Текст книги "Снегурочка лёгкого поведения (СИ)"
Автор книги: Чарли Маар
Соавторы: Полина Довлатова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
25 глава
Снежинка
Болеть круто!
Это всё, что вертится в моей голове на протяжении последних нескольких суток, которые я провожу в Лёшиной квартире.
Пожалуй, простуда не приносила мне положительных эмоций последние лет семь. С тех пор как папы не стало. Уже и отвыкла от того, что кто-то заботится. Приносит лекарства и гундит надо мной, чтобы я все их проглотила. Заставляет мерять температуру несколько раз за день.
Когда-то это казалось обыденным. И только лишившись таких простых вещей, я понимаю, насколько они значимы.
Сейчас идея Лёши забрать меня к себе уже не кажется такой нелепой. Потому что чувствовала я себя действительно погано. На следующий день после того, как он меня увёз, у меня поднялась высокая температура. Была дикая слабость, меня знобило жутко, я почти весь день провела в спячке завернувшись в одеяло.
Как представлю, что пришлось бы так болеть в общаге, мне снова становится дурно. Уверена, что если бы не Борцов, дело закончилось больничной койкой. Просто потому, что в общежитии мне никто не дал бы так отлежаться. Не говоря уже о лекарствах, на которые у меня даже денег не было.
Сейчас я уже чувствую себя значительно лучше. Температура если и поднимается, то небольшая.
Мы с Борцовым сидим на ковре в гостиной возле журнального столика. На том самом месте, где жгли бумажки в новогоднюю ночь и играем в карты.
И, оглядывая просторное помещение, я в очередной раз поражаюсь, как всего за каких-то несколько дней моя жизнь могла измениться настолько координальным образом.
– Чего ты смеёшься, Снежинка? – Борцов подозрительно косится, пытаясь заглянуть мне за спину. – Опять тузы под задницу запихиваешь?
– Что значит опять? – возмущенно выгибаю брови.
– То и значит. Ты мухлёвщица, Снежка. Я видел, как в прошлой партии ты пыталась вытащить из битой колоды козыри.
– Это… неправда…
На всякий случай ёрзаю на ковре, незаметно поправляя карты, на которых сижу. Ну мухлёвщица, и что такого? Я не собираюсь в четвёртый раз оставаться дурочкой. Кто виноват, что этот гад так хорошо играет.
– Ну сделаем вид, что я тебе поверил. Так над чем смеялась?
– Да просто, – пожимаю плечами, снова усмехаясь. – Вспомнила как мы тут бумажки жгли на новый год. Ты, кстати, что тогда загадал?
– А разве можно рассказывать? – выгибает бровь, и накидывает мне разом несколько карт, которые я, поджав губы, забираю в свой и без того внушительный веер. – Не сбудется же. Кто вообще из нас по приметам специализируется.
– Я тебе говорила уже, верить надо только в хорошие. Всё, что про не сбудется – это плохая примета. Так что забудь о ней.
– Смешная ты, Снежинка, – ухмыляется, подкидывая мне карты, которые я в этот раз отбиваю. – Ну ладно, в принципе можно сказать. Моё желание и так уже сбылось.
– Так быстро??? – удивлённо округляю глаза.
– Ага.
– И что ты загадал?
Незаметно приподнимаюсь и вытаскиваю из под пятой точки припрятанный козырь, чтобы отбить короля, которого этот гад на меня перевёл.
– Чтоб эта командировка стала моей самой удачной, – отвечает спокойно, откидывая в сторону крытые карты.
– И что… ты правда так считаешь? – спрашиваю, стараясь выглядеть безразличной. Хотя, если быть честной, в груди ёкает.
– Дай подумать, – обхватив пальцами подбородок, Борцов задумчиво закатывает глаза. – В начале незнакомая снегурка зарядила мне сапогом в голову, расцарапала шею и сбежала. При следующей встрече та же самая снегурка, нарядившись в фею, угрожала лишить меня зрения при помощи перцового баллончика. Я провёл несколько часов, ломая себе ноги на льду, отмораживал задницу в холодном сугробе, а в последние несколько дней та же самая снегурка чихала на меня по ночам и перемазала соплями все наволочки. Определённо, эта командировка самая крутая из всех. Поверь, остальные были менее… запоминающимися.
– Да иди ты знаешь куда, Борцов, – хохочу, кидая в него картами из отбитой колоды. – Половину из всего этого ты заслужил. Меня, знаешь ли, тоже раньше на детском празднике изнасиловать не пытались, так что радуйся, что отделался всего лишь шишаком и царапинами. И подушки я тебе соплями не перемазывала, не выдумывай. Ты вообще, мог бы и не спать со мной, сопливой, в одной кровати.
– Ну началось, – улыбается, закатывая глаза. – Ещё чего придумала – не спать. Я может тебя только ради этого сюда и привёз. Чтобы ночью всю облапать.
– Ты дурак, Лёша, ты знаешь это? – смеюсь. Смеюсь так много, что у меня уже щёки болят.
Разве может больничный у нормального человека проходить вот так… хорошо? Потому что мне очень хорошо. Давно так не было.
– Скажи ещё раз, – вместо того, чтобы дальше продолжить нести всякую смешную чушь, Борцов неожиданно становится серьёзным.
Сдвигает в сторону карты и, придвинувшись ко мне вплотную, нависает, упираясь руками по обе стороны от моих бёдер.
Машинально бросаю взгляд на его губы и шумно сглатываю. В памяти тут же вспыхивает тот момент в парилке, когда он меня поцеловал. Точнее, технически это сделала я, но до ума дело всё же довёл Борцов.
– Что сказать? – шепчу, не отрывая взгляда от его губ.
– Назови меня по имени.
– Зачем?
– Потому что ты редко это делаешь, – отвечает хрипло, скользя взглядом по моему лицу.
– Лёша, – шепчу, поднимая глаза и встречаюсь с ним взглядами.
– Ещё раз.
– Лёша…
Чувствую, как на моё бедро ложится его рука и меня в тот же момент обдаёт жаром до самых кончиков пальцев. Низ живота прошивает разрядами тока, в мгновение, когда он плотнее ко мне прижимается. Так близко, что я чувствую жар его дыхания на своих губах.
А в следующую секунду он вдруг резко меня приподнимает и вытаскивает из под меня спрятанные карты.
– Я же сказал, что ты маленькая мухлёвщица, Снежинка, – победоносно машет спрятанными козырями у меня перед носом. – Не умеешь жулить, не берись, Снежка.
– Ах ты гад, – бью ему в плечо, от обиды поджимая губы.
Вот же сволочь проклятая!
– Ты карты под задницей прячешь, а я гад, – усмехается, обхватывая меня за талию, когда я пытаюсь встать. – Нормально вообще?
– А ты пользуешься запрещёнными приёмами!
– Да? И какими же? – выгибает бровь.
– Никакими… – краснею до самых ушей. – Всё, отстань, Борцов.
Упираюсь ладонями в его грудь и отталкиваю от себя, подскакивая на ноги, но в этот момент он резко подаётся вперёд и, повалив меня на лопатки, впечатывается в мои губы своими.
Я даже сообразить ничего не успеваю, когда его пальцы сжимаются на моих запястьях, задирая вверх руки. И в тот момент, когда его язык проскальзывает в мой рот, я уже окончательно отплываю от берега вменяемости.
– Ты… можешь заболеть, – шепчу задыхаясь, когда, оторвавшись от моих губ, Лёша посасывает кожу у меня под ушком.
– Поздно. Я, кажется, уже болен.
– Уже?
– Определённо, – хрипит, вжимаясь в меня всем телом. – Ты та ещё зараза, Снежинка. Кстати, ты проиграла.
Да… В одном Борцов точно прав. Проиграла не то слово. Причём по-крупному. И сейчас, когда Лёша лежит на мне сверху, это чувствуется особенно остро.
Его руки продолжают сжимать мои запястья, пока он скользит языком вниз по моему горлу, обводя кончиком впадинку между ключицами.
Чувство незащищённости бьёт статическим электричеством по нервным окончаниям. Будоражит, заставляя вздрагивать от каждого касания мужских губ к моему телу.
– Если я отпущу тебя, ты влепишь мне пощёчину? – спрашивает, отрываясь и заглядывая мне в глаза.
– А ты попробуй и узнаешь, – задыхаюсь от частого дыхания.
– Ну… по крайней мере перцового баллончика при тебе нет, – улыбается и медленно разжимает хватку на запястьях.
Но вместо того, чтобы сделать то, чего он ожидает, я обхватываю его ладонями за лицо и, приподнявшись, целую. Сама.
– Блин, Снежинка, если ты не прекратишь так делать, я доведу нас до логического завершения, – хрипит мне в рот, стискивая руками талию.
Вместо ответа я вплетаю пальцы в его волосы и обвиваю Борцова ногами, вжимаясь пятками в его поясницу.
Это глупо. Безрассудно. И я наверняка тысячу раз пожалею об этом после. Но сейчас я хочу, чтобы это произошло. Хочу так сильно, что это желание распирает меня изнутри.
Лёша прав. Я проиграла. И даже не поняла в какой момент это произошло.
Мужские руки задирают край моей футболки и в два счёта Борцов стаскивает её с меня, откидывая в сторону, к колоде рассыпанных по ковру карт.
Всё чертовски циклично. Чуть больше недели назад он целовал и трогал меня на этом самом месте. Только в этот раз я не хочу его ударить, не хочу сбежать. В этот раз я сама стаскиваю с него рубашку и хватаюсь за ремень на брюках, пока Лёша стягивает с меня спортивные штаны.
Обнажённая кожа в считанные секунды покрывается мурашками, и я испытываю нереальное облегчение, когда Борцов ложится на меня сверху, накрывая своим горячим телом.
– Ты охренительно пахнешь, Снежинка, – прикусывает мой подбородок.
Просовывает руку под поясницу, вынуждая выгнуться и резко вжимается, вырывая из моего рта приглушённый стон.
– Чем? Жаропонижающими лекарствами? – шепчу, закатывая глаза.
– Нет. Собой. У меня от твоего запаха крышу сносит, – рычит, не переставая двигаться. – С первого дня, Снеж. Просто мозг нахрен в щепки разлетается.
Скользит руками по моему телу. Проходится пальцами по рёбрам, сжимает их на груди. Наклоняется и прикусывает в начале одну, а потом другу. А потом снова возвращается к губам.
– С ума по тебе схожу, Снежинка, – хрипит мне в губы, не переставая целовать. – Никогда таких как ты не встречал.
Его слова бьют куда-то глубоко под рёбра. Сворачиваются там в тёплый комок, который растёт с каждым новым Лёшиным движением.
Растекается по телу и концентрируется под пупком, становясь горячим и тягучим. Пока в какой-то момент меня не разрывает от остроты ощущений.
Вместе с вырывающимся из горла стоном, я устало откидываю голову на ковёр, ощущая, как по телу стелется мучительное освобождение.
Сердце отчаянно лупит по рёбрам, а грудь гудит от частого дыхания.
Я закрываю глаза. Чувствую, как Лёша гладит меня по животу и бёдрам. Как его губы осторожно касаются моих. И тону. Тону в той волне чувств, которая меня переполняет.
Борцов прав. Я проиграла окончательно и бесповоротно. И это чертовски плохо. Потому что я неосмотрительно поставила на кон слишком большую ставку.
26 глава
Снежинка
За окном темно и холодно. Я иду по мрачному коридору, вздрагивая от того, как под моими ногами скрипят старые половицы.
Я видела этот сон тысячи раз и точно знаю, чем он закончится. Но всё равно не могу не переживать.
Впереди меня дверь. Одинокая и обшарпанная. Из слегка приоткрытой створки льётся маленькая полоска света. Моё сердце ускоряется по мере того, как я приближаюсь к этой проклятой двери. Всё моё сознание сопротивляется этому. Я не хочу её открывать. Но знаю, что не проснусь раньше, чем это произойдёт. Никогда не получалось. Я должна войти в комнату и встретиться лицом к лицу с тем, что меня там ждёт…
– Снежана, – резко распахиваю глаза, и упираюсь взглядом в нависающего надо мной Лёшу.
В комнате темно. Мы лежим в постели, и его руки сжимают мои плечи. Меня всё ещё колотит после того кошмара. Маленькие дорожки слёз, стекают по вискам и растворяются у меня в волосах.
Мне требуется несколько секунд для того, чтобы осознать, где я нахожусь. Что сейчас глубокая ночь, мы с Борцовым лежим в постели и впервые за столько лет, мне не пришлось досматривать этот ужас до конца. Потому что в этот раз рядом со мной был Лёша.
– Ты кричала, и я тебя разбудил, – подтверждает мои догадки. – Тебе кошмар приснился? Подожди, я принесу воды.
Мужчина встаёт с постели, и выходит из комнаты. А мне в тот же момент становится так неожиданно страшно. Просто потому, что он вышел. Я знаю, что он не ушёл далеко, но моё сердце в ту же секунду дёргается следом. Словно пока его нет, я не в безопасности.
Наверно, это просто отголоски кошмара туманят мой рассудок.
– Держи, – вернувшись, Лёша протягивает мне стакан с водой, который я осушаю залпом.
– Спасибо, – отставляю пустую чашку на тумбочку и вытираю губы тыльной стороной ладони.
Меня всё ещё потряхивает, а сердце отчаянно трепыхается. Это нормально. Так всегда происходит, когда мне снится этот сон.
Я привыкла справляться с этим одна. Поэтому удивлённо вскидываю голову, когда чувствую Лёшины руки, сжимающиеся на моей талии.
– Всё хорошо, иди сюда, – говорит спокойно, подтягивая меня ближе.
Ложится на спину и тянет меня вслед за собой, укладывая головой на свою грудь, и я слушаюсь. Обхватываю его горячее тело своими холодными руками. Моя щека покоится на его сердце, и я медленно успокаиваюсь, слушая его размеренные удары, в какой-то момент начиная стучать с ним в унисон.
Чувствую его руку, которая ложится мне на голову и медленно поглаживает, пропуская пальцы через волосы.
– Мой папа умер, – говорю тихо, упираясь взглядом в выключенный телевизор. – Когда мне было тринадцать лет. Иногда я вижу сон. Ту ночь, когда его не стало.
Не знаю, зачем говорю ему об этом. Я даже не уверена, что Лёше действительно интересна моя жизнь. Но мне почему-то становится легче, когда я произношу это вслух. Возможно, потому что никому другому я подобного не рассказывала.
– А мама? – спрашивает, не переставая гладить мои волосы.
– Её не было. Только папа. Мама ушла от нас, когда я была маленькой. Ты наверно это уже и сам понял. Когда не увидел в общежитии её фотографий.
– Понял.
Горло немного сводит в спазме, и я натужно сглатываю, борясь с подступающими слезами. Я давно прожила эту ситуацию. Но, проблема в том, что такие раны никогда до конца не затягиваются. Их можно только заклеить пластырем. Но заговорить о подобном вслух – это всё равно, что вскрыть нарыв – боль тут же возвращается.
– Снежинка, которую ты мне подарил, – шепчу, рефлекторно касаясь пальцами кулона на своей шее. – Точно такую же мне когда-то дарил папа. Тоже на новый год. А я её потеряла. Понимаешь? Это был самый ценный подарок, и я не смогла его сохранить. Он тоже называл меня Снежинкой, кстати. Никто после него так ко мне не обращался. Только ты.
Закрываю глаза и утыкаюсь лицом в его грудь, всё ещё продолжая немного дрожать после ночного кошмара.
– Всё хорошо, Снежинка, – чувствую, как у меня за спиной сжимаются его руки и горячие губы касаются виска. – Я рядом, тебе нечего больше бояться.
Лёша прав. Сейчас мне действительно не страшно. Он одним только своим присутствием, и исходящим от него волнами спокойствием, меня утешает. Только сказке моей осталось длиться совсем недолго. Потому что новогодние каникулы подходят к концу. Борцов уедет. И волшебство этого нового года рассеется, словно его и не было вовсе.
27 глава
Снежана
Я влюбилась.
Или влюбляюсь.
Проклятье! Я совсем запуталась! Но однозначно могу сказать, что мои чувства к Лёше вышли за пределы обыкновенной химии и стали оформляться в нечто более серьёзное. Мягкое, пушистое как снег.
Этого я и боялась – привязанности. Но, как говорится, чего сильнее всего боишься, то и случается. Меня эта народная мудрость стороной не обошла, и теперь я в полном раздрае, потому что завтра Лёша уезжает, а я не хочу его отпускать, но ведь придётся…
Чёрт, зачем я вообще позволила этому произойти?! Зачем поцеловала его? Зачем спала с ним?!
Я же не собиралась, а сама…
Всё должно было быть по-другому. Просто работа, просто он оплатит мой долг, просто я получу рекомендации. А вышло совсем не так. И мне с этим мириться.
Самое паршивое, что Борцов свой скорый отъезд никак не комментирует. Лёша просто молчит.
Мы просыпаемся в объятиях друг друга, завтракаем, смеёмся, обнимаемся и целуемся, и больше ничего. Внутри всё переворачивается от мысли, что для Лёши происходящее между нами не настолько серьёзно, как для меня. Хотя, в принципе, почему это должно что-то для него значить? Он мне ничего не обещал и сразу обозначил временные границы общения.
Это я позволила себе влюбиться.
Борцов хоть и флиртовал, но на поцелуях и сексе не настаивал, не требовал. Я сама захотела.
Ну и что я теперь от него жду? Любви до гроба?
Я, как никто другой, знаю, что иногда любовь действительно людей до гроба доводит… Как моего папу… Наверное поэтому я никогда не хотела сильно любить. Во всяком случае, я сначала хотела убедиться в том, что меня любят. Страдать я точно не собираюсь.
И вот сейчас в моей душе зародилось что-то очень сильное к мужчине, который, очевидно, того же самого ко мне и близко не чувствует. Нет, ему хорошо со мной, он хочет меня, но ведь этого недостаточно. И никогда не будет достаточно.
Завтра мы с Лёшей навсегда попрощаемся. Он уедет в свою шумную, многоликую Москву, а я останусь здесь. Приедет ли он сюда когда-нибудь ещё? Вряд ли. Да и если приедет, вспомнит ли меня?
Точно знаю только то, что найти кого-то, хотя бы отдалённо похожего на Борцова, мне будет очень сложно. От осознания этого печаль в груди становится ещё тяжелее.
– Снежинка, провожать будешь что ли? – раздаётся Лёшин голос из коридора.
Я стою на кухне, сжав в руках бокал с чаем, и смотрю в окно на снегопад. Красиво и грустно. Новогодняя атмосфера и радость, что подарил мне Борцов, медленно покидают моё сердце с каждой новой минутой, которая приближает его отъезд.
– Куда провожать? Ты раньше времени уезжать собрался? – хмуро спрашиваю, швырнув бокал на стол и выйдя к мужчине в коридор.
– Нееет, Снежинка, не дождёшься. Я на работу же. Надо кое-что уладить, – улыбается Лёша.
Его красивая улыбка лишь усиливает грусть.
Ну где я такую улыбку ещё найду?
– Поцеловать тебя на прощание и собрать с собой контейнер еды? – отшучиваюсь, выгнув бровь, а Лёша шире растягивает губы в улыбке.
– Еду собирать не надо. Вернусь и вместе поедим в каком-нибудь ресторане. А вот от поцелуя не откажусь.
После этих слов Борцов протягивает руку, резко хватает меня за талию и притягивает к себе. Целует так, словно прощается.
Не хочу прощаться…
– Лёш…
– Снежинка, я тебе сегодня рекомендации напишу. Самые лучшие. Надеюсь, у тебя всё хорошо сложится, – произносит тихо, уткнувшись лбом мне в лоб.
Вот вам и ответ… Он не чувствует ко мне ничего серьёзного.
– Не надо, Борцов. Обойдусь без них, – отмахиваюсь, выбравшись из крепких объятий мужчины и отхожу чуть в сторону.
– Не обойдёшься. И не спорь. Ладно, я поехал, а то время поджимает. В общем, жди меня. И вечером будь готова. Я местечко нашёл отличное. Думаю, тебе там понравится.
Дверь за Лёшей закрывается. Меня поглощает гнетущая тишина квартиры, в которую я скоро уже больше не вернусь. Удивительно, сначала я отсюда убегала, а теперь не хочу покидать это место, где нам с Борцовым было так хорошо.
Но выбора нет, и мне придётся.
Надо бы вещи собрать. Завтра времени на это не будет.
Я немного вещей привозила сюда из общаги, но всё же… Не в моих правилах разбрасываться необходимым. Особенно если учесть мою финансовую ситуацию.
Да и делать толком нечего. Не реветь же мне тут. Уж лучше занять себя делом.
Неторопливо собрав вещи в пакет, я привожу себя в порядок, одеваюсь и наношу лёгкий макияж. Пожалуй, сразу отвезу шмотки в общагу. И сегодня не буду ночевать у Лёши, чтобы не усугублять собственное паршивое состояние. Хотя я не уверена, что смогу сопротивляться, если он станет настаивать и соблазнять меня.
Из головы не выходит мысль о том, что Лёша собирается написать мне рекомендации. Ведь именно этого я хотела, так? Вот только всё изменилось. Сейчас мне это видится платой за секс и вообще за то, что между нами было. А я так не хочу. В том числе, я не хочу, чтобы Лёша оплатил Тарасу Валерьяновичу сумму, которую я должна Свиридову.
Это какая-то грязь. Я не желаю пачкать чувства, что появились у меня к этому мужчине. И не хочу, чтобы он думал обо мне в таком плане – будто я взяла плату.
"Глупая, очень глупая Снежана Морозова! Ты хоть понимаешь, сколько сама будешь выплачивать те деньги?!"
Ну и плевать! Зато я останусь собой. И в Лёшиных воспоминаниях я не буду обычной продажной девкой. Поеду сейчас в "Мандаринку" и попробую уладить вопрос с боссом. Даст мне отсрочку или ещё что-то. Но денег с Лёши я брать не стану.
Окончательно приняв решение, я надеваю верхнюю одежду, беру пакет с вещами, который собрала чуть ранее, и выхожу из квартиры. Лёша и так много для меня сделал. Это были лучшие новогодние праздники в моей жизни со смерти папы. Он не заслуживает такого отношения. И я не буду поступать с ним так, как поступила бы любая другая.
Спускаясь вниз по лестнице, я думаю о том, что ведь здесь, в этом самом подъезде живёт Свиридов. Как так вышло, что мы ни разу не столкнулись? Я помню его лицо по баннерам и точно знаю, что ни разу его не встречала, пока жила тут у Лёши. А то могла бы поговорить с ним, объясниться и всё уладить. Наверное.
У Борцова я, кстати, спрашивала насчёт робота, которого забыла в его квартире. Это же коллекционный робот, и предназначался он по словам Валерьяныча как раз сыну Свиридова. Лёша ответил неоднозначно. Что-то вроде "Робот в нужном месте, у нужных людей". И как я не пыталась его расколоть, он так и не сознался, куда его дел. Но почему-то мне кажется, что Лёша отдал робота Свиридову. Мне хочется так думать…
У "Мандаринки" я оказываюсь примерно через полчаса. Вроде всего неделю меня тут не было, а кажется, что вечность. Работать здесь я больше не хочу, но если необходимо, то лучше в Мандаринке, чем непонятно где. Во всяком случае, долг мне вернуть придётся любым возможным способом, чтобы не брать денег у Лёши.
Как назло сегодня смена Марины-скотины. Спасибо, Дедушка Мороз! Вот уж удружил!
Когда я захожу в вестибюль, она поднимает на меня откровенно удивлённый взгляд и недоумённо открывает и закрывает рот, не произнося ни звука. Как рыба, мать её!
– Босс у себя? – спрашиваю без лишних смазливых приветсвий. Пусть не думает, что я её простила.
– Эээ, вообще-то нет. А ты чего хотела, Снежан? – подозрительно смотрит, явно идентифицируя во мне врага.
Это правильно.
– Нужен он мне. Поговорить хочу о своём долге. Когда Валеряныч вернётся, Марин?
– Да он на праздники с семьёй в Сочи укатил. Сказал, что две недели его не ждать. Так, по телефону связь держим. А что за долг, Снежан? Ты ещё что ль где-то накосячила? – невесело усмехается тупая лецимерная овца.
Честное слово, я бы ей её корявый нос ещё больше бы сейчас скривила. Тварь!
– Дурой не прикидывайся! Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю. Передай Валерьянычу, как он вернётся, что Морозова на встрече настаивает. И чтоб без вранья в этот раз. Я всё равно приду потом сама.
– Так ты о конфликте со Свиридовым? – тянет Марина как-то нервно. – Это уже давно улажено. Прямо в день твоего увольнения. Уже к вечеру Тарас Валерьянович всё с ним замял.
– В смысле? Ты серьёзно сейчас?
Смотрю на девушку так, словно у неё рога на голове выросли. Она, что, реально пытается мне сказать, что никакого долга нет?! Как это нет и почему мне никто об этом не сказал?!
– Ну да, серьёзно, – кивает Марина, безразлично пожав плечами. – Наш босс молодец. Умудрился успокоить Свиридова и наладить контакт. Так что ничего ты уже не должна, Снежан.
– А что мне об этом не сообщили?! – не выдержав, ору на Марину, стукнув кулаками о стойку ресепшена.
Девушка вздрагивает и, поджав губы, бросает на меня взгляд исподлобья.
– Ну извиниии, заработалась. Кроме того, я думала тебе обо всём этот твой клиент сообщил, которого я тебе подогнала, помнишь? – начинает тараторить Маринка. – Он потом звонил и рассыпался в благодарностях, что я ему помогла тебя отыскать. Номерок ещё спрашивал мой личный, ну, сама понимаешь, что я не дала. Ох уж эти наглые клиенты! Короче, я ж ему сказал, что ситуация с тобой замята, так что он может обращаться в любой момент.
У меня в душе всё обрывается.
Лёша знал. Подождите, что? Он знал, что я ничего не должна? Если Марина говорит, что конфликт был улажен к вечеру в день моего увольнения, то, выходит, когда мы были в ресторане, Лёша уже был в курсе, что я не должна денег?
И он, что, получается, меня использовал?
Всё это игрой было, я что-то не пойму?!
И Борцов ещё, выходит, у Марины номер стрельнуть пытался?! Типа если не со мной, то с ней, или наоборот?!
"А ты, дурочка Снежана Морозова, поверила…"
Вот, почему он не говорит об отъезде, и вообще спокоен. Ему пох. Просто совершенно конкретно пох. Это изначально была его тщательно продуманная манипуляция с целью затащить меня в постель. А я как полная идиотка повелась.
– Спасибо, Марин, что сообщила, – произношу бесцветным голосом и покидаю агентство.
Она ещё что-то говорит, но я не слушаю. Мне нужно просто поскорее выйти, доехать до общаги и попытаться как-то переварить деромо, которое только что на меня обрушилось.
На улице по лицу беспощадно бьёт мороз. Так мне и надо. Почаще бы бил, может быть, я бы такой овцой наивной не была.
Лёша Борцов, о чувствах к которому я до дрожи в пальцах рассуждала ещё час назад, оказался обыкновенным Козлёшенькой. И у нас самые настоящие потребительские взаимовыгодные отношения. Секс за деньги и рекомендации. Получается, он меня опустил до уровня шлюхи обыкновенной. Нет, не так. Я сама себя опустила. Я сама.