Текст книги "Макулатура"

Автор книги: Чарльз Буковски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

8

После ленча я решил вернуться в кабинет. Я открыл дверь, за моим столом сидел человек. Не Маккелвн. Я не знал его. Люди любили садиться за мой стол. И кроме сидящего человека был еще один, стоящий. Вид у обоих недобрый, спокойный, но недобрый.

– Меня зовут Данте, – сказал тот, что сидел.

– А меня зовут Фанте, – сказал тот, что стоял.

Я ничего не сказал. Я блуждал в потемках. По спине у меня пробежал холодок и вылетел в потолок.

– Нас послал Тони, – сказал сидячий.

– Не знаю Тони. Вы, джентльмены, не ошиблись адресом?

– Ну прямо, – сказал стоячий.

А Данте сказал:

– Белая Бабочка сошла.

– Сбросила жокея на старте, – сказал Фанте.

– Вы шутите.

– Не шучу. Спроси у пыли.

– Не сгоношился твой гандикап, – сказал Данте.

– И Тони говорит, ты должен нам полкуска, – сказал Фанте.

– А-а, это, – сказал я, – они у меня тут…

Я направился к столу.

– Не дергайся, лох, – засмеялся Данте. – Мы конфисковали твою пукалку.

Я отступил.

– Теперь ты понял, – сказал Фанте, – что мы не позволим тебе приятно дышать воздухом, пока ты должен Тони полкуска?

– Дайте мне три дня…

– У тебя три минуты, – сказал Данте.

– Ну почему? – спросил я. – Почему вы, ребята, говорите по очереди? То Данте, то Фанте, то один, то другой – и никогда не собьетесь?

– Мы тут кое-что другое собьем, – отозвались они хором. – Тебя.

– Это было неплохо, – сказал я. – Мне нравится. Дуэт.

– Заткнись, – сказал Данте. Он вынул сигарету и взял в рот. -

Хм, кажется, я забыл зажигалку. Поди-ка, мудила, дай огоньку.

– «Мудила»? Ты с собой говорил?

– Нет, с тобой, мудила, поди сюда. Дай огня! Живо!

Я отыскал зажигалку, подошел, остановился перед одной из самых отвратных морд, какие видел в жизни, щелкнул зажигалкой, поднес огонь к его сигарете.

– Умница, – сказал Данте, – теперь возьми эту сигарету из моего рта и сунь в свой горячим концом вперед и держи, пока не скажу вынуть.

– Ну прямо, – сказал я.

– А нет, – сказал Фанте, – мы проделаем в тебе такую дырку, что эльфы из Диснейленда там смогут танцевать.

– Подождите минуту….

– У тебя 15 секунд, – сказал Данте и вынул секундомер. Пустил его и сказал: – Поехали. 14, 13, 12, 11…

– Вы серьезно?

– 10,9,8,7,6,5,4,3…

Я услышал щелчок предохранителя. Я выдернул сигарету у Данте изо рта и сунул себе, горящим концом. Я пытался выделить побольше слюны и убрать язык подальше, но напрасно – меня достало, достало как следует, БОЛЬНО!!! Это было подло и больно! Я закашлялся и невольно выплюнул эту штуку.

– Шалун! – сказал Данте. – Я велел тебе держать, пока не скажу. Теперь придется начать сначала.

– Сволочь, – сказал я. – Убей меня!

– Ладно, – сказал Данте.

Но в эту секунду отворилась дверь и вошла Леди Смерть. И как упакованная! Я чуть не забыл про свой язык.

– Ого, – сказал Данте, – вот это краля! Ты знаешь ее, Билейн?

– Встречались.

Она подошла к креслу, села, закинула ногу на ногу, и юбка задралась еще выше. Мы прямо ослепли от этих ног. Даже я – а я их уже видел.

– Что за шуты гороховые? – спросила она меня.

– Эмиссары человека по имени Тони.

– Выгони их, твой клиент – я.

– Ну все, ребята, – сказал я. – Пора уходить.

– Да ну? – сказал Данте.

– Да ну? – сказал Фанте.

И стали смеяться. Потом вдруг перестали.

– Ну ты комик, – сказал Фанте.

– Да, – сказал Данте.

– Я их выпровожу, – сказала Леди Смерть.

И стала смотреть на Данте. А он сразу стал оседать в кресле. Он сделался бледным.

– Ой, – сказал он, – я плохо чувствую…

Он стал белым, потом стал желтым.

– Мне нехорошо, – сказал он, – ой, как нехорошо…

– Может, это от рыбных палочек, – сказал Фанте.

– Палочек, шмалочек, надо уходить отсюда! Мне нужен врач или кто-нибудь такой…

Тогда она стала смотреть на Фанте. И Фанте сказал:

– Голова закружилась… Что такое?.. Свет мелькает… Ракеты вспыхивают… Где я?

Он пошел к двери, Данте за ним. Они открыли дверь и побрели к лифту. Я вышел посмотреть, как они уедут. Посмотрел на них перед тем, как закрылась дверь. Они выглядели ужасно. Ужасно.

Я вернулся в комнату.

– Спасибо, – сказал я, – вы меня выручили…

Я огляделся. Ее не было. Заглянул под стол. Никого. Заглянул в ванную. Никого. Открыл окно и выглянул на улицу. Никого. То есть народу много, но ее не было. Могла бы хоть попрощаться. И все же это был милый визит.

Я снова сел за стол. Потом взял трубку и набрал номер Тони.

– Да? – сказал он. – Это…

– Тони, говорит мистер Кончина.

– Что? Ты еще можешь говорить?

– Отлично могу, Тони. В жизни не чувствовал себя лучше.

– Я не понимаю, как…

– Тут были твои мальчики, Тони…

– Ну? Ну?

– На этот раз они легко отделались. Пришлешь их еще раз – они к тебе не вернутся.

Я слышал в трубке его дыхание. Он очень смущенно дышал. Потом дал отбой.

Из левого нижнего ящика я вынул бутылку шотландского виски, отвернул пробку и врезал.

Наедешь на Билейна – будешь иметь неприятности. Очень просто.

Я закупорил бутылку, положил в ящик и задумался, что делать дальше. У хорошего сыщика всегда найдется дело. Вы видели это в кино.

9

В дверь постучали. Пять раз, быстро, громко, настойчиво.

Я всегда определяю по стуку. Определю, что стук плохой, – не открываю.

Этот был наполовину плохой.

– Войдите, – сказал я.

Дверь распахнулась. Мужчина, пятидесяти с лишним, отчасти богатый, отчасти нервный, ноги великоваты, слева на лбу бородавка, глаза карие, галстук. 2 автомобиля, 2 дома, бездетный. Бассейн воды, играет на бирже, довольно глуп.

Он стоял, слегка потел и глядел на меня.

– Садитесь, – сказал я.

– Я Джек Басс, – сказал он, – и…

– Знаю.

– Что?

– Вы думаете, что ваша жена совокупляется с кем-то или с кеми-то.

– Да.

– Ей двадцать с чем-то.

– Я хочу получить доказательства, а потом хочу получить развод.

– К чему эти хлопоты, Басс? Разведитесь, и все.

– Мне нужны доказательства, что она… она…

– Плюньте. И так н так она получит свои деньги. На дворе Новая Эра.

– Это как понять?

– Называется: развод без претензий. Не важно кто что вытворял.

– Как это?

– Ускоряет отправление правосудия – в судах не такая толкучка.

– Но какое же это правосудие?

– Там считают иначе.

Басс сидел в кресле, дышал и смотрел на меня. Мне надо распутать дело Селина, разыскать Красного Воробья, а тут этот дряблый пузырь, озабоченный тем, что кто-то заделывает его жене.

Наконец он заговорил.

– Я просто хочу выяснить. Хочу выяснить для себя.

– Я недешево стою.

– Сколько?

– Шесть зеленых в час.

– По-моему, это не так много.

– А по-моему, в самый раз. У вас есть фотография жены?

Он залез в бумажник, вынул карточку, дал мне. Я посмотрел.

– Ух ты! Она правда так выглядит?

– Да.

– У меня от одного ее вида встает.

– Что еще за остроты?

– Ах, извиняюсь… Но фотография останется у меня. Я верну ее, когда кончу.

Я положил фотографию в бумажник.

– Она еще живет с вами?

– Да.

– И вы уходите на работу?

– Да.

– И тогда, случается, она…

– Да.

– И что же заставляет вас думать, будто она…

– Признаки, телефонные звонки, голоса у меня в ушах, перемены в ее поведении, самые разные вещи.

Я подвинул к нему блокнот.

– Напишите ваш адрес, домашний и рабочий; телефон, домашний и рабочий. С этого и начнем. Я ее возьму за жопу. Я все раскрою.

– Что?

– Я берусь за это дело, мистер Басс. По увенчании его вы будете оповещены.

– Увенчании? – переспросил он. – Слушайте, вы в порядке?

– Извращениями не страдаю. А вы?

– О да, я тоже.

– Тогда не волнуйтесь, я тот, кто вам нужен, я возьму ее за жопу!

Басс медленно поднялся из кресла. Пошел к двери, потом обернулся.

– Вас рекомендовал Бартон.

– Ага, опять обратно! Всего хорошего, мистер Басс.

Дверь закрылась, и он ушел. Молодчина Бартон. Я вынул ее фото из бумажника и сидел, смотрел. Ну сука, думал я, ну сука.

Я встал, запер дверь, сиял трубку с телефона. Я сидел за столом и смотрел на фото. Ну сука, думал я, я тебя прищучу! Я тебе сделаю! Не жди пощады! Я тебя поймаю с поличным!

Я тебя накрою! Ну шлюха, ну держись! Ну шлюха!

Я задышал тяжело, я расстегнул молнию. Тут началось землетрясение. Я уронил фото и нырнул под стол. Трясло как следует, баллов шесть. Продолжалось это минуты две. Потом кончилось. Я вылез из-под стола все еще расстегнутый. Нашел фотографию, засунул в бумажник, застегнулся. Секс – это западня, ловушка. Это для животных. Я не такой дурак, чтобы на это клюнуть. Я положил трубку на телефон, открыл дверь, вышел, запер дверь н направился к лифту.

Меня ждала работа. Я был лучшим сыщиком Лос-Анджелеса и Голливуда. Нажал кнопку и стал ждать, когда подъедет блядская кабина.

10

Остаток дня и ночь пропускаю – никаких действий, заслуживающих рассказа.

11

На другое утро в 8 часов я сидел в своем «фольксвагене» напротив дома Джека Басса. Трещала голова с похмелья, и я читал «Лос-Анджелес таймс». Кое-что я успел выяснить. Жену Басса звали Синди. Синди Басс, в девичестве Синди Мейбелл. Из газетных вырезок явствовало, что она была победительницей мелкого конкурса красоты, Мисс Чили На Вынос 1990 года. Модель, актриса на выходах, любит лыжи, обучается игре на фортепиано, любит бейсбол и водное поло. Любимый цвет – красный. Любимый фрукт – банан. Любит прикорнуть днем. Любит детей. Любит джаз. Читает Канта. Ну да. Надеется, что однажды войдет в бар, и т. д. и т. д. Познакомилась с Джеком Бассом за рулеткой в Лас-Вегасе. Через две ночи они поженились.

Около 8.30 Джек Басс задним ходом выехал на своем «мерседесе» и отправился на свой административный пост в Ацтек Петролеум Корпорейшн. Остались я и Синди. Я намеревался ее расколоть. Она была в моей власти. Я еще раз проверил фото. Я начал потеть. Я опустил козырек в кабине. Шлюха, она гуляет от Джека Басса.

Я снова засунул фото в бумажник. У меня возникло суеверное чувство. Что со мной? Двинулся на этой дамочке? У нее кишечник как у всех. Волосы в ноздрях. Сера в ушах. Тоже мне. С чего это ветровое стекло передо мной пошло волнами? Должно быть, с похмелья.

Водка с прицепами. Приходится расплачиваться. Но что хорошо, когда ты пьяница, – у тебя не бывает запора. Я порой прислушивался к своей печени, но моя печень молчала, она ни разу не сказала:

«Перестань, ты убиваешь меня, а я убью тебя!»  Если бы у нас была говорящая печень, нам не понадобилось бы Общество анонимных алкоголиков.

Я сидел в машине и ждал, когда выйдет Синди. Было душное утро.

Я, должно быть, уснул в машине. Не знаю, что меня разбудило.

Но теперь ее «мерседес» задним ходом выезжал на улицу. Она развернулась, поехала на юг, и я пристроился сзади. Красный «мерседес». Я проследовал за ней до шоссе на Сан-Диего; она встала в левый ряд и дала по газам. 75 миль в час. Похоже, ей не терпелось. Ей приспичило. Что-то шевельнулось у меня между ног. Лоб покрылся пленкой пота. Она разогналась до 80-ти. Как ее разбирает, суку! Синди, Синди! Я держался в четырех корпусах за ней. Я ее прищучу, так прищучу, как ее никто не прищучивал! Вот так! Настичь и оформить! Я Ник Билейн. Я покажу ей, где раки зимуют! В зеркале заднего обзора замелькал красный огонь. Черт!

Я перешел в правый ряд, остановился на обочине, вылез. Полицейские остановились в пяти корпусах от меня.

Вылезли и встали по обе стороны от своей машины. Я направился к ним, полез за бумажником. Высокий выхватил из кобуры револьвер, навел на меня.

– Стоять!

Я остановился.

– Какого черта – ты застрелить меня хочешь? Ну давай, давай, застрели меня!

Низенький зашел сзади, завернул мне руку, подвел меня к полицейской машине и бросил лицом на капот.

– Говнюк! – сказал он. – Знаешь что мы делаем с такими засранцами?

– Да уж как не знать.

– Смотри, какой умный засранец! – сказал низенький.

– Спокойно, Луи, – сказал высокий, – у кого-нибудь может оказаться видеокамера. Тут не место.

– Терпеть не могу умных, Билл!

– Мы его оформим, Луис. Оформим по всем правилам, но попозже.

Я был прижат к капоту. Автомобили на шоссе притормаживали. Зеваки глазели.

– Кончайте, ребята, – сказал я, – из-за нас затор на шоссе.

– Ты думаешь, нам не насрать? – спросил Билл.

– Ты угрожал нам, ты бежал к нам и лез рукой за пояс! – завопил Луи.

– Я полез за бумажником. Я хотел показать вам удостоверение.

Я детектив с лос-анджелесской лицензией. Я вел наблюдение за подозреваемым. Луи выпустил мою руку из мертвого захвата.

– Встань.

– Сейчас.

– А теперь медленно достань бумажник и вынь водительские права.

Я вручил ему сложенный листок.

– Это что еще такое? – спросил он. И вернул мне. – Разверни и отдай обратно.

Я развернул и сказал:

– Это как бы временные права. Старые у меня забрали – я не пересдал экзамен, письменный. А с этими я могу ездить в течение недели, до следующего экзамена.

– Ты что же, экзамен не сдал?

– Да.

– Слышишь, Билл, этот урод не мог сдать на права!

– Ну? Правда?

– Голова была занята другим…

– Похоже, она у тебя ничем не занята, – фыркнул Луи.

– Ну смех, – сказал Билл.

– И ты, значит, зарегистрированный детектив? – спросил Луи.

– Да.

– Не верится.

– Я преследовал подозреваемого, когда вы меня остановили. Еще чуть-чуть, и я бы взял ее за жопу.

Я вручил Луи фотографию.

– Мама родная! – сказал он. Он уставился на карточку. Фотография была в рост. Синди была в мини и в открытой блузке, очень открытой.

– Эй, Билл, глянь-ка!

– Я сидел у ней на хвосте, Билл, еще чуть-чуть, и я бы взял ее за жопу.

Билл не сводил глаз с карточки.

– Ух-х, ух-х, ух-х, – твердил он.

– Верните мне фотографию. Вещественное доказательство.

– А, ну конечно, – сказал он и с неохотой отдал.

– И все-таки мы должны тебя оформить, – сказал Луи.

– Но не оформим, – сказал Билл, – запишем, что ты ехал 75, хотя ты ехал 80. Но фотографию мы должны изъять.

– Что?

– Не слышал?

– Но это вымогательство! – сказал я.

Билл дотронулся до револьвера.

– Что ты сказал?

– Я сказал – лады.

Я вернул фотографию Биллу. Он стал выписывать квитанцию. Я стоял и ждал. Он дал мне квитанцию.

– Распишись.

Я расписался.

Он вырвал ее и вручил мне.

– Уплатить в течение десяти дней. А если не признаешь себя виновным, явишься в суд в указанный день.

– Благодарю вас, сэр.

– И езжай осторожно, – сказал Луи.

– И ты тоже, приятель.

– Что?

– Я сказал – хорошо.

Они пошли к своей машине. Я пошел к своей. Влез, завел мотор. Они продолжали сидеть. Я вырулил на полотно и поехал, держа 60.

Синди, думал я, ты мне за это заплатишь! Я тебя так прищучу, как никто тебя не прищучивал!

Доехав до поворота на Портовое шоссе, я свернул и поехал по 110-му, сам на знаю зачем.

12

Я проехал по Портовому шоссе до конца. Это был Сан-Педро. Я проехал по Гаффи, свернул налево на 7-ю, проехал несколько кварталов, свернул направо на Пасифик, проехал еще, увидел бар «Питейный кабанчик», остановил машину, вошел. Внутри было темно.

Телевизор не работал. Бармен был старше лет восьмидесяти, весь белый – белые волосы, белая кожа, белые губы. И сидели еще два старика, белые как мел. Как будто из всех троих выпустили кровь. Они напомнили мне высушенных мух в паутине. Напитков видно не было.

Никто не шевелился. Белое безмолвие.

Я стоял в дверях и смотрел на них. Наконец бармен издал звук;

– А?..

– Тут никто не видел Синди, Селина или Красного Воробья? – спросил я.

Она только глядели на меня. Губы одного из посетителей сложились в маленькое мокренькое «о». Он пытался заговорить. Второй посетитель опустил руку и почесал яйца. Или то место, где они когда-то были. Бармен остался недвижим. Он напоминал фигуру, вырезанную из картона. И старую. Я вдруг почувствовал себя молодым.

Я прошел вперед и сел на табурет.

– Что-нибудь выпить найдется? – спросил я.

– А… – сказал бармен.

– Водка – «Севен ап», лимона не надо.

А теперь выкиньте на помойку четыре с половиной минуты и забудьте о них. Вот сколько потребовалось бармену, чтобы принести мне стакан.

– Благодарю, – сказал я, – и, пожалуйста, сделай еще один, раз уж ты начал двигаться.

Я врезал. Оказалось неплохо. Он, видно, набил руку.

Два старикана сидели и глядели.

– Хороший денек, а, парни? – спросил я.

Они не ответили. У меня возникло такое чувство, что они не дышат. Или мертвых не положено хоронить?

– Слушайте, парни, когда кто-нибудь из вас в последний раз стянул трусики с женщины?

Один из стариков отозвался:

– Xe-xe-xe-xе!

– А-а, вчера ночью?

– Хе-хе-хе-хе!

– Понравилось?

– Хе-хе-хе-хе!

У меня испортилось настроение. Жизнь моя уходит псу под хвост. Мне нужно что-то – сверкание огней, блеск, что-нибудь эдакое, черт возьми. А я тут толкую с покойниками. Я прикончил первый стакан. Второй уже был готов. В дверь вошли двое, с чулками на лицах. Я осушил второй стакан.

– ТИХО! БЕЗ ГЛУПОСТЕЙ! БУМАЖНИКИ, КОЛЬЦА И ЧАСЫ – НА СТОЙКУ! ЖИВО! – выкрикнул один.

Второй перемахнул через стойку и подбежал к кассе. Ударил по ней кулаком.

– ЭЙ! КАК ОТКРЫВАЕТСЯ ЭТА ХЕРОВИНА?

Он огляделся, увидел бармена.

– ЭЙ, ДЕД! ПОДИ ОТКРОЙ ЭТУ ШТУКУ! – Он навел на старика пистолет. И тот вдруг научился двигаться. Миг – и он уже у кассы, и она открыта.

А первый складывал в мешок то, что мы выложили на стойку.

– ВОЗЬМИ КОРОБКУ ИЗ-ПОД СИГАР! ПОД СТОЙКОЙ! – крикнул он напарнику.

Тот перекладывал в мешок деньги из кассы. Он нашел коробку из-под сигар. В ней были деньги. Он кинул ее в мешок и перепрыгнул через стойку. Они постояли еще несколько секунд.

– Меня разбирает! – сказал тот, который прыгал через стойку.

– Кончай, уходим! – сказал другой.

– МЕНЯ РАЗБИРАЕТ! – заорал первый. Он прицелился в бармена. Он выпустил три пули. Все в живот. Старик три раза дернулся и упал.

– МУДАК! ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО СДЕЛАЛ? – заорал его партнер.

– НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ МУДАКОМ! Я ТЕБЯ ТОЖЕ УБЬЮ!

– Он повернулся и навел пистолет на партнера.

Но опоздал. Пуля попала ему в нос и вышла из затылка. Он упал, повалив табурет. Другой выбежал в дверь. Я досчитал до пяти. потом выбежал за ним. Оба старика еще были живы, когда я убегал. Кажется.

Я быстро сел в машину. Рванул от бордюра, проехал квартал, свернул направо, в переулок. Потом сбавил скорость, поехал не торопясь. Тут послышалась сирена. Я зажег сигарету от прикуривателя, включил радио. Передавали рэп. Я не мог разобрать, чего он там рэпает. Я не мог решить, ехать мне домой или в контору.

Кончилось же это все супермаркетом, где я погрузил в тележку пять грейпфрутов, жареную курицу и картофельный салат. Да, и еще 0,75 водки и туалетную бумагу.

13

Я очутился у себя на квартире. Я углубился в курицу и картофельный салат. Я покатал по ковру грейпфрут. Я был угнетен. Весь мир ополчился против меня. Потом зазвонил телефон. Я выплюнул непрожаренное куриное крыло и взял трубку.

– Да?

– Мистер Билейн?

– Да?

– Вы выиграли бесплатную поездку на Гавайи, – сказал кто-то.

Я повесил трубку. Пошел на кухню, налил водки с минеральной водой, добавил соуса «табаско». Сел со стаканом, выпил половину, и тут постучали в дверь. Стук был плохой, но я, вопреки своему правилу, сказал: «Войдите».

И зря. Это был сосед из 302-й, почтальон. У него как-то странно были приделаны руки. И мозги тоже. И глаза смотрели не совсем на тебя, а куда-то тебе за голову. Так что ты не совсем понимал, где ты находишься. Были у него и некоторые другие недостатки.

– Привет, Билейн, а мне не найдется выпить?

– На кухне, налей сам.

– Понял.

Он ушел на кухню, насвистывая «Дикси». Вернулся вразвалочку, в обеих руках по стакану. Сел напротив меня.

– Взял с запасом, – сказал он, кивнув на стаканы.

– Знаешь, эта штука продается во многих местах, – сообщил я.

– Ты бы запасся.

– Да плевать… Слушай, Билейн, я пришел поговорить по делу.

Он выпил то, что было в правой руке, разбил стакан об стену. Этому он научился от меня.

– Я пришел затем, чтобы открыть нам путь к легкой славе.

– Ясно, – сказал я. – Послушаем.

– Меланхолик Майк. Бежал на днях. Идет, как язык прокаженного по девичьей сиське, – первую четверть мили за 21,0. В торговом заезде 20– тысячников вышел на прямую на 5 корпусов впереди, проиграл всего полтора корпуса. Теперь его ставят в 15-тысячниках.

Такую лошадь – на 3/4 мили. Они только под хвост ему будут смотреть. Ставки на него 15 к 1! Верняк! Я беру тебя в долю, друг!

– Зачем меня в долю? Зачем сам все не выиграешь?

Он выпил из второго стакана. Потом оглянулся. Поднял стакан.

– Стой! – сказал я. – Разобьешь этот стакан – и у тебя будут два задних прохода.

– А?

– Подумай сперва.

Почтарь тихо поставил стакан.

– Еще есть выпить?

– Ты знаешь где. И мне налей.

Он ушел на кухню. Я чувствовал, что теряю терпение. Потом он вернулся, дал мне стакан.

– Стой, – сказал я, – я выпью твой.

– Как это?

– В нем крепче.

Он дал мне другой стакан, потом сел.

– Так я тебя спрашиваю, скороход, зачем меня в долю?

– Да вот, – сказал он.

– Ну, дальше?

– У меня с капустой туго. Поставить нечего. Но когда выиграем, я тебе отдам из выигрыша.

– Неинтересно говоришь.

– Слушай, Билейн, мне нужно самую малость.

– Сколько?

– Двадцать зеленых.

– Это большущие деньги.

– Десять зеленых.

– Ну ты разбежался.

– Ладно, пять зеленых.

– Что?

– Два зеленых.

– Мотай отсюда!

Он допил и встал. Я тоже допил. Он стоял. Он сказал:

– А чего это грейпфруты на полу?

– А мне так нравится.

Я встал и подошел к нему.

– Пора уходить, приятель.

– Уходить пора? Да ну? Я уйду, когда пожелаю!

Он обнаглел от выпитого. Это бывает. Я заехал ему кулаком в живот. А на кулаке был медный кастет. Чуть насквозь не прошел к чертям. Он упал.

Я отошел и сгреб с полу битое стекло. Потом вернулся, открыл ему рот и бросил стекло туда. Потом потер ему щеки и немного пошлепал по ним. Губы у него покраснели.

Тогда я вернулся к прерванному питью. Прошло, наверное, минут 45, и почтальон зашевелился. Перекатился на живот, выплюнул пару стекляшек и пополз к двери. Вид у него был жалкий. Дополз до самой двери. Я открыл ее, и он пополз дальше к своей квартире. В следующий раз надо присматривать за ним. Я закрыл дверь.

Я сел и нашел в пепельнице погасшую сигару. Зажег ее, затянулся, закашлялся. Попробовал еще раз. Довольно приятно. На меня нашла задумчивость.

Решил больше ничего сегодня не делать. Жизнь изнашивает человека, до дыр.