Текст книги "Манипулятор:Три осенних дня"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

ВОСПОМИНАНИЯ

Восемь лет назад их агентство впервые применило методы, о которых Петровский даже не думал, создавая «Миллениум». Но именно тогда он понял, что в любом случае нужно драться изо всех сил, используя все возможности до конца. Посланцы из Северобайкальска прилетели в Москву, чтобы заручиться поддержкой опытных специалистов для избрания своего мэра. Через Яшу Слаповского они вышли на агентство «Миллениум». В начале девяносто пятого года по всей стране шли криминальные войны с переделами собственности. Во многих местах власть как таковая просто отсутствовала, а уголовный кодекс подменялся понятиями бандитов. Все торговые точки облагались налогами рэкетиров, и часть получаемых денег шла на подкуп сотрудников правоохранительных органов. Общий беспредел дополняла картина всевластия олигархов, создающих собственные охранные структуры, которые жестко конкурировали не только друг с другом, но и со спецслужбами.

Петровский принял гостей и сразу понял все проблемы, которые придется решить его агентству. Предстояло бросить вызов всесильному мэру города, где все контролировала местная мафия. «Северобайкальское нефтяное объединение» поддерживало не только городские структуры. Его руководители решали, кому быть мэром, кого назначить начальником милиции, кого – прокурором. Все подчинялось управляющему СНО – всевластному хозяину региона.

Но такое положение не могло долго сохраняться. Набирающие силу финансовые структуры не хотели больше мириться с откровенным рэкетом сотрудников СНО. Кроме того, городские власти и мэр окончательно погрязли в коррупции, даже не скрывая своих доходов. Мэр города регулярно вылетал в Швейцарию для отдыха на самых дорогих горнолыжных курортах, всем было известно, что у него есть дом во Франции, куда он частенько наведывается. Люди замерзали в своих квартирах, отключенных от тепла и света, пока городской глава пребывал на Средиземноморском побережье. Он пользовался мощной поддержкой нефтяной компании, определяющей всю политику города.

Слаповский не скрывал, что прибывшие гости представляют интересы конкурентов СНО, и просил Петровского помочь им в избирательной компании. Святослав Олегович отправил в Северобайкальск специалистов и довольно быстро выяснил, что популярность действующего мэра практически на нуле. В случае честных выборов он не набрал бы и нескольких процентов. Но таких выборов здесь не могло быть по опрелению. На всех избирательных участках сидели люди мэра, которые просто меняли одни бюллетени на другие, с нужными результатами. Милиция, призванная обеспечивать порядок, поддерживала весь этот беспредел.

С такой ситуацией Петровский еще не сталкивался. Здесь не могли помочь ни привычные избирательные технологии, ни поддержка избирателей. Замордованное население Северобайкальска было готово издать любого кандидата, рискнувшего бросить вызов действующему мэру, лишь бы избавиться от прочно осевших в городе бандитских структур.

Посланцев «Миллениума» там быстро выявили, избили и выбросили из города, Петровский обратился в суд, но судьи не могли ему ничем помочь. Лишь через три месяца сотрудники агентства с трудом пробили регистрацию своего кандидата, обойдя многочисленные преграды, которые возжигала перед ними послушная мэру избирательная комиссия.

Затем началось самое неприятное. Плакаты с призывами голосовать за кандидата, поддерживаемого Петровским, просто исчезали с улиц. Все агитаторы, пытавшиеся хотя бы рассказывать людям об этом человеке, подвергались нападениям неизвестных молодчиков. И наконец самого кандидата, рискнувшего появиться на одном из предвыборных митингов, избили до такой степени, что сломали ему два ребра, и его срочно пришлось везти на лечение в Москву. Блокировали даже телевизионные передачи, оплаченные Петровским. Их либо переносили на самое позднее время, либо вообще отменяли без объяснения причин. И тогда Святослав Олегович понял, что необходимо менять тактику. Он позвонил Слаповскому и спросил, сколько денег ему могут выделить авансом.

Тот пообещал миллион долларов и еще два миллиона в случае успеха избирательной компании. Петровский взялся за дело. Речь шла о его репутации. Кроме всего прочего, ему было интересно победить именно в таких условиях. Он знал, что северобайкальская милиция и правоохранительные органы не станут защищать его от местной шпаны, которая всячески поддерживала здешнюю власть. И тогда он нашел невероятное решение. Сначала Юлай Абуталипович вышел на криминальных авторитетов, в сферу которых входил этот город. Затем была достигнута договоренность о том, что на каждом участке появятся свои «разводящие». Петровский обещал крупным авторитетам миллион долларов за поддержку и невмешательство, получил-таки их согласие. С этого дня бандиты соблюдали нейтралитет, а на стороне мэра выступали лишь дворовые банды, не признающие иерархии преступного мира.

Когда все это было сделано, Петровский вылетел в Северобайкальск. Рядом с городом находилась крупная морская база, дислоцировалась бригада морской пехотинцев. Он встретился с командирами и пообещал еще один миллион за поддержку военнных. Прозябающие в нищете, лишенные прежней сытой жизни, не получающие даже положенные по штату зарплаты, военные были готовы на любых условиях поддержать Петровского и его команду. Именно тогда он и понял, что на всякую силу можно найти другую. И при этом не обязательно руководствоваться высокими моральными принципами. Здоровых морских пехотинцев переодевали в штатское и доставляли в город на специально нанятых машинах. Разгулявшиеся бандиты начали получать достойный отпор. А когда один раз сотрудники милиции попытались вмешаться, их отогнали автоматным огнем. Встревоженный мэр и его окружение почувствовали, что власть в городе ускользает из их рук.

Вскоре жители Северобайкальска начали верить, что у них появились защитники, которые помогут им избавиться от ненавистной власти. Все больше людей под охраной переодетых морских пехотинцев охотнее и смелее принимали участие в предвыборных митингах основного кандидата оппозиции. И наконец за несколько дней до голосования установилось примерное равновесие. Именно тогда мэр и его окружение решили нанести главный удар. Сразу в двух местах расстреляли нескольких переодетых морских пехотинцев, и еще два сотрудника Петровского оказались тяжело ранены. Маски были сняты, нужно было действовать немедленно.

Святослав Олегович, вновь прилетев в Северобайкальск, поселился на морской базе. Теперь его сотрудники выезжали под охранной военных, которые больше не переодевались и не скрывали автоматов, находящихся в их руках. На такую внушительную охрану нападать было опасно. Единственная попытка отморозков закончилась бойней, в которой четверых из нападавших расстреляли. Взбешенный начальник местной милиции приехал на базу, чтобы потребовать отчета у руководства, но командир бринады его даже не принял.

Пока в Северобайкальске шли бои местного значения, Юлай Абуталипович договаривался в Москве с Центральной избирательной комиссией. Было принято беспрецендентное решение, что все бюллетени доставят непосредственно на морскую базу, где их и просчитают члены местной избирательной комиссии. Мэр города и руководить местного избиркома даже не подозревали, что большая часть послушных и робких членов избирательной комиссии уже была куплена Петровским.

День выборов начался с перестрелки. У одного из избирательных участков убили сотрудника «Миллениума». А дальнейшие события напоминали сводки с фронта. Повсюду происходили различные столкновения, стычки, при этом милиция не скрывала своих пристрастий. Но самое важное началось сразу после завершения выборов. Под мощной охраной морских пехотинцев урны с бюллетенями начали вывозить на базу. Только тогда мэр города понял, что именно происходит. Вдогонку за урнами был послан местный спецназ, но, попав в засаду и потеряв трех сотрудников, он после ожесточенной перестрелки отступил. Мэр поспешил объявить по местному телевидению, что урны с бюллетенями похищены неизвестными людьми. А в это время члены местной избирательной комиссии по одному доставлялись на морскую базу, Туда же привезли и председателя, которого просто выкрали на улице.

Через три с половиной часа все было закончено. Бюллетени подсчитаны, составлен протокол. После того как большинство членов избирательной комиссии подписали протокол, наступила очередь председателя. Петровский вошел в комнату и проговорил с ним наедине сорок минут. Как и следовало ожидать, председатель согласился подписать протокол, хотя так никто и не узнал, что именно сказал ему руководитель «Миллениума». Только Бубенцов слышал, как его патрон намекал упирающемуся чиновнику на его семью. Две дочери председателя учились в местной музыкальной школе, и Петровский якобы сообщил своему собеседнику, что сегодня вечером они не вернулись домой. И, соответственно, возвращение дочерей зависит только от воли их отца. Когда протоколы были готовы, Петровский лично забрал все документы, чтобы отправиться с ними в Москву. В аэропорт его провождали две бронемашины пехоты, но в самом аэропорту произошел инцидент. Прибывшие туда сотрудники милиции с санкции прокурора попытались задержать Святослава Олеговича и изъять у него протоколы. Началась драка, едва не приведшая к трагедии. Самолет улетел без Петровского и его людей.

Всю ночь работники «Миллениума» провели в депутатской комнате под охраной морских пехотинцев. С внешней стороны их блокировали сотрудники милиции, которые стянули сюда все имеющиеся в их распоряжении резервы. К утру в аэропорт прибыл прокурор города, который потребовал отдать ему протоколы избирательной комисии. К огорчению вконец расстроенного Бубенцова, Святослав Олегович согласился на поставленные условия. Отдал прокурору бумаги, после чего беспрепятственно прошел к самолету. И только когда лайнер взмыл в воздух, огорченный Бубенцов рискнул спросить у шефа, почему тот так легко поломал всю проделанную ими немыслимо трудную работу. И запомнил его ответ на всю жизнь.

– Никогда нельзя продумывать лишь один вариант развития событий, – назидательно сказал Петровский. – Они были уверены, что протоколы повезу именно я, и поэтому ждали меня в аэропорту. И теперь уверены, что протоколы у них и они смогут изменить результаты голосования. Но это только кажущаяся победа. Пока эти кретины держали нас в аэропорту, один из моих людей уже вылетел в Москву с подлинниками протоколов. Я отдал прокурору копии. Думаю, настоящие протоколы уже в Центральной избирательной комиссии и теперь уже ничего нельзя переделать.

– Кто же выехал? – спросил изумленный Бубенцов. – Мы ведь все с вами.

– Был у меня еще один человек, вам незнакомый, – ухмыльнулся Святослав Олегович. – И знаешь почему? Французы говорят, что предают только свои. Я никому не доверяю, кроме себя. Поэтому нашел человека, который прилетел на базу два дня назад и ждал, когда я передам ему документы. Сейчас этот человек в Москве. Ты его не знаешь, Паша, и не должен знать, чтобы удержаться от соблазна. Я нарочно просидел в аэропорту до утра, дабы выиграть время.

Бубенцов радостно улыбнулся. Пока они летели в Москву, уже стало известно, что протоколы приняты Центральной избирательной комиссией. Кандидат Петровского триумфально победил, набрав в первом туре шестьдесят пять процентов голосов. Говорят, мэр города не поверил таким цифрам, когда ему сообщили об окончательном результате. Он отказывался слушать, что Петровскому и его людям даже не пришлось менять избирательные бюллетени – настолько местная власть была скомпрометирована в глазах городского населеия. В Северобайкальске появился новый мэр, а Слаповский торжественно передал «Миллениуму» еще два миллиона долларов. Начальник милиции и прокурор города довольно быстро лишились своих постов. Петровский часто вспоминал эти выборы, которые стали переломными в его биографии. Чтобы добиться успеха, иногда приходилось прибегать вот к таким запрещенным методам. Однако твердо уяснил он и другое. Подобный успех покупается слишком дорогой ценой и в общем-то всегда относителен. Ровно через восемь месяцев избранного мэра Северобайкальска застрелили у входа в мэрию, и пришлось назначать новые выборы. Но в них «Миллениум» уже не участвовал. Кандидаты обратились к другим агентствам, решив сэкономить, и проиграли. К власти снова вернулся прежний мэр. Правда, через полтора года застрелили и его, так что примерный баланс все равно сохранился.

Они вышли из больницы, когда на часах было уже около девяти. Петровский вспомнил, что с утра ничего не ел. Он отменил ленч и не успел ни пообедать, ни поужинать. Но сейчас времени на еду не было.

– Пошли ребят в ресторан, пусть привезут мне хлеб, сыр, помидоры, огурцы, – попросил Святослав Олегович Пашу.

– Мы сейчас в лучшем ресторане ужин устроим, – засуетился тот.

– Не нужно ничего готовить, – решительно остановил его шеф. – Я же тебе говорю, что именно надо сделать. Пусть все тщательно помоют и привезут. Ничего особенного не хочу. И хватит думать об ужине. У нас еще много работы. Надо поехать к этому врачу и к председателю местного суда. Твои ребята узнали, где сейчас судья?

– У них какое-то торжество, она сейчас ужинает здесь, на соседней улице, – сообщил Бубенцов.

Женщина, обрадовался Петровский. С особами противоположного пола он быстрее находил общий язык.

– А зачем вам председатель местного суда? – осторожно поинтересовался Паша. – Вы ведь сами говорили, что вам нужен прокурор области или председатель областного суда. Они должны принести протест на решение судьи.

– Который будет сначала рассмотрен в местном суде, – пояснил Петровский. —

– Когда я создавал агентство «Миллениум», то прежде всего изучил азы юриспруденции. Если хочешь добиться лучшего результата, всегда используй законодательство. Иногда можно обойтись и без него, но это исключительные случаи. В идеале все надо делать так, чтобы законы были на твоей стороне, Паша.

С прокурором или председателем областного суда мы обязательно договоримся. Для этого мне незачем было даже покидать Москву. Один звонок из вышестоящей прокуратуры или из Верховного суда – и мы получили бы согласие этих людей. Чем они выше стоят, тем легче ими манипулировать. Этот народ понимает важные государственные задачи без лишних слов. Но протест прокуратуры должен быть рассмотрен в местном суде. Вот почему мне нужна эта женщина-судья.

– Ясно, – пробормотал Бубенцов, – теперь я понимаю.

– К тому же руководство областного суда и прокуратура этого города очень сильно скомпрометировали себя во время последних губернаторских выборов, – напомнил Петровский, – они не смогли защитить собственного губернатора. Помнишь, какой был скандал с Руцким? Наверное, другого такого не сыскать в истории. Из-за забытой машины или квартиры, я уже не помню конкретно из-за чего, но его просто сняли с предвыборной гонки за два дня до выборов. Вот так взяли и сняли. Я думал, что уже все повидал на своем веку, но такого откровенного диктата даже не предполагал. Непонравившегося кандидата, губернатора огромной области, бывшего вице-президента страны, элементарно выбросили из предвыборной гонки. И никакой суд не смог его защитить.

Их автомобили, свернув на соседнюю улицу, подъехали к небольшому строению, откуда слышались веселые крики.

– Это местный ресторан, – пояснил Бубенцов, – довольно популярное в городе место. Называется «Самовар», сюда приезжают все руководители города.

– Как зовут судью?

– Трохина, – достал свою записную книжку Паша. – Елизавета Андреевна Трохина, сорок два года, разведена, есть взрослый сын, он работает в корпорации по обработке древесных материалов. Еще не женат.

– А у нее кто-нибудь есть? – поинтересовался Петровский.

– В каком смысле? – не понял помощник.

– В смысле мужчины, – рявкнул Святослав Олегович.

– Не знаю, – виновато ответил Бубенцов, – но если нужно, мы сейчас все выясним.

– Поздно. – Петровский вышел из салона автомобиля, сильно хлопнув дверцей.

– Там один зал?

– Нет-нет, – виновато засуетился Паша, – там есть кабинеты. Мы вас сейчас проводим. Я скажу, чтобы вам организовали покушать. Проходите, проходите, Святослав Олегович.

Они вошли в здание ресторана. Предупредительный метрдотель, очевидно, знавший Бубенцова в лицо, провел их в лучший кабинет.

– Найди и позови эту Трохину, – приказал Петровский. – Скажи, что приехали из Москвы, из Центральной избирательной комиссии.

– Сейчас позову. – Бубенцов бросился выполнять распоряжение шефа, оставив у дверей кабинета двух сотрудников. Петровский сел за стол, недовольно рассматривая окружающую аляповатую обстановку. Грубо слепленные ангелочки в углах вызвали у него раздражение. Без всякой связи с этим он вспомнил об Омске, достал телефон и набрал номер Бронштейна.

– Леонид Исаакович, я утром буду в Омске, – сообщил, как только тот ответил. – Можете договориться о встрече в полдень. Надеюсь, что не опоздаю.

– Хорошо, – отозвался Бронштейн. – Где вы сейчас?

– Пока в Курске. У нас здесь ЧП, попал в аварию единственный соперник нашего кандидата.

– Понимаю, – сразу отреагировал – Бронштейн. – Нужно было подстраховаться и оставить двоих.

– Кто мог подумать, что так получиться? – в сердцах пожаловался Петровский. – В общем, утром я буду у вас. Рейс из Екатеринбурга. Встретьте нас в аэропорту

– Непременно, – пообещал Леонид Исаакович.

Тут раздался стук, затем дверь открылась, в комнату вошел торжествующий Бубенцов, а следом за ним – миловидная женщина лет сорока, одетая в светло-бежевый брючный костюм. Одного взгляда на вошедшую Святославу Олеговичу было достаточно, чтобы составить о ней представление. Молодящаяся дамочка, пытающаяся не отставать от моды. Достаточно привлекательная, чтобы нравиться мужчинам, хотя и несколько скованная собственными моральными нормами и ответственной должностью. Петровский встал и улыбнулся. Заметил, что щеки пришедшей покраснели. Очевидно, она уже успела приложиться к рюмочке.

– Здравствуйте, Елизавета Андреевна. – Когда было нужно, Святослав Олегович излучал мужскую гипнотическую силу. Он протянул руку и сильно сжал пальцы судьи.

– Здравствуйте, – весело откликнулась она, – мне передали, что вы из Москвы. Из Центральной избирательной комиссии.

– Да, – улыбнулся Петровский, – если хотите, я могу показать документы.

У него действительно был документ, что он представляет Центральную избирательную комиссию. Эта бумага стоила ему немалых денег, но он сумел ее достать. Кроме того, у него было удостоверение помощника депутата Госдумы. Но в его словах заключался нарочито заложенный вызов. Своего рода тест на доверие. Женщина весело тряхнула головой и ответила:

– Не нужно. Я вас слушаю. Зачем вы меня позвали?

– Садитесь, – показал Петровский на стул рядом с собой. – У меня будет к вам очень деликатное дело.

Она послушно села, и Петровский ласково взглянул на Бубенцова.

– Может, нам что-нибудь организуют? – спросил он.

– Водочки, икорочки, огурчиков. Пашенька, ты бы подсуетился.

Когда шеф говорил таким ласковым тоном, это означало высшую степень его раздражения. Бубенцов об этом знал. Он ошалело взглянул на него, но ничего не посмел произнести. И сразу выскочил из комнаты. Петровский остался с гостьей наедине.

– Извините, что оторвал вас от вашего праздника, – улыбнулся он, – но я думаю, мы быстро поговорим и вы сможете вернуться к вашей компании.

– Спасибо, – отозвалась Трохина, у нас сегодня юбилей моей младшей сестры, ей исполнилось сорок лет.

– Что вы говорите! – всплеснул руками Святослав Олегович. – Это значит вы старше? Я бы не дал вам больше тридцати пяти. Вы так молодо выглядите.

– Спасибо за комплимент, – рассмеялась женщина.

– Нет, это абсолютная правда. – Петровский опять улыбнулся и подумал, что если Бубенцов задержится еще на минуту, он его просто задушит.

Но Паша знал свое дело. Дверь почти тут же открылась, и двое официантов внесли закуски и запотевшую бутылку водки. Когда, расставив все, они удалились, Петровский лично открыл бутылку и разлил водку в небольшие рюмки.

– За нашу встречу, – мягко улыбнулся он своей собеседнице. Потом чуть пригубил напиток.

Она же выпила рюмку до дна. И не стала закусывать. Ему понравилась такая решительность. – Дело в том, дорогая Елизавета Андреевна, что у нас возникла большая проблема, – начал Святослав Олегович. – Мы выборочно проверили положение дел на некоторых избирательных участках. И выяснили, что у нас не все в порядке с кандидатами.

– Вы имеете в виду – по моему участку? – улыбнулась Трохина. – Ну, я это знаю. Хотя Качанов и не скрывал своих судимостей.

– Причем тут Качанов? – У Петровского задергалась от волнения щека. – О чем вы говорите?

– У него были две судимости, – охотно пояснила Трохина. – Он хотел баллотироваться по нашему округу еще в прошлый раз, но тогда мы его не пропустили. А сейчас судимости у него сняты и он снова выставил свою кандидатуру. Но мы проверяли, все в рамках закона.

«Сволочь, – холодно подумал Петровский, – значит, этот негодяй уже пытался здесь выставиться, а нам ничего не сказал. Какая же сволочь! Еще нагло нас обманывал».

– Речь не о нем, – заставил себя вновь улыбнуться Святослав Олегович, – я говорю о другом кандидате. – И вдруг с ужасом обнаружил, что не помнит фамилии учителя истории. Он нахмурился – слишком много сегодняшний день проколов. Нужно было узнать у Паши фамилию исключенного кандидата. Это его личный промах, Бубенцов тут ни в чем. – Давайте выпьем за вашу сестру, – неожиданно предложил он. – Я хочу пожелать ей счастья и долгих лет жизни. Он налил ей водку, и они снова чокнулись. На этот раз Петровский выпил рюмку до дна, даже не почувствовав эффекта обдающей жидкости. Затем, глянув на часы сказал:

– Простите, я должен дать поручение своему сотруднику. Ему нужно срочно переговорить с Москвой. – Он поднялся и вышел из комнаты.

В коридоре стоял Бубенцов, готовый выполнить любое распоряжение шефа. Святослав Олегович шагнул к нему, схватил несчастного за ворот пиджака.

– Быстро фамилию!

– Чью? – выдохнул Паша.

– Этого историка, исключенного из кандидатов. Быстрее!

– Седых, – пробормотал испуганный Бубенцов, – Александр Александрович Седых.

Петровский удовлетворенно кивнул и вернулся в кабинет.

– Извините меня еще раз, – улыбнулся он Трохиной, – дело в том, что речь идет о вашем учителе, Александре Седых, который был исключен из числа кандидатов в депутаты на основании смехотворного обвинения, что забыл упомянуть свой покосившийся сарай.

Этой женщине совсем не стоило знать, что сарай нашли помощники Бубенцова и сам Петровский заплатил адвокатам, чтобы оформить документы, передать их в суд. После чего местный судья получила деньги и вынесла решение об отстранении Седых от участия в избирательной гонке. «Надеюсь, что судья поделилась со своим председателем», – отстраненно подумал Святослав Олегович.

– Я с вами согласна, – вздохнула Трохина, – он такой порядочный человек и абсолютно случайно не упомянул этот сарай в своей декларации…

«Нет, не получила денег», – понял Петровский.

– Но закон есть закон, – убежденно продолжила Трохина, – и наша судья справедливо исключила Александра Александровича из списков кандидатов. Между прочим, она училась у него в школе и хорошо его знает.

«Все-таки, похоже, получила», – подумал Петровский и снова поднял бутылку, разлил водку по рюмкам.

– Я с вами абсолютно согласен, – проникновенно произнес он, – но дело в том, что даже юристы, подавшие жалобу, готовы отозвать ее обратно.

– Это их дело, – сухо заметила Трохина. – Решение по делу уже принято, и я не вижу возможностей для его пересмотра.

– Прокуратура готова принести официальный протест, – улыбнулся Петровский. – И я думаю, что нужно пойти навстречу вашим избирателям, все-таки допустить вашего учителя истории к выборам.

– Поздно, – возразила Трохина, – сегодня пятница. А выборы в воскресенье. Суд завтра не работает. Ничего нельзя сделать.

– Можно провести решение суда сегодняшним числом, – мягко подсказал Петровский. – Если прокуратура подаст протест вчерашним числом…

– Что вы говорите? – нахмурилась Трохина. – Разве такое возможно? Это же мошенничество, я на такое не могу пойти, и если вы…

– Не нужно так нервничать, Елизавета Андреевна, – попросил Святослав Олегович. Он положил ладонь на ее руку и с удовольствием заметил, как женщина вспыхнула. Но руку не выдернула.

«Живет одна, – поставил диагноз Петровский, – никого постоянного у нее нет. Может, бывают иногда случайные связи».

– Мы решили помочь вашим избирателям. – Когда он хотел, его голос становился очень убедительным. Если учесть, что Трохина успела выпить несколько рюмок до появления в этой комнате и две рюмки водки вместе с ним, то она готова выслушать его сентенции более благожелательно, чем это было бы на абсолютно трезвую голову, тому же его ладонь, так нежно и твердо держащая на ее руке, подавляла всякую разумную мысль.

– Вы сами говорили, что у Качанова было две судимости, – напомнил Петровский. – разве стоит пропускать такого человека в парламент страны? Кого он там будет представлять? Своих друзей-уголовников? Разве можно допустить, чтобы такой кандидат прошел в депутаты от вашего округа?

– Почему вы убеждены, что победит именно Качанов? – спросила она. – По нашему участку баллотируется еще журналист Ничипоренко. Он вполне может победить.

– Нечипоренко сегодня разбился, – сообщил Петровский, – и сейчас находится в реанимации.

– Какой ужас! – С очевидным усилием и Трохина убрала свою руку. – Что вы такое говорите?

– Можете позвонить в больницу и узнать, – печально покачал головой Святослав Олегович. Было непонятно, почему у так грустно. То ли оттого, что она вытащила руку, то ли ему обидно за курских избирателей.

– Что вам нужно? – наконец напрямую спросила судья.

– Нужно восстановить справедливость. – Петровский в очередной раз разлил водку по рюмкам. – Я думаю, будет правильно, если вы завтра получите протест прокуратуры и отмените решение вашего судьи. Тогда можно будет включить Седых в число кандидатов и не допустить избрания Качанова.

Она задумалась. В такой момент трудно сообразить, что в случае смерти Нечипоренко бизнесмен Качанов автоматически снимается с предвыборной гонки, так как его кандидатура оказывается безальтернативной. Петровский не сказал главного – что Нечипоренко может умереть в любой момент и тогда выборы просто перенесут на другое число

– Да, – сказала Елизавета Андреевна. – Наверно, вы правы, но наша судья…

– Она не будет возражать, – твердо пообещал Петровский. – Можете не беспокоиться. – Трохина несколько растерянно посмотрела на него. – Давайте выпьем за вас, – предложил Святослав Олегович. – Я еще не встречал такой очаровательной и милой судьи. Предлагаю выпить на брудершафт – И не давая ей времени опомниться, он поднялся и чокнулся с женщиной. Едва она опрокинула свою рюмку, как Петровский наклонился к ней и крепко поцеловал ее в губы.

Елизавета Андреевна охнула от неожиданности.

– Что вы делаете? – нерешительно пробормотала она. – Разве так можно?

– Вы же знаете правила брудершафта, – возразил он. – Выпив, нужно поцеловаться, чтобы скрепить дружеские отношения.

– Ну если только дружеские, – лукаво протянула Елизавета Андреевна.

– Теперь мы с вами друзья, – убежденно подтвердил Петровский. – Завтра вы получите протест прокурора. Я думаю, будет правильно, если мы допустим к выборам нашего заслуженного педагога. У него столько хороших учеников. И ваша судья будет чувствовать себя гораздо лучше, ведь ей пришлось отстранить от участия в выборах своего учителя.

– Да, – согласилась Трохина, уже не сопротивляясь. – Так будет гораздо лучше. Но если протест…

– Он обязательно будет. – Святослав Олегович подумал, что решил такую сложную проблему за счет личного обаяния и обычной демагогии. Качанов вызывал отторжение у любого нормального человека, который знакомился с его биографией. – Надеюсь, мы с вами еще увидимся, я буду в вашем городе еще три недели, – соврал он на прощание. – Если разрешите, я вам позвоню.

– Хорошо, – согласилась она, – позвоните. Если завтра утром мы получим протест, то успеем вынести решение и Александра Александровича включат в списки кандидатов.

– Это будет очень справедливо и по-божески правильно. Он столько лет работает в школе, – вздохнул Петровский.

Когда она поднялась, он взял ее под ручку и проводил до большого зала. На прощание поцеловал ей руку. – До скорой встречи, Елизавета Андреевна.

Она томно улыбнулась.

Едва судья вошла в зал, как Петровский повернулся и пошел к Бубенцову.

– Едем к главному врачу больницы, – приказал он, доставая телефон и на ходу набирая номер. – Здравствуй, Юлай. Нужно сегодня же организовать телефонный звонок из прокуратуры. Чтобы подали протест. Кто у нас там?

– Ильин, – напомнил Юлай, – начальник хозяйственного управления. Мы ему в прошлом году переводили сто тысяч. Он нам тогда помог с…

– Помню. Пообещай ему десять тысяч, если он позвонит прямо сейчас прокурору области, – решил Святослав Олегович. – За один звонок это не так мало. Пусть убедит прокурора подать протест. Его нужно зарегистрировать вчерашним числом. Ты меня понял?

– Все понял. Сейчас буду звонить. А как с местным судом? Ты с ними договорился?

– Пусть не беспокоятся. В суде примут протест и оформят сегодняшним числом. Сейчас мне важно, чтобы Ильин позвонил прокурору области.

– Я переговорю с ним и позвоню тебе, – пообещал Юлай.

Петровский убрал телефон и взглянул на часы. Без пятнадцати десять.

– Поехали к главному врачу, – приказал он Бубенцову, – и узнай, где живет прокурор области. Нужно будет нанести ему визит. Я ничего не успел поесть, а вместо этого выпил сразу две рюмки водки. Черт возьми. И еще пришлось целовать эту старую кошку.

За окнами было темно, и Петровский, закрыв глаза, задремал. Бубенцов искоса поглядывал на шефа, удивляясь его неистощимой энергии. Он не знал, о чем Святослав Олегович говорил с Трохиной, но видел, как его патрон провожал главу местного суда. Даже поцеловал ей ручку на прощание. Бубенцов искренне завидовал такому обаянию Петровского, умеющему убеждать людей за считанные минуты и переманивать их на свою сторону.

– Вы ничего не поели, – осторожно напомнил он.

– Я же просил сделать мне бутерброды, – ответил Петровский, не открывая глаз. – Пока буду разговаривать с этим врачом, пошли в ресторан. Не нужно никаких разносолов, вполне достаточно хлеба, сыра, помидоров.

– Мы уже все приготовили. Сейчас нам привезут. – Бубенцов потянулся за мобильным телефоном.