Текст книги "Украшение его профессии (ЛП)"

Автор книги: Charles L. Harness

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Джейн выглядел сомнительным. – Мы должны были бы создать его. Наши люди рекламы должны отсортировать эти вещи. Все виды требований для изображения и звука.

– Невозможно, Харви. Это не работа для агентства. Все, что они могут сделать, это сложить вместе слоги так, чтобы обойти, как они думают, грань, которую ваши клиенты почти, но не совсем распознают. Тем способом, которым они составляют эти списки, они практически гарантируют, что их знак будет слаб. Оставьте их. Я дам вам знак, и я гарантирую, что вам он понравится, и это не нарушит существующего знака.

– Но если его нет в моем списке, как вы можете быть так уверены, что он мне понравится?

Патрик улыбнулся. – Мы никогда не теряли клиентов.

– Вероятно, он будет очень похож на торговый знак в моем списке.

Патрик забрал список и бегло просмотрел его. – Нет, я думаю, нет. Но мы напрасно тратим время. Давайте, перейдем к следующему пункту.

– Следующий пункт?

– Оплата.

– Запросите мой отдел.

– Вы не вполне понимаете, Харви. Давайте пробежимся через него снова. Я обещаю вам чистый, желанный торговый знак. Я даю вам гарантию на то, чего пока еще не существует. Я не должен делать этого. Это выше и вне моего служебного долга. А вам большая польза.

– И что же?

– Если компании предъявят иск, вы остаетесь чистым, но для меня это – черная метка. Будет сказано, что в Хоуп нужен более молодой человек в патентный отдел, что Патрик тормозит. И затем в следующий раз, когда это произойдет, я буду выброшен на улицу. Таким образом, я рискую, и я хочу получить оплату.

Джейн смотрел подозрительно. – Какую?

– Мы не должны быть тупыми. Вы могли бы предложить приз за соответствующий знак.

– И вы бы выиграли его?

– Его бы выиграл патентный отдел.

– Продолжайте, – едко сказал Джейн.

– Приз не может быть деньгами.

– Я могу понять это. Как вы говорите, тупой. Как насчет коврового покрытия от стены до стены?

– Нет.

– Конференц-зал...

– Нет, тоже не это.

– Электрические пишущие машинки...

– Не совсем точно, что я имел в виду.

– Тогда, что же вы хотите?

Патрик, наклонился и прошептал: – Уиллоу.

Джейн на мгновение замолчал. Наконец он промолвил: – Я даже не знаю, что сказать. Это дешевый, дрянной трюк, не в вашем характере, Кон. Кроме того, не я устанавливаю правила. Эта программа продвижения по службе является политикой компании. Ни вы, ни я ничего с этим не можем поделать. Мне нужен секретарь. У меня есть вакансия. Я или заполняю ее путем продвижения девочки из лаборатории, или я выхожу на улицу. Я думаю, что это – хорошая политика.

– Я тоже, сказал Патрик мрачно. – Я очень не хочу делать это.

– Вы не должны делать этого. Фактически, вы абсолютно неблагоразумны. Если вы настаиваете на этом, я должен буду обсудить этот вопрос с Эндрю Бликером.

– Если вы сделаете это, вы обеспечите мне неприятности.

– Как вам сказать, я бы не хотел делать это.

– Одновременно вы должны будете также упомянуть Бликеру, что не можете вовремя представить Руководство Совету. И вы не должны будете сказать ему причину задержки. Он будет первым в моем списке копий моего отчета о нарушениях торгового знака, представленного вам. Ему это не понравится.

В комнате стало очень тихо. Слабое движение пишущих машинок угасало и струилось во внешних помещениях.

Джейн сохранял сдержанность. – Вы победили.

– Спасибо, Харви. И теперь, когда у нас не будет недоразумений, когда мисс Уиллоу возвратится к нам вместо того, чтобы быть вашим секретарем, сохранит ли она свой двойной рост?

– Я думал, что она никогда не оставит вас. Как она может возвратиться к вам?

– Это хорошо, Харви, что она переводится к вам. Если бы мы оставили ее здесь, то она была бы вправе думать, что мы обманули ее с повышением. Таким образом, мы должны передать ее вам по документам, получить ее двойное повышение, и затем возвратить к нам также документально. Физически, конечно, казалось бы, нет никакой причины для ее перевода... т.е. необходимости вычистить ее стол или чего-либо подобного.

– Итак, я не только не получаю секретаря, но еще и Уиллоу получает двойное повышение.

– Но вы получаете хороший отзыв для своего Руководства.

– И хороший торговый знак?

– Абсолютно точно. У Патрика был торжественный вид. – Мы можем выбрать его здесь и прямо сейчас. Мы гарантируем, что можем получить заявку на торговый знак уже сегодня. Все, в чем мы нуждаемся, это более экзотическое название, но не сделанное из этих заурядных сборочных элементов. Действительно красивое название.

Корд подал реплику. – Как насчет некоторых иностранных слов, означающих «красивый»?

– Ну, это мысль. Харви, что вы думаете?

Джейн пожал плечами. – Каких слов?

– «Pulchra» – латынь для слова «прелестный», – подсказал Корд.

– С ним трудно что-либо сделать, – сказал Патрик. – Что еще?

– «Kallos» – «красивый» на греческом языке. Патрик выглядел сомневающимся.

– «Bel»? – подсказал Корд.

– Это уже немного лучше. Что это на итальянском языке?

– «Белла».

– Все еще не совсем верно, – ответил Патрик.

– Вы могли бы сделать большой скачок. «Красивый» на немецком языке schön,

произносится «чойн». Если бы вы сформулировали его на английском языке с небольшим акцентом, и добавили длинный звук «a».

– Ах, да. «Шайне». «Шайне!». У Патрика загорелись глаза. – Мне это очень нравится, Харви?

– Неплохо. Шайне. Хм-м-м. Да, я должен признать, в этом что-то есть. Что-то привлекательное.

– Я тоже это слышу, Харви.

Глаза Корда ненадолго закатились вверх.

– Сколько времени потребуется для обнаружения его в торговых знаках в Вашингтоне? – потребовал Джейн.

– Мы можем сделать это сегодня днем. Моему человеку в любой момент будет передано сообщение, и мы поручим ему, чтобы он начал действовать.

– Я возьму его, это название – сказал Джейн.

– Отлично. Если все будет ясно в патентном ведомстве, то мы получим заявление уже сегодня днем.

Джейн выглядел удивленным. – У вас должны быть составленные маркировки. Затем вы должны будете выполнить честную продажу в торговле между штатами. И потом иметь заявку на товарный знак, доведенную до конца Энди Бликером. Я не думаю, что вы можете сделать все это за три часа. И я не буду расплачиваться фальшивкой.

– Конечно, нет. Патрик ангельски улыбнулся, как только его собеседник ушел.

* * *

}Как только миновал полдень, Патрик прошел через двор к опытной установке терпинеола в тесный пыльный офис Джона Фаста. Когда он вошел внутрь, его глаза немедленно уперлись через помещение за стол Фаста, в большую живопись, в черно-белых тонах, висящую на стене позади Фаста. Он балансировал в дверном проеме, раскрыв рот, уставившись на эту... вещь. В простой черной раме были две фигуры, одна большая, и, спереди – меньшая. Очертания более крупной фигуры поначалу показались яркими и туманными. Когда же он посмотрел искоса, озадаченный и скованный, линии фигуры, казалось, кристаллизовались. И внезапно лицо приняло форму, с глазами, ртом и руками. Руки протягивались, обхватывая фигуру человека, находящегося спереди, который был одет в средневековую бархатную одежду, и берет с пером.

Патрик безотчетно вздрогнул. Его глаза опустились и неожиданно сцепились с глазами Джона Фаста, который ожидал, не задавая вопросов.

Фаст пробормотал: – Это – репродукция большого размера рисунка тушью Гарри Кларка, окончание перевода Байярда Тейлора из Гете.

– Что это? – выдавил Патрик.

– Мефистофель, покоряющий Фауста, – ответил Джон Фаст.

Патрик глубоко вздохнул и наконец-то обрел контроль над своим голосом. – Очень эффективно. Он сделал паузу. – Джон, я здесь, чтобы попросить об одолжении.

Фаст хранил молчание.

– Я понимаю, что у вас есть определенные навыки в искусстве гипноза.

Большие темные глаза Фаста окатили Патрика, как потоки. – Это не совсем правильное слово. Но, возможно, результат похож.

– Я перейду к сути дела. Все это является конфиденциальным. Наша основная заявка на патент терпинеола попала в конфликтную ситуацию в патентном ведомстве. Мы намереваемся устранить конфликт ходом, утверждающим, что пункт обвинения конфликта является непатентоспособным над предшествующей технологией. Эта предшествующая технология является тезисом диссертации колледжа. Проблема в том, что Пол Бликер является единственным, кто видел тезис, и он ничего не может вспомнить о нем. Возможно ли, что он вспомнит под гипнозом?

– Это возможно, – ответил Фаст, – но отнюдь не уверенно.

– Но разве не верно, что все, что он когда-либо испытывал, записывается где-то в его головном мозге?

– Возможно. Но это не обязательно означает, что мы можем вспомнить все это. Вызов является сложным процессом. Теория, в образе действия на сегодня следующая: «видеть – всё – забыть – почти – всё». В этом процессе каждый бит входящего ощущения записывается и архивируется в вашем подсознании. Но чтобы вытащить его снова, вы должны не только потребовать это. Вы также должны идти с ним, держа его рукой, прорубаясь умственным мачете для устранения всех подсознательных преград на его пути. Настойчивость может откопать много забытых пунктов таким образом. Но если он довольно старый, то может быть столько преград, что он никогда не будет в состоянии проникнуть в сознательный ум. В этом случае вы должны добраться туда вместе с ним, в ваше далекое подсознание – внимательно посмотреть на него, и затем прокричать кому-то о том, что вы видите. Гипноз является общепринятой процедурой. В руках эксперта все виды странностей могут быть обнаружены таким образом: стимулы являются только предметом времени для получения; или вещи, которые вызваны на сознательном уровне, были бы невыносимы.

– Я хочу, чтобы вы попробовали это на Поле Бликере сегодня вечером.

Фаст на мгновение замешкался. – Я прихожу к выводу, что вы переименовали «Неол»?

Брови Патрика выгнулись. – Да. Откуда вы знаете?

– Это был лучший из ваших патентов, и вы всегда делаете то, что является лучшим для ваших патентов.

– «Неол» был скромным торговым знаком, – сказал Патрик упрямо. – Это единственная причина, по которой мы изменили название.

– Каково новое название? – спросил Фаст.

И теперь колебался Патрик. Он понял, что не желает отвечать на этот вопрос. Внезапно ему почти разонравился Джон Фаст. Он встряхнулся. – Шайне, – сказал он кратко. Крошечные, переливающиеся огоньки, казалось, искрились где-то глубоко в глазах Фаста.

– Ну? – потребовал Патрик.

– Восхитительно, – пробормотал Фаст. – Я сделаю это для вас. Это может включать в себя нечто большее, чем гипноз. Вы понимаете это, не так ли?

– Конечно.

– Нет, вы не понимаете. Вы не можете, по крайней мере, сейчас. Но это не имеет значения. Если Пол будет готов, то я сделаю это для вас, в любом случае. Так как вы полностью привержены вашему делу, то по-другому и быть не может.

* * *

«Те, кто потерял ребенка, никогда не бывают, как бы, без младенца. Они являются единственными лицами, которые, в определенном смысле, всегда помнят его».

Ли Хант

* * *

Эндрю Бликер медленно качнул свой вращающийся стул назад и вперед и показал жестом на два стула, стоящие ближе всего к его столу.

– Добрый день, Энди, – бодро сказал Патрик. Харви Джейн хрюкнул в ответ. Он был не очень весел.

Глаза Бликера задумчиво вспыхнули и погасли на лице Патрика. В них был ужас от этих мерзких междоусобных дискуссий. Патрик в ответ улыбнулся и Бликер вздохнул. – Я перейду к сути дела, Кон. Кажется, существует некий вопрос о способе, которым вы поступили с Руководством Харви относительно «Неол».

– В самом деле? Я понимаю, что не смог удовлетворить его полностью, но я не думал, что он посчитал необходимостью передать этот вопрос в головной офис.

– В чем была проблема, Кон? Харви поднялся со стула.

– Энди, позвольте мне заявить…

– Кон? – спросил Бликер спокойно.

– Я некоторым образом шантажировал его, Энди. Я надавил на него в предоставлении одному из наших секретарей двойного повышения из его бюджета. В ответ я подарил ему хороший торговый знак, совершил поиск относительно нарушений прав, и подал заявку на регистрацию товарного знака в патентное ведомство, и все это в пределах четырех часов. У него еще есть время для корректировки доказательств в подготовленной им брошюре, и направления ее в печать сегодня вечером. Но это больше не Руководство Неол. Мы изменили торговый знак на «Шайне».

– Шайне?

– Харви выбрал его единолично.

– Ну, вы и скажете, – пробормотал Бликер.

– С названием всё в порядке, – проворчал Джейн. – Это – применение торгового знака, против которого я возражаю. Это – мошенничество, фальшивка. Энди, вы дали ложное показание под присягой, что компания использовала торговый знак в коммерции. Несколько часов назад знак даже не существовал, и я знаю по факту, что наш отдел отгрузки продукции ничего не отправил через государственную границу с маркировкой «Шайне». Вы же знаете, что должна быть межгосударственная торговля. Но вообще не было никакой отгрузки. Не один из пакетов не покинул патентное ведомство. Я только что проверил.

Бликер сгорбил плечи и начал медленно качаться на стуле. – Кон?

– У него есть почти прямые факты, Энди, но его вывод является неправильным. Не было никакого мошенничества. При подписании декларации вы не совершали лжесвидетельство.

– Но разве форма не говорит, что товары не были отправлены в межгосударственную торговлю? Разве я не подписал что-то на этот счет?

– Применение торгового знака просто запрашивает дату первого использования в коммерции. Форма определяет коммерцию как коммерцию, отрегулированную Конгрессом. Это было установлено законодательством более ста пятидесяти лет назад. Конгресс управляет коммерцией между штатами и территориями, коммерцией между США и зарубежными странами, и коммерцией с индейскими племенами.

– Но мы не осуществляли поставок в торговле между штатами, – утвердительно сказал Джейн.

– Правильно, – подтвердил Патрик.

– Ни во внешней торговле? – спросил Бликер.

– Нет, Энди.

– Тогда остаются…

– Индейцы, – подсказал Патрик.

– Апачи, добавил Джейн с кислой миной, – замаскированные в качестве патентных поверенных.

– Не обязательно Апачи, Харви, – сказал Патрик. – Но у нас есть законный представитель племени Сиу, должным образом аккредитованный при бюро по делам индейцев в Вашингтоне. Коммерция с Сиу осуществляется через их представителя. Продажа представителю является продажей племени. Если вы проверяли пакеты, вы, вероятно, заметили, что один был на ее столе.

– На её столе, – проскрежетал Джейн. – Это... индеец... вы имеете в виду…

– Мисс Грин Уиллоу, последняя из резервации Сиу? Конечно. Она заключает выгодную сделку. Мы, наконец, договорились на пятнадцати центах за галлон терпинеола. Ее люди в Вайоминге превратят его в мыло для туристов.

У Бликера, казалось, внезапно возникли проблемы с лицом, и это было заметно по усилиям, которые он прилагал для того, чтобы сковать свой рот в выражении вежливого вопроса. Затем его щеки побагровели, желудок опустился, и он торопливо отвернул своё кресло от посетителей.

Повисла долгая тишина. Джейн смотрел из-за спины Бликера на серьезную невинность Патрика. Он был в замешательстве. Наконец кресло Бликера снова повернулось. Его глаза выглядели водянистыми, но его голос находился под контролем.

– Харви, разве мы не можем быть удовлетворены, оставив это дело таким образом?

Джейн встал. – Независимо от того, что вы скажете, Энди. Он не смотрел на Патрика.

Бликер улыбнулся. – Ну, хорошо, господа.

Джейн чопорно пошел к двери. Патрик последовал за ним.

– Минутку, Кон, – попросил Бликер. Он жестом пригласил Патрика зайти внутрь. – Закройте дверь.

– Да, Энди?

Бликер усмехнулся. – Однажды, Кон, вас достанут. Вас прибьют к стене. Вас повесят за большие пальцы. Вы должны остановить это. Действительно ли Уиллоу принадлежит к индейскому племени?

– Конечно, да. Патрик имел печальный вид. – Разве кто-либо не доверяет мне? Соглашение законно.

– Конечно, конечно, – успокоил его Бликер. – Я просто подумал, как удобно иметь собственного индейца, когда вам нужна быстрая регистрация торгового знака. Это походит на наличие государственного нотариуса в вашем офисе.

– Все наши секретари являются нотариусами, – ответил озадаченный Патрик.

Бликер вздохнул. – Конечно. Они были бы. Я сделал шаг к этому, не так ли?

– Что?

– Не имеет значения. Кресло Бликера снова начало свой медленный ритм. – Как поживает тот шахматист? Алек Корд?

– Он получил второе место в годовом чемпионате федерального округа.

– Тем не менее, он все еще не в вашей лиге, Кон. Никто, абсолютно никто, не может сравняться с вашим брендом в шахматах.

Патрик скривился. – Я даже не знаю ходов, Энди.

– А ваш человек по контрактам, Салливан? Он может составить столь же хороший контракт, как вы?

– Намного лучше, – ответил Патрик.

– Он составлял контракт, связавший вас с патентным отделом Хоуп?

– Что вы имеете в виду, Энди?

– О, не имеет значения. Я сам не знаю, что я имею в виду. Я не думаю, что когда-нибудь пойму, как вы патентуете коллег. Возьмите Пола. Химики становятся юристами; юристы никогда не становятся химиками. Пол не может, или не будет объяснять это. Существует, вероятно, что-то более глубокое в этом, но я никогда не был в состоянии распутать эту вещь. Означает ли это, что у химиков есть интеллект и энергия вырасти до адвокатуры, но юристы никогда не могут подняться в сферу науки? Или это означает, что является лучшей из всех профессий, что однажды побывав в праве, другие дисциплины лишены прав?

Кресло Бликера снова начало медленно вращаться. Патрик знал, что сейчас произойдет. Он все взял под контроль.

– Что представляет собой Пол, как патентный юрист? – спросил Бликер.

– Компетентный человек, – осторожно ответил Патрик. – Мы рады, что вы послали его к нам.

Бликер почти оправдывался. – Вы знаете, почему я сделал это, Кон. Нет больше никого в компании, кому я мог бы доверять, чтобы заставить его строго придерживаться правил. Действительно заставить его. Вы знаете, что я имею в виду.

– Конечно, Энди, я знаю. Он блестящий парень. Я бы нанял его в любом случае. Перестаньте тревожиться о нем. Просто позвольте ему делать свою работу хорошо, день за днем. Так же, как делал я, когда работал для вас.

– Я упорно работал с вами, Кон. Заставьте Пола потрудиться.

– Он упорно работает, Энди.

– И еще одна вещь, Кон. Вы изменили торговые знаки. Неол на ... Шайне, так вы сказали?

– Верно. Неол торговый знак низкого качества. Шайне лучше.

– Так, Кон, и еще. Джейн собирается устроить что-то против вас, Кон. Из-за изменения знаков на его заветном Руководстве.

– Это не так уж плохо, Энди. Патрик поразился методу пожилого человека. Ни разу во время разговора Бликер ни спросил Патрика, собирается ли патентный отдел утвердить производственное предприятие терпинеола. Он даже вообще не спросил его о патентной ситуации с терпинеолом, хотя они оба знали, что это было жизненно важно для будущего Бликера в компании. И все же, вопросы и давление там все равно были, и эти вопросы задавало их очевидное упущение. Патрик решил поставить вопрос с прямотой. Он просто сказал: – Мы еще не полностью решили проблему с патентом, Энди. Но мы, конечно, надеемся получить ответ для вас задолго до заседания правления в понедельник утром. Если повезет, то, может быть, даже сегодня вечером.

– Это прекрасно, Кон, – пробормотал Бликер довольно рассеянно.

Патрик начал вставать, но Бликер остановил его жестом.

– Шайне, – сказал Бликер глубокомысленно. – Очень любопытно. Его взгляд стал умозрительным. – Возможно, вы никогда не понимали этого, Кон, но мы рассматривали вашу жену как выдающегося ученого. Вы поступили мудро, однако, занимаясь законодательством в вечернем учебном заведении.

Патрик, удивившись, кивнул.

– Мы заинтересовались ею, – продолжал Бликер, – когда она только получила государственную степень магистра. Я думаю, что у нас где-нибудь все еще хранятся тезисы ее диссертации. Старый Родберг специально приехал, чтобы отвезти ее для интервью. Она была так симпатична, что я сделал ей предложение на месте. Моя единственная ошибка была в том, что я отправил ее к вам для стандартного лабораторного цикла. А вы все испортили.

Патрик улыбнулся, его лицо потеплело.

Бликер внимательно смотрел на собеседника. – Как звали вашу маленькую девочку?

– Шана.

– Странное имя.

– Его выбрала Лили. Это кратко от «chandelle» на французском языке – «свеча». Лили была француженкой, вы же знаете. Лили Бланк. Белая сирень. И Шана была нашей маленькой свечкой. Обои в детской комнате были с изображениями свечей. Освещение над ее кроваткой было из искусственных свечей. Мы нарисовали флуоресцентные свечи в ее кроватке. Она поглаживала их каждый вечер, прежде чем я укрывал ее.

Бликер откашлялся. – Кон, – раньше или позже кто-нибудь скажет Харви Джейну, что вы переименовали Неол в честь своей маленькой дочурки.

Патрик не понял этого. Он тупо уставился на Бликера. – В честь Шаны?

– Ну, не так ли? Шана... Шайне...?

Патрик почувствовал, что его внутренности разваливаются на куски. – Но я не... – выпалил он. – Мне это не приходило в голову. Затем его рот изогнулся в однобокую улыбку. – По крайней мере, сознательно. Но это так, не правда ли? Так что, возможно, вы правы. Энди, я действительно вляпался в это. Я говорил Корду, что психологическая блокировка Джейн не позволят ему понять, почему ему понравилось название Шайне. Это же правило сработало по отношению ко мне, хотя я не хочу, чтобы терпинеол был назван именем моей дочери. Ведь оно будет нанесено на автоцистернах, складах, канцтоварах и объявлениях в журналах. Теперь слишком поздно. Все испорчено.

Бликер отнесся к нему серьезно. – Кон, сколько времени прошло с... несчастного случая?

– Три года.

– Вы – все еще молодой человек, Кон. Собственно говоря, наши юные леди думают, что почти настало время, чтобы вы возвратились в реальную жизнь.

– Возможно, вы правы, Энди.

Бликер кашлянул. – Вы просто соглашаетесь, чтобы избежать дискуссии. Поверьте, Кон, что одна вещь – помнить мертвых. И совершенно другая вещь, когда каждую вашу мысль контролируют ваши воспоминания. Вы должны уйти от этого.

Патрик был потрясен. – Переменить место? Из сада? Из дома? В нем наша спальня. И комната Шаны. А что с Лили? И что с Шаной? Они там похоронены. Там их пепел.

– Пепел?

– Они были кремированы. Так хотела Лили. Я разбросал пепел в кустах сирени.

Пожилой собеседник посмотрел на него с состраданием. – Тогда освободите их, Кон. Дайте им уйти!

– Я не могу, Энди. Лицо Патрика скривилось. – Они – все, что у меня есть. Разве вы не можете понять?

– Я предполагаю, что могу, Кон. Я предполагаю, что могу. Извините. Действительно, это не мое дело.

* * *

«В эту ночь из всех ночей в году,

Ах, какой демон искусил меня здесь»?

Эдгар Аллан По, «Улялюм»

* * *

Вечер был теплым, и около десяти часов участники вечеринки переместились в сад. Патрик, как обычно, пьющий только пиво, был практически в трезвом состоянии, которое усиливало, а не облегчало, необъяснимое и нарастающее чувство тревоги. Близость сирени, обычно вещь ностальгического удовольствия, каким-то образом способствовала его нервозности. Он поразился, заметив, что несколько кустов были на грани расцветания. Он хотел привлечь к этому внимание Корда, но передумал. И затем задался вопросом: – Почему я не сделал этого? Что со мной случилось? Что происходит?

Вся группа теперь была в беседке. Ему хотелось бы узнать причину, почему они все были здесь. Только Пол Бликер и Джон Фаст знали, что они предполагали выполнить. Все, что он должен был сделать – только попросить, чтобы они начали. Пол уже сидел за каменным столом. Как заметил Патрик, Пол выдвинул ящик стола идеальным исследовательским жестом.

– Мои заметки для статьи о патентном праве, которую я начал... несколько лет назад, – криво усмехнувшись, пояснил Патрик. – Я, кажется, никогда не смогу возвратиться к ней.

– Тогда, возможно, вам следует быть благодарным, – сказал Фаст.

– Что вы имеете в виду?

– Профессионал пишет по ряду причин, – пояснил Фаст. – Я сейчас работаю над моей «Энциклопедией окислительных реакций». Я знаю, почему я пишу ее. И я знаю, почему вы не пишете, Кон. Это потому, что жизнь была добра к вам. Пусть все останется, как есть.

Пол Бликер перебил его. – Вы говорите, что профессионал пишет по ряду причин, Джон. Назовите хотя бы одну. Почему вы пишете?

Темные глаза Фаста устремились на Пола Бликера. – Вы наверняка слышали, как говорят, что человек в долгу перед своей профессией. Это, может быть, верно. Но никакой профессионал не оплачивает свой долг путем написания для своей профессии. Если он независимый, скажем, инженер-консультант, или партнер в юридической фирме или преподаватель истории в крупном университете, он публикует, потому что это – часть его работы рекламировать себя и свое учреждение. Хотя, по сути, это дает ему очень мало денег. Если он – растущий молодой человек в корпоративном исследовательском заведении или в отделе корпоративного права, он пишет для репутации. Это помогает ему расти вверх. Если его собственная компания не признает его, то его признают конкуренты. Но если он уже наверху своего отдела в его компании, у него нет ни одного стимула для этого. Но они ему и не нужны. Если такой человек пишет, за его плечами есть самая сильная сила, известная человеческому разуму.

– И что бы это могло быть?

– Чувство вины, – спокойно ответил Фаст. – Он пишет, чтобы спрятаться от вещей, которые он сделал во имя своей профессии. Это дает ему защитный кокон, чтобы зарыться в нем. Дымовую завесу, чтобы спрятаться за ней.

– Во имя патентной системы, – твердо сказал Патрик, – я совершил любое преступление, известное человеку. И, тем не менее, я не могу начать.

– На самом деле, вы сделали очень мало, – сказал Фаст с неслышимой монотонностью. Но когда вы действительно сделаете что-нибудь, вы будете знать это. Вы не должны будете удивляться или догадываться. Затем вы начнете писать. Это придет немедленно. Никаких колебаний. Никаких лишних движений. Вы просто впрыгнете в это. Слова, страницы и главы польются потоком. Это будет ваше спасение, ваше верное избавление.

Все уставились на него. Корд нервно рассмеялся. – Итак, почему вы пишете, Джон? Каково ваше ужасное преступление?

Фаст обратил свои большие черные глаза на Корда, почти не видя его. – Я не могу сказать вам, мой друг. И вы бы не поверили мне, если бы я вам сказал. Во всяком случае, это никогда не может произойти с вами. Он повернулся к Патрику. – Но с вами, Кон, это может произойти. И это может произойти в ближайшее время. Прямо сегодня вечером. В этом месте.

Патрик рассмеялся дрожащим голосом. – Ну, сейчас, Джон. Вы же знаете, насколько я осторожен. Ничего со мной не случится. Чтобы начать писать мне нужно свободное время, а не раскаяние.

Фаст серьезно посмотрел на него. – Вы не плачьте. Вы улыбаетесь. Прежде чем Назарянин позвал Лазаря, Он плакал. Его невыразительные глаза казались почти печальными. – Как я могу объяснять это вам. Тогда пусть это свершится. Я поместил Руководство Шайне в пяти углах пентаграммы. Я думаю, что они ждут.

– Они? – заикнулся Патрик. – Ах да, конечно. Коллеги. Наверное, мы должны начать.

– Что это за запах? – воскликнул Салливан.

– Это – терпинеол – сказал Фаст, вдохнув. – Как «Шайне». Возможно, смесь альфа и гамма терпинеола. Он щелкнул пальцами. – Конечно!

– Конечно..., что? – спросил Патрик. Он контролировал свой голос, но почувствовал, что его подмышки обильно вспотели.

– Смесь... правильно сбалансированная, я бы так сказал. Как раз для синтетической сиреневой нефти.

Патрик был лишен дара речи.

– Очень странно, – заметил Салливан. – Сирень у Кона еще не распустилась.

– Запах может поступать откуда-нибудь со стороны.

– Возможно, мы все устали, сказал Корд. – Вы же знаете, что усталость порождает галлюцинации.

Патрик посмотрел на него с удивлением.

– Трудно убедить кого-либо, что запах может иметь сверх-химический источник, утвердительно сказал Фаст.

Корд недоверчиво рассмеялся. – Вы подразумеваете, что существует что-то такое, что синтезирует сиреневую нефть... или Шайне... или что-то такое?

– Мы настолько привыкли размышлять о влиянии запахов на людей, что совсем не думаем о создании запахов людьми. На самом деле, конечно, у всех есть свой специфический запах, и, как правило, он не неприятный, по крайней мере, при условиях разумной чистоты. В этом человек, по сути, в основном не отличается от других животных. Но человек, или скорее, определенное небольшое количество экстраординарных людей, кажется, обладает способностью, вполне возможно ненамеренной, вызывать запахи, которые никак не могут исходить от человеческих потовых желез.

– Вызывать? – удивился Салливан.

– Никаким другим словом, кажется, не описать это явление. Говоря химическим языком, в смысле обнаружения воздушных молекул, распадающихся в обонятельной слизистой оболочке, присутствие запаха является, действительно, спорным. С другой стороны, в строго нейропсихическом смысле, то, что ответ на «запах» получается в головном мозге, не может иметь никакого сомнения. Об этом явлении сообщали и подтверждали целые группы. «Запах святости» определенных святых и мистиков, кажется, подпадает под эту категорию. Фома Аквинский излучал аромат мужского ладана. У святого Иоанна Крестителя был сильный запах лилий. Когда открыли могилу Святой Терезы из Авила – «Великой Терезы» в 1583 году, полился аромат фиалок. И значительно позже, аромат роз был связан со Святой Терезой из Лизье – «Маленькой Терезы». Он посмотрел на Патрика. – Я думаю, что все готовы.

Патрик вытер лицо своим носовым платком. – Тогда, вперед, – сказал он хрипло.

* * *

«Моя свеча умерла...»

Французский детский стих

* * *

Пол Бликер сидел на железном стуле у каменного стола. Джон Фаст стоял лицом к лицу с ним с другой стороны. Остальные стояли позади Пола.

– Вы находитесь в длинном темном тоннеле, – спокойно начал Джон Фаст. – Сейчас все черно, как смоль. Но ваши глаза постепенно начинают привыкать к темноте.

Стояла абсолютная тишина. Голос Фаста продолжал бубнить. – Скоро, далеко впереди, вы сможете увидеть, что тоннель открывается. Это будет крошечный диск света. Когда вы увидите этот небольшой свет, я хочу, чтобы вы слегка кивнули мне головой.

От далекого ручья донесся горестный зов жалобного козодоя.

Глаза Пола Бликера были тяжелыми, остекленевшими. Его твердая посадка на железном стуле прерывалась только медленным ритмичным дыханием.

– Сейчас вы видите небольшой свет – устье тоннеля, продолжал монотонно Фаст. – Кивните головой, если видите.

– Свеча, – прошептал Пол.

Патрик вздрогнул, но быстро опомнился.

Фаст мягко продолжил. – Наблюдайте свечу, – сказал он. – Скоро она начнет перемещаться к вам. Она начинает двигаться.