Текст книги "Макулатура"

Автор книги: Чарльз Буковски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

14

Я снова пришел в магазин к Реду. Я снова занимался делом Селина. Ипподром был закрыт, и день был пасмурный. Ред проставлял цены на редких книгах.

– Сходим к Муссо? – предложил он.

– Не могу, Ред. Я, кажется, ем без остановки. Посмотри на меня.

Я распахнул пиджак. Рубашка обтягивала мое брюхо. Одна пуговица отскочила.

– Тебе надо отсосать этот жир. У тебя будет инфаркт. Жир отсасывают через трубку. Сольешь его в банку, будешь смотреть, и он тебе будет напоминать, чтобы ты не увлекался пончиками с повидлом.

– Я подумаю. Не хочешь грейпфрута?

– Грейпфрута? От него не толстеют.

– Знаю, но утром я поскользнулся на нем, когда встал. Грейпфруты опасны.

– А где ты спал, в холодильнике?

Я вздохнул.

– Слушай, давай переменим тему. Ты знаешь этого типа, который похож на Селина?

– А, этого…

– Этого. Не заходил тут?

– С того раза – нет. Ты следишь за этим гусем?

– Можно сказать, да.

И тут он входит, легок на помине. Селин.

Пролез мимо нас, прошел по проходу, вытащил книжку.

Я подошел к нему поближе. Совсем близко. Он держал подписанный экземпляр «Когда я умирала». Тут он заметил меня.

– В прежнее время, – сказал он, – жизнь у писателей были интереснее, чем их писания. А нынче – ни жизнь неинтересная, ни писанина.

Он поставил Фолкнера на место.

– Вы тут поблизости живете? – спросил я.

– Возможно. А вы?

– Когда-то у вас был французский акцент, правильно? – спросил я.

– Возможно. А у вас?

– Ничего подобного. Слушайте, вам никто не говорил, что вы на кого-то похожи?

– Каждый из нас более или менее похож на кого-то. Слушайте, у вас есть сигареты?

– Конечно.

Я полез за пачкой.

– Пожалуйста, – сказал он, – выньте одну сигарету, зажгите ее и курите ее. Чтобы было занятие.

Он пошел прочь. Я зажег сигарету, затянулся. Потом пошел за ним. Кивнул на прощание Реду и вышел на улицу. Селин как раз садился в «фиат» 89-го года. А позади него стояло – что? Позади него стоял мой «фольксваген». Какая удача! Вот и не верь после этого в судьбу. В первый раз за сколько месяцев мне удалось поставить машину у тротуара! Я вскочил в нее, дал по газам и помчался за ним.

Он ехал на восток по Голливудскому бульвару. Леди Смерть, подумал я, к вашим услугам.

Я бы упустил его у следующего светофора, если бы не проскочил под красный свет. Без осложнений; только пожилая дама в «кадиллаке» грязно обругала меня. Я улыбнулся.

Вскоре мы с Селином очутились на Голливудском шоссе; солнце прорвалось сквозь облака. Я держал Селина в поле зрения. Я чувствовал себя отлично. Может быть, пойду, и мне высосут жир через трубку. Я еще молодой человек. Все впереди.

Дальше Селин поехал по Портовому шоссе. Потом – через Санта-Монику. Потом – через Сан-Диего. На юг.

Потом Селин свернул с шоссе, и я свернул за ним. Местность казалась знакомой. Я ехал примерно на полквартала сзади. И надеялся, что он не особенно поглядывает в зеркальце.

Потом я увидел, что он притормаживает и останавливается. Я подъехал к бордюру, остановился и стал наблюдать.

Он вылез из машины, прошел несколько домов, потом, оглядываясь через плечо, пересек улицу. Остановился, снова оглянулся и двинулся по дорожке. Поднялся на крыльцо, оглянулся и постучал. Дом был большой и показался мне знакомым.

Дверь открылась. Селин вошел. Я тронулся с места и медленно проехал мимо. Это был дом Джека Басса. Интересное кино. Было только 2.30 дня. Красный «мерседес» Синди стоял перед домом.

Я объехал вокруг квартала и остановился на прежнем месте. Сейчас я убью двух зайцев. Я раскрою Селина и прищучу Синди.

Я их не торопил. Дал им десять минут. Когда я учился в средней школе, одна учительница спросила нас: «Кем вы хотите стать, когда вырастете?»  Почти все мальчики сказали, что хотят быть пожарными. Это глупо, можно обгореть. Несколько ребят сказали, что хотят быть врачами или адвокатами, но ни один не сказал: «Я хочу быть сыщиком». И вот я сыщик. Да, а когда очередь дошла до меня, я ответил: «Не знаю…»

Прошло десять минут. Я схватил мою мини-видеокамеру, распахнул дверцу машины и направился к дому. Меня пробирала легкая дрожь. Я глубоко вздохнул и подошел к двери. С замком сложностей не было. Через 45 секунд я уже был внутри. Я прошел по передней, потом услышит голоса. Подкрался к двери. Они сидели за ней. Я слышит их голоса. Они говорили тихо. Я прижался к двери, прислушался. Услышал Селина.

– Тебе нужно это… ты сама знаешь…

– Я… – Это говорила Синди. – Я не уверена… А что, если Джек узнает?

– Он не узнает…

– Джек бешеный…

– Он не узнает. Это для твоего же блага…

Синди засмеялась.

– Для моего блага?.. А тебе ничего не перепадет, да?

– Конечно… Ну-ка, ну-ка, возьмите его в руки… Начинается отсюда…

Я выждал несколько секунд, пинком распахнул дверь и ворвался в комнату с видеокамерой. Уже включенной и наведенной на резкость.

Они сидели за кофейным столиком, и Синди как будто подписывав какие-то бумаги. Она подняла голову и закричала.

– Тьфу ты, – сказал я.

Я опустил камеру.

– Что еще за чертовщина? – спросил Селин. – Ты знаешь этого типа?

– Первый раз вижу!

– А я знаю, – сказал Селин. – Околачивается в книжном магазине и задает дурацкие вопросы.

– Я вызову полицию! – сказала Синди.

– Стойте, – сказал я, – я все объясню.

– И поскладнее, – сказала Синди.

– Поскладнее, – сказал Селин.

Я ничего не мог продумать. Только стоял.

– Я вызову полицию, – сказала Синди, – немедленно!

– Стойте. – сказал я. – Меня нанял ваш муж, Джек Басс. Я детектив.

– Нанял? Зачем?

– Чтобы вас накрыть.

– Меня накрыть?

– Да.

– Я оформлял этой даме страховку, – сказал Селин, – а вы врываетесь с камерой.

– Извините, произошла ошибка. Пожалуйста, позвольте мне ее исправить.

– Как вы ее исправите, черт возьми? – спросил Селин.

– Я пока не знаю. Мне ужасно жаль. Я что-нибудь придумаю чтобы поправить дело. Честное слово.

– Это какой-то выродок, – сказала Синди, – психически боль ной.

– Я извиняюсь, но мне надо идти. Я свяжусь с вами и обо всем условлюсь.

– Мы сдадим вас полиции! – заявила Синди.

– Я должен идти, – сказал я.

– Ну нет, – сказала Синди, – никуда вы не пойдете! Я повернулся к двери, а она нажала звонок. Передо мной появилась приличная копия Кинг-Конга. Он был чудовищен. Он медленно двигался ко мне.

– Эй, малыш, – сказал я ему, – ты любишь конфетки?

– Сморчок, – сказал он, – ты моя конфетка!

– А игрушки? Ты какие игрушки любишь?

Кинг-Конг игнорировал мой вопрос. Он повернулся к Синди.

– Мне убить его?

– Нет, Брюстер, но отделай его так, чтобы он некоторое время поменьше двигался.

– Сейчас.

Он двинулся ко мне.

– Брюстер, – сказал я, – ты за кого голосовал на президентских выборах?

– А?

Он встал, задумался. Я взял видеокамеру и швырнул ему прямо в игровую площадку. Она попала в цель. Он согнулся, схватился за причинное место. Я подбежал, подобрал камеру и треснул его по затылку. Раздался звон стекла. Кинг-Конг рухнул. Он упал лицом на кушетку и вырубился. Половина его тела лежала на кушетке, а другая где-то еще. Я подобрал с полу бывшую камеру. Я поглядел на Синди.

– Я все равно возьму тебя за жопу.

– Он сумасшедший! – сказала Синди.

– По-моему, вы правы, – сказал Селин. Я круто повернулся и вышел вон. Еще один потерянный день.

15

На другой день я сидел в кабинете. Казалось, все дела зашли в тупик. Ночь я провел ужасно: все время пил, чтобы уснуть. Но стены в моей квартире тонкие. Было слышно, чем занимались соседи…

– Детка, эта гусиная шейка начинена липким белым кремом, и, если его не выпустить наружу, меня хватит удар или что-нибудь такое!

– Это твоя проблема, малыш.

– Но мы женаты!

– Ты чересчур уродлив.

– А? Что? Ты никогда мне не говорила.

– Я только что решила.

– Крем ударяет мне в голову! Мне надо что-то делать!

– Только без меня, садун!

– Ах так? Ладно. Где кошка?

– Кошка? Нет, негодяй, только не Цыганочку?

– Где эта чертова кошка? Я видел ее минуту назад!

– Не смей! Не смей! Мою Цыганочку!

Водка не принесла мне сна. Я только сидел и лакал. Без толку. Так вот, как я уже сказал, на следующее утро я сидел у себя в кабинете. Я ощущал себя совершенно никчемным. Я никчемный. Вокруг миллиарды женщин, и ни одна не постучит в мою дверь. Почему? Я неудачник. Я детектив, ничего не способный решить. Я понаблюдал за мухой, ползшей по моему столу, и приготовился отправить ее к праотцам. И вдруг меня осенило! Я вскочил.

Селин продавал Синди страховку! Они застраховали жизнь Джека Басса! Теперь они его уберут – и так, чтобы это выглядело естественно! Вот они что затеяли! Я держал их за яйца. То есть за яйца я держал Селина, а Синди… ну, ее я возьму за жопу. Джеку Бассу грозит опасность. А Леди Смерти нужен Селин. И Красный Воробей до сих пор не найден. Но я чувствовал, что продвигаюсь. К чему-то большому. Я вынул руку из кармана и взял телефонную трубку. Потом положил ее. Кому это к чертям я собрался звонить? Я же знал, который час. А Джек Басс влип крепко. Надо было подумать. Я попробовал. Муха все еще ползала по столу. Я скатал «Программу бегов», хлопнул по ней, промахнулся. Неудачный день. И неделя. И месяц. И год. И жизнь. Будь она проклята.

Я откинулся в кресле. Рождаешься, чтобы умереть. Рождаешься, чтобы жить, как загнанный бурундук. Где хористки? Почему такое чувство, будто я присутствую на собственных похоронах? Дверь распахнулась. На пороге стоял Селин.

– Ты, – сказал я. – Я знал, что ты придешь.

– Знакомая песня, – сказал он.

– Ты никогда не стучишься?

– Смотря когда, – сказал Селин. – Не возражаешь, если сяду?

– Давай, только к делу.

Он залез в мою сигарную коробку, вынул сигару, снял наклейку, откусил кончик, взял зажигалку, закурил, выдул роскошный султан дыма.

– Знаешь, эти штуки продают, – сказал я.

– А что не продают?

– Воздух. Но скоро будут. Так чего тебе надо?

– Понимаешь, друг мой…

– Не тяни резину.

– Ну ладно, ладно… Значит так… Селин положил ноги на мой стол.

– Красивые на тебе туфли, – сказал я. – Во Франции покупал?

– Франция, шманция, какая разница? Он снова выдул дым.

– Ты тут зачем? – спросил я.

– Хороший вопрос, – сказал Селин. – Он гремит из века в век.

– Гремит?

– Да не придирайся ты к словам. Ведешь себя как человек с несчастным детством. Я зевнул.

– Так значит так, – сказал он. – Ты сидишь в глубокой жопе по крайней мере по двум пунктам. Взлом и проникновение. Нападение и избиение.

– Что?

– А то, что Брюстер теперь евнух. Ты разбил ему яйца своей камерой, они похожи на два сушеных финика. Теперь он может петь колоратурным сопрано.

– И?

– Нам известно местонахождение преступника, осуществившего взлом и проникновение и лишившего другое лицо первичных мужских признаков.

– И?

– И возможно, что об этом сообщат полиции.

– У тебя есть неопровержимые улики?

– Три свидетеля.

– О-о, куча.

Селин спустил ноги на пол и, навалившись на стол всем телом, заглянул мне в глаза.

– Билейн, мне нужно в долг десять кусков.

– Я понял. Понял! Шантаж! Сволочь! Шантажист! Я почувствовал возбуждение. Это было приятно.

– Не шантажирую, фрайер. В долг прошу десять кусков. В долг, понял?

– В долг? А у тебя есть обеспечение?

– Откуда к черту? Я встал из-за стола.

– Ах ты слизняк! Думаешь, я это скушаю от тебя? Я двинулся к нему вокруг стола.

– БРЮСТЕР! – завопил он. – ПОРА!

Дверь открылась, и вошел мой старый друг Брюстер.

– Привет, мистер Билейн, – сказал он тонким голосом. Но меньше ростом от этого он не стал. Такого здорового долбака я в жизни не видел. Я вернулся за стол, выдвинул ящик и достал свой 0,45. Навел на него.

– Сынок, – сказал я, – эта штука может остановить поезд. Хочешь поиграть в паровозик? Ну, давай, чух-чух, давай! Давай ко мне по рельсикам! Я спущу тебя под откос! Давай, чух-чух! Ехай сюда!

Я сбросил предохранитель и прицелился в массивное брюхо.

Брюстер остановился.

– Мне не нравится эта игра…

– Ага, – сказал я. – Тогда видишь ту дверь?

– Угу…

– Это дверь в уборную. А теперь ступай туда и сядь на горшочек. Штаны можешь спускать, а можешь не спускать, мне без разницы. Главное, чтобы ты пошел туда и сидел на горшочке, пока я не велю тебе выйти!

– Сейчас.

Он подошел к двери, открыл ее, закрыл и остался там. Слоновья куча, ноль без палочки. Затем я навел 0,45 на Селина.

– Ты, – сказал я.

– Ты пролетишь, Билейн…

– Я всегда пролетаю. А ну-ка, марш к своему мальчику! Живо, живо, шевелись!

Селин погасил сигару и медленно направился к двери сортира. Я шел за ним следом. Я подтолкнул его стволом.

– Залезай!

Он вошел и закрыл за собой дверь. Я вынул ключ и запер ее. Потом вернулся к столу и стал медленно двигать его к двери сортира Стол был очень тяжелый. Я с трудом одолевал сантиметр за сантиметром. Адская работа. Десять минут потребовалось на то, чтобы передвинуть его на пять метров. Я припер им дверь.

– Билейн, – послышался из-за нее голос Селина, – ты выпусти нас, и будем считать, что квиты. Я не буду требовать в долг. Я не пойду к легавым. Брюстер тебя не обидит. И Синди я займусь.

– Нет, дорогой, – сказал я, Синди я сам займусь! Я возьму ее за жопу!

Я покинул их. Запер дверь кабинета, прошел по коридору и поехал вниз на лифте. Настроение у меня улучшилось. Кабина остановилась на первом этаже, и я вышел на улицу. Первому же нищему я дал доллар. Второму нищему я сказал, что уже дал доллар другому. Третьему нищему – то же самое, и так далее. В этот день не было даже смога. Я двигался целеустремленно. Я уже знал, чем позавтракаю: креветками и жареным картофелем. Ноги мои шагали по тротуару красиво.

16

После завтрака я остановил машину за четверть квартала от дома Синди. На дорожке стоял ее красный «мерседес». Вероятно, она ждала возвращения Селина и Брюстера. Ай-я-яй. Я включил радио – послушать новости.

– Дурак, – раздалось из приемника, – ты нисколько не продвинулся!

– Кто, я? – спросил я.

– Ты же один тут сидишь, а? Я огляделся.

– Да, – сказал я, – я тут один.

– Тогда давай пошевеливайся!

Это говорила со мной из приемника Леди Смерть.

– Слушай, крошка, я как раз занимаюсь твоим делом. Веду наружное наблюдение.

– За кем ты наблюдаешь?

– За знакомой Селина. Тут все завязано.

– И туфли у тебя тоже. Где Селин?

– В сортире с двухсоткилограммовым евнухом.

– Что он там делает?

– Остывает.

– Он мне нужен в целости и сохранности. Он мой.

– Я ничего ему не сделаю, крошка, честное индейское!

– Иногда, Билейн, мне кажется, что ты умственно неполноценный.

– КОНЕЦ СВЯЗИ! – заорал я и выключил приемник. Потом я сидел, смотрел на красный «мерседес» и думал о Синди. При мне была запасная мини-видеокамера. Я уже ощущал нетерпение, хотелось действовать. Возникла мысль: пробраться в дом и что-нибудь обнаружить. Может, удастся подслушать ее разговор по телефону. Может, наткнусь на какую-нибудь разгадку. Конечно, это опасно. При свете дня. Но опасность – моя стихия. От нее у меня уже горели уши и сморщивался анус. Живем только раз, так ведь? Ну, кроме Лазаря. Бедный растяпа, ему пришлось умирать дважды. Но я – Ник Билейн. На эту карусель тебя пускают только раз. Жизнь удается смелым.

С видеокамерой в руке я бесшумно вылез из машины. А для отвода глаз взял портфель. Я надвинул котелок на левую бровь и направился к дому. Мои внутренние сенсоры были задействованы полностью. В доме что-то происходило. Я остро это ощущал. Я даже прикусил язык от волнения. Выплюнул кровь и приблизился к двери. И на этот раз никаких затруднении. 47 секунд – и я внутри.

Насторожив уши, я крался по коридору. Мне показалось, что услышал голоса. В самом деле услышал. Мужской и женский. Я замер перед лестницей. Да, голоса доносились сверху. Я стал медленно подниматься. Голоса слышались яснее. В одном я узнал голос Синди. Я продолжал подниматься, потом остановился перед дверью. Это явно была дверь спальни. Я прижал к ней ухо. Я услышал смех Синди.

– Что это ты собрался им делать?

– Попробуй угадай, детка! Я давно этого дожидался!

– Ты нашел нужное место, мой мальчик!

– Я прокачу тебя в ад и обратно, детка!

– Не может быть!

– Ах ты сука!

Я снова услышал смех Синди. Потом стало тихо. И некоторое время было тихо. Потом стало шумно. Я услышал тяжелое дыхание, какие-то равномерные толчки, а также работу матрасных пружин.

– О-о! – произнесла Синди. – О Боже!

Я поставил портфель, включил камеру, рывком распахнул дверь

– ПОПАЛАСЬ, ДРЯНЬ!

– ЧТО? – Мужчина оглянулся, не переменив позиции. Ноги Синди опустились, и она ЗАКРИЧАЛА.

Мужчина спрыгнул на пол и повернулся ко мне лицом. Толстый жуткого вида мерзавец.

– ЧТО ЕЩЕ ЗА епть? – заорал он.

Это был Джек Басс. Черт подери, Джек Басс! Я повернулся и побежал вниз по лестнице.

– ЕДРИТЬ ТВОЮ! – заорал я.

Я подбежал к двери и распахнул ее. Краем глаза я увидел Джека Басса, голого, с яйцами. В руке у него был предмет. Револьвер. Он выстрелил. Пуля крутанула котелок у меня на голове. Он выстрелил снова. Я почувствовал, как смерть пронеслась мимо правого уха. Я помчался по тротуару. Выскочил на мостовую к своей машине. Я слишком поздно увидел препятствие: на велосипеде ехал старик и ел яблоко. Я врезался в старика и пробежал дальше, оставив его на асфальте, между вертящихся колес.

Миг – и я уже в своем «жуке». С визгом шин рванул от бордюра. Старик медленно поднимался. Я вильнул мимо него, подпрыгнул на бордюре, въехал на тротуар. И пронесся мимо дома Джека Басса. Он стоял в дверях, по-прежнему с яйцами, и выпустил еще три пули. Одна прошла сквозь обезьянку, висевшую у меня на зеркальце, вторая пролетела между мной и атмосферой. Третья пробила спинку переднего пассажирского сиденья и ушла в бардачок, сделав дырку. Наконец я ушел из-под обстрела. Для верности попетлял по переулкам. Потом нашел бульвар и нырнул в гущу уличного движения. Был типичный лос-анджелесский день: смог, полусолнце и который месяц без дождя.

Я подъехал к «Макдональдсу», заказал большую порцию картошки, кофе и цыпленка на булке.

17

Я вернулся в кабинет. Брюстер и Селин вырвались из сортира. Дверь сортира была распахнута. Я передвинул письменный стол на прежнее место. Это отняло 15 минут.

Я сел и попытался проанализировать факты. Теперь за мной охотились все: Селин, Брюстер, Синди, Джек Басс и Леди Смерть. Возможно, даже Бартон. Я уже плохо понимал, кто из них мои клиенты и есть ли клиенты у меня вообще.

Меня могли арестовать за любое из недавних нарушений. Или кто-нибудь мог прийти сюда по мою душу. Мой кабинет стал опасным местом. Я проверил, лежит ли в кобуре мой 0,45. На месте, дружок. Ну ничего, из кабинета они меня не выживут. Сыщик без кабинета не сыщик.

И я до сих пор не знал, Селин ли Селин, и КРАСНОГО ВОРОБЬЯ не нашел. Все застопорилось.

День выдался трудный. Я положил ноги на стол, откинулся в кресле и закрыл глаза. Вскоре я уснул.

Во сне я сидел в дешевом баре. Я пил двойное виски с содовой. Кроме меня там был только бармен, но он как-то едва проглядывался. Стоял у другого конца стойки и читал «Нэшнл инкуайрер». Потом вошел какой-то распущенный поганец. Нестриженый, небритый и немытый. Одет он был в желтый дождевик, достававший ему до туфель. Из-под дождевика виднелась белая майка и линялый оранжевый галстук. Он обдал меня вонючим ветром. Он сел на табуретку со мной рядом. Я врезал виски. Бармен посмотрел в нашу сторону. Я встретился с ним глазами.

– Жрать хочу, – сказал бармен. – Кажется, лошадь бы сожрал.

– Хорошо бы ты сожрал тех, на которых я ставил, – сказал ему я. Неудивительно, что он плохо проглядывался. Его было мало. Он был тощий, как щепка. Щеки висели, тонкие, как бумага. Я отвернулся. А тот по-прежнему сидел рядом со мной.

– Пест… – произнес он.

Я оставил это без внимания. Снова поглядел на бармена.

– Слушай, – сказал я ему, – я сейчас допью, и ты можешь закрывать – ступай куда-нибудь, поешь.

– Спасибо, – сказал он. – Закрывать мне рано. Обойдусь. Что-нибудь придумаю.

– Пест… – снова произнес сосед.

– Не дыши мне в ухо, приятель, – сказал я.

– Есть информация…

– Не требуется. Читаю газеты.

– Такой информации нет в газетах.

– Какой же?

– Красный Воробей.

– Бармен! – крикнул я. – Налей джентльмену! Дай ему ром с кока-колой!

Бармен занялся коктейлем.

– Ты живешь в Редондо-Биче? – спросил тот.

– В Восточном Голливуде.

– Я знаю одного, похож на тебя, живет в Редондо-Биче.

– Да ну?

– Ага.

Ему подали стакан. Он выпил залпом.

– У меня был брат, – сказал он, – жил в Глендейле. Покончил с собой.

– Похож на тебя? – спросил я.

– Угу.

– Тогда понятно.

– У меня сестра есть, живет в Бербанке.

– Кончай трепаться.

– Я не треплюсь.

– Я хочу услышать про Красного Воробья.

– Ну да. Сейчас все расскажу.

– Ну?

– Выпить бы…

– Бармен! – крикнул я. – Еще один ром с кока-колой для джентльмена!

Он дожидался стакана. Стакан подали. Он выпил. Потом повернулся и посмотрел на меня круглыми, мутными, пустыми глазкам

– Воробей аккурат при мне, – сказал он.

– Что?

– Он у меня в кармане.

– Прекрасно! А ну посмотрим!

Он порылся в кармане. Снова порылся.

– Хм-м… что-то не могу найти…

– Ты, солоп! Разыгрывать меня? Я тебя размажу!

– Он точно где-то был…

– Я раскручу пружины в твоем будильнике.

– Постой… постой… где-то здесь… В другом кармане… Я искал не в том кармане…

– Да?

– Да, смотри… вот… вот он… Красный Воробей. Вытащил из кармана и положил на стойку. Я посмотрел. Это был дохлый голубь.

– Это дохлый голубь! – сказал я.

– Нет, – сказал он, – это Красный Воробей. Я выложил на стойку деньги за выпитое, потом встал и взял его за воротник замызганного плаща. Подтащил к двери, открыл и вышвырнул его на улицу. Потом повернулся и закрыл дверь. И увидел бармена. Он держал голубя в руках и ел его, грыз. Рот его был полон перьев и крови. Он подмигнул мне.

Тут зазвонил телефон на моем столе, и я проснулся.