Текст книги "Признание"

Автор книги: Чарльз Тодд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Но это не Рассел! – воскликнул он. – С чего вы взяли, что это он?

– Как не Рассел?! Вы уверены? Вы ведь не видели его шесть лет, – возразил Ратлидж, пытаясь скрыть ужас.

– Готов поручиться своей головой!

Глава 5

– Это не может быть Джастин Фаулер? – спросил Ратлидж.

– К сожалению, нет.

– Значит, вы и Фаулера знали?

– Он был родственником миссис Рассел, хотя она, кажется, не слишком ладила с его родней. Еще до того, как Джастин Фаулер приехал сюда, она признавалась мне, что прекратила общаться с его матерью после того, как та вышла за мистера Фаулера. У меня сложилось впечатление, что миссис Рассел его не одобряла. Мужа то есть. Это случилось сразу после того, как к ней приехал адвокат и попросил принять к себе мальчика. Она сказала, что Господь в мудрости Своей счел нужным, чтобы у нее был только один ребенок. Но в возмещение Всевышний позже послал ей дочь, которая так и не родилась у нее самой, и вот теперь – второго сына. Позже я спрашивал себя, в самом ли деле она так радовалась детям, как ожидала. Матери непросто с такими детьми. В конце концов, они ведь не ее. Потом она пропала, и мальчики – то есть к тому времени они уже стали молодыми людьми – пошли в армию. Не знаю, остался жив Джастин Фаулер или нет. Я сам отвез его на станцию в машине миссис Рассел, и он сел на поезд до Лондона. Тогда я и видел его в последний раз. Тихий мальчик, замкнутый в себе. Я не очень хорошо знал его. Но он чего-то боялся – я так и не понял чего.

– Тогда кто же человек на фотографии?

Моррисон нахмурился и снова осмотрел снимок.

– Извините. Мне кажется, я никогда раньше его не видел. Но вы сказали, что он сам пришел к вам в Скотленд-Ярд? Тот, кто на снимке? С чего вы взяли, что он – майор Рассел?

– Так он мне представился, – уверенно ответил Ратлидж.

– Очень странно! Говорите, когда его тело вытащили из воды, на нем был медальон с фотографией мисс Фаррадей?

– Да, так утверждают те, кто его нашел.

– Тогда… по-моему, вам следует найти саму мисс Фаррадей и спросить, знает ли она этого человека.

– Прежде чем я последую вашему совету, что еще вы можете мне рассказать о семье Рассел? Может быть, где-нибудь неподалеку живут слуги, работавшие в доме? В Фарнэме, например…

– Слуг у них было немного. Экономка, конечно, несколько горничных… Кухарка… Пожилой лакей. Ах да, еще один молодой человек. Когда приезжали гости, он исполнял роль дворецкого, но в остальное время он работал шофером и повсюду возил миссис Рассел, когда она выезжала. Семья не очень ладила с местными жителями и чаще всего не общалась с ними. Лакей умер вскоре после исчезновения миссис Рассел. А кухарка переселилась к кому-то из своих родственников… Фамилия ее миссис Бродли. Я хорошо ее помню – она прекрасно готовила. Что стало с экономкой, миссис Даннер, я не знаю. Кажется, кто-то говорил, что она нашла работу где-то в центральных графствах. Харолд, шофер, первые несколько недель войны оставался в доме сторожем, но потом тоже записался добровольцем и ушел в армию. После этого в усадьбе никого не осталось.

– А горничные?

– Ах да, чуть не забыл. Нэнси вышла за Самьюэла Бразерса, сына местного фермера. Их хозяйство за Фарнэмом, недалеко. Другие девушки куда-то уехали.

– Скажите, как найти ту ферму?

– Вам надо проехать через Фарнэм; потом повернуть налево и больше никуда не сворачивать. Ферма Бразерсов будет второй.

Ратлидж поблагодарил священника и собрался уходить. Моррисон, как гостеприимный хозяин, проводил его. У двери он сказал:

– Надеюсь, вам удастся опознать этого несчастного с фотографии. Я буду молиться за него.

– Спасибо, преподобный.

Дверь закрылась, священник возвращался в алтарную часть, его шаги гулким эхом отдавались в пустом храме.

«Он был влюблен в девчонку, чье фото в том медальоне», – сказал Хэмиш, когда Ратлидж шагал по узкой полоске травы к своей машине.

«Кто, Моррисон?»

«Ну да, священник».

Ратлидж вспомнил грусть в глазах священника, когда он сказал, что Рассел охотно женился бы на Синтии Фаррадей. Рассел, конечно, больше подходил ей, чем сельский священник. Возможно, это объясняет, почему Моррисону трудно оказалось говорить о ней.

Он остановился, достал ручку и в тишине услышал шепоты в траве. Легко было представить себе людей, спрятанных в зарослях камыша; местами заросли оказались выше мужчины среднего роста. Ратлидж понял: здесь трудно найти кого-то даже в двадцати футах от того места, где стоишь. Вот почему поиски миссис Рассел шли с таким трудом.

Они поехали в сторону Фарнэма.

Кто же был тот человек, который явился к нему в кабинет, заявил, что он – Уайат Рассел, и признался в убийстве Джастина Фаулера? Более того, кто убил его самого через двенадцать дней? Связаны ли как-то два этих события? А может, в прошлом жертвы имелось что-то еще, приведшее его к смерти?

Хэмиш заметил: «Ответы на твои вопросы наверняка знает та девица из медальона».

«Да, вполне вероятно. Разыскать ее – еще одна непростая задача».

Внимательно глядя на дорогу, чтобы не пропустить поворот, о котором говорил Моррисон, он увидел его с левой стороны в трех четвертях мили от церкви. Повернул, проехал через Фарнэм, затем повернул прочь от устья реки к фермам и пастбищам, одержавшим победу над болотами. Хозяйства были небольшими, но с виду вполне процветающими. На лугах мирно паслись молочные коровы. Фермерам здесь хватало и зерна, и сена для кормов. Он видел зеленые ростки пшеницы на дальнем поле, которые шевелились от легкого морского бриза.

Найдя ферму Бразерсов, он повернул на ухабистую тропку, ведущую к дому. За домом располагались старый амбар и несколько хозяйственных построек.

Ратлидж постучал, но дверь никто не открыл. Выждав немного, он обошел дом с тыла и направился к двери черного хода. На заднем дворе он увидел женщину в черном платье, видавшем лучшие дни. Она стояла в проволочном курятнике и насыпала корм для цыплят, которые толпились у ее ног. Когда Ратлидж показался из-за угла, она вскинула голову и смерила его настороженным взглядом.

К такому выражению у жителей долины реки Хокинг он уже начал привыкать.

Впрочем, женщина вполне вежливо спросила:

– Чем я могу помочь вам, сэр?

– Доброе утро. Моя фамилия Ратлидж. Я ищу миссис Бразерс.

– А на что она вам, когда вы ее найдете?

– Я ищу всех, кто знал семью, жившую в усадьбе «Берег». Священник церкви Святого Эдуарда, мистер Моррисон, сказал, что миссис Бразерс когда-то служила там горничной.

Кивнув, женщина опорожнила миску, которую держала на сгибе локтя, вышла из курятника и заперла за собой дверцу.

– Ну что ж, пойдемте на кухню.

Следом за ней он пошел по дорожке и каменным ступенькам, проложенным между грядками с лекарственными травами, цветами и овощами. Огородик вплотную примыкал к двери кухни. Ратлидж обратил внимание на то, что хозяйка тщательно ухаживает за садом и огородом. На грядках и клумбах все пышно росло и цвело, а почва между грядками тщательно выполота.

На кухне он отметил ту же опрятность. На столе лежала чистая, отутюженная скатерть; на раковине и шкафчиках не было ни пятнышка, как и на полу.

– Я Нэнси Бразерс, – представилась женщина, предлагая гостю стул и вставая перед широким буфетом. – А зачем вам понадобились те, кто служил в усадьбе?

– Пока еще не знаю, – ответил ей Ратлидж. – Я ищу женщину, чей снимок внутри этого медальона. – Он достал медальон из кармана и протянул Нэнси, держа за цепочку. – По моим сведениям, она, возможно, жила в усадьбе «Берег».

Миссис Бразерс не взяла медальон.

– Значит, вы юрист или полицейский? – спросила она.

Ратлидж сказал ей правду:

– Я из Скотленд-Ярда. Обычно мы не разыскиваем владельцев пропавшей собственности. Но в данном случае она может помочь нам в другом, довольно важном деле.

Миссис Бразерс взяла медальон, нашла застежку и открыла его.

– Ах!

– Вы узнаете ее? – спросил Ратлидж, видя, как пристально она смотрит на крошечную фотографию.

– Медальон… еще бы я его не узнала! – медленно ответила Нэнси Бразерс. – А я думала, что все осталось в прошлом!

– Что именно, как вы думали, осталось в прошлом?

Она вздохнула и повернулась лицом к окну.

– Место было не сказать чтобы приятное – прямо-таки нехорошее, – не сразу ответила она. – Я бы давно ушла, если бы было куда идти. Но ведь здесь у нас не Лондон и даже не Тилбери, где без труда можно устроиться к другим хозяевам.

Ратлидж задумался. Не выдумывала ли она отговорки, чтобы остаться на «нехорошем» месте? Может, она пытается обмануть – но кого? Его или себя саму?

– В каком смысле нехорошее?

Нэнси Бразерс глубоко вздохнула:

– Не люблю сплетничать о тех, кто выше по положению.

– Понимаю. Более того, ваши чувства похвальны, – осторожно ответил Ратлидж. – Но, видите ли, сейчас речь идет не о сплетнях. Полиция ведет расследование, и ваш долг – помочь представителям закона всеми возможными средствами. Если вам что-то известно, вы уж предоставьте специалистам решать, что важно, а что – нет.

– Медальон был на миссис Рассел в тот день, когда она пропала. Я точно знаю, потому что сама помогала ей надеть его и видела его в полдень в тот день, когда она пришла домой обедать. Медальон тогда еще был на ней.

– Что случилось с миссис Рассел? Удалось ли найти ее живой… или мертвой?

– Да ведь в том-то и странность. Она как будто исчезла бесследно. Сын видел ее в два часа; она спускалась к причалу. Никому и в голову не приходило, что с ней что-то случилось, до самого вечера, а потом я поднялась наверх, чтобы помочь ей переодеться к ужину… – Повернувшись, миссис Бразерс взяла с сушилки миску и переставила ее на полку. – Они, полицейские то есть, конечно, допросили нас всех. Интересовались, не тревожилась ли она из-за чего-то. Может, волновалась или боялась? Спрашивали, не питал ли кто-нибудь к ней враждебные чувства… Откровенно признаться, иногда с ней приходилось тяжело, но ведь миссис Рассел не молодела, а старики часто капризничают. По крайней мере, тогда она казалась мне старухой, ведь я была совсем девчонка. Бывало, она подолгу возилась со своими волосами; хотела, чтобы они были такие же густые и красивые, как в то время, когда ей было восемнадцать. Или выговаривала мне за то, что, мол, пепел не выметен как положено, хотя я его выметала. Но ведь за такие мелочи не захочешь человеку зла, верно?

– Когда медальон в последний раз был на миссис Рассел, внутри находилась та же самая фотография, что и сейчас?

– Нет, другая, ее и ее покойного мужа. В день их свадьбы.

– Тогда откуда вы знаете, что медальон тот же самый?

– Да я ведь его тысячу раз трогала. Застегивала на шее, заправляла под прическу. Проверяла, не расстегнулся ли. Каждый вечер миссис Рассел его снимала, а каждое утро надевала. Даже если носила другие украшения, медальон всегда висел у нее на шее. – Нэнси Бразерс налила в чайник холодную воду. – А вы не скажете, как он у вас оказался? Значит, все-таки нашли ее труп? И кто вставил в него другую фотографию?

– Нет, мы не нашли миссис Рассел. Медальон сняли с другой шеи…

– Как он на ней оказался?

– Прежде чем я отвечу на ваш вопрос, скажите, пожалуйста, как звали ту женщину с фотографии.

Миссис Бразерс засыпала чай в заварочный чайник, а потом ткнула в медальон ложкой:

– Синтия Фаррадей. Она поселилась в доме миссис Рассел после смерти своих родителей.

– Что с ней стало?

– После того как миссис Рассел пропала, она переехала в Лондон. Сказала, что неприлично жить в доме одной, без компаньонки. Мистер Рассел делал ей предложение, но она ему отказала. Сказала, что хочет быть свободной и жить своей жизнью.

– Кто еще жил в доме – помимо прислуги?

– Мистер Джастин, конечно. Он тоже дальняя родня и тоже приехал жить в «Берег» – уже после мисс Синтии. Они-то, мистер Джастин и мисс Синтия, не состояли друг с другом в родстве. Мисс Синтия была родней со стороны Расселов, а мистер Джастин… Его и миссис Рассел бабушки были кузинами. Однажды я слышала, как кто-то говорил: мол, мать мистера Джастина умерла от чахотки. У нее были больные легкие. А про его отца я ничего не слыхала.

– Что случилось с мистером Фаулером?

– Он пошел на войну и, по-моему, не вернулся.

– Ясно… – Засвистел чайник, и миссис Бразерс повернулась, чтобы залить кипятку в заварку. Наблюдая за ней, Ратлидж спросил: – А что случилось с мистером Расселом?

Она помешала в чайнике, пристально глядя в него, и ответила:

– Я знаю только, что он вернулся с войны живым. Но не знаю, приезжал ли он сюда. «Берег» жалко. Дом был красивый. Вам бы взглянуть на него в то время, когда я там служила. У них, у Расселов то есть, денежки водились. Я еще тогда не могла понять, зачем им понадобилось строить дом там, на болотах. Ведь они могли поселиться где угодно.

Когда чай настоялся, Ратлидж сказал:

– Хочу показать вам одну фотографию. Снимок не из приятных, но, может быть, вы сумеете опознать изображенного на нем человека. – Он достал из кармана конверт из Грейвсенда, отогнул клапан и протянул конверт миссис Бразерс. Та робко заглянула внутрь и достала фотографию. Ратлидж заметил, как она поморщилась, когда глянула на нее.

– Он мертвый, да?

– Да. Его выловили из реки.

– Из Хокинга? – Нэнси живо перевела взгляд с фотографии на лицо Ратлиджа. – Муж мне не рассказывал, что из реки выловили труп.

– Нет, из Темзы. Вы его знаете?

– Он так сильно изменился, что сначала я его даже не узнала. Ведь когда я видела его в последний раз, он был молодым парнем, высоким, худым и очень вежливым, – медленно проговорила Нэнси Бразерс. – Я не очень часто наведывалась в Фарнэм, зато он пару раз заглядывал в «Берег». Он из деревни. Помню, что его отец был рыбаком. К сожалению, прошло столько времени, что я не помню его фамилию. – Нэнси отвернулась, и Ратлидж засунул фотографию в конверт.

– Вы помните еще что-нибудь о нем? – Заметив, что его собеседница замялась, Ратлидж с надеждой спросил: – Может, он считался смутьяном… или о нем много сплетничали?

– Если и сплетничали, сейчас я уже ничего не помню, – ответила Нэнси. – Правда, мы не очень-то общались с деревенскими. Мы, кто служил в усадьбе «Берег», – она криво улыбнулась, – считали себя выше их. И вот как все обернулось – я сама вышла за деревенского, за фермера… Как говорится, никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь! И миссис Рассел очень не одобряла, если мы ходили в Фарнэм. В выходные дни, которые у нас были через неделю, она отпускала нас на целый день в Тилбери. Даже разрешала ездить туда на ее машине, а возил нас Харолд Финли. И просила нас только об одном: чтобы мы держались подальше от доков.

– Вы уверены, что человек с фотографии – не майор Рассел?

– Да что вы, уж мистера-то Рассела я где угодно узнала бы. Хотя и прошло много времени. Я ведь прослужила у них в доме горничной пятнадцать лет, до тех пор, пока не познакомилась с мистером Бразерсом. Да, я бы точно узнала его даже сегодня.

Пока Ратлидж беседовал с миссис Бразерс, Хэмиш помалкивал. Теперь он вставил замечание, застав Ратлиджа врасплох, миссис Бразерс как раз ставила на стол чайник, и Ратлидж быстро вскинул голову, совершенно уверенный в том, что она тоже слышала голос. Но она отвернулась и доставала из буфета две чашки и два блюдца.

«Знаешь, – заметил Хэмиш, – твой покойник так хорошо знал усадьбу „Берег“ и всех, кто там работал… Убил его наверняка кто-то из них!»

Ратлиджу пришлось признать, что в рассуждениях Хэмиша имеется рациональное зерно.

– В каких отношениях были Фаулер и Рассел? Они хорошо ладили?

– Вполне, если не считать мисс Синтию. Из-за нее между ними кошка пробежала. И по-моему, она сама во всем виновата; сначала флиртовала с одним, а потом с другим. Правда, надо и ей отдать должное, с ее стороны все было несерьезно. Уверяю вас, такое заметно сразу. Ей никто из них не нравился, просто она любила, когда все обращали на нее внимание.

– Вам она не нравилась?

– Не могу сказать, что не нравилась, – ответила миссис Бразерс. – Уж так выйдет слишком резко, вам не кажется? Просто ее уловки на меня не действовали. Можете себе представить, она флиртовала даже с Харолдом Финли! Конечно, не так, как с мистером Расселом и мистером Джастином, но достаточно для того, чтобы Финли с нее глаз не сводил. А ведь так нечестно, правда? Зачем она его обнадеживала? Правда, Харолд Финли был, можно сказать, красавец мужчина, высокий, сильный и к тому же умный. Уж очень ей хотелось и его заполучить в свои сети!

Харолд Финли. Шофер, который при необходимости исполнял обязанности дворецкого…

– Как же она с ним флиртовала?

– Изобретала маленькие поручения, чтобы ему все время приходилось возить ее туда-сюда. В Тилбери, чтобы вернуть книгу в библиотеку при книжном магазине. В Фарнэм, чтобы найти ленту в тон шляпке. Однажды он возил ее даже в Лондон повидаться с приятельницей. Но миссис Рассел узнала обо всем и запретила ей ездить в Лондон. Не годится, чтобы незамужняя девушка ездила так далеко одна. Неразумно она поступила!

Лондон, гнездо порока…

– Да, наверное, – ответил Ратлидж.

– Вы, значит, не знаете, как тот человек нашел медальон миссис Рассел и почему вставил туда фотографию мисс Синтии?

– Нет, не знаю. Но, когда я найду мисс Фаррадей, надеюсь, она что-то прояснит.

– Да, она наверняка и вам начнет глазки строить, если я хорошо ее помню… и если она не изменилась. – Как будто поняв, что сказала больше, чем собиралась, миссис Бразерс добавила: – Хотя, справедливости ради, злой-то она не была, только живой, веселой. Иногда ее трудно было выносить.

– Вы, случайно, не поддерживали с ней отношения после того, как она покинула «Берег»?

– Здесь я ничем не могу вам помочь, уж извините. И где именно она поселилась в Лондоне, я понятия не имею. Она мне не сказала, а даже если бы и десять раз повторила, я бы все равно не запомнила. Ведь я ни разу не бывала в Лондоне. Слыхала я, что она стала жить в доме, который раньше принадлежал ее родителям, да что вам с того толку? Сейчас она, скорее всего, замужем и живет где-нибудь в другом месте.

Ратлидж допил чай, взял со стола медальон вместе с конвертом и поблагодарил миссис Бразерс.

– Вы так и не сказали, откуда у вас медальон миссис Рассел, – напомнила она.

Ратлидж понял, что должен сказать ей правду.

– Он был на шее у мертвеца, которого выловили из реки.

Переварив то, что сказал ей Ратлидж, миссис Бразерс спросила:

– Если медальон был у того человека… откуда он его взял? Может, знал, что случилось с миссис Рассел?

– К сожалению, не могу вам ответить, – сказал Рассел. – Но чуть раньше он сообщил в полицию, что Рассел когда-то убил Фаулера.

Миссис Бразерс пылко покачала головой:

– Не может быть! Не верю! Еще могу себе представить, чтобы мистер Рассел поколотил мистера Фаулера. Он, мистер Уайат, часто вымещал на нем гнев. Но чтобы убить? Нет.

– Но вы говорили, что между ними пробежала кошка из-за Синтии Фаррадей.

– Если бы каждый ревнивец начал убивать своего соперника, у вас работы было бы больше, чем у бобров в грозу! – возразила Нэнси Бразерс. – И вот что еще я вам скажу: на вашем месте я бы не стала доверять словам человека, который носил на шее медальон мертвой женщины.

От фермы Бразерсов Ратлидж вернулся в Фарнэм и оставил машину у гостиницы «Стрекоза». Здание оказалось довольно живописным по сравнению с соседними домами: впереди, в красивом палисаднике, пышно цвели штокрозы.

Он заметил, что народу на улице больше, чем в прошлый раз. Женщины шли за покупками, рыбаки возвращались с промысла, рабочие стояли у скобяной лавки, коротая время. Река, что виднелась за главной улицей, поблескивала на солнце. Наступило время прилива, и лодки покачивались на небольших волнах.

Ратлидж остановил первого же встречного, судя по грубой одежде, он занимался тяжелой физической работой, к ногтям его прилип цемент.

– Моя фамилия Ратлидж, – начал он, заранее достав фотографию из конверта. – И я ищу родственников вот этого человека. – Он протянул рабочему снимок.

Тот едва мазнул по нему взглядом. По его невыразительному лицу трудно было понять, о чем он думает.

– Не знаю такого. – Он отодвинул фотографию и зашагал прочь.

Ратлидж пошел дальше, увидел, что из скобяной лавки выходит человек с засовом в руке и придирчиво разглядывает покупку, как будто не очень доволен ею. Когда на его лицо упала тень, человек с засовом вскинул голову.

– Вы кто такой? – осведомился он, как будто Ратлидж свалился с луны.

Ратлидж узнал его – человека в вельветовых брюках и рабочей рубахе, который в прошлый раз подходил к нему на улице. Однако он не знал, помнит ли его местный житель. Он терпеливо повторил свой вопрос.

Человек оттолкнул протянутую руку.

– Никогда его раньше не видел! – отрывисто ответил он и зашагал прочь.

Ратлидж останавливал еще троих и встретил тот же недружелюбный отказ. Никто не желал узнавать мертвеца. И невозможно было понять, говорят они правду или нет.

Хэмиш посоветовал: «А ты спроси женщину».

Ратлиджу пока не хотелось показывать фотографию женщинам. Для миссис Бразерс пришлось сделать исключение, потому что она служила в усадьбе «Берег» и знала хозяев и других слуг в лицо.

Он дошел до конца главной улицы; оттуда дорога поворачивала в сторону ферм. Оглянувшись, он решил зайти в местное питейное заведение. Паб «Гребная шлюпка» стоял на берегу реки; за ним виднелся крохотный заливчик, который как будто вгрызался в заросли камыша.

С одной стороны, не очень хотелось вести расспросы в пабе, потому что тогда о цели его приезда быстро станет известно всем. Ратлидж прекрасно понимал, что и люди, с которыми он уже беседовал, тоже могут оказаться разговорчивыми, но отчего-то ему казалось, что сплетничать они не станут. В пабе, где завсегдатаи болтают свободно, как члены «Женского института», [5]5
  «Женский институт» – организация, объединяющая женщин, живущих в сельской местности.


[Закрыть]после его ухода непременно поползут слухи, а он предпочитал сам наблюдать за реакцией на свои слова. С другой стороны, ему нужно было узнать, кто же приходил к нему две недели назад и кого вытащили из Темзы в Грейвсенде. Старший суперинтендент Боулс надеется, что к вечеру все станет ясно. А Боулс не слушает никаких отговорок, даже если они весомые.

На вывеске, которая покачивалась на легком ветерке, изображались три гребца, которые усердно налегали на весла, ведя свое суденышко в открытое море.

Ратлидж вошел. В зале царил полумрак. Двое посетителей, сидевших за столиком, играли в криббидж. Еще один завсегдатай горбился за столиком в углу. Он ел толстый сэндвич и запивал, похоже, сидром. Окна в дальней части зала выходили на реку. Сбоку Ратлидж заметил лестницу, которая вела, как он решил, в погреб – а может быть, тоже к воде.

За стойкой, где тускло поблескивала медь и сияло отполированное временем и локтями нескольких поколений завсегдатаев дерево, стоял очень высокий и худой человек с редеющими седыми волосами. Он выпрямился, увидев, что вошедший – не местный. Пока Ратлидж шел к стойке, трактирщик не сводил с него глаз, но не проронил ни слова. И глаза его не выдавали ничего, зато губы сжались в тонкую линию.

Когда Ратлидж подошел, трактирщик сразу же спросил:

– Вы ведь из полиции?

Посетители за двумя столиками живо развернулись к стойке.

– Моя фамилия Ратлидж, – начал инспектор, не считая нужным далее представляться. Положив на стойку фотографию, он повторил то, что уже говорил прежде: он разыскивает родственников этого человека.

– Они, что ли, наследство получат? – поинтересовался трактирщик.

– Не могу сказать, пока не найду их.

– Отчего он умер?

– Его выловили из реки.

Бармен поднял брови, впервые выказав интерес.

– Из Хокинга?

– Неподалеку, – ответил Ратлидж. В конце концов, Темза протекает мимо Тилбери. С точки зрения расстояний в этой части Эссекса можно сказать, что труп выловили «неподалеку».

– Никогда его раньше не видел, – сказал, наконец, трактирщик.

– Вы давно владеете пабом?

Бармен ответил молчанием.

– По-моему, лет десять, а то и дольше, – продолжал Ратлидж. – Мне говорили, что мертвец когда-то жил в Фарнэме. По-моему, своих завсегдатаев вы должны узнавать хотя бы в лицо, если не по именам.

– Память у меня плохая, – ответил бармен и, повысив голос, позвал: – Эй ты, за угловым столиком!

Завсегдатай, который вернулся было к своему сэндвичу, поднял голову, вопросительно сдвинув кустистые брови.

– Я когда-нибудь называл тебя по имени? Завсегдатай замялся.

– Называл или нет?

– Нет. Никогда! – ответил наконец посетитель, поняв намек.

– Вот видите? – обратился трактирщик к Ратлиджу. – Ну а вы? – Он повернулся к игрокам в криббидж. – Может быть, я помню, какие у вас любимые напитки, когда вы являетесь?

Оба покачали головами, настороженно переводя взгляд с бармена на Ратлиджа и обратно.

– Так что извините, ничем не могу вам помочь, мистер Ратлидж или как вас там. Что есть, то есть. – Бармен ухмыльнулся, радуясь своей сообразительности.

– Тогда как вы догадались, что я не местный? – спросил Ратлидж.

Он застал бармена врасплох; ухмылка на его лице тут же увяла.

– Будь я местным, вы бы спросили, что я буду пить.

А вы сразу поняли, что я из полиции.

Бармен подтолкнул к нему фотографию.

– Никто вам здесь не поможет, – сухо сказал он. – Поищите где-нибудь в другом месте. Понятно?

– В Скотленд-Ярде не любят угроз. Я добьюсь того, что через день ваш паб закроют.

– Это еще почему? – возмутился трактирщик.

– На стойке пролитое пиво. Тарелки, на которых вы подали тем людям еду, плохо вымыты; к ним прилипли остатки пищи. И пол такой грязный, что, по-моему, еда в вашем заведении и здорового человека доведет до могилы. Начальник полиции графства с удовольствием послушает, в каком состоянии находится ваш паб. И поскольку едва ли ему самому захочется терять время и ехать в Фарнэм, он поверит мне на слово.

– На пушку берете! Вы не посмеете…

– Посмотрим, – холодно ответил Ратлидж и повернулся к двери, не обращая больше внимания на трактирщика, который выкрикивал ему в спину оскорбления.

Ратлидж почти добрался до двери, по-прежнему не оборачиваясь, когда Хэмиш вскричал: «Берегись!»

Он вовремя обернулся и увидел, что трактирщик догоняет его и замахивается деревянной дубинкой – наверняка он держал ее за стойкой на тот случай, если придется разнимать драчунов. Ратлидж меньшего и не ждал.

– Положи сейчас же, дурак! – рявкнул он. – Если убьешь меня, Скотленд-Ярду ты не помешаешь – сам знаешь.

Трактирщик остановился; в глазах его мелькнула нерешительность. Потом нерешительность сменилась яростью. Как видно, он непременно хотел довести дело до конца. В следующий миг Ратлидж толкнул его, прижал к стойке, вырвал у него дубинку и прижал к шее. Стиснув зубы, он обратился к остальным:

– Только попробуйте шевельнуться! Я ему шею сломаю!

Ножки стула загрохотали по полу; завсегдатаи поспешно расселись по местам.

– Ну вот, так-то лучше, – обратился Ратлидж к побагровевшему бармену, хватавшему воздух ртом, – сейчас я отойду, а вы спокойно сядете на стул и будете вести себя прилично. Понятно?

Хотя бармен едва мог шевелиться, он моргнул в знак согласия.

Не выпуская из рук дубинку, Ратлидж освободил своего пленника, и тот чуть не рухнул на колени. Опираясь одной рукой о стойку, он немного постоял, переводя дух, а затем, подойдя к ближайшему столику, тяжело опустился на стул.

Он посмотрел на Ратлиджа исподлобья – впрочем, уже без всякой ярости.

– Ну и стоило на меня бросаться? – спросил Ратлидж. – А теперь фотография… Как вас зовут? Только не говорите, что не помните своего имени!

– Барбер. Санди Барбер.

– Кто тот человек на фотографии?

Бармен не сразу хрипло ответил:

– Сын Уиллета… Младший сын старика.

– Кто такой Уиллет?

– Нед Уиллет, наш рыбак. Если он узнает, что его сын умер, ему самому крышка.

– Чем занимался его сын, когда жил дома?

– В том-то и штука, дома он не появлялся с тех пор, как кончилась война. Он служил в одном доме в Тетфорде… Он, Бен то есть, никогда не хотел быть рыбаком. Когда с Недом приключилась беда, Абигейл сразу написала брату, а Бен так и не откликнулся. Что ж… теперь мы хоть знаем почему. Слушайте, Неду совсем мало осталось жить. Пусть себе думает, что сына не отпускают со службы.

– Почему Уиллету недолго осталось жить? – спросил Ратлидж, вспомнив о том, что у Бена Уиллета был рак желудка.

– Несчастный случай… Вышел в море в шторм, ну и напоролся на рыболовный крючок. Ногу ему проткнуло, а потом рана воспалилась, началось заражение крови. Доктора хотели отнять ему ногу, только он и слышать ничего не желал. Вот упрямый старый осел! И теперь у него гангрена, и он может умереть в любой день. Видели бы вы его ногу – распухла и вся багровая, почти почернела. Даже на ногу уже не похоже… – Дернув подбородком в сторону конверта, который Ратлидж бросил на стойку, бармен спросил: – Ну а с Беном-то что случилось? Вы сказали, его выловили из реки.

– Кто-то выстрелил ему в затылок. А потом столкнул в воду.

Все присутствующие оцепенели от ужаса. Три завсегдатая беспокойно заерзали на своих местах.

Трактирщик покачал головой:

– Дела… Значит, теперь сынок с папашей встретятся уже на том свете, верно? – добавил он, немного помолчав.

– А вам кем Уиллет доводится? Почему вы всеми доступными способами пытались мне помешать?

– Моя жена Абигейл – его единственная дочь. Кому понадобилось убивать Бена? Мы никогда не слыхали, чтобы у него были враги. Нос он, правда, здорово задирал, что было, то было, но никто из наших на него зла как будто не держал.

– Нелегко зарабатывать себе на хлеб рыболовством… Жители Фарнэма не злились на Бена Уиллета за то, что он сбежал и захотел жить по-другому? Возможно, захотел лучшей доли?

– Нед, конечно, не радовался, – мрачно ответил Барбер. – А насчет того, не злился ли кто другой… нет, не слыхал.

Подал голос пожилой завсегдатай, сидевший за столиком один:

– В начале войны, перед тем как его отправили во Францию, ему дали отпуск, и он приезжал домой похвастаться своей формой. Мы все были рады его видеть. Я помню. Моей дочке он нравился, да только ничего из этого все равно не вышло.

– Вы сказали, он задирал нос. Что вы имеете в виду?

– Водил компанию с теми, кто побогаче. Сам говорил, что мог бы легко сойти и за герцога, если бы захотел. Однажды он насмешил Абигейл до слез – уж очень здорово умел представлять. Рассказывал про семью, в которой служил, да так живо, в лицах, за каждого. С ним никакого театра не надо было… – Вспомнив, что говорит об умершем, Барбер посерьезнел и заключил: – Да, Бен – он такой был.

Ратлидж вспомнил человека, который приходил к нему в кабинет и выдавал себя за другого, за джентльмена. Он так хорошо играл, что обманул даже инспектора Скотленд-Ярда. Правда, тогда у него, Ратлиджа, не было причин сомневаться в личности своего гостя. Зачем человеку признаваться в убийстве, которого он не совершил?