Текст книги "Летний прилив"

Автор книги: Чарльз Шеффилд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Чарльз Шеффилд
Летний прилив
(Вселенная Наследия – 1)

Энни, Киту, Розе, Торис и всем, чей возраст (средний) шестнадцать

ПРОЛОГ. 1086 ГОД ЭКСПАНСИИ (3170 ГОД ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА)

Девяносто седьмой год молчания подходил к концу.

Почти столетие тишину внутри корабля не нарушало ничто – ни звуки человеческого голоса, ни человеческие шаги. Звездолет безмолвно скользил по заданному курсу, а его пассажиры застыли в криогенной пара-смерти, ледяном сне без сновидений. Раз в год их тела подогревались до температуры жидкого азота. Одновременно из центрального банка данных в их сознание поступала информация, собранная корабельными компьютерами, – воспоминания о столетнем межзвездном путешествии, за время которого их тела постареют лишь на день.

Пошли последние недели торможения, и настало время будить экипаж. Там, куда они летели, возможно, потребуется принятие таких решений, которые не под силу машине (правда, главному корабельному компьютеру, первому из всех ему подобных, снабженному карелланским эмоциональным контуром, это суждение казалось необоснованным и оскорбительным).

Включилось первое разогревание. Внутренние сенсоры привычно фиксировали знакомые симптомы пробуждения: трепетание сердец, сменившееся ровной систолой, самый первый вдох и шепот заработавших легких. Сначала надлежало разбудить аварийную группу (свои краткие вахты они несли парами, по принципу «позже заснул – раньше проснулся»). И только после их подтверждения разбудят остальных.

Лишь один вопрос волновал первую пару, медленно всплывавшую из бессознательной глубины: достигнута цель или нет?

Компьютер был запрограммирован на их пробуждение только в трех случаях: если корабль достигнет наконец место своего назначения – Лакост-32В, заурядный желтый карлик спектрального класса G-2, лежащий в трех световых годах от розово-красного звездного маяка Альдебарана; на борту их эллипсоидного полукилометрового корабля, возникнет какая-то проблема, одолеть которую компьютеру без помощи человека окажется не под силу; и, наконец, если сбудется то, о чем человечество начало мечтать, едва ступив на звездную дорогу…

… Каких только названий для него не придумали! М/П – моментальный перенос, межзвездное перемещение, мгновенное путешествие – или попросту гиперсветовой привод, который позволил бы резко ускорить темпы космической экспансии человечества.

Уже более тысячи лет исследовательские и колонизаторские корабли расползались по Галактике, расширяя сферу влияния Земли, и лишь сорок колоний появилось за это время, сорок островков, разбросанных по сфере, диаметром в семьдесят световых лет с Солнцем в центре. Увы, каждый дюйм этого пространства преодолевался в пять раз медленнее света.

Но все колонии, большие и малые, далекие и близкие, неустанно искали решение проблемы сверхсвета…

Мужчина и женщина из первой разбуженной пары, преодолев столетнюю усталость, изучили данные о состоянии корабля и облегченно вздохнули. Аварии на борту не произошло, срочного сообщения о великом научном прорыве не поступило. Припозднившихся колонистов на Лакосте не ждет торжественная встреча с каким-нибудь отрядом сверхсветовых путешественников.

Впереди по курсу корабля уже был виден невооруженным взглядом диск звезды, к которой они летели. Гравитационные возмущения ее траектории давно указывали на наличие у нее по крайней мере двух планет. Теперь же их существование подтверждалось прямыми наблюдениями, но кроме этих двух гигантов, вокруг своего светила вращались еще пять планет меньших размеров.

Женщина пришла в норму быстрее мужчины. Она первой поднялась из гибернационной капсулы Шиндлера и, пошатываясь, сделала несколько робких шагов, заново привыкая к силе тяжести в 0,1 g и направилась к внешним дисплеям. Открыв рот, она попыталась что-то сказать и тут же зашлась кашлем – но онемевшие голосовые связки все же заработали. Прокашлявшись, она наконец выговорила:

– Мы сделали это! Вот она.

Ослепительно-золотой диск звезды Лакоста висел прямо в центре переднего экрана. Через пару минут к женщине присоединился мужчина, все еще вытиравший с лица защитный гель. Он прикоснулся к ее руке, выразив этим мимолетным движением радость, надежду, любовь. Они были не просто коллегами, но и партнерами в жизни.

– Пора будить остальных.

– Чуть позже, – сказала она. – Вспомни Каптейн. Сначала удостоверимся, что здесь есть кислород.

Трагическую историю звезды Каптейна знали все: восемь планет, считавшиеся первоочередными кандидатами на заселение, оказались на деле непригодными для обитания человека и лишенными каких-либо полезных ископаемых. Первый отряд колонистов опрометчиво растратил свои ресурсы и не смог отправиться к новой цели…

– Мы в двух световых сутках, – продолжала она. – Можно начинать сканирование. Давай отыщем кислородную атмосферу, прежде чем будить остальных.

Корабельный компьютер воспринял эти слова как команду. «Один кислородный мир, – произнес его мягкий голос. – Вероятность жизни 0,92». Экран распахнулся вширь и сместился. Выросшая в размерах звезда ушла вверх, уступив место крохотной, с кончик иглы, точке, которая тут же стала увеличиваться.

«Четвертая планета, – произнес компьютер. – Индекс подобия земному изоморфизму 0,86; среднее расстояние – 1,22; средний разброс температур 0,89-1,04; наклон оси…»

– А это что за черт?

Компьютер смолк. Таких вопросов он не понимал.

В середине экрана виднелась планета. На поверхности серо-голубого шара ясно просматривались широкие полосы и завихрения атмосферных потоков. Но помимо этих вполне обычных деталей вокруг нее проступила паутина туманных линий и ярких спиралей – казалось, планета лежит в колыбели, сотканной из бесчисленных полос света.

– Кто-то добрался сюда раньше нас… – Женщина замолчала, не закончив фразу. Между обитаемыми планетами постоянно действовала информационная сеть. Конечно, скорость передачи ограничивалась скоростью света, но все равно, представлялось маловероятным, что еще кто-то, помимо них, послал исследовательский корабль к звезде Лакоста. И даже если этот другой корабль прибыл сюда раньше них, масштабы открывшегося им зрелища внушали сомнения в том, что все это успела создать колония за несколько лет.

Да что там лет – столетий!

– Общий вид!

Услышав эти слова, компьютер изменил картинку на экране. Изображение планеты съежилось до размеров горошины, до яркой бусинки в середине экрана, и тогда стал виден окружающий ее нимб из огромных космических конструкций – сверкающая перламутровая оболочка, в которой, словно жемчужина в раковине, покоилась планета. Тонкие щупальца конструкций простирались во все стороны и, сужаясь, исчезали из виду.

– Это чужое, Тамара, – мягко произнес мужчина. – Это не мы.

Ни одно творение рук человеческих, включая орбитальные города вокруг Земли, нельзя было сравнить с этим по размеру и сложности. Некоторые спиральные нити, окружавшие, видимо, всю планету, были не менее четырехсот тысяч километров длиной и имели несколько километров в поперечнике. Такая конструкция должна быть крайне неустойчивой, поддерживая равновесие за счет тончайшего баланса гравитационных сил планеты, приливных возмущений и притяжения собственных частей. Но действительность оказалась иной.

– Пора будить остальных, – сказала Тамара.

– А что потом?

– Потом… – она вздохнула. – А потом, я не знаю что. Мы наконец нашли то, о чем мечтали, Дэймон. Нами найдены другие разумные существа, владеющие высокоразвитой технологией… Правда, если они смогли построить все это, – она указала на сверкающие конструкции в центре экрана, и ее голос от волнения дрогнул, – то почему не нашли нас? Ладно, полагаю, ответ мы узнаем через несколько дней.

Три недели спустя маленькие корабельные катера уже носились среди вен и артерий этого гигантского артефакта. Пятнадцать дней главный корабль болтался на расстоянии пяти миллионов километров, ожидая ответа на радио– и лазерные сигналы в надежде на контакт с планетой. Но ответом было полное молчание. В конце концов они приблизились и начали непосредственное исследование.

Туманные нити на экране переплелись в колоссальную сеть – искусственное сооружение невероятных масштабов. Некоторые нити достигали поверхности планеты – этого необитаемого мира, внешне вполне пригодного для колонизации, другие, словно щупальца, простирались далеко в пространство с какой-то загадочной целью.

Но узнать назначение этого сооружения у его создателей оказалось невозможно. Внутри, как и на планете, никого не было.

Тамара и Дэймон Саваль отправились на катере осмотреть одно из волокон, гигантскую трубу из металла и полимеров в три километра шириной и пятьдесят тысяч километров длиной. Какие-то механизмы плавно двигались по внутренней его поверхности, но так медленно, что движение их едва угадывалось. Присутствие маленького катера никак не повлияло на их променад.

Тамара сидела у коммуникационной панели, поддерживая связь с кораблем.

– Они подтверждают результаты анализов метеоритных следов на поверхности, – сказала она. – Возраст, по крайней мере, десять миллионов лет, причем более трех миллионов лет сооружение необитаемо. Не вижу в этом ничего смешного.

– Прости. – Дэймон тряхнул головой. – Я подумал о старом парадоксе, сформулированном еще до Экспансии. Если инопланетяне существуют, где они? Двадцать дней назад мы считали, что инопланетян не существует. А теперь вопрос снова стоит перед нами. Где они, Тамми? Кто все это построил? И где строители?

Она пожала плечами. Вопросам Дэймона суждено было оставаться без ответа более трех тысяч лет.

Но пока они смотрели и удивлялись, антенны их корабля приняли слабенький сигнал от маленькой колонии на Эте Кассиопеи А. Из сообщения стало известно о новой увлекательной физической теории, в основу которой была положена статистика Бозе-Эйнштейна. Для подтверждения теории предлагалось провести тонкий и сложный эксперимент в глубоком космосе, который оказался не по силам маленькой колонии с ограниченными ресурсами.

Но на Лакосте все думали только о Строителях, и это сообщение не привлекло к себе никакого внимания.

И напрасно. Строители давно канули в небытие, а путешествия со сверхсветовой скоростью были на пороге.

1. 4135 ГОД ЭКСПАНСИИ (6219 ГОД ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА)
ГДЕ Я?

АРТЕФАКТ: КОКОН ВКА N_1

ГАЛАКТИЧЕСКИЕ КООРДИНАТЫ: 26223,489/14599,029/+112,58

НАЗВАНИЕ: Кокон

МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ (ЗВЕЗДА/ПЛАНЕТА): Лакост/Саваль

УЗЛОВАЯ ТОЧКА БОЗЕ-СЕТИ: 99

ПРИБЛИЗИТЕЛЬНЫЙ ВОЗРАСТ: 10,464 +– 0,41 мегалет

ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ. Кокон занимает особое место в истории человечества будучи первым артефактом, открытым людьми, и сравним в этом отношении с Рогом (см. ВКА N_300), первом, открытым кекропийцами. К. обнаружен в 1086 г. Э. колонизационным субсветовым кораблем, искавшим обитаемые планеты в системе звезды Лакоста.

ФИЗИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ. К. представляет собой трехмерный вариант привычных для нас орбитальных городов-колец, которые существуют во многих обитаемых мирах. Однако он намного превосходит, как по размерам, так и функционально, наши стандартные сооружения, вращающиеся в плоскости экватора. В состав артефакта входят сорок восемь Основных Стволов, соединяющих К. с поверхностью планеты на экваторе. Все Стволы на одной и той же высоте переходят в сплошное кольцевое сооружение – собственно К. Четыреста тридцать две тысячи внешних нитей тянутся от планеты на пятьсот тысяч километров. Нет двух идентичных нитей, но наиболее типичными являются полые цилиндрические трубы с внешним диаметром от четырех до восьми километров. Внешними наблюдениями установлено, что К. практически полностью экранирует поверхность Саваля.

Внутренние коридоры К. патрулируются Фагами (см. ВКА N_1067). Исследователям необходимо постоянно следить за их передвижениями.

ФИЗИЧЕСКАЯ ПРИРОДА. При сооружении К. использованы сверхпрочные полимеры – стандартный конструкционный материал большинства артефактов Строителей. Отсутствие второго естественного спутника Саваля, несмотря на окаменелости, явно свидетельствующие о наличии в прошлом, двенадцать миллионов лет назад, двухспутниковых приливов, указывает на то, что это исчезнувшая луна и послужила основным источником строительного материала для К.

Нити К. удерживаются в стабильном положении за счет баланса взаимного притяжения силами Кориолиса и давлением звездного излучения. Для объяснения этого механизма стабилизации не требуется никаких неизвестных научных гипотез, однако для разработки конкретной конструкции потребовалось бы решение такой сложнейшей многопараметрической системы уравнений, которая превосходит возможности лучших компьютеров всех галактических клайдов. Благодаря использованию Слона (см. ВКА N_859) за четыре стандартных года компьютерного времени было получено решение частной задачи, получившей название «Ограниченная проблема Кокона».

ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАЗНАЧЕНИЕ. Если принять за отправную точку масштабы конструкции, то становятся очевидными функциональные характеристики Кокона:

– Основные Стволы дают возможность транспортировать материалы с поверхности Саваля и обратно с минимальными затратами;

– внешние нити позволяют с минимальными затратами запускать грузы в любую точку звездной системы Лакоста, используя обычный «принцип пращи».

Возможности К. огромны: в принципе, ежегодно в космос может выводиться до одной пятидесятитысячной массы Саваля, количество, достаточное для того, чтобы замедлить скорость вращения планеты и изменить продолжительность суток на две секунды.

Д.Лэнг «Всеобщий каталог артефактов», 4-ое издание.

Человек, повидавший пятьдесят планет и успешно выполнивший сотни опасных заданий, должен уметь, как кошка, инстинктивно извернуться и приземлиться на ноги в любой ситуации. Но в последнее время все пошло шиворот-навыворот, и с каждым новым поручением он чувствовал себя все более растерянным.

Ханс Ребка проснулся и лежал с закрытыми глазами, дожидаясь, пока место назначения и задача всплывут в его мозгу. И когда это произошло, смятение сменилось злостью.

Неделей раньше он находился на орбите вокруг Парадокса и готовился к выполнению одного из самых увлекательных и сложнейших заданий в своей жизни. Вместе с тремя коллегами ему предстояло войти в сферу Парадокса с новым защитным снаряжением и новым типом записывающей аппаратуры. В случае удачи они впервые получили бы информацию из Парадокса… возможно даже, неизвестные сведения о самих Строителях.

Ребка считал Парадокс самым загадочным и интригующим из всех сооружений Строителей. Темный сферический пузырь, пятидесяти километров в поперечнике, позволял без особого труда проникнуть внутрь себя, но при выходе стирал все увиденное из памяти и машин, и людей. Запоминающие устройства компьютеров оказывались пустыми, а люди возвращались с мозгом чистым, как у новорожденного.

В конце концов все попытки исследования были прекращены. Но в последнее время те, кто побывал в районе Парадокса, сообщали о некоторых изменениях. Внешний вид пузыря стал другим, а значит, то же самое могло произойти и с его внутренним состоянием. Новая попытка могла оказаться удачной.

Это было опасное задание, но Ханс Ребка горел желанием выполнить его. Он вызвался добровольцем, и командир отряда утвердил назначение.

И вдруг – вызов, всего за день до спуска в Парадокс.

– Альтернативное задание, – сообщил тонкий, шепчущий голос, обезличенный частотным сдвигом при передаче по Бозе-сети, – в двухпланетной системе Добеллия. Отправляйтесь без промедления…

Искаженный пространством голос звучал совсем не властно, но сам приказ исходил из верховных органов власти Круга Фемуса. Задание касалось только одного Ребки, его спутникам надлежало продолжить исследование Парадокса. Поначалу то, что его так обособили, выглядело привилегией, особой честью. Когда же ему объяснили суть дела, пришла растерянность.

Он хорошо знал свои возможности: ему всегда чертовски здорово удавалось делать свое дело и превращать беспорядок в порядок. Он прекрасно соображал по ходу дела и мгновенно находил решения действительно серьезных проблем. Короче, он был типичным продуктом своего родного мира, Тойфеля.

Недаром его так называли – Тойфель, Дьявол. «Сколько ж надо человеку в прошлых жизнях нагрешить, чтоб на Тойфеле проклятом в наши дни рожденным быть?» Половина спирального рукава знала эту поговорку Как и все планеты Круга Фемуса, Тойфель был беден природными ресурсами, и особенно металлами. Один из ранних колонизационных кораблей сел на эту планету в силу крайней необходимости: отказали системы жизнеобеспечения. Заселенная с отчаяния, это была самая настоящая планета-изгой: слишком горячая, слишком маленькая, с едва пригодной для дыхания атмосферой. Продолжительность жизни уроженца Тойфеля (а большинство там просто не доживало до совершеннолетия) составляла едва ли половину среднего значения для Круга Фемуса и меньше трети для обитателей Четвертого Альянса. У родившихся на Тойфеле инстинкт самосохранения развивался раньше умения разговаривать… иначе разговорные навыки могли не понадобиться.

Ребка, человек невысокого роста, с крупной головой и слишком большими для его тела руками и ногами, бледный и не слишком красивый, в детстве испытал недоедание и нехватку микроэлементов. Правда, ранние лишения не отразились на его умственных способностях. Еще в восьмилетнем возрасте он узнал, что такое неравные шансы, когда увидел изображения богатых миров Альянса, граничивших с Кругом Фемуса. Тогда в нем родился гнев. Ребка научился пользоваться им, контролировать и направлять его так, чтобы он служил его целям. Одновременно пришло умение скрывать свои чувства за улыбкой. К двенадцати годам все это вкупе с трудом помогло ему вырваться с Тойфеля и стать стипендиатом правительственной образовательной программы Круга Фемуса.

Ребка очень гордился своим послужным списком. Начав с нуля, он в течение двадцати пяти лет стабильно шел вверх: выполнял грандиозные терраформационные работы, превращая самые суровые и негостеприимные планеты в земной рай (мечтая то же сделать когда-нибудь и с Тойфелем); возглавлял опасные экспедиции в самое сердце зеркальных участков кометного региона, где в случае опасности помощи не дождаться; пролетал так близко к звездам, что из-за рева помех пропадала связь, а сам корабль по возвращении полностью приходил в негодность, ободранный и оплавленный. Еще он возглавлял легендарную экспедицию сквозь Круглую Дыру, тороидальную пространственно-временную сингулярность, расположенную в спорной зоне между мирами Четвертого Альянса и Кекропийской Федерации.

Все это сделал он. И вдруг… при одной мысли о полученном приказе смятение исчезло, уступив место гневу, который продолжал оставаться его другом и помощником… вдруг его так понизили. Лишили важного дела и без словечка объяснения отослали в какой-то дальний никчемный мир в качестве то ли няньки, то ли отца-наставника ради кого-то, кто на десять лет моложе его.

«Да кто, в конце концов, такой этот Макс Перри?»

Он задал этот вопрос во время первого разговора, когда ему сообщали о задании, едва планетарный дублет Добеллия перестал быть для него лишь названием. Дело в том, что Добеллия представляла собой сущую дыру. Ее две планеты. Опал и Тектон, вращались вокруг второстепенной звезды, удаленной от главных центров этой ветви галактической спирали и были почти так же бедны, как Тойфель.

Тойфель, Стикс, Обжигающая, Запустение, Ведьмин Котел – иногда Ребке казалось, что только нищета объединяет миры Круга Фемуса и отделяет их от более богатых соседей. Судя по отчетам, Добеллия была достойным членом этого «клуба нищих».

Ему передали досье Перри, чтобы он на досуге изучал его. По обыкновению Ханс Ребка стал знакомиться с ним немедленно. Особой содержательностью оно не отличалось. Макс Перри родился на такой же убогой планете, как и сам Ребка. Беженец с Обжигающей, он подобно Ребке, быстро поднялся по служебной лестнице. По-видимому, он выполнял поручения правительства Круга. В ходе общей подготовки будущих лидеров, в соответствии с частью тренировочной программы, его послали на годичную стажировку в систему Добеллии.

Прошло целых семь лет, а он не возвращался. Когда ему предлагали повышение, отвечал отказом. Если на него оказывали давление, с целью ускорить возвращение из Добеллии, он это просто игнорировал.

– Серьезное капиталовложение, – шептал отдаленный голос из космоса, – мы много лет учили и готовили его. Мы хотим, чтобы эти вложения в него оправдались… как оправдались наши расходы на вас. Установите характер его затруднений. Уговорите его вернуться или, по крайней мере, рассказать нам, почему он отказывается это сделать. Прямые приказы он игнорирует. На Опале и Тектоне в людях отчаянно нуждаются, и законы Добеллии запрещают их выдачу.

– Он мне ничего не расскажет. Зачем ему это делать?

– Вы поедете на Добеллию как инспектор и надзиратель. Мы специально организовали в рамках олигархической структуры более высокую должность его начальника. Ее вы и займете. Мы согласны, что Перри не откроет своих мотивов при обычном расследовании. Это уже пробовали. Используйте свои сильные стороны, всю свою изощренность, инициативу, – голос прервался, – вашу злость.

– Я не злюсь на Перри.

Ребка задал еще несколько вопросов, но полученные ответы ничего не прояснили. Задание все равно выглядело бессмысленным. Центральный комитет Круга Фемуса может разбрасывать свои ресурсы как ему угодно, но тратить попусту способности Ребки – глупая ошибка. И это не ложная скромность, просто, по его мнению, здесь лучше подошел бы психиатр. Или этот способ уже применялся и провалился?

Ханс Ребка встал с койки и подошел к окну. Посмотрел вверх. После трехдневного путешествия через пять узловых точек Бозе-сети и последнего субсветового этапа он наконец шел на посадку на Звездном полушарии Опала. Название казалось издевкой – даже перед рассветом ни одной звезды здесь не было видно. В такое время года, незадолго до Летнего Прилива, просветы в облаках случались на Опале крайне редко. Приближаясь к планете, он видел только одинаковый со всех сторон светящийся шар, и ничего больше. Весь этот мир представлял собой воду, и, когда Добеллия ближе всего подходила к своему главному светилу, Мэнделу, приливы достигали своего пика, и океаны Опала не знали и секунды покоя. Безопасно было лишь на Слингах, природных плавучих островах, состоящих из спутанных растений, покрытых слоем почвы, которые носило по поверхности Опала волею ветров и приливов.

Самые большие Слинги имели сотни километров в поперечнике. Космопорт Звездного полушария располагался как раз на одном из таких. Но размеры Слинга ничего не значили во время Летнего Прилива. Куда его понесет, и уцелеет ли он, когда пойдут большие волны?

Если его родина, Тойфель, была Огнем, то Опал был Водой.

А как же Тектон, другая половина планетного дублета Добеллия?

Судя по тому, что он о ней слышал, то был ад. Ни в одном из отчетов он не встретил ни единого доброго слова о Тектоне. То, что происходило на Опале в период Летнего Прилива, называли ужасающим и грандиозно эффектным, но выжить там было можно. На Тектоне Летний Прилив был смертельным.

Он снова поглядел на небо и поразился, увидев, что оно посветлело. Опал и Тектон были приливно связаны друг с другом и вращались вокруг общего центра масс с бешеной скоростью. Сутки в системе Добеллии длились только восемь стандартных часов. За этими утренними размышлениями он не заметил, как наступил день. Он наскоро позавтракал, а затем аэрокар понес его на другое полушарие планеты, на сторону Тектона, к самой глупой и бесперспективной работе, которую когда-либо ему приходилось выполнять.

Ребка выругался, проклял имя Макса Перри и пошел к двери. Еще не встретившись с этим человеком, он уже успел невзлюбить его.