Текст книги "В тени другого мира"

Автор книги: Чарльз де Линт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Чарльз де Линт
Зверлинги. В тени другого мира

Charles de Lint

Under My Skin

Печатается с разрешения автора и литературных агентств Baror International, Inc. и Nova Littera SIA

Copyright © 2012 by Charles de Lint

© Е. Фельдман, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2015

* * *

Посвящается моей жене, Мэри Энн, чей ум, любовь и поддержка всегда служили мне лучшей опорой.

Древние были наполовину людьми, наполовину животными. По желанию они могли принимать человеческий облик или ходить на четырех лапах, подобно диким зверям.

Одни летали, словно птицы, другие плавали не хуже рыб. Все они владели даром речи, а в силе и хитрости превосходили и животных, и людей.

Из фольклора индейцев Оканаган

Джош

Моя мама, конечно, кладезь талантов, но вот чего она точно не умеет – так это выбирать бойфрендов. Обычно подцепит какого-нибудь лузера и пытается спасти его от себя самого. Стив, последний, на их фоне выглядел просто красавцем – у него даже была работа! И костюм. Правда, в остальном он был таким же неудачником, как и предыдущие.

Когда я пытался намекать на это маме, то неизменно получал совет держать рот на замке. А потом ее очередные отношения разваливались, и начиналась обычная песня: ах, и почему я тебя сразу не послушала?

Вот уж не знаю. Поймите меня правильно: с соображалкой у моей мамы все отлично – работала бы она иначе в сети семейных клиник доктора Эспозито! – но когда дело доходит до парней, тушите свет. Даже мой отец был известным ко… нехорошим человеком, короче. Вот поэтому-то – какая неожиданность! – он с нами и не живет.

С годами я на горьком опыте убедился, что есть вещи, бороться с которыми бесполезно – можно только склонить голову и переждать бурю. Рано или поздно она заканчивалась, и нас снова выносило в спокойную гавань, где были только я и мама. Пока в нашу дверь не стучался очередной неудачник.

Знаете, что такое «не день Бэкхема»? Давайте я вам расскажу. Итак, вторник, время послеобеденное. Я только что вернулся из школы. Стив сидел за столом в гостиной и хмуро щелкал по клавишам ноутбука. Я решил, что лишние неприятности мне ни к чему, тихонько проскользнул в коридор и поднялся в свою комнату. Если бы я знал, что он будет тут торчать, то пошел бы кататься на скейте с Мариной. Но мне еще нужно было написать сочинение, так что я закрыл дверь и принялся серфить в Интернете, собираясь с духом для борьбы с домашкой.

Когда Стив без стука зашел в мою комнату, я как раз слушал новые демо-записи на сайте «Дикого прибоя», попутно листая фотографии их солистки, Джоанны Джонс, по которой втайне сходил с ума. Да и кто не сходил бы?

Я нарочито медленно опустил наушники на плечи и обернулся к двери.

– Ты брал мой ноут? – спросил Стив.

Ясненько, кое-кто включил режим «мачо». У меня сразу противно заныло под ложечкой. Стив был не таким квадратным, как двое предыдущих «шкафчиков», но я все равно не питал особых надежд. Это все равно что выставить на ринг морскую свинку против бультерьера. Конечно, мне уже семнадцать, но для своего возраста я настоящий задохлик: когда мерил рост в последний раз, было метр семьдесят. А мерил я его часто. При таких габаритах у окружающих просто-таки чешутся руки съездить тебе по уху.

– У меня свой есть, – ответил я, указывая на экран, на котором красовалась Джоанна Джонс в ковбойской шляпе и джинсовой куртке прямо поверх черного бикини. Певица восседала на плечах Чуя Мартинеса, барабанщика группы.

– Ты не ответил на вопрос, – голос Стива похолодел градусов этак на пятнадцать.

– Вообще-то, ответил. Зачем мне твой компьютер, если у меня есть свой?

Губы Стива нехорошо изогнулись, а глаза сузились. Ну все, приплыли.

– Это я и хотел узнать.

– Нет, я не брал твой комп.

– Тогда откуда там взялся чертов вирус, который вырубает Интернет каждый раз, когда я подключаюсь к Сети?

Я пожал плечами.

– Понятия не имею. Может, надо меньше сидеть на порносайтах?

Конечно, я уже предчувствовал, чем кончится дело, но Стив кинулся на меня с такой яростью, что застал врасплох. Он всего-то отвесил мне подзатыльник, но этого хватило, чтобы выбить меня из кресла. В ушах тут же зазвенело. Я мешком рухнул на пол, и провод наушников со щелчком вылетел из компьютера. Опустевшее кресло закрутилось вокруг своей оси и, откатившись в сторону, врезалось в кровать. Стив сделал шаг вперед. Кажется, он кричал, но я не мог разобрать ни слова – в ушах стоял белый шум. А еще у меня внутри что-то бесповоротно сломалось.

Я в жизни не был так зол. Это мой дом! Он не имеет никакого права меня бить!

Стив размахнулся, собираясь отвесить мне пинок, и я вскочил с пола. Конечно, теперь он не успокоится, пока не вытрясет из меня все дерьмо, но мне было плевать.

Тогда-то все и пошло наперекосяк.

Это я лежал на полу с гудящей после удара головой. Совершенно точно я. А вот на ноги вскочил уже кто-то другой. Какой-то огромный зверь. Моя рука – его лапа – смачно впечаталась в голову Стива, располосовала кожу на черепе и отшвырнула мужчину в коридор. Из раны хлынула кровь. За какую-то секунду она запачкала стены и обагрила пальцы Стива – тот беспомощно прижимал руку к голове, пытаясь удержать равновесие. Глаза округлились, рот раскрылся – но он больше не пытался мне угрожать. Кажется, он орал от ужаса.

Стив попятился к лестнице, запнулся о собственную ногу и растянулся на полу. Я в ту же секунду оказался сверху. Огромные когти впились ему в грудь, не давая шелохнуться. Я уже предвкушал, как перегрызу ему горло. Кем бы я ни был, это не составило бы мне труда. Теперь у меня во рту торчали два ряда кухонных ножей.

Внезапно я краем глаза уловил какой-то отблеск. Дверь в мамину спальню была открыта, и зеркало отражало самую странную картину, которую мне доводилось видеть: окровавленный Стив лежал на ковре, а над ним нависала огромная, скалящаяся пума.

Я понял, что это я и есть. Я правда стал пумой. Громадной дикой кошкой, которая в эту самую минуту собиралась растерзать маминого бойфренда.

Меня прошиб холодный пот.

Я отпрыгнул в сторону и скачками помчался вниз по лестнице – подальше от зеркала и его невыносимой правды. Входная дверь была заперта, и я кинулся на кухню. Лапы тут же разъехались на кафеле, а когти неуклюже заскребли по гладким плиткам. Я не сумел затормозить и с размаху врезался в шкафчик под раковиной. Задняя дверь тоже оказалась заперта, но это была всего лишь пластиковая перегородка, и я проломил ее, словно бумажную.

Я вывалился во двор и тут же остановился, изумленный. В нос ударили тысячи запахов. Одну долгую секунду я пытался справиться с лавиной ароматов, а потом перемахнул через забор и помчался по переулку – так быстро, как только позволяло это странное тело.

Наверное, я бы все отдал за то, чтобы случившееся оказалось дурным сном. Но следующее утро застало меня голым и грязным, за грудой мусорных мешков. Я вспомнил, как выскочил из дома и помчался прочь, подальше от истекающего кровью Стива. Как прятался, скорчившись между забором и гаражом, пока совсем не стемнело. Как бежал, бежал, бежал сломя голову, а меня по пятам преследовал собачий лай, который, словно пожар, перекидывался со двора на двор.

Я не знал, как оказался в этом переулке.

Не знал, что случилось с моей одеждой.

Не знал, что случилось со мной.

Я просто сидел, уронив голову на руки – слава богу, человеческую голову и на человеческие руки! – пока вдруг не заметил, что больше не один. Какой-то мальчишка примостился на корточках в паре метров от меня и пялился с просто-таки неприличным любопытством. На вид он был моим ровесником. Смуглая кожа, вороные волосы и обычный для подростка наряд: кеды, джинсы, футболка и толстовка с капюшоном. Заметив, что я очнулся, он швырнул мне какой-то сверток, и я, не успев задуматься, поймал его на лету.

– Правило первое, – невозмутимо сказал паренек. – Превращайся вместе с одеждой. Это не так уж сложно. Главное – запомни, что на тебе было в момент превращения, и потом оденься в то же самое.

– Что?

– Оденься, говорю. Не испытываю ни малейшего удовольствия от вида твоей тощей черной задницы.

Я крепче прижал сверток к груди.

– Ты кто?

Парень оскалился.

– Можешь звать меня Кори.

Не успел я и глазом моргнуть, как у него на плечах появилась голова койота.

Я судорожно вздохнул и уперся спиной в мусорный мешок – но наваждение уже рассеялось.

– Ты… мне показалось… твоя голова…

– Ага, привыкай. Теперь ты один из нас.

Кори наткнулся на мой непонимающий взгляд и вздохнул.

– Нас называют Зверлингами. И кто это придумал, хотел бы я знать? Бьюсь об заклад, какой-нибудь писака из местной газетенки.

Едва он произнес это странное слово, в памяти всплыли сотни статей, заполонивших газеты в последние полгода. Зверлинги.

Я потряс головой.

– Я не такой.

– Конечно, не такой, – неожиданно легко согласился Кори. – Я прожженный перец, а ты еще школота. Никакого сходства!

И он втянул воздух, совсем как собака.

– К тому же я, в отличие от тебя, из псовых. Чистокровный койот, хоть и не Койот[1]1
  Персонаж многих индейских легенд, хитрец, обманщик, а также герой и созидатель. (Здесь и далее прим. пер.)


[Закрыть] – если ты понимаешь, о чем я. Ясное дело, он такой один. Я ему вроде младшего брата.

Последовала пауза. Кори продолжал на меня пялиться.

– А ты, как я погляжу, из кошачьего клана. Большая такая кошечка. Пума?

У меня перед глазами мгновенно встал окровавленный Стив – и мое отражение в зеркале. Но я опять потряс головой.

– Я не Зверлинг.

Кори вздохнул.

– В любом случае, выглядишь ты так, будто не прочь съесть целую корову. Зверлинг ты или нет, мы вполне можем потолковать об этом за завтраком.

– Мне надо домой.

– Без проблем. Но сначала ты кое-что выслушаешь. И оденься, серьезно. Зря я, что ли, целый час копался в мусорных ящиках, выбирая барахло поприличнее?

Меня перекосило от отвращения, и Кори пришлось признаться, что он раздобыл одежду в ящике для пожертвований. Что ж, это было хотя бы не так унизительно, как обноски, выкопанные из картофельных очистков. Я нехотя оделся. Футболка жала в подмышках, а толстовка и спортивные штаны оказались на пару размеров больше нужного. Зато кроссовки пришлись точно впору. Я поспешил закатать штанины, пока не споткнулся и не расквасил нос, а толстовку застегнул до самого горла, чтобы скрыть логотип «Ханна Монтана»[2]2
  Американский молодежный сериал о девочке-подростке, которая живет двойной жизнью: простая школьница по имени Майли Стюарт днем и известная поп-певица Ханна Монтана ночью.


[Закрыть] на майке.

Выглядел я, конечно, как полное отребье, но всяко лучше, чем разгуливать голышом.

Кори бросил мне черную вязаную шапочку.

– Дреды у тебя жидковаты, но все равно спрячь. Так тебя будет сложнее узнать.

– В смысле? – удивился я.

Перед глазами услужливо всплыло лицо Стива, истекающего кровью под когтистой лапой.

– Все по порядку, – покачал головой Кори. – Тут за углом есть закусочная. У нас для болтовни целая вечность, пока будут нести заказ.

Я покорно натянул шапку на дреды. И ничего они не жидкие: уже до плеч отросли. Моя подруга Марина говорит, что смотрится круто, а она никогда мне не врет. По правде говоря, лучше бы они нравились не Марине, а Рэйчел Армстронг. Но она уже в выпускном классе, а я только в десятом – так с чего бы ей на меня смотреть? Что ж, надежда – как клопы: дохнет последней.

– Ау? Ты еще с нами? – вырвал меня из размышлений насмешливый голос Кори.

– Ага. Просто задумался.

– И часто с тобой такое случается?

Я знал, что он меня подкалывает, но все равно нахмурился. Не стоит думать о жизни слишком много, иначе не останется времени жить. Когда мама не вытаскивала из болота очередного неудачника, у нее был вагон мудростей вроде этой.

Мы выбрались из переулка и, обогнув дом, направились к «Закусочной Пита». Ага, значит, мы в восточном конце 12-й улицы, где-то возле бейсбольного поля. Санта-Фелис – маленький город, от силы двадцать тысяч жителей наберется, и все же я почти не бывал в этой его части. Если уж совсем по правде, я редко выбирался из своего района рядом с океаном, где еще жили Марина и Дезмонд. Почти все свободное время мы зависали на пляже: Марина обожает серфинг, а мы – скейты. Когда туристы расходились по отелям, а ресторан в дальнем конце пристани закрывался, мы часами отрабатывали трюки на опустевшей автостоянке. Ну, пока нас не выгоняли копы. Тогда мы тусовались на школьном дворе, шли похрустеть попкорном в местном кинотеатре или слонялись по окрестностям.

Словом, у нас просто не было повода выбираться куда-то еще – может, за исключением заповедника возле заброшенной военно-морской базы. Когда-то мы ловили там лягушек, но потом перешли в старшую школу и бросили эти глупости.

У всех посетителей «Закусочной Пита» был такой вид, будто они сейчас схватят свой кофе и убегут на работу, дожевывая бутерброд. И очень зря, потому что пахло там восхитительно – лучше, чем в каком-нибудь ресторане. Впрочем, мне сейчас все запахи казались новыми, будто миру выкрутили яркость.

– Только у меня денег нет, – признался я, когда мы скользнули в кабинку с видом на улицу. Здесь было почти безлюдно, так что я не удивился, когда Кори выбрал этот конец зала. – И если у тебя наличка, я бы предпочел ее сперва понюхать. Если она оттуда же, откуда это шмотье…

Кори рассмеялся.

– Фу, как грубо! Заказывай, что хочешь. Я угощаю.

– С чего такая любезность?

Но он уже уткнулся в меню.

– Заказывай, потом поговорим.

Только углубившись в изучение бизнес-ланчей, я понял, как же проголодался. Я попытался вспомнить, когда ел в последний раз – но наградой мне было лишь очередное пугающее видение. Я вынырнул из зарослей орешника и жадно сомкнул зубы на таком славном, таком пушистом кролике с белым хвостиком… Несколько быстрых укусов – и он провалился в бездонную яму моего желудка. Кровь и кишки брызнули изо рта и потекли по подбородку…

Я помотал головой, прогоняя видение. Воображаемый вкус кролика заставил меня почувствовать себя неловко, но при этом до предела обострил голод.

Подозвав официантку, Кори продиктовал ей «заказ погибающего в пустыне»: омлет с беконом, блинчики, сосиски, картофель по-домашнему, апельсиновый сок, кофе и тосты. Я поспешно заверил официантку, что хочу то же самое. Когда она скрылась в подсобке, Кори ухмыльнулся, обнажив белые зубы.

– Уверен, что наешься?

Сказать по правде, я был уже ни в чем не уверен, но завтракал за чужой счет, поэтому решил не наглеть.

– Как ты меня нашел? – спросил я. – Откуда узнал, что мне нужна одежда? И с чего такая щедрость?

– Ничто не ново под этой луной, – задумчиво протянул Кори вместо того, чтобы ответить хоть на один из вопросов. – Зверлинги существовали всегда. Но странно, что превращения начались именно сейчас и именно в этом городе.

– Не понимаю.

– Я тоже, – спокойно кивнул он. – Почему здесь? Почему эти ребята? Почему один за раз, а не все одновременно? Почему ты?

– Я не об этом. Слушай, я не Зверлинг.

– Отрицание очевидного его не отменяет. Хотя, возможно, я ошибаюсь, и это не ты всю ночь шлялся по улицам в облике пумы?

– Я… я….

На пороге возник коп, и Кори тут же на меня шикнул. Я видел, как напряглись его плечи. Коп снял фуражку и остановился в дверях, обводя закусочную внимательным взглядом. Наконец он взобрался на табурет у стойки и заказал кофе. Я поразился тому, как отчетливо расслышал его слова.

– Проблемы с копами? – прошептал я.

Кори покачал головой.

– Если они кого и ищут, так уж точно не меня.

– В каком смысле?

Он кивнул на работающий в углу телевизор. Там уже несколько минут крутилась запись, сделанная уличной камерой наблюдения. Ее запускали каждый раз, когда в новостях заходила речь о Зверлингах. Последние полгода я видел ее так часто, что уже выучил наизусть – впрочем, как и все горожане.

Первый подтвержденный случай произошел в прошлом ноябре. С тех по CNN бесконечно крутили зернистую пленку с компанией подростков, которые шагали через пустую парковку. Не дойдя до середины, первый мальчик превратился в ястреба – щелк! Как спецэффект, только все по-настоящему. Запись заканчивалась тем, как он вылетает за пределы обзора камеры. На парковке осталась только груда одежды и пара кроссовок.

С тех пор прошло больше полугода, но никто так и не смог внятно объяснить, почему некоторые дети превращаются в зверей – и почему это происходит именно с ребятами из Санта-Фелиса. Местные знали одно: почти каждую неделю еще один подросток становится фриком-перекидышем. По крайней мере, так их называл мой приятель Диллон.

Затем на экране появилась фотография моей школы, и я наконец сообразил, что сюжет был обо мне. О том, что вчера случилось со Стивом.

Видимо, пора посмотреть фактам в глаза. Теперь я тоже один из фриков-перекидышей.

Я бросил быстрый взгляд на копа и втянул голову в плечи.

– Мне страшно.

Только когда Кори ответил, я понял, что произнес это вслух.

– Слушай, это не конец света.

Я недоверчиво поднял глаза.

– Назови хоть один плюс.

– Да хоть десяток, – и он принялся загибать пальцы. – Ты стал сильнее и быстрее. Жить будешь дольше, а болеть меньше. Зрение, слух и обоняние обострились. И это только в человеческой форме! А еще ты можешь превращаться в пуму. Разве не круто?

– Зашибись как круто, если хочешь быть фриком-перекидышем.

Он вскинул бровь.

– Гм… Без обид, ладно?

Губы Кори тронула улыбка.

– Какие уж тут обиды.

Я замолчал, раздумывая об услышанном. Я уже заметил, что все запахи стали сильнее – причем, к сожалению, не только приятные. Например, от парня, который сидел через три столика от нас, так несло потом, что меня чуть не вывернуло наизнанку. А еще я понял, что в закусочной было отнюдь не шумно: просто у меня обострился слух.

Я снова бросил взгляд на копа. Он пил кофе и лениво листал оставленную кем-то газету. Хотя мы с Кори сидели на другом конце зала, я без труда мог прочесть не только заголовок, но и мелкий шрифт, которым был напечатан основной текст статьи.

– А нельзя их как-нибудь приглушить?

– Кого приглушить?

– Ну, звуки и запахи. Убавить громкость.

– Ты привыкнешь. И быстрее, чем думаешь.

Я вздохнул.

– Так почему это случилось со мной?

– Я знаю не больше, чем остальные. Но догадываюсь, что ребята вроде тебя – те, которые начали превращаться, – унаследовали древнюю звериную кровь. Это не физическая жидкость, которую можно отправить на анализы. Дело скорее в вашем духе. Вопрос в том, что и почему пробуждает эту древнюю кровь?

У меня закружилась голова. Сейчас мне больше всего хотелось закончить этот разговор и вернуться к прежней жизни. Но с каждой утекавшей секундой эта возможность казалась все более призрачной.

Услышав, что я хочу домой, Кори только пожал плечами.

– Ты можешь научиться контролировать превращения, но не можешь изменить свою природу.

– То, что я Зверлинг?

– Если тебе нравится это слово.

– А как вы сами себя называете?

– Родичи.

– Звучит как-то по-детски.

– Ровно до тех пор, пока ты не понимаешь, что мы все связаны звериной кровью, – и он рассмеялся. – Можно сказать, что мы одна большая неблагополучная семья.

В этот момент к нам подошла официантка, и разговор увял. В нос впились такие дразнящие запахи, что я едва не подавился слюной. Мне пришлось стиснуть сиденье, чтобы не стащить тарелки с подноса и не начать забрасывать еду в рот руками. Воспитание возобладало: я дождался, пока официантка отойдет, и принялся молниеносно орудовать ножом и вилкой, хотя больше всего хотел зарыться мордой… то есть носом в омлет и сожрать его одним махом.

Коп наконец допил свой кофе и поднялся. На пороге он еще раз оглядел закусочную, и я почувствовал, как натягиваются нервы. Да у меня на лбу написано признание во всех смертных грехах! Но его взгляд скользнул по мне, не задержавшись. Затем он нахлобучил фуражку и вышел на улицу.

– Отлично, арест откладывается.

– С чего бы им тебя арестовывать?

– Я же убил Стива.

– Какого еще Стива?

– Бойфренда моей мамы, – я кивнул на телеэкран. – Потому и попал в ящик. Меня ищут.

– Ищут, но не поэтому. Я смотрел утренний репортаж. Не знаю, обрадует это тебя или расстроит, но парень твоей мамы живее всех живых.

– Но там было море крови…

Кори только отмахнулся.

– От ран на голове всегда целый водопад. Если верить новостям, ему придется наложить десяток швов и сделать прививки от столбняка и бешенства, но, вообще-то, у него даже сотрясения нет.

– Но он наверняка сказал, что это был я!

– Может, не сказал. Или сказал, но ему никто не поверил. Ты попал в ящик, потому что тебя ищут с полицией. Все думают, что тебя утащила пума. Или ты сам сбежал со страху.

– Я и сбежал со страху!

– Тем лучше. Гни эту линию, когда будешь беседовать с копами. Хорошая ложь немногим отличается от правды.

Мне стало дурно. Я никогда не умел врать, и теперь у меня внутри глухо ворочалась паника. Правда, очень глубоко – и чем дальше, тем глубже. Если честно, в основном меня переполняла пугающая самоуверенность. В смысле, я же теперь умею превращаться в пуму. Кто захочет связываться с парнем, который умеет превращаться в пуму?

– О-о, мне знаком этот взгляд, – с усмешкой протянул Кори. – Когда первый шок проходит, и ты начинаешь думать, что теперь крутой.

– Я не думаю, что я крутой.

Ну ладно, ладно, на самом деле я так и думал.

– Вот и славно. Просто запомни кое-что: «Тазер»[3]3
  Специальное оружие, используемое полицией. Внешне напоминает электрический фонарик. С расстояния 5 м в тело преследуемого выпускаются две небольшие стрелки с зарядом в 15 тысяч вольт, которые временно парализуют его, не вызывая отдаленных последствий.


[Закрыть] может свалить и человека, и пуму. А от пули в голову ты скончаешься в любом виде. Причем, если ты будешь в зверином облике, полицейским даже не придется объяснять, почему они тебя застрелили.

Я судорожно сглотнул.

– С чего бы им в меня стрелять?

– Да с того, что пумам полагается сидеть в зоопарке, а не разгуливать по улицам. И у копов на такой случай есть отличный набор транквилизаторов.

– А я думал, правительство помогает… особым подросткам.

– Помогает, – согласился Кори. – На всех столбах висят объявления, что Зверлингов приглашают на бывшую военно-морскую базу, где им предоставят психологов и научат пользоваться своими новыми способностями. Только вот что любопытно: тех, кто туда попал, больше не видели.

– Думаешь, их там убивают?

– Сомневаюсь, – покачал головой Кори. – Скорее натаскивают для определенных целей. А еще держат под замком и контролируют каждый чих. Ходят слухи, что детей забирали прямо с улицы, по дороге в школу. И неудивительно: многие воротилы выложат кругленькую сумму, чтобы заполучить личного Зверлинга.

– Но зачем им нужны… мы?

Чем дольше я сидел в закусочной рядом с Кори, тем легче свыкался с фактом, что я Зверлинг, но язык на этом слове все равно спотыкался. Я снова вспомнил, как мы с Диллоном звали этих бедолаг фриками. А теперь я сам такой. Фрик.

– Сам подумай, – сказал Кори. – Из ребят с нашими способностями получатся идеальные шпионы – политические или промышленные. Если бы ты служил в национальной безопасности или воротил крупной компанией, разве не захотел бы иметь в своей команде оборотня?

– Да уж.

Я подергал кончики дредов, которые все-таки выбились из-под шапки. Дело принимало на редкость стремный оборот.

– А зачем ребята вообще в это ввязываются?

– Шутишь? Для некоторых это настоящий наркотик – могущество, чувство собственной важности… К тому же им наверняка что-то пообещали. Только представь: ты всю жизнь провел в трущобах, и тут появляется добрый дядя и предлагает квартиру в центре, собственную тачку и кучу денег на карманные расходы.

– Но их же обманывают?

– Сложно сказать. События развиваются слишком быстро. Мы не знаем, сколько подростков стали Зверлингами. Перепись никто не проводил. Но похоже, что их немало, и кто-то имеет с этого выгоду. Слышал про конгрессмена Клейтона Хаусхолдера, у которого поехала крыша на Библии? Он пытается протащить через Конгресс закон, по которому Санта-Фелис объявят карантинной зоной. Якобы – чтобы оградить страну от заразы. Готов биться об заклад, это не просто бредни сумасшедшего. У него в этом деле свой навар.

– Ребята в школе говорили, что у Хаусхолдера реально не все дома, – я бросил на Кори подозрительный взгляд. – А ты? У тебя-то здесь какой интерес?

Он рассмеялся.

– Мой интерес в том, чтобы уберечь неофитов вроде тебя от всяких пройдох, которые хотят вас использовать.

– И все?

– А на остальное у меня нет времени. Чем больше ребят я уговорю сидеть тихо, тем меньше потерь будет в наших рядах. Знаешь, старшие родичи уж точно не рады тому, что творится.

– Ты здесь дольше полугода, – вдруг понял я.

До меня только сейчас начал доходить смысл его слов.

Кори ухмыльнулся.

– Мы были здесь всегда, школота. Раскопай древние поселения под городом – и найдешь кости родичей, на которых стоит Санта-Фелис.

И он замолчал, уставившись в телеэкран. Ведущий в сотый раз пересказывал историю про Зверлингов. Затем он начал нахваливать федеральную программу адаптации «особых подростков», которую правительство развернуло на бывшей военно-морской базе.

– Хотел бы я знать, что там происходит на самом деле, – задумчиво сказал Кори.

– Почему я должен тебе доверять?

– А ты и не должен. Я только прошу тебя хорошенько думать, прежде чем заключать союзы. А еще смотреть в оба, чтобы тебя не сцапали посреди улицы.

– Как все сложно, – вздохнул я.

Кори кивнул.

– А я о чем, – и он, вытащив из бумажника несколько купюр, встал из-за стола. – Мне пора. Подумай о том, что я сказал. На твоем месте я бы вернулся домой и сделал вид, будто никакого превращения не было.

– И каким же образом?

Он пожал плечами.

– Лги.

– Подожди, – окликнул я Кори, когда он уже направлялся к выходу.

Он остановился и выжидательно уставился на меня, но я вдруг понял, что мне нечего сказать. То есть на языке вертелся миллион вопросов, но у него наверняка были дела поважнее, чем нянчиться со всякой… школотой.

– Спасибо, – выдавил я наконец. – За все.

Он улыбнулся.

– Будь осторожен. И не высовывайся. Это вся благодарность, которая мне нужна.

Я смотрел ему вслед, пока не захлопнулась дверь. Затем обвел закусочную подозрительным взглядом, проверяя, нет ли у кого-нибудь ко мне повышенного интереса. Интереса не наблюдалось: ни повышенного, ни какого другого. Хотя, возможно, они просто умело шифровались.

Спасибо, Кори, подумал я с кислой миной. Ты превратил меня в конченого параноика.

Впрочем, наверное, это и неплохо. Если то, что он мне рассказал, – правда.

Через пару минут я вышел из закусочной и зашагал к дому, морально готовясь к допросу.