Текст книги "Осень без надежды"

Автор книги: Чарльз Керк Монро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Керк Монро
Осень без надежды

Предварение
Трое разных людей

Рыжая Соня возвращалась домой. Собственно, она давным-давно не представляла, где именно находится ее дом, благо никогда не задерживалась долго в одном месте. Только минувшим летом Соне удалось надолго застрять в Туране – началась большая война с гирканцами, и дороги стали небезопасны не то что для одиноких путешественников, но и для больших, охраняемых караванов.

О возможном нашествии из Великой Степи, с Полуночи и из-за Вилайета слухи ходили уже давненько, но никто в царственном Аграпуре не мог предположить, что молодой гирканский каган Бурэнгийн столь быстро повернет свои тумены на казалось бы незыблемую и могучую Туранскую империю.

Словом, Султанапур, первый крупный город на пути степного кагана, пал в первый день весны нынешнего года. А потом… Череда больших и малых сражений, постепенный отход армий туранского повелителя на Полдень, потеря Акита, Самарры, Бельзины и наконец – решающая битва при Аграпуре, битва за Золотой Трон туранского императора. Единственным трофеем, который Соня получила в Аграпуре являлся меч старинной работы и вроде бы как с наложенными на клинок заклятиями против боевой магии. Меч остался в сонином невеликом хозяйстве не столько из-за древности и красоты, сколько по необходимости – Соня, пускай и была отличной лучницей, прекрасно понимала: в ближнем бою, буде такой случится, луком особо не попользуешься. Клинок в рукопашной надежнее.

…Аграпур пал после семи дней осады. Рыжая Соня, тогда входившая в число воительниц, охранявших императора, сумела выбраться из горящего города по чистой случайности – помогли природное чутье на опасность и неожиданный знакомец, бритунийский эрл Данкварт, родом происходящий из Бергиса…

* * *

Он действительно когда-то был эрлом и носил серебряную корону. Ему принадлежал замок Бергис в Бритунии, ленное владение с таким же названием, два рудника, десяток деревень и небольшой город, приносивший, однако, изрядный доход, благо стоял на основном торговом пути из Турана через Бритунию в Немедийское королевство. Путевые пошлины, налоги с купцов, десятина кметов, неиссякаемый источник серебра в Кезанкийских горах… Что еще нужно молодому эрлу, не столь уж и дальнему родичу светлейшего короля Бритунии, рано оставшемуся без родителей и сделавшемуся полноправным господином собственного маленького государства? Однако именно всевластие и повседневная рутина управителя круто изменили его судьбу – Данкварт возжелал изменений. Ему стало скучно – истинно дворянская привилегия.

Бедствия Данкварта, в те времена привлекательного юноши и богатого жениха, на которого посматривали даже благороднейшие девицы из Нарлака, мечтающие об удачном замужестве, начались незаметно и в то же время внезапно.

Отцовская библиотека, собираемая в древнем Бергисе многими годами, всегда оставалась для Данкварта лишь хранилищем знаний о прошлом, записанных на коже или папирусе мудростей старых времен или собранием хозяйственных книг княжества. Когда безвременно скончался отец, смертельно раненый на поединке чести, а затем от горя отошла за круги видимого мира мать, Данкварту пришлось самостоятельно знакомиться с хитрой наукой управления подвластных ему земель, унаследованных от доблестных предков, отвоевавших некогда Бергис (как, собственно, и всю Бритунию) у воинственных немедийцев и надменных подданных Турана.

Юный рыцарь до той поры мало интересовался старинными манускриптами, его более привлекали турниры при дворе короля Ариорикса, путешествия или любовные приключения с прекрасными девами.

Рукопись, лежавшая на самой пропыленной и дальней полки библиотеки и случайно попавшаяся на глаза Данкварту, буквально свела его с ума. Назывался старинный гримуар, датированный 608 годом от основания Аквилонского королевства странно: «Настоящее чародейство, магия и колдовские ухищрения, используемые людьми, одаренными талантом волшебства».

Утомленный хозяйственными делами Данкварт взялся за переплетенный зеленоватой кожей небольшой манускрипт лишь ради того, чтобы развеять скуку. Волшебство? Это просто здорово!

Полную ночь мерцали свечи в спальне эрла Данкварта. Утром он приказал управителю замка немедленно подготовить лошадей, взял десяток охраны и ускакал к своему серебряному руднику, располагавшемуся на закатном склоне Кезанкийских гор. Впервые за всю историю копей благородный эрл спустился вместе с наемными рабочими в шахты, долго бродил с лампой по нескончаемым туннелям, будто что-то выискивая, а когда поднялся наверх, старый десятник дружины Бергиса, служивший еще отцу Данкварта, заметил в глазах юного господина нездоровый блеск.

Гримуар, теперь лежавший в походном сундучке, изменил все. Доверив управление Бергисом опытному каштеляну, эрл уехал. Сначала в столицу Немедии, затем в Аквилонию. После длинная многовесельная триера под знаменем Зингары унесла Данкварта аж в саму Стигию. Около шести лет никто не видел эрла в своем поместье, однако письма каштеляну-управителю с одинаковым приказом выслать деньги с нарочным в ту или иную часть света приходили исправно.

Данкварт напрочь позабыл, что в Бритунии существует старинный и никем не оспариваемый закон: «Владетельный эрл, тан, граф или любой другой благородный человек, владеющий землями, угодьями, а также рудным промыслом, лишается права на собственность в случае отсутствия в своем поместье протяженностью более семи лет. Исключения составляют: служба при дворе короля Бритунии, участие в войне, которую ведет Бритунийское королевство, или тяжкая болезнь, застигшая владельца поместья в иных землях. Во всех же прочих случаях владение отторгается в пользу короля Бритунии, долженствующего передать лен любому благородному человеку по своему усмотрению».

Зря управитель отсылал господину панические письма со слезными просьбами приехать хотя бы на несколько дней, показаться на глаза соседям и наместнику короля в Пайрогии. Минуло семь полагающихся лет, законный владелец Бергиса по-прежнему бродил в неизвестных далях чужих и незнаемых земель… Однажды в замок явился легат Бритунийского владыки и громко прочел перед лицом каштеляна и осиротевшей прислуги давно ожидавшийся указ. Бер-гис перешел под руку Ариорикса, государя и великого короля Бритунского государства. Любые претензии бывшего хозяина лена не рассматривались, да их и не поступало. Больше никто не отвечал на письма, в которых Данкварт просил выслать серебро.

Лишившийся звания эрла Данкварт Лаур-Хельк вновь ступил землю титулованных предков только по прошествии четырех долгих лет.

Он по-прежнему был хорошо одет, его кошелек приятно отягощали монеты, среди которых встречались даже удивительно дорогие платиновые аквилонские «фениксы». Ненадолго появившись в Пайрогии Данкварт прямо в столице купил двух лошадей, наведался в Бергис – полюбоваться издали на свое бывшее владение, заглянул с кратким визитом к наместнику, а затем снова исчез. На этот раз, как казалось соседям и некогда знакомым благородным дворянам – навсегда.

Никто не знал, какие обстоятельства вызвали столь неожиданное и бесславное падение рода Бергисов. Его величество король Ариорикс, беспокоясь за дальнего родственника, попытался разузнать подробности его местопребывания и жизни, но не преуспел. Данкварта вроде бы некогда видели в библиотеках самых просвещенных городов мира, ходили слухи, будто он служил при дворе великого короля Аквилонии – не то жрецом, не то предсказателем, после провел два года в Стигии… И ничего более.

Никто кроме самого Данкварта не знал, что бывший владетельный эрл учился волшебству. И у магов Черного Круга, и у митрианских жрецов, и даже у знаменитых колдунов Гипербореи.

…Война застала Данкварта в Аграпуре, когда он изучал магические трактаты в библиотеке туранского императора.

Когда стало ясно, что из города надо бежать, иначе можно лишиться головы и встретиться с безжалостной степной саблей гирканцев, Данкварт бросился в гавань и за огромные деньги купил место на корабле идущем в Хоарезм. На забитом беженцами и ранеными воинами судне, Данкварт оказался соседом некоей молодой привлекательной особы в мужском походном костюме, с луком и колчаном, полным стрел, независимым взглядом и копной ярко-рыжих волос. Звали неожиданную попутчицу Соней. А прозвище она имела вполне соответствующее своему облику – «Рыжая».

* * *

– Так ты родом из Бритунии?

– Именно. А ты?

– Как бы это сказать правильнее?.. Отовсюду. Вольна, как морская чайка.

Темно-зеленые волны Вилайета били о борт триремы, а мужчина и молодая женщина, устроившиеся возле борта, тихонько беседовали, стараясь не потревожить одного из раненых, за которым им обоим волей-неволей приходилось ухаживать. Рук на корабле недоставало, каждый помогал другим, как мог.

– У тебя неплохое вооружение, Соня. Ты наемница?

– И это тоже. Кстати, этому парню надо бы сменить повязку.

– Похож на зингарца…

– А он и есть зингарец. Из знаменитого легиона города Артос. Слыхал про таких?

Данкварт нахмурился. Конечно, слыхал. Еще как! Самый непобедимый и самый необычный воинский отряд на всем Материке. Впрочем, насчет непобедимости можно поспорить – зингар-цев, отправленных по союзному договору между королем Кордавы и туранцами, на помощь против гирканского нашествия, наголову разбили в Аграпурском сражении.

Спастись удалось лишь немногом. Самую малую часть раненых артосийцев успели перенести на корабли – из Аграпура начинался повальный исход жителей.

Но не это главное. Легион Артоса, называвшийся зингарским словечком «Кастельон» – «Крепость», славился удивительными традициями.

Артос не прославился выдающимися поэтами, историками или волшебниками, там запрещались лицедейские представления и азартные игры, не приветствовались «дома отдохновения», а воспитание молодежи полностью возлагалось на военную знать. Многоученый Данкварт назвал бы Артос образцом «страны, управляемой Мечом». Если раньше считалось, что многие чужие расы – к примеру, бессмертные альбы или оборотни Пограничья – превосходят человека, то, как видно, управители Артоса задались целью создать людей, превосходящих все прочее человеческое сообщество.

Расовые уложения в этой аррантской провинции, по мнению многих, стали не просто жестокими, но бесчеловечными. В Обители Мудрости Тарантии и ученых заведениях Аграпура Туранского, пожилые мудрецы откровенно говорили о том, что в Артосе выращивают не людей, а породистых животных, как раз более всего беспокоясь о «породистости», нежели о духе. Ибо, как известно, величайший поэт, сочинитель, астролог или любой иной ученый муж может быть горбуном, одноглазым, а то и вовсе пораженным проказой, чему несчетно примеров в мировой истории.

Однако жители необычного зингарского города не обращали внимания на злословие варваров и придерживались своих традиций.

Подверженные болезням новорожденные сбрасывались в море со скалы, являвшейся одновременно главным святилищем Артоса, родившиеся девочки отдавались на воспитание в соседние провинции Зингары, в городе оставлялись только мальчики, для восполнения поколений покупались самые здоровые и красивые рабыни, процветал культ физической силы и красоты, взрослым аргосийцам (а таковым житель города считался с четырнадцати лет) запрещалось вступать в постоянный брак с женщиной, ибо, как речется у знаменитейшего аквилонского пророка Эпимитриуса, женщина – орудие совращения.

Еще днем, когда корабль уходил от пылающего Аграпура, Данкварт сказал раненому, пытавшемуся отказаться от помощи:

– Нехорошо отказывать, когда люди хотят сделать тебе добро.

– Мой друг умер два дня назад на поле боя. А я – выжил.

«Смертник, – догадался Драйбен. – Когда один из воинов „Кастельона“ погибает или умирает, его напарник дерется до последнего, стараясь положить как можно больше врагов и не щадит своей жизни. Полагаю, гирканцам с этим легионером лучше не сталкиваться лицом к лицу – ему уже нечего терять. А если останется жив – покроет себя позором. Все-таки второй из пары умер, что не говори, на войне, и неважно, поразила ли его сталь противника или внезапная болезнь… Не позавидуешь парню».

Рыжая Соня относилась к зингарским традициям с пониманием, но отнюдь их не приветствовала. Однако, по три раза в день делала не желавшему называть свое имя зингарцу перевязки и болтала с Данквартом о всякой чепухе. Бритуниец, мигом прозвал раненого «Безымянным», с чем тот молча согласился.

До гавани Хоарезма оставалось три дня морского пути.

* * *

– Жаль расставаться, – сказал Данкварт Рыжей Соне, когда на траверзе забелели купола Хоарезма. – Кажется, мы успели подружиться. Ты куда собираешься теперь?

– Не знаю, – пожала плечами Соня. – Дорог на свете много.

– А я – домой, в Бритунию. Началась война, моим соотечественникам могут потребоваться мои познания в волшебстве и мой меч… Пускай я теперь даже не эрл, а самый обычный человек.

– А я, представь себе, самый настоящий тан,

– фыркнула Рыжая Соня, – причем у вас, в Бритунии.

– То есть как? – изумился Данкварт. – Ты – бритунийский тан?

– Именно. Несколько лет назад я служила в дружине герцога Юстиния Райдорского. И за помощь в одном крупном деле – не хочу сейчас об этом вспоминать, дрянная вышла история, – герцог одарил меня жалованной грамотой на танство. Сейчас название припомню… Кертоно?

– Кернодо, – подсказал Данкварт. – Точно, есть такое. На самой Полуночи страны. Глухомань невероятная… Нет, неужели правда?

Соня, с надменной усмешкой покопалась в поясной сумочке, и вручила бритунийцу измятый пергамент.

Да, самая настоящая жалованная грамота! С подписью и печатями герцога!

– И ты что же, никогда не ездила в Кернодо? – продолжал допытываться Данкварт.

– Ездила один раз. Давно. Ты верно сказал – глушь и дыра. Нужен мне больно этот титул… Уж хотела и грамоту выбросить, чего ей место занимать, когда другого хлама приходиться таскать не меньше, чем верблюдице…

– С ума сошла! Это же твой дом! Законный, настоящий дом! Целое ленное владение!.. – Дан-кварт подумал, и несмело предложил: Если уж я собираюсь в Бритунию, рванули вместе, а? И веселее, и вдвоем безопаснее. Ты же сама сказала, что не имеешь четкой цели путешествия! Поедем?

– А твоего Безымянного куда денем? – нахмурилась Соня, кивком указав на раненого зингарца. – Ведь не бросишь одного, без денег, без товарищей, в чужой стране. Да еще и хворого…

– Вот не думал, что ты у нас эдакая защитница вдов и сирот, – хмыкнул ученый бритуниец. – Ладно, обузой он нам не будет… Ты согласна?

– Идет, – Соня, почти не раздумывая, протянула Данкварту сильную ладонь. – Я – проводником, благо путь неблизкий, а с тебя – все расходы на дорогу.

– Только меня забыли спросить, – процедил сквозь зубы раненый зингарский легионер, но на его ворчание никто внимания не обратил.

Ближе к полудню, когда корабль разгрузился в порту Хоарезма, Данкварт уже успел купить у торговцем скотом три молодых лошади. Специально для легионера из «Кастельона» был приобретен вороной зингарский жеребец, злобный и норовистый.

Ближе к вечеру тройка всадников уже пробиралась по тропам гор Ильбарс на Полночь, в сторону Хаурана и предгорий Кезанкии…

Глава 1
Каина-Гора

Полуночные области Бритунии,

неподалеку от рубежей Пограничья.

453 год от воцарения короля Конана Канах.

Райдорское герцогство многие называют угрюмой страной. Если ехать на Полночь от наполовину покинутой жителями Пайрогии, угасающей столицы раздираемого войной Бритунийского королевства, в сторону зубцов Кезанкийских гор, где они встречаются с хребтом Граскааля, то путник рискует на всем протяжении пути созерцать бескрайние поля торфяных болот, поросших мелким блеклым сосняком, проезжать под зелеными сводами хвойных лесов, мимо сопок и отдельных скал, пересекать множество мелких речек, огибать озера…

Так путешественник очутится в одном из владений его светлости герцога Райдора, небольшом и крайне отдаленном танстве Кернодо.

По дороге встретятся редкие деревушки или обособленные хутора, населенные неприветливыми и суровыми людьми.

В двух единственных городках танства невозможно будет найти приличный постоялый двор или хороший трактир – отдаленное ленное владение герцога Юстиция Райдора редко посещалось чужеземцами, а потому местные жители не находили смысла в содержании достойных богатых путешественников странноприимных домов или роскошных таверн. Кабаки, разумеется, имелись, однако предназначались они для своих, райдорцев, а точнее – кернодцев, привыкших к тяжелым дубовым столам, аляповатым глиняным кружкам и низким прокопченным потолкам. Обитателей танства Кернодо за глаза и в глаза именовали не иначе как медведями и лесовиками, не знающими ничего, кроме охоты, ремесла углежогов и дровосеков, а также тяжкого, но прибыльного труда в серебряных рудниках, расположившихся на отлогих склонах закатной части Кезанкийского хребта.

Благородные загорные соседи-аквилонцы, свои же бритунийские или немедийские дворяне а то и владетельные господа из Вольных Баронств, что на Закате Пограничья, которых волею случая заносило в Кернодо, сначала ужасались, потом начинали плеваться (область, где невозможно достать даже вина, ибо кернодцы не выращивали виноград, пробавляясь ячменным и солодовым пивом!), а затем внезапно очаровывались простотой здешних нравов, величественной природой, тишиной и тысячелетней безмятежностью. Кернодо не меняло свой облик долгие столетия – лишь подновлялись замки, строились новые дома, точь-в-точь похожие на прочих своих собратьев: деревянные избы из толстых бревен под соломенными или дощатыми крышами, наречие обитателей танства сохранилось едва ли не со времен Эпимитриуса, а кернодские комары почитались самыми крупными и злыми.

* * *

По традиции, негласно установленной в семействе Райдорских герцогов, править танством Кернодо доставалось либо провинившемуся, либо самому младшему. В Кернодо ссылали буянов, не уважающих законы и традиции, бунтовщиков, заговорщиков или пьяниц, а рядом с замком тана, именовавшемся Кайна-Гора (в переводе с местного наречия, несколько отличавшегося от привычного всем бритунийского языка, это означало вполне банальное «Пьяный холм»), за много столетий его существования образовался восхитительный ^некрополь-кладбище.

На могильных плитах красовались громкие имена представителей правящей династии, а поскольку один из древних герцогов, еще во времена короля Конана Аквилонского начавший ссылать в Кернодо неугодных родственников, обладал своеобразным чувством юмора, на всех могилах выбивали причину смерти захороненного.

Надписи разнообразием не блистали. «Скончался, перепив можжевеловки», «Упал в пьяном безобразии с лошади», «Умер от излишеств» (радея о нравственности, управители Каина-Горы не уточнили, от каких именно излишеств), «Задавлен медведем на охоте» – такая смерть почиталась за героическую. Самой веселой эпитафией полагалась надпись, выведенная на могиле скончавшегося сто сорок лет назад тана Витгольва Райдора: «Помер, обожравшись жареных перепелов». Коротко и ясно. А главное – всегда можно составить представление о нравах в здешней провинции.

Разумеется, в Кернодо имелись и свои достопримечательности. Кайна-Гора славилась забавным гербом – двумя стоящими на задних лапах волками, поддерживающими пивной жбан. Еще в замке хранился скелет двуглавого теленка, а трон тана, в подражание Золотому трону ныне сгинувших в пучине Великого Нашествия туранских императоров, целиком отлили из серебра.

Если проехать от Каина-Горы на Восход, к рудникам, можно было обнаружить несколько каторжных тюрем, куда ссылали преступников не только из герцогства Райдор, но и из Вольных Баронств и Пограничья, отделявших маленькую полунезависимую державу Райдоров от охваченной военным беспокойством Гипербореи, а заодно из полуденных областей Бритунии, пока не захваченных гирканцами.

Замечательное развлечение для благородных: еще до начала эпохи непрерывных войн с варварами, дворянам время от времени приходилось подавлять бунты каторжников, изредка заключенные сбегали и на них устраивали веселую облаву, а самое главное – каторжные копи приносили Кернодо постоянный и вполне солидный доход в виде серебряных слитков, каковые, впрочем, тут же изымались герцогом на благо всего Райдора.

О комарах здесь уже упомянуто, однако Кернодо славилось и иными кровососами. По большей части легенды о самых разнообразных вампирах, водящихся в предгорьях, оставались только легендами, хотя народная мудрость правильно говорит: «Нет дыма без огня». Утверждали, будто в самой что ни на есть глухомани, в горах, при стыке границ Пограничья и герцогства стоит замок Рудна (каковое название к железным рудам не имеет никакого отношения, но более к крови), в котором обитает целое семейство кат-таканов, то есть (как написано в ученых книгах), «представителей давно вымершей человекоподобной расы, способных к телесным превращениям и питающихся горячей кровью».

В области Рудна – самом труднодоступном и отдаленном владении тана Кернодо – располагалось несколько деревень, чьи жители не подчинялись никому, кроме старост, не платили налогов тану, а всем любопытствующим отвечали, что замок-то существует, да вот уже лет четыреста пустует. Одни летучие мыши да пауки. Как пройти к твердыне? Кто бы знал, господин хороший. Нам до того замка дела никакого нету.

И все равно по герцогству бродили упорные слухи, будто на полуночи Кернодо обустроили свое гнездо упыри и кровопийцы, пускай никаких доказательств к тому не находилось.

Отдаленное танство вообще славилось изобилием нечистой силы – тут тебе и вампиры из Рудны, и знаменитое проклятие эрла Ронина, трехглавое собакоподобное чудовище с Ронинских трясин, и заброшенные города альбов в тайных горных долинах…

Кернодцы гордились и откровенно хвастались перед другими подданными династии герцогов Райдоров необычностью и таинственностью своих земель, утверждая, будто захолустное танство есть наиглавнейшее хранилище древних чудес и секретов. Даже знаменитый Боссонский Ямурлак бледнеет перед таинствами этой забытой цивилизацией земли.

Может быть, так оно и было. Кернодо никогда не знало вражеских нашествий, добраться до Каина-Горы получалось далеко не у всех праздных путешественников, которых заставляли не спать ночами и звали в дорогу малоинтересный в эпоху Нашествия варваров волшебные чудеса, старинное благочиние не исчезло здесь с течением лет, а каждый обитатель маленького государства в государстве, от последнего кмета до благородного эрла, помнил: чем реже в Кернодо будут появляться чужаки, тем лучше для самого Кернодо.

К чему иноземцам разрушать устоявшиеся традиции и пытаться исследовать дух старинной сказки, витавший в заброшенной провинции бесчисленные годы?

Так и жили, пока…

* * *

…Пока Райдорское герцогство не прекратило свое существование менее чем за седмицу. В течение шести дней огромное войско гирканского полководца Хасгата по прозвищу Ветер Степи, объединившись с пришедшими с полуночи нордлингами, взяло все главные города, столицу, гирканцы сожгли замок герцогов (во время стремительного штурма коего погиб сам герцог Юс-тиний и шестеро его старших сыновей), и пронеслось далее на Полдень, к Пайрогии и рубежам Немедии да Коринфии.

Хасгат, до определенного времени остававшийся в пределах разоренной степняками Бри-тунии, получил приказ кагана всех гирканцев в пятый день первой осенней луны 453 года от начала правления небезызвестного короля Конана Канах из Аквилонии (даже степняки теперь пользовались принятым на Закате календарем). Каган Бурэнгийн строжайше наказывал своему наместнику немедленно подготовить конные тысячи к стремительному броску на Немедийское королевство, минуя Райдор, Пограничье, Полуночную Бритунию и Вольные Баронства – удар приходился по плодородным землям Трона Дракона с полуночного восхода на полуденный закат, туда, где уже хозяйничали пикты и нордхеймцы, рассекшие некогда великую Аквилонию на несколько самоуправляемых и слабо сопротивлявшихся Великому Нашествию герцогств.

Бурэнгийн предполагал отсечь главные города Бритунии от житниц, воинство Хасгата обязано было разделить королевство надвое, пройти через Пайрогию и остановиться Карпашского хребта. Сам каган гирканийцев, проведя подчиненные лично ему конные тысячи через Туран-скую пустыню к Золотому побережью Шема, рассчитывал разграбить портовые города, затем резко повернуть на полночь, через Кофийские горы и соединиться с Хасгатом уже в самой Немедии, неподалеку от главного города – Бельверуса

К дню наступления зимы Бурэнгийн наделся сокрушить Немедию, дать армии перезимовать на вновь захваченных землях, а затем идти дальше на Полуденный Закат, к владениям Пуанте-на (между прочим, доселе храбро отбивавших все нападения пиктов), Аргосу и богатым городам Зингары.

Гирканцы не нашли в Бритунии ни богатой добычи, ни привычных для них степей. Что же до танства Кернодо – там узнали о грянувшей войне в самый последний момент. Отправившиеся на покорение Каина-Горы две тысячи гирканцев и присоединившихся к ним нордхеймцев попросту исчезли, но зато население отдаленного танства увеличилось почти вдвое за счет беженцев из коренного Райдора и областей вокруг Пайрогии.

А война, получившая через много столетий название «Гибель Хайбории», тем временем продолжалась.

* * *

– Господин каштелян, господин каштелян!

– Занят! – рявкнул невысокий плотный человек с остриженными «под горшок» седыми волосами. Широкоплечий толстяк восседал за безбрежным столом, покрытым измызганной белой льняной скатертью, и грустно рассматривал целую гору пергаментов, наваленных на столешницу. Его короткие, покрытые рыжеватыми волосками пальцы сжимали серебряный кубок, доверху наполненный пенистым элем, а в правой руке вместо пера или стилоса виднелась начисто обглоданная куриная косточка. – Войто, ты дашь мне пожрать или нет? Сказал же – если не степняки, меня не дергать!

Войто, совсем молодой безусый стражник Каина-Горы, которому насчитывалось от роду едва лет шестнадцать, замер у дверей, изобразив на веснушчатой физиономии глубокое раздумье. Месьор каштелян был человеком суровым (хотя и отходчивым) и запросто мог приказать высечь надоедалу.

С другой стороны, дело-то самое неотложное! Надо попробовать еще разок.

– Господин каштелян, там приехали… Ругаются. Пустить требуют под ваши ясные очи. А, господин каштелян?

– Яйца отрежу и в окно выкину! – негодующе взревел толстяк. В бедолагу Войто полетела кость от куриного бедрышка, но тот резво увернулся. К вспыльчивому нраву вельможного Ста-шува Альдойского из Альдоя, управителя танст-ва Кернодо, привыкли давным-давно. Полуночная провинция герцогства управлялась его рукой уже без малого четыре десятилетия, почтенный Сташув перевидал на должности каштеляна не менее пяти ссыльных и трех наследных танов, а ныне принял на себя тяжкое бремя всеобщей власти, что танской, что законодательной. И вот такому занятому человеку не дают перекусить!

– Месьор Сташув, госпожа тоже пообещала яйца отрезать… Вы уж решите между собой, кому первенство отдать, – пролепетал Войто. – Только думайте побыстрее, а то господа нетерпеливые.

– Что за господа? – разъяренно процедил каштелян. Если опять беглецы с Полудня, особенно благородные, селить их негде. Пускай едут в деревни, там устраиваются. Кайна-Гора – не постоялый двор, а танов замок! – Войто, дурень! Язык проглотил? Отвечай!

– Так вроде бы, вельможный каштелян, госпожа приехала… Госпожа Соня. Та самая, которой светлейший герцог наше танство подарил за какие-то заслуги. Госпожа Соня, собственною персоною, с двумя оруженосцами, первый из которых представляется Данквартом из Бергиса, а второй вообще молчит. И ноги у него голые.

– Киммериец, что ли? – ахнул Сташув, вспомнив про неприличествующие мужчине одеяния киммерийцев – клетчатые фейлбрекены и тут же выругался. Откуда нынче киммерийцы возьмутся? С неба?

– Эх, если бы киммериец, господин… С Побережья откуда-то.

– Шемит?

– Не! Вроде этот… зингуриец!.

Тут ясновельможный Сташув понял, что трапезы ему не видать и лучше пойти вниз да разобраться самому. Потому как если на самом деле припожаловала благородная госпожа Соня (что вообще-то невозможно, а дурной Войто перепутал все, что мог и не мог перепутать), та самая Соня по прозвищу «Рыжая», коей герцог Юсти-ний за воинскую доблесть несколько лет назад подарил целое танство, значит, в округе начинаются чудеса.

Почтенному господину Сташуву в следующем году исполнялось шестьдесят лет – возраст изрядный.

Росточком сынок давно почившей господи баронессы Хальфриды Альдойской отнюдь не вышел, едва три локтя с ладонью набиралось; однако по молодости лет еще не располневший, розовощекий Сташув был причиной слез многих кернодских девиц. Собой хорош, силен как бык, доблестный воитель, – впервые взявший меч в четырнадцать лет, когда герцог воевал за порубежные земли с королем из Вольфгарда, что в Пограничье. Ныне же, по прошествии десятилетий, бычок поседел, отрастил изряднейшее брюхо, но по-прежнему мог без усилий поднять передок груженой телеги своими руками и единственным ударом кулачищи сбить с ног крупного мерина. Он привык всегда таскать на себе кольчугу, носить вместо меча тяжеленную булаву, быть куртуазным с дамами и крутым с подчиненными, но в то же время за грозным Сташувом отнюдь не велось славы самодура, а то и хуже – злодея да тирана. Просто он был радетельным хозяином вверенного герцогом танства.

– Проводи меня, Войто, – могучий каштелян Каина-Горы утвердил на поясе неподъемную, окованную железом дубину, которую только он мог именовать булавой, громко дохлебал пиво из кубка и, чуть переваливаясь, пошел к лестнице замковой башни, предвкушая, как всласть наорет на незваных гостей и выставит вон. – Так они представились, будто райдорцы, наши?

– Два райдорца, – послушно ответил юный стражник. – Третий голоногий. Я ж объяснял! Из побережных.

– Ой, дубина… – вздохнул господин управитель. – Тебя мамка, небось, часто из колыбели роняла?

– Во-во, это мне все твердят – и десятник, и командир стражи. Обидные ваши слова, благородный каштелян. Если б я знал, что война будет, так хоть немного грамоте научился бы. А так – забрали из деревни… Я ж бортник да пастух, и охотник еще.

– Потому что охотник – и забрали, – буркнул Сташув. – Из лука бить умеешь? Умеешь! Теперь такие люди нужны. Приучайся жить при господском доме.

– Так я бы с радостью, вельможный сударь, да от вас только и слышишь – яйца отрежем, руки отрубим. Лесовик, деревенщина глупый…

– Не занудь, – поморщился каштелян. – Показывай, где твои гости.

– За воротами, – горько вздохнул Войто. – Господин десятник меня до вас послал. Доложить. А сам их не пускает.