Текст книги "Линия аллигатора"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

6

Когда тебе поручают такое неприятное дело, это однозначно свидетельствует, что тебя не любит начальство. Виктору Юдину шел тридцать второй год, и его явно не любило начальство. Работавший в городской прокуратуре старшим следователем, он уже досыта насмотрелся на убитых и растерзанных людей.

Вот и теперь, стоя у сгоревшего автомобиля, он, недовольно покусывая губы, смотрел, как грузят на носилки останки трех сгоревших в машине людей. Сотрудники ФСБ и прокуратуры суетились вокруг места происшествия. К Юдину подошел незнакомый мужчина лет пятидесяти. Он был небольшого роста, в темной кожаной кепке и такой же куртке, темные брюки дополняли гардероб. Он мог быть и водителем автомобиля «Скорой помощи», и случайно оказавшимся на месте катастрофы дачником. Но подошедший к Юдину незнакомец коротко представился:

– Полковник Самойлов Дмитрий Николаевич. Я возглавляю группу по расследованию этого происшествия.

– Виктор Юдин, – протянул руку следователь. Он и сам не особенно любил носить темный официальный костюм, предпочитая джинсы и куртку. Но сегодня он был как раз в костюме и плаще и даже надел новый галстук, подаренный полгода назад его сослуживцами в честь присвоения ему нового, очередного прокурорского звания «младший советник юстиции».

Сам Юдин был чуть выше среднего роста и уже начинал лысеть, искренне огорчаясь по этому поводу. Но до сих пор предпочитал ходить с непокрытой головой даже в самые сильные морозы.

– Вы знали погибших? – спросил Юдин.

– Знал, – помрачнел полковник, – у Костюкова остались две дочери. Никак не могу привыкнуть к этому бардаку, – в сердцах произнес он, доставая сигареты.

– Что-нибудь про этого сукина сына известно? – показал Юдин на труп погибшего Дьякова.

– Все известно. Три судимости, последний раз бежал из колонии. Был в розыске как особо опасный преступник. Обнаглел настолько, что собрался прорываться через границу, даже не изменив свою внешность. Его и узнал пограничник. Дьякова взяли уже в самолете, когда он готовился вылететь в Амстердам. Вещей у него не было. Только небольшая сумка. И восемь тысяч долларов наличными.

– У него был еще служебный паспорт, – напомнил Юдин.

– Да, мы сейчас это проверяем. Откуда он мог получить такой паспорт? Кто его выдал? Я уже попросил моих сотрудников связаться с Министерством иностранных дел. Мы вам сразу сообщим результаты проверки.

– Спасибо.

Юдин имел спокойный, мягкий характер и не любил демонстрировать свою исключительность, настаивая на безусловном приоритете прокуратуры в делах такого рода. Впрочем, он знал правила игры – ФСБ всегда предпочитала проводить свои специальные проверки по любому факту, в котором были задействованы их сотрудники. И тем более в случаях, когда гибли оперативники их службы.

Трупы уже погрузили в машины, когда к Самойлову подошел один из его сотрудников.

– Мы отвезли Кошкина в больницу. Он нам все рассказал по дороге.

– Он в порядке?

– Да, он хорошо отделался. Легкое сотрясение мозга, ссадины, кровоподтеки. Врачи говорят, что отпустят его домой уже сегодня.

– Что он рассказал?

– То, что мы знали. Неизвестный джип серебристого цвета без номеров неожиданно оказался рядом с ними, и из него открыли стрельбу сразу двое, их машину расстреливали из автоматов. Костюков погиб сразу, а Кошкин успел выпрыгнуть, когда машина врезалась в щит. Пока он доставал пистолет и стрелял, джип уже успел уехать, но Кошкин убежден, что сумел в него попасть.

– В ГАИ сообщили? – недовольно спросил Самойлов.

– Они уже знают.

– Вы все поняли? – повернулся полковник к Юдину.

– Да, – кивнул тот, – видимо, действовали профессионалы. Причем достаточно быстро. Я думаю, в аэропорту был с Дьяковым кто-то еще, он и сообщил об аресте Дьякова.

– В самолете, – быстро уточнил Самойлов, – в самолете. Его забрали оттуда.

– В самолете, – согласился Юдин, – похоже, что у него был напарник. Наверное, с мобильным телефоном. Сейчас у всех эти пищалки. Любой уважающий себя бандит имеет несколько таких телефонов. Вот его напарник, наверное, и позвонил из самолета. Как считаете, самолет уже приземлился?

Полковник посмотрел на часы.

– По-моему, уже да. Прошло больше трех часов. Он должен был сесть в Амстердаме. Нам придется проверить весь список пассажиров.

– Обязательно, – уставшим голосом согласился Юдин, – как вы думаете, зачем он летел в Амстердам? Если хотел просто улизнуть из страны, то почему таким способом? Можно было спокойно уйти через Брест, где его никто не знал. Или через любую другую границу. А он решил лететь именно из Москвы.

– Обнаглели, сволочи, – поморщился Самойлов, – так себя ведут, будто им все дозволено.

– Не думаю, – осторожно заметил Юдин, – он ведь не новичок. Настоящий рецидивист, профессионал. Значит, должен был все просчитать. А он рискнул. Может, надеялся на свой паспорт и на напарника, который находился вместе с ним?

Самойлов ошеломленно посмотрел на следователя.

– Вы думаете, он прикрывал своего напарника?

– Он мог быть при нем. Или тот был при этом. Но они были связаны. Связаны настолько, что Дьяков был уверен в своих возможностях. Нам нужно подъехать в аэропорт прямо сейчас. Заодно побеседуем и с пограничником, – предложил Юдин.

– Согласен, – кивнул полковник, – идемте ко мне в машину. Здесь и без нас поработают.

– Володя! – крикнул Юдин эксперту-криминалисту, работающему внизу, в овраге. – Я еду в аэропорт. Увидимся вечером. Постараюсь к шести часам вернуться.

Когда они уже сидели на заднем сиденье черной «Волги», мчавшейся по направлению к аэропорту, полковник, достав очередную сигарету, раздраженно заявил:

– Никак не могу привыкнуть к подобным убийствам. Уже, казалось бы, столько лет, а все никак не могу. Я ведь вырос в деревне, в Сибири. А у нас даже поросенка забивали в особых местах. И детям запрещали придумывать поросятам имена, чтобы потом не привыкали к ним и не плакали, когда их на стол подавать будут. А здесь такие хладнокровные убийства, словно мух давят. Мы за последние два года пять человек потеряли.

Юдин молчал. Потом спросил:

– Ваша группа занимается аэропортом?

– Да, – кивнул Самойлов, – вообще-то у нас там есть свой отдел, но, после того как в прошлом году арестовали стольких работников милиции и таможни, нас решили бросить и на это направление. Теперь занимаемся и аэропортом. Самая криминогенная зона в Москве. Замешаны все: от сотрудников таможни до дежурных милиционеров. Не удивился бы, если бы вдруг узнал, что Дьяков вообще прошел в самолет без паспорта. Там все что хочешь может быть. Нужно только заплатить определенную сумму. А знаешь, что я тебе скажу, – он легко перешел на «ты», словно они были знакомы много лет, – я не удивлюсь, если выяснится, что паспорт Дьякову был оформлен в МИДе на вполне законных основаниях. Очень может быть, что он представил туда другой паспорт, общегражданский, тоже выданный на законных основаниях. Купить паспорт тоже не проблема, – он помолчал и добавил: – И автоматы можно купить, и пулеметы. Один общий бардак, а не страна.

Юдин по-прежнему молчал. Он был согласен с полковником, но понимал, что тому необходимо высказаться. Самойлов очень тяжело переживал гибель своих сотрудников.

– Вот, посмотри, – показал полковник на телефон, установленный в его машине, – уже вторую неделю прошу проверить, почему не работает. А у преступников в карманах мобильные телефоны, по которым они могут перезваниваться друг с другом.

Через десять минут их машина подъехала к служебному входу в аэропорт. Еще через пять минут они уже просматривали списки пассажиров, улетевших в Амстердам. Сидевшие напротив сотрудники аэропорта не понимали, почему их так волнуют эти списки. Ведь все улетевшие имели шенгенские визы, полученные в посольствах стран Западной Европы, и оформленные паспорта. И все проходили пограничный и таможенный контроль.

Как раз в тот момент, когда окончательно уточненные списки улетевших пассажиров были сверены с компьютерными данными службы вылета, в кабинет ворвался толстячок с большими залысинами и добродушным мясистым лицом.

– Митя! – закричал он Самойлову. – Чего ты меня не предупредил? Мне сказали, у тебя погибли двое ребят.

– Знакомьтесь, – представил вошедшего полковник, – это полковник Карцев, мой старый товарищ и начальник отдела, отвечающий как раз за этот аэропорт. А это Виктор Юдин, старший следователь городской прокуратуры. Он как раз будет вести расследование нашего дела.

– Малоприятно, – проворчал Карцев, усаживаясь на свободный стул, – о вашем приезде уже знает весь аэропорт. Могли бы и меня предупредить.

– Мы сами не знали, что приедем сюда. А мой телефон в автомобиле не работает, – напомнил Самойлов. – Устраивайся поудобнее, у нас еще много работы.

Они просидели над списками до пяти часов вечера, выделяя группу возможных напарников погибшего Дьякова. Исключая иностранных граждан, дипломатов, сотрудников различных представительств, членов двух туристических групп, несколько семей, вылетавших в Голландию на отдых, в списке все равно оставались девятнадцать мужчин и женщин, каждый из которых мог быть напарником Дьякова.

Однако ни один из этих девятнадцати не получал паспорт в то же время, что и сам Дьяков. Вместе с тем у двоих упомянутых в списке людей были прежде судимости, и их решено было проверять в первую очередь. Был уже седьмой час вечера, когда они решили прекратить проверку. Карцев попросил по телефону принести им в кабинет бутерброды и кофе.

Они заканчивали свой импровизированный ужин, когда раздался телефонный звонок, и поднявший трубку Карцев передал ее Самойлову.

– Товарищ полковник, – услышал Самойлов взволнованный голос одного из своих сотрудников, – мы нашли джип, из которого было совершено нападение. Там же лежат оба автомата, завернутые в полиэтиленовые пакеты.

– Ну и что? – устало спросил Самойлов. – Из-за этого вы меня искали?

– Нет, не из-за этого. Приехал Кошкин, по показаниям которого мы составили фоторобот. Одного из нападавших удалось опознать. Это Крутиков, тот самый, которого вы знаете.

– Ясно, – Самойлов обернулся к Юдину, – кажется, у нас хорошие новости. Удалось опознать одного из нападавших.

7

Утром за завтраком сенатор спросил у Дронго:

– Вы плохо сегодня спали? У вас какой-то странный вид.

Сигрид вышла к завтраку, одетая в простое черное платье. Сидя напротив Дронго, она пила свой кофе, сосредоточенно глядя в чашечку, словно пытаясь там что-то отыскать.

– Нет, – ответил Дронго, – просто ночью меня мучили неприятные сны.

– Вы видите сны? – удивился Роудс. – Я уже забыл, когда видел сны.

– Это, наверное, из-за сильного воображения, – пошутил Дронго, стараясь не смотреть на Сигрид.

Вчера ночью они долго говорили, сидя в ресторане, вспоминали мать Сигрид и ее трагическую гибель. И чем больше они говорили, тем больше нарастало в самом Дронго стремление каким-то образом уберечь, спасти дочь той женщины, которую много лет назад он не сумел спасти… Но он понимал, что Сигрид прилетела в Москву не только для того, чтобы работать переводчиком Роудса.

– Сенатор, – обратился Дронго к Роудсу, – я не знаю, сколько времени займет расследование. Но у меня есть предложение. Может, вы предоставите мне хотя бы три дня, чтобы я разобрался, что именно происходит с документами, и попытался восстановить картину случившегося?

– Да-да, конечно, – согласился сенатор, – тем более что у меня сегодня встреча с американским послом.

Сигрид посмотрела на Дронго такими глазами, что тот понял все без лишних слов.

– Может, вы разрешите Сигрид поехать со мной, – предложил Дронго, – в американском посольстве она вам не понадобится, а судя по всему, она знает детали случившегося.

– Конечно, – согласился Роудс, – я сам хотел предложить вам такой вариант. Обязательно возьмите ее с собой. Вдруг придется связаться со мной, она знает номер моего мобильного телефона. И в курсе всего происходящего.

Сигрид незаметно кивнула. Она была довольна состоявшимся разговором. Когда они через полчаса вышли из отеля, остановив второе по счету попавшееся им навстречу такси, Дронго недовольно заметил:

– Я это сделал не ради вас. Просто сенатору вы сегодня не понадобитесь. Все-таки не понимаю, почему прислали именно вас? Они могли связаться с местным отделением ФСБ, занимавшимся этой проблемой. Да и в американском посольстве сидит специальный представитель ФБР. Для чего нужна такая конспирация?

Разговор шел на английском, чтобы сидевший за рулем водитель такси их не понимал.

– В том-то все и дело, – пояснила Сигрид, – о приезде моей предшественницы в Москву знал только представитель ФБР в нашем посольстве. И тем не менее она погибла. Несчастный мистер Роудс и его семья не знают, что эксгумация трупа проводилась дважды. Сначала мы сами все проверили и убедились, что смерть Элизабет не была случайной. Вы можете даже не ездить к этому профессору Бескудникову. Он, конечно, подделал документы, подписав ложное заключение. Вчера в ресторане я не хотела об этом говорить. Вы бы мне все равно не поверили. И поехали бы к профессору один. А мне очень хотелось поехать с вами.

Она говорила тихо, наклонив голову к Дронго. Ее мягкие волосы приятно касались его щеки.

– Давайте договоримся сразу, – строго сказал Дронго, – во-первых, вы больше ничего от меня не скрываете. Во-вторых, слушаетесь.

Он говорил по-английски и невольно обращался к Сигрид на «вы», подсознательно перейдя по-русски на «ты».

– Почему ФБР уверено, что Бескудников подделал документы?

– У погибшей действительно была аллергия на алкоголь, – пояснила Сигрид, – она никак не могла выпить того количества, какое отмечено в протоколе. Кроме того, она погибла не от удара. Ее задушили, это было совершенно ясно. Эксперты подтвердили наши подозрения.

– А как со второй эксгумацией? Врачи не заметили, что тело женщины уже доставали из могилы?

– Конечно, заметили, – недовольно ответила Сигрид, – но это уже были проблемы ФБР. Мы просто дали наш протокол для вторичного освидетельствования и убедили экспертов его подписать.

– То есть вы тоже соврали. А может, ошибаются ваши эксперты, а не профессор Бескудников?

Сигрид посмотрела на Дронго.

– У вас парадоксальное мышление, – заметила скептически женщина.

– Нет. Это называется опытом. У меня уже был в жизни случай, когда очень уважаемому эксперту, которого наверняка нельзя было купить или обмануть, просто подсунули другой труп, и он его тщательно и добросовестно проверил. Вы не предполагали такой вариант?

– Чем больше я работаю в России, тем больше удивляюсь, – честно призналась Сигрид, – здесь на каждом шагу встречаются абсолютно невозможные вещи. Невозможные в любой другой стране, кроме России.

– Именно поэтому я и не хочу, чтобы вы занимались подобным расследованием в Москве, – пробормотал Дронго, – здесь свои правила и свои порядки, зачастую непонятные иностранцам. Здесь очень специфическая страна, Сигрид, и даже очень хорошее знание русского языка может не помочь решению проблемы.

– По-моему, вы с удовольствием отправили бы меня обратно в Америку, – сказала Сигрид, – вам не кажется, что я уже взрослая?

– Мне кажется, что вы дочь женщины, которую я не сумел спасти от смерти, – тихо пробормотал Дронго, – я ведь вам все объяснял. Если хотите, у меня просто неврастения на этой почве. Я слишком часто терял своих напарников, среди которых были и женщины.

Они помолчали. Сигрид осторожно дотронулась до его руки.

– Обещаю, что буду слушаться вас. И постараюсь не разделить судьбу ваших напарников, – немного иронично добавила она.

Дронго взглянул на нее.

«Кажется, я становлюсь старым брюзгой, – подумал он, – может, это из-за разницы в возрасте?»

Такси затормозило у здания научно-исследовательского института, где работал профессор Бескудников. Дронго расплатился с водителем и вылез из машины. Сигрид последовала за ним.

В институте было как-то пусто и тихо, словно все его сотрудники покинули это здание, и теперь в нем встречались лишь редкие лаборанты. Кабинет Бескудникова находился на третьем этаже, и когда они его обнаружили, выяснилось, что профессор уехал на совещание и будет через два часа.

– Придется ждать, – недовольно заметил Дронго, усаживаясь на стул в приемной, – от разговора с ним зависит весь ход дальнейшего расследования.

Услышав, что он говорит по-английски, секретарь Бескудникова, женщина лет шестидесяти, внимательно посмотрела на незнакомцев.

– Вы по обмену? – спросила она.

Сигрид хотела что-то ответить, но Дронго, легко подтолкнув ее, сразу закивал.

– Конечно, – сказал он, добавляя к своему голосу необходимый акцент, чтобы его приняли за иностранца, – мы прилетели из Америки для встречи с профессором Бескудниковым.

– Тогда вы подождите. Он обещал приехать значительно раньше. Может быть, он вернется через полчаса.

– Обязательно, – согласился Дронго и, обращаясь к Сигрид, сказал уже по-английски: – Вы видите, Сигрид, в чем преимущество знания иностранных языков? Здесь по-прежнему уважают и немного побаиваются иностранцев. Это идет еще оттуда, из Советского Союза, когда любой иностранец был потенциальным врагом и шпионом ЦРУ. Шпиономания давно закончилась, а относительное уважение к иностранцам осталось. В отличие, например, от Франции, где вообще лучше не говорить по-английски. Вам просто могут не ответить.

Сигрид усмехнулась:

– Вам нужно писать книги. Вы очень наблюдательны.

– После первой же моей книги меня найдут и уберут, – очень серьезно сказал Дронго, – я живой только потому, что до сих пор никогда и никому не рассказываю о своих знаниях. Иначе это может быть бомба, которая взорвет не одно правительство.

– Понимаю, – согласилась с ним женщина. – Вы столько лет были связаны со всеми этими расследованиями. Мне рассказывали, что в ООН вам предлагали довольно солидную должность. Но вы отказались. Можно узнать почему?

– Я слишком любопытен по природе и слишком непоседлив. По гороскопу я Овен, а этот знак подразумевает страсть к постоянной перемене мест, любовь к путешествиям, к разного рода приключениям. Спокойная жизнь чиновника не для меня. Кстати, а кто вы по знаку Зодиака?

– Вы верите в такие вещи? – засмеялась Сигрид.

– Не всегда. Но иногда знак Зодиака довольно точно отражает внутреннее состояние человека, навязываемое ему определенными рамками гороскопа. И человек бессознательно следует внутреннему голосу. Можете называть это самовнушением.

– Я Скорпион.

– Так я примерно и думал.

– Это хорошо или плохо?

– Не знаю. Но, по-моему, для женщины плохо. Хотя я тоже не очень помню все эти знаки. Я читаю только про рожденных в апреле, так как это мой знак.

Оба рассмеялись.

– Там был еще второй эксперт, – задумчиво сказал Дронго, – может быть, он сейчас работает в институте и мы можем узнать от него подробности патологоанатомической экспертизы Элизабет Роудс. Скажите, пожалуйста, – обратился Дронго к любезному секретарю профессора Бескудникова, – вы не знаете такого сотрудника вашего института, как доктор Коротков?

Секретарь сделала удивленное лицо.

– А зачем он вам нужен?

– У меня есть к нему письмо от нашего американского коллеги, – быстро соврал Дронго.

Секретарь покачала головой.

– Это невозможно, – с сожалением сказала она, – это никак не получится. Доктор Коротков погиб три месяца назад.

– Как вы сказали? – вскочила со стула Сигрид.

– Да, – подтвердила удивленная женщина, не понимая бурной реакции иностранцев, – рядом с нашей больницей находится стройка, которая ночью не освещается. Коротков возвращался поздно вечером домой и упал в вырытый котлован. Было следствие, говорят, кого-то из прорабов строго наказали. Но человека уже не вернешь, – почти философски закончила она.

Дронго переглянулся с Сигрид.

– Когда это было? Вы можете вспомнить точную дату?

– Примерно три месяца назад. А почему вы спрашиваете?

– Мне нужна точная дата, – попросил Дронго.

Женщина открыла свой журнал, посмотрела.

– Это было в конце июля, – объявила она наконец.

Дронго обернулся к Сигрид, и та, понимая его вопрос, кивнула.

– Да, – сказала она, – Роудс провел эксгумацию в середине июля и сразу прилетел в Москву.

– В таком случае это уже не совпадение, – закончил за нее Дронго, – значит, до нас здесь уже побывали другие визитеры.

8

В прокуратуру Юдин так и не поехал. Весь вечер просидел в городском управлении ФСБ, куда ежечасно докладывали о совместных поисках милиции и службы безопасности. По всему городу были задействованы десятки людей. Появилась редкая возможность взять одного из нападавших террористов.

В подобных случаях свидетелей происшествия обычно не бывает. Слишком безжалостно действуют наемные киллеры. Но самое главное – все происходит обычно так стремительно и неожиданно, что даже случайные свидетели не успевают заметить характерные черты нападавших, путаются в своих показаниях. А здесь свидетелем и жертвой нападения оказался сотрудник ФСБ, который успел заметить одного из нападавших. Происшествие происходило на оживленной трассе, и нападавших интересовал прежде всего сам Дьяков, а не его охрана. Именно поэтому они не стали искать выпавшего из автомобиля Кошкина, а добивали автомобиль с находившимся в нем своим сообщником.

Весь вечер и всю ночь шли поиски Крутикова. К этому времени на столе у Юдина и Самойлова уже лежало полное досье на Крутикова Всеволода Матвеевича. Родившийся двадцать шесть лет назад, он уже успел заработать две судимости, и обе за вооруженный грабеж. И если в первом случае – это было почти десять лет назад – с ним обошлись довольно мягко, приговорив к пяти годам колонии, из которой он вышел уже через полтора года, то второй свой приговор он заработал уже в двадцать один год и на этот раз получил по полной мере – двенадцать лет колонии. Во время нападений их вооруженной группы на водителей большегрузных машин случилось несколько убийств, однако Крутиков прошел как пособник, так как он в это время сидел за рулем автомобиля, перекрывающего дорогу к отступлению жертвам преступлений, и формально в убийствах не участвовал. На этот раз он отсидел четыре года и снова оказался на свободе за «примерное поведение».

Крутиков подозревался еще в нескольких преступлениях, и его уже давно искала московская милиция. После получения подтверждения из ФСБ о возможной причастности Крутикова к нападению на автомобиль Федеральной службы безопасности все районные управления внутренних дел получили приказ об активизации поисков.

Но в этот вечер Крутикова так и не нашли, хотя сотрудники МУРа добросовестно проверили несколько подозрительных квартир. На следующий день Юдин приехал на работу в скверном настроении. С раннего утра было сразу два совещания – сначала у прокурора города, потом у его заместителя, курировавшего следователей. Только в двенадцатом часу Юдин освободился и позвонил Самойлову.

– Что-нибудь нашли? – быстро спросил он.

– По Крутикову пока ничего нет, милиция заявляет, что его ищут повсюду. А вот по паспорту Дьякова у нас очень интересная штука получается. Паспорт-то у него вполне законный. И виза настоящая. И сам паспорт выдан в МИДе по просьбе руководства фирмы «Монотекс» для выезда в служебную командировку их представителя. Нашли даже их письмо с просьбой о выдаче паспорта.

– А где эта фирма находится?

– В том-то все и дело, что ее вообще нет. По адресу, который указан на бланке, никогда не было такой фирмы. Но, видимо, кто-то в МИДе был заинтересован, чтобы Дьяков свой паспорт получил. Сейчас мы пытаемся выяснить, кто это мог быть.

– Но сама фирма была зарегистрирована? Можно узнать, кто представлял регистрационные документы?

– Ты ведь знаешь, как это делается. Концы найти трудно. Но мы сейчас работаем. Думаю, к вечеру что-нибудь выясним. Ты лучше милицию подстегни, пусть ищут Крутикова. Он многое может рассказать. Как только будут новости, я позвоню.

– Договорились. – Виктор положил трубку и недовольно поморщился. Полковник ФСБ явно считал ниже своего достоинства заниматься уголовником Крутиковым. Их больше интересовал заграничный паспорт Дьякова и через кого он его получил. Впрочем, их можно понять – своя специфика.

Юдин достал список пассажиров вчерашнего авиалайнера. Двое из них были занесены в компьютерную сеть информационного центра Министерства внутренних дел. Один – Петросов Карен Артурович, ранее судимый за мошенничество, тем не менее имел заграничный паспорт и шенгенскую визу, позволявшую ему выехать в Голландию. Однако паспорт и визу он получал не в Москве. Заграничный паспорт еще советского образца и визу во Францию ему выдали в Армении. А вот второй пассажир, также занесенный в компьютер, паспорт и визу получал в Москве. Это был Шелагинов Аркадий Евгеньевич. Он ранее работал в Торгпредстве и в Министерстве торговли. В восемьдесят третьем был арестован, осужден, а в восемьдесят девятом дело было пересмотрено, и он был реабилитирован. Шелагинов получил голландскую визу за месяц до того, как туда обратился Дьяков. Но тем не менее его также следовало проверить.

Еще семнадцать человек вызывали подозрение, но каждого из них нужно было проверять в отдельности. Кто-то из них позвонил из самолета и предупредил об аресте Дьякова. Оставался вариант с провожающим, но его сразу исключили. Любой провожающий, увидев, как его объект проходит к самолету, сразу бы уехал, не дожидаясь, пока лайнер взлетит. И, самое главное, никто бы не сумел просто так пройти границу и таможню, оказавшись в зоне вылета пассажиров. Значит, оставался вариант со вторым напарником Дьякова, с которым тот вылетел в Амстердам.

Юдин посмотрел на список и с неудовольствием подумал, что на его проверку уйдет не меньше недели. Но все равно нужно было собирать свою группу и ставить конкретные задачи. Он подчеркнул фамилии Петросова и Шелагинова, решив все-таки особо проверить этих двоих. И особенно выяснить, не пересекались ли их пути в колониях с Дьяковым. «Нужно будет послать срочный запрос в МВД», – отметил Юдин, собираясь сделать это сам.

День прошел в обычных заботах. Дважды его вызывали по другим делам, дважды ему звонили по поводу Крутикова, которого так и не могли найти. Из семнадцати фамилий, указанных в списке, сразу отпали две. Люди выезжали в Голландию на постоянное место жительства. Еще один оказался известным спортсменом, вылетавшим в Амстердам для участия в соревнованиях. Четвертым был художник, направлявшийся в Голландию для участия в какой-то престижной выставке. Список постепенно редел, а напарника Дьякова они так и не могли вычислить.

В шестом часу вечера позвонил Самойлов.

– Есть какие-нибудь результаты? – уставшим голосом спросил полковник.

– По Крутикову милиция все время докладывает, что пока не обнаружен. А вот по группе подозреваемых работаем. Там тоже не очень утешительно. А у вас есть какие-нибудь новости?

– И не одна, – меланхолично заметил Самойлов, – будет лучше, если мы встретимся. Ты можешь приехать к нам?

– Что-нибудь серьезное? – понял Юдин.

– Боюсь, что даже слишком, – ответил полковник, и Виктор неслышно вздохнул, решив, что стоит поехать.

Но вырваться сразу не удалось. Опять позвонили из милиции уточнить насчет Крутикова. Какой-то сидевший в МУРе умник, ссылаясь на агентурную информацию, докладывал об отсутствии в городе Крутикова и возможной ошибке Кошкина. Покричав в трубку, что их дело найти бандита, а не комментировать ход следствия, Виктор немного успокоился и наконец решил поехать к Самойлову.

Он приехал уже в восьмом часу вечера, в душе надеясь, что полковник давно ушел домой. Но тот был на работе. И сам спустился вниз, чтобы встретить Юдина. Когда они наконец устроились в кабинете, полковник, улыбаясь, спросил:

– Ты сегодня хоть обедал?

– И не ужинал, – честно ответил Виктор.

– Тогда давай пошлем кого-нибудь за бутербродами, – предложил полковник, – а мы с тобой еще поработаем. Думаю, опять придется задержаться.

– Только дайте мне телефон, – вздохнул Виктор, – моя девушка меня убьет. Я отменяю уже третье свидание.

– Ты еще не женат?

– А когда я успею? Сегодня вы разрушаете мой очередной роман.

– Ничего, – засмеялся полковник, – зато получаешь моральное удовлетворение. И заодно таким образом проверяешь свою будущую супругу. Если не может ждать сейчас, значит, не будет ждать и потом. Это уже проверено опытом.

– Слабое утешение, – пробормотал Виктор, подходя к телефону.

Пока он объяснял девушке, почему не может вечером приехать на встречу, полковник вызвал одного из сотрудников, попросив его купить бутербродов и несколько бутылок минеральной воды. Когда Виктор кончил говорить, безуспешно пытаясь успокоить свою девушку, и наконец положил трубку, полковник показал ему на свой стол.

– Я отсюда вообще ночью не уходил. Утром у нас уже были интересные результаты, но я не хотел тебе говорить, пока все не проверю. Теперь уже нет сомнений, поэтому и попросил приехать.

– Все так плохо? – вздохнул Юдин.

– Почти. Дело в том, что фирма «Монотекс» была зарегистрирована по всей форме. Учредителями были частные лица, которых мы, конечно, не нашли. Но вот что интересно. Фирма «Монотекс» за последние несколько месяцев имела довольно тесные контакты с Голландией, поставляя туда товары народных промыслов. Так было указано в таможенных декларациях.

– Ну, это понятно, – кивнул Юдин. – Поэтому они и получили приглашение из Голландии и оформили визу на Дьякова.

– Вот-вот. Мы проверили адрес, по которому якобы был прописан Дьяков. Так вот, там явно кто-то успел побывать до нас. Квартиру снимали молодые люди, представившиеся сотрудниками фирмы. Хозяину платили вовремя и даже раньше установленного. В квартире явно был офис, еще видны места проложенных проводов от факсов, компьютеров, различной мебели. По свидетельству соседей, все вывозилось вчера ночью, очень спешно, но тихо.

– Значит, и там они нас опередили.

– Не совсем. Нам было интересно, кому поступали документы этой фирмы. Кто ставил визу на прохождение грузов для «Монотекса». И здесь мы вышли на очень интересный факт.

Юдин нахмурился. Дело об убийстве рецидивиста Дьякова становилось все более громким.

– Так вот, фирма трижды представляла документы в таможенную службу. И каждый раз их грузы проходили без задержки, кроме последнего случая, когда груз был почему-то задержан.

– Его задержала таможня?

– В том-то и дело, что нет. Он не прошел регистрацию. Его просто не стали предъявлять таможне, а увезли обратно без объяснения причин. Но самое интересное не это. Все документы «Монотекса» всегда подписывал один человек, который лично курировал эту фирму. Это бывший заместитель председателя таможенного комитета Леонтьев.

– Что значит «курировал»? – не понял Юдин.

– На всех документах «Монотекса» его подпись. Он лично давал указания о пропуске грузов этой фирмы, которые обычно оформлялись даже без должного таможенного досмотра.