Текст книги "Мудрость палача"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

День девятый. Москва. Воскресенье. 1 июля.

Ему казалось, что он был готов к любым непредвиденным обстоятельствам. Ему казалось, что любое отклонение от его плана предусмотрено и ничего случиться не может. Он всегда тщательно продумывал все комбинации, прежде чем начинать ту или иную операцию. Но неожиданная автомобильная авария, случившаяся с генералом Лосякиным, его потрясла. Если бы он был верующим человеком, он бы наверняка увидел в этом некую волю провидения, мешавшую осуществлению его плана. Если бы он был менее деятельным человеком, он бы наверняка постарался забыть и о погибшем генерале, и об определенной сумме денег, переведенной по его просьбе в австрийский филиал «Дойчебанка». Но банкир не был ни верующим, ни флегматичным человеком. Для того чтобы достичь реального успеха в современной России, нельзя было опираться на совесть или на бога. Опираться надо было только на собственные силы и нужные связи.

Банкиру Аркадию Тальковскому шел сорок восьмой год. Большую часть жизни он проработал рядовым советским служащим – сначала на подмосковных военных предприятиях обычным экономистом, а затем в ряде столичных финансовых организаций. Он ушел в кооперативное движение в конце восьмидесятых, когда все только начиналось, и сразу же сумел в течение одного года заработать свой первый миллион рублей. Он его честно заработал – тогда, в конце восьмидесятых, когда было разрешено кооперативное движение, это можно было сделать. Однако ситуация в стране стала резко меняться, и Тальковский сразу понял, что вести игру в одиночку дальше невозможно. Довольно быстро он понял и другое. Правила игры изменились. Ничего заработать уже было нельзя. Нет, он не боялся рэкетиров с раскаленными утюгами. Для них он и тогда был недоступен. А вот государственный рэкет стал вызывать у него самые серьезные опасения. Кроме того, ему стало ясно, что большие, очень большие, фантастические деньги можно сделать, лишь имея доступ к государственным ресурсам.

В девяносто первом он уже создал внешнеэкономическую ассоциацию, рассчитывая выйти на внешний рынок. Это было время неразберихи и экономического беспредела. Образовалась, например, чудовищная «вилка» между ценами на сырье, которые на внутреннем рынке были несравненно более низкими, чем на внешнем, и он воспользовался этим в полной мере.

Неожиданная удача улыбнулась ему в конце года, когда к власти была допущена целая группа молодых людей. Он успел тогда вскочить в «последний вагон», став заместителем министра торговли. Людей назначали на должность просто так, невесть за какие «заслуги»: кто удачно сделку провернул, у кого нужное знакомство нашлось... Это было правительство «циничных романтиков», внезапно получивших огромную власть в богатейшей стране мира.

Тогда они «оттянулись» по полной программе. Не беда, что все члены правительства слетели со своих постов уже через год-два. К тому времени они все уже были богатыми людьми, а он еще и успел создать собственный банк. Затем пошли махинации с недвижимостью, финансовые пирамиды, государственные облигации. Он делал деньги на всем, не упуская возможности воспользоваться приобретенными к тому времени связями.

К августу девяносто восьмого он входил в десятку самых богатых людей страны. Потом случился кризис и обвал рубля. Кризис больно ударил и по его финансам, и по его самолюбию. В результате он потерял почти половину своего капитала и с трудом начал собирать остатки некогда могущественной финансовой империи.

Самым большим потрясением для всех так называемых отечественных олигархов стало новое назначение бывшего Премьер-министра. Он был не из их команды. Абсолютно честный, порядочный человек, сумевший за долгие годы государственной службы удержаться от всякого рода соблазнов, он стал проводить политику, направленную на разрушение основ власти олигархов. Этого они допустить не могли. И тогда в ход пошли купленные ими газеты, журналы, каналы телевидения и радио. Вся мощь масс-медиа была направлена на то, чтобы поколебать могущество бывшего Премьера. Из этой затеи ничего не вышло. Подловить Премьера было не на чем, скомпрометировать его не удалось. На этот случай был предусмотрен запасной вариант. Полуживого Президента удалось убедить в том, что бывший Премьер пытается его подсидеть. Этот ход оказался результативным.

Более всего Президент боялся «второго» человека, который реально мог претендовать на его пост. Более всего он боялся своего потенциального преемника, понимая, что тот может прийти к власти, только перешагнув через его «политический труп». Так в советской истории было всегда. Хрущев должен был развенчать покойного Сталина, Брежнев должен был устроить «дворцовый переворот», чтобы сместить Хрущева, Андропов интриговал против Брежнева, Черненко, в свою очередь, терпеливо ждал конца Андропова, Горбачеву пришлось пережидать, пока умрет Черненко, а сам он пал жертвой сговора, который за его спиной заключили лидеры трех республик. Один из них готов был пожертвовать целостностью и мощью огромной державы только ради того, чтобы одержать верх над Горбачевым. Второй – обычный демагог – отхватил огромную Украину, решив, что сможет стать автономным царьком, да «царствовал» недолго: с треском проиграл ближайшие же выборы. А третий, похожий на слепого крота в профессорской мантии, растерянно поддакивал и, похоже, так до конца и не понимал, в какую трагическую историю он втягивает соотечественников, предавая намять миллионов, погибших за эту страну. Но дело было сделано. Страна была разорвана на части.

Президент всегда относился с большим подозрением к любому, кто мог стать его возможным соперником, кто мог настичь его на финише, обойдя на полкорпуса. И поэтому он методично убирал всех, кто так или иначе оказывался у него за спиной, кто дышал ему в затылок. Он не доверял никому. Бывший Премьер не был исключением. И участь его была решена. Казалось, господа олигархи могли праздновать победу. Но их ждал неприятный сюрприз. Новый Премьер-министр оказался совсем не тем человеком, которого они хотели видеть на этом посту. Вступив в должность, он неожиданно стал проявлять самостоятельность, повел себя независимо и вскоре утвердился как второй человек в государстве.

Ясно было, что и его следует убрать – способ нашелся бы. Но тогда был бы расчищен путь на политический олимп для главного кандидата, находящегося пока в тени, – мэра столицы. Никаких шансов на то, что он добровольно откажется от борьбы, у них не было. В этих условиях Тальковский и его друзья разработали следующий план: сначала вывести из игры мэра, а затем можно было спокойно разделаться со строптивым Премьер-министром, так и не сумевшим понять, какая роль ему отводилась в это игре, и наконец привести к власти того, кто и должен сменить нынешнего Президента на его посту.

Для осуществления этого плана Тальковский пошел на то, что нарушил собственные правила и встретился с Лосякиным. Банкир договорился с генералом о проведении операции, перевел необходимую сумму денег в Вену и передал Лосякину почти миллион долларов наличными. Неожиданная авария спутала все карты. В газетах писали, что у погибшего нашли наличные деньги. Шестьсот тысяч долларов. Это встревожило банкира. Он не был уверен, что генерал успел перед смертью передать нужную сумму «ликвидатору».

Тальковский начал осторожно наводить справки через своих людей в ФСБ. Все подтверждали, что в салоне автомобиля был найден «дипломат» с шестьюстами тысячами долларов. Тальковский узнал, в каком месте произошла авария, проследил путь генерала. Похоже было, что генерал спешил в управление, где в тот день должно было состояться важное совещание. По всей видимости, он ездил на встречу и успел-таки передать «ликвидатору» часть денег и сообщение о переводе основной суммы в «Дойчебанк».

Теперь банкиру требовалось самому найти неизвестного «ликвидатора» и подтвердить ему необходимость выполнения заказа и гарантию оплаты. Однако никаких адресов или номеров телефонов погибший Лосякин не оставил. Конечно, можно было бы найти другого исполнителя. О деньгах Тальковский не думал. Он готов был заплатить и гораздо больше. Но он понимал, что Лосякин, проработавший столько лет в КГБ, наверняка нашел самого лучшего и самого профессионального исполнителя. И отказываться просто так от этого человека ему не хотелось.

Тальковский решил обратиться за помощью к руководителю одного частного охранного агентства, бывшему полковнику милиции Вигунову. Игнат Данилович Вигунов был высоким, сухопарым, подтянутым мужчиной, которому только недавно исполнилось пятьдесят лет. Лысоватый, всегда желчный, с мрачным лицом, словно вогнутым внутрь от удара, с потухшими глазами, он производил неприятное впечатление: голос у него был совершенно бесцветный, глаза, которые он часто прятал под темными очками, всегда полуприкрыты.

Тальковский поставил Вигунова во главе охранной фирмы, которую он создал под себя, и поручал ему разного рода деликатные операции. Узнав о смерти генерала Лосякина несколько дней назад, он попросил Вигунова просчитать варианты, как найти человека, с которым Лосякин был связан. Разумеется, Тальковский не стал объяснять, зачем ему нужен этот человек. Но обо всем остальном он подробно рассказал. Ему важно было получить совет профессионала. Кроме того, Вигунов пользовался известным доверием банкира. Надо отметить, что полностью Тальковский не доверял никому, даже собственной жене. Он всегда помнил о том, что самые страшные предатели получаются из бывших лучших друзей. Но Вигунову он доверял максимально, как только может доверять бывший кооператор бывшему полковнику милиции.

Вигунов приехал к нему на дачу в воскресенье днем. Тальковский ждал его, сидя в белом халате около бассейна. Когда гость подошел, хозяин встал и молча протянул ему руку, указал на кресло рядом с собой. Вигунов кивнул и быстро сел.

– Ну, – сказал Тальковский, – я вас слушаю. Есть какие-нибудь идеи, предложения?

– Есть, – ответил Вигунов. – Я несколько дней прокручивал ситуацию. Судя по всему, Лосякин вышел на кого-то из бывших профессионалов. Может быть, даже это кто-то из бывших «ликвидаторов»...

– Что? – не понял Тальковский.

– Так называли профессиональных убийц, специально обученных подчищать огрехи аналитиков, – пояснил Вигунов. – Американцы называли своих профессионалов «чистильщиками».

– Смешно, – произнес, не улыбаясь, Тальковский, – так называют обычно чистильщиков обуви.

– Если мои предположения верны, то вы не сможете вычислить «ликвидатора». Это вообще невозможно. А если он договорился с покойным Кириллом Сергеевичем и согласился выполнить его заказ, то теперь он наверняка ляжет на дно и оборвет все свои связи. Таково основное правило «ликвидаторов».

– И нет никакого шанса на него выйти? Мне нужен этот человек, полковник, – пояснил Тальковский, – мне он очень нужен.

– Я понимаю, – Вигунов щурился от солнца, но темных очков в присутствии Тальковского не надевал, зная, что во время разговора тот любит видеть глаза собеседника. Вигунов взглянул на хозяина дачи: – Есть один вариант… – осторожно заметил он.

– Какой вариант? – заинтересовался Тальковский.

– Мы можем выйти на «ликвидатора» через банк, в который переведены деньги, – пояснил Вигунов.

– Каким образом? Деньги заблокированы на два месяца, и никто не может их получить раньше этого срока. Мы даже не можем их отозвать.

– И не нужно. Вы можете послать сообщение на его счет в «Дойчебанк». Он не дилетант, должен догадаться проверить счет в банке после смерти Лосякина. Тогда он и получит ваше сообщение.

– Вы думаете, это сработает? – Тальковский не мог обращаться к Вигунову на «ты». В нем все еще сидел инстинктивный страх жулика перед сотрудником милиции.

– Уверен, – кивнул бывший полковник, – нужно срочно послать сообщение, чтобы он связался с вами. Или со мной, – осторожно добавил Вигунов.

Тальковский сразу насторожился, метнув в сторону гостя острый взгляд. Нет, эту тайну он Вигунову не доверит.

– Я подумаю, – сказал он уклончиво. – Что-нибудь известно про аварию, в которую попал Кирилл Сергеевич? Может, она была подстроена?

– Не думаю, – ответил Вигунов, – похоже, это на самом деле был несчастный случай. Кстати, водителя самосвала, с которым он столкнулся, уже отпустили домой. Парень не был ни в чем виноват. Лосякин, очевидно, сильно торопился и выехал на встречную полосу. С этой стороны все в порядке...

– Ас какой стороны не в порядке? – не понял банкир.

– В ФСБ ходят разные слухи, – сообщил Вигунов, – говорят, что на месте аварии нашли не только деньги, но и магнитофон с записью разговора между Лосякиным и неизвестным человеком. Лосякин передавал тому деньги за какой-то конкретный заказ.

– Так… – пробормотал Тальковский, оценив ситуацию, – так, – повторил он громко, – вы думаете, что Лосякин записал разговор с неизвестным нам «ликвидатором»?

– Уверен, что записал. Он был осторожный человек. И, возможно, боялся «ликвидатора», понимая, что тот может после выполнения задания и получения денег избавиться от такого важного свидетеля, как Кирилл Сергеевич.

– Это говорит в пользу «ликвидатора», – рассудительно заметил банкир.

– Да, – согласился Вигунов, – это говорит в его пользу.

– Я все понял, – поднялся со своего места банкир, – спасибо вам, Игнат Данилович, за консультацию. Я подумаю над вашим советом.

– До свидания, – Вигунов никогда не задавал лишних вопросов. Он повернулся и пошел вдоль бассейна. Тальковский проводил его долгим взглядом. Затем поднял трубку телефона, стоявшего на столике, и набрал номер.

– Это я, – сказал он, – нам нужно встретиться.

– Когда?

– Сейчас, – Тальковский ждал ответа своего собеседника. Тот понял, что случилось нечто важное.

– Встретимся, как обычно, – ответил тот и сразу отключился.

Тальковский положил трубку и посмотрел на голубую воду бассейна.

– «Ликвидатор», – задумчиво произнес он.

День девятый. Москва. Воскресенье. 1 июля.

Потапов приказал собрать в лаборатории всех лучших экспертов для работы над пленкой. Группу, состоявшую из шести человек, возглавил пятидесяти-семилетний Антон Федорович Стадник, один из лучших специалистов-экспертов в ФСБ. Параллельно специальная группа полковника Машкова проверяла все имевшиеся в ФСБ данные на бывших «ликвидаторов». Кроме того, группа выясняла происхождение денег, найденных в машине генерала. А следователь Корниенко начал в обстановке полной секретности расследование по факту гибели генерала. Запрос в службу внешней разведки был отправлен еще в пятницу, и все ждали, что в понедельник из Ясенево наконец придет ответ.

Потапов вызвал Стадника вместе с Машковым и Корниенко на три часа дня, чтобы выяснить, как продвигается расследование. Точно в назначенное время все трое сидели в кабинете генерала. Стадник был невысокого роста, полноватый мужчина, в больших роговых очках. Несмотря на то что в помещении работали кондиционеры, он постоянно задыхался, доставая поочередно два носовых платка, чтобы вытереть обильный пот, выступавший на его крупной лысой голове. Машкову было чуть больше сорока. Он был высокого роста, с волевым подбородком, редкими темными волосами, широкими спортивными плечами. В отличие от него следователь Корниенко был худощавым человеком с вытянутым, словно застывшим лицом, на котором при любых обстоятельствах сохранялось выражение полного спокойствия. Корниенко был одним из лучших следователей в восстановленном следственном управлении ФСБ.

– Что у вас? – спросил Потапов у Стадника.

Тот в очередной раз достал носовой платок и, вздохнув, протянул листок бумаги.

– Примерный портрет говорившего, – пояснил он, – мы считаем, что этот неизвестный проживает в России, однако подолгу находился в заграничных командировках. Очевидно, знает английский и, возможно, немецкий языки. Волевой человек, лишенный эмоциональности, наблюдательный, хладнокровный...

– Это все, что могла дать ваша группа? – взмахнул листком рассерженный генерал, – мне это было известно еще вчера. Я хотел получить от вас более подробные сведения об этом человеке, а вы отделываетесь одними общими фразами.

– Мы работаем, – возразил Стадник, снова вытирая пот, – но у нас только короткий разговор, всего несколько предложений. Мы сделаем все, что можно. Нужно подключить специалистов из лаборатории МВД, чтобы исследовать сопутствующие шумы. Тогда мы сможем более определенно сказать, где проходила встреча. Пока можно наверняка сказать только то, что она была на улице. Слышны сигналы машины, слова проходивших мимо людей. Возможно, у какой-то станции метро или у автобусной остановки, где концентрация людей достаточно высока.

– Это все второстепенные детали, – хмуро процедил Потапов, – меня интересует только один вопрос – кто был этот человек и почему он беседовал с генералом?

– Этого мы пока не знаем, – признался Стадник, убирая один носовой платок и доставая другой.

– Что у вас, полковник? – спросил у Машкова хозяин кабинета.

– Мы проверили серии денег. Они были получены в нью-йоркском филиале «Сити-банка» десять месяцев назад. Тогда получили около трех миллионов наличными, якобы по требованию некой американской организации, заказавшей деньги для перевозки их в Польшу. Оттуда деньги, очевидно, попали в Москву. Я думаю командировать в США своего сотрудника с тем, что разобраться на месте.

– Время, – недовольно напомнил генерал, – сколько времени мы потеряем. Судя по разговору, речь идет об операции, которая должна начаться в ближайшие дни. Но, так или иначе, пошлите туда своего человека. Параллельно проверяйте и Польшу. Нужно узнать, откуда такая сумма попала к покойному Кириллу Сергеевичу. – Потапову было неприятно называть своего бывшего коллегу покойным, и он всегда слегка запинался, прежде чем произнести это слово. Ему вообще была неприятна вся эта история. Он взглянул на Корниенко.

– А ваше мнение, Олег Викторович? – к следователю Потапов обратился по имени-отчеству.

– Я думаю, уже не вызывает сомнения тот факт, что покойный генерал Лосякин записал на пленку свой разговор с неким наемным убийцей, которому он передавал деньги, – спокойно начал Корниенко, – судя по всему, генерал Лосякин оказался всего лишь передаточным звеном в некой цепи готовящегося преступления. Ему поручили передать деньги и договориться, что он и сделал, записав при этом разговор на пленку. Я предполагаю получить разрешение на обыск в квартире погибшего и на его даче. Возможно, мы найдем там и другие пленки.

Потапов нахмурился. Об этой возможности его предупреждал директор ФСБ. Но для того чтобы получить санкцию прокуратуры, придется обнародовать наличие пленки в управлении ФСБ, после чего невозможно будет избежать шумной огласки и крупного скандала.

– Нет, – сказал Потапов, – мы не можем просить санкцию прокуратуры. Тогда нам придется объяснить причины нашего обращения.

Корниенко взглянул на него. Я него не дрогнул ни один мускул. Стадник убрал платок, избегая смотреть на Потапова. Только Машков нахмурился. Он понял, что имел в виду Потапов, произнося последнюю фразу.

– Оперативная необходимость диктует нам свои требования, – сказал Потапов, глядя на Корниенко, – попытайтесь обратиться к прокурору, не объясняя конкретных причин. Всегда можно сослаться на особый характер проводимого нами расследования. В конце концов генерал Лосякин был заместителем директора ФСБ.

– Я прокурора, надзирающего за следствием в органах ФСБ, есть специальный допуск, – напомнил невозмутимый Корниенко.

– Я знаю, знаю, – отмахнулся Потапов, – в таком случае скажите, что мы нашли деньги и теперь ведем расследование по этому факту. В конце концов шестьсот тысяч долларов в салоне автомобиля генерала контрразведки не могут не вызвать у нас некоторые вопросы. Или прокурор будет возражать?

– Я возьму санкцию на обыск, – согласился Корниенко, – но как быть с родными погибшего? Что им сказать?

– Скажите, что мы ищем некоторые секретные документы, которые были у погибшего, – недовольным голосом ответил генерал. Ему было особенно неприятно объяснять, что именно должен говорить Корниенко. Одно время семья Лосякина и семья Потапова жили на соседних государственных дачах, и Потапов хорошо знал жену погибшего.

«Черт возьми, – подумал он с огорчением, – нужно будет самому поехать вместе с Корниенко».

И хотя ехать ему не хотелось, тем не менее он понимал, что с его стороны будет бестактно просто отправить следователя с группой к семье, с которой он был хорошо знаком и которая переживала столь большое горе.

– Олег Викторович, – сказал он, обращаясь к Корниенко, – я сам завтра поеду вместе с вами к родным Лосякина.

– Я понял, – кивнул Корниенко и тихо добавил: – Так будет правильно.

Потапов с трудом сдержал готовое вырваться ругательство. Стукнул указательным пальцем по столу:

– Я нас конкретная задача. Найти человека, который разговаривал с Кириллом Сергеевичем. Узнать, что конкретно ему поручили. Ответ из СВР еще не пришел?

– Мы запросили списки на всех бывших «ликвидаторов» старше пятидесяти лет, – пояснил Машков, – но пока ответа нет. Наверное, ответят в понедельник.

– Надеюсь, – буркнул Потапов. – Излишне вам напоминать, что все сотрудники, которые кроме вас знают о магнитофонной пленке, должны быть строго предупреждены об абсолютно секретном характере нашей операции. Полковник Машков, ваш сотрудник должен вылететь в Америку уже завтра. Запросите для него через МИД срочную визу в американском посольстве. В Польшу тоже надо послать человека. И тот, и другой должны вылететь завтра же. Я поговорю с финансовым управлением, договорюсь о выплате командировочных.

– Хорошо. – Машков поднялся, поняв, что разговор закончен. За ним поднялись остальные. Стадник, выйдя из кабинета, направился в лабораторию, Машков пошел готовить сотрудников для поездки в США и Польшу, а Корниенко предстояло подготовить санкцию на обыск, которую должен был завизировать прокурор.

Вернувшись в свою лабораторию, где его ждали сотрудники, Стадник снял пиджак, ослабил узел галстука.

– Начнем еще раз, – сказал он, – давайте отсеем посторонние шумы.

– Звонила ваша жена, – сказал кто-то из коллег.

Антон Федорович нахмурился. Как он мог забыть. Сегодня они приглашены в гости. Даша просто убьет его. Он посмотрел на часы. Оставалось около часа. Наверное, им придется опоздать.

– Приступим, – вздохнув, сказал Стадник, – давайте, ребята, по-быстрому.

Он оглядел расстроенных сотрудников. Конечно, всем хотелось домой. Но нужно было прогнать эту пленку еще раз.

– Работаем, – твердо сказал Антон Федорович, – начинайте, ребята.