Текст книги "Лазертаунский блюз"

Автор книги: Чарльз Ингрид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

ГЛАВА 9

Элибер прислонилась к холодной гофрированной стене. Ей нужно было, чтобы ее не заметили. Стена была холодной, блестящей, на ней не было ни единого выступа, за который можно было бы спрятаться. О, пусть приборы инфракрасного видения не заметят ее! Она бы молилась, но она не умела молиться.

На лбу выступили холодные капельки пота. Слышать, как работают приборы, Элибер не могла, но каким-то шестым чувством внутри себя она ощущала их непрерывное гудение. Боже, пусть этот радар не заметит ее! Сейчас, именно сейчас она знает кое-что такое, что поможет ей добраться до Джека. Ей во что бы то ни стало надо было выжить и вырваться из этой западни.

Прошло несколько минут, но сирена так и не завыла. Элибер вздохнула. Если бы с ней не было бронескафандра, она давно бы выскользнула отсюда, но ее ждал Боуги, а вместе с Боуги те, которые непрестанно следили за ней. И все-таки она не хотела бы умереть здесь – на расстоянии многих звездных верст от родного Мальтена и все еще далеко от Джека Шторма.

Сколько времени ушло у нее на поиск? Наверное, больше месяца… Она подглядывала, подслушивала, шпионила, находила ключи доступа к секретной информации и наконец-таки обнаружила след Джека в списках контрактников, высланных на Лазертаун в основном на пожизненный срок.

Элибер опять прижалась к холодной металлической стене. Она не должна распускаться – только осторожность поможет выжить. Если ее обнаружат здесь – ее

сразу же убьют. Убьют за знание и за любовь, как всегда это бывает в человеческих мирах. Она совсем не преувеличивала опасность – ведь не зря же убили человека, который занимался отправлением контрактников на Лазертаун и погружением их в холодный сон!

Ну вот. Кажется, теперь инфракрасный сканер прекратил свою работу. Настало время действовать. Элнбер вздохнула и отделилась от стены.

* * *

Тяжело и трудно Шторм выплывал из забытья. Огонь, скопившийся внутри, рвался наружу и обжигал каждый его нерв. Он попытался приподнять голову и опять опустил ее на подушку. Шторму показалось, что у него сломана шея, и если он еще раз попробует подняться, его голова так и будет раскачиваться во все стороны – из вечности в вечность. По коже побежали мурашки. Джек приподнял руку и попытался на нее посмотреть. Странно… волдырей и порезов не было, а кожа горела – нестерпимо и как-то необычно. Джек шевельнул пальцами – нет, этим ему было явно рано заниматься – волна острой боли пробежала по всей руке, так, будто бы в нее воткнули сотни маленьких острых иголок. Он даже обрадовался, что на его руках только девять пальцев – значит, порция боли, приходящаяся на десятый, миновала его. Рука упала, и он услышал чей-то стон. Чей-то? Да нет, с огромным трудом он понял, что это был е/о собственный стон.

Боль в правой руке медленно откатила. Джек опустил глаза и еще раз посмотрел на руку. Следов пыток, действительно, не было, а кровь все стучала и билась в висках, и сердце работало с перебоями – то останавливаясь, как смертельно загнанный зверь, то опять, после небольшой передышки, начиная толкать густую и вязкую кровь. Он закрыл глаза и попытался вспомнить то, что с ним происходило. Так… из офиса его забрали в какую-то лабораторию, там – усадили в кресло, а вот дальше… дальше он ничего не помнил…

Чей-то знакомый голос прогремел прямо у него над ухом:

– В чем дело, приятель? Как я посмотрю, ты вылезаешь из небытия только для того, чтобы постонать! А они сказали нам, что ты проваляешься без сознания до утра. Могу поспорить, ты не отказался бы от кружки холодной воды! Она здорово гасит боль от крапивных водорослей!

Джек повернул голову и с усилием посмотрел на Сташа. Тот усмехнулся и присел к нему на кровать:

– Ну, так что, приятель? Что ты мне дашь за кружку воды?

Рот, и язык скрипели, как пенопласт. Он долго пропихивал звук через пересохшую гортань, а потом наконец-таки выдавил:

– Заткнись!

– Вы посмотрите на него! – Сташ с хохотом обратился к окружающим. – Нет, вы только посмотрите! – потом взял кружку, подошел к крану и налил воды.

Половину Шторм все-таки расплескает – слишком слаб он был и слишком уж сильно дрожали у него руки. И все-таки огонь, полыхающий внутри, немного успокоился.

– Ты знаешь, приятель. – Сташ опять присел к нему на кровать. – Они говорят, что боль учит. Это точно. Каждого из нас она кое-чему научила – ведь не зря же мы не желаем с ней связываться! К свободе идут совсем другим путем – может быть, хитростью, может быть – обманом. Ты посмотри, что сделали с тобой крапивные водоросли! А ведь ты ни в чем —не виновен!

Джек заморгал: слова, как колокольное эхо, дробились в его сознании и раскалывались на отдельные звуки:

– Не-ви-но-вен?

– Конечно, нет, – пожал плечами Сташ. – И все это прекрасно знают. Ты невинен, как новорожденный младенец.

Шторм закрыл глаза и усмехнулся. Вряд ли новорожденный младенец смог бы пройти по искалеченным и изуродованным телам, по крови и слезам, по пустыне безводной и бесконечной. Нет, он не был младенцем – он был солдатом – оружием, обученным убивать и умирать. Сташ подоткнул термоодеяло.

– Они лишили тебя трехдневной зарплаты, приятель! – невесело сообщил он. – А теперь поспи и не беспокойся – мы тебя разбудим, когда это будет нужно. Нам, сварщикам, – Сташ понизил голос, – дали кое-какое дополнительное время для отдыха. Конечно, благодаря тракам… они там такого понаворочали в туннелях, но зато сварщики теперь на вес золота!

«Траки…» – подумал Шторм, и огонь снова охватил все его существо… Боже, как он ненавидел траков!

* * *

«Элибер…»

Элибер вздрогнула, подняла голову и осмотрелась вокруг. Нет, слава Богу, ее еще не обнаружили – это неизвестный дух Боуги окликал ее.

– Что? – отчетливо подумала она.

«Нашла Джека?»

Элибер устало улыбнулась: все-таки Боуги был очень нетерпелив.

– Почти, – она зевнула. – Нам надо будет добраться до станции «Колесный путь», а там – сделать пересадку. Я слышала, что «Колесный» – это очень крепкий орешек, и он не всем по зубам, но я думаю, мы с тобой справимся.

Элибер легла на контейнер и опять задремала. В грузовом отсеке было холодно, и ее пробирала дрожь. Пожалуй, сейчас ей очень пригодилась бы ее легкая сумочка с одеждой! Но что об этом вспоминать – ей надо было избавиться от погони, а лишние вещи только мешали.

«Элибер… нашла Джека?» – через какое-то время опять спросил Боуги.

Она потерла ладонью глаза. И правда, а что заставляло ее думать, что Боуги понимает их с Джеком с полуслова?

– Боуги, – терпеливо объяснила она, – я узнала, где Джек находится, и сейчас мы с тобой к нему едем. «Отлично, – Боуги немного помолчал, а потом выпалил: – Если потребуется, я буду за тебя сражаться!»

Элибер захохотала. Она нисколько в этом не сомневалась. Вот только вряд ли ей удастся влезть в бронедоспехи. Впрочем, смех был плохой – кто такой Боуги, они до сих пор не знали, а Джек постоянно просил ее контролировать берсеркера. Видимо, рисковать не стоит, а то Боуги превратит космопорт в груду развалин, и только потом она сообразит, как остановить его.

– Спасибо, друг, – подумала Элибер. – Но я надеюсь, что этого не нужно будет делать.

«Драка – это хорошо. Я люблю драку», – восторженно сообщил Боуги.

– Не всегда. – Как же объяснить берсеркеру законы их мира? – Драться можно только тогда, когда нужно выжить. А сейчас помолчи. Мне надо хоть немножко поспать.

Больше пяти минут Боуги молчать не мог.

«Элибер! – жалобно окликнул он. – А что такое сон?»

– Боуги! – Элибер рассерженно присела на краешек контейнера.

«Молчу».

О, Боже! Она опять легла и закрыла глаза. Когда она спала, ей не было так холодно, к тому же когда она проснется, у неё возникнет множество хлопот: например, ей надо будет раздобыть хоть какой-нибудь еды. А впрочем, они ничего ей не сделают, если даже и узнают, что она едет тайком. Ничего… Ну, в крайнем случае, выбросят в космос с остатками мусора… Элибер вздохнула. Наверное, Джеку сейчас не легче. Интересно, а что он делает?

* * *

Сташ мечтательно посмотрел в пространство:

– Смены с премиальной оплатой… да они на вес золота… Если бы таких смен было побольше, мы бы быстро освободились! – Он похлопал Шторма по спине. – Ты носишь этот горный скафандр так, будто это пижама, приятель!

Джек что-то буркнул в ответ.

Сташ возмутился:

– Я говорю тебе о прекрасной возможности выбраться отсюда, а ты даже не желаешь меня слушать!

– Кончай, Сташ! – Джек вытер руки. – На своей контрабанде ты делаешь гораздо больше денег, чем я на сварке!

– Может быть… – Сташ задумчиво посмотрел на Джека. – Но нам надо выбраться отсюда, а так можно купить билет…

Джек посмотрел на длинные, разветвляющиеся рукава туннелей. Наверное, он так никогда к ним и не привыкнет. Горнодобытчики постоянно ползли в глубь планеты – подрывники взрывали скалу и устанавливали крепления, а потом уже приходили сварщики и заканчивали подготовительные работы. Они сваривали швы и проверяли герметичность помещения, а по их следам приходили добытчики и просеивали породу.

Если им повезет, пока взрывники будут искать новую рудоносную жилу, работы приостановятся, и можно будет отдохнуть. Если не повезет – то этот бешеный темп жизни не замедлится, и они снова будут работать по восемнадцать часов в сутки. Ну, а если траки нанесут удар… Тогда сварщики вообще перестанут спать и будут, валясь с ног, варить, варить, варить стальные швы несколько суток подряд.

Они вышли из небольшого автофургрнчика, развозящего бригады по местам работы, у главного пересечения туннелей, совсем недалеко от бараков. Джек посмотрел вдаль – надо было дать хоть какойто отдых глазам, уставшим за смену от яркого электрического огня.

– Послушай, приятель, а ты не хочешь на это посмотреть? – окликнул его Сташ.

Джек оглянулся: возле мертвой серой стены, в груде лазертаунских камней и щебня виднелось крошечное серо-зеленое растение с колкими листиками и смешной метелочкой на макушке. Джек удивленно нагнулся. Что же! Жизнь всегда берет свое! Даже на безжизненной лазертаунской почве что-то пытается расти. А ведь машины-дезинфекторы по два раза в день обрабатывают туннели, чтобы в них не завелись плесень и мох… Наверное, это семечко приехало с другой планеты на чьем-то ботинке, упало в груду камней и все-таки отыскало способ выжить…

Сташ потрогал зеленый росток перчаткой.

Джек не выдержал:

– Оставь его в покое, ты слышишь, Сташ?

– Конечно, оставлю, приятель! – Сташ глянул на Шторма и, засвистев какой-то веселенький мотивчик, двинулся дальше. Джек посмотрел ему вслед. Э э, да этот парень явно знал, что это за растение! Скорее всего, он еще вернется сюда и постарается извлечь из этого ростка какую-то пользу… Джек вздохнул и пошел вслед за Сташем по гулкому туннелю.

В столовой было тихо. Счастливое выражение лица Сташа контрастировало с угрюмыми, усталыми лицами остальных членов бригады. Видимо, Сташ чувствовал это, но вместо того, чтобы отвернуться и не раздражать лишний раз людей, подошел к Шторму и громко спросил:

– А что ты делаешь в выходной, мой мальчик? Джек тихо ответил:

– Не знаю. Я еще об этом не думал. Скорее всего, отправлюсь куда-нибудь в центр.

– Ага, а ты, Фричи? – дернул Сташ за рукав громадного, будто бы из железа отлитого горняка.

Тот что-то невнятно проворчал.

– Что-что? Я совсем тебя не слышу! – не унимался Сташ.

Здоровяк развернулся и громко сказал:

– Кое-какие люди благодаря твоим махинациям остались без выходного.

Сташ широко открыл глаза и изумленно посмотрел на Фричи:

– Благодаря мне? А в чем же я виновен, Фричи? Тебе нужен был зажим, я его достал, а если ты должен за это занести на мой счет в журнале двойное время работы – так кто же в этом виноват?

Альфред Боггс покосился на Сташа и, забирая свой поднос с конвейера, посоветовал:

– Ты бы лучше отстал от него, Сташ! Сташ с обиженным видом развел руками:

– Вот и делай после этого добро!

Фричи заворчал и отвернулся. Джек оглянулся и увидел, что рядом с ним стоит Перес – озабоченный и хмурый.

– Что-то случилось? – тихонько спросил Шторм.

– Да… – махнул рукой Перес. – Это все сонная болезнь. Вчера один со второй смены подхватил ее… А ты… разве ты не слышал об этом? – он с удивлением посмотрел на Шторма. – Так давно в туннелях, а до сих пор не знаешь, что происходит? А ты нигде не интересовался, почему нас держат одной бригадой? А-а! Да потому, что они не хотят, чтобы мы общались с теми, кто поработал здесь чуть подольше.

Сташ почесал затылок и вмешался в разговор:

– Ага, я слышал, будто бы все они спятили…

Перес пожал плечами:

– Может быть, это и так называется… Но они выделывают невероятные вещи…

Что-то о сонной болезни Джек слышал – разговоры о ней давно ходили по баракам, но в чем конкретно она заключается – не знал.

– И что же они выделывают? – поинтересовался он.

– О-о! – Перес тяжело вздохнул. – Они гуляют.

– Гуляют? – удивленно переспросил Джек.

– Да-а, выбираются за пределы купола без скафандров и безо всякого другого снаряжения и гуляют по лазертаунской поверхности. Конечно, они не уходят далеко. Куда они могут уйти без глотка воздуха в легких? Но им все равно. Однажды ночью один из людей Була Квада попытался остановить одного из них – так тот его чуть не прикончил. – Перес поперхнулся и замолчал.

– А! – махнул рукой Сташ. – Да это им просто попались какие-то плохие наркотики!

Перес зло посмотрел на Сташа:

– Да, об этом уже тоже все знают! Если кому-то попадаются плохие наркотики, так значит, их покупали у тебя! Но там твоими зельями не пахнет – ведь сонная болезнь косит людей со дня открытия планеты! Оставили бы они в покое эту глыбу камней да приискали место для житья поудобнее! Так нет же! Здесь такая богатая руда, что они помирают, а выбраться отсюда не могут!

– Может быть, это что-то вроде воздушного наркоза? – неуверенно спросил Джек.

Перес махнул рукой:

– Да они сумасшедшие, вот что…

– Ладно, я голоден! – Сташ растолкал стоящих перед ним в очереди людей и направился к пищеблоку. Перес посмотрел на Джека:

– Будь осторожен, парень!

– Да, и ты – тоже.

Перес отошел. Джек отыскал поднос и пристроился в хвосте очереди. Так вот почему их не смешивают со старой бригадой! Такие проблемы объясняли многое из происходящего.

Сташ усмехнулся и, пронося мимо Джека поднос с пищей, прошептал:

– Думаю, что с тройными нормами, занесенными в мой журнал, и денежками, которые я зарабатываю на стороне, я смогу скинуть года полтора из положенного мне тут времени…

Дрожь пробежала по спине у Джека. Большинство людей, попавших сюда, обязаны были отработать в шахтах по два, а то и по пять лет, а потом им предстояла жизнь в городе, изолированном от неживой поверхности луны стеклянным колпаком. Тут не на что было посмотреть – ну разве что пройтись из одного конца города в другой да посидеть в искусственном саду… От такого будущего у кого хочешь побегут по коже мурашки…

– Отстань от меня, Сташ! – сказал Джек.

– Хорошо, приятель! Посмотрим на тебя через пару лет, А может быть, ты кое-что получил, пообщавшись с леди-пауком? Может быть, тебе и контракт отрабатывать не нужно? А может быть, ты поделишься своими деньжатами с Фричи, ведь они ему ох как нужны! А что до крапивной водоросли, так таких здоровяков, как он, эта закуска только пощекочет!

Верзила, стоящий недалеко от Джека, не вытерпел и опрокинул поднос с едой прямо на Сташа, потом схватил парня за грудки и повалил на пол. Еще двое, наверное, не разобравшись как следует в ситуации, налетели на Джека. От одного он отделался сразу же, а второй оказался понастырнее и поопытнее в драках. Джек отбросил его от себя мощным ударом под дых. Щеки Шторма зарозовели, по жилам заиграла кровь. О, Боже, как же хорошо было драться! Куски пищи летели вверх, размазывались по стенам, полу и потолку.

– А ты хорошо дерешься! – сказал рабочий и опять полез на него.

– Да, – согласился Джек и красивым ударом сбил противника с ног.

К нему подскочил Сташ:

– Давай, приятель, закругляйся, пора отсюда сматываться!

– Зачем? – Шторм вошел во вкус драки. Давно уже он не чувствовал себя таким живым и сильным,

– Сейчас здесь будет полиция, а я не хочу потерять все свои деньги! – Сташ дернул его за рукав. – Слышишь? Пошли!

Когда Шторм вышел из прорабской, Сташ посмотрел на него большими от страха глазами. Он подбежал к Джеку и суетливо заговорил:

– Эй, приятель, расскажи-ка мне, что там было? Я очень хочу это знать!

Джек посмотрел на него сердито и презрительно:

– Ну и что же ты хочешь знать? Я не против штрафа за драку. В конце-то концов, мне она принесла огромное удовольствие. Меня беспокоит другое. Вопервых, ты на нас доносишь. Во-вторых, ты занимаешься торговлей наркотиками.

Джек попытался погасить раздиравшую его ярость. Сейчас он мог только злиться – ничего конкретного он предпринять не мог.

Сташ пожал плечами:

– Ну и что? Ведь я же когда-то был карманником!

Шторм передразнил его: он тоже пожал плечами и сказал:

– Ну и что? А я для тебя – коллега по работе. Коллега, и не больше. Но и не меньше. Так почему же ты не заступился за меня ни в столовой, ни перед бригадиром?

Сташ хохотнул:

– А ты думаешь, что меня кто-нибудь послушал бы? Да брось ты, Шторм! Ведь идет война – война нас против них, а на войне, сам понимаешь, как на войне.

– Ты не прав, Сташ! – Джек покачал головой. – Мы, рабочие, должны быть вместе, как пальцы в кулаке. До тебя это, насколько я понимаю, не доходит? Лазертаун – это совсем не место для жизни, а выберемся мы отсюда только в том случае, если будем вместе.

Сташ почесал синяк, который посадил ему Фричи, и тряхнул растрепанными волосами:

– Э-э… Да ты все еще младенец, Джек Шторм, – а потом, подумав, добавил: – Но поэтому-то ты мне и нравишься. Ты как глоток свежего воздуха в этих вонючих шахтах.

Джек посмотрел в спину удаляющемуся напарнику и пошел следом. Камеры службы безопасности водили своими окулярами, следя за каждым его шагом, но Джек не обращал на них никакого внимания. Его интересовало другое. Кажется, в перепалке со Сташем он нашел истину. Если все рабочие выступят вместе, силы, которая может удержать их на планете, не найдется.

* * *

Если она замерзнет еще больше, то уже не отогреется никогда. Элибер остановилась в темном переулке и попробовала отдышаться. Дыхание уже не превращалось в пар – внутри у нее было так же холодно, как и на улице. Держаться, держаться, во что бы то ни стало держаться!

Она упиралась и тащила за собой тяжелый контейнер с бронескафандром. Тот подрагивал и скрежетал своим металлическим дном по тонкому слою мокрого снега на асфальте. У нее не было ничего для того, чтобы как-то выжить на Колесном, – ни денег, ни комбинезона. И все же… раньше она думала, что пока человек жив, он должен надеяться – на Бога, на солнечный свет… но на этой забытой Богом планете не было ни солнца, ни того, что они привыкли называть дневным светом. Она засунула руки под мышки и попрыгала, чтобы хоть немножечко согреться. Да нет, что это такое она выдумала? Уж эта-то планета совсем не была забыта Богом, даже наоборот – здесь находилось довольно-таки крупное поселение миссионеров. Они должны были создать условия для исследований и промышленного строительства на Колесном. Пока на город не накатывала кромешная, почти что непроглядная темнота, все улицы просто кишели уокерами в утепленных мантиях.

Элибер поднесла руки к губам и подышала на них.

Может быть, пальцы отойдут и начнут двигаться., тогда она подождет, пока кто-нибудь не выйдет из бара или игорного зала, и попытается украсть хоть немного кредитов, а потом устроиться в гостинице на ночлег… Она изо всех сил дышала на руки и часто-часто подпрыгивала. Ничего, так бывает всегда – когда плохо, ночи кажутся невыносимыми, но потом наступает день, и становится легче. Она обязательно дотянет до утра, обязательно дотянет…

Если не превратится в ледышку этой же ночью. Элибер подумала, что она могла бы отдать под залог контейнер со скафандром, все равно таскать его за собой было довольно-таки мучительно, а на камеру хранения не было денег. Но вряд ли кто-нибудь из местных жителей сможет по достоинству оценить эти сияющие досрехи. К тому же в случае удачи их будет довольно трудно выкрасть и вернуть назад. Нет, эта идея никуда не годилась. Элибер пошевелила пальцами. Белые клубы человеческого дыхания взметнулись вверх в конце переулка, совсем недалеко от нее. Кажется, там кто-то шел.

– Сэр, видимо, нам надо расстаться, ведь завтра утром вам придется очень рано вставать! – сказал вежливый мужской голос. Да, по улице шло два человека, а Элибер очень не любила, когда ей приходилось одной выступать против двух. И все же на этой пустынной обледеневшей улице она могла наделать такого переполоха, что их силы автоматически сравняются.

Человек постарше – из-за тусклого света ночных ламп его почти нельзя было рассмотреть – потирал руки в перчатках:

– Я никогда не видел Колесного собственными глазами. Но мне очень нравится все то, что мы тут настроили.

Молодой и вежливый спутник вздохнул:

– Увы, сэр, но Колесный – уже не наш. Он находится слишком близко от границы, и поэтому на него предъявляют море претензий.

Пожилой что-то проворчал, а потом громко сказал:

– Видимо, мне придется продолжать эту работу в одиночку…

– Сэр, вы не можете… – Элибер почти не расслышала того, что ответил молодой, из-за сильного порыва ветра, налетевшего на переулок; только последнее слово долетело до нее – … раскопки.

– А-а! – старик явно был доволен. – Так вы хотели бы посмотреть на раскопки?

Молодой человек выпрямился:

– Больше, чем на что-либо, сэр. Старик вздохнул:

– Но ведь раскопки не были официально разрешены!

Элибер поняла, что ей нужно делать: она оставит контейнер с бронекостюмом в переулке – его уже достаточно завалило снежком, и так, рядом с сугробом, его вряд ли кто-то приметит. Потом, когда дело будет сделано, она обязательно вернется за ним, а пока… Сейчас или никогда! Элибер перебежала на противоположную сторону улицы, подскочила к старику, вытянула у него из кармана кошелек и, сделав подножку, повалила его прямо под ноги молодому спутнику. А теперь – бежать! Она бросилась наутек. Но не тут-то было. Молодой оказался гораздо проворнее, чем она ожидала – вместо того, чтобы споткнуться о старика и хоть немного поваляться в сугробе, он проворно прыгнул и бросился за ней. Замерзшие ноги плохо слушались. Она уже чувствовала за своей спиной горячее дыхание преследователя. И вдруг – Элибер поскользнулась и упала. Она свернулась на снегу клубочком и изо всех сил зажала в окоченевших пальцах кошелек. Молодой человек схватил ее за плечи и повалил на спину, его темные глаза глянули на нее с презрением и ненавистью.

– Ты, уличная воровка, как ты посмела обидеть святого!

Элибер вдохнула в себя морозный воздух:

– Я не знаю, святой он или нет, – резко ответила она. – Я знаю, что я хочу жить.

Пожилой мужчина подошел к ним и осторожно взял за руку своего спутника:

– Кого ты тут поймал, Ленский?

– Воровку, – молодой парень пнул ее сапогом по запястью, пытаясь выбить из ее окоченевших пальцев кошелек. Элибер ойкнула – боль от удара острой волной прошла по окоченевшей руке.

– Ладно, ладно, Ленский. Достаточно, она выглядит совсем безобидной…

–Это она-то? – сверкнул глазами молодой.

– Конечно, – старик рассмеялся, – в тех случаях, когда она этого хочет! Что ты здесь делаешь?

– Спасаюсь. – Элибер поднялась на Ноги и отряхнула с платья снег.

– Ну, воровство – это не самый лучший метод для спасения, – старик с улыбкой взглянул на Ленского.Вот для тебя первое испытание, мой друг. Сможешь ты ее исправить?

Ленский брезгливо отвернулся в сторону:

– Даже и пытаться не стану.

Старик улыбался так же широко и спокойно:

– Ну что ж. Тогда тебе придется исправляться самой. Посоветуй мне, как тебя наказать?

Элибер вспомнила об утепленных нарядах уокеров и выпалила:

– Достригите меня в монахини.

Пожилой человек открыл рот не то от удивления, не то от тихого, совсем беззвучного смеха:

– В самом деле? Ты хотела бы раскаяться и стать монахиней?

– Я стану кем угодно, чтобы хоть немного согреться, – честно ответила Элибер.

В глазах старика запрыгали веселые искорки.

– Это самопожертвование, сэр, – вздохнул Ленский.

– Ну уж нет! – старик громко и весело засмеялся. – Это называется реализм. Если хочешь, пойдем с нами, а там посмотрим, чем тебе можно помочь, но, конечно, только после того, как ты хоть немного отогреешься.

– Нет, сэр… – Ленский был явно возмущен. – Вы не можете взять с собой уличную воровку.

Старик с интересом посмотрел на него:

– Почему – не могу? ч

– Но ведь завтра утром вы улетаете!

– Ах, да… – старик задумался и, заметив, как дрожит девушка, накинул ей на плечи свою накидку. – Это действительно проблема. Но все равно – для того, чтобы немножечко отогреться, будет время. А потом…

– Он обратился к Элибер: – А может быть, ты захочешь полететь с нами?

Элибер затрясла головой и, стуча зубами, сказала:

– Нет-нет, сэр, ни в коем случае. Мне и самой есть куда лететь.

Старик недовольно посмотрел на нее:

– Но не могу же я тебя бросить на морозе! Может быть это и слабое месть уокеров, но когда мы видим подходящую для себя работу, мы не любим откладывать ее в долгий ящик. Насколько я понимаю, тебя нужно немножечко изменить, моя юная леди… конечно, если я не ошибаюсь…

Элибер остановилась и сбросила с себя теплую накидку:

– Вы ошибаетесь, – резко сказала она. – Меня совсем не надо изменять, ведь я не чей-нибудь проект, и потом, мне тут надо кое-кого найти… И все же – спасибо…

Ленскому явно понравился такой поворот событий:

– Да, да, Святой Калин, к тому же вы не можете взять ее с собой в Лазертаун!

Элибер вздрогнула: Лазертаун? Она подхватила одежду и, посмотрев в мягкие глаза своего пожилого спутника, сказала:

– А с другой стороны, я уже говорила вам, что для того, чтобы согреться, могу стать даже монахиней!

Святой Калин захохотал:

– Ну что ж! Бывали причины и похуже!