Текст книги "Мертвецы"

Автор книги: Чарли Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Она немного смягчилась, но ее взглядом все равно можно было брюлики резать.

– Ну прекрати, тебе было двенадцать.

– Тринадцать.

– Нормальный пацан не связывается с такими молоденькими девахами. Нормальный па…

– Ты меня поцеловал.

– На полтона ниже, ладно? Слушай, твоя семейка очень бы этому не порадовалась, когда тебе было тринадцать, и вряд ли обрадуется сейчас.

– Почему? Вы ж с моими братьями вроде приятели?

– Ну… это выглядит не очень хорошо, Мэнди. – Я подошел к ней и обнял. Она положила руки мне на спину, так что я понял, что с ней все путем. А это означало, что и у меня все будет путем. Я посмотрел на часы. Если они сейчас придут и увидят нас вот так…

– Блэйк.

– А? – спросил я, застегивая куртку.

– Ладно… забудь.

Она выглядела так, будто ее все еще что-то парило. Но сейчас мне нужно было проявить характер. И надавить на нее.

– Ты не против, если я поднимусь, мне в сортир надо.

Она повернулась к раковине и включила кран.

– Валяй, – сказала она, начиная мыть кружки. Я пошел наверх. Я знал, что еще пару минут она будет возиться на кухне, так что открыл несколько дверей и осмотрелся. Это должно быть где-то здесь. Либо здесь, либо в «Мантон Моторз». Думаю, у них не было времени тащить это куда-то еще. Сначала я вошел в комнату Ли, судя по одежде, валявшейся на полу, и по запаху лосьона. Смотреть было почти негде, если не считать шмоток и кой-какой мебели. Даже картин никаких не было. Я открыл ящик шкафа, но не нашел ничего, кроме трусов и носков. В других ящиках лежали пушки и патроны. В нижнем ящике была нехеровая коллекция порнушных журналов. Я полистал их чуть-чуть, потом закрыл, приходилось расклеивать слишком много страниц. Потом посмотрел под кроватью. И понял, что я совсем рядом.

Куча бабок. Та самая куча, которую Джесс достал из сейфа.

– Свернул не туда, а?

Я встал и замахал руками.

– Мэнди… я просто…

– Сортир в другой стороне. Ли не понравится, если ты нассышь ему под кровать.

– Нет… я… А, хуй с ним. Слушай, Мэнди, я в дерьме, куча дерьма высотой с дом. И если я не найду то, за чем пришел, мне пиздец. Ты должна помочь мне, Мэнди. Ты должна забыть, что видела меня тут.

Она прислонилась к косяку, сложив руки на груди. Странно было думать, что несколько минут назад я ее ебал.

– Я же сказала, что не расскажу, правда? Чего ищешь-то?

– Эх… Мэнди, если б я сам знал. Какую-то штуку, не знаю, что это.

– Ты не знаешь, что ищешь?

– Да. То есть нет. Понимаешь… – Я сознавал, что сую яйца под нож Но пытался об этом забыть. Не стоит бояться таких вещей. По крайней мере в моем положении. – Ли, Джесс и я вынесли одно место… сегодня утром. Взяли кое-какие бабки. Но есть…

– Но ты-то не вынес. Ты-то сбежал, как я слышала.

– Откуда ты знаешь?

Она смотрела в пол, щеки чуть-чуть порозовели. Я начал снова ее хотеть.

– Я слышу, что говорят. Стены тонкие. – Неожиданно она подалась вперед: – Но я тебя не виню, Блэйк. Мне нравится то, что ты сделал. Только храбрый человек может признать, что он делает что-то не так, и уйти.

Скорее, сбежать. И чуть не получить заряд картечи в спину.

– Ну, это… спасибо. Но все вышло не так, как ты думаешь. На меня насели легавые, понимаешь. Хуй знает как, но они пронюхали, что я в это замешан. Не твои братья, только я. И если я себя не обеспечу стропроцентным алиби, я, сто пудов, сяду. Но… Но…

Судя по всему, я ее заинтересовал. Ее черные глаза прожигали меня, и время от времени она кивала.

– И, понимаешь, я нашел себе алиби, – продолжал я. – Железное, как яйца монаха. Только есть загвоздка. Он хочет, чтобы я за это заплатил. Хочет только одну вещь. И поэтому я искал ее под этой кроватью.

Она снова сложила руки на груди.

– Надо было догадаться. Ты пришел сюда не затем, чтобы повидаться со мной.

– Мэнди, – я сделал шаг к ней: – Мэнди, я не могу врать. Я пришел сюда, чтобы найти эту херовину. Я пытаюсь не угодить за решетку, понимаешь? Я не знал, что ты будешь здесь. Но ты оказалась тут. И тогда все случилось, так ведь? Так что теперь все по-другому. Тут, у меня в сердце. Понимаешь? Ты ведь тоже не знала, что я приду? Не знала. Но у тебя в сердце случилось то же самое. Так ведь?

Она обхватила меня руками за шею и толкнула на кровать. Как я уже сказал, Мэнди была сильной девахой. И как-то так получилось, что она снова сняла майку. Я сначала подумал разрешить ей продолжить. Это было бы прикольно – сделать это прямо тут, на кровати Ли, с его сестрой. Но я был уже так близок к тому, чтобы достать то, что нужно.

Я оттолкнул ее. Нежно.

– Мэнди, неужели ты не понимаешь? Если я не разрулю эту байду, очень скоро я распрощаюсь с волей. И тогда мы расстанемся.

Она смотрела куда-то мне в плечо, кончик языка торчал изо рта.

– Так что тебе нужно-то?

– Не знаю. Я… Ну, это что-то, что они вынесли вчера. Что-то, что они нашли во втором сейфе. В первом сейфе были бабки, так? А вот что во втором, я не видел. Я тогда уже слинял. И что бы это ни было, на… мое алиби, ну, он об этом знает. И ему нужно именно это. Больше ничего он брать не хочет.

Она села, кусая губу и о чем-то думая. Потом сказала:

– Подожди…

– Что?

– Я знаю, что это.

Я схватил ее руку и начал гладить.

– Мээнди, что это? Где оно?

– Я не знаю, что это. Но я слышала, как они об этом говорили, говорили что-то вроде «Где мы это спрячем?» и «Поверить не могу, что это теперь у нас». А потом – тишина, я так думаю, они на эту штуку любовались.

– Мэнди, – сказал я, поглаживая уже обе ее руки, – где оно?

Она начала кусать губу еще сильнее, потом перестала и посмотрела на меня тяжелым взглядом.

– Увези меня.

– Куда?

– Куда угодно. Просто увези меня из Мэнджела. Ты и я. Я не хочу больше здесь оставаться. Теперь я это понимаю. Я об этом думала все последнее время. Там, в других городах, должно быть что-то еще. Я не могу здесь оставаться. Увези меня.

Я потер лицо. Я не брился уже пару дней, так что оно было шершавым, как язык у кошки.

– Но, Мэнди, никто не уезжает из Мэнджела.

Она странно на меня посмотрела, будто я заговорил не в свою очередь на чайной церемонии или что-то вроде того. Потом она сказала:

– И?

Мэнди, как и большинство девах, была временами упрямой, как осел. Поэтому не стоило ее винить, что она не понимает, как тут что устроено. Я с этим в Мэнджеле уже сталкивался, некоторые думают, что могут просто сесть в тачку и укатить в другой город. Они пиздят об этом, но ни хера не делают. Невежество в этих краях сильно распространено и сконцентрировано в женской части населения, я так понял.

Конечно, Мэнди уже давным-давно не выходила из дома, так что вряд ли можно ожидать, что она знает, как обстоят дела.

– Ладно, неважно, – сказал я. – Так ты поедешь со мной?

– Блэйк. Ты сам знаешь, что поеду. Если бы ты об этом спросил тогда, давно, я бы и тогда согласилась. – Она начала стягивать с себя джинсы.

Я придержал ее. Мне нужно было, чтобы она продолжала говорить. Пока она говорила – даже если это была всякая херня насчет того, чтобы уехать из Мэнджела и моего побега с сестренкой Мантонов, – у меня был шанс спастись.

– Но, Мэнди, у нас ничего не получится, если я не оплачу свое алиби. Где эта хреновина?

– Я могу ее принести. Поцелуй меня.

– Когда? Когда ты сможешь ее принести?

– Поцелуй меня.

Я поцеловал.

– Я принесу ее. Предоставь это мне.

– Где она?

– Говорю же, предоставь это мне. Встретимся позже. На кладбище. В девять.

– На ебаном кладбище? На хер?

– Потому что там никто не ходит. И там деревья, мы сможем спрятаться.

– Но там народ ходит, среди этих деревьев.

– Ага. Вот что мы сделаем. В девять ты пройдешь по дороге. Я буду тебя ждать где-нибудь недалеко. Я тебя увижу.

– Мэнди, че-то мне это не нравится. А сейчас я эту хрень получить не могу?

– В девять часов, Блэйк. И помни, ты увезешь меня. Сегодня. Так что собирай чемодан и готовь машину. И, Блэйк…

– Что?

– Если ты меня продинамишь, я все расскажу братьям.

Я снова ее поцеловал. Джинсы с нее соскользнули сами.

Парик я не снял.

13

Я закрыл глаза.

Состояние было странное: с одной стороны, хотелось из кожи вон лезть, с другой – я вымотался хрен знает как. Голова тянула в одну сторону, жопа – в другую, а я застрял между ними. И так придется болтаться, пока не найду эту херню, что бы это ни было, и не суну ее в потные ручонки Нейтана. И даже тогда разгребусь только с половиной дел. Кажется, единственный способ для меня справиться с одной проблемой – это переключиться на другую.

Я немного покатался, пытаясь думать и не обращая внимания на звон в голове. Я попытался вспомнить, когда в последний раз был в норме, когда у меня не было проблем, и я был счастлив, что дышу воздухом Мэнджела. Ну, вообще-то я, по правде, такого времени не припомню. Бывают моменты, когда держишь хвост пистолетом и не путаешь розу с дерьмом. Но всего лишь моменты. И похоже, больше таких моментов не предвидится.

Я вдруг понял, что снова выехал на дорогу из города. «Капри» шла просто чудно, скорость перевалила за стольник, все было ровно и гладко. На этих загородных дорогах всегда тихо. Ни один придурок не приедет в Мэнджел, и ни один придурок отсюда не уедет, это ступодово, как ебля кошек в переулке. Ну, ни один такой, как я.

Я тормознул на обочине и глянул на часы. День уже перевалил за половину. Я попытался подумать обо всем, что мне нужно сделать. Но не знал, с какого бока подойти. Никогда не был из тех, которые все на бумажках записывают, но теперь захотелось быть таким. Записать все на бумаге все-таки лучше, чем не уметь отличать собственную задницу от дырявой покрышки. Я порылся в бардачке и выудил оттуда талон на парковку и маленькую ручку из букмекерской конторы. Я немного покарябал ручкой по одной стороне талона, чтобы ее расписать, и когда она, наконец, начала оставлять синий след, перевернул талон и поднес ручку к бумаге, приготовившись писать.

Но писанина никогда и никого от беспокойства не избавляла. Смысл есть только в действиях. Я выкинул бумажку в окно и поехал домой. Приведя себя в порядок и переодевшись, я приготовил то, что купил раньше, и сел, чтобы насладиться жратвой под стаканчик вискаря. Я уже приканчивал последнюю бутылку, так что я сделал в голове зарубку на память, что надо позаимствовать еще немного в следующий раз, когда я буду в «Хопперз». И это подсказало мне, что делать дальше.

– А, это я упал.

Она покачала головой.

– Сейчас нормально себя чувствуешь?

– Ну да. Только подыхаю от жажды.

– Пинту?

– Спасибо, Рэйч. – Я закурил и начал насвистывать «Tie a yellow ribbon»[13]13
  Песня Tony Orlando and Dawn, 1973 г.


[Закрыть]. Каждый раз, как захожу в «Хопперз», у меня в голове начинает звучать эта мелодия. Всегда звучала и всегда, я думаю, будет звучать.

Я глядел на Рэйчел, пока она наливала пиво. По ее лицу ничего нельзя было понять. Ни про то, что «Хопперз» вчера ограбили, ни про то, что босс в больнице. Так что я переместил взгляд на уровень груди и попытался отвлечься. Она поставила передо мной стакан и повернулась уходить.

– Рэйч.

– Блэйк? – Она улыбнулась. Той же улыбкой, что и в прошлый раз, когда мы с ней разговаривали. Улыбкой, которую каждый пацан хочет получить от девахи.

– Я просто… Ну… Тут сегодня тихо, да?

– Такое время. Ты же знаешь, в эти дни недели всегда пусто. К тому же рано еще.

– Ну да, тут ты, наверное, права. – Я отхлебнул еще пива и слизал пену с усов. Рэйч отошла от меня. Клиентов не было, но ей нужно было привести все в порядок. – Фентон сегодня здесь?

– Ага. – Она даже не подняла глаза. Блядский род. Я выпил еще.

– У себя? – Я рыгнул посреди фразы, ну, чтобы прозвучало естественно.

– Вроде да.

Я прикончил пинту, растянув ее на минуту или две. Рэйч поставила передо мной второй стакан.

– Что-то не припомню, чгобы ты любил проводить здесь свободное время.

– Не припомнишь? – Я не очень понял, к чему она клонит. Если она не знает про вчерашнее, а Фентон у себя в кабинете, значит, никто про это не знает. Включая легавых. – Ну, я все равно был в городе и… – Я опустил глаза, смущенно улыбаясь. – Ну, знаешь, как это бывает.

– Надо же! Так ты приехал повидаться со мной?

– Ну… да.

– Ага… Ройстон. Купишь мне выпить?

Она налила себе водки с апельсиновым соком и села передо мной. Мы немного потрепались и пошутили, но я все думал о Фентоне, который был у себя в кабинете. Что там случилось? Почему он не вызвал полицию? Какого хуя Ли и Джесс сделали с ним вчера?

– Ну так что? Встретишь меня после работы?

– Че? Так мы?…

– Блэйк, ты же не динамо крутишь, правда? – Она начала было отпускать мою руку.

– Да ты что! – Я поцеловал ее в щеку, чтобы она не сомневалась. Она повернула лицо, так что ее рот оказался напротив моего, и мы какое-то время сидели и целовались. Честно говоря, я был слегка в шоке от того, что Рэйчел вела себя так на глазах у всех. Я не видел, чтобы она кому-то хотя бы подмигнула, а тут все выставила прям напоказ. Может, она хранила себя для меня. Эта мысль мне понравилась. Я даже отвлекся от Фентона на пару секунд. Но только на пару. Не помогло даже то, что она засунула мне язык в ухо.

Я оторвался от нее и показал на клиента, который ждал, когда его обслужат, на другом конце стойки. Пока ее не было, я быстро рванул назад. Нужно было узнать. Если Фентон дорубил, что я в этом замешан, хуже некуда думать, что он не знает.

Я постучал.

Тишина. Я хотел бы уйти, съебать куда-нибудь и отключить голову, но слишком уж сильно было желание разобраться. Я снова постучал. Ничего. Я дернул дверь.

Заперто.

– Мистер Фентон, – громко позвал я. Рэйчел сказала, что он там. – Мистер Фентон? – Потом я услышал что-то за дверью. Скрип мебели, какое-то такое дерьмо. – Мистер Фентон, вы там ваше?

– Блэйк? Это ты, Блэйк? – Я еле расслышал. И это было совсем не похоже на голос Фентона. Просто шепот какой-то из-за двери.

– Ага. Впустите меня.

– А, Блэйк. Я так рад, что ты здесь. Я думал, ты сегодня не работаешь.

– Ну, это. Я зашел… повидаться с Рэйчел. Вы дверь-то откроете или что?

– Подожди. Это не так просто. С тобой точно никого нет?

– Да. Открывайте.

За дверью раздалось какое-то царапанье и бормотание, и через несколько минут он открыл. Я зашел. Фентон медленно вернулся в кресло. Выглядел он даже со спины ужасно, но я не мог ничего рассмотреть, только то, что двигался он как старик. Рубашка выбилась наружу, волосы всклокочены и выглядят черт-те как. – Извини, что пришлось ждать, Блэйк. Мне пришлось отпирать дверь зубами. Он развернулся и показал мне разбитое лицо и перевязанные руки. Капли крови испачкали его рубашку и галстук.

Нужно было идти напролом.

– Что за хуйня с вами случилась?

Он на меня сначала как-то странно посмотрел, я из-за этого подумал было, а не угодил ли я в ловушку. Но потом на лице у него появилось другое – боль, грусть и все такое. Он начал скулить.

– Я слабый человек, Блэйк. Не смог ничего сделать.

– С чем?

– Я отдал им. И дал уйти. – Он заплакал.

Я покачал головой и посмотрел в окно. Ебаный псих. Рыдать он тут будет. Потом меня это подзаебало, я кашлянул и сказал:

– Мистер Фентон, скажите…

– Блэйк… – Он сел слишком резко и взвизгнул. – Мне так много надо тебе рассказать. Но я не могу. Не могу рассказать и половины.

– Ну тогда расскажите только самое основное. К примеру, кто с вами это сотворил?

– Те бандиты, у которых я купил это место. Мантоны, вот кто. Три брата, знаешь, да? Те, которых я не так давно попросил тебя выгнать. Но ты никому не рассказывай, ладно? Это только моя проблема, и впутывать полицию я не хочу. Это сделали Мантоны, я всегда знал, что кто-нибудь это сделает. Только не думал, что это будет кто-то… из местных. Мантоны пришли и забрали… – Он махнул перевязанной рукой на сейф в углу. Дверь открыта, за дверью большое и толстое ни хуя. – Они забрали, Блэйк.

– Что? – спросил я. – Деньги?

Он засмеялся. Смех был какой-то нездоровый, как у умирающего, которому уже на все насрать.

– Деньги? Нет, Блэйк, не деньги. Ради денег я бы не дал ломать мне пальцы, один за другим. Но… – Несколько секунд он смотрел на меня, потом покачал головой. – Я не могу сказать тебе, что это. Извини.

– Вы были в больнице, мистер Фентон? – спросил я, отлично зная, что он там не был. Ни один доктор так бы руки не забинтовал. Он сделал это сам. Зубами, чем же еще. И на бинты пустил носовые платки.

– Я не могу. Забудь об этом, Блэйк. Мне такая помощь не нужна. Это ничего не значит, если только… – Он посмотрел на меня. Такого взгляда я у него раньше не видел. Он меня оценивал, наверное, решал, могу я сделать то, что он задумал, или нет. Или готов ли я это сделать. – Блэйк. Ты знаешь, я дал тебе шанс, когда я первый раз приехал сюда и купил это место? Так вот, я сделал это, потому что увидел в тебе что-то. Что-то от себя самого. Я знаю, тебе это кажется смешным, мы с тобой совершенно не похожи. Но это так, Блэйк. Я увидел в тебе ту часть себя, которую я чувствовал, но не мог выпустить наружу. Я не такой здоровый и сильный, как ты. Я не действую инстинктивно. Я мыслитель. Я все обдумываю. Ты другой. У тебя есть собственные правила, но ты о них даже не догадываешься. Ты поступаешь в соответствии с ними, не задумываясь, и не колеблешься. Ты живешь сердцем, Блэйк. А я – головой. Но какая-то часть меня хочет, жить сердцем. Часть меня хочет жить с людьми, драться с ними, ебать их.

Я, честно говоря, не просек, о чем это он. Я осматривал комнату, пробуя языком зубы и думая, что я их давно не чистил. Это напрасно. Если регулярно не чистишь зубы, на них нарастает всякая дрянь, и от нее не избавишься. Я это по телеку слышал.

– Ну, в общем, – сказал он, – забей. Я, кажется, заболтался. Но, Блэйк, услуга за услугу. Если ты, конечно, готов.

Теперь я смотрел на пустой сейф, мне все еще было интересно, что же там – могло лежать.

– Ты хочешь помочь мне, Блэйк?

– Да. Что надо делать?

– Ты должен вернуть мне этот предмет.

– Какой предмет?

– Из сейфа…

– Так вы скажите уже мне, что это. Ни один пидорас не хочет говорить, что это…

– Кто не хочет? А? Я ни единой живой душе об этом не говорил.

– Да нет, – сказал я, дав себе мысленного пинка. – Не, я просто имел в виду, что у меня вот уже где люди, которые мне ничего не объясняют. Ничего конкретного. Я просто вспылил. Не обращайте внимания.

Кажется, это проканало, потому что он принялся по новой подписывать меня вернуть ему эту хрень. Конечно, сильно радовало, что он не знает о моем участии в ограблении, но я был совершенно не в восторге от того, что он задумал. И сказал ему об этом.

– То есть отобрать у ебаных Мантонов?

– Но, Блэйк, если ты не поможешь, никто не поможет. Сам понимаешь.

– Вызовите легавых.

Он покачал головой.

– Никакой полиции. И не болтай об этом.

Я поднял бровь.

– Эта штука что, пизженная?

– Пизженная? Ну… – Он потянулся к лицу, но тут же вскрикнул, дотронувшись до него сломанными пальцами. – Да. Наверное, отчасти ворованное. Но… Ох, пальцы, ебать-колотить. Ну да, ворованное. Но ничего такого. Ничего такого, что сильно заинтересует полицию. Если не сунуть это им под нос. Понимаешь, что я имею в виду?

– Скажите же, что это.

– Не могу. Блэйк, поверь. Не могу я тебе сказать.

– Ага, понял. Вы мне не доверяете.

– Нет-нет. Просто не могу тебе сказать, и все.

– Тогда с чего бы мне вам помогать?

– Потому что… – Он притих, только губами шевелил, думал о чем-то. Попытался что-то посчитать на пальцах, но передумал. – А, хрен с ним. Если поможешь, я сделаю тебя совладельцем «Хопперз». На равных. Пятьдесят на пятьдесят.

Тут уж я притух. Я в главном зале, сижу за стойкой в клевом костюме, с большой золотой печаткой на мизинце. Пацаны здороваются, когда входят. Девахи смотрят эдак многозначительно. Все по-другому. Я босс.

Босс, ебать мой лысый череп.

– Блэйк? Ну, что ты думаешь? Можешь это сделать? За половину «Хопперз»?

– Ну, мне это не особо нравится. Но я вижу, в каком вы положении, и, наверное, помогу.

Он закрыл глаза и прикрыл лицо руками, на этот раз осторожно, чтобы не было больно.

– Ну, блин, спасибо и на этом.

– Но я хочу, чтобы это было на бумаге.

– А, контракт. Да. – Теперь он снова смотрел на меня. – Я позвоню своему адвокату. Мы сможем его подписать, когда ты принесешь…

– И у меня будет прибавка к жалованью, да? Раз уж я теперь совладелец?

– Конечно. При условии, что бизнес это потянет. Мы еще поговорим об этом. Тебе нужно будет поменять машину…

– Да, еще кое-что.

– Что?

– «Хопперз». Мы оставим название «Хопперз». По рукам?

– Тебе не нравится «Кафе Американо»?

– Нет. «Хопперз».

– А как насчет «Винный бар и бистро»? Это оставим, да?

Я почесал подбородок.

– Ладно.

– Отлично.

– Да, и еще.

– Ну?

Я видел, что он начинает беситься, так что нужно было немного надавить.

– Можете одолжить полтинник?

Выйдя обратно на улицу, я чувствовал себя просто чудесно. Наверно, день и раньше был хороший, но мне тогда было не до того. Я не мог им наслаждаться. А теперь вкус Рэйчел на языке, деньги в бумажнике и перспектива новой жизни в качестве одного из столпов баровладельческой общины Мэнджела. Жизнь налаживалась. Грузовик с пряниками уже въехал на мою улицу и вот-вот перевернется.

И все, что нужно сделать, – это решить две проблемки.

Я немного погулял по городу, покуривая и кивая парням, которых встречал по пути. Большинство улыбалось в ответ, и я обнаружил, что если внимательно смотреть им в лица, можно прочесть их мысли. Это Блэйк. Он владелец «Хоппера». Хотел бы я быть, как он. Это пацаны. Девахи думали что-то вроде: «Я слышала, он ебется как бог».

Ну, может, я и ошибался. Может, так: «Ебаный в рот. Ройстон Блэйк, чувак, который замочил свою жену».

Я смотрел в их глаза, искал намеки на то, что они действительно думают. Все их мысли собирались в одной голове. Если один из них что-то думал, то и все остальные думали то же самое.

– Слышал про него, да? Это он столкнул своего старика с лестницы.

– Да, но сейчас-то он зассал.

– Он ебал Мэнди Мантон. На койке ее брата.

– Я слышал, он ее ебал, еще когда она ссыкухой была.

Я побежал, тряся головой, стараясь вытрясти оттуда все эти слова. Но не получалось. Я побежал быстрее, тряс головой все сильнее и сильнее и стучал по ней кулаками.

– А про его новую татуху слышал?

– Он со своей Салли обращается как с дерьмом. Он ее ударил.

– У него легавые на хвосте.

– Посмотри на его голову!

– Пиздец просто.

– Похоже на большое волосатое яйцо.

– Не смейся, чувак поранился, наверное.

– Хуй знает, как он это заработал.

– Он же упал.

– Знаю. Но не на голову же.

– Да?

– Ну, он типа как проехался по земле. Он, похоже, притворяется.

– Думаешь, притворяется? Внимание привлечь, типа?

– Ну, он бы такой возможности не упустил.

– Это ж Ройстон Блэйк.

– Ну да.

– Слышал про него?

– Ага.

– Вот ведь мудила.

– Точно. Мудила.

– Его бы засадить неплохо.

– Да, небо в клеточку, друзья в полосочку как раз для него. И чего его выпустили?

– Точно не знаю.

– Да, я тоже не знаю. Странно как-то.

– Небо в клеточку, друзья в полосочку – вот что я скажу.

– Я это только что сказал, кажется?

– А чой-то у него на руке?

– Давай глянем. Написано Ч…

У меня раскалывалась башка и дергались руки. Я сражался за свою жизнь, понимаете, сражался со всеми эти ублюдками, которые надвигались на меня из темноты. Только теперь глаза у меня были открыты, и я видел все слегка по-другому. Для начала было светло. Но надо мной по-прежнему нависали два еблища.

– Здоров, Блэйк.

– Здоров, Блэйк.

Я посмотрел вверх и увидел, что это совсем не ублюдки. Я их знаю. Я в Мэнджеле почти всех знаю.

– Здоров, Дон. Здоров, Берт.

– Ты что, упал?

– Че у тебя с башкой-то?

– А, с лестницы навернулся. Есть сигареты?

– Дон?

– Ага. Вот.

Они помогли мне встать, и Дон прикурил для меня сигарету. Потом я сказал им спасибо и пошел своей дорогой. Мыслей у меня в башке была хуева туча. Например, как я оказался на Хай-стрит? И где мои сигареты? Но сон мне помог, так что мозги теперь варили как надо. Я подумал, что мне нужно сделать. Все просчитал. Все будет в ажуре. Я был в этом уверен, я знал наверняка.

Было рано, поэтому, когда я зашел в «Длинный нос», там было только три посетителя. Но Легз и Финни вот-вот подгребут. Эти двое никогда не опаздывают. Вообще народ в Мэнджеле не опаздывает, не опаздывал и никогда не будет. Тут просто все так устроено. Каждый знает, что ему надо делать, и делает. Простая такая жизнь, которая позволяет человеку получать простые удовольствия, не забивая голову всякими далеко идущими планами.

– Здоров, Нейтан, – сказал я.

– Здоров, Блэйк. Как обычно?

– Ага.

– Есть у тебя что-нибудь для меня, а? – Он даже не посмотрел на меня.

– Могу за пиво заплатить, ага.

– Это хорошо, Блэйк. Я люблю, когда клиенты платят. А еще?

– Жвачкой могу угостить, если хочешь.

– Не сейчас, ладно? Понимаешь, мне офигительно надо кое-что. И вот что я тебе скажу: если я это кое-что прям завтра не получу, я за себя не отвечаю. У тебя бывало такое чувство, Блэйк, когда тебе че-нить офигительно надо?

– Постоянно, Нейтан. У меня постоянно такое чувство.

– Ну, тогда ты меня поймешь.

Он смотрел на меня, пытаясь перехватить мой взгляд. Но я в эти игры не играю. Я знал, что к чему и что будет завтра. Вместо этого я смотрел на миску с арахисом. Когда это мне надоело, я начал смотреть на пиво, которое он поставил передо мной. Потом отпил пива. Он все еще что-то гнал. Но мне удалось как-то отключиться от его слов, так что они значили для меня не больше, чем дзыньканье игровых автоматов. И продолжалось это долго, не помню, сколько точно. И меня это вполне устраивало.

Потом кто-то похлопал меня по спине, и я вынырнул. А еще из-за ужасной вони.

– Здоров, Блэйк.

– Здоров, Фин.

– Нейтан, пива налей, пожалуйста.

– Ты душ давно принимал, Фин?

– Ну да. А что?

Я принюхался.

– Такое ощущение, что к тебе хорек залез в трусы и там сдох. – Он как-то напрягся, так что я свернул эту тему. Иногда пацан просто не может не вонять. И ему совершенно не нужен какой-то хрен с горы, типа меня, который по этому поводу прикалывается. – А Легз не с тобой? – спросил я.

– Нет, он… Спасибо, Нейтан. Так вот, Легз… Он, ну…

– Я только спросил, где он, че за, на хуй?

– Ну, да. Нет его тут сейчас. Как сам-то? Как у тебя дела-то?

Я окинул его взглядом сверху донизу. Грязная джинсовка. Линялая футболка сборной Англии. Джинсы. Грязные кроссовки. Тот же старина Финни, без изменений.

– Неплохо, Фин. У меня все… неплохо.

– Клево. – Он хлебнул пива и оглядел бар.

– Че-то случилось, Фин?

– Не, я в норме. Я всегда в норме, Блэйк, ты ж меня знаешь. Не высовываюсь и присматриваю за своими друзьями. Слушай, Блэйки. У тебя… ну, у тебя никаких проблем нет?

Я заволновался. Потом голову пронзила боль.

– А, ты об этом? – спросил я, показывая на шишку.

– Ага. Об этом. – Но я знал, что он врет. Иначе он бы спросил, где я ее заработал. Вместо этого он сказал: – Давай там сядем, ладно?

Я пошел за ним к столику в углу. В кабаке «Длинный нос» приходилось сидеть на скамейках, а они были до хуя неудобные. Как в церкви, вроде того. Не то чтобы моя задница часто сидела на этих скамьях. Просто я думаю, что Бог хотел наказать свою паству до того, как смилостивится, и для этого заставлял их сидеть на дерьмовой мебели. Ну, и с Нейтаном было примерно то же самое.

– Фин, какого хрена мы тут сели? Мы же всегда сидим у стойки, мать твою за ногу.

– Блэйк… – сказал он, как будто ему сложно было выговорить мое имя. Вытянул шею и прошептал: – Блэйк. Надо кое-че прояснить. Я давно собирался, но тебя сложно было найти. А по телефону говорить не хотел, потому…

– Да рожай уже, Фин. Скажи, че хотел, и хватит уже об этом.

Он сделал большой глоток пива и вытащил сигареты.

– Баз Мантон, – сказал он. – Он, типа, у меня.