Текст книги "История Китая"

Автор книги: Чарлз Фицджералд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Одна из первых сохранившихся двух мечетей была немного позже построена в Кантоне. (Вторая была построена в Чанъани, столице империи Тан.) Одно время мусульманские обряды соблюдались исключительно иностранцами, солдатами или торговцами. Именно поэтому зарождению ислама в Китае почти не уделялось внимания китайскими историками. Возможно, ислам не привлекал внимания и из-за того, что он считался традицией, присущей только иностранцам, поэтому ему позволили существовать и медленно распространять свое влияние. Мусульманская община всегда считалась чужеродной в Китае. Сегодня мусульмане официально считаются национальным меньшинством. Это позволяет правительству Китая рассматривать мусульманские обряды как традиции национального меньшинства, но при этом не допускать пропаганды ислама среди китайцев-немусульман. Мусульманская община в Китае довольно велика.

На фрагменте даосской фрески «Правитель южного царства» изображены даосские божества. Слева – окруженная ореолом императрица небес, в центре – ее супруг, Нефритовый император, а рядом с ним – Лао-цзы, философ, проповедник даосизма

Мусульмане есть почти во всех провинциях, однако больше всего их на северо-западе и юго-западе, в провинциях Шэньси, Гань-су и Юньнань. Это свидетельствует о том, что большинство первых мусульман в Китае были солдатами-наемниками, набранными в Центральной Азии и позже поселившимися в пограничных районах. В Кантоне мусульманская община сохранилась, но она невелика. Позже мусульманство начало набирать силу, так как мусульмане стали покупать детей у голодающих беженцев и обращать их в свою веру. Таким образом, община иностранцев постепенно стала расти за счет китайцев. И тем не менее до сих пор в Юньнани и на юго-западе мусульман можно отличить по характерным носам и вытянутым овальным лицам, которые выдают их центральноазиатское происхождение. Однако почти во всех остальных отношениях они являются настоящими китайцами, и даже их мечети построены в характерном для Китая архитектурном стиле. Мусульман также можно было распознать по присущим им видам деятельности. Они занимались перевозкой грузов на мулах и верблюдах; они держали прекрасные закусочные, харчевни и занимались доставкой продуктов питания. Они были отличными мясниками. Все это в основном объяснялось тем, что мусульманские рестораны и мясные лавки отличались завидной надежностью и чистотой. Мусульманские обряды, связанные с забоем скота, требовали стерильной чистоты, а мясо животного, погибшего от болезни или от старости, не употреблялось в пищу.

Как это ни странно, мусульмане также были основными продавцами антиквариата и предметов искусства. Поскольку эта работа связана с покупкой и продажей буддийских и даосских произведений искусства, в том числе масок, которые строго запрещены исламом, то представляется любопытным тот факт, что именно мусульмане занимались этим видом деятельности. Одной из причин может быть то, что произведения искусства – легкоперевозимый товар. А мусульмане были монополистами в сухопутном транспорте. Естественно, они предпочитали приобретать и перевозить товары, за которые можно было выручить деньги. К тому же произведения буддийского и даосского искусства, попадавшие на рынок антиквариата, были когда-то украдены из монастырей и храмов нечистыми на руку или изгнанными оттуда монахами. Поэтому мусульмане не боялись и не считали зазорным для себя скупать украденные святыни религий, которые они считали идолопоклонническими.

В период правления династии Сун (960—1126 гг. н. э.) в столице империи городе Кайфэн, в провинции Хэнань, появилась первая еврейская община. Она просуществовала там до конца XIX века, когда и прекратила свое существование. Традиционные историки практически не упоминают о ней в своих работах, однако некоторые литературные памятники этой общины дошли до наших дней. Нет никакого сомнения, что довольно долгое время эта община процветала, имела свою синагогу и даже своих ученых, умевших читать на иврите. Непонятно, почему эта община прекратила свое существование в XIX веке, хотя пережила столько ужасных событий, например взятие Кайфэна варварами. Евреи, жившие в общине, были, несомненно, иммигрантами из стран Западной Азии, они ничем не отличались от китайцев, за исключением религии, которую исповедовали. Нет никаких свидетельств того, что их преследовали за религиозные убеждения или по расовому признаку. Вероятно, очень малое количество китайцев вообще знало об их существовании, и еще меньше знали об их связях с евреями и еврейской религией в других частях света.

Фарфоровая ваза XVI в. с выгравированными на ней пожеланиями счастья на персидском языке, на котором говорили мусульмане в Китае

За исключением буддизма, все эти религии были лишь временным явлением в Китае, и поэтому их влияние было более чем ограниченным. Это необходимо иметь в виду, оценивая более позднее влияние христианского учения, проповедовавшегося католиками и протестантами. Китайцы привыкли к регулярному появлению и исчезновению чуждых религий. Императорский двор какое-то время благоволил к некоторым из них, но императорская милость – дело ненадежное. Выжили только те религии, которые были распространены в достаточно многочисленных общинах иностранцев, которые постепенно ассимилировались китайцами. Те же религии, которые существовали внутри маленьких или замкнутых групп иностранцев, постепенно исчезали, по мере того как эти группы теряли свою силу и влияние в обществе.

В конце XVI – начале XVII века, после открытия португальцами морского пути в Индию, в Китае появились первые миссионеры-католики. Конечно, они не знали, что до них здесь уже побывали несторианцы, и не знали, какая судьба тех постигла. Они видели в Китае необъятное поле для своей миссионерской деятельности, ведь здесь не существовало главенствующей религии, враждебной христианству, такой, как ислам на Ближнем Востоке или индуизм в Индии. Ученые-конфуцианцы представлялись им людьми, исповедовавшими философию морали, которая не была абсолютно чужда христианству. Необразованные народные массы верили в языческие культы и поклонялись многим богам, что было сродни тому, с чем христианство боролось и что оно победило в Древнем Риме. Ни один католический миссионер не сомневался, что тот же успех ждет его во всем Китае. Победа христианства в Риме была подкреплена и во многом обусловлена тем, что сам император принял христианство. Что было нужно миссионерам в Китае – так это китайский Константин. Один из первых миссионеров, святой Франциск Хавьер, умер на маленьком острове у берегов Китая, так и не попав на материк. Но в 1601 году Маттео Риччи все-таки достиг Пекина и обосновался там как уважаемый ученый, хоть и иностранец. Первые иезуиты имели все данные для успешной работы. Они были умными, высокообразованными и глубоко и искренне верующими людьми. Они приехали в Китай и собирались остаться там навсегда. Чтобы сделать христианство привлекательным для образованных людей Китая, они сначала сами стали учениками. Они учили язык, изучали классическую литературу, осваивали иероглифическое письмо, рисование; многие из них достигли определенного уровня мастерства. Их усилия не остались без внимания. Впервые китайские ученые столкнулись с иностранцами, которые могли и, что самое главное, стремились вникнуть в суть китайской цивилизации и привнести в нее что-то новое и ценное. Иезуиты были хорошими математиками и астрономами. Они исправили ошибки, которые вкрались в китайский календарь и создали астрономические приборы, некоторые из которых до сих пор сохранились в обсерваториях Пекина и Нанкина. Иезуиты также были хорошими инженерами, и их умение отливать пушки во многом улучшило состояние военного дела в Китае. Возможно, это не вполне соответствовало христианским догмам, но поскольку династия Мин в это время как раз столкнулась с многочисленными трудностями как во внешней, так и во внутренней политике, которые скоро привели к ее падению, то такой «подарок» иезуитов был с благодарностью принят. После окончательного падения династии в 1644 году, когда лишь в отдаленных районах юго-запада у власти оставалась почти что несуществующая династия, иезуиты наконец-то получили долгожданную награду. Последняя императрица династии Мин была обращена в христианство, а ее сын и наследник, как надеялись иезуиты, должен был быть воспитан в христианских традициях. Но было слишком поздно. Китайскому Константину не суждено было править страной. Его династия лишилась своего последнего оплота и уступила трон маньчжурским завоевателям.

Эта неудача не выбила иезуитов из колеи, их было немало в истории церкви, и она все пережила. Они опять начали свою работу в Пекине, но уже с правительством Маньчжурской династии, и поначалу рассчитывали на успех. Молодой император Канси был просвещенным и энергичным монархом, который подчинил себе всю империю. Совершенно очевидно, что его обращение в христианство принесло бы гораздо больше пользы, чем обращение в христианство последнего императора династии Мин. Казалось, новый император был в полной мере способен оценить образованность и характер иезуитов. Он не принял христианство, однако проявлял терпимость по отношению к этой религии, и во время его правления христианство значительно распространилось в Китае, не только среди простых людей, но и среди представителей высших слоев.

Однако несвоевременная ссора между иезуитами и доминиканцами спутала первым все карты. Иезуиты вполне терпимо относились к некоторым древнекитайским обычаям как не враждебным христианству. Они позволяли запускать петарды во время службы, поскольку такова была традиция.

Доминиканцы осуждали эти обряды как языческие и потому непозволительные. Они обратились к папе римскому, который запретил иезуитам и дальше проявлять подобную терпимость. В 1715 году Канси узнал, что его святейшество папа римский, «глава варваров», с точки зрения китайского императора, вмешивается во внутренние дела Китайской империи. Разъяренный таким поведением, которое он назвал нежелательным и наглым посягательством на его императорские прерогативы, он полностью запретил пропаганду христианства, выгнал почти всех миссионеров, разрешив остаться только тем, чьи знания и умения были полезны ему самому. Атака на языческие верования китайцев посредством императорской семьи провалилась. Второго шанса у иезуитов не было. В XVIII веке некоторым католическим миссионерам дозволялось работать в Пекине и кое-где еще, однако их деятельность была строго ограничена. Они приобрели некоторых последователей, но массовых обращений в христианство им не удалось добиться. Католицизм был всего лишь одной из многих религиозных сект, к которым относились довольно терпимо, но который не имел никакого влияния на общество. Через триста лет после того, как Риччи начал впервые проповедовать в Пекине христианство, общее число католиков в Китае не превышало 2 млн человек, при общем населении 600–700 млн.

Протестанты появились в Китае только в XIX веке. Когда первые протестантские миссионеры прибыли в Китай, им было трудно добиться разрешения осуществлять свою деятельность на территории империи. Дело в том, что запрет, наложенный на деятельность католиков в Китае, распространялся и на них. Однако когда Китай потерпел поражение в Опиумной войне 1840 года, условия мирного договора, подписанного в Нанкине, позволили протестантским миссионерам прибыть в империю, где они могли путешествовать, проповедовать и жить там, где им угодно. Казалось, сила сделала то, чего не могли достичь ни просвещение, ни образование.

На французской гравюре изображены три иезуитских миссионера в Китае. Маттео Риччи (слева) указывает на крест; Фердинанд Вербес (справа) – на армиллярную сферу. В центре Адам Сколл, одетый в китайскую одежду

Однако обстоятельства появления протестантов в Китае предопределили дальнейшее развитие событий. Никто не забыл, что своим появлением на территории Китая протестанты были обязаны победе в войне и воинам, ее одержавшим, поэтому китайцы относились к протестантам с предубеждением и недоверием. В середине XIX века юг Китая охватило восстание тайпинов, во главе которого стоял человек, воодушевленный идеями протестантизма, что чуть было не привело к падению Маньчжурской династии. Хун Сюцюань, «небесный царь», не только был лидером повстанцев, но и религиозным проповедником – пророком, верящим в свою прямую связь с богом. Движение тайпинов, на которое его учение оказало огромное влияние, было своеобразной разновидностью христианства, и поэтому протестантские миссионеры сначала были склонны поддерживать его; однако потом они отказались от этой идеи, поскольку увидели, что лидер движения претендовал на роль пророка, озвучивая откровения, которые во многом противоречили их собственным теориям. Отказавшись от поддержки движения, они, возможно, упустили единственную возможность для любой формы христианства завоевать прочные позиции в Китае. Тайпинское восстание было подавлено, при этом Маньчжурской династии оказали помощь Британия и Франция. Правящие круги Китая были в большей, чем когда-либо, степени убеждены, что христианство является формой подрывной деятельности.

Массы были разочарованы тем, что христианским государствам не удалось поддержать тех, кто, возможно, считался их друзьями.

Протестантские миссионеры продолжали свою деятельность в Китае еще в течение ста лет после тайпинского восстания, однако большого успеха они не добились. Иногда их деятельность вызывала яростное сопротивление, как это случилось с движением ихэтуаней в 1900 году. Эти обращенные были в основном представителями образованного класса, которые посещали миссионерские школы, где изучали иностранные языки и получали западное образование. Многие из этих обращенных не остались христианами, с другой стороны, многие китайцы посещали эти школы, но не все из них стали христианами. Последователи протестантизма в основном были представителями двух больших групп: первую группу составляли молодые люди из относительно небогатых, но образованных семей (такой была семья Сун, которая приобрела значительное влияние при националистическом режиме); вторую группу составляли выходцы из провинциальных приходов, где протестантские миссии пустили прочные корни. Католические миссионеры в основном сосредотачивали свои усилия на конкретных деревнях, где можно было обратить в христианство большое количество людей, протестанты же распыляли свои усилия и в результате почти не имели обращенных среди крестьян. Сельские или городские центры, где христиане-протестанты составляли довольно крупную общину, были редки.

Портрет английского художника XVII в. изображает обращенного в христианство китайца с распятием в руках

Многие миссионеры надеялись, что, если реакционная Маньчжурская династия падет, республика будет более открыта христианскому учению. Однако эта надежда осталась тщетной. В период республики мощное антихристианское движение, тесно связанное с ксенофобией и отражающее подъем националистических настроений, сильно осложнило деятельность миссионеров и даже сделало ее более опасной, чем она была при враждебно настроенных, но трусливых императорах. Миссионеры поняли, что должны сделать свою пропаганду более учитывающей национальные особенности и менее копирующей иностранные религиозные учения. Все большее количество миссионерских центров передавалось китайским священнослужителям. Эта тенденция лишь усилилась во время Второй мировой войны. Тогда большая часть территории Китая была оккупирована японцами, которые выселили или интернировали всех миссионеров из стран-противников: британских, американских, голландских протестантов и французских католиков. Это сильно сократило число протестантских миссионеров в Китае; что касается католиков, то место французов заняли испанцы и итальянцы. В конце же войны начался обратный процесс. Те, кому японцы разрешали вести свою работу в Китае, теперь считались бывшими врагами. Когда коммунисты пришли к власти после гражданской войны 1946–1949 годов, в Китае, за исключением крупных городов, осталось очень мало миссионеров.

Китайцы – не особенно религиозный народ. Их мышление всегда носило ярко выраженный гуманистический характер, даже в глубокой древности. Люди, их судьбы и их история всегда для китайца значили гораздо больше, чем боги и их власть. Ни в одной другой стране, даже в новое время, образованные люди не были столь явными агностиками и даже атеистами. Таким было мировоззрение китайцев в последние восемьсот – девятьсот лет, по крайней мере, с начала правления династии Сун. Чжу Си, великий китайский философ и истолкователь этики конфуцианства, говорил, что «на небесах нет человека, который мог бы осудить наши грехи». Его точка зрения, в своей основе глубоко атеистическая, нашла много приверженцев среди образованных людей Китая. Этот факт во многом объясняет, почему в Китае образованные люди с большей готовностью восприняли марксизм, чем, скажем, жители западных стран, которые с детства воспитывались в религиозных традициях.

На рисунке XIX века протестантский миссионер и его два помощника переводят Библию на китайский язык

6. Ранние империи (200 г. дo н. э. – 600 г. н. э.)

Объединение Китая в единую империю под управлением одного монарха по серьезности и своим последствиям сравнимо с революцией ХХ века, в результате которой империя была свергнута и на карте мира появилась Китайская Народная Республика. Революция Цинь разрушила феодальную систему Китая. Она свергла власть аристократов и заменила ее более открытым обществом, в котором талантливые люди из низов могли подняться наверх, а благородное происхождение перестало быть гарантией богатства. Революция также расширила границы Китая – они почти приблизились к его нынешним границам. Только крайний юго-запад, провинции Юньнань и Гуанчжоу, оставались за пределами империи. В результате этой экспансии китайская армия вторглась в пустыни Средней Азии, продвинулась до Каспийского моря и впервые открыла безопасный, пусть долгий и трудный, путь в Грецию и Рим, а также в Индию и Персию. Конечно, все это произошло не сразу, однако одно событие тянуло за собой другое.

В результате разрушения феодальной системы возникла новая система землепользования, которая создала отношения землевладельца и арендатора и сделала возможной введение денежной системы и появление новых социальных групп и классов. Объединение страны в империю дало Китаю силы и возможности победить соседние племена варваров и захватить их территорию, дать отпор кочевникам-завоевателям и вытеснить их за пределы Средней Азии. Завоевание Синьцзяна и территорий, лежавших еще дальше, открыло китайцам Центральную и Южную Азию и дало им возможность получить представление о Европе. В конце концов империя Хань, просуществовавшая четыреста лет, с 202 года до нашей эры до 220 года нашей эры, заложила традиции единства, которые доказали свою жизнеспособность для Китая. В начале новой династии Хань идеи феодального сепаратизма были еще очень сильны. Старые княжеские фамилии исчезли, но спокойное правление основателя династии время от времени нарушалось амбициями его собственных военачальников. Император избавился от них и издал закон, согласно которому только члены императорской семьи могли владеть уделом. Эти уделы были маленькими, разбросанными по всем провинциям, и скоро они стали передаваться по наследству и делиться между сыновьями владетеля удела. Со временем они уменьшились до размеров поместий и лишились какой бы то ни было политической значимости.

Быстрый рост власти императора замедлялся разрухой, царившей в стране после более чем трехсот лет опустошительных войн. Известно, что, когда новый император Хань взошел на престол, он не мог найти коней одной масти, чтобы запрячь их в свою колесницу. Необходимо было заплатить фунт золота, чтобы купить 120 фунтов риса, а лошадей было так мало, что даже высшие чиновники ездили на волах. При мудром правлении первых императоров династии Хань ситуация постепенно улучшилась. Не сменилось и двух поколений, а историк Сыма Цянь уже смог записать в своих трудах, что страна стала богатой. Аристократы научились скакать на лошадях, закрома ломились от собранного в качестве налогов зерна. Жизнь самого Сымы Цяня свидетельствует о том, что можно было совершенно спокойно путешествовать по Китаю. Понятно, что Сыма Цянь рисует столь идиллическую картину, чтобы принизить роль своего собственного правителя У-ди, которого не любил.

Сыма Цянь, величайший китайский историк, занимал должность придворного астролога, которая передавалась по наследству. Несмотря на некоторые неудачи в карьере, в результате одной из которых его по приказу императора кастрировали, он закончил свои дни будучи любимцем императора и в должности министра

Этот новый правитель Китая взошел на престол в 140 году до нашей эры совсем молодым человеком. Он правил долго и успешно в течение пятидесяти трех лет, до 87 года до нашей эры. Это был один из наиболее спокойных и созидательных периодов истории Китая. Император принял имя «У», что значит «воинственный», после успешных войн в Центральной Азии, на юге Китая, в Корее и Маньчжурии, а также после победы над кочевниками сюн-ну (которые, по мнению некоторых историков, были предками гуннов, тех, что много веков спустя вторглись в пределы Римской империи). Эти войны велись и были выиграны генералами императора; реальная власть императора заключалась в определении направлений внутренней и внешней политики, в чем он проявил большую изобретательность, гибкость и свободу от предрассудков. Помимо задачи защиты империи от кочевников, перед ним стояла и другая проблема – экономическая. Ему надо было ввести в стране рыночную экономику. И еще одно – следовало найти философскую систему, которая подкрепляла бы институт императорской власти. Поскольку было разрешено свободное печатание денег, те счастливцы, на чьих землях обнаруживались медные копи, наполняли империю своими монетами и становились, как говорили, «богаче князей». Когда правительство положило этому конец, незаконная отливка монет стала повсеместной. Император прибегал к различным ухищрениям, чтобы решить эту проблему, но ничто не помогало. Наконец, собрав все свое мужество и бросив вызов собственному двору, император поручил найти приемлемое решение торговцу Сань Хунъяну, представителю презираемого всеми класса, который нашел удовлетворивший всех выход из положения. Сейчас это сочли бы лишь проявлением здравого смысла, а тогда это было настоящей революцией. Печатание денег стало монополией государства, стоимость монет перестала определяться указом, а стала гибкой: она то повышалась, то понижалась в зависимости от ситуации на рынке.

Конфуцианские ученые и историки считали оскорбительным, что император занимается этими вопросами и полагается на людей типа Сань Хунъяна. Они критиковали экономические решения императора, считая, что все вопросы, касающиеся этой сферы, лежат вне компетенции правительства. Однако критики так и не смогли доказать, что меры, предпринимаемые правительством, неэффективны. Сыма Цянь, как честный историк, хоть неохотно, но все же признал, что правительство сумело наполнить хранилища зерном и восстановить экономику.

Хотя император У-ди обращал мало внимания на взгляды Конфуция на экономику, тем не менее он покровительствовал философии, но делал это по-своему. Система образования была выстроена в соответствии с точкой зрения конфуцианства и передана в руки конфуцианских ученых. Были сформированы обряды государственной религии почитания Неба и Земли; предположительно, они были созданы по образу и подобию ритуалов и обрядов древнейшей эпохи, но, скорее всего, они возникли на основе весьма смутных традиций, так, чтобы могли удовлетворять требованиям новой империи. Сам император У-ди был ярым поклонником магических культов и благоволил к их последователям, которые обещали ему лекарство бессмертных. Однако он не был слепо верующим в эти культы; ему нужны были результаты, а когда он их не получил, то казнил мага, который обещал ему чудодейственный эликсир. Активный и неутомимый, император совершал поездки по стране даже в преклонном возрасте. Во время его правления не было ни одного восстания, и это является доказательством того, что народ считал его вполне приемлемым монархом.

Внутренние реформы шли успешно; столь же успешным было управление страной; однако что касается внутренней политики, то здесь все было сложнее. Полное поражение и разгром кочевников сюнну произошло только при преемнике У-ди. Но именно император У-ди отправил своих посланцев, чтобы исследовать крайние западные земли. Позднее он направил туда военную экспедицию, которая вошла на территории за перевалом Гиндукуш. Он постепенно присоединил к своей империи провинции Фуцзянь и Гуандун и завоевал земли на территории нынешних Северного Вьетнама и Северной Кореи. Китайская культура, привнесенная в эти районы его военными отрядами, пережила китайское завоевание и составила основу культуры Вьетнама и Кореи. Император У-ди определил границы китайского мира и сформировал внутреннюю структуру Китая в том виде, в каком она сохранилась до начала ХХ века.

Два императора, правившие после У-ди, тоже были весьма способными людьми, хотя и не такими яркими личностями. Они продолжили дело своего предшественника. Китаем управляли чиновники, которых назначали по рекомендациям. Выдвинутые на должности должны были быть образованными людьми с хорошим характером, лояльные и трудолюбивые. Высокопоставленному чиновнику просто не имело смысла рекомендовать или назначать человека, который не обладал бы хотя бы одним из вышеперечисленных качеств, поскольку он нес ответственность за успехи и неудачи новоявленного чиновника. Пока монарх активно участвовал в управлении, он видел все слабые места, был восприимчив ко всему новому. Эта система работала без сбоев. Проблемы, возникавшие в результате прихода к власти более слабого монарха, быстро и эффективно решались способными министрами.

Сменилось три поколения правителей, и появились все признаки вырождения династии. Семьи императриц устраивали бесконечные заговоры, которые приводили к истреблению семьи заговорщика. Однако к IX году нашей эры одна из наиболее сильных семей императриц, семья Ван, все-таки довела свой замысел до конца и взошла на престол, узурпировав власть в стране. Ван Ман, «узурпатор», находился у власти в течение шестнадцати лет. В эти годы страну захлестнула волна волнений, беспорядков и катастроф. Во-первых, произошло крупное наводнение в результате разлива Янцзы. Затем страну охватили многочисленные восстания, во главе которых стояли члены бывшей императорской семьи Люй. В результате Ван Ман был свергнут с престола и казнен. Гражданская война шла несколько лет, династия Хань вернулась на престол, который занял император Хуань-ди, отпрыск одной из многочисленных ветвей императорской семьи. Новая династия Хань, как и старая, правила двести лет, с 25-го по 220 год нашей эры.

Первые правители династии Хань расширили империю, совершив походы в Центральную Азию, с чего и начались контакты Китая с Западом. Из столицы – сначала это была Чанъань, а затем Аоян – большинство императоров Хань успешно осуществляли контроль за своей разросшейся империей. Примерно около 121 г. китайская армия перешла Великую Китайскую стену и завоевала степные регионы Монголии

История Поздней Хань лучше, чем история любой другой династии, вписывается в теорию династического цикла. Основатель династии правил долго, справедливо и уверенно. Его непосредственные преемники были способными и трудолюбивыми людьми. Империя расширялась, богатела, но в то же время все больше земли и богатства сосредотачивалось в руках отдельных семей высокопоставленных чиновников. Именно в эпоху Поздней Хань китайцы окончательно укрепились в Средней Азии и стали теснее контактировать с Персией, Индией и Римской империей. Уровень цивилизованности заметно вырос по всему Китаю, это можно видеть, изучая барельефы и надгробия, которые были обнаружены в отдаленных частях страны. Литература и искусство отзывались на изменения, произошедшие в стране; в это же время был написан великий исторический труд «История бывшей династии Хань».

Однако постепенно росла и коррупция; сила семей супруг императора опять стала представлять угрозу для империи. Общество, пусть уже не феодальное, было аристократическим в том смысле, что правящий образованный класс был немногочисленным, но богатым и потому обладавшим значительным влиянием в данном регионе. Влиятельные семьи начали отодвигать императорскую семью на второй план.

Чтобы как-то противостоять этой зловещей угрозе, императоры обратились к новым сторонникам – евнухам. По своей природе эти люди не могли иметь семьи, способные претендовать на изначально неподобающие им положение и влияние. Евнухи в основном были людьми низкого происхождения, а их состояние целиком зависело от воли императора. Им можно было доверять, по крайней мере, так считали последние императоры Поздней Хань.

Возможно, у евнухов не могло быть наследников, однако они могли накопить состояние и завещать его своим родственникам. По мере того как их влияние росло, все больше людей искали их расположения, которое евнухи «продавали» за деньги. Евнухи становились все более жадными, а их власть могла сравниться с властью высокопоставленных чиновников, хранителей конфуцианских идей.

Конфликт между этими двумя социальными группами возникал во время правления Шунь-ди (126–146 гг. н. э.) и Хуань-ди (126–147 гг. н. э.). Это сорокалетие было временем очень быстрого упадка династии и предвестником трагических событий, которые привели к ее падению. Евнухи помогли императору избавиться от одной из наиболее влиятельных семей жен императоров, семьи Люань, которая находилась при дворе в течение полувека и фактически правила империей двадцать лет. После смерти императора Хуань-ди евнухи возвели на трон молодого человека, известного в истории как император Линь-ди. Он был марионеткой в руках евнухов и слепым орудием их амбиций.

Первый император Поздней Хань Гуань У восстановил мир в Китае после многих лет междоусобных войн. На картине эпохи династии Мин он в сопровождении группы приближенных переходит водный поток

Пока Линь-ди был жив, евнухи сохраняли главенствующее положение при дворе. Они, запугав молодого императора рассказами о заговорах, получили от него право казнить руководителей и тысячи рядовых членов союза ученых, которые представляли реальную силу в борьбе чиновников-конфуцианцев с евнухами. Эта резня фактически уничтожила всех правительственных чиновников, на место которых евнухи поставили своих людей. Они получили право усыновлять детей и оставлять им свои огромные поместья. Это свело к нулю все те преимущества, которых монархия добилась с помощью все тех же евнухов.