Текст книги "Любовный эликсир"
Автор книги: Черил Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
Глава 19
Кейт скрючилась в углу темной камеры. Она не сознавала, сколько времени находилась здесь, даже не знала, длился ли все еще день ее ареста или наступил другой. Она впала в какое-то оцепенение, грезила, словно во сне, и никак не могла сосредоточиться. Все казалось ей нереальным: ее жизнь в Донкастере, непродолжительное пребывание в Лондоне, ее злосчастная любовь.
«Маркус, как ты мог поступить так со мной?» Любимое имя пронеслось в ее измученном болью сознании, но Кейт поспешила отбросить его прочь, стараясь вырвать его с корнем из памяти, чтобы напрасно не бередить себе душу. Она не имела права жить прошлым. Жить надо было настоящим и будущим, не сулившим ничего хорошего.
Что станет с ней? Ее повесят? Сошлют на каторгу? Все было настолько необычным, что ее ум отказывался это воспринять. Она как бы покинула свою телесную оболочку и со стороны наблюдала за страданиями другой женщины.
Смутно, неясно ей припомнился городской дом Стамфорда, его тихие покои в конце коридора. Знал ли кто-нибудь там об ее исчезновении? Волновался ли кто-нибудь о том, где она?
Регина, вероятно, придумала какой-нибудь рассказ об ее отъезде; Кристофер, может быть, что-то заподозрил. Селина встревожилась; возможно, они станут ее искать, но в конце концов они будут жить дальше, как и жили.
У нее не было никого, кто бы побеспокоился о ней. Вообще никого. Как грустно, что в двадцать пять лет она пришла к такому печальному итогу.
У нее на глаза навернулись горькие слезы, но она прогнала их. Необходимо сосредоточиться на своем катастрофическом положении. И не стоило понапрасну тратить силы и время, жалея себя. Она должна решить, что ей делать.
Со всех сторон ее окружали грязь, смрад, холод и промозглая сырость. У нее были насущные человеческие потребности. Но с тех пор как за ней захлопнулась тюремная дверь, никто не предлагал ей ни еды, ни одеяла, чтобы укрыться. Снаружи слышались крики и стоны, но они доносились до нее откуда-то издалека.
Неужели тюремщики забыли о ней? И ей суждено лежать, съежившись, на сыром полу, пока она не умрет от лишений?
Удивительно, но Кейт ничуть это не огорчило. Что тут такого, если она умрет? Кто-нибудь будет плакать по ней? Не лучше ли погибнуть здесь, вдали от всех, чтобы те, кто ее знал, не могли бы увидеть, как низко она пала?
Она попыталась встать на ноги, чтобы исследовать камеру, но едва приподнялась на коленях, как острая боль пронзила все ее тело, спину и ребра. У нее болел каждый мускул, ныли все кости, но она все-таки сумела выпрямиться, опираясь ладонью о стену, липкую от слизи. Кейт содрогнулась от отвращения.
Что хорошего можно здесь найти? Да и вообще, что она надеялась отыскать? Ключ? Потайной ход? Карту, на которой был бы обозначен путь на свободу? Кейт горько засмеялась, но голос прозвучал хрипло и тут же оборвался. Ей пришла в голову мысль, что она уже мертва, это ад и отсюда она никогда не выберется.
Но если это ад, то за какие грехи она попала сюда? За то, что сильно любила? Страстно хотела любить? Или она жаждала большего, чем ей полагалось?
Может быть, как утверждала Регина, она слишком высоко метила и была наказана за свое безрассудство?
Бесполезно было исследовать небольшую камеру, как не имело смысла молиться и надеяться. Она опустилась на пол, свернулась калачиком и затихла.
Мелани взирала на переполненный гостями зал, на кружившиеся в танце пары, а в ее ушах эхом все еще звучали слова леди Памелы. Перед ее глазами стоял образ лорда Стамфорда, его надменная и равнодушная улыбка, его гордая и самоуверенная манера держаться. Каким же он был жестоким, бессердечным человеком! Если она выйдет за него замуж, то ее ожидает жалкая, мучительная участь заброшенной жены. Сама мысль, что с ней станут так отвратительно обращаться, была невыносима для Мелани.
Кроме того, этот презренный плут так и не сделал ей предложения! Каким же безжалостным извергом надо быть, чтобы лишить ее такого волнующего и торжественного момента! Нет, она ни за что не выйдет за него замуж, за такого бесчувственного, равнодушного зверя! Не думая о последствиях, Мелани решила не уступать ни ему, ни своей матери.
Выскользнув из зала, она направилась к лестнице и поднялась наверх. В самом конце пустынного коридора она нашла нужную дверь, открыла ее и на цыпочках вошла внутрь.
Как и обещала Памела, в комнате не было никого. На ночном столике горела лампа, тускло освещая все вокруг. Мелани, сильно взволнованная, посмотрела на кровать.
Она нервничала, так как не имела понятия, как ведут себя мужчина и женщина, оставшись наедине. До нее, конечно, доходили ужасные и отвратительные слухи, но она не знала, что в них правда, а что нет. Не могла же она спрашивать об этом Регину! Она поежилась, то ли от отвращения, то ли от страха.
Она представила себе мать, когда та узнает, на что решилась ее дочь. Она видела, как обошлась Регина с Кейт. Было чистым безумием перечить матери или обмануть, подвести ее. Мелани никогда даже в мыслях не осмеливалась на это. Такое с ней было впервые. Как поступит Регина?
Но у нее будет муж, который заступится за нее. Тут Мелани грустно задумалась над тем, а способен ли Эллиот стать ее защитником. Он выглядел таким безобидным и вежливым, единственный человек в Лондоне, который проявлял к ней внимание и доброту. Сумеет ли он справиться с Региной?
В коридоре послышались чьи-то шаги. Сердце Мелани тревожно забилось. Неужели это Эллиот? Так скоро? А она даже не подготовилась!
Она поставила на столик возле кровати бокал вина, который захватила с собой. Из своей сумочки достала флакон с любовным напитком, который дала ей Кейт. Разглядывая его цвет, она поднесла флакон к лампе. Странно, но его цвет показался ей не таким темно-красным, как у предыдущего. Она вынула пробку и понюхала. Да и запах был тоже не такой. Однако дольше колебаться, сомневаясь в подлинности напитка, уже было нельзя.
Как только вошел Эллиот, она вылила содержимое флакона в бокал и перемешала все пальцем. Страшась действия любовного напитка, Мелани сделала несколько глотков, оставив для Эллиота большую часть.
Она не рассказывала ему о предложении Стамфорда, не упоминала, что был подписан брачный договор и назначен день свадьбы, – и не собиралась делать этого. Мелани была убеждена, что Эллиот отказался бы помочь ей, догадайся он о том, что Стамфорд не устоял перед настойчивыми требованиями Регины.
Молча он подошел к ней. Казалось, что он стал выше ростом, внушительнее, его глаза сердито сверкали, она явственно чувствовала исходящую от него угрозу, чего прежде никогда не было.
Тревожный холодок пробежал по ее спине, но Мелани отбросила свои страхи. Это раньше она была глупой, а теперь рядом был он. Он пришел по ее требованию. Ее желание исполнилось, все шло так, как она задумала. Он был ее другом, он никак не мог причинить ей зла.
Тем не менее она с трудом удерживалась, чтобы не убежать. От него пахло алкоголем, его зловонное дыхание окутало ее подобно отравленной туче. Мелани представила, как много он выпил, однако он не казался растерянным. Напротив, Эллиот глядел на нее настороженно и внимательно, он рассматривал ее с таким видом, что она испугалась.
– Леди Памела, – начал он, – передала мне, что вы желаете поговорить со мной.
– Да, мне надо спросить вас… дело в том… я должна… Мелани, покраснев, замялась. Она смутилась, не зная, как признаться в том, чего ей хотелось. Она была готова погубить себя, чтобы только не достаться Стамфорду, раз он не хотел любить ее. Правда, Мелани не знала, к каким последствиям может привести такой шаг. Эллиот, возможно, совершит по отношению к ней какой-то грубый, неприличный поступок, хотя в этом она не была уверена.
– Обычно, – начал он, – когда женщина приходит в комнату к мужчине, кроме разговоров, она имеет в виду еще кое-что.
– Вы правы, – с усилием ответила Мелани, стараясь удержать дрожь. – Эллиот, я не могу выйти замуж за Стамфорда, и в то же время я очень боюсь, что моя мать принудит меня сделать это.
– Уверен, что так и будет. Это же у нее в крови.
– Но если я поставлю себя в затруднительное положение, – осмелилась заметить Мелани, – то за кого еще я выйду замуж, раз я не намерена уступать ей? Нет, она не может заставить меня.
– Совершенно верно. – Эллиот просиял от счастья, что было не совсем понятно Мелани.
– Не хотите ли выпить вина? – спросила она, надеясь, что он все выпьет, не вынуждая упрашивать себя. Ее не мучила совесть. Ну и что, если она подлила ему любовное зелье? Она была полна решимости действовать, невзирая на то, какими бы гадкими или отвратительными ни были ее поступки. Она собиралась рискнуть столь многим! Но главное, и это счастье, что он любит ее.
Не говоря ни слова, Эллиот взял бокал, выпил залпом вино и бросил бокал на ковер. Затем он схватил ее за кисть, сильно сжал, чтобы она не вырвалась, и потащил к кровати.
Мелани невольно воспротивилась, она заупрямилась, пытаясь удержать его на месте, но бесполезно. Он шел настойчиво к своей цели, и она не могла остановить его.
– Ты глупая девочка, – заворчал он. – Зачем сопротивляться?
– Мне как-то страшно… как-то неловко…
Она понимала, что это как раз соответствует ее намерениям, хотя в глубине души находила это ошибочным, к тому же все происходило слишком быстро.
– Повернись, – велел он ей.
– Зачем?
– Выполняй.
Она хотела было не подчиниться, но внезапно почувствовала себя беспомощной, словно рыба, вынутая из воды, и повернулась к нему спиной. Он начал расстегивать платье, ослабил шнуровку так, что оно едва держалось на ней, но Мелани судорожно прижала спадавший корсаж к груди.
Эллиот отнял ее руки и стащил с нее платье.
– Что ты делаешь? – задала глупый вопрос Мелани, хотя он вовсе не скрывал своих намерений.
– Раздеваю тебя.
– Должна ли я снять с себя всю одежду?
– Да.
Он довольно быстро избавил Мелани от ее наряда, раздев ее вплоть до сорочки. Она задрожала от холода и страха. Соски на ее грудях стали твердыми, превратившись в две остро торчащие точки, которые выступали на фоне тонкой сорочки. Эллиот жадно, как волк, пожирал их глазами. Мелани невольно прижала одну руку к груди, а другой прикрыла лоно. Но ее попытки что-либо скрыть выглядели бессмысленными. Он все равно все видел.
– Залезай в кровать и ложись, – велел он ей, одновременно освобождаясь от пиджака и галстука.
– Зачем?
– А как ты считаешь?
– Не имею понятия.
Она колебалась, что вызвало у него раздражение.
– Ты хочешь стать невестой Стамфорда или нет?
– Нет.
– Тогда замолчи и делай, что тебе говорят.
– Ты женишься на мне, когда все закончится?
– У нас нет другого выхода.
Он подтолкнул ее, она уступила, взобралась на постель и легла, опершись на подушки. Пока он, суетливо снуя руками, скидывал с себя всю одежду, она смотрела в потолок, вздрагивая иногда от тянущей боли в животе, в ожидании, когда начнется действие любовного напитка.
Внутри себя Мелани не ощущала даже намека на то, что напиток начал действовать. Она разволновалась: если в ней не проснутся чувства, и как можно скорее, то что же ей делать дальше?
Он залез на кровать, и она смело посмотрела на него. Эллиот был обнажен по пояс, нижнюю часть прикрывали кальсоны. Он был худым – выступающие ребра, бледная, сероватого цвета, кожа.
Он забрался на нее и вытянулся, придавив ее своим телом и даже не заметив, что ей стало трудно дышать. Мелани заерзала, пытаясь столкнуть его, но ее усилия лишь вызвали у него раздражение.
– Лежи спокойно.
– Мне трудно дышать.
– Тебе не надо дышать.
– Пожалуйста! – взмолилась она, хотя толком не понимала, о чем она просит. Она не желала, чтобы он останавливался, и в то же время не хотела продолжения.
Он усмехнулся и отдернул в стороны бретельки на сорочке так, что стали видны ее груди. Когда Мелани стыдливо попыталась прикрыть их, он схватил ее за руки и отвел их ей за голову.
– Перестань сопротивляться.
– Мне не нравится, когда ты так смотришь на меня.
– Я намерен не только смотреть. Давай попробуем на вкус эти маленькие персики.
Он склонился над ней. Мелани замерла, полагая, что он станет целовать ее. Однако вместо этого он припал к ее соскам. Он сосал их, как сосет ребенок грудь матери. Потрясенная, Мелани содрогнулась от отвращения.
Эллиот покусывал и потягивал кожу на ее груди, сжимал и мял руками груди, но ей почему-то это было неприятно. Затем он отодвинулся чуть в сторону и стянул с нее сорочку.
Она лежала совсем голая, он долго взирал на нее, а затем, ухмыльнувшись, произнес:
– Какая ты пышная, румяная, как ребенок! Но я думаю, ты справишься!
Ее никогда не оскорбляли так раньше, ей захотелось даже умереть! Он смотрел на нее сальным взглядом, и Мелани закрыла глаза, взмолившись про себя, чтобы все завершилось как можно скорее.
Он погладил ее тело внизу, прямо между ног. Она сдвинула ноги, сжав их вместе, но не могла помешать движениям его похотливой руки. Его пальцы пробирались куда-то внутрь ее тела, все глубже и глубже, пока ее не затошнило.
– Настороженная кошечка! – пробормотал он. – Это я люблю больше всего.
Он освободился от своих кальсон. Мелани напряглась, предчувствуя, что его действия не сулят ей ничего хорошего. В ней росло желание сопротивляться, она ничего не могла поделать с собой. Она лежала совсем беспомощная, распростертая, вся доступная его рукам и глазам и с трудом подавляла в себе растущее отвращение.
– Никогда не думал, что мне придется переспать с девственницей, – заявил Эллиот.
Его слова прозвучали грубо, цинично.
– Что ты имеешь в виду?
Он не ответил, продолжая мучить ее своими мерзкими прикосновениями.
Он вынул свои пальцы, но вместо них просунул что-то более широкое и объемное. Он обхватил ее за бедра и приник к ней плотно и глубоко.
– Прекрати! Немедленно! – крикнула Мелани. – Ты делаешь мне больно!
– Ничего подобного, – пробормотал он. – Расслабься. Ты сухая, как старая карга. Расслабься, кому говорю!
Расслабиться? Неужели он серьезно?
Он снова начал впихивать свое нечто в нее, пока у нее не разорвалось что-то внутри, и он, устремляясь куда-то вперед, будто пронзил ее. Она прогнулась и застонала от боли, но он зажал ей рот рукой. Он нетерпеливо продолжал засовывать и засовывать свое нечто, а она ощущала себя словно в аду. Лежа под ним, Мелани чувствовала себя как в ловушке, она даже не могла дышать, от вони, исходившей из его рта, ей хотелось блевать, а он все не унимался.
Он не обращал внимания на то, удобно ли ей, приятны ли ей его ласки, словно она была для него пустым местом. Капли пота выступили у него на лбу, внезапно он замер словно парализованный. Он издал стон, выражавший первобытное наслаждение и удовлетворение, она почувствовала, как что-то горячее пролилось глубоко внутрь ее тела.
Вдруг он обмяк и отвалился от нее. Мелани даже испугалась, уж не сердечный ли приступ у него, уж не умерли он. Однако Эллиот пошевелился и перевернулся на спину, он тяжело дышал, как будто много и долго бегал.
– Должно быть, я выпил слишком много бренди, – посетовал он. – Какое-то время я даже думал, что не смогу завершить начатое.
– Уже… уже все?
– Да.
– Уже конец? И это все?
Он взглянул ей в лицо.
– А что ты еще ожидала? Пирожного и плохих стихотворений?
– Нет, но… я полагала…
– Что именно? Что все будет романтичнее, не так ли? Более страстно? Более возвышенно?
Неужели вот это и есть тайна супружеского ложа? Что будет, если он станет снова настаивать? Принуждать ее? Неужели она должна будет выполнять все гнусное и отвратительное, что бы он ни потребовал от нее? Она почувствовала подступающую дурноту.
Мелани смотрела на его костлявое тело и сморщенную кожу, спутанные волосы и неопрятные ногти. Все прояснилось, он не был к ней больше внимателен, как раньше, когда только все начиналось. Она была для него не чем иным, как вместилищем для его мужской похоти. Мелани овладело разочарование, какого она никогда не испытывала в жизни.
– Ты не любишь меня, не так ли?
– Что? – нахмурился Эллиот.
– Ты не любишь меня. И никогда не любил.
– Конечно, я не люблю тебя. Даже смешно! Будь хорошей девочкой, ну? – Он кивнул в сторону туалетного столика. – Намочи и подай мне полотенце.
Радуясь, что она избавится от него, Мелани встала, хотя ее тело заныло от этого усилия. Вся дрожа от обиды, она нагнулась и окунула полотенце в кувшин с водой. Проглотив горькие слезы разочарования, она отжала конец полотенца и вернулась назад.
Эллиот обтер себя. Преодолев отвращение, она взглянула, что он вытирает, и с удивлением обнаружила, что ниже пояса кожа у него в крови. Опустив глаза, она посмотрела на себя и увидела, что между ног у нее тоже течет кровь.
– Я ранена! – вскрикнула она. – Ты хотел меня убить!
– Помолчи! – буркнул он. – Приляг, успокойся. Она хотела было возмутиться, затем выругаться, как вдруг задрожала, колени у нее ослабли, в глазах помутилось, и она едва не потеряла сознание.
– Ложись! – прикрикнул он, и она послушно залезла на кровать.
Казалось, время остановилось, Мелани лежала тихо, переводила взгляд с потолка на пол и обратно, лишь бы не видеть его.
– И что теперь? – наконец спросила она.
– Теперь будем ждать.
– Ждать – кого?
– Твою мать, – спокойно заметил Эллиот. – Только улыбайся, когда она войдет. Я хочу, чтобы она видела, как тебе хорошо.
– Она придет? Когда?
– Очень скоро.
Мелани поежилась от ужаса, боясь даже представить себе то, что произойдет. В ногах лежало скомканное одеяло, она протянула руку, желая взять его, чтобы согреться и прикрыть свою наготу.
– Оставь, – бросил он. – Пусть, как только она войдет, сразу увидит, чем мы занимались.
Глава 20
– Где она? – нетерпеливо взревел Маркус.
– Я вам говорил, милорд, – отозвался начальник тюрьмы. – В записях не отмечено никого с таким именем.
– Посмотрите еще раз.
– Я просмотрел список уже с дюжину раз. Ее здесь нет.
– Двадцатипятилетняя женщина не может просто так исчезнуть без следа.
– Это верно, но вам точно известно, куда ее отвезли? Начальник улыбнулся Селине, надеясь, что его сомнения никого не оскорбили.
Маркус исподлобья взглянул на Селину.
– Куда, они сказали, отвезут ее?
– В тюрьму Ньюгейт, – без запинки ответила та.
– Итак, где она? – Маркус схватил начальника за отвороты куртки.
– Сейчас все посмотрим, лорд Стамфорд! – вскричал он. – К чему насилие?
– Ты называешь это насилием? – Маркус приподнял его вверх, ноги начальника повисли в воздухе, а на мундире затрещали нитки по швам. – Я покажу тебе, что такое насилие!
Он резко притиснул его к стене, тот с глухим стуком сильно ударился о штукатурку, на этот звук из соседней комнаты прибежал еще один тюремщик.
– Какого черта? – угрожающе бросил служака, увидев, как его начальник болтается, зажатый в кулаке Маркуса. Но тут вперед выступил Кристофер, чтобы не дать ему вмешаться.
– Вон! – яростно крикнул Маркус, не ослабляя хватки. Тюремщик поспешно ретировался, и тут же снаружи послышались его крики о помощи, но Маркус оставил их без внимания. Он смотрел на себя как бы со стороны, как на сумасшедшего или на человека, потерявшего власть над собой. Он, которого никогда ничто не волновало, настолько разозлился, что готов был совершить убийство, и если бы с Кейт случилась беда, то убил бы непременно.
– У тебя всего пять секунд, чтобы объяснить, каким образом раненая, смертельно напуганная благородная леди была несправедливо заключена в тюрьму, причем никто не знает об этом.
– Ну… ну… – заикаясь, начал смотритель.
– Ты хоть представляешь, каким влиянием и могуществом я обладаю? – спросил его Маркус. – Подумай, что я с тобой сделаю! Или с твоей семьей! Ты же не хочешь потерять свое место? Если ты не скажешь, где она, то, поверь мне, больше ты не будешь занимать его.
– Так много заключенных, – прохрипел начальник. – Возможно, мы упустили и не внесли ее в списки.
Сердце у Маркуса оборвалось. Если Кейт бросили среди множества других заключенных, то как разыскать ее среди узников? Тюрьма битком забита самыми отъявленными негодяями со всего Лондона. Ее могут судить, вынести приговор и повесить, прежде чем они найдут ее.
Короткая встреча с мастером Тамбертоном убедила их, что Регина подделывала документы ради того, чтобы отправить Кейт за решетку. Очень долго, на протяжении многих лет, ни перед чем не останавливаясь, она скрытно и тихо воровала, и не только из фонда Селины, но и деньги из наследства Кейт. Если она была способна вести такую двойную игру, решилась на такой обман, какое еще злодеяние она могла сотворить? Действительно ли Кейт оказалась в Ньюгейте? Или ей уготована более страшная кончина?
Регина рисковала очень многим, она не могла позволить Кейт остаться в живых. Вполне вероятно, что похитители Кейт упомянули Ньюгейт для отвода глаз, на тот случай, если бы ее стали искать. Тогда можно все свалить на закон, дескать, ее схватили и заточили в тюрьму.
Но попала ли Кейт в тюрьму? Может, она исчезла по пути туда? Не обнаружат ли через несколько дней ее тело в водах Темзы?
Маркус передернул плечами и так сильно сжал шею тюремщика, что тот начал задыхаться, весь посинел и стал даже хвататься за руки Маркуса.
– Пожалуйста, – взмолился он. – Я не… я не могу…
– Если через десять минут ты не найдешь ее, я покончу с тобой.
Позади раздались чьи-то шаги, в приемной появились несколько крепких на вид охранников, прибежавших на выручку начальству. Маркус повернулся к ним лицом, выпустив начальника из рук, последний согнулся пополам, тяжело дыша и потирая горло руками.
Ворвавшиеся охранники выстроились полукругом, не зная, что предпринять. Не могли же они наброситься на лорда? Но ведь нельзя позволить ему избивать их начальника?
Один из них, более смелый и крепкий на вид, выступил вперед.
– Это он! – удивленно вскрикнула Селина. Она указывала на охранника. – Это он забрал Кейт из моего дома.
– Вы уверены? – спросил Маркус, в то время как Кристофер занял место у дверей, отрезая верзиле выход.
– Я никогда не видел эту леди раньше, – завилял тот, явно хитря. – Она ошибается.
Начальник тюрьмы наконец выпрямился, видимо, самообладание вернулось к нему, так как он жестом немедленно прогнал всех.
– Давайте это обсудим с глазу на глаз.
– Непременно, – согласился Маркус, стоя тихо и явно ожидая, пока начальник не прикроет двери. Затем резко ударил верзилу, причем так сильно и внезапно, что тот камнем свалился на пол.
Едва тюремщик попытался встать, как Маркус ударил его по голове, а затем по ребрам.
– Что ты сделал с ней?
Но бедняга ничего не мог ответить, кровь лилась у него по лицу, вероятно, у него был сломан нос. Маркус схватил его за куртку.
– Это твой последний шанс.
– Я не знаю, кого…
Маркус ударил его опять, на этот раз он своротил ему скулу. Избитый бедняга обмяк как мешок и только постанывал. Маркус, пригнув его, схватил за горло.
– Она здесь?
– Да, – пробормотал тюремщик, не в силах больше лгать и запираться.
– Где она, Джимми? – спросил начальник.
– В из… в из… – Он никак не мог выговорить слово из-за своих ран. Маркус вопросительно взглянул на начальника.
– Полагаю, он хочет сказать, что она находится в изолированной камере.
Маркус выпрямился, мысли вихрем закружились у него в голове.
– Почему она там?
– Возможно, что ей что-то грозит или она представляет опасность для других.
– А! – воскликнул Маркус, у него мелькнуло смутное подозрение. – Возможно, есть кто-то, больше заслуживающий пребывания в тюрьме?
Маркус склонился над поверженным охранником, схватил его за волосы и дернул их назад.
– Кто заплатил тебе?
– Женщина, – поневоле признался он.
– Очень тучная и дородная?
– Да.
Хотя он никогда не испытывал доверия к разным небылицам, слухи о подобных жестокостях были весьма распространены. Даже богатая и влиятельная особа могла легко оказаться на небесах. Что уж говорить о менее значительных лицах, судьба которых была незавидной? Бедняги попадали на жернова судейской мельницы и бесследно исчезали.
Действительно ли были утеряны тюремные списки? Какие намерения относительно Кейт были у Регины? Очень возможно, что от нее должны были избавиться, убить ее руками этого негодяя, лежавшего у ног Маркуса. Кто проверил бы, что стало с Кейт? Кто бы хватился ее?
В таком случае Регина очень грубо просчиталась. Она не догадывалась, что еще остались люди, которые любили Кейт, такие, как Селина и Кристофер, как он сам, которые пошли бы искать Кейт хоть на край света.
Мгновение спустя они все вместе шли по узкому коридору, не обращая внимания ни на вонь, ни на людские стоны. Они миновали главные блоки тюрьмы, пересекли несколько дышащих жаром тюремных двориков, прошли через промозглые и грязные коридоры и начали спускаться вниз, в мрачное чрево тюрьмы, по липким от грязи и сырости лестницам. За их спинами медленно тускнел солнечный свет, и неслышными становились горестные людские крики.
Они дошли так до последней двери. Начальник тюрьмы, сопровождавший их, отпер скрипевший замок, но дверь так отсырела, что у него не хватило сил отворить ее. Один из надсмотрщиков слегка отодвинул дверь в сторону. Маркус уставился в страшную, узкую, как щель, камеру. Неужели здесь они спрятали ее?
Вовремя ли они подоспели? Живали Кейт? Может, ее истязали? А потом оставили умирать? Гнев с новой силой овладел им.
Начальник тюрьмы вошел первым с лампой в руках. За ним храбро последовала Селина. Маркус тоже попытался зайти, но камера была такой тесной, что ему с Кристофером пришлось остаться у входа.
– Кейт? – тихо позвала Селина. – Это я.
Раздался какой-то шорох, кто-то пошевелился, слышалось тяжелое, взволнованное дыхание Селины, и никакого ответа от Кейт; Маркус закрыл глаза, молясь, чтобы она была живой, чтобы раздался ее голос.
– Все оказалось ошибкой, – почти шептала Селина. – Ты свободна.
– Селина?
Как только Маркус услышал ее голос, то от пережитого и от внезапного облегчения у него подкосились ноги, он бы, наверное, упал на пол, если бы его не поддержал Кристофер.
– Да, миа кара[3]3
Mia cara – моя дорогая (ит.).
[Закрыть], это я. – Голос Селины задрожал. Маркус мог поклясться, что она плачет. – Теперь все будет хорошо.
Кейт что-то тихо произнесла, Маркус не разобрал, что именно, но Селина громко ответила:
– Я побежала к Кристоферу. Он и лорд Стамфорд помогли мне. Они стоят снаружи.
– Лорд Стамфорд помог тебе? – Голос у Кейт задрожал. – С какой стати?
Маркус был уязвлен до глубины души, он презирал себя за то, что оказался таким ослом и заставил ее пройти сквозь такой ад. Он мельком взглянул на Кристофера, который испытующе смотрел на него, и почувствовал себя еще более виноватым.
– Он приехал вместе с нами, потому что тревожился из-за тебя, – сказала Селина. – Мы все так переволновались. Ты можешь сама идти?
– Думаю, что смогу.
Послышалось какое-то шевеление, затем шаги нескольких людей. Сперва вышел начальник, следом за ним Селина, которая вела под руку Кейт. Даже при скудном тюремном освещении Маркус разглядел глубокую рану на ее щеке, следы крови на одежде. Кейт двигалась скованно и неуверенно – свидетельство нанесенных ей жестоких побоев.
При взгляде на нее лицо у Кристофера исказилось от волнения. Он кинулся к ней.
– О, Кейт! Я так сожалею. Очень.
Маркус тоже подошел, он чувствовал себя беспомощным более, чем когда бы то ни было. Ему хотелось обнять ее, чтобы показать, как он сильно любит ее, всегда будет любить. Он понесет ее на руках через всю тюрьму, прямо до кареты, затем умчит ее подальше от этого ужасного места и будет оберегать до конца жизни.
Она должна узнать об этом, понять его. Он сделал шаг навстречу, чтобы открыть ей свои чувства, но слова застряли у него в горле.
– Кейт, – пробормотал он и замер, не в силах выговорить больше ни слова, он нерешительно протянул ей руку, но она не взялась за нее.
Она смотрела на него, не узнавая и словно опасаясь. Он видел ее страдания, недоверие, разочарование и печаль. Как бы ни любила она его, эта любовь скорее всего погибла.
Он мог бы удержать ее возле себя, но собственная глупость помешала ему сделать верный выбор. Сколько раз в жизни он губил тех, к кому хорошо относился, кого ценил и уважал? Он не верил ей, его маловерие обрекло Кейт на такую печальную участь.
Маркус вдруг осознал, что он не заслуживал ее любви, не был достоин ни ее дружбы, ни ее вежливого отношения.
Она повернулась к Кристоферу.
– Возьми меня отсюда, Крис.
– Да, Кейт. Сейчас же. Мы уходим немедленно.
– Пожалуйста, отвези меня домой, в Донкастер.
– Отвезу, Кейт. Прямо сейчас.
Силы покинули ее, она без чувств упала на руки Кристоферу. Он подхватил ее и понес наверх, Селина и начальник тюрьмы устремились следом за ними. Маркус медленно пошел за ними.
Сердце у него ныло, настроение упало совсем, он понял, что всем чужой, что живет обособленно от них и не имеет права вмешиваться в эту семейную трагедию. Когда в его помощи больше не стало необходимости, то и надобность в нем отпала сама собой.
Он сам по себе, и ничто, даже такое страшное происшествие, не изменило этого обстоятельства. Пока он плелся за ними, он ощущал себя таким одиноким, каким никогда не чувствовал прежде.
