Текст книги "Эшафот для топ-модели"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Он замолчал. Пуллен изумленно смотрел на него. Энн покачала головой.

– Вы всегда так обстоятельно готовитесь к разговору и можете предложить столько свидетелей? – спросила она.

– Когда речь идет о таких преступлениях – всегда, – ответил Дронго.

– Что между вами было? – снова упрямо спросила она. – Вы просто поднялись наверх и сразу ушли?

– Практически да. Я не люблю рассказывать подробности.

– Это как раз тот случай, когда вам нужно вспомнить все подробности, – сказала Энн, глядя ему в глаза, – и желательно по минутам.

– Ничего не было, – также упрямо ответил Дронго, не отводя глаз, – мы успели только поцеловаться, когда начались телефонные звонки.

– Значит, поцелуи были. – Энн подняла трубку и что-то спросила по-французски, явно уточняя время. Затем переспросила. Потом задала еще один вопрос. И положила трубку.

– Все правильно. На камерах зафиксировано время, когда вы вдвоем поднялись в ее номер. Мы взяли распечатки с телефонов. Мсье Аракелян позвонил ей из своего номера через семнадцать минут после того, как вы вошли в ее номер. Через семнадцать минут, господин эксперт.

– Это только подтверждает мои слова, – напомнил Дронго.

– Семнадцать минут, господин эксперт, – повторила Энн, – и все семнадцать минут вы беседовали и целовались. Не слишком ли долго?

Дронго пожал плечами.

– Простите, мадам Дешанс, но я не знал, что семнадцать минут – такой большой срок, что его может хватить на что-то еще, – сказал он не без иронии.

Пуллен, понимающий по-английски, снова усмехнулся. Энн смерила его ледяным взглядом и, взглянув на Дронго, процедила сквозь зубы:

– Оставьте ваши неуместные шутки, господин эксперт. За семнадцать минут можно многое успеть. Я еще раз спрашиваю: у вас была интимная связь с погибшей?

– Может, кто-то и успевает раздеться и сделать все за семнадцать минут, но для меня это слишком короткий срок, – разозлился Дронго, – возможно, во Франции привыкли все делать и в более короткие сроки, но я не француз. И графиня тоже не была француженкой, хотя и была замужем за бельгийским графом.

Пуллен, уже не сдерживаясь, расхохотался. Энн взглянула на него и неожиданно улыбнулась.

– Похоже, у вас своеобразное чувство юмора, господин Дронго, – сказала она более примирительным голосом.

– Мы теряем время, госпожа следователь, – напомнил Дронго, – нужно срочно выяснить, где был каждый из тех, кто сопровождал графиню в этой поездке. И начать нужно с человека, который живет в соседнем отеле и уже сейчас находится под плотным контролем сотрудников Интерпола.

– Откуда вы знаете? – встрепенулся Пуллен.

– Знаю. Я видел, как они за ним следят. Его нужно срочно сюда вызвать и допросить. Он может в любую минуту покинуть отель. Хотя я почти уверен, что он этого не сделает. Постарается понять, кому нужно было убивать его знакомую. Если это сделал не он сам.

– Тогда объясните, – потребовала следователь.

– У нас мало времени, – возразил Дронго, – срочно пошлите своих людей в соседний отель – «Мерис». А я поясню вам, почему считаю его одним из главных подозреваемых.

Энн вышла из комнаты. Через минуту она вернулась.

– Надеюсь, у вас есть более чем веские основания считать господина Тугутова одним из главных подозреваемых, – сказала она, усаживаясь на стул.

– Он находится под плотным контролем Интерпола, – повторил Дронго, – его телефоны прослушиваются. За ним ведут визуальное наблюдение. Он известный криминальный авторитет из России, который был в какой-то момент другом и покровителем Ирины Малаевой. И считал, что она должна ему пять миллионов долларов.

– Сколько? – переспросил Пуллен.

– Пять миллионов долларов. Насчет долларов могу ошибаться. Может, даже пять миллионов евро. Но сумма достаточно большая.

– Откуда вы знаете? – уточнила мадам Дешанс.

Дронго рассказал о разговоре в ресторане, который он услышал. Когда он закончил рассказывать, раздался телефонный звонок. Энн сняла трубку.

– Он сейчас придет сюда вместе со своим адвокатом, – пояснила она, – и учтите, господин эксперт, что мы не сможем ничего предъявить господину Тугутову. Подслушанный вами разговор в ресторане не может являться свидетельством его вины.

– Понимаю. Но мы обязаны переговорить с ним в первую очередь. В этом отеле у него тоже есть номер, в котором живет один из его подручных. Можете проверить. Он в четыреста шестом номере, – вспомнил Дронго.

Энн снова сняла трубку.

– Почему у всех этих моделей обязательно такое прошлое? – с отвращением спросила она. – Неужели невозможно сделать карьеру без этих криминальных связей?

– Невозможно, – убежденно ответил Дронго, – мне даже страшно подумать, через какие тернии проходят эти девочки, чтобы оказаться в вашем городе и стать известной топ-моделью. Через сколько страданий и унижений им приходится пройти. Особенно тем, кому сейчас по тридцать лет. Это поколение прошло через такие испытания. В Европе до сих пор не совсем понимают, через какие потрясения прошли бывшие республики Советского Союза. Если самые престижные профессии у юношей – киллер, а у девушек – валютная проститутка, то о какой нравственности может идти речь?.. Хотя и в вашей стране провинциалке выбиться в топ-модели очень сложно. Что же тогда говорить о девочках, которые попадали к вам из Восточной Европы? На тысячу этих дурочек выживала только одна. Или вы действительно об этом никогда не слышали, мадам Дешанс?

Следователь молчала. В этот момент в дверь постучали.

Глава восьмая

Тугутов был одет в переливающийся костюм, который придавал ему налет эстрадности. Красный галстук с платком из нагрудного кармана тоже не вязались с печальной ситуацией. Вместе с ним в комнату вошел адвокат Ле Гарсмер, одетый более элегантно и выдержанно. Мадам Дешанс предложила им садиться. Она представила своих коллег, назвав Дронго экспертом Интерпола, чем вызвала саркастические улыбки на устах обоих мужчин. И затем начала допрос. Он шел на французском языке. Она уточняла, где и когда Тугутов познакомился с погибшей. Тугутов объяснял, что некоторое время был знаком с графиней, так как помогал ей на первых этапах ее становления. Никаких подробностей он не сообщал. Он говорил по-русски, и его адвокат переводил его слова на французский. Мадам Дешанс исчерпала свои вопросы и взглянула на Дронго, словно передавая ему эстафету.

– Можно я буду говорить с вашим клиентом по-русски? – спросил Дронго, перейдя на английский.

– Вы знаете русский язык? – удивился Ле Гарсмер.

– Немного. Вы не возражаете, если мы будем говорить по-русски? Тем более что вы тоже неплохо им владеете. И вам не придется переводить ответы вашего клиента на французский.

– Он знает русский, – вставил Тугутов, – я разговаривал с ним в коридоре.

– А как мадам следователь? – уточнил адвокат.

– Ей поможет понять наш разговор дознаватель Пуллен, – пояснил Дронго, – думаю, что она не будет возражать.

– Вы можете задавать вопросы, только связанные с убийством госпожи Малаевой, – предупредил адвокат, – ни на какие другие вопросы мы отвечать не будем.

– А я и не стану спрашивать. Только хотел бы уточнить. Вы сказали, что были знакомы с Малаевой несколько лет. Но в Интернете указано, что именно вы были ее другом примерно восемь-девять лет назад.

– Возможно, – кивнул Тугутов, – я не помню сроки.

– Я напомню, – сказал Дронго, – десять лет назад она заняла в своем городе второе место на конкурсе красоты. Ей тогда было семнадцать лет. И через некоторое время на конкурс в Москву поехала она, а не занявшая первое место другая девушка. Можно узнать, почему?

– Первая попала в аварию и отказалась ехать в Москву, – вспомнил Тугутов.

– У вас прекрасная память, – улыбнулся Дронго, – а я специально порылся в Интернете и нашел сообщения тех лет. Местные газеты указывали, что молодой Малаевой покровительствовал местный криминальный авторитет Юлиан, который случайно оказался и одним из ваших знакомых.

Ле Гарсмер с некоторой тревогой посмотрел на своего клиента. Пуллен переводил вопросы и ответы следователю, и она только молча слушала, не перебивая Дронго и не вмешиваясь в разговор.

– Юлиана давно нет в живых, – вспомнил Тугутов, – возможно, он тогда помог этой бедной девочке приехать в Москву. Не знаю точно. Он встретил ее, когда она работала секретарем у какого-то старика. Ему было уже за шестьдесят, и он взял к себе семнадцатилетнюю девочку только потому, что уже не был ни на что способен. Такая скотина. А Юлиан вывез девочку в Москву, спас ее от этой свиньи и вытащил из нищеты.

– Давайте по порядку, – попросил Дронго.

– Она выросла без отца, – вспомнил Тугутов, – жила в абсолютной нищете. Она мне рассказывала, что они обедали через день. Ее два раза ловили на краже продуктов из ларька. Ей было только шесть лет, когда наступил девяносто первый год. Девяностые годы – самое плохое время в нашей стране. Она подрастала, и ее путь, как и большинства красивых девушек, был один – на панель, но она сумела выстоять. Потом где-то работала, и везде к ней приставали. Она мне рассказала, что впервые ее изнасиловали в милиции. Потом насиловали еще несколько раз. Такая горькая жизнь. Переводите, господин Пуллен, пусть госпожа следователь узнает немного больше о том, что у нас было.

Энн Дешанс молча выслушала перевод, снова ничем не выражая своего отношения к рассказу Тугутова.

– Юлиан был тогда достаточно известным авторитетом на Севере, – продолжал Тугутов, – он спас эту девочку, вывезя ее в Москву. Его так и называли – Юлиан Северный. Был еще и Южный, но тот постепенно отошел от дел.

– Авария была намеренно подстроена? Чтобы пропустить вперед Ирину?

– Может быть. Наш Северный любил подобные пакости. Но я не в курсе. А с другой стороны, она должна была быть ему благодарна. Он ее вытащил из такого дерьма, из глубокой провинции. И привез в Москву. У нее тогда не было денег даже на самый дешевый билет до столицы. Да если бы и приехала, в столице она бы просто пошла по рукам.

– И в восемнадцать лет она приняла участие в конкурсе красоты, – напомнил Дронго.

– Да. И не заняла никакого места, несмотря на усилия Юлиана. Ей даже не было полных восемнадцати. Тогда просто не поняли, в какую красавицу она может превратиться. Не дали ей призового места, но взяли на работу в модельное агентство. Хотя Юлиан и ревновал. Его можно было понять. Он привез такой бриллиант в город, а другие хотели пользоваться этим драгоценным камнем, – цинично заметил Тугутов, – ну, еще и разница в возрасте сказывалась.

– Юлиан тоже был немолод? – понял Дронго.

– Ему было далеко за сорок, – сообщил Тугутов, – ну а потом мы с ней встретились, когда она уже попыталась от него уйти. Но Юлиан ее не отпускал.

– Хотел, чтобы она отработала свои деньги? – уточнил Дронго.

– Наверное. И я его понимаю. Он ее привел в порядок, одел, обул, купил ей небольшую квартиру, научил некоторым манерам. И у нее сразу появились более молодые поклонники. Потом она сошлась с каким-то грузином. Начались разборки между этим грузином и Юлианом. Все закончилось тем, что Юлиана просто пристрелили. А этот грузин попал в колонию. Но к этому времени ее фотографии уже появились в некоторых журналах, и ее стали приглашать на дефиле в Париж и Милан. Вот тут ей и понадобился более солидный спонсор.

– И тогда появились вы.

– Господин эксперт, – решив, что пора вмешаться, сказал Ле Гарсмер, – обратите внимание, что вы неверно ставите вопрос. Криминальный авторитет Юлиан, который помогал молодой Ирине Малаевой в ее провинции, не имел никакого отношения к моему клиенту. Они всего лишь знали друг друга. Никаких контактов у них не было и не могло быть.

– Господин эксперт хочет подробно узнать всю жизнь графини, – насмешливо произнес Тугутов, – он считает, что у меня много свободного времени и я могу потратить его на эти рассказы.

– Нет. Просто я считаю, что вы лучше других можете рассказать о ее становлении, – сказал Дронго, – учитывая, что вы ей действительно помогали в то время. Итак, вы появились в ее жизни…

Он сознательно немного польстил Тугутову, чтобы тот продолжал рассказывать. И его собеседник поддался на эту лесть.

– Да, – кивнул Мукур, – тогда появился я. И согласился оплачивать все ее расходы. Она была очень перспективной девочкой, все схватывала буквально на лету. Целых полтора года я оплачивал все эти фотосессии, ее визажистов, парикмахеров, портных. В общем, был ей вместо отца. Обеспечивал ей выгодные контракты. А потом, примерно восемь лет назад, мы с ней расстались, и она начала свою самостоятельную карьеру. Ну а дальше вы знаете. Она стала одной из ведущих моделей в Европе. Заключила несколько очень выгодных контрактов и вышла замуж за этого придурка – графа Шарлеруа. Вот такая история Золушки…

Он закончил говорить, и было заметно, как Ле Гарсмер облегченно вздохнул. Он опасался, что его клиент сорвется и наболтает лишнего.

– И вы выступали в роли «заботливого отца»? – не без иронии уточнил Дронго.

– Да, – не понял сарказма Тугутов, – я был ей почти как отец.

– Насколько я могу судить, вас тогда считали любовниками. И она появлялась с вами на всех приемах. В Интернете я видел фотографии, где Наоми Кэмпбелл была с известным российским миллиардером, Наталья Водянова с лордом Портманом, а вы вместе с Ириной Малаевой.

– Ну и что? Мы с ней были большими друзьями, – ответил Тугутов, – и об этом все знали. А если я появлялся на приемах с красивой женщиной, то это говорит о моем вкусе и моих возможностях. Такая молодая и красивая женщина не стала бы появляться в обществе с нищим и убогим. Как вы считаете?

Дронго вспомнил ее голое тело. И посмотрел на лицо сидевшего рядом человека. Лицо у Тугутова было в мелких родинках и очень маленьких ямочках от недолеченной оспы.

– Вы платили ей деньги, чтобы она была вашей любовницей? – в упор спросил он.

Ле Гарсмер покачал головой.

– Это очень неприличный вопрос, – предупреждающе сказал он.

– Да, – ответил даже с некоторой гордостью Тугутов, – я мог позволить себе содержать и одевать такую дорогую женщину. Немногие в нашем мире могут позволить себе обеспечивать такую требовательную и умную женщину. Она даже окончила какой-то колледж, чтобы иметь образование.

– Вы были ее любовником? – повторил вопрос Дронго.

– Протестую, – снова вмешался Ле Гарсмер.

– Если точнее, покровителем, – пояснил Тугутов.

– И поэтому вы считали себя вправе требовать с нее деньги за контракты, которые были заключены и проходили в то время, когда вы были ее покровителем?

– Откуда вы знаете? – нахмурился Тугутов.

– Какие деньги? – осторожно спросил адвокат. – О чем вы говорите?

– О пяти миллионах долларов, которые она должна вам за заключенные контракты, которые были оформлены во время вашей тесной дружбы.

Наступило неприятное молчание. Тугутов и его адвокат переглянулись друг с другом.

– Какие пять миллионов? – очень тихо спросил Ле Гарсмер. – Откуда вы взяли такую невероятную сумму?

– Это не я придумал. Это ваш клиент хотел получить такую сумму со своей бывшей протеже, – Дронго слышал, как его слова переводил Пуллен, – он уже получил пять миллионов и хотел еще пять. Такая сумма отступных за все, что он сделал для будущей графини Шарлеруа.

– Почему вы так решили? – нервно спросил адвокат.

– Они прослушивали наши разговоры, – взорвался Тугутов, – я говорил, что они меня слушают. Теперь все понятно. Они меня все время слушают.

– Подождите, – поморщился Ле Гарсмер, – не кричите. Не нужно ничего говорить.

– Как это не нужно? Я потерял столько денег, и теперь не нужно говорить? – все еще бушевал Тугутов. – Она должна была вернуть мне эти деньги. И теперь ее убили, чтобы лишить меня моих денег.

– Не нужно больше ничего говорить, – попросил адвокат.

– Значит, вы требовали свои деньги? – уточнил Дронго.

– Да, требовал. Это были мои деньги, – убежденно произнес Тугутов, – и она обязана была их мне вернуть. Мы заключали с ней контракты и договаривались, что половину суммы буду получать именно я. Но после моего ранения…

Адвокат толкнул его в бок, но было уже поздно.

– Вас тяжело ранили в Санкт-Петербурге, – удовлетворенно произнес Дронго, – кажется, как раз восемь лет назад. И после вашего ранения началась криминальная война.

– Меня действительно ранили, – согласился Тугутов, – и врачи вытащили меня с того света. Насчет войны я ничего не знаю. Это глупые слухи распространяли мои враги.

– Как раз в тот момент, когда она начала стремительно делать карьеру, вы оказались на больничной койке, – подвел неутешительный итог Дронго, – ну а потом у вас начались еще бо́льшие проблемы. Ведь несколько лет назад в России был официально запрещен игорный бизнес. И были определены четыре зоны, где можно было открывать казино. И владельцы казино начали нести большие убытки.

– Вы это тоже знаете, – ухмыльнулся Тугутов, – действительно, глупый закон. Мы столько налогов в казну платили.

– И поэтому вы начали преследовать свою бывшую пассию, пытаясь вернуть часть вложенных в нее денег.

– Я ее не преследовал, – возразил Тугутов, – и я ее не убивал. Зачем убивать, если она должна мне столько денег.

– Никто вас не обвиняет, господин Тугутов, – быстро вмешался адвокат, – вы приглашены в качестве свидетеля.

– Вчера в ресторане «Кастильоне» вы встречались с юристом Ирины Малаевой и требовали в ультимативной форме свои деньги, – напомнил Дронго, – причем о ваших требованиях знал и господин Аракелян.

– Они подслушивали, – убежденно произнес Тугутов, взглянув на своего адвоката, – нагло и открыто. Он даже не боится мне об этом говорить.

– Никто вас не подслушивал, – возразил Дронго, – просто я вчера случайно сидел рядом с вами в ресторане за соседним столиком. И слышал ваш разговор с мсье Ле Гарсмером. И еще видел и слышал, как пришел господин Рожкин, с которым вы беседовали на повышенных тонах. Я довольно долго сидел за своим столом и видел, как ушел Рожкин, потом ушли вы. И еще слышал телефонный разговор вашего адвоката.

Ле Гарсмер побледнел. Вздрогнул. Понял, что его услышали как раз в тот момент, когда он беседовал с Аракеляном. Поэтому он решил сразу вмешаться.

– Все эти подробности не имеют никакого отношения к убийству, – быстро сказал он.

– Вчера днем по совету вашего адвоката вы сняли номер в «Мерисе», – продолжал Дронго, – а теперь будьте добры вспомнить. Может, ночью вы встречались с вашей бывшей подопечной?

Ле Гарсмер изумленно взглянул на Дронго. Затем на своего клиента.

– Откуда вы знаете? – недовольно спросил Тугутов, – опять сидели рядом и ужинали? Только на этот раз ваш фокус не пройдет. Мы встретились на улице и не заходили в отель. Ни в ее, ни в мой, чтобы не дразнить лишний раз ваших сотрудников, господин эксперт.

– И вы настаивали на том, чтобы она вернула вам эти деньги, – понял Дронго.

– Это действительно мои деньги, – разозлился Тугутов.

– Когда вы с ней расстались?

– Через полчаса после нашей встречи. Она пообещала мне вернуть все мои деньги, и я пошел в свой отель, – сообщил Тугутов.

– А она вернулась к себе?

– Не знаю. Я ее не провожал. Мы живем… жили… напротив, и она пошла к своему отелю. Я видел, как она перешла улицу.

– Что было сегодня днем?

– Ничего не было.

– Неправда. Мсье Ле Гарсмер вышел из «Лотти» и сообщил вам что-то неприятное. Вы сначала кричали, а потом бросились в этот отель.

– Они следили за каждым моим шагом, за каждым словом, – отмахнулся Тугутов, – я говорил, что они не оставят меня в покое даже здесь, во Франции. Считают меня главным мафиози.

– Я подам официальную жалобу на действия Интерпола, – пообещал Ле Гарсмер.

– Уже поздно, – зло пробормотал Тугутов, – они и так все знают.

– Почему вы так разозлились?

– Она снова отказалась, – повысил голос Тугутов, – эта женщина могла свести с ума кого угодно.

– Вы ворвались в отель, – терпеливо сказал Дронго, – что было дальше?

– Я увел господина Тугутова в другой номер, – сообщил адвокат, – не разрешая ему в таком состоянии встречаться с графиней.

– В какой другой номер?

Адвокат понял, что опять выдал ненужную информацию. Он постарался скрыть за улыбкой свою ошибку. Допрос шел явно не по его сценарию. Дронго видел, как одобрительно кивнула следователь, когда Пуллен перевел ей ответ Ле Гарсмера. Тот явно нервничал.

– Я имел в виду – в ресторан, – пояснил он, – я увел моего клиента в ресторан. Простите, я не так хорошо говорю по-русски.

– Возможно, вы увели его в четыреста шестой номер, где живет помощник господина Тугутова, – невинным голосом произнес Дронго, – и насколько я понял, этот помощник сейчас ждет нас в коридоре. Может, его позвать и уточнить? Когда именно вы появились в его номере?

Тугутов и Ле Гарсмер снова переглянулись.

– Его вы тоже нашли? – покачал головой Тугутов. – Вы прямо волшебники. Не нужно его звать. Мы зашли в его номер на несколько минут, и я вышел оттуда, чтобы встретиться с Ириной.

– Рассказывайте, – кивнул Дронго.

– Мсье Ле Гарсмер остался в четыреста шестом номере, а я пошел в апартаменты к Ирине. Прошел в ее крыло. Поднялся на лифте. Вышел в коридор. И увидел… – Он замолчал. Было заметно, как он переживает.

– Что вы увидели? – уже не выдержав, спросил Пуллен.

– Увидел, как убийца наклонилась к погибшей, убирая нож, – сообщил Тугутов.

– Вы узнали убийцу? – спросил Дронго.

– Конечно. Я хотел сказать вам об этом еще в коридоре, но передумал. Вы могли оказаться агентом совсем другого рода, и я не хотел рисковать. Не знаю французского языка, под наблюдением сотрудников Интерпола, которые записывают и прослушивают все мои разговоры. И еще не хватает обвинений в убийстве. Плюс мои требования о выплате моих денег. Кроме того, мой адвокат посоветовал мне молчать, чтобы не ввязываться в подобный скандал. Вас не удивляет, что я ничего не сказал?

– Не удивляет. Кто это был? Вы узнали убийцу?

– Узнал. Но все произошло слишком быстро. Она подняла нож и бросилась бежать. Я не верил своим глазам. Стоял и смотрел, словно меня оглушили. Хотя я человек достаточно много повидавший. Если бы это случилось у нас в России, я бы знал, как себя вести. Но здесь, во Франции, я такого явно не ожидал. Поэтому так растерялся.

– Кто это был? – переспросил Дронго.

– Это была женщина. Визажистка графинии – Галина, – ответил Тугутов. – Я ее сразу узнал. И увидел в ее руках нож. Она бросилась бежать. Думаю, что вы найдете нож в ее номере.

Он закончил говорить и спокойно откинулся на спинку, скрестив обе руки на груди. Пуллен перевел его последние слова судебному следователю. Она не стала доставать телефон… Просто удовлетворенно кивнула головой.

– Нужно будет найти орудие убийства, – предложила она Пуллену, – и конечно, найти саму визажистку, – добавила Энн.

– Еще один вопрос, – не унимался Дронго, – что именно вас так разозлило, что вы побежали в «Лотти» сразу после недолгого разговора со своим адвокатом.

– Она собиралась мне отказать, – сообщил Тугутов, – несмотря на наш ночной разговор. У этой женщины было пять пятниц на неделе. Не старайтесь, мсье Пуллен, эти слова практически невозможно перевести на французский язык. Скажите, что она передумала. В последнее время Ирина была абсолютно неуравновешенной особой. Все закончилось так, как и должно было закончиться. Она была слишком свободным и слишком независимым человеком. Для нее общественного мнения будто не существовало. Мне это всегда в ней нравилось. Встречалась с кем хотела, меняла любовников и знакомых мужчин, устраивала публичные скандалы. В общем, вела себя непредсказуемо…

– За это не убивают. Этому завидуют, – печально заметил Дронго.

– Везде убивают, – отмахнулся Тугутов, – Галина ее ненавидела. Рожкин рассказывал, что Ирина при всех надавала пощечин своей визажистке за какую-то мелкую оплошность. Можете себе представить, как ее ненавидела эта визажистка, которую она тоже взяла из какого-то захолустья и возила с собой. Все поэтому так страшно и закончилось.

Мадам Дешанс подняла трубку телефона.

– Найдите и приведите визажистку, – приказала она, – и как можно быстрее.

– Правильно, – согласился Тугутов, которому Ле Гарсмер перевел слова следователя.

– Тогда еще два вопроса, – быстро сказал Дронго, – если вы увидели убийцу, тем более с ножом в руках, почему вы не подняли тревогу и не попытались задержать его?

– Не мог, – ответил Тугутов, – когда я пришел в себя, она уже скрылась. И как раз в этот момент в коридоре появился Алан, телохранитель Ирины, и я не решился показаться ему на глаза. Поэтому я отступил и промолчал.

– Почему? – на этот раз спросила следователь.

– Дело в том… дело в том… – немного замялся Тугутов, – ее телохранитель не всегда бывал достаточно адекватен. Может, вы догадываетесь. Он был не просто телохранителем. Он был ее любовником. И ему не нравилось, когда я появлялся рядом с Ириной. Я думаю, что она напрасно держала такого цербера рядом с собой, но он ее полностью устраивал. И в этот момент он мог решить, что именно я убил женщину из-за денег, которые она мне была должна.

Пуллен перевел его слова.

– Какой у вас второй вопрос? – не выдержав, спросил сам адвокат.

– Господин Тугутов говорил, что его помощник может справиться со всей охраной отеля. Может, он сумел справиться и в этот раз.

Ле Гарсмер взглянул на Тугутова и покачал головой. Потом укоризненно сказал, обращаясь к Дронго:

– Многие гордятся своими помощниками, господин эксперт, это обычное явление, когда гордятся своими сотрудниками. И иногда немного преувеличивают их возможности. Вы можете допросить его помощника хотя бы на детекторе лжи и убедиться, что он абсолютно чист. Кроме того, прямо у его номера, рядом с лифтом, в коридоре есть камера, и вы увидите по минутам, когда мы входили и выходили из его номера.

– Мы все обязательно проверим, – сказала Энн Дешанс, услышав перевод Пуллена, – в том числе и алиби вашего человека, мсье Тугутов.

– У него нет оружия, и он все время сидел в номере, – усмехнулся Тугутов, услышав перевод, – я предупреждал его, чтобы он никуда не выходил.

– Какой вы осторожный человек, – неприязненно сказал Дронго.

– Вы наверняка знаете, что я два раза сидел в колониях, – напомнил Тугутов, – а там, всем известно, настоящие университеты. Нужно быстро соображать и все учитывать, если хочешь остаться в живых. Вы еще не поняли, почему я не позвал на помощь, когда увидел, как Алан выходит из своего номера. У нас уже был с ним конфликт, когда я появился в «Ритце». Я стоял в конце коридора, когда открылась дверь его номера. Я понимал его чувства, ведь он был не только ее любовником, но и телохранителем. И в какой-то мере это его упущение. Поэтому я осторожно отступил и начал спускаться по лестнице, когда услышал наверху крики других людей. И уже после этого начал снова подниматься наверх.

– Мой клиент оказался случайным свидетелем этого чудовищного преступления, – быстро добавил Ле Гарсмер, – по-моему, здесь все ясно. Нужно задержать и допросить визажистку. И как можно быстрее.

В этот момент снова раздался телефонный звонок, и мадам Дешанс сняла трубку. Выслушав сообщение, она промолчала, затем переспросила и положила трубку.

– Ее нигде нет, – сообщила следователь, – вы уверены, мсье Тугутов, что видели в коридоре именно визажистку графини?

Глава девятая

Тугутов, выслушав вопрос, утвердительно кивнул. Затем недовольно обратился к Дронго:

– Они, видимо, не совсем меня поняли. Я не мог ошибиться. Это была Галина. Галина Данилова, – вспомнил он фамилию визажистки, – и она стояла, наклонившись к убитой. Я был метрах в десяти, но все видел достаточно хорошо. Она забрала нож и бросилась бежать. Я даже не уверен, что она меня увидела, так как она просто испугалась появлению в коридоре постороннего лица. И побежала к запасному выходу. Я сделал шаг к убитой и увидел, как открылась дверь номера Алана, ее телохранителя, и он начал выходить из номера. Поэтому я решил не оставаться на месте и быстро отступил.

– Вы видели Алана или только его руку, когда он открывал дверь? – уточнил Дронго.

– Руку, – вспомнил Тугутов, – но это был точно Алан. Я в этом не сомневаюсь. Я посчитал правильным отступить на лестницу, чтобы меня не увидели. Он мог в ярости наброситься на меня, решив, что именно я ударил несчастную женщину.

– Откуда вы знаете, в каком номере живет Алан Гуцуев, – спросил Пуллен, – если вы здесь никогда не были?

– Мне нетрудно было узнать, в каких номерах они живут, – пояснил Тугутов.

Пуллен перевел его слова следователю. Дронго, позволив ему перевести ответ Тугутова, обратился к ней уже по-английски:

– Я не совсем понимаю, почему именно в этой стороне коридора не было камер.

– Господин Пуллен у нас специалист по подобным вопросам, – не без иронии пояснила Энн, – пусть он вам объяснит.

– Все достаточно банально, – пояснил Пуллен, – в этой стороне коридора находятся апартаменты и два примыкающих к ним номера. Обычно там останавливаются особо важные персоны и сопровождающие их лица. И конечно, эти персоны не хотят, чтобы за ними следили и тем более контролировали перемещение их сопровождающих между номерами. Как правило, это бывают личные секретари или личные помощники. Либо телохранители, продюсеры, юристы. Они нередко связаны с важными персонами неформальными отношениями. И поэтому оттуда убрали камеры. Но в коридоре есть две камеры, установленные прямо рядом с лифтами.

– На них ничего нет, так как ее убили как раз в том небольшом коридоре, откуда были убраны камеры, – кивнул Дронго, – тогда все понятно. Нужно найти визажистку и переговорить с этим телохранителем.

– Я надеюсь, что к моему клиенту больше нет вопросов? – спросил Ле Гарсмер.

– Нет, – ответила Энн Дешанс, – но я попрошу вас задержаться в своем отеле хотя бы еще на сутки. Я могу рассчитывать на ваше понимание ситуации?

Адвокат перевел слова следователя Тугутову. Тот согласно кивнул головой:

– Скажите мадам, что я больше всех заинтересован в розыске убийцы. И надеюсь все-таки получить пять миллионов своих денег хотя бы у наследников погибшей.

Он поднялся. Посмотрел на Дронго.

– Вы какой-то необычный детектив, – сказал Тугутов, – слишком много знаете и задаете очень неудобные вопросы. Будьте осторожнее, нельзя быть таким настойчивым.

Вместе с адвокатом он вышел из гостиной. Пуллен негромко перевел его слова следователю. Она усмехнулась.

– По-моему, эти слова можно воспринимать как комплимент, – сказала Энн, – давайте позовем телохранителя убитой. Или начнем лучше с продюсера. Все-таки он отвечает за все, что здесь произошло. А вы действительно очень квалифицированно провели допрос. Заставили раскрыться даже такого опытного человека, как Ле Гарсмер.

– Спасибо. Где находятся все подозреваемые?

– Рядом. Их всех собрали в соседнем номере. Продюсер Аракелян, телохранитель Алан Гуцуев, массажистка Беата Лехонь, их адвокат Павел Рожкин и его помощник… – Она посмотрела бумагу и прочла по складам: – Вя-че-слав Тимонин. Я правильно сказала?