Текст книги "Красная дверь"

Автор книги: Чарльз Тодд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 15

Устроив Тревора и его внука в их комнатах, успокоив Франс и обещав послать телеграмму в Шотландию сообщить семье Тревор, что старик и мальчик в безопасности и отправятся на север, как только расчистят железнодорожную линию, Ратлидж поехал домой переодеться. Он решил, что его крестный и мальчик будут долго спать, и стал думать о том, чем отвлечь своего юного тезку от недавних событий. Ребенок вел себя необычайно тихо на пути в Лондон, дремал, прислонившись к плечу деда.

Ратлидж решил, что поездка по реке в Хэмптон-Корт [5]5
  Хэмптон-Корт – королевский замок в пригороде Лондона на южном берегу Темзы.


[Закрыть]подойдет, и снова поехал в Мейфэр, чтобы сказать об этом сестре.

– Какая чудесная мысль, Иен! Ты поедешь с нами?

– У меня много дел в Ярде. Когда я услышал о катастрофе, то просто ушел и сразу поехал туда.

– Вероятно, это было ужасно. Ты выглядишь так, что тебе явно не мешает отдохнуть.

Он засмеялся:

– Это от волнения. Понадобилось время, чтобы найти Дэвида и мальчика. Я воображал невесть что, пока не увидел их живыми и почти невредимыми.

Франс улыбнулась, понимая, что он специально говорит беспечным тоном об ужасных событиях.

– Я не хотела спрашивать при Дэвиде. Было много пострадавших?

– Раненых и погибших, – ответил Ратлидж и добавил, не сумев сдержаться: – Мередит Ченнинг тоже была в поезде.

– Боже мой! С ней все в порядке? Ты и ее привез в Лондон?

– Ее уже забрали к тому времени, когда я нашел Дэвида. Думаю, врачи поработали над ее плечом. Оно вывихнуто. Я оставил для нее сообщение дать мне знать, если я понадоблюсь.

– Очень любезно с твоей стороны. – Женское любопытство одержало верх. – Ты знаешь, куда она ехала? В Инвернесс?

Ратлидж не думал о такой возможности. В конце концов, Мередит могла путешествовать одна. Он обнаружил, что не слишком сожалеет о прекращении ее поездки.

– Она не говорила. Не было времени разговаривать ни о чем, кроме помощи пострадавшим.

– Конечно. Я навещу ее позже на неделе.

Ратлидж поехал в Ярд.

Но новостей об Уолтере Теллере не было, и никто не нашел Чарли Худа.

Разочарованный, Ратлидж закрылся в своем кабинете и повернул стул лицом к окну.

Уолтер Теллер, думал Ратлидж, должно быть, пережил невероятные трудности во время миссионерской работы. Ему приходилось сталкиваться с неожиданными проблемами, общаясь с паствой, не говоря уже о сомневающихся и тех, кто упорно цеплялся за своих богов, даже угрожая Теллеру и его обращенным. Климат тоже был против него, а долгие поездки утомляли. Он отвечал за жизни обращенных и должен был поддерживать в них веру, несмотря на горести и невзгоды – неурожай, нашествия насекомых, болезни и войну, особенно межплеменную.

Тогда что же напугало этого человека в короткий период между посещением им лондонского банка и отъездом домой в Эссекс?

Голос Хэмиша громко прозвучал в маленьком кабинете: «Его сын».

И сын был первой заботой Уолтера Теллера, когда он наконец добрался домой. Тем не менее он ушел от Гарри, как и от жены, спустя чуть больше недели.

Действительно ли его покойный отец настаивал на том, чтобы наследник отправился в школу в столь раннем возрасте? Ратлиджу так говорили, но доказательств не было. Жаль, что он не подумал спросить об этом Летицию Теллер. Желание пойти против воли покойного отца едва ли могло вызвать подобный срыв.

Было еще письмо от миссионерского общества.

Но Теллер не заболел сразу же после его получения.

Ратлидж потянулся за своей шляпой.

Пришло время найти общество Элкока и задать несколько вопросов.

Он узнал из источников в Ярде, что общество владеет маленьким домом неподалеку от Эйлсфорда в Кенте, и поехал туда, не договариваясь о встрече.

Эйлсфорд, с его узким мостом и еще более узкими извилистыми улочками, был симпатичным городком на Медуэе. Дом, который искал Ратлидж, стоял недалеко от церкви. Это было здание эпохи Тюдоров, высокое и узкое.

Ратлидж постучал в дверь, которую открыл пожилой мужчина в черном, с лицом, сморщенным от возраста и солнца.

Ратлидж представился и объяснил свое дело.

Мистер Форестер оказался секретарем общества и вел всю его корреспонденцию. Элкок, как он сообщил Ратлиджу, был основан в начале XIX столетия и с тех пор щедро поддерживался покровителями, которые верили в работу общества и его попытки нести просвещение в забытые части света.

Сама Виктория [6]6
  Виктория (1819–1901) – королева Великобритании с 1837 г.


[Закрыть]посетила крошечную штаб-квартиру перед вступлением на трон, и над камином висела картина, запечатлевшая это событие, принадлежавшая кисти предшественника Форестера. Он с гордостью указал на нее.

Форестер пригласил Ратлиджа присоединиться к нему за чаем, и они устроились в гостиной на стульях, которые, как не сомневался Ратлидж, помнили времена великой Елизаветы, [7]7
  Елизавета I Тюдор (1533–1603) – королева Англии С 1558 г.


[Закрыть]с прямыми спинками и сиденьями, твердыми как железо, обсуждая цели общества.

– А Уолтер Теллер?

– Он всегда был крепким надежным человеком, который умел находить общий язык с туземцами и работать с ними над проектами, призванными улучшить их жизнь. Например, школа, или новый колодец, или рынок, который привлек бы к району внимание коммерсантов. Вы можете назвать это очень практичными делами, но с их помощью людей можно было обращать в христианство.

– Насколько я понимаю, – сказал Ратлидж, – вы недавно писали мистеру Теллеру?

– Да. Фактически, у меня в столе копия письма. Я держу копии всей корреспонденции.

Он отодвинул чашку и подошел к письменному столу, где нашел нужную папку и принес ее.

– Давайте посмотрим. – Форестер перебрал несколько листов бумаги, прежде чем нашел то, что искал. – Вот. Мистер Теллер несколько лет не работал в миссии – его книга, конечно, а потом война, – а мы испытываем некоторые трудности в поисках хороших людей для нашей работы. – Он посмотрел на Ратлиджа. – Печально, но мир изменился. Перед войной был искренний энтузиазм в отношении службы. За последние два года многие из нас ощущают усталость и преисполнены горечи. Наши миссионеры стареют и собираются уходить на покой. Мы хотели бы, чтобы мистер Теллер вернулся.

– И он ответил на ваш призыв?

– Пока нет. Но вы говорили, он болен. Возможно, причина в этом?

– Может быть. – Ратлидж избегал прямого ответа. – Болезнь мистера Теллера и привела меня сюда. Врачи не в состоянии это объяснить. Он кажется чем-то глубоко обеспокоенным. Семья не может ничего припомнить, что спровоцировало бы такой внезапный и необычный приступ паралича.

Мистер Форестер внимательно посмотрел на Ратлиджа:

– И это потребовало внимания Скотленд-Ярда?

Ратлидж улыбнулся:

– Дело в том, что мистер Теллер чудесным образом выздоровел и исчез из клиники. Я руковожу его поисками.

Форестер покачал головой:

– Это очень странно. Никогда бы не подумал, что Уолтер Теллер может испытывать такого рода приступы. Я знаю, что он очень привязан к своему сыну. Единственный ребенок, насколько я помню.

– Да.

– И с мальчиком ничего не случилось?

– Он собирается отправиться в частную школу.

– Как летят годы! Я помню, когда он родился, как гордился им мистер Теллер, какие планы он строил. У меня сильное подозрение, что он не вернулся на работу из-за мальчика. Я могу это понять, также имея позднего ребенка. Чудо наблюдения за его ростом было не описать словами.

Что-то в его тоне привлекло внимание Ратлиджа.

– Ваш сын был на войне?

– Как вы догадались? Он погиб на Сомме. Я давно хотел поехать во Францию и увидеть его могилу. Но мне не суждено. Я слишком стар для такого путешествия. – Откашлявшись, он добавил: – Но вернемся к Уолтеру Теллеру. Я не буду ждать скорого ответа. Спасибо, что сообщили мне обстоятельства. Общество нуждается в нем. Надеюсь, его выздоровление будет полным.

Ратлидж поблагодарил его и удалился.

На обратном пути в Лондон он думал об отношении Уолтера Теллера к сыну, после чего заехал к Франс.

Дэвид Тревор был в саду, наслаждаясь вечерним ветерком перед заходом солнца, и улыбнулся при виде крестника, вышедшего через французское окно на террасу.

– Иен, у тебя был трудный день. Франс говорила мне, что ты возвращался в Ярд.

Ратлидж тоже улыбнулся и опустился на стул.

– Как вы себя чувствуете?

– Не хочу тебе лгать – опыт был не из приятных. У меня ушибы, и я не помню, как я их заработал. Но мы выжили, и это главное. – Он поднял забинтованную руку. – Франс позаботилась об этом. Рана неглубокая. Я дешево отделался, учитывая то, что произошло со многими. С вашей подругой все в порядке?

Ратлидж был удивлен, что Тревор помнит о его кратком отсутствии в поисках Мередит Ченнинг.

– Думаю, что да. – Он сделал паузу. – Я вынужден затронуть болезненную тему. Как вы себя чувствовали, имея сына? Когда он родился – в его первые детские годы?

– Это имеет отношение к делу?

– К сожалению, да.

– Я не возражаю поговорить о тех годах. Стать отцом казалось чудом. Я не могу передать словами. Он был таким маленьким и все же таким… реальным. Двигался, издавал звуки, открывал глаза и смотрел на меня. Его ручонки цеплялись за мои пальцы. Даже тогда глубина моих чувств к нему была неожиданной. Я бы сделал для него все. В случае надобности даже умер бы. Все, что я делал до того, не казалось важным. – Тревор криво улыбнулся; позднее солнце ярко освещало его лицо и поблескивало в глазах. – Это кажется абсурдным, не так ли? Не думаю, что я говорил кому-нибудь об этом раньше. Я был смущен. Долгое время я не понимал, что эти чувства естественные.

Его слова тронули Ратлиджа.

– Благодарю вас.

– Надеюсь, придет день, когда ты почувствуешь, что значит иметь ребенка.

Появилась Франс с графином холодной воды. Ратлидж задержался еще ненадолго.

Он провел беспокойную ночь. Хэмиш, всегда готовый пробуждать воспоминания, которые Ратлидж иногда мог похоронить в дневные часы, сильно давил на него, и он смог крепко заснуть только в четыре утра лишь для того, чтобы проснуться час спустя.

Ратлидж встал, оделся и прибыл в свой кабинет в Ярде значительно раньше других.

В ночных рапортах ничего не упоминалось об Уолтере Теллере, хотя была информация об убийце Байнама.

Нож, использованный при нападении на Ратлиджа, был слишком обычным, чтобы его было легко отследить. Но данные вскрытия указывали, что похожий нож убил Байнама. Пуговица от пиджака была сомнительным доказательством. Адрес на клочке бумаги оказался меблированными комнатами. Женщина, содержащая их, сообщила, что парень лет девятнадцати, светловолосый и веснушчатый, приходил и спрашивал, есть ли в доме свободная комната.

По словам женщины, хотя парень заявил, что в состоянии платить за комнату, она сомневалась, что он уживется с другими ее жильцами – двумя пожилыми мужчинами и старухой.

– Он был беспокойным, – сказал констебль, заглянув в записную книжку, – не мог усидеть ни минуты.

Парень попытался убедить женщину, потом ушел. Она понятия не имела, откуда он прибыл и куда направился.

Теперь это было дело Майклсона. Ратлидж проходил как свидетель – ничего более. Но у него был личный интерес к Билли, и с каждой новой жертвой усиливалось его чувство ответственности.

Он отложил ночные рапорты и стал обдумывать следующий шаг по своему делу. Были веские причины, по которым Теллер мог испытывать приступы депрессии и отчаяния. Будущее сына, его собственные обязательства в отношении своего призвания.

Но все это не могло объяснить его исчезновение.

Или почему его парализовала нерешительность? Если это действительно была она.

Даже в семье Теллер не было согласия насчет причин случившегося. Хотя у Ратлиджа возникло сильное чувство, что они знают больше, чем говорят.

Размышления не приносили пользы. Никто не мог разгадать тайну того, что лежало тяжким грузом на душе Уолтера Теллера, пока он сам не ответит на этот вопрос.

Но Ратлидж чувствовал, что это будет не скоро.

Как долго Ярду придется продолжать поиски? Когда будет принято решение прекратить их? Это продолжалось дольше, чем обычное дело об исчезнувшем лице, потому что Уолтер Теллер был Уолтером Теллером. Но почти весь персонал был брошен на охоту за убийцей Байнама.

Ратлидж уже собирался выйти из кабинета, чтобы поговорить со старшим суперинтендентом Боулсом, когда его остановил сержант Гибсон:

– Внизу констебль с сообщением. Лучше поговорите с ним сами.

Ратлидж спустился в вестибюль, где нашел одного из людей сержанта Биггина, запыхавшегося после поездки на велосипеде через Лондон.

– Это срочно, сэр. Сержант Биггин спрашивает, не можете ли вы сразу приехать в клинику.

Поместив велосипед в багажник своего автомобиля, Ратлидж спросил констебля:

– Что произошло?

– Вам лучше поговорить с сержантом, сэр.

Они были на полпути к клинике «Бельведер», когда Ратлиджу показалось, что он заметил Чарли Худа, идущего в другую сторону. Он выругался, потеряв его из виду, но транспорта было много, и ему приходилось следить за автомобилями, грузовиками и телегами, заполнявшими улицу.

– Вы видели того человека? С растрепанными волосами, в темно-коричневом пальто? – спросил Ратлидж у констебля, сидящего рядом с ним. – Мы только что проехали мимо него. Справа.

– Нет, сэр, не видел, – ответил констебль.

Грузовик с пивом ехал за ними, блокируя обзор.

Ясно – посылать констебля на поиски Худа бесполезно.

– Ладно, не имеет значения, – со вздохом сказал Ратлидж.

Они подъехали к клинике, и констебль занял пост у двери.

Проходя вестибюль, Ратлидж кивнул дежурному швейцару, потом направился в кабинет старшей медсестры.

Там он едва не попал в объятия радостной Дженни Теллер, чье лицо светилось от счастья. За ее плечом Ратлидж увидел мужчину, стоящего в шаге от стула с неуверенным видом.

– О! – воскликнула Дженни. – Я думала, это Эдвин. Входите, инспектор Ратлидж. Я хочу продемонстрировать вам, что была права. Вот мой муж. Уолтер, это инспектор Скотленд-Ярда, о котором я тебе говорила.

Уолтер Теллер глуповато улыбнулся Ратлиджу.

Он сильно изменился в сравнении с молодым человеком на фотографии, которую его жена одолжила инспектору. Лицо его было усталым, морщинистым и смущенным.

Но ему не о чем было беспокоиться. Несмотря на его убогий вид, волосы, словно расчесанные пальцами, и отросшую бороду, Уолтер Теллер был самым чудесным зрелищем в мире для глаз его жены.

Тогда кто такой был Чарли Худ?

Проходя по комнате, Ратлидж почувствовал сильный запах капусты, исходящий от одежды Теллера. Он вспомнил, как Летиция Теллер говорила, что ее брат спасал бы свою совесть, служа лондонской бедноте.

– Я послала за Эдвином и Питером, но врачи хотят обследовать Уолтера, – сказала Дженни.

Ратлидж ощущал странную смесь облегчения, потому что Уолтер жив, и гнева из-за того, что он заставил пережить свою семью.

– Мистер Теллер, – холодно заговорил он.

– Знаю, – отозвался Теллер. – Я сделал ужасную вещь. Но я не могу рассказать вам, почему и даже где я был. Я пришел в себя у лавки зеленщика сегодня утром, наблюдая, как он выставляет в витрине подносы с овощами. Я вошел внутрь и спросил его, какой сегодня день и где находится его магазин. Он сказал мне, что я пьян, и велел убираться. Со мной еще никогда так не говорили. На улице я прошел мимо магазина дамских шляп с зеркалом в витрине и увидел свое отражение. Неудивительно, что зеленщик решил, будто я пьяный или сумасшедший.

– Не думай об этом, – сказала Дженни со слезами на глазах. – Здесь ты в безопасности.

Теллер смотрел на Ратлиджа, словно желая, чтобы инспектор ему поверил.

Ратлиджа избавило от ответа появление одного из врачей, просящего Теллера подойти и позволить осмотреть себя, но Дженни возразила:

– Нет. Его братья на пути сюда. Пожалуйста, пусть они увидят, что с ним все в порядке. Мы так беспокоились. Потом можете его обследовать.

Но Ратлидж подумал, что сама Дженни не хочет выпускать мужа из поля зрения. Она цеплялась за его руку, как будто не была уверена, что чудо реально, а не снится ей.

– Даю вам полчаса, – сказал доктор Шелдон и вышел, закрыв за собой дверь.

– Дженни, – снова заговорил Теллер, – ты думаешь, старшая медсестра может организовать чашку чаю? У меня внутри сухо, как в пустыне.

Ей не хотелось оставлять его, но Ратлидж сказал, что побудет здесь, и она вышла, бросив взгляд на мужа, словно ожидая, что он исчезнет у нее на глазах.

– Я ушел отсюда с твердым намерением утопиться, – сказал Теллер. – Но когда я подошел к реке, вода была грязной, маслянистой и с плавающими в ней жестянками и прочим мусором. Я даже увидел мертвую чайку с серыми перьями ярдах в двадцати и подумал, что меня не должны найти в таком виде. Поэтому я пошел дальше. Господи, я сам не знаю, сколько прошел. Казалось, половину Франции. Ночами я спал в церквях. Я знаю церкви и там чувствовал себя в безопасности. Я дожидался темноты и проскальзывал внутрь. В органных хорах есть места, где не так холодно, а я привык в случае надобности спать на полу. Я никогда не ночевал дважды в одной церкви, боясь, что меня заметят. У меня с собой были деньги, и я мог покупать достаточно еды, чтобы поддерживать силы. – Он печально улыбнулся. – Однажды констебль едва не отвел меня в участок. Я хотел заплатить за пищу пятифунтовым банкнотом. Он подумал, что я карманник и украл ее. Мне пришлось убеждать его, что я разорился и живу подаянием. Я купил одежду рабочего.

– Что из этого правда? – спросил Ратлидж.

– Все правда. Но я не хочу рассказывать об этом моей жене. Поэтому я прошу вас позволить ей верить, будто я был безумен или болен. Ей причинит боль узнать, что я был в здравом уме и все же позволил ей предполагать худшее.

– Она никогда не допускала возможность, что вы мертвы.

Он вздрогнул.

– Почему вы ушли отсюда?

– Я говорил вам. Мне хотелось умереть.

– Для самоубийства обычно есть причина. Что случилось на дороге между Лондоном и Эссексом?

– Вы можете с таким же успехом спросить меня, что случилось на дороге в Дамаск. Я не знаю. Сначала я подумал, что умираю. А потом я испугался за Гарри. Доктор Филдинг не мог понять, что со мной, но я думал, что он лжет.

Ратлидж мог этому поверить.

Теллер, видя, что инспектор не полностью убежден, пожал плечами:

– Я знаю. Мне есть ради чего жить. Прекрасная жена, прекрасный сын, дом, который я люблю. Никаких беспокойств о деньгах и здоровье. Какое право я имею поддаваться депрессии? Но я не думаю, что депрессия измеряется тем, что вы имеете…

Он умолк, бросив предупреждающий взгляд на Ратлиджа, когда дверь открылась. Но это были не Дженни с чаем, а Эдвин Теллер и его жена, которые вошли в комнату и застыли, уставясь на привидение перед ними.

– Господи! – заговорил Эдвин, словно собираясь обнять брата. – Где ты был, черт возьми? Ты знаешь, что пережила Дженни и все мы? Если бы отец был жив, он бы тебя высек!

Эйми положила руку на плечо мужа:

– Не надо, Эдвин. Пожалуйста…

– Мне нет прощения, – сказал Уолтер. – И у меня нет объяснений. Я сожалею куда больше, чем вы предполагаете.

После этого вошли Питер Теллер и его жена. Питер, узнав брата, сердито посмотрел на него.

– Надеюсь, ты можешь объясниться, – процедил он сквозь зубы. – Надеюсь, у тебя была веская причина для того, что ты натворил.

– Где Дженни? – спросила покрасневшая Сюзанна.

– Я попросил ее принести мне чаю. Не мог больше выносить ее радостного вида.

– Кто-то должен позвонить Летиции. И Мэри, – сказала Сюзанна. Внезапно ее охватила вспышка гнева. – Это была ужасная неделя. Мы проехали несколько сотен миль, пытались утешить Дженни, старались сообразить, где ты можешь быть, а потом твою одежду нашли у реки… – Она отвернулась, сердито вытирая слезы.

Ратлидж вспомнил, что Питер был сильно пьян. Это немного объясняло расстройство его жены.

– Знаю. Я снова говорю, что сожалею. Этого недостаточно, но это все, что я могу сделать.

Дверь открылась, и Дженни придержала ее для сестры, принесшей чайный поднос. Она поставила его на стол и повернулась к Уолтеру.

– Мы очень счастливы, что вы вернулись, – сказала она. – И старшая медсестра хотела бы поговорить с вами, когда вы повидаете врачей.

Теллер выглядел смущенным, но ответил:

– Да, конечно.

Дженни торжествующе обратилась к братьям:

– Я же говорила вам, что Уолтер жив. Но когда его привели ко мне, я не могла поверить своим глазам. – Она засмеялась, пытаясь игнорировать напряженную атмосферу в комнате.

Эйми подошла к подносу и начала разливать в чашки чай. Практичная женщина, подумал Ратлидж. Или менее обеспокоенная? Она молча подала одну чашку Уолтеру, а другую Дженни. Питер отказался от чая, но Эдвин взял чашку, словно нуждаясь занять чем-нибудь руки.

Вошла старшая медсестра.

– Мне жаль прерывать ваше торжество, но боюсь, мы должны ненадолго позаимствовать мистера Теллера, – сказала она.

Уолтер последовал за ней, как если бы был рад возможности сбежать. Дженни устремилась ему вслед, но ее остановил взгляд старшей медсестры.

– Простите, – сказал Эдвин, когда дверь закрылась. – Это было очень трудное время для нас и для Уолтера. Я не должен был выходить из себя.

– Дженни, ты, вероятно, так счастлива, – вздохнула Эйми. – Он выглядит хорошо, верно? Правда, немного усталым.

– Я хочу уйти отсюда, как только врачи его отпустят, – отозвалась Дженни. – Хочу поехать домой и вернуть Гарри.

– Ты можешь остаться на несколько дней у нас, – предложила Эйми, но Дженни покачала головой.

– Меня тошнит от Лондона.

Эдвин встал рядом с Ратлиджем.

– Уолтер сказал вам, почему он ушел? Или где был? – тихо спросил он.

– Не знаю, чему можно верить, – ответил Ратлидж. – Но думаю, он не покидал Лондон.

– Лондон? – Эдвин уставился на него. – Ну, это, безусловно, хорошая новость. – Он поколебался. – Надеюсь, не последует никаких обвинений, расследований, поисков?

– Никаких. – Ратлидж знал, что Боулс никогда бы этого не допустил.

Но прежде чем оставить клинику, Ратлидж еще раз поговорил с Уолтером Теллером. Врачи признали его здоровым и заявили, что он может возвращаться в Эссекс. Свое подлинное мнение они держали при себе.

– Этого не должно произойти снова. Понятно? – сказал Ратлидж.

Уолтер вскинул голову, словно собираясь бросить вызов.

– Это не было намеренно, – отозвался он. – Я не просил полицию искать меня.

– А что, по-вашему, могло произойти, когда в клинике обнаружили ваше исчезновение? Чтобы защитить себя, им пришлось первым делом вызвать полицию.

– Да, полагаю, мне следовало этого ожидать. Но почему Ярд?

– Вы важный человек, мистер Теллер. Мы были обеспокоены.

Теллер выглядел виноватым.

– Этого больше не повторится. Не вижу для этого никаких причин.

– И еще кое-что, – сказал Ратлидж, подойдя к двери. – Вы заставили вашу жену пережить очень трудное время. Меньшее, что вы можете сделать для нее, – это переменить мнение относительно учебы вашего сына.

– Таково было желание моего отца… – начал Уолтер.

– Он давно умер, Теллер. А ваша жена жива. Сделайте это для нее.

– Я подумаю.

Ратлидж кивнул и вышел.

Ратлидж слышал Хэмиша, прежде чем добрался до своей машины. Он чувствовал, как солнечный свет тускнеет, сменяясь серым освещением траншей перед рассветом. Затем заговорили пушки. Их выстрелы могли свести с ума.

Каким-то образом Ратлидж умудрился завести машину, но он сам не знал, как доехал до Ярда. Затем траншеи исчезли так же внезапно, как и появились.

Ратлидж сидел в автомобиле, уставясь в ветровое стекло. Потом машина двинулась снова, и он почти непроизвольно поехал в Челси.

Пора было узнать, как поживает Мередит Ченнинг.

Но когда он постучал в дверь, никто не отозвался.

«Ее нет в Лондоне», – сказал Хэмиш.

Ратлидж постоял на крыльце, прислушиваясь к молчанию за закрытой дверью. Потом он повернулся и побрел назад к автомобилю.