Текст книги "Блуждающие огни"
Автор книги: Чарльз де Линт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)
Этого эльфа поддержал Билли-пуговица:
– Нэббер прав. Мы свое дело сделали. Пора сматываться.
– Хочешь оставить ей этот ствол? – повернулся к нему Финнеган.
– Хочу унести отсюда ноги!
Мэнди, закусив нижнюю губу, слушала эту перепалку. Она не представляла, что будет, если они на нее накинутся. Сколько еще пуль в этой штуке? Хотя она не была уверена, что, сколько бы их там ни было, она сумеет кого-нибудь застрелить.
Финнеган свирепо глянул на Билли, на припавшего к Штырю хорька, на Мэнди.
– Ладно, – сказал он наконец. – Уходим.
Мэнди метнулась вон из переулка, стараясь быть подальше от выходящих на улицу Чистокровок.
– А тебе я этого не забуду! – ткнул в ее сторону пальцем Финнеган. – Я ничего не забываю!
– Пошли, пошли, – поторопил его Билли. – Надо заняться твоей рукой.
– Черт с ней, с рукой! Ты меня слышала, детка? Финнеган тебя запомнил! Тебе не слишком понравится, что я с тобой сделаю, когда мы встретимся.
– Да пошел… ты… – Мэнди так тряслась от страха, что слова застревали у нее в горле.
– Сейчас вспорю тебе… – шагнул к ней Финнеган и остановился.
Мэнди вскинула револьвер. Она молила небо, чтобы никто не понял, как сильно на самом деле у нее трясутся руки.
Финнеган зловеще хмыкнул.
– Скоро встретимся! Ты и я.
Он круто повернулся и повел своих дружков за собой.
Мэнди подождала, пока они повернут за угол, и кинулась обратно в переулок.
– Тише, тише! – успокаивала она хорька. – Вот умница! Смотри не кусайся. Я хочу помочь.
Помочь! Да уж! Ее чуть не вырвало, когда она увидела, что наделали пули. Крутом растекались красные лужи. А Штырь стал таким бледным от шока и потери крови, что захоти он выдать себя за белого, никто бы не усомнился в его словах. Глаза у него потускнели.
– Ты… здесь… вот смеху-то… – пробормотал он.
Мэнди хрипло вздохнула.
– Постарайся не разговаривать, – сказала она.
Положив револьвер на землю, она опустилась на колени рядом со Штырем. Лабби встревожено зарычал и стал к ней принюхиваться, но потом медленно отполз в сторону, тихо ворча. Мэнди закрыла глаза и набрала полные легкие воздуха. Наклонившись над Штырем, не раскрывая глаз, она начала монотонно напевать. Тихий напев помогал ей самой очистить голову от мыслей, чтобы выполнить то, что ей предстояло.
Еще несколько минут она продолжала напевать, а потом мягко положила левую руку на бедро Штыря, накрыв его рану; правую руку она прижала к его плечу. Вот когда ей нечего было стыдиться своих серебристых глаз! Кровь эльфов сослужит ей службу. Перестав петь, она сосредоточилась на своей задаче. В ней проснулся доставшийся от эльфов дар. Она определила ущерб, нанесенный телу Штыря, и принялась сращивать сломанные кости, соединять обрывки артерий и нервов, залечивать израненные ткани, и все это время она впитывала в себя боль, терзавшую Штыря. И не отняла рук, не отодвинулась, пока не залатала последнюю рану.
Боль, перешедшая в нее от Штыря, сразила ее наповал, будто оглушительный удар. Мэнди опрокинулась на бок. Вся ее энергия ушла на помощь Штырю, и теперь ее тело тщетно пыталось побороть боль и, не в силах с ней справиться, постепенно отключало все системы организма, кроме самых жизненно необходимых. Мэнди свернулась в позе зародыша, а черные волны боли словно вспарывали ее, затуманивая сознание. Лабби подполз к Штырю, обнюхал те места, где прежде были раны, и ткнулся носом в щеку Мэнди. Он заскулил, но ни один из лежавших не отозвался.
Колючка подъехала к музею и припарковала свой мотоцикл рядом с мотоциклом Штыря. Она пнула ногой подставку, отсоединила волшебную батарейку и пошла к дверям. Девушка дубасила в них кулаком, как ей показалось, целую вечность. Никто не отзывался.
– Проклятие! – выругалась Колючка.
Она видела, что Штырь дома – по крайней мере его мотоцикл стоял перед входом. Но еще вопрос, впустил ли он к себе Мэнди, даже если она тоже стучала в дверь? Еще раз вспомнив все, что слышала о Штыре, Колючка подумала: «Вряд ли Мэнди к нему попала». Хорошо! Но тогда куда же она подевалась?
Поехала обратно к «Оленям»? Едва ли.
Значит, остается только обшаривать улицы.
Колючка еще раз стукнула в дверь и вздохнула. Подошла к своему мотоциклу и завела его. Похоже, ей придется всю ночь мотаться по улицам! Но она не бросит эту несчастную девчушку – уж больно та была ошарашенная, когда убегала из клуба.
Колючка прибавила газу и, рванув с места, двинула в сторону Сохо.
Рев мотоцикла пробудил Штыря от теплого, сладкого сна. Ему снилось, что он возлежит рядом с прекрасной богиней земли и все его тело тает на ее роскошной груди. Когда, открыв глаза, он увидел переулок, прошло некоторое время, прежде чем он вспомнил, где он и что с ним было.
Чистокровки! Избивали подростка! Но тот оказался тоже из эльфов. Значит, это была ловушка. И он, как болван, угодил в нее и дал себя подстрелить.
Он поднял руку к плечу. В куртке была дыра, вокруг нее запеклась кровь, но раны не оказалось.
Он скосил глаза и посмотрел на бедро. То же самое – раны нет. Но он заметил шрам. Как же это?…
И тут он увидел девушку – ту самую, которую он выручил вчера, она лежала, свернувшись клубочком, на тротуаре. Эльф-полукровка – она, видно, обладает даром исцелять. Вот, наверно, чем все объясняется. Ему смутно припомнилось, как она встала перед Чистокровками.
Значит, она каким-то образом завладела револьвером Финнегана и спугнула всю шайку!
– Ну ты даешь, детка! – сказал Штырь.
Он поискал револьвер и увидел его позади девушки. Перегнувшись, Штырь поднял оружие, задумчиво посмотрел на него, потом спрятал в карман. Лабби лизнул ему руку.
– Да, да, – сказал Штырь и взъерошил шерсть хорька, – я помню, что ты сразился один на один с Финнеганом. Как же мне повезло. Сразу двумя ангелами-хранителями обзавелся!
Он медленно встал, все еще удивляясь тому, что жив. Взяв дубинку, он сложил ее и спрятал в футляр, потом поднял на руки девушку и понес к себе в дом.
– Это уже прямо становится привычкой, – проговорил он, обращаясь скорей к самому себе, чем к девушке, тем более что она все еще была без сознания. – Но на этот раз я присмотрю за тобой сам, ты это заслужила, ничего не скажешь!
Он не прибавил, что Финнеган, конечно, не забудет того, что произошло. Штырь понимал, что ему и его спасительнице грозят серьезные неприятности, и вряд ли они заставят себя долго ждать.
Штырь проснулся и почувствовал, что после ночи на диване у него затекло все тело. Он со стоном сел и опустил ноги на пол. «Нечего хныкать, – сказал он себе, – все лучше, чем валяться в переулке с пулей в виске».
Натянув джинсы, он босиком прошлепал через комнату к дверям спальни. Его гостья уже встала и куда-то делась. Найдя рубашку, Штырь пошел проверить, ушла ли она совсем или обозревает музей. Он обнаружил ее на нижнем этаже, где она с благоговейным страхом рассматривала выставленные там в полный рост скелеты бронтозавров.
– Ух! – воскликнула она, когда Штырь подошел к ней. – Ну и местечко тут у тебя! Просто чудо!
– Как ты? Отошла?
– Все в порядке. После того, что было вчера, мне только и требовалось выспаться как следует.
– Да! – вспомнил Штырь. – Насчет вчера… Спасибо тебе.
Мэнди широко улыбнулась.
– Я ведь тоже тебе обязана. – Она снова повернулась к бронтозаврам. – Слушай, и во всем этом огромном домище ты один?
С улицы пятиэтажное здание казалось замком, а внутри первые четыре его этажа были отведены под музей. Собранные здесь коллекции отражали всю историю животного мира от динозавров до современных животных – по крайней мере тех, что водились за пределами Граньтауна, ведь странные существа, обитавшие теперь в Пограничье, в музее представлены не были.
Природоведение здесь включало в себя и геологию, и зоологию, и антропологию. Мэнди все утро бродила по этажам, захваченная увиденным. Больше всего ей понравились экспозиции, рассказывающие об американских индейцах и о динозаврах.
Штырь жил на пятом этаже. Раньше здесь находились служебные помещения и лаборатории. А Штырь занял большинство комнат огромной, собранной им библиотекой, тут были книги, музыкальные записи, видеокассеты, диски – все богатства доэльфийской культуры, подобного собрания по эту сторону Границы не было ни у кого. В нескольких комнатах он располагался сам.
– Ну, если не считать Лабби, я в общем-то хозяйствую здесь один, – ответил Штырь Мэнди.
– Теперь понятно, откуда ты столько знаешь про прежние времена, – заметила она. – Только, по-моему, это довольно эгоистично.
– Что ты хочешь сказать?
– Ну… здесь столько всего интересного. По-моему, несправедливо наслаждаться всем этим одному.
– И что, ты считаешь, надо впустить сюда посетителей?
– Конечно.
– Ничего не выйдет, – покачал головой Штырь.
– Я знаю массу народа, который все бы отдал, чтоб хоть одним глазком взглянуть на все эти штуки.
– Ясно. Ну а потом, когда им наскучит глазеть, что они сделают? Небось разнесут музей на куски. Мэнди хмуро посмотрела на него, но потом вспомнила, что осталось от разных доэльфийских галерей и выставок.
– Да, ты, наверно, прав. – Она показала на стройные ряды бронтозавров. – И все-таки это не дело – скрывать их!
– Когда Эльфлэнд сюда вернулся, многие эльфы пользовались музеем, – сказал Штырь. – Те Чистокровки, которым хотелось перебраться в соседний мир, часто сюда приходили, учились тому, сему, хотели знать, как живут по ту сторону Границы. Считали, что так будет легче туда внедриться, – во всяком случае те, кто не хотел, чтобы их там распознали.
– Да что ты говоришь?
– Так оно и было. Потому-то у меня здесь есть электричество – они оставили большую волшебную батарею, от которой работает музейный генератор, и вообще у меня тут полно всяких технических штук, каких нигде не увидишь.
– Ты хочешь сказать, что все эти телевизоры и стереосистемы на верхнем этаже действуют?
Штырь кивнул.
– Вот это да! Хотелось бы мне с ними познакомиться. Я только читала о них раньше.
– Пошли! – позвал Штырь. – Я тебе покажу. Он наклонился к хорьку, дал ему взобраться к себе на руку и пошел к лестнице.
– Неужели ты все это прослушал? – изумилась Мэнди, когда они пришли в музыкальную комнату. Она стала перебирать пластинки на длинных полках, тянувшихся вдоль стен. – Джимми Хендрикс, Дэвид Боуи… – Она посмотрела на Штыря. – Это все и правда так здорово, как говорят?
– Еще лучше.
Мэнди шепотом ойкнула.
– Слушай, – обратился к ней Штырь, включая стерео, – тебе есть где пожить? Где-нибудь подальше отсюда? Лучше бы по ту сторону Границы.
– Пожить…
Ну правильно, а что она себе вообразила? Что она поселится здесь, да? Еще чего! Пора, пора ей взрослеть.
Штырь заметил, как вытянулось у Мэнди лицо.
– Я тебя не гоню, – сказал он, – ты, видно, неплохая девчонка, и я тебе обязан жизнью.
– Не беспокойся. Я уйду. Да у меня полно мест, где я могу перекантоваться.
– Ты неверно меня поняла. Слушай, дело в том, что Финнеган… ты знаешь, кто такой Финне-ган?
– Конечно, – кивнула Мэнди. – По крайней мере, слыхала о нем. Он ведь сейчас главарь Чистокровок?
– Это его ты вчера чуть не грохнула.
– Ну да? – ахнула Мэнди.
– Вот именно. Так что он скоро пожалует к нам и в этот раз приведет всех Чистокровок, каких только сможет созвать. Чую я, что они собираются устроить тут осаду и наметили приступить сегодня же.
– А… попасть сюда они смогут? – спросила Мэнди. Она подумала, что с улицы музей кажется неприступной крепостью.
– Ну, эльфы оставили тут кое-какую оборонительную систему, но мощной атаки музей не выдержит.
– Что же мы будем делать?
– Вот я и хочу сплавить тебя в какое-нибудь безопасное место, – улыбнулся Штырь. – Для начала…
– Ничего не получится.
– Послушай, ты даже не представляешь, что тут будет твориться.
– Но ведь вчера вечером я не растерялась, верно?
– Верно! Но…
– И потом, – добавила Мэнди, – я правда хочу послушать всю эту музыку.
– Слушай, детка…
– Мэнди.
– Что?
– Меня зовут Мэнди.
– Ладно, Мэнди.
Но продолжить он не успел. Мэнди положила на пол стопку снятых с полки пластинок и подошла к нему.
– Я не герой, – проговорила она, – но уйти отсюда не могу.
– Можешь, можешь. Ты просто…
– Тогда почему же ты просто не уйдешь отсюда? – Мэнди не верила сама себе – она препирается со Штырем, будто они старые приятели! Чудеса, да и только!
– Я – другое дело, – возразил Штырь, – я отвечаю!
– За что? За этот музей? Его и так никто никогда не увидит! За тех людей, кого ты спасаешь на улицах? Но ты же их близко к себе не подпускаешь!
– Ты не знаешь, о чем говоришь, – сказал Штырь.
Но слушая Мэнди, ее убежденный голос, он поймал себя на том, что не понимает, куда делась его собственная убежденность в своей правоте, которую и он испытывал в ее возрасте. Тогда он обо всем имел свое мнение – и мнение непрошибаемое, но с годами это куда-то испарилось. Если раньше Штырь всегда точно знал, к чему он стремится и какое место в мире занимает, теперь его жизнь стала рутиной. Он все еще что-то делал, но уже не был уверен, что делать это необходимо.
Например, зачем он патрулирует улицы, будто какой-то супергерой из комиксов…
Он так надолго замолчал и на лице у него вдруг обозначились такие глубокие морщины, что Мэнди испугалась, не хватила ли она через край.
– Слушай, – сказала она, – я зря все это болтаю! Ты можешь делать, что считаешь нужным, – этот музей твой. Если хочешь, чтобы я ушла и не путалась под ногами, я уйду.
– Нет, – покачал головой Штырь. – Ты права. Куда бы ты ни делась, рано или поздно с Финнеганом тебе придется встретиться, так же как и мне. Так лучше уж мы будем вместе. Только хочу тебя предупредить: не думай, что у нас есть хоть какая-то надежда выбраться из этой заварухи целыми, если у него под командой действительно столько Чистокровок, как я думаю.
– Тебе хочется сбежать? – спросила Мэнди.
– Может, и хочется, да только я все равно не могу.
– Ну тогда, – улыбнулась девушка, – давай слушать рок.
Она вынула пластинку из конверта, который украшала фотография кудрявого красавца. Ее заинтересовал не только портрет артиста, но и название группы. Недаром она утром изучала выставку динозавров на нижнем этаже. Группа называлась «Король тираннозавров».
– Стоящая группа? – спросила Мэнди.
– Да! Отличные ребята! Хочешь послушать?
Мэнди кивнула. Она нервно взъерошила волосы, так что светлые вихры встали дыбом. Она была до смерти испугана, хотя не подавала виду. И сейчас ей требовалось как-то отвлечься от мысли о том, что обрушится на них слишком скоро. Ей нужно было совсем немножко времени. Совсем! А потом она снова встанет перед Финнега-ном и его шайкой.
Музыка загремела из усилителей – грохот электрических и акустических инструментов оттеснил мучивший ее страх в дальние уголки мозга. После короткого вступления, заглушая инструменты, запел странно скрипучий голос. К тому времени, как вступил хор, Мэнди уже тоже громко распевала, а Лабби приплясывал у ее ног.
Штырь оставил их за этим занятием, а сам пошел проверить оружие.
В револьвере, отобранном вчера у Финнегана, не осталось патронов, а дубинка вряд ли могла пригодиться при том количестве Чистокровок, которых приведет с собой Финнеган.
Колючка потеряла ночью время напрасно: она ездила из клуба в клуб, останавливалась на всех углах и всюду расспрашивала, не видал ли кто младшую сестренку Мэгги Вудсдаттер. Но ей не везло.
Только на рассвете, когда небо стало розоветь, до нее стали доходить какие-то слухи, начавшие бродить по улицам Сохо. Немного разобравшись в них, Колючка поскорее повернула домой.
Когда она вошла в кухню, там была только Мэри, вставшая раньше всех.
– Ну что? – спросила она у Колючки. Та помотала головой.
Мэри вздохнула.
– Хочу рассказать тебе, что вчера было, когда ты ушла. Ты же нашего Гуда знаешь. Он ведь всегда выполняет, что обещал.
– Да, я понимаю, только…
– Во всяком случае, – прервала ее Мэри, – больше мы в том клубе выступать не будем, даже если захотим, не получится.
– Почему?
– После концерта Гуд собрал, что нам положено, а потом врезал этому Джорджу. «Вот тебе за девчонку», – сказал, повернулся и ушел, а у того вот такой синяк теперь!
Колючка засмеялась.
– Жаль, что я этого не видела!
– Ну, он с удовольствием тебе сам это распишет во всех подробностях, только попроси! – Она задумчиво посмотрела на Колючку. – А что ты теперь думаешь делать? Будешь и дальше рыть землю в поисках?
– Нет. Вот что: как раз когда я собиралась возвращаться сюда, до меня дошли кое-какие слухи. Что-то насчет того, что Штырь и какая-то девчушка ждут нападения Финнегана с его шайкой. Во всяком случае, Чистокровки готовят сегодня атаку на музей Штыря.
– Что такое?
Беседа Мэри и Колючки разбудила некоторых из «Оленей». Гуд подсел к ним за стол, Задира и Джонни Джек шутливо боролись за чайник. Вопросы Колючке задавал Гуд.
Она рассказала им все, что ей удалось разузнать. К тому времени, как она закончила, почти вся группа проснулась и просочилась на кухню.
– Эта девчонка со Штырем, по-твоему, Мэн-ди? – спросил Джонни Джек.
Колючка кивнула.
– Похоже на то, – подтвердила Мэри. – Вчера утром она спрашивала, где он живет.
Гуд обвел всех взглядом.
– Кто из вас не хочет в это впутываться?
– По-моему, она славная девчонка, – подал голос Осе.
– И она же на самом деле почетный член нашей группы, – добавил Джонни Джек.
– Но мы-то что можем сделать? – покачала головой Мэри. – Мы ведь не борцы.
– Ну, это еще как посмотреть! – воскликнул Йохо. – Когда-то все знали, что я могу задать жару любым нахалам.
Мэри вздохнула.
– Ну вы ведь понимаете, что я хочу сказать. Как можем мы выстоять против той банды, которую приведет Финнеган?
Наступило долгое молчание. Один за другим все поворачивали головы к Гуду.
– Черт возьми! – сказал он через несколько минут. – Да все очень просто! Мы упляшем их вусмерть.
– Брось, – отмахнулась Колючка. – Сейчас не до шуток!
– А я и не шучу, – возразил Гуд. – Единственно, кого нам не хватает, – так это волшебника!
Все складывалось еще хуже, чем предполагал Штырь.
– Что же нам делать? – спросила Мэнди, подходя к окну, у которого он стоял.
За их спинами игла поднялась с пластинки, и вращение автоматически прекратилось. Они этого не заметили. Все их внимание было приковано ко входу в музей.
Чистокровки медленно, волнами выплывали из-за угла и заполняли улицу. Сразу можно было сказать, что их больше ста – все в джинсах, кожаных куртках, глаза горели при свете дня серебристым блеском. Их прически казались красочным лесом, пестрящим всеми цветами радуги, начиная от серебристого, характерного для эльфов. Они были вооружены ножами, обломками труб, цепями и даже традиционными для эльфов луками со стрелами. Те, кто стоял в передних рядах, крепко сжимали в руках кувалды и ломы. Они ясно давали понять, что так или иначе, но сегодня они проложат себе дорогу в музей.
Уже одни Чистокровки наводили страх, а поскольку слухи по Граньтауну расползались быстро, к ним присоединились и другие банды – просто чтобы полюбоваться зрелищем. Пэки, затянутые в кожу, Шмели с Горы – они выглядели весьма кроткими рядом с настоящими уличными бандами. Притащились все – лохматые выпивохи, Крысы, беглецы и погорельцы.
Глядя вниз на это сборище, Штырь представлял себе, что хватит одного неосторожного слова, и разгорится кровавая бойня. Он проверил, заряжено ли его помповое ружье. Быстрым движением загнал патрон в патронник. В надежности этого оружия в пределах музея он не сомневался. Но на улице, где не будет приспособлений, смонтированных эльфами в здании, от которых питалось все оборудование, ему вряд ли удастся сделать хоть один удачный выстрел из трех.
Мэнди громко вздохнула.
– Боишься? – спросил Штырь. Она кивнула.
– Я тоже. – И когда она удивленно подняла на него глаза, он добавил: – Еще не поздно удрать через заднюю дверь.
– И дальше что?
«Вот именно», – подумал Штырь. Куда бы они ни скрылись, рано или поздно им не миновать схватки с Финнеганом. Если они сбегут, музей будет разнесен в щепки, а главарь Чистокровок все равно кинется их преследовать. Оставаться же здесь, наверно, равносильно самоубийству. Но другого выхода у них нет.
– Слушай, тебе когда-нибудь бывает одиноко? – спросила вдруг Мэнди. – Ну, потому что ты все время тут один в этом музее?
– Но я же не все время тут. Я чаще в городе. И друзей у меня много – Берлин, Фаррел. И не забудь о Лабби – он всегда со мной.
Хорек примостился на подоконнике перед ними. Мэнди погладила мягкую шерстку.
– Только не потому ли ты много бываешь в городе, что тебе приходится всех выручать?
– Откуда ты знаешь?
– Ты же знаменитость, Штырь, не знал, что ли? Штырь вздохнул.
– Из-за этого-то я и угодил в нынешнюю ловушку. Вечно изображаю доброго дядю-благотворителя. – Он искоса быстро взглянул на нее. – Ладно! Может, и в самом деле мне кое-когда бывает одиноко, наверно, из-за масштабов моего жилья.
– Ты стольким помог – неужели никто из них не пришелся тебе по вкусу, чтобы стать твоим другом?
По лицу Штыря так быстро промелькнуло воспоминание о какой-то давней обиде, что Мэнди даже подумала, не ошиблась ли она.
– Все не так просто, – сказал он. – Приходится, понимаешь, держать всех на расстоянии. Без этого я не смог бы заниматься своим делом.
Мэнди кивнула.
– Понятно, вот сегодня я провела здесь с тобой день и увидела, что ты совсем не такой грозный, как там. – Она кивнула на толпу под окном. – Но почему ты стал этим заниматься?
– Затянуло, наверно. За подростками здесь никто не смотрит, и за них взялись банды. Только не подумай – я вовсе не добрый рыцарь! Но кто-то ведь должен был вступиться за ребят? А уж теперь, – он горестно покачал головой, – даже не знаю, как это все вышло из-под контроля…
Мэнди посмотрела вниз. Ей было видно, что во главе Чистокровок стоит Финнеган. Отсюда, сверху, он представился ей таким маленьким, что казалось, стоит протянуть руку, и можно раздавить его между пальцев, как комара.
– Думаю… нам лучше спуститься, – сказала она.
Штырь мрачно кивнул.
– Может, раззадорю Финнегана, и он согласится сражаться один на один – и чтобы победителю досталось все.
– Надеешься, он согласится?… – Мэнди запнулась. – Смотри! – крикнула она.
Но Штырю можно было и не показывать, в чем дело.
Сквозь толпы собравшихся зевак прокладывала себе путь знакомая цепочка байкеров. Это были «Олени»! Грузовой пикап с открытым верхом замыкал процессию мотоциклистов. В нем везли походную сцену и генератор, нужный для усилителей и инструментов.
Мотоциклы подъехали к ступеням музея и полукругом выстроились вокруг пикапа. Пикап же остановился носом к музею, а кузовом прямо в лицо Финнегану.
– Что они затеяли? – пробормотал Штырь, когда члены группы начали разбирать инструменты.
Ответные вопли Чистокровок и звуки настраиваемых гитар и синтезаторов поднимались к их окну.
– Думаю, они приехали нам помочь, – проговорила Мэнди.
– Лучше нам спуститься, – решил Штырь. Он пошел к лестнице так быстро, что Мэнди и
Лабби, бегущий по пятам за хозяином, с трудом поспевали за ним.
– Ну что, придумал наконец? – спросил Гуд Фаррела Дина.
Волшебник, наморщив лоб, сидел за усилителями в кузове грузовика. Его глаза были устремлены на лозунг, выведенный на деревянных боках пикапа: «Я бы лучше сплясал!» Еще бы, он бы тоже согласился на что угодно, только бы не сидеть здесь, думал Фаррел.
– Фаррел! – поторопил его Гуд.
– Я думаю! С простыми чудесами я всегда был не в ладах. Они такие легкие, что я их сразу забываю.
– Ну, если тебе проще с какими-то сногсшибательными, давай нам такое. Сейчас нам все сгодится.
Фаррел Дин вздохнул.
– Сложным чудесам я никогда не мог выучиться, – признался он.
– Надо было найти другого волшебника, – посетовала Колючка.
– Но ведь никто не мог ничего путного посоветовать, пока мы не обратились к Фаррелу.
– Да, но…
– Слушайте, вы! Уходите и дайте подумать! – прикрикнул на них Фаррел. – Начинали бы лучше свои игры-пляски, а я, когда вспомню чудо, дам вам знать.
– Если вспомнишь, – уточнила Колючка. Фаррел Дин вздохнул и снова углубился в размышления.
Было же такое простое-препростое чудо, которое даже он мог вспомнить. Неужели не сможет? Оно было у него самое любимое, правда, очень давно, еще когда Эльфлэнд не сорвался с места. Но последние несколько веков в этом чуде нужды особой не было, а к тому же он был не ахти какой способный волшебник. Иначе с чего бы он открыл свой ресторан «Хорек»? Вот угощать посетителей пивом – это ему удавалось куда лучше, чем чудеса.
Стоя в передних рядах Чистокровок, Финнеган переругивался с Джонни Джеком. Главарь эльфов пока не решался дать знак крушить «Оленей», слишком они были популярны, а рисковать ему не хотелось. Но постепенно Финнеган закипал все сильней и скоро мог плюнуть на что угодно. Он вообще-то не ожидал, что соберется столько других банд, но чихал он на них на всех!
Чистокровки справятся с кем хочешь.
– Слушай, ты, вонючка! – обратился Финнеган к Джонни Джеку. – Даю тебе две минуты. Хватайте свое барахло и валите отсюда, а то мы у вас прямо по головам пойдем! Ясно?
– Все настроили? – спросил Гуд с грузовика. Он не спускал глаз с Чистокровок и понимал, что в одиночку «Олени» долго не выдержат.
«Эх, Фаррел Дин, Фаррел Дин! – мысленно молил волшебника Гуд. – Ну выдай свое чудо, и мы будем играть в твоем „Хорьке" целый месяц бесплатно!»
– Пора начинать! – крикнул ему Задира.
– Ну, тогда поехали! – скомандовал Гуд.
Штырь с Мэнди вышли на ступени музея в ту самую минуту, когда «Олени» грянули вступление к ультрагромкой версии «Зова Морриса». Неожиданный грохот музыки заставил Штыря и Мэнди остановиться. Эльфы смотрели на Финнегана, ожидая указаний, а толпа уже начала притоптывать.
– Давай, жарь! – крикнул кто-то.
Толпа закричала, засвистела, но музыка заглушала все. Колючка, не выпуская из рук аккордеона, следила за Финнеганом, потом повернулась взглянуть на Фаррела Дина – как он там. Толстяк-волшебник сидел, нахохлившись, и бормотал что-то себе под нос.
«Здорово придумано, Гуд», – про себя похвалила товарища Колючка и снова повернулась обратно к толпе. Большинство панков и беглецов уже плясали вовсю – кто шаркая ногами, как в старых танцах кантри, кто вприпрыжку. Крысы ели глазами Чистокровок, готовые в любую минуту схватиться с ними. Все остальные, похоже, никак не могли понять, какое им предлагается зрелище – уличная драка или бесплатный концерт, а те, что спустились с Горы, как всегда, нерешительно теснились сзади – боялись что-нибудь упустить, но и остерегались – вдруг пойдут в ход кулаки.
Штырь начал спускаться по ступеням, Мэнди и Лабби следовали на некотором расстоянии за ним. Увидев у Штыря ружье, Финнеган прищурился. «Олени» в это время начали наяривать какое-то сногсшибательное попурри из популярных песен.
– Ну что? – крикнул Гуд Фаррелу Дину.
– Не «чтокай» под руку! – огрызнулся волшебник. Он загибал пальцы и качал головой. – Нет, это не пойдет, не стоит метать бисер перед свиньями! Может, это? – Он крепко зажмурился, стараясь сосредоточиться, а музыка продолжала греметь.
Штырь продвигался вдоль пикапа, держа в опущенной руке ружье. Палец лежал на спусковом крючке, так что в любую минуту он мог вскинуть оружие и выстрелить.
Колючка старалась встретиться глазами с Мэнди. Если Штырь и Финнеган сцепятся, то будет уже все равно, вспомнит Фаррел какое-нибудь чудо или нет. Но взгляд Мэнди был прикован к высокому главарю Чистокровок, небрежно поджидавшему, когда к нему приблизится Штырь. Эльфы начали тесниться ближе к своему вожаку. Те, у кого были луки, натягивали тетиву.
Не доходя нескольких шагов до Финнегана, Штырь остановился.
– Выруби музыку! – приказал ему Финнеган.
– Я тут не хозяин, – пожал плечами Штырь. Финнеган повернулся к своим дружкам, но не успел приказ сорваться с его губ, как Фаррел Дин в грузовике выпрямился и крикнул:
– Вспомнил!
Он вскочил, бросился к Колючке, зацепился за провод и упал прямо на эту рыжеволосую красотку. Вдвоем они покатились кувырком. А ведь Колючка вела мелодию! Когда они упали, ее аккордеон издал какой-то дребезжащий всхлип. Оркестр растерялся и замер.
Несмотря на это, Фаррел Дин широко улыбался Колючке.
– Начинай песню «Вот она пошла!», – сказал он, поднимаясь на ноги.
– Но как же…
– Слушай, что я говорю! Начинай! Колючка кивнула Гуду. Оркестр перестал ждать продолжения прерванной мелодии, и девушка на своем аккордеоне начала джигу. Первые аккорды взяла она сама, но дальше мелодию мгновенно подхватили остальные, узнав мотив. Пока они играли, Фаррел Дин, сосредоточенно закрыв глаза, прыгал с ноги на ногу прямо перед Колючкой, как-то странно размахивая руками над ее аккордеоном, и при этом что-то напевал на древнем наречии эльфов.
Колдовство подействовало почти мгновенно.
Все, кто еще не пританцовывал под музыку, тут же, хотели они того или нет, пустились в пляс. Крысы и Чистокровки шаркали ногами в такт заводной, ритмичной мелодии. Те же, кто начал танцевать еще раньше, сейчас лихо крутили своих партнеров, веселясь от души, как в добрые старые времена. На задах толпа спустившихся с Горы выглядела смущенной оттого, что они не могут удержаться на месте, но и они не в силах были сохранять спокойствие.
Эльфы пытались справиться с наваждением, но, подогреваемые зажигательной музыкой, устоять все-таки не могли. С хмурыми лицами они поднимали то одну ногу, медля притопнуть, то другую. Неподвижным оставался только одержимый неистовой злобой Финнеган.
И Штырь.
Приплясывая на месте, Мэнди не могла поверить, что на этих двоих волшебство не действует. Даже Лабби танцевал, хотя он-то пускался в пляс по любому поводу, так что это было неудивительно. Но вдруг Мэнди заметила, что оба противника тоже начали притопывать.
– Шоколадина! Не радуйся, это ничего не изменит! – процедил сквозь зубы Финнеган. Его глаза метали молнии.
Штырь пожал плечами.
– Можно ведь и разойтись. Уйди, и все!
– Не дождешься!
– Не хочешь, значит?
От ненависти серебристые глаза эльфа запылали. Штырь чувствовал, что еще несколько минут, и они оба поддадутся колдовству.
– Брось свою затею, – приказал он.
«Даже если Финнеган послушается, – подумала Мэнди, – разве можно ему доверять?»
Но вожак Чистокровок не собирался отказываться от задуманного. В следующее мгновение из его рукава, блеснув, появился нож, точно и быстро он метнул его прямо в Штыря. Штырь вскинул ружье и отбил им нож в воздухе. Опустив ствол горизонтально, он нажал на спуск. Выстрела не последовало.
Второй нож очутился в руке Финнегана в тот самый момент, когда Штырь передернул затвор, досылая патрон на место. В грохоте музыки выстрела никто не услышал, но свинец разорвал грудь Финнегана. Его подбросило в воздух, протащило несколько футов, и на землю он упал уже мертвым.
Музыка оборвалась так внезапно, будто ее выключили. Сотни глаз уставились на окровавленное тело эльфа. В наступившей тишине было слышно только, как клацает затвор – это Штырь дослал в патронник новый патрон. Подняв ружье, он направил его на Чистокровок.
