Текст книги "Тетраэдр"

Автор книги: Charles L. Harness

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Она высоко подняла фонарь и посмотрела сквозь серебряный каркас на темную площадь.

Нигде никакого движения. Никакого звука. Очень скоро это изменится. Рассвет настигнет ее через несколько минут. Стража откроет городские ворота. Улицы начнут заполняться людьми и повозками. Она посмотрела на мужчин. – Все чисто, ребята. Давайте двигаться! Она держала фонарь, пока двое мужчин развинчивали трубки и загружали их в чемодан МВ. – Хорошо, теперь, давайте, разбудим содержателя гостиницы. Она погремела ручкой огромного, обитого железом входа.

– Эй, она заперта!– пожаловался Пеллар. – И что теперь?

– Мы постучим. Она подняла бронзовый молоток, болтавшийся на цепочке, нашла примерный центр металлической тарелки и сильно ударила по нему. Дверь задребезжала и запела от удара, и площадь содрогнулась. Она снова постучала. И еще раз.

В самый разгар последнего штурма дверь рядом с тарелкой открылась, и оттуда выглянули два мутных глаза. Скрытый рот проскрипел: — Non c'e stanza... non c'e stanza... va... va... va! Мест нет... уходите!

Она сунула руку в карман и достала свежеотчеканенный золотой флорин. Другой рукой она держала фонарь. Монета сверкнула.

– Нам понадобится весь первый этаж, – твердо заявила она по-итальянски. Она знала, что по местному обычаю это означает второй этаж.

– Все занято... – булькнул трактирщик. Но его глаза не отрывались от монеты.

– Quanti clienti? – спросила она. Сколько гостей?

– Otto. Восемь.

– Сколько за каждую ночь с каждого?

– Сорок сольдо.

– Вы ошибаетесь, трактирщик. Я знаю, что это десять сольдо, правила Гильдии Трактирщиков. Но, неважно. Верните их деньги. Удвойте их. Нет, утройте их. Разбудите их. За ваши хлопоты возьмите флорин.

Она услышала скрип отодвигаемых засовов и открываемых цепей. Дверь приоткрылась. – Синьорина, подойдите сюда, per favore.

Она сделала шаг вправо и держала монету большим и указательным пальцами.

Мелькнула толстая голая рука. Монета исчезла. Дверь с лязгом захлопнулась. Через мгновение дверь со скрипом распахнулась настежь. Трактирщик, все еще пытаясь застегнуть пояс туники, выглянул во двор. – Dov'e la vostra carrozza? Где ваша карета?

– На обратном пути в Пизу. Так мы войдем или нет?

– О, sì sì. Входите, signorina, signori. Жена, возьми их сумки.

– Как вас зовут? – спросила Элизабет.

– Антонио... Тони... синьорина, к вашим услугам. А это моя жена, Анна. Они оба старательно поклонились.

–А кто это, signorina, – спросил трактирщик, – почтил вниманием мой скромный albergo?

– Полномочные лица от Его Величества Генри, короля Англии, – спокойно ответила она. – В свое время я вам кое-что объясню.

– Конечно, signorina, конечно. Хозяин и хозяйка жадно оглядели вновь прибывших гостей, отметив богатую одежду и особенно нитку жемчуга на шее женщины.

Жена отвела мужа в сторону и поспешно заговорила с ним. Он повернулся к Элизабет с сияющим от горя лицом. – Я забыл о некоторых дополнительных расходах.

– Сколько? – сухо сказала она.

– Еще два флорина. Всего три.

Она протянула ему монеты. – А теперь, Тони, пусть это будет конец всего этого. Мне было бы очень жаль, если бы пришлось доложить о вас властям.

Он тревожно прислушался. – Нет, синьорина, в этом нет необходимости. Вот... Он вернул одну монету. – Видите ли, из-за моей любви к вашему королю Генри я готов потерять деньги.

– «Черта с два», – подумала она.

Она огляделась вокруг. Они вошли в главную комнату – совмещенную кухню с камином, столовую и комнату отдыха. Там стояло несколько столов со скамейками. Куски мяса и птицы, а также гирлянды чеснока, лука-порея и лука свисали с крючков на стенах. Над головой на карнизах сидели куры. Она глубоко вздохнула. Таковы были виды и запахи скотного двора и кухни на ферме дедушки Герардини в Техасе. Она была дома.

Она заметила, что двое ее спутников поглощают все это с нарастающим ужасом. Она подавила усмешку.

В дальнем конце комнаты за столом сидел чернобородый мужчина и пристально смотрел на них. Поправка. Он уставился на нее. Ну что ж, этого стоило ожидать. Незнакомцы в городе. Очень странные незнакомцы. Но он и сам был немного странным. Потому что перед ним не было ни тарелки, ни ножа. Вместо этого – шахматная доска.

Она снова повернулась к Тони. – Мы хотели бы получить комнаты как можно скорее.

– Ну конечно! Конечно!– Он вытер руки о фартук и лучезарно улыбнулся. – Моя жена подготовит ваши покои. Там может быть небольшая задержка. Ей придется вести переговоры с каждым из наших постоянных клиентов. А пока мы ждем, не желают ли синьорина и ее благородные спутники отведать вина?

– На данный момент мы отказываемся. Позже мы поговорим о вине и других вещах.

– Джентльмены не говорят на нашем языке? – спросил трактирщик.

– Нет, они говорят только по-английски. Я объясняю и перевожу. Меня зовут Элизабетта, и я дочь английского посла в Неаполе. Этот джентльмен – Лорд Кутберто из Джорджтауна, а другой – Лорд Рафаэль из Арлингтона.

– Ах... Я понимаю. Он окинул их проницательным взглядом, потом снова повернулся к ней. – Вы здесь, чтобы увидеть… его.

– Его? Она уже точно знала, что он имел в виду.

– Леонардо, синьорина. Великие люди, богатые люди, они приходят к нему. Маэстро, умоляют они – нарисуйте меня, нарисуйте мою жену, мою дочь, мою любимую борзую. Но нет. Он рисует только то, что ему нравится. Не хочу показаться неуважительным, миледи, но, я думаю, что если вы даже попытаетесь найти его, он исчезнет.

– Но вы могли бы найти его?

Он пожал плечами. – Возможно.

Они были прерваны взрывом воплей, криков и проклятий из комнат наверху.

* * *

7. Вид на реку

Трактирщик виновато улыбнулся, но глаз не поднял. – Моя добрая жена ведет переговоры о возврате денег. Ваши комнаты будут готовы очень скоро.

– Что это за шум? – потребовал Пеллар. – Что происходит?

Элизабет указала пальцем на происходящее. По широкой дубовой лестнице, спотыкаясь, спускалась шумная, безутешная процессия: шесть мужчин, две женщины, их нагота была покрыта в разной степени. Их жалобы стихли, когда они увидели трех царственных гостей.

– Бывшие жильцы, – тихо пояснила Элизабет. – Выезжают.

Опустив глаза, бывшие гости, почтительно прошли мимо вновь прибывших постояльцев. Двое или трое направились на кухню, остальные, шаркая ногами, вышли через парадную дверь и исчезли.

Элизабет посмотрела на Тони. – Вы хорошо поработали. Вот вам ваш флорин. За это я хочу, чтобы вы послали наверх продукты, чтобы поесть и попить. Нам хотелось бы теплого красного вина, различных видов мяса и фруктов, а также масла, сыра и свежеиспеченного хлеба. Вы можете с этим справиться?

– Конечно, благородная леди.

Полчаса спустя, когда их должным образом устроили наверху, они снова собрались в комнате Элизабет. Она протянула ожидавшему трактирщику небольшой сверток. – Пять дукатов вам, Тони, если вы передадите это Леонардо в течение часа.

– Считайте, что дело сделано, благородная синьорина. Он повернулся, чтобы уйти.

– Постойте... еще одно дело.

– А?

– Касается судебного разбирательства. Нам нужен нотариус, член Гильдии Судей и Нотариусов с хорошей репутацией.

– Нотариус... Хм. Есть несколько хороших, миледи. Что вы от него ожидаете?

– Это вопрос официального письменного показания под присягой. Я буду задавать вопросы свидетелю, а лорд Рафаэль проведет перекрестный допрос. Все должно быть сделано в соответствии с определенными правилами.

– Понятно, – сказал Антонио. – Дайте мне немного подумать. Да, лучше всего для такого дела подойдет, пожалуй, Синьор Ручеллаи.

– Ручеллаи? Как давно он работает нотариусом?

– Больше двадцати лет, миледи.

– Он иногда заходит сюда пообедать?

– Часто, миледи.

– Он ценит хороший стол?

– Так и есть, так и есть.

Отлично. Профиль начинал вырисовываться. Она чувствовала в нем покладистого чиновника, который оказывал бы необходимые услуги, не задавая лишних вопросов, и на которого можно было положиться, проводи он большую часть времени за боковым столиком. – Его христианское имя?

– Бьяджио, если позволите.

– Он наш человек, Тони. Пожалуйста, отправьте за его превосходительством, Мессером Бьяджио Ручеллаи. Вы можете сказать ему, что наш великий король Генри ценит быстрое обслуживание.

Когда он ушел, она заметила, что двое мужчин что-то грызут за боковым столиком.

Утро было теплое. Она подошла к маленькому окошку и выглянула наружу. «Черный Лебедь» находился на небольшом возвышении, и из него открывался почти панорамный вид на город. Там был виден большой собор со знаменитым куполом Брунеллески. Дальше – колокольня Джотто. А потом река Арно и ее прекрасные мосты. Где-то ниже по реке находилось поместье Франческо Джокондо, чья жена Лиза скоро войдет в бессмертие от рук великого Леонардо. Леонардо поклялся больше не рисовать женщин, но, увидев Джоконду, передумал.

Пеллар подошел к ней сзади. – Вам действительно следует держать нас в курсе дела, Элизабет. Что было в пакете? Куда он пошел?

– О, простите, Кутберт. Наш хозяин утверждает, что Леонардо никого не желает видеть. Я решила, что нам нужно что-то особенное, чтобы привлечь его внимание. Поэтому я взяла зажигалку Ральфа, завернула ее в фотокопию сорок первой страницы отчета МВ, и скрепила их резинкой. Подарок Леонардо.

– Не понимаю, – сказал Ларви.

– Все очень просто, Ральф. Ваша зажигалка скажет ему, что мы из его будущего, а страница сорок первая расскажет, как мы сюда попали. Даже резинка что-то скажет. Он все сложит и придет. Кроме того, Ральф, я должна упомянуть, что послала за местным судебным чиновником. А пока нам лучше заняться устройством ЭВМ. Кутберт, не могли бы вы поставить ее под этот маленький столик? Вы можете накрыть стол тканью, чтобы скрыть ее, но убедитесь, что объектив имеет хороший обзор. Ральф, закройте, пожалуйста, дверь.

Едва Ларви закрыл дверь, как раздался стук с другой стороны. Он слегка приоткрыл ее. Это был хозяин гостиницы.

Элизабет подошла к двери и коротко переговорила с Антонио.

* * *

8. Член Гильдии

– Что он сказал?– потребовал Ларви.

– Нотариус внизу. Мы готовы? Она критически осмотрела центральный стол. Ткань, казалось, надежно скрывала переводчик ЭВМ. Она снова повернулась к Антонио. – Не могли бы вы привести его сюда?

Через минуту хозяин гостиницы вернулся с невысоким, толстым, хорошо одетым джентльменом. – Синьорина, синьоры, – невозмутимо произнес Тони, – я имею честь представить вам ведущего нотариуса нашего прекрасного города, самого ученого, блестящего и мудрого Мессера Бьяджио Ручеллаи.

– Мы благодарим вас за вашу любезную помощь, Антонио, – сказала Элизабет. Она добавила со спокойной надменностью: – Теперь вы можете оставить нас.

Трактирщик еще раз поклонился и закрыл за собой дверь.

Элизабет повернулась к вновь прибывшему господину и, молча, осмотрела почтенного Мессера Ручеллаи. Было очевидно, ему стоило немалого труда подняться по лестнице, и он все еще пыхтел. На нем была характерная четырехугольная шляпа действующего адвоката эпохи Возрождения, нарочито двусмысленная раздвоенная борода и, наконец, что самое главное, мантия нотариуса, авторитетная и мрачная, с широкими черными полосами на темно-красном фоне. На ремне через плечо висел кожаный мешочек.

Она любезно улыбнулась. – Это большая честь для нас, Мессер Ручеллаи. Я леди Элизабетта из Неаполя, дочь тамошнего английского посла. Я переводчик для этих двух джентльменов, которые говорят только по-английски. Этот джентльмен – Лорд Кутберто из Джорджтауна, а другой – Лорд Рафаэль из Арлингтона.

Нотариус низко поклонился. – Миледи... милорды.

Элизабет продолжала. – Мы здесь по поручению некоего гражданина Флоренции.

– О, конечно. Вы хотите заказать картину? Статую?

– Нет, ничего подобного, – перебила его Элизабет.

– Нет? А, понятно. Вы хотите подать в суд на флорентинца. Да?

– Черт возьми, Элизабет, – выразил недовольство Ларви. – Что происходит? Я имею право знать.

Она снова повернулась к нему. – Конечно, вы правы, Ральф. Просто включите ЭВМ. Пульт лежит на столе. Вы можете сесть вон там, у окна, и снимать показания на камеру. И ты тоже, Кутберт.

И она повернулась к нотариусу. – Простите, что прерываю вас, Мессер Ручеллаи. Господа устали и хотят отдохнуть.

– Конечно, – сказал он с сомнением.

– Но мы с вами продолжим. Суд, вы спрашиваете? Нет, и не это тоже. Нам просто требуются показания под присягой от одного из ваших граждан. Заявление должно быть сделано в присутствии члена Гильдии Судей и Нотариусов, то есть лично вас. На окончательном документе потребуется ваша печать.

– Я никогда не расстаюсь со своей печатью. Он похлопал по кожаному мешочку.

– Отлично, Мессер. Есть досадные мелкие детали, но я уверена, что чиновник вашего положения знаком со всеми ними.

Он поклонился. – Естественно. Он оглядел комнату. – Но где ваш свидетель?

– За ним послали гонца. Мы ждем его с минуты на минуту. Она сделала паузу. – А теперь, Мессер Ручеллаи, перейдем к вопросу о вашем гонораре.

– Гонорар? Гонорар? О, Миледи, вы меня задели за живое. Члены Гильдии служат всем, богатым или бедным, без взимания платы. Он подошел ближе и развернул свой плащ так, что боковой карман зиял на нее. – И все же, благородная синьорина, мы признаем, что иногда, совершенно добровольно и совершенно без нашего желания, благодарный клиент может навязать нам скромный гонорар. Такой гонорар, какой может быть в пределах его возможностей... или ее. Дукат за день, так сказать. Он наблюдал за ней, сначала с легким предвкушением, а затем с растущим восхищением, когда медленными гипнотическими движениями она развязала шнурок на поясе. Он почувствовал глухой стук тяжелой монеты в кармане своего плаща. Он подавил вздох. Это был не просто дукат! Это было... золото! Флорин! Было ли это возможно?

Он собрал все свое мужество и хрипло продолжил: – Два, если дело окажется сложным.

Звяк!

Madre di Dio !

Он закрыл глаза. – И для гарантии удовлетворения во всех деталях, больших и малых, для обеспечения полной гармонии во всех вопросах, ожидаемых или неожиданных…

Звяк!

Мессер Ручеллаи начал потеть; он решил прекратить, пока для него всё хорошо складывается. Он вздохнул и закрыл карман со своим гонораром. – Если Миледи извинит мой вопрос, мы перейдем к сути дела. А кто ваш свидетель?

– Леонардо да Винчи.

Он задумался об этом. – Должен предупредить вас, миледи, что Леонардо очень независимый человек. Если он откажется прийти, я верну деньги…

– В этом нет необходимости, Мессер Ручеллаи, – сказала Элизабет. – Во всяком случае, я уверена, что он придет.

В дверь громко постучали.

– Entri! – крикнула Элизабет.

Дверь открылась. В дверях стоял высокий бородатый мужчина в розовом плаще. Седые волосы свободно спадали ему на плечи. Он снял фуражку и обвел комнату холодным взглядом голубых глаз. У него были широкие плечи и удивительно большие руки. Элизабет готова была поверить рассказам о том, что он может выпрямлять подковы голыми руками. И все же черты его лица были прекрасны, аристократичны, почти женственны.

Его взгляд вернулся к ней.

* * *

9. Леонардо

Целую минуту с бесстыдной откровенностью опытный анатом разглядывал ее. Казалось, он мысленно измерял горло, грудь, талию. Затем снова обратился к лицу, оценивая пропорции щек, лба, носа, губ.

Он заговорил низким звучным голосом. – Вы очень красивая. Я буду рисовать вас. Он показал зажигалку Ларви. – Как это далеко во времени?

Мессер Ручеллаи наблюдал за всем этим с открытым ртом.

Элизабет смогла выдавить из себя только тихий писклявый голос. – Мессер Леонардо, я не красавица и не могу себе представить, почему вы хотите нарисовать меня? Кроме того, прежде чем я отвечу на ваш второй вопрос, пожалуйста, уделите мне минутку. Меня зовут Элизабетта. А это Рафаэль, а там Кутберто. Они все поклонились. – И вы знаете нашего уважаемого нотариуса, Мессера Бьяджио Ручеллаи?

Художник и адвокат обменялись кивками.

Она продолжила. – Мессер Ручеллаи еще не завтракал. Наш хозяин предоставил некоторые продукты питания, все на боковом столике, с прекрасным тосканским вином для завтрака. Мы освобождаем вас от обязанностей, Мессер Ручеллаи, пока вы будете завтракать.

Нотариус принял это сообщение. На самом деле, он уже кушал хлеб и колбасу час назад, но ему не хотелось возражать этому золотому клиенту. Он поспешил к столику и уселся за него.

Элизабет снова обратила свое внимание на художника. – Мессер Леонардо, мы из 2003 года. Мы живем в Новом Свете, открытом Христофором Колумбом в 1492 году. В наши дни Новый Свет стал очень многолюдным, и изобретатели сделали великие открытия в науках. В моей стране существует система законов, которая предоставляет изобретателю семнадцатилетнюю монополию на его изобретение. Наше правительство выдает изобретателю документ – патент, удостоверяющий его монополию. Иногда два изобретателя стремятся получить патент на одно и то же изобретение. В этом случае правительство должно рассмотреть все факты и выдать патент только первому изобретателю.

– Но предположим, что, ни один из них не является первым изобретателем?

– В таком случае патент никто не получит. – «Он быстро всё схватывает», – подумала она.

– И поэтому вы здесь? Он показал фотокопию сорок первой страницы. – Вы думаете, я изобрел эту машину?

– Так вы ли?

– Да.

Она глубоко вздохнула. – Маэстро, вы можете это подтвердить? У нас здесь есть устройство, которое запишет все, что вы скажете, переведет это на английский язык и, наконец, сделает распечатку.

– Распечатку?

– Да, как страницы в книгах вашего книгопечатника, синьора Мануция.

– Понимаю. Он задумался. – Похоже, ваша цивилизация достаточно развита. Хорошо. Я сделаю это.

– Спасибо. Во-первых, нотариус должен будет привести вас к присяге. – Мессер Ручеллаи? – позвала она в сторону банкетной скамьи.

Адвокат повернулся и ответил на ее зов звонкой отрыжкой.

Пеллар вздрогнул.

– Мессер Ручеллаи, – сказала она, – не будете ли вы так любезны, привести к присяге Мессера Леонардо?

Нотариус вытер рот рукавом и, с трудом ворочая языком во рту, набитым бараниной, пробормотал многосложную литанию.

– Благодарю Вас, Мессер Ручеллаи, – сказала Элизабет. – Через некоторое время вы нам снова понадобитесь, чтобы привести к присяге наше устройство записи.

Леонардо выглядел озадаченным. – Вы собираетесь привести к присяге машину, чтобы она говорила правду?

– Что-то вроде того. Устройство не только записывает, но и является переводчиком. Он переводит мои вопросы и ваши ответы на английский язык, чтобы Кутберто и Рафаэль могли следить за ходом дачи показаний. По нашему кодексу переводчик должен быть приведен к присяге, как и любой другой свидетель.

Художник удивленно покачал головой.

Она окликнула нотариуса. – Per favore, Мессер Ручеллаи.

– Monna?

– Пожалуйста, приведите к присяге нашего переводчика.

Нотариус оглядел комнату, потом снова посмотрел на Элизабет.

– Он под столом, – объяснила Элизабет. – Вы не можете видеть его из-за ткани.

– О. Вот как это делается в Англии? Как его зовут?

– Синьор Ай-Би-Эм.

Нотариус позвал: – Синьор Ай-Би-Эм!

Из-под стола донеслось: – Я здесь!

– Синьор Ай-Би-Эм, клянетесь ли вы переводить точно и полностью, на полном идиоматическом языке, с одного языка на другой, как требуется, ничего не добавляя и ничего не опуская, да поможет вам Бог?

– Я клянусь.

– Grazie.

– Prego, – сказал синьор ЭВМ. Мессер Ручеллаи обменялся кивками с Элизабет и вернулся к своему столу.

* * *

10. Письменное показание под присягой

– Я буду говорить по-английски, – сказала Элизабет Леонардо, – и машина ЭВМ немедленно переведет все на итальянский язык. Мессер Ларви будет следовать той же процедуре. Ваши ответы будут на итальянском языке, и они будут также переведены на английский язык. Это вас устраивает?

Художник кивнул. – Конечно.

Она начала. – Пожалуйста, назовите свое полное имя и место жительства.

– Леонардо да Винчи. Я живу в доме Андреа Мартелли, на улице Кирпичников, Флоренция.

– А чем вы занимаетесь?

– Художник, скульптор, гражданский и военный инженер, архитектор, изобретатель.

– Мессер Леонардо, я вручаю вам лист бумаги, на котором изображена геометрическая фигура. Вы можете опознать ее?

– Да. Это копия страницы из одного из моих блокнотов.

– Что на ней?

– Набросок тетраэдрической машины для путешествия во времени.

– Вы на самом деле сконструировали такую машину?

– Как видно из рисунка, она имела форму тетраэдра, образующего каркас из серебряных трубок. Эти трубки были по четыре эля с каждой стороны.

– Пустые трубки?

– Нет. Они были наполнены специальной водой.

– Откуда эта вода?

– От доктора Маркоса, местного алхимика. Он начал изготавливать ее из ста тысяч кувшинов колодезной воды и в течение десяти лет кипятил ее, пока не осталось всего пять кувшинов.

– Возражаю, – нараспев произнес Ларви. – Это слух с чужих слов.

Элизабет сказала: – Пусть запись покажет, что детализация группы Россо описала такие остатки как источник тяжелой воды. Давайте продолжим. Мессер Леонардо, что было соединено, если было, с каркасом?

– Набор чередующихся пластин из меди и цинка. Пластины были размером в половину квадратного эля, и разделены толстой войлочной бумагой, пропитанной уксусом. Набор был высотой около двух элей. Я прикрепил серебряную проволоку к самой верхней пластине, которая была медной, и другую серебряную проволоку к самой нижней пластине, которая была цинковой.

– А что вы сделали с этим набором металлических пластин?

– Я прикрепил один из серебряных проводов к верхней вершине тетраэдра, а другой – к другой вершине.

– Продолжайте.

– Я сжал черный кубик в одной руке.

– Опишите, пожалуйста, кубик.

– Сторона размером с полпальца. Тяжелый предмет для своего размера. Странная текстура, чем-то напоминающая смолу. Его добыли в Яхимове, в Богемии, и подарили герцогу Людовику как редкий минерал.

– Пусть запись покажет, что свидетель описал уранинит, или урановую смолку. Итак, Мессер Леонардо, как же вы пришли к тому, чтобы изобрести вашу машину времени? Какова была ваша цель?

Художник долго думал. – Она восходит к Сионской горнице.

– Вы имеете в виду Тайную Вечерю?

– Да, Сионская горница. Герцог Людовик попросил меня нарисовать Сионскую горницу для доминиканцев в их монастыре в Милане, и я начал предварительные работы в 1495 году.

– Когда вы закончили?

– В девяносто восьмом.

– Были задержки?

– На самом деле, за исключением двух лиц, работа была завершена в течение первого года.

– Какие два лица?

– Наш Господь... и Иуда. Я не мог представить себе ни божественности одного, ни зла другого. Поэтому я задержался.

– Но, в конце концов, вы представили себе этих двоих?

– Я их видел. Всех их: Иисуса и двенадцать.

Она нахмурилась. – «Что он говорит»?

– Он продолжал. – Вот, почему я создал время-тетраэдр. Чтобы я мог вернуться назад.

– До каких пор? И куда же?

– В верхнюю комнату Тайной Вечери. Почти 1500 лет назад. Я видел их всех. Затем я вернулся в Милан, и закончил с лицами.

– Значит, вы нашли... Но слова растаяли на полуслове. – «Держись здесь»! – подумала она. Кроме последней поездки во Францию, где он умер, не было никаких записей о том, что он когда-либо покидал Италию. И все же... и все же... она знала, что он говорит правду. В тот год распятия он был в Иерусалиме. – «Как»? – подумала она. Как он сделал эту невозможную вещь? Был только один выход. Он установил свою машину в Милане, и оттуда двигался практически мгновенно как во времени, так и в пространстве!

Этот человек понимал в МВ такие вещи, о которых они и не подозревали.

Ее спутники, молча, наблюдали за ней. По выражению лица Пеллара было видно, что ему просто любопытно, почему она остановилась. Рот Ларви скривился в сардонической усмешке. – «Он знает», – подумала она. – «Он понял это почти сразу же, как и я. Ты молодец, Ральф».

Она тихо начала. – Это ваше свидетельское показание, Маэстро, что вы видели Иисуса и двенадцать учеников на, скажем так, первоначальной Тайной Вечере в Иерусалиме в 33 году нашей эры?

– Да. За исключением того, что это был 29 год нашей эры. Раннехристианские отцы неверно рассчитали год его рождения.

– Вы действительно там были?

– Да.

И вот теперь Пеллар просыпался. Он бросил на нее предостерегающий взгляд, который явно сказал: – Он лжет! Отвали!

Интересно. На лице Ларви было написано прямо противоположное: – Давай, Джерард! Продолжай! Ты уже вляпалась по уши. Ты все испортила!

– «Может быть, Кутберт и прав», – подумала она. – «Может быть, мне стоит бросить, пока я двигаюсь вперед»? Но тут она уловила бессловесную усмешку Ларви. Бессловесную? Нет, она была полна слов – ты слабая, робкая, некомпетентная женщина.

– «Хорошо, Ральф, это сработало»!

Однако, вернемся к художнику. – Мессер Леонардо, далеко ли Иерусалим от Милана?

Он одарил ее поздравительной улыбкой. – Около 650 лиг, по прямой линии.

Ларви скрестил руки на груди и, прищурившись, наблюдал за происходящим.

Она спросила со спокойным фатализмом: – Как вы доставили свою машину в Иерусалим?

– Силой воли, Монна.

Силой воли? С таким ответом ее свидетель отказался от своих с трудом заработанных притязаний на доверие?

– «Теперь я не могу бросить это», – подумала она. – Силой воли, Мессер?

– В этом нет ничего особенного, миледи. Немного попрактиковавшись, любой левша с хорошим интеллектом может это сделать.

– Уточните, пожалуйста.

– Да. Мои исследования человеческого мозга показывают, что каждое из двух полушарий имеет свой собственный набор специальных функций. Правое полушарие управляет левой стороной тела. Оно также управляет нашим чувством стиля, геометрии, визуального расположения, пространственного положения. Я уверен, что все это хорошо известно вашим врачам и ученым, которые работают с разумом. Разве это не так?

– За последнее время было сделано немало, – согласилась Элизабет. – Продолжайте.

– Ну, во-первых, я установил машину.

– Где же?

– В моей студии во дворце Сфорца в Милане.

– Что дальше?

– Я соединил провода, крепко сжал черный кристалл и сосредоточился на перемещении во времени и пространстве. Я уже решил, что путешествие в Иерусалим в 29 год нашей эры должно быть совершено с шагом два года и три месяца на лигу. Вам нужен маршрут?

– Если вам не трудно.

– Ну, мимо Флоренции, вниз по гребню Апеннин, мимо Равенны, через Адриатику, через пролив Отранто. Затем над Македонией и землей Османов. Далее – Критское море. Был примерно 765 год, и я был уже на полпути туда. Афины… теперь часть Византийской империи, были следующими. Затем Восточное Средиземноморье, или Внутренние Моря, как называли их римляне. К тому времени, когда я миновал Родос, я был уже в эпохе Цезарей. Внезапно наступил первый век, и я оказался над Иерусалимом. Я нахожу Гефсиманский сад. Я оставляю тетраэдр там. Это было время Еврейской Пасхи, и все было в полном беспорядке. Повара и слуги не обращают на меня внимания. Я беру фартук. Я поднимаюсь по лестнице. Он помолчал, словно вспоминая то, что увидел потом, потом глубоко вздохнул. – Все было кончено в течение часа.

– Итак, вы нашли то, что вам было нужно? – спросила Элизабет. – Иисуса? И Иуду?

– Да, я нашел их, но не понял, что же я нашел. Иуда? Я смотрел на это лицо и искал в нем зло. Я не знаю. Это было лицо ужаса, отчаяния.

– А Иисус? – осторожно спросила Элизабет.

Художник поднял глаза к потолку. – Нелегко говорить об этом. После того как Иуда вышел из-за стола, я увидел лицо Иисуса, которое мне было нужно для Сионской горницы – возвышенная печаль. Это было то лицо, которое я пытался нарисовать. Я потерпел неудачу. Это лицо не поддавалось рисованию.

– Мессер, когда вы вернулись из Иерусалима в Милан, что вы сделали с машиной?

– Я ее уничтожил. Мое вторжение было ужасным. Больше никогда.

– Благодарю Вас, Маэстро. Это завершает мою прямую линию. Перекрестный допрос, мистер Ларви?

– Да, спасибо, мисс Джерард.

Он повернулся к художнику.

* * *

11. Ларви на перекрестном допросе

– Всего пара коротких вопросов, Мессер. Он сложил руки на груди, ожидая перевода. – На самом ли деле вы свидетельствуете, что вы путешествовали около 1500 лет во времени и около 650 лиг по суше и морю, и все это в хрупком металлическом каркасе?

Художник задумался над этим. – Довольно невероятно, не правда ли? И все же, конечно, это более вероятно, чем ваше утверждение, что вы путешествовали из времени, которого не существует.

– Я... ну, тогда эта Тайная Вечеря. Они вас видели?

– Они не обратили на меня никакого внимания. На мне был фартук. Я принес тарелку с хлебом.

– И ломтик лимона?

– Лимон?

– В копии картины, которую я видел, на столе лежит ломтик лимона. Вы понимаете, что лимоны не были знакомы в Средиземноморье до двенадцатого или тринадцатого века?

– Нет. Я этого не знал.

– И вы всех посадили по одну сторону стола. На самом деле все было по-другому, не так ли? Они все расположились вокруг стола?

– В Верхней Комнате они расположились по обе стороны стола. Но на картине я поместил их всех на дальней стороне, чтобы монахи могли видеть лица.

– И в этой, якобы Верхней Комнате они действительно сидели на длинной скамье?

– Нет. Они сидели на соломенных циновках, на полу.

– Ваша картина солгала?

– Нет. На картине их было легче разглядеть, когда они сидят на скамейках.

– Неужели Иуда действительно положил на стол свой мешок с серебром?

– Нет. Это было символично.

– Значит, было много различий в том, что вы видели или думали, что видели, и в том, что вы нарисовали?

– Да.

Ларви усмехнулся. – Вы настоящий бастард, не так ли?

– Возражаю, – возмутилась Элизабет. – Адвокат оскорбляет свидетеля.

Леонардо пожал плечами. – О, я не обижаюсь, Монна. Правда, я родился вне брака, но я чту обоих своих родителей. Я особенно горжусь своей матерью, Катериной. Она была служанкой в гостинице, где однажды остановился мой отец. Это переросло в страстную любовь, но мой дед, да Винчи запретил жениться. Таким образом, в 1452 году я родился незаконнорожденным.

– Мессер, – сказал Ларви, – вы должны признать свою нелегитимность, и вы должны признать ложь в ваших картинах. Я говорю вам, что вы не просто бастард, вы – обманчивый бастард.

– Возражаю, – заявила Элизабет. – Адвокат снова оскорбляет свидетеля. Если вы будете продолжать в том же духе, мистер Ларви, мы прекратим это снятие показаний на основании ненадлежащего поведения партией Россо.

– Я могу доказать обман, мисс Джерард.

– Тогда сделайте это.

– Я так и сделаю. Мессер, вы заполнили несколько тетрадей набросками и письменными комментариями?

– Да.

– Но ваш почерк не так-то легко читать?

– Я могу это прочесть.

– Но обычному обывателю нужно зеркало? Потому что вы пишете обманчиво… справа налево?

– Я пишу справа налево, потому, что я левша. Это самый простой способ для меня.