрий находился далеко на границе с Турцией и посвящал себя всецело военной деятельности. Оставался один Шота и те немногочисленные второстепенные деятели, которые могли бороться во имя Сослана.

Но с тех пор, как старая родовая знать и высшие представители духовенства ловко использовали убийство Демны и добились ценой компромисса влияния на государственные дела уже при Георгии III, дело Сослана можно было считать проигранным. К этим слоям примкнула и новая знать, а также торговый класс, и у Сослана не осталось социальных сил, на которые он мог бы опираться в своей борьбе за трон.

Единственный выход для него состоял в том, чтобы искать союза с Тамарой и совместно с нею выступить против тех сил, без преодоления которых Сослан не мог рассчитывать на успех. Но для этого надо было заручиться согласием Тамары, которая, при всей своей ненависти к «Верховному собранию», была все же настолько дальновидна и трезва, что видела безнадежность всяких попыток действовать активно в пользу Сослана при создавшихся условиях. Реакционные феодальные группы твердо держали власть в своих руках, и орудием их все еще была травля Сослана. Они раздували убийство Демны, вооружали общественное мнение против Сослана и держали Тамару под постоянной угрозой: если она сделает попытку освободиться от их опеки, они раскроют подробности убийства Демны, которые были скрыты от народных масс.

Шота решился смело и художественно ярко изобразить в своей поэме подготовку убийства Демны, чтобы раз и навсегда выбить это оружие из рук врагов. Тамаре было выгодно освободиться от кошмара постоянных угроз всяких «разоблачений», и возможно, что эта сцена была написана Шотой не без ее ведома и согласия.

Из поэмы видно, что главным действующим лицом является Автандил. Он установил связь с Нестан-Дареджан, получил ее согласие и созвал совет друзей для выработки плана действий, которые поведут к ее освобождению.

С чем же думают они выступать? Сослан – последний представитель династии Багратидов, но это имя сильно скомпрометировано убийством Демны.

Юрий располагает военной силой, но она находится далеко и использовать ее нельзя. Начать вооруженное выступление под флагом Сослана, значит, заранее обречь его на неудачу, ибо оно прежде всего должно быть направлено против Тамары, а это не в интересах Сослана.

Третий участник этой группы заговорщиков не мог предоставить другого орудия борьбы, кроме своего поэтического дарования. Казалось, для той эпохи, когда вопросы политики меньше всего решались литературой, это оружие не могло играть большой роли, и все же с тех пор, как Шота опубликовал (или, вернее, распространил в списках) «Вепхис ткаосани», события приняли совершенно неожиданный оборот.

Современники поэмы сразу, конечно, поняли, о ком и о чем идет речь, да и сам Шота не был, наверное, скуп на комментарии и раз'яснения. Действие поэмы было двоякое: она возбуждала ненависть против одних, она привлекала все симпатии общества к другим.

Хотя при создании своей поэмы Шота руководствовался чисто политическими целями, «Вепхис ткаосани» – не памфлет и не политическая сатира, а чисто художественное произведение высокого мастерства.

В поэме нет ничего специфически политического. Шота описывает перипетии той политической борьбы, которая кипела вокруг него, но все ее эпизоды и действующих лиц он преломляет художественно и отражает в вымышленной обстановке и искусно завуалированной форме.

Основная задача его состоит в том, чтобы добиться, наконец, перелома общественного мнения в пользу своих героев и возбудить ненависть против виновников всех бед, обрушившихся на них.

Главное внимание Шота уделяет Тариелю и Нестан-Дареджан, Перипетии их жизни служат основной линией развития сюжета поэмы. Самый факт убийства Демны Шота передает с поразительной яркостью и показывает его подробности и его участников со всей возможной для художественного произведения полнотой. Незаметно для читателя он вводит его в курс всех обстоятельств, сделавших это убийство неизбежным. Всю остальную часть поэмы Шота посвящает описанию страданий и лишений Тариеля и Нестан-Дареджан после этого убийства.

После опубликования поэмы Руставели обстоятельства убийства, известные только узкому кругу лиц, делались ясными для всех. Перед поэтом стояла более важная и ответственная задача – после раскрытия всех обстоятельств убийства создать вокруг своих героев атмосферу такого сочувствия и горячих симпатий, чтобы читатель им все простил и даже забыл о самом убийстве.

И Шота достигает своей цели с изумительным мастерством. Все симпатии читателя на стороне Тариеля и Нестан-Дареджан; он с нетерпением ждет, когда же, наконец, эти два любимых его героя, перенесших столько страданий, соединятся и достигнут трона «Индии».

Шота воплотил в художественные образы участников политической борьбы в Грузии конца XII века и силой своего гения предопределил исход этой борьбы.

Удар Шоты был направлен против «каджей», т. е. против интригующего родового дворянства и в особенности против тетки царицы – Русудан. Он очень тонко раскрыл, что в сущности вдохновительницей убийства была она. Этим Шота отводил возмущение общества от своих героев и направлял его против той, которая занимала одно из первых мест в ряду «каджей», державших в плену Нестан-Дареджан.

Но этого мало. Русудан имела большое влияние на Тамару. Когда же действительный облик этой женщины ярко выступил в таком гениальном произведении, как «Вепхис ткаосани», у самой Тамары невольно должно было возникнуть недоверие к своей тетке. Тем самым Шота очень тонко отдалял Тамару от Русудан и вбивал клин в их отношения.

Но особенно сильный удар он наносил «каджам» – тем группировкам, которые руководили Верховным собранием, захватившим власть в свои руки. Они увидели, что после раскрытия обстоятельств убийства, это событие – уже история. Интриги на этом больше строить нельзя.

Наряду с этим Шота направлял против них ненависть общества, и они увидели, что дни их сочтены. Чтобы спастись, надо перестраиваться в корне.

Рассчитывать на поддержку Тамары они не могли. Шота действовал с ее ведома и одобрения. Сохранилось даже предание, что по случаю окончания поэмы Тамара устроила всенародное торжество, на котором чествовали Руставели. Нет сомнения, она прекрасно учла, какое сильное орудие дал ей Шота для борьбы против ограничившего ее власть Верховного собрания. Чествованием по случаю появления «Вепхис ткаосани» Тамара открыто бросила вызов «каджам». Они почувствовали, что начинается новый период борьбы, когда они не смогут больше противопоставить Тамаре оружие, так успешно служившее им столько лет.

В своей поэме Шота ясно указывает, что три друга, перед утверждением окончательного плана нападения на каджетскую крепость, снеслись с Нестан-Дареджан и получили ее согласие. Это дало понять «каджам», что Тамара решила выйти из покорности Верховному собранию.

«Каджи» учитывали реальные силы. Власть была в их руках и они располагали своими людьми во всех областях государственного управления и в особенности в армии. Кроме того, крупные феодалы содержали свои военные силы, имевшие большой удельный вес в государстве.

Но была сила, вызывавшая у них очень большое беспокойство. Это были войска князя Юрия, который на особых правах некоторой независимости располагал своей военной силой и был популярен в армии. Он мог в любое время выступить на стороне Тамары против «каджей», и тогда их дело было бы окончательно проиграно.

Поэтому «каджи» уделили особое внимание князю Юрию и задумали тонкий план дезорганизации союза Тамары и трех друзей, выступавших в ее защиту. Они решили отколоть от них Юрия, этим перепутать все их расчеты и раз и навсегда закрыть Сослану доступ к трону, которого он добивался в качестве последнего Багратида.

В лице Сослана родовые феодальные группы – Орбелиани и другие видели Багратида осетинской ветви, по их опасениям еще менее склонного, чем Багратиды грузинские, итти с ними на какие-либо компромиссы.

В исторических условиях Грузии той эпохи Руставели руководствовался не только чувством дружбы к Сослану. Основную роль играли социальные побуждения, они толкали Шоту на сторону прогрессивных сил в грузинском феодальном обществе торгового класса и новой служилой знати. Соединение Тамары и Сослана означало торжество этих новых сил, и поэтому скитания Тариеля и пленение Нестан-Дареджан – не только сюжет поэмы, но и страницы социальной борьбы, наполнявшей политическую жизнь страны.

В борьбе этих сил князь Юрий не принимал участия. Он был нейтрален. Он не принадлежал к старой знати, имевшей свои родовые поместья и стремившейся замкнуться в кругу своих феодальных владений. Но он так же мало был связан с представителями новой, служилой знати, стремления которой – обеспечить за собой влияние в государственной политике для получения земель и привилегий – были чужды ему. Юрий был в Грузии одинокой фигурой и имел значение, лишь поскольку он располагал военной силой. Он примкнул к Сослану и поддерживал его, пока считал, что тот имеет все права на трон. Меньше всего думал Юрий играть в Грузии активную политическую роль, но против своей воли был втянут в эту борьбу.

Феодально-реакционные силы, перед которыми встала реальная угроза потери власти, быстро приступили к делу. Абуласан, владелец Руствиси (области, где располагались военные силы Юрия), по сообщению летописей, явился инициатором брака Тамары с Юрием. Этот план был задуман хитро, и его вынашивал не один только Абуласан. Летописи говорят, что горячим сторонником брака была тетка Тамары – Русудан. И Абуласан, близко стоявший к Юрию, очевидно, послужил орудием в руках «каджей» для переговоров с Юрием и привлечения его на сторону Верховного собрания.

Конечно, ни Тамара, ни в особенности Шота и Сослан, не ожидали удара с этой стороны и были бессильны предпринять что-либо против измены Юрия.

Весь исход этой затеи «каджей» зависел теперь от Юрия. Найдет ли он в себе силы не поддаться такому соблазнительному предложению – стать царем Грузии, отклонить все посулы и остаться до конца верным Сослану и Тамаре.

Получив столь лестное предложение – сделаться царем Грузии, пределы которой простирались от Черного до Каспийского моря и от Кавказского хребта до Хоросана и Трапезунда, и мужем царицы Тамары, Юрий, видимо, потерял ориентацию и не учел всех обстоятельств.

Если «каджи» шли на такой шаг, то не для того, чтобы посадить себе властного хозяина и лишиться силы, которой они обладали. Им нужно было только найти безвольного мужа для Тамары и занять место, на которое покушался Сослан.

Юрий дал свое согласие на предложение каджей, и в 1188 году брак состоялся. Руставели и Сослан оказались теперь одни, и на этот раз должны были считать, что игра ими проиграна безнадежно.

Однако поэма сделала имя Тариеля-Сослана популярным среди самых широких слоев населения. Его страдания в изгнании и одиночестве быстро создавали ему сторонников, и Сослан делался для всех не только желательным претендентом на трон Багратидов, но и любимым поэтическим героем поэмы, завоевавшей себе всеобщее признание.

Наряду с этим действовала и другая причина. Каджи просчитались в своих расчетах. Князь Юрий, теперь уже царь Георгий, оказался истым варягом и не пожелал быть пешкой в руках Верховного собрания. Он смотрел на свое положение царя серьезно и не думал поступаться своими правами. Военная слава, приобретенная в войнах с неприятелем, еще больше укрепляла его в мысли, что он является тем лицом, которому Грузия вверила свою судьбу.

В столкновениях с «каджами» Тамара была на его стороне. Выдвигая Юрия вперед в борьбе с «каджами», ограничивавшими царскую власть, она ловко использовала это положение. Через два с половиной года после ее замужества конфликт принял такие размеры, что Тамара решила: настало время положить конец навязанному браку, потребовать развода. Она нашла полную поддержку в Верховном собрании, давшем согласие на расторжение ее брака с Георгием.

Для Георгия это был не просто развод. Это было удаление с трона и лишение царской власти. «Каджи» дали ему наглядный урок – они приглашали его на трон вовсе не для того, чтобы уступать ему власть, которой они хотели обладать сами. Остроумный ход «каджей» оказался битым, и их ставленник, изменивший своим друзьям, но не захотевший быть послушным орудием Верховного собрания, исчез с политического горизонта Грузии. Юрий, однако, не успокоился на этом и организовал поход для возвращения себе трона, но это его выступление пошло только на пользу Тамаре.

Служилые элементы из военных, среднего и низшего чиновничества, а также духовенства, которые вынуждены были молчать в период господства Верховного собрания, теперь об'единились вокруг Тамары, и реакция оказалась изолированной. Тамара вернулась из предпринятого против Юрия похода победительницей не только над ним, но и над «каджами».

Время сделало свое. Пока одни политические события сменялись другими, общественное мнение страны под влиянием поэмы Руставели складывалось в пользу Сослана и в особенности Тамары. Ee пленение – пребывание у «каджей» – создало ей такую популярность, что ей уже ничего не стоило положить конец господству Верховного собрания. Оно тихо, без потрясений исчезло из жизни Грузии.

Теперь, когда Тамара оказалась одна, она должна была совершить последний шаг, предначертанный ей поэмой – соединиться с живым Тариелем-Сосланом.

Летописи отразили ту радость, которой была охвачена Грузия при браке Тамары и Давида Сослана. Это – показатель того, насколько популярно стало творение Руставели, насколько велика была сила его литературного воздействия среди современников.

Но было бы ошибочно думать, что «каджи» сложили свое оружие даже после того, как вынуждены были признать себя побежденными. Те группы, которые были представлены в Верховном собрании, и не думали отказываться от своих стремлений. У них сидел свой агент при Тамаре – Русудан, и они считали, что в новых формах, но свои интересы они будут защищать и дальше.

Они притворились лойяльными. От старых приемов борьбы надо было отказаться. Они начали применять новую политику. Превознося царскую чету, ни в чем ей не противодействуя и всячески возвеличивая царствование Тамары и Сослана, они снова ловко вклинились в государственную власть и сделались ее частицей, притом весьма влиятельной.

Они сделались теперь самыми рьяными защитниками Тамары и Давида Сослана, и весь огонь своей ненависти направили против Шоты Руставели – главного виновника их поражения.

Шота сделался не только общим любимцем, но и самым близким лицом к Тамаре и Давиду. Они назначили его казначеем, а в те времена богатство государства состояло, главным образом, из земель.

На долю Шоты выпала, в сущности, роль распорядителя земельными ресурсами государства. Через него шла не только раздача земель, но и конфискация их у представителей старой знати и церкви. Естественно, что Шота стал ненавистен последним вдвойне. Против него они и направили свои удары. Они мстили ему, как только могут мстить люди, потерявшие все, что имели.

В поэме содержались сцены, которые были хороши и необходимы в тот период, когда велась напряженная борьба, но теперь, когда она увенчалась победой, многое из написанного сделалось неудобным. Например, сцена, как Тамара уговаривает Давида убить Демну, уже не могла быть приятной прежде всего самим Тамаре и Давиду. За эти-то сцены и ухватились в первую очередь «каджи».

Больше того, каждая сцена из поэмы теперь сделалась средством политической борьбы, и нет сомнения, что сам автор охотно расстался бы со многим из того, что он написал. Но… враги его бережно хранили каждую строчку, которую можно было направить против автора и косвенно против его высоких покровителей.

Конечно, Руставели, создавший свою гениальную поэму, в которой он с огромным искусством соединил мастерство первоклассного художника с остротой политического памфлета, многое мог противопоставить своим противникам. Нет сомнения, что он отвечал им то остроумным застольным спичем (на которые он, повидимому, был великий мастер), то меткими эпиграммами, к сожалению, не дошедшими до нас.

Но горе Руставели, как это ни странно, заключалось в его гениальном произведении. Его поэма завоевывала такое признание среди всех кругов населения, что многие ее места стали мешать благополучию Тамары и Давида, тем более, что враги Руставели искусно ими пользовались.

И Руставели пишет эпилог к своей поэме, где он говорит, что содержанием поэмы послужило чужеземное сказание, которое он только переложил на стихи для прославления Давида. Эпилог этот в том виде, в каком он был написан, должен был отвести всякие нападки от Руставели.

При всех других условиях эпилог должен был положить конец борьбе вокруг поэмы. Но враги не складывали оружия, и эпилогу, убеждавшему в иранском происхождении поэмы, они противопоставили слишком яркое описание той сцены, где Нестан-Дареджан уговаривает Тариеля убить ее жениха. Это было наиболее уязвимое место, при помощи которого противники Шоты наносили удар Тамаре. Его они бережно хранили и усиленно раздували. Тариель-Давид, как мы помним, был не так повинен, хотя и являлся физическим убийцей. Он только выполнял волю той, которую любил и которая его послала на это убийство. Убедившись, что его версия: поэма – иранское сказание, – не смогла закрыть уста врагам, Шота вновь прибегает к помощи своей лиры и пишет вступление к поэме, показательное во многих отношениях.

Оно является само по себе самостоятельным произведением, правда, небольшим, всего из тридцати с лишним строф, – своего рода одой, воспевающей Тамару. Но надо думать, что и вступительные строфы подверглись той же участи искажений и вышли из под пера Шоты не в том виде, вернее, не в том об'еме, в каком дошли до нас. Эти немногие строфы имеют огромную ценность: устами самого автора они подводят итог всей борьбе, которую вел Шота и которая теперь для него приходила к концу. И он ясно видел этот конец, столь неожиданный и, главное, столь незаслуженный им.

Во Вступлении Шота призывает всех послушать, как он будет воспевать кровавыми слезами Тамару, свою повелительницу. Дальше он снова говорит, что сюжет поэмы заимствовал из иранского сказания, переведенного на грузинский язык, и он лишь переложил его на стихи.

Но вот в двадцатой строфе Шота бросает вызов «квеламан» – всем: «Знайте, – обращается он ко всем, – я хвалю ту, которую я хвалил и раньше. Это я считаю для себя великой славой, и я не опозорил себя этой хвалой». Ясно чувствуется, кому отвечает поэт и о каком позоре говорит. Он обращается к тем, кто так яростно вел против него борьбу, целясь в первую очередь в Тамару.

В следующих стихах видно, что Шота не стал бы отвечать им, если бы их нападки не имели уже тяжелых для него результатов. От него стала отступаться сама Тамара, что действует на него наиболее удручающе. Здесь Шота и говорит: «Она моя жизнь, безжалостная как зверь».

Ясно, что Тамара решила отдалиться от Руставели, чтобы хоть этим путем положить конец непрекращавшейся вокруг поэмы борьбе. Ей нужен был этот ход, чтобы очиститься от всяких нападок. Трудно думать, что Тамара, при ее уме и дальновидности, могла не понимать, что отдаление Шоты означает принесение его в жертву врагам. Никто, конечно, не решался прямо нападать на нее; наоборот, с ханжеским видом оскорбленных верноподданных они поносили Руставели: как мог он написать про царицу то, что содержалось в поэме. Отказываясь от Шоты, Тамара могла надеяться, что ее враги оставят его в покое.

Может быть, и сам Руставели надеялся на это. В конце своих вступительных строф он говорит о поэзии, о любви. Теперь ему представлялось большим счастьем отойти от политических страстей подальше, тем более, что и Давид и Тамара, завершив браком свою личную жизнь, полную превратностей судьбы, тоже искали покоя.

Но Руставели никуда не мог уйти от своей славы. Чем больше выявлялась величественность его поэмы, тем крупнее делалась фигура самого автора и тем злее становились нападки его врагов. Они обрадовались, что Тамара и Давид отступились от своего любимца, и еще больше усилили огонь нападок на него. Они искали случая отличиться перед Тамарой и видели свою заслугу в том, что поносили Руставели. И поэту не оставалось иного выхода, как покинуть свою родину, которую он прославил своим великим произведением.

Почему же Шота не нашел способа расправиться со своими противниками с такой же силой, как он сделал это с противниками Тамары и Сослана? В том-то и дело, что он имел перед собой все тех же старых противников, хотя и разгромленных, но перестроившихся и прикрывшихся именами Тамары и Сослана.

Шота оказался в безвыходном положении не потому, что на него нападали реакционные силы, а потому, что от него отступились те, кому он был так сильно предан и для кого так много сделал.

Он мог использовать свой высокий дар, чтобы раскрыть все убожество своих противников и показать их лицемерие – сомневаться в этом не приходится. Он этого не сделал; надо думать, что причин было много.

Помимо суб'ективных причин, свойственных его философско-созерцательной натуре, были, очевидно, еще и другие обстоятельства, более сложные, чем нежелание Тамары и Сослана обострять страсти. Его личная трагедия имела более глубокие корни, чем это может показаться с первого взгляда. Его не могла не угнетать мысль, что победа, которую он доставил Тамаре и Сослану, привела в конце концов к примирению его друзей с его врагами. Между тем с этой борьбой он несомненно связывал более широкие цели.