Текст книги "Отравитель"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Дронго подумал, что получил сегодня наглядный урок. Он приехал на встречу с адвокатом в третьем часу дня. В офисе фирмы его уже ждал телохранитель убитого бизнесмена.

Глава пятая

Тауфик Шукри учился в Москве в лихие девяностые, когда уровень преступности в столице зашкаливал за привычные нормы добропорядочных европейских столиц. Приехав сюда в девяностом пятом, египтянин уехал через шесть лет. За это время он не только выучил русский язык и получил диплом инжинера-мостостроителя, но и узнал другую сторону жизни. Он был хорошим спортсменом и дважды это спасало ему жизнь, когда ночью на него набрасывались группы молодых скинхедов. С профессиональным боксером справиться вообще трудно. Достаточно несколько точных и сильных ударов, чтобы раскидать всех нападающих. К тому же он не бросал занятия спортом и трижды становился чемпионом института в своей весовой категории. Ему даже разрешили один раз принять участие в международных соревнованиях и выступить за свою страну, где он занял третье место. Он приучился к водке, которая так согревала во время непривычных российских морозов, у него появились друзья среди местных ребят – из Краснодара и Махачкалы.

Тауфик Шукри полюбил этот огромный, часто не совсем понятный город, населенный таким количеством разных людей, среди которых было и много мусульман. До приезда в Россию он даже не подозревал, что в столице есть мусульманские мечети и местным единоверцам разрешают их посещать. Ему нравились просторные улицы и площади Москвы, красивые женщины, которых здесь было так много, особенно в окружении его погибшего шефа. И он любил своего бывшего босса, с которым работал уже больше двух лет. Тауфик Шукри в душе даже немного восхищался своим шефом, стараясь быть похожим на него.

Убийство Вилаята Ашрафи стало для него большим личным потрясением. К тому же он никак не мог понять, каким образом неизвестный убийца мог отравить его босса. Единственным подозреваемым мог быть водитель погибшего – Петр Голованов, который был арестован почти сразу после заключения патологоанатомической экспертизы.

Но Тауфик Шукри не верил в виновность и Петра Голованова, с которым он тоже работал почти два года. Голованову было сорок четыре года. Это был спокойный, уравновешанный, рассудительный человек, отец двоих мальчиков-подростков. Представить себе его убийцей Тауфик Шукри не мог при всем желании. Но тогда получалось, что смерть его босса невозможно было логически объяснить, и оставалось предположить, что сам дьявол хотел смерти Вилаята Ашрафи.

Приехавший сюда полтора месяца назад голландский специалист досконально опросил всех возможных свидетелей, дважды обыскал квартиру погибшего. Провел несколько экспертиз, но так ничего и не добившись, уехал обратно. Теперь Тауфик Шукри уже не верил в возможность установления истины. Дьявол, или иблис, как его называли в Египте, иногда устраивает подобные вещи, когда никакого разумного рационального объяснения случившемуся дать невозможно. А домой Тауфику очень хотелось. Он скучал по своей молодой супруге, по своей дочери. Но появление Дронго встретил спокойно, сидя на диване и скрестив руки на груди. Он уже не верил, что новый эксперт сможет что-либо выяснить.

Дронго вошел в кабинет, где телохранитель его ждал, и сразу протянул руку. Тауфик Шукри поднялся с дивана. Он был высокого роста, почти таким же, как и вошедший незнакомец. Перебитые уши и нос сразу выдавали в нем боксера. Щегольские тонкие усики придавали несколько нагловатый вид.

– Добрый день, – начал Дронго по-русски, – насколько мне успели сообщить, вы понимаете русский?

– Хорошо понимаю, – кивнул Тауфик Шукри.

Вошедший следом за Дронго Муса Халил подошел к столу, усаживаясь в кресло, словно давая понять, кто именно здесь хозяин положения. Формально он был прав, это был кабинет самого погибшего, в котором наиболее уверенно мог чувствовать себя адвокат семьи Ашрафи. Кабинет был большой, мебель тяжелая и, на взгляд Дронго, излишне претенциозная. Массивные кресла, стулья, диван, встроенные шкафы из очень дорогого красного дерева. Такие кабинеты были у преуспевающих коммерсантов средней руки, которые пытались произвести впечатление. Хотя необходимо было делать ставку и на менталитет погибшего. На Востоке такой кабинет был символом успешного бизнеса.

– Давайте сядем и поговорим, – предложил Дронго. – Вы давно работали с погибшим?

– Около двух лет, – сообщил Тауфик, – но я учился в Москве шесть лет и поэтому хорошо знаю город и русский язык.

– Да, об этом мне сообщили. За это время какие-нибудь конфликты или недоразумения встречались? Когда вам пришлось бы применить свои способности телохранителя?

– Нет, никогда. Господин Вилаят Ашрафи, да примет Аллах его душу, никогда не посещал каких-либо мест, где ему могла угрожать такая опасность. Он понимал, что является представителем великой семьи.

– Можно подумать, что вы не ездили в клубы или на вечеринки? – уточнил Дронго.

– Ездили, – кивнул Тауфик, – но мы посещали очень элитные клубы, где всегда была своя охрана. В обычные места господин Вилаят никогда не ездил. Только в очень дорогие клубы, куда пускали не всех желающих. И на вечеринки он отправлялся только к очень уважаемым людям.

– Каким образом вы различали, где очень уважаемые, а где просто мало уважаемые? – улыбнулся Дронго.

– Это легко, – ответил Тауфик, – во-первых, я знаю Москву, во-вторых сразу видно, куда мы приехали. Нужно посмотреть на телохранителей, вокруг дома, на дорогие автомобили, на женщин, входящих в здание, как они одеты, какие у них бриллианты и украшения. Все сразу становится понятно.

– Значит, вы у нас почти психолог, – весело кивнул Дронго. – Судя по всему, ваш шеф был человеком достаточно компанейским и не пропускал светских мероприятий.

– Господин Вилаят Ашрафи работал в Москве нашим представителем, – предостерегающе вмешался адвокат Муса Халил, – и если он иногда позволял себя отдохнуть, то это ничего не значит. А посещение светских мероприятий входит в обязательную программу любого бизнесмена такого уровня.

– Успокойтесь, – посоветовал ему Дронго, – мы сейчас не рассматриваем моральные качества погибшего и не пытаемся его осудить. Он был молодой и очень состоятельный человек, который имел право на личную жизнь. Все, что я буду узнавать, мне нужно для расследования, а не для того, чтобы где-то обнародовать факты из личной жизни Вилаята Ашрафи.

– Вы должны понимать, – снова не выдержал Муса Халил, – семья Ашрафи Мостоуфи не просто представители одного из самых известных родов Ирана, они были родственниками изгнанного из Ирана шаха. И компрометация такой семьи может отвечать интересам некоторых кругов в Иране, которые боятся возвращения прежнего режима.

– Я учту ваши слова, – кивнул Дронго. – А теперь мне интересно, с кем ближе остальных общался погибший? Я имею в виду прежде всего женщин.

– У него было много знакомых, – осторожно сказал Тауфик Шукри, посмотрев на адвоката и отводя глаза.

– Так не пойдет, – сказал Дронго, заметил взгляд телохранителя, —я приехал сюда для расследования убийства, а не для того, чтобы вы от меня что-то скрывали. Если я снова почувствую какую-то недомолвку или вы попытаетесь что-то от меня скрыть, то я прямо отсюда позвоню уважаемому Аббасу Ашрафи, чтобы объявить о прекращении расследования, вследствие того, что мне здесь просто мешают работать.

– Никто вам не мешает, – нервно заявил адвокат, – можете спрашивать все, что угодно.

– А ты говори ему все, что он хочет, но в рамках приличий, – добавил он по-арабски, обращаясь к телохранителю.

– Итак, я узнавал про женщин, – напомнил Дронго. – У него было много знакомых?

– Да, – кивнул Тауфик Шукри, – много.

– Женщины бывали у него дома. На той квартире?

Телохранитель молчал.

– Я спрашиваю не для личного интереса, – напомнил Дронго.

– Да, – ответил Тауфик Шукри.

– Он поэтому переехал из отеля на квартиру, чтобы не привлекать внимание служащих отеля?

– Да, – опустил голову телохранитель, – он любил женщин. И он им нравился. Я видел, как они на него смотрели. И как сами к нему лезли.

– Ну еще бы. Молодой миллиардер из Египта, – иронично заметил Дронго. – Я думаю, что его внешность и манеры интересовали многих женщин гораздо меньше, чем размеры его кошелька.

– Что вы такое говорите, – снова вмешался Муса Халил, – господин Ашрафи никогда не прибегал к услугам продажных женщин.

Судя по лицу телохранителя, это было неправдой.

– Помолчите, вы мне мешаете, – попросил Дронго. – Значит, у погибшего были разные женщины?

Тауфик Ашрафи снова замолчал. Это начинало нервировать. Если разговор продолжится подобным образом, то ничего узнать не удастся. Дронго подумал, что ему понадобится решить этот вопрос раз и навсегда. Он достал свой телефон и набрал номер Аббаса Ашрафи глядя по очереди на адвоката и телохранителя. Услышав голос старшего брата погибшего, он попросил своего собеседника приказать всем сотрудникам филиала компании в Москве предельно искренне отвечать на все вопросы эксперта.

– Мне нужно их сотрудничество, – сообщил Дронго, – иначе я не смогу ничего сделать.

– Вам мешают работать? – уточнил Аббас Ашрафи.

– Скорее не помогают. Они считают, что сохранение морального облика вашего младшего брата гораздо важнее самого факта расследования.

– Передайте телефон Мусе Халилу, – попросил Аббас Ашрафи.

Дронго протянул аппарат адвокату.

– Сделайте так, чтобы мне больше он не звонил и не беспокоил меня, – строго приказал Аббас Ашрафи, – и дайте ему все, что он хочет. Любые сведения, любые справки. Уже поздно что-то скрывать, прошло почти три месяца. Нам нужно найти убийцу, а не скрывать наши никому не нужные тайны. Ясно?

– Я все понял, – пробормотал адвокат, возвращая аппарат.

– Господин Аббас Ашрафи приказал отвечать на все вопросы эксперта, – строго произнес он, глядя на телохранителя.

– Мне придется повторить свой вопрос, – напомнил Дронго. – Значит, у погибшего были разные женщины?

– Да, – ответил Тауфик, – к нему приезжали разные женщины.

Для приехавшего сюда голландца это было нормальным явлением. Его даже не интересовали сексуальные увлечения погибшего. Может, потому, что сам приехавший имел несколько другую сексуальную ориентацию и для голландца подобные связи были в порядке вещей. Поэтому он менее всего обращал внимание на эту сторону жизни погибшего.

– В том числе и проститутки? – настаивал Дронго.

– Да, – покраснел Тауфик, – приезжали разные женщины. Некоторым он платил, некоторые появлялись по собственному желанию.

– Среди них были постоянные посетительницы его квартиры?

Тауфик огорченно вздохнул, словно его призывали предавать хозяина.

– Были, – ответил он.

– Их имена, – попросил Дронго.

Телохранитель поднял голову.

– Они не имеют отношения к убийству, – твердо сказал он, – никакого отношения. В день убийства и за день до этого никто из них не посещал квартиры досточтимого хозяина. Никто из них там не был.

– Вы не ответили на мой вопрос, – повторил Дронго.

– У него были свои близкие друзья, – подтвердил Тауфик Шукри, – которые приезжали чаще других. Наталья Кравченко, она журналист, и Рита Эткинс, она представитель канадского телевидения. Я говорил про них и следователю и приехавшему голландскому специалисту. Насколько мне известно, их обеих вызывали к следователю, но они ничего не знали об этом убийстве. И голландец тоже с ними разговаривал. Они ничего не знают.

– Очевидно, эти две журналистки были теми женщинами, которых вам разрешили назвать, – усмехнулся Дронго, – в результате жестого отбора, который мог произвести наш уважаемый адвокат. У вас есть номера их телефонов?

– У секретаря есть их номера, – кивнул Тауфик Шукри, – я могу их взять для вас.

– Обязательно. Я хотел бы с ними переговорить. А теперь назовите другие имена. Женщины, которые чаще всех приходили в гости к вашему боссу и которые получали за это соответствующую плату.

– Иногда приходили и такие женщины, – кивнул несколько смущенный Тауфик Шукри.

– Имена, – требовательно произнес Дронго.

– Их ничего не связывало, – попытался объяснить телохранитель. – С обеими журналистками он близко дружил, а с этими девицами его ничего не связывало, кроме секса. Абсолютно ничего. Он вызывал их, платил им и снова отсылал. Даже давал деньги на такси, чтобы они не садились в наши машины.

– Настоящий джентльмен, – согласился Дронго, – куда он обычно звонил?

– У него были свои связи, – ответил Тауфик Шукри, – и свои номера телефонов. Он знал, куда нужно звонить.

– И вы, очевидно, тоже. Куда он обычно звонил?

– Одной своей знакомой.

– Ее имя?

– Лаура. Лаура Манкузо.

– Неужели итальянка или испанка?

– Я не знаю.

– У вас есть ее номер телефона? Только смотрите на меня, а не на адвоката. Отвечайте.

– Конечно есть.

– Прекрасно. И среди тех, кого иногда приглашал ваш шеф, наверно были и девицы, которые ему особенно нравились?

– Были, – кивнул Тауфик Шукри. Он уже понял, что этот человек настойчиво идет к своей цели и лучше, не сопротивляясь, говорить всю правду.

– Кто?

– Одна из них появлялась чаще других. Я знал только ее имя. Эвелина. Больше ничего. Но она бывала чаще других.

– Вы знали, сколько ей платил ваш шеф?

– Сначала не знал, потом случайно узнал.

– Сколько?

– Две тысячи долларов за ночь. Но они почти никогда не оставались на ночь.

– Почему они? – сразу спросил Дронго.

Тауфик отвел глаза. Облизнул губы. Было понятно, что он оговорился.

– Как вам не стыдно, – сразу пришел к нему на помощь адвокат. – Разве можно интересоваться такими интимными вопросами?

– Почему вы оговорились и сказали «они»? – снова настойчиво повторил Дронго. – У него бывали оргии или вечеринки прямо на квартире?

– Никогда не бывали, – выдохнул Тауфик Шукри, – но он любил... в общем, он так встречался... Мы об этом знали...

– Постарайтесь внятно объяснить, что именно вы имеете в виду, – попросил Дронго.

– Он любил, когда женщина была не одна, – выдавил телохранитель, краснея от смущения.

– Вам достаточно или нужны еще подробности? – снова вмешался Муса Халил. – И не забудьте, что об этом не должен никто знать. Это была личная жизнь господина Вилаята Ашрафи.

– Ему нравилось, когда к нему приходила не одна женщина? – безжалостно уточнил Дронго.

– Да, – ответил телохранитель, – он часто так делал, встречаясь сразу с двумя или тремя женщинами.

– Одновременно? Они приходили одновременно?

– Иногда да, – признался Тауфик Шукри.

– Надеюсь, вы понимаете, что эта информация не имеет никакого отношения к убийству уважаемого господина Ашрафи и должна остаться в тайне, чтобы не компрометировать такую семью, – напомнил адвокат.

– Безусловно, – согласился Дронго, – а друзья? С кем из мужчин он больше всего общался?

– Он никогда не общался с мужчинами, – изумленно ответил телохранитель.

– Это я понимаю. Я неудачно выразился. Я имею в виду не друзей для интимных игр, а вообще друзей. С кем он виделся и разговаривал чаще других?

– Со мной, – честно ответил Тауфик Шукри, – мы были почти всегда вместе. С гоподином адвокатом Мусой Халилом, всегда когда нужно было подписывать документы. С руководителем московского филиала Николаем Савельевичем Крастуевым, который готовил ему все нужные бумаги.

– Крастуев сейчас здесь, в офисе? – обратился к адвокату.

– Да, конечно. Он работает в компании уже несколько лет, – ответил Муса Халил, – и считается руководителем нашего представительства в России.

– А какая должность была у погибшего?

– Он был членом совета директоров компании и вице-президентом. В совете директоров он отвечал и за российское направление.

– Кто по национальности Крастуев? Такая интересная фамилия?

– Он с Северного Кавказа, – сообщил адвокат, – но не мусульманин. Кажется, он буддист.

– Калмык?

– Возможно. Мы принимаем людей невзирая на их религиозные или национальные отличия. В нашей головной компании в Египте работает много арабов-христиан и коптов. Мы не видим в этом ничего предосудительного.

– Безусловно. А теперь, уважаемый Тауфик, расскажите мне подробно, как вы провели последний день с шефом. Желательно очень подробно, чтобы я мог составить себе четкое впечатление, где именно вы были. Начнем с того, кто пригласил вас на выставку, куда вы поехали из вашего офиса?

– Это был официальный прием. В «Крокус-центре», – сообщил телохранитель, – у нас было официальное приглашение. Следователи тоже интересовались этим вопросом. Мы знали, что там нужно быть к двенадцати. Выехали в начале одиннадцатого, чтобы не попадать в автомобильную пробку, и все равно попали. С трудом успели туда к двенадцати. Там было много людей.

– Ваш шеф что-нибудь пил?

– Только апельсиновый сок, – ответил Тауфик Шукри, – я сам принес его, забрав со стола стакан и лично выбирая его из всех стаканов, которые стояли на столике. Это входит в мои обязанности, и я никому не доверял этот стакан. Больше он ничего не пил. Я сам отнес пустой стакан обратно.

– Может, с кем-то здоровался?

– С очень многими людьми. Здоровался, разговаривал, смеялся. Потом мы сели в машину. У нас большой, как это правильно называется, представительский шестисотый «Мерседес». Господин Вилаят Ашрафи всегда садился на заднее сиденье, а я был впереди рядом с водителем. И пока мы ехали в город, он ничего не пил, хотя в салоне автомобиля у нас всегда есть напитки, виски, коньяк.

– Вы уверены, что он ничего не пил? Может, кто-то сумел отравить одну из бутылок, которые были в баре вашего автомобиля.

– Их проверяли эксперты. Все бутылки были на месте и все были закрытые. Он ничего не пил, в этом я уверен.

– И не курил?

– Нет. Он вообще не курил. У нас не было в машине сигарет.

– Что было потом?

– Мы подъехали к дому, нам открыли ворота. Мы въехали во двор. Я вышел вместе с ним, вошли в подъезд. Обычно он меня отпускал уже внизу, ведь в холле всегда сидел дежурный охранник. А в квартире была установлена аппаратура, которая, как это правильно, замечала, нет, правильно сказать фиксировала всех, кто там появлялся. И у дежурного тоже была своя камера наблюдения на этаже. Кроме того, он записывал всех, кто входит в дом. Поэтому я обычно с хозяином не поднимался. Он меня отпустил, вошел в кабину лифта, поднялся к себе. Я стоял около дежурного и все видел. Господин Вилаят Ашрафи открыл двери своим ключом и вошел в квартиру. После чего я уехал. Через два часа мне позвонили и сообщили, что мой хозяин умер еще два часа назад и там работают сотрудники милиции. Я сразу поехал туда.

– А где был ваш водитель?

– Он тоже туда приехал. И очень переживал. Но нас не пустили в квартиру. Никого из нас не пустили. А через два дня арестовали Голованова. Следователь считает, что наш водитель сумел каким-то образом отравить хозяина. Но я в это не верю.

– У них были основания?

– Они нашли в салоне автомобиля какой-то порошок. И поэтому арестовали Голованова.

– Какой порошок?

– Не знаю.

Дронго взглянул на адвоката.

– Мы тоже не знаем, – пожал плечами Муса Халил, – они говорят, что это тайна следствия, и ничего нам не сообщают.

– Почему вы сразу не сказали об этом?

– О чем мне нужно было вам говорить, если это только одни слухи. Об этом сказала супруга Голованова, с которой общался Тауфик Шукри. Но ничего точнее мы не знаем. Машину нам вернули, мы там ничего не нашли.

Глава шестая

– Позовите Крастуева, – предложил Дронго, обращаясь к телохранителю. Тот кивнул, быстро поднимаясь и выходя из кабинета.

– Я начинаю жалеть, что взялся за это расследование, – нахмурился Дронго. – Почему вы ничего не сказали мне про этот белый порошок? Он принимал наркотики?

– Как вы смеете такое говорить? – всплеснул руками от возмущения Муса Халил. – Господин Вилаят Ашрафи никогда в жизни не принимал наркотиков. Он представитель такой известной семьи. Вы даже не смеете об этом думать.

– Я не сказал, что он принимал наркотики. Я только спросил, почему вы ничего не сообщили мне об этом непонятном порошке.

– Мы ничего точно не знаем. Это одни слухи. Следователь нам ничего не сообщил. И наш специалист из Голландии тоже ничего не нашел. Мы тщательно проверили машину.

– А насчет его увлечений тоже слухи?

– Какие увлечения? – быстро ответил адвокат. – Каждый любит по-своему. Кто-то любит молодых, кто-то пожилых, кто-то мальчиков, кто-то вообще никого не любит. Я думал, что вы современный человек. Господин Вилаят Ашрафи был достаточно богат, чтобы позволить себе жить так, как хотел.

– У вас на все есть отговорки.

– Меня вообще удивляет ваше непонятное расследование, – не выдержал Муса Халил, – вместо того чтобы сразу начать опрашивать сотрудников офиса и осмотреть место происшествия, вы занимаетесь непонятно какими делами. Извините меня, но я до сих пор не понимаю, зачем вы летали в Прагу. И какое это имеет отношение к расследованию убийства.

– У каждого свои методы, дорогой коллега, – усмехнулся Дронго, – мы ведь с вами юристы и знаем, что путь к истине бывает достаточно тернистым.

В кабинет вошел грузный мужчина лет пятидесяти пяти. Ухоженные седые волосы, заметный живот, мясистые щеки, крупные характерные азиатские черты лица. Это был Николай Крастуев. Он энергично пожал руку Дронго. Присел на стул.

– Мне сообщили о вашем приезде, но я не хотел вам мешать, – сказал Крастуев.

– Вы из Калмыкии? – уточнил Дронго.

– Нет. Из Кисловодска. Я родился уже там. Но моя семья переехала туда после войны из Бурятии. Отец был строителем. А почему вы спрашиваете?

– Мне сказали, что вы с Северного Кавказа.

– Правильно сказали, – улыбнулся Крастуев, – но я приехал в Москву еще в семнадцатилетнем возрасте, когда поступал в институт. И с тех пор живу здесь и считаю себе москвичом. Уже почти сорок лет. Так что я теперь бурят – кисловодского разлива с московской пропиской.

– И давно вы работаете в этой компании?

– Я пошел по стопам отца. Тоже стал строителем. И сын у меня строитель, – сообщил Крастуев. – Я работаю в этой отрасли всю свою жизнь. Последнее место работы в московском управлении, был заместителем начальника. Но переманили сюда. Большая зарплата, хорошие переспективы, а взятки я никогда брать не умел. Поэтому в должности чиновника чувствовал себя не очень уютно. Я строитель, а не чиновник. А здесь живая и очень интересная работа. Если бы не эта трагедия с Вилаятом.

– Давайте об этом. У него были враги?

– Нет, конечно нет. Откуда у него могли взяться враги? Даже не было конкурентов. Мы ведь работаем вместе с российской компанией «ЛУКОЙЛ», а там своя служба безопасности. Если бы они почувствовали хоть какую-то опасность, они бы нам сообщили. Он был нормальный, общительный, веселый человек. Жаль, что так получилось.

– Кто мог быть заинтересован в его смерти?

– Не знаю. Меня все время об этом спрашивают. И я сам об этом думаю. Никто не мог решиться на такое. Может, он просто отравился. Я не понимаю, что там произошло. До сих пор не понимаю. И наш водитель не виноват. Я в этом убежден. Голованов был человеком дисциплинированным, с отличными характеристиками. Я дважды направлял запросы в прокуратуру насчет водителя, дал ему отличную характеристику. Следователь даже был недоволен, что мы так написали.

– У вас не было конкурентов?

– Были конечно. Но зачем убивать Вилаята Ашрафи? Тогда уж лучше меня. Он только приезжал и уезжал на несколько дней. А я все время работаю в нашем центральном офисе, здесь в Москве.

– Вы были с ним на выставке в тот день?

– Нет, не был. Я вообще мало хожу на такие мероприятия. Но это была не совсем выставка. Это был такой своебразный прием, презентация новых технологий. Он решил, что ему нужно поехать.

– Но вас тоже приглашали?

– Да, мы должны были поехать вместе. Но я решил остаться здесь, у меня был важный разговор с Баку.

– Вы не могли поговорить со своего мобильного?

– Мне нужно было находиться в офисе, чтобы получить оперативную информацию по нашим договорам. Я попросил остаться здесь и нашего уважаемого юриста Мусу Халила, и наших двух местных юристов, с которыми мы обычно работаем.

– Да, – подтвердил Муса Халил, – мы были все вместе.

– Насколько я понял, господин Вилаят Ашрафи поехал туда из этого офиса. С кем он общался в тот день?

– Следователь тоже сразу спросил об этом. Со мной и с господином Мусой Халилом. Больше ни с кем. Ему нужно было выехать достаточно рано, чтобы успеть туда попасть. А потом он поехал домой, и там произошло несчастье.

– Кто вас туда приглашал?

– Один из вице-президентов компании. Мы его давно знаем. Они поставляют нам оргтехнику.

– Как его фамилия?

– Сергей Вуличенко. Молодой и очень толковый человек. Ему лет тридцать пять, не больше. Они дружили с погибшим, во всяком случае, испытывали друг к другу симпатию. Молодые люди, у них было много общих интересов.

– Кого еще вы можете назвать в качестве знакомых погибшего?

– По просьбе следователя прокуратуры мы составили целый список людей, с которыми обычно общался или был знаком господин Ашрафи. В списке восемьдесят четыре человека. Это были наиболее близкие люди, с которыми он обычно общался.

– Восемьдесят четыре? – переспросил Дронго.

Он увидел торжествующее лицо адвоката. Кажется, Муса Халил был бы рад, если бы Дронго потерпел неудачу.

– Да, – кивнул Крастуев, – и ваш бывший коллега, который приезжал сюда до вас, опросил всех, с кем он общался. И следователь допросил всех, кто был в списке. Там были даже моя секретарь и домработница господина Ашрафи. Но ничего установить не удалось. Только арестовали водителя, решив свалить на него возможное убийство. Но он не виноват, я в этом уверен.

– У вас сохранилась копия списка? – уточнил Дронго.

– Конечно. Лежит у меня в кабинете. Я могу принести.

– Восемьдесят четыре человека, – мрачно повторил Дронго. – Неужели такой невероятный список? Откуда он взялся?

– Все, с кем он достаточно близко общался. Мы старались включить туда всех, кто мог бы представлять хоть какой-то интерес для следствия.

– Вы понимаете, что это значит? – не выдержал Дронго. – Или вы нарочно дали такой длинный список, чтобы никто и никогда не смог бы его проверить.

– А каким образом мы могли знать, кто именно вызовет подозрение у следователей? – спросил Крастуев. – Мы были обязаны дать наиболее полный список.

– Принесите мне копию, – немного успокоился Дронго.

Крастуев кивнул и, медленно поднявшись, вышел из кабинета. Муса Халил молчал. Он очевидно решил не комментировать последние фразы Крастуева.

– Мы не говорили, что вам будет легко, – сказал через некоторое время адвокат. – Поэтому мы готовы выплатить невероятный гонорар, чтобы вы нашли возможного убийцу.

– Если возможно найти этого убийцу, то я его найду, – упрямо сказал Дронго. – Но если его невозможно найти, то его нельзя обнаружить и за миллион долларов. Существуют пределы человеческих возможностей.

– Я слышал, что вы человек, который умеет совершать невозможное, – невозмутимо ответил адвокат.

– В принципе любое преступление можно раскрыть, – согласился Дронго, – но не через три месяца после его совершения. Потеряно слишком много времени. И слишком много следов. Нужно было сразу приглашать меня, а не этого голландского придурка.

– У него была хорошая репутация, – возразил Муса Халил.

– С которой он провалил свое расследование, – напомнил Дронго, – и испортил все, что можно было испортить. Я представляю, как будут реагировать люди, если я начну с ними разговаривать. Уже по третьему кругу. Сначала следователь, потом ваш голландский сыщик, а теперь еще я. Они решат, что мы все просто дилетанты. Боюсь, что никто не примет нас всерьез.

– Что вы предлагаете? – поинтересовался Муса Халил. – Чтобы мы ходили с вами и всех предупреждали, что вы действительно серьезный человек?

– Это будет еще хуже, – отмахнулся Дронго, – сделаем иначе. Прямо сейчас пошлем Николая Крастуева к супруге арестованного водителя. У него есть адвокат?

– Насколько я знаю, да. Один из наших юристов оформлен в качестве его адвоката. От него мы и узнали подробности следствия. И насчет этого порошка.

– Это был наркотик?

– Возможно. Но следователь нам ничего не говорит.

– Нужно послать Крастуева, чтобы он оформил меня в качестве помошника адвоката семьи Головановых. Тогда я смогу встретиться со следователем, который проводит расследование. А сейчас я поеду туда, где было совершено убийство. Надеюсь, вы не сдали ту квартиру?

– Мы же не идиоты, – возмутился Муса Халил.

– Это спорный вопрос, – тихо пробормотал Дронго, – если проанализировать все действия вашего представительства. Какими телефонами пользовался погибший Вилаят Ашрафи? Я имею в виду не тип телефонов, а систему, к которой он поключался.

– У него был свой спутниковый телефон, а мобильный по Москве он подключался к «Мегафону», – вспомнил адвокат.

В кабинет снова вошел Крастуев со своим списком. Протянул Дронго три листка бумаги. Тот взял список, пробежал глазами, сложил листки бумаги и спрятал их во внутренний карман.

– А теперь, Николай Савельевич, пожалуйста, отправляйтесь в семью Головановых. Но до этого найдите вашего юриста, который работает на вашу компанию и оформлен адвокатом задержанного водителя. Господин Муса Халил объяснит вам, что именно нужно делать. А я пройдусь по вашему этажу, хочу посмотреть, кто и где сидит.

– В приемной находится Тауфик Шукри, он может вас сопровождать, – предложил Крастуев, – мы арендуем здесь два этажа. Но приемная была у нас одна на двоих. Господин Ашрафи не возражал против подобной практики.

– Ваш кабинет находится напротив, – сказал Дронго, – я обратил внимание на табличку, когда входил в приемную. Значит, секретарь у вас была общая. Одна на двоих?

– Да. У нас опытный секретарь. Я взял ее с собой из управления. Она работала там ведущим инженером и согласилась перейти сюда секретарем-референтом. Хотя оформлена как старший референт. Ей сорок девять лет, она владеет английским языком, очень опытный и надежный сотрудник. Лариса Анатольевна работает со мной уже восемь с лишним лет. И я ей полностью доверяю.

– Прекрасно, – кивнул Дронго. – Кто готовит чай или кофе для вас и приезжающих сюда представителей семьи Ашрафи?

– Она не готовит. Готовят на кухне, рядом с нашей приемной. И приносят сюда. Следователь все проверял. Никто не знает, для кого готовят кофе или чай. На кухне у нас работает пожилая женщина. Ей под шестьдесят. У нее трое детей и шестеро внуков. Я понимаю, что это не гарантия ее честности, скорее наоборот, можно сказать, что она нуждается. Но она не бедная. Ее сын работает в налоговой инспекции, дочь в каком-то крупном издательстве. Другая дочь замужем за бизнесменом. Ее тоже проверяли тысячу раз. Но если выводы экспертов верны, то погибший Вилаят Ашрафи не мог выпить кофе здесь, потом полтора часа ехать на выставку, пробыть там два часа, снова вернуться назад, лечь на диван и умереть. Следователь сказал, что это невозможно. Но ее все равно проверяли.