Текст книги "Блуждающие огни"
Автор книги: Чарльз де Линт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)
Билли повернулся к Сьюзен, глаза его сияли.
– Ох, Сьюзи… – Его шепот напоминал тихий вздох.
Сьюзен кивнула. Он пришел. Губы у нее растянулись было в улыбке, но тут с волком что-то произошло. Он стал… изменяться. Встал на задние лапы, задрал нос, с его телом стало что-то твориться, и вот уже перед ними на пустыре стоял какой-то гибрид – получеловек-полуволк.
«О боже, – подумала Сьюзен, – да это же человековолк из фильмов ужасов, которые показывают ночью!»
Она испуганно отступила на шаг. Может быть, она не поверила по-настоящему, но Билли-то, конечно, верил, и что-то все же появилось. (Наверно, это какой-то фокус.)
Вот оно стоит там, нечто совершенно невозможное. Только оно совсем не страшное, не такое, как в кино. А глаза у него… далекие-далекие, холодные и добрые одновременно. В таких глазах утонешь запросто. Они обещают спасение от всякой боли. И могут все вылечить. Только в жизни так не бывает, правда? Ведь легких выходов нет, разве не так?
(Все-таки это какой-то фокус.)
А из-за забора, с другой стороны пустыря, того и гляди вылезут братья Которны со своей шайкой и начнут скалить зубы и показывать на них с Билли пальцами. Тут-то человековолк и лопнет.
(Если это не фокус.)
Это же просто воздушный шар. Или он вырезан из картона. Просто фокус.
Но человековолк вдруг переместился в сторону, и за ним, будто затвор фотоаппарата, неожиданно распахнулись какие-то причудливые двери, какие бывают в научно-фантастических фильмах, и открылось овальное окно, ведущее в иной мир. Через это окно можно было разглядеть уходящие вдаль зеленые поля, а над ними синее небо, и все там было такое яркое, что резало глаз. Но это был… (Конечно, это какой-то фокус.)… Или мираж, или галлюцинация. Ведь человековолков не бывает, а если бы они и были, их держали бы в зоопарке или в какой-нибудь лаборатории. И никаких волшебств тоже не бывает, если не говорить о спецэффектах в кино, но это все трюки. И нет никаких иных миров, куда можно просто войти через дыру в воздухе. Разве что…
Билли взял ее за руку.
– Пошли, Сьюзи, – сказал он и повел ее к че-ловековолку с прозрачными глазами, полными радужных обещаний.
На Сьюзен пахнуло воздухом иного мира, открывшегося за окном, свежим, пряным ароматом, в котором смешались все ее любимые запахи – горящих осенних листьев, летних роз, весенней сирени. Воздух, вырывавшийся из этого окна, из этого иного мира, был такой чистый, такой благоуханный, что казалось, можно было даже увидеть разницу между ним и затхлым, тяжелым запахом пустыря.
«Вот сейчас мы войдем в эту дыру», – подумала Сьюзен.
Человековолк уже повернулся и грациозно переступил через край отверстия, одна косматая лапа уже опустилась на неправдоподобно зеленую траву, другая еще оставалась на заросшем летними сорняками пустыре. Волк оглянулся, желая удостовериться, что они следуют за ним. Билли и Сьюзен подошли к отверстию, и Сьюзен вырвала руку из сжимавшей ее руки Билли.
– Сьюзи! – воскликнул он в замешательстве. И тут же перевел взгляд на расстилавшуюся перед ними страну. Неужели вход в нее уже уменьшился?
– Разве ты не понимаешь? – ответила Сьюзен. – Ведь…
(Наверняка это какой-то фокус.)
– … Этого не может быть! Билли отпрянул от нее.
– Нет! – затряс он головой. Синяк на его лице, казалось, обвинял Сьюзи в предательстве. – Не смей так говорить!
Она знала, что пронеслось у него перед глазами: как он годами спасался от школьных драчунов, от избивавшего его отца. Но у нее-то, по крайней мере, есть семья. А что вспомнила она? Что промелькнуло у нее в голове? Почему она так испугалась этого иного мира, как пугалась вообще всего? Испугалась, что придется покинуть дом из-за того, что ее дразнят другие дети? Из-за того, что ей противно ходить по школьным коридорам под градом насмешек?
Как ей хотелось поверить, что тот мир действительно существует! Билли уже шагнул в дыру. А из-за его спины за ней наблюдал человековолк, и его синие глаза были полны печали. Как глаза ее деда, когда тот отдавал ей свою старую куртку. Как глаза ее родителей, когда они пытались объяснить, почему ей придется обойтись без новых очков, без скобок, которые выправили бы ее кривые зубы, и без многого другого, чего они не могли себе позволить.
Ей хотелось поверить, но она не могла справиться с мыслью, что это всего лишь какой-то фокус. И что когда она шагнет туда, у нее за спиной тут же раздастся хохот. Тот самый бесконечный хохот, который куда страшнее, чем побои, пинки и удары.
В воздухе раздался слабый гул, и Сьюзен увидела, что вход, мерцая, закрывается.
– Я знаю только, что это – наш единственный шанс! – прозвучал у нее в мозгу голос Билли.
Она рванулась вперед, сделала шаг и снова засомневалась. Нет, это не годится. Ведь может быть, это и не фокус. Может быть, человековолк и эта страна за входом действительно существуют. Но это не дело. Для Билли это, возможно, и правильно, но не для нее. Нельзя убегать от своих проблем. Так говорят ее родители. И дед тоже.
Когда она подумала о своих родителях и о том, какими печальными станут глаза деда…
Так не поступают с теми, кого любишь. Она, конечно, боялась уходить в другой мир, но главное, она знала, что убежать было бы неправильно.
Вот она и дала им уйти – Билли и человеко-волку, пусть себе бегают по зеленым полям. Перед тем как вход окончательно закрылся, она увидела, что они оба уже стали волками – один большой, другой маленький, они резвились как щенки. Потом вход исчез окончательно, и Сьюзи осталась стоять посреди пустыря, в ушах у нее звенело. Она прошла через то место, где был вход, но теперь там ничего не было. Никакого входа. Никакого иного мира. И никакого Билли.
Сьюзен наклонилась и подняла с земли бронзовую фигурку. На какой-то момент ей показалось, что фигурка, задвигавшись в ее руке, превратилась из волка в человека и снова в волка. Она все еще была теплая после того, как ее сжимал в своей руке Билли. Выходит, это все же был не фокус.
– Б-билли! – позвала она.
Теперь слезы, которые она сдерживала днем, потоком хлынули у нее из глаз.
«Единственный шанс». Ей показалось, что она слышит, как это говорит Билли, но его голос прозвучал издалека, словно эхо. Из иного мира. Все кончилось.
Ее охватило чувство одиночества. В груди защемило. Казалось, безлюдный, заросший сорняками пустырь потешается над ее решением, но она знала, что поступила правильно. Правильно. Только почему, когда поступаешь правильно, бывает иногда так больно?
Склонив голову, Сьюзен положила фигурку в грязь. Пусть ее найдет кто-нибудь другой, тот, кто сможет использовать ее так, как она не захотела. Она повернулась и медленно поплелась к велосипеду. Подняв его с земли, она двинулась в путь, потом обернулась и бросила на пустырь последний взгляд.
– Передай от меня привет… Джуди, слышишь, Билли, – тихо проговорила она.
А затем встала на педали и, нажимая на них, поехала. Глаза ее были полны слез. Они катились по щекам и падали на куртку. Велосипед, прыгая по кочкам, проехал через поле, и вскоре Сьюзен скрылась в переулке.
В конце концов счастье улыбнулось семье Сьюзен. Ее отец получил работу в Нъюфорде, и ее детские беды остались позади. Но счастливее, чем в маленьком городке на Среднем Западе, где она выросла, Сьюзен не стала.
Одна
Казалось, Сьюзен всегда чувствовала себя несчастной.
Нажимая на педали своего новенького горного велосипеда, она ехала по Тенистому бульвару – более неподходящее название для этой улицы трудно было придумать. По обеим ее сторонам тянулись одноэтажные домики с верандами и тщательно подстриженными лужайками. Редким растущим здесь деревцам было всего несколько лет. Никакой тени. Никакого бульвара не было и в помине.
Да и чего ждать от района, носящего название «Лесные Сады»? Эти два относящихся к деревьям слова, казалось, насмешливо подчеркивали, что если здесь когда-то и были настоящие леса, то строители давным-давно прошлись по ним бульдозерами.
Сьюзен понимала, что должна быть счастлива. Правда, из-за новой работы отца пришлось расстаться со Средним Западом, но зато теперь у них есть хороший дом, она получила новый велосипед, а также собственную спальню, для которой сама выбирала мебель; родители больше не ссорятся и даже смогли позволить себе поставить Сьюзен скобки для зубов, которые зубной врач рекомендовал ей носить еще несколько лет назад.
Нельзя сказать, что она скучала по Джонстауну, там ведь она тоже была несчастной. Но тамошние несчастья были привычными. Там она знала, кого лучше обойти стороной, чтобы не нарваться на издевки, – она легко могла представить, что сказал бы Бобби Которн про ее рот, полный стали, сверкающей каждый раз, когда она, забыв про скобки, улыбалась или разговаривала.
(«Сьюзен, пожалуйста, перестань мямлить», – любимый теперь припев матери.)
В Джонстауне она знала все местечки, где можно было остаться одной, чтобы ее никто не донимал. Здесь она нашла только одно подходящее место на северной границе города, там, где начинались поля. На велосипеде туда можно было запросто добраться за пятнадцать минут. Когда-то здесь были фермерские угодья, а теперь, куда ни глянь, сплошной кустарник.
Тротуар под колесами ее велосипеда закончился, но через поле вела тропинка. Горный велосипед резво преодолевал неровную дорогу, доказывая тем самым, что не вся реклама лжет, бывают и исключения. Сьюзен подумывала, не дать ли велосипеду имя, но в свои четырнадцать лет почти убедила себя, что это ребячество.
Еще минут десять она ехала по полю, заросшему пожухлыми сорняками и золотарником, пока не добралась до места, которое обнаружила через три недели после того, как семья переехала в Ньюфорд. Сьюзен прислонила велосипед к старому дубу. Его листья у нее над головой уже начали рыжеть.
«Вот этот дуб, – подумала она, – уж точно связан с названием „Лесные Сады". Наверно, ему лет сто, не меньше, и он сродни этому месту, сразу видно. Думаю, что на него любой заглядится, это тебе не придуманное дизайнерами озеленение, от него все здешние новые застройки смахивают скорее на декорации к фильму, не скажешь, что тут и впрямь люди живут».
Сьюзен продиралась через кусты, пока земля у нее под ногами вдруг резко не оборвалась, так что Сьюзен оказалась на самом краю ущелья. Голая скала отвесной стеной уходила вниз футов на семьдесят, а на дне виднелось беспорядочное нагромождение валунов.
Это было запретное место. Десять дней назад один из учеников ее теперешней школы сорвался с обрыва и погиб. Даже еще не имея в школе друзей, Сьюзен слышала разговоры, что он не просто упал. Он бросился вниз.
Вспомнив об этом, Сьюзен содрогнулась. Многие ее сверстники не очень-то понимали, что такое смерть. Но Сьюзен знала это хорошо. За месяц до того, как они уехали из Джонстауна, в разгар подготовки к переезду, умер ее дедушка. Сколько она себя помнила, он всегда жил с ними и был ее лучшим другом.
Эта потеря причинила ей тупую боль, которая никак не проходила. После смерти деда прошло уже три месяца, а Сьюзен все еще ловила себя на том, что не один раз за день, увидев что-нибудь интересное, говорит себе: «Вот расскажу дедушке», и тут же вспоминает…
Она столкнула ногой камень в ущелье и наблюдала, как он падает.
Неужели этот мальчишка действительно бросился вниз?
У Сьюзен за спиной хрустнула ветка, она вздрогнула и потеряла равновесие. Зашаталась, хватаясь руками за воздух, и вдруг кто-то схватил ее за куртку и втащил на безопасное место. С отчаянно бьющимся сердцем Сьюзен обернулась и оказалась лицом к лицу с Бадди Лапалья.
Сьюзен была не слишком уверена, радоваться ей или нет, что ее спасли.
В «Лесных Садах» не было мест, пользующихся дурной славой, но если бы они были, Бадди жил бы именно там. Одет он был как Джеймс Дин в фильме «Бунтарь без идеала» – белая футболка, джинсы, кожаная куртка и ботинки. Волосы гладко зачесаны назад, но черты лица жестче, чем у Дина, а серые глаза – холодные как лед. Дин был романтическим кумиром, а Бадди просто обыкновенным гаденышем – любителем припугнуть.
Он учился в той же школе, что и Сьюзен, хотя в классе появлялся редко. В школьной иерархии он занимал положение главаря шайки байкеров, решительно отказавшихся от японских мотоциклов в пользу «харлей-дэвидсонов» и «Нортонов». Если другие ребята, окончив школу, поступали в университет, эти парни, как казалось Сьюзен, могли поступить только в банду вроде «Драконов дьявола».
Раньше Сьюзен никогда так близко ни с кем из них не сталкивалась. Когда Бадди выпустил из рук ее куртку, она чуть еще раз не переступила через край ущелья, желая отодвинуться от Бадди подальше. Но, вспомнив в последний момент об ужасном обрыве, она с сильно бьющимся сердцем отпрянула в сторону. Бадди только посмотрел на нее, вытряс сигарету из мятой пачки и закурил.
– Зачем ты куришь? – вдруг выпалила Сьюзен. – Разве ты не знаешь, что это вредно для твоего здоровья?
«О господи, – подумала она. – С чего это я несу такое?»
– Падение со скалы тоже вредно для здоровья, – сказал Бадди.
И Сьюзен сразу вспомнила то мгновение, когда она поняла, что падает, и ничто не может ее спасти, рот у нее беззвучно открылся и тут же беззвучно закрылся, и она подумала, что, наверно, напоминает рыбу.
– Спасибо, – пробормотала она.
У Бадди вопросительно приподнялись брови.
– Ну, за то, что ты… не дал мне упасть… Бадди пожал плечами. Он перевел глаза с нее на ущелье.
– А Пит не упал, – сказал он наконец. – И не бросился вниз.
Сьюзен ошеломленно заморгала, а потом поняла, что он говорит про Питера Рейда, погибшего мальчика. Она вспомнила, как в школе говорили, что Бадди и Питер Рейд были друзьями. Но если Питер не упал и не прыгнул вниз, то его гибель можно объяснить только одним.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Сьюзен. Бадди еще раз затянулся и бросил сигарету на листья у них под ногами.
– Сама пораскинь мозгами, – сказал он. Повернулся и пошел прочь. Сьюзен наступила на окурок носком ботинка и поспешила за ним, ее страх сменился любопытством. Но не успела она выйти на открытое место, как услышала, что он заводит мотоцикл. Она дошла до своего велосипеда и успела увидеть, как Бадди несется по узкой тропинке на своем «харлее», а сорняки и золотарник хлещут его по локтям и коленям.
Сьюзен посмотрела на то место, где только что стоял мотоцикл. Когда она сюда приехала, никакого мотоцикла здесь не было. Значит, Бадди находился где-то поблизости. Интересно, что он делал? Следил за ней, подумала она, и по спине у нее пробежал холодок. А до этого, до того, как она тут появилась, – чем он тогда занимался? Судя по их разговору, вряд ли он явился сюда оплакивать Питера Рейда. Нет, скорее голос Бадди звучал сердито.
Это чувство Сьюзен прекрасно понимала. Она пришла в ярость, когда умер дед. Пришла в ярость, плакала и…
Сьюзен сняла очки и вытерла глаза рукавом. Звук «харлея» теперь стал похож на далекое эхо. Она оглянулась на невидимое за деревьями ущелье.
Если Питер Рейд не упал и не прыгнул сам, значит, его столкнули. Но кто его столкнул? И что знает об этом Бадди?
В следующий понедельник в школе Сьюзен заставила себя собраться с духом и, выждав, когда Бадди остался один, подошла к нему, сжимая в сразу вспотевших руках учебники. Он быстро смерил ее взглядом и, казалось, счел недостойным своего внимания, но потом все-таки кивнул. Кивок не был ни приветственным, ни враждебным, но Сьюзен посчитала его началом разговора.
– А ты был там, – спросила она, – когда он – Питер – погиб?
Глаза Бадди сузились в ледяные щелки.
– С чего ты так решила? Сьюзен сделала еще одну попытку:
– Ну, хотя бы из-за того, что ты сказал в субботу. Иначе откуда бы ты знал, что там случилось?
– А тебе-то что?
– Я… я люблю читать детективы и люблю разгадывать, что и как.
Бадди снова уставился на нее и смотрел долго, изучающе.
– Почему бы тебе не спросить Кейта Томсона, кто в тот день был возле ущелья? – наконец процедил он. – Может, Пит связался с его девушкой.
Сьюзен покачала головой. Кейт Томсон и Джуди Корбин принадлежали к высшей школьной аристократии. Он был старостой класса и ведущим игроком футбольной команды, она возглавляла дискуссионный клуб и была заводилой в группе поддержки футболистов. Но ни с ним, ни с ней Сьюзен не была знакома, однако даже представить себе не могла, чтобы Джуди встречалась с кем-то из приятелей Бадди, а уж чтобы ученик старших классов их школы мог кого-то убить – и мысли такой не допускала.
– Но ведь мы все еще просто школьники, – сказала она.
– А Пит просто умер, – насмешливо отозвался Бадди.
Сьюзен ловила себя на том, что, когда ей это удавалось, она наблюдала за Кейтом Томсоном, стараясь разгадать, может ли за внешностью примерного старшеклассника скрываться убийца. Она ходила на тренировки футбольной команды, сидела на трибуне, смотрела, как тренер подсказывает игрокам, что надо делать, куда двигаться. В столовой она норовила сесть поближе к столику Кейта, слонялась вокруг фонтана рядом с его раздевалкой. Но ничего подозрительного не обнаружила.
В конце концов Сьюзен обратилась к Лори Спул, с ней в начале учебного года она, стараясь найти настоящую подругу, сблизилась чуть больше, чем с другими. Лори пришла в эту школу сразу после начальной, так что даже если она не была с кем-то знакома лично, уж сплетни-то знала все.
– Что ты можешь сказать про Кейта Томсона? – спросила Сьюзен.
– Тебя он танцевать не пригласит, если ты это имеешь в виду. Приглядись как следует к Джуди Корбин и сама поймешь почему. Она потрясающая.
– Это я понимаю. Мне просто хотелось узнать, что он собой представляет.
– Если в двух словах, то он – парень хоть куда. Не могу даже представить, кому он может не нравиться, разве что кому-нибудь из этих длинноволосых типов, которые ошиваются вокруг твоего друга Бадди Лапалья.
– Он мне не друг. Лори пожала плечами.
– Ну, я видела пару дней назад, как ты разговаривала с ним на парковке, вот и подумала…
Сьюзен чуть было не рассказала Лори, о чем она говорила с Бадди, но вовремя прикусила язык. Лори была славная, но обожала поболтать. А Сьюзен сомневалась, хорошо ли будет, если то, что сказал ей Бадди, станет пищей для школьных пересудов. Тем более была уверена – то, что сказал ей Бадди, не может быть правдой. Но в то же время вся эта тайна так напоминала детектив, что бросить свое расследование Сьюзен была не в силах.
– Я просто спрашивала Бадди про его мотоцикл, – ответила она. – Один из моих друзей там, дома, всегда хотел иметь такой же.
Лори покачала головой.
– Лучше держись от Бадди подальше. – Она зашептала Сьюзен на ухо: – Я слышала, что, если хочешь поймать кайф, можно достать у него все что надо, любой наркотик. Были бы деньги. Такой парень просто опасен.
– Не то что Кейт Томсон? – Слова Сьюзен прозвучали как вопрос.
– Небо и земля, – согласилась Лори. – Если не считать того, что, будь я парнем, я бы не стала заигрывать с его девушкой.
– А что, он ревнивый?
– Просто бешеный. Помню, когда твой друг Бадди…
– Да не друг он мне, – машинально перебила ее Сьюзен.
– … в начале лета порвал с Анжелой Готтон, он попытался поухаживать за Джуди. Кейт с родителями как раз уехал на две недели в Кейп-Код, они ездят туда каждое лето. Я слышала, что Кейт чуть не убил Бадди, узнав об этом. Двое ребят с трудом их растащили.
Сьюзен поняла, что ей не хочется все это слушать, но было поздно. Она поглядела туда, где в переполненной столовой царил Кейт Томсон, и ей вдруг стало не по себе. Она собиралась спросить, не пытался ли и Питер Рейд ухаживать за девушкой Кейта, но у нее пересохло в горле, и слова не шли с языка.
К счастью, Лори переключилась на другую тему.
Заводить разговоры о Питере Рейде в школе было нелегко: его смерть затронула всех. Хотя он был лучшим другом Бадди, в его компанию длинноволосых парней Питер не входил. В этом году он организовал футбольную команду, в прошлом писал статьи в школьную газету. Сьюзен просмотрела старые подшивки и прочитала эти статьи. Они были написаны в шутливой манере, но заслуживали внимания, потому что Пит высказывал в них свое мнение.
С фотографии из школьного ежегодника, который Сьюзен одолжила у Лори, на нее смотрел темноволосый подросток с резкими чертами лица, с падающей на лоб прядью и задумчивыми глазами. В этом же ежегоднике оказался его рассказ про мальчика, потерявшего деда, этот рассказ поразил Сьюзен в самое сердце. Она даже расплакалась.
Ей было жаль, что она не знала Питера раньше, и теперь Сьюзен окончательно укрепилась в решении выяснить, что случилось с ним на самом деле.
История жизни Питера, по крайней мере на основании того, что помнили о нем его одноклассники, становилась полнее с каждым днем. Чтобы не говорить о нем прямо, Сьюзен придумывала обходные пути. Ей поневоле пришлось стать более общительной. И в один прекрасный день Сьюзен, как ни странно, поняла, что совсем освоилась в новой школе, даже больше, чем в той, где училась до переезда. Ее приняли здесь вместе с ее очками, скобками во рту и всем прочим. Поиски правды о гибели Питера Рейда превратились для нее в своего рода манию, но они помогали и ей самой.
В конце концов, когда она так и не смогла найти связи между Питером и Кейтом, Сьюзен снова обратилась к Лори.
– А почему Кейт не набрасывался на Питера, когда тот клеился к Джуди? – спросила она. Лори некоторое время непонимающе смотрела на нее, потом покачала головой.
– Ты все перепутала, – сказала она. – Питер не вязался к Джуди, он стал ухлестывать за девушкой Бадди. Вот почему Бадди и Анжела расстались.
– Но ты же говорила, что это было в начале прошлого лета? – напомнила Сьюзен.
– Ну да. Я слышала, будто Бадди узнал, что Анжела с кем-то встречается, но не мог выяснить, с кем именно. Они все время ругались, пока она просто не порвала с ним. Только в этом году, перед началом занятий, он узнал, что у нее роман с Питером.
Сьюзен похолодела.
– И что… что случилось? – спросила она.
– Ничего, – ответила Лори. – По-моему, к тому времени вся эта история закончилась. Бадди просто посмеялся, и все. – Лори внимательно посмотрела на Сьюзен и добавила: – Почему это ты все время спрашиваешь про Питера?
Сьюзен старалась подавить тошноту. Она безразлично пожала плечами.
– Не знаю, – сказала она. – Из тех, с кем я ходила в школу, по-моему, еще никто не умирал. Вот он меня и заинтересовал.
– А ты странная, Сьюзен, – покачала головой Лори. – Тут прямо какая-то патология.
– Может быть.
– Нет, определенно в этом есть что-то нездоровое.
«Стоит ли сомневаться в том, что к завтрашнему дню наш разговор станет достоянием всей школы?» – подумала Сьюзен.
Но может быть, она несправедлива? Хотя хорошо ли они с Лори знают друг друга? Их ведь не назовешь лучшими подругами. А вообще, когда узнаешь, как лучшие друзья поступают друг с другом, понимаешь, что именно лучший друг способен предать тебя… Вот, например, Питер – взял и начал за спиной Бадди встречаться с Анжелой… Или, скажем, Бадди: мог он пойти к ущелью со своим лучшим другом и…
Сьюзен содрогнулась.
Она даже представить не могла, что все это окажется правдой. Боялась убедиться в вине Бадди даже больше, чем если бы здесь был замешан Кейт, потому что тогда хотя бы можно было свалить все на страсть, а Бадди, видно, тщательно составил план.
Ночью Сьюзен не могла уснуть. Ей хотелось, чтобы в соседней комнате был дедушка, как там, в Джонстауне, в их прежнем, настоящем доме. Ей нужно было с кем-то поговорить, с кем-то, кто ее выслушает, отнесется к ней серьезно, хоть ей всего четырнадцать. Она не знала, как ей поступить. Понимала, что должна что-то сделать, но что – просто не представляла.
В конце концов она встала с постели. Надела джинсы и свитер, завязала шнурки на высоких ботинках и влезла в куртку. Держась у стены холла, куда выходила спальня родителей, стараясь не скрипеть половицами, она выскользнула из дома.
На улице было холодно. В этот ночной час их пригород, казалось, преобразился. Стояла такая тишина, что он больше чем когда-либо был похож на декорацию из фильма. Из боковой двери гаража Сьюзен вывела свой велосипед и вышла с ним на улицу. Потом села на сиденье и, что было сил нажимая на педали, покатила сначала по одной улице, потом по другой. Ветер резал лицо, щеки у нее раскраснелись. На глазах под очками выступили слезы.
Наконец Сьюзен остановилась около дома, который ничем не отличался от ее собственного, только был немного более старым. Она гадала, где находится комната Бадди и как привлечь к себе его внимание, не разбудив родителей, гадала, как объяснить, почему она оказалась здесь среди ночи.
В мозгу у нее звучали слова Лори: «Такой парень просто опасен».
«Куда более опасен, чем ты думаешь, Лори. Намного опаснее».
Все это глупо. Она не какой-нибудь крутой шериф, с пистолетом в руке преследующий убийцу, о таких она только в книжках читала. Она просто-напросто девчонка и сама не знает, что делает.
Но поступить иначе она не могла. Никто ее и слушать не станет, это ясно. Ни родители, ни учителя, ни полиция. Нужны доказательства – это ей давным-давно вбили в голову те же самые детективные книжки, но как раз доказательств у нее и не было.
Она просто знала, вот и все. Просто соединила одно с другим – то, что услышала от Бадди, с тем, что узнала про Питера Рейда в школе, и с тем, что рассказала Лори.
Носком ботинка Сьюзен отогнула стойку у велосипеда и поставила ее так, что теперь велосипед мог стоять сам по себе. Вытерев повлажневшие ладони о джинсы, она глубоко вздохнула и направилась к дому. Но не успела она сделать и нескольких шагов, как раздавшийся за спиной голос остановил ее:
– Что, черт возьми, ты тут делаешь?
С сильно бьющимся сердцем Сьюзен медленно повернулась. Дом Лапалья стоял между двумя уличными фонарями, так что она не могла разглядеть фигуру, возникшую перед ней в тени. Но она узнала голос Бадди.
– Я знаю, что случилось в ущелье, – сказала она.
Он никак не отреагировал – ничего не сказал, не двинулся с места. Как будто в нем сосредоточилась вся тишина этой ночи.
– Одного не понимаю – зачем тебе понадобилось, чтобы я об этом узнала? – добавила Сьюзен.
Снова никакого ответа. Сьюзен вспомнила, как кто-то в школе говорил, что многие парни в компании Бадди носят при себе ножи и не боятся пускать их в дело. Сьюзен сглотнула слюну.
– Я не убивал его, – наконец проговорил Бадди. – Это все Анжела.
Он сделал шаг вперед, теперь Сьюзен могла лучше разглядеть его. Ей хотелось бежать без оглядки, но ноги словно приросли к месту, не столько от страха, сколько оттого, что она чувствовала себя в долгу перед Питером. До чего же смешно! Она никогда не видела этого юношу, пока он был жив, но ее старания выяснить историю гибели Питера так облегчили ей переход в новую школу, что она считала себя его должницей. Ведь она была так поглощена мыслями о Питере, что не успела почувствовать себя смущенной, застенчивой или глупой, как с ней обычно случалось.
– Его убила Анжела? – тихо переспросила она. Бадди кивнул.
– Если бы только она… не… не спала с ним…
В его голосе звучала такая боль, что Сьюзен, как ни странно, невольно захотелось успокоить его, пусть он даже и убийца. Но вместо этого она сказала:
– Но я слышала, ты просто посмеялся, узнав об этом.
Теперь его голос звучал вызывающе:
– А что, по-твоему, мне оставалось? Да и дело было уже прошлое. Но я не мог выбросить их из головы, все думал, как они тогда смеялись надо мной. Знаешь, что Пит сказал мне, когда я про них узнал? «Слушай, друг, прости. Но так уж получилось». Представляешь?
Бадди сунул руку в карман, и Сьюзен начала думать, что же делать, если он вытащит нож. Но Бадди достал сигареты и закурил. Сьюзен заметила, что у него дрожат руки.
– Их двоих я любил больше всего на свете, – продолжал Бадди. – Я вообще, кроме них, никого никогда не любил. – Он замолчал, потом добавил: – А ты когда-нибудь теряла кого-то, кого по-настоящему любила?
Сьюзен подумала про деда и кивнула. «Но я его не убивала», – пронеслось у нее в голове.
– Так что же случилось в ущелье? – спросила она.
– Мы любили туда ходить, наша компания – я, Пит и Анжела, и те, кого приводил Пит. Мы там здорово веселились. А в тот день Пит позвонил мне и предложил там встретиться, сказал, что хочет поговорить. С тех пор как я узнал про них, между нами все стало не так, как раньше, сама понимаешь. Но я понадеялся, что все как-то нала-280
Одна дится, и сказал: «Факт. Давай встретимся». Ну а он опять завел свое. Как, мол, ему жаль, что так случилось. Но между ними пробежала какая-то искра. Сперва они бросили встречаться, понимали, что так не годится. Но сами только и думали друг о друге. Не встречались целое лето, но теперь, мол, все вышло наружу, а я, когда узнал, что это был он, только посмеялся. Вот он и хочет сказать мне, что будет встречаться с Анжелой снова, но прежде всего, пока об этом не узнали все, он решил поговорить со мной.
Бадди покачал головой, словно до сих пор не мог в это поверить.
– Он хотел, чтобы я сказал ему, что все в порядке, никаких, мол, переживаний и все такое.
Бадди замолчал и докурил сигарету. Сделав последнюю затяжку, он отшвырнул окурок.
Испустив сноп искр, окурок упал на тротуар.
Он долго смотрел на него, потом покачал головой.
– Я не верил своим ушам. Знаешь, мне и так-то было паршиво ходить и думать, что они потешались надо мной все лето, и, когда я узнал про них, я старался делать вид, будто мне плевать, а уж тут… тут… Я закричал на него, а он говорит: «Брось переживать!» Тогда я просто оттолкнул его. А он полетел вниз. Он кричал, пока летел. Он… Господи, я до сих пор слышу, как он кричит. Каждую ночь слышу.
Сьюзен тихо откашлялась.
– Похоже, ты не собирался его толкать… Бадди перебил ее:
– Знаешь, что я подумал в ту минуту, когда он сорвался вниз? Мне хотелось смеяться. Мне хотелось завопить: «Вот, сосунок, что бывает с тем, кто свяжется с Бадди Лапалья!» Но когда он ударился о дно, и я… он… Я никогда не слышал такого звука, и дай бог никогда не услышу.
Сьюзен даже не поняла, как это произошло – только что он стоял нормально и вдруг чуть не упал, хорошо, она успела схватить его за руку и отвести на лужайку. Там он опустился на траву, упершись головой в колени и запустив руки в волосы.
– Как мне без него тошно, – проговорил он. – Господи! Как тошно!
Сьюзен села рядом с ним.
– Что же теперь будет? – спросила она. Больше не надо было допытываться, с чего это он хотел, чтобы она выяснила, как все произошло. Она поняла, что он дольше не мог хранить в себе свою чудовищную тайну. Да и никто бы не смог. Как после этого считать себя человеком?
– Я не знаю, что делать, – признался Бадди.
– Сделать можно только одно: ты должен сказать правду.
