Текст книги "Коллекция страха"

Автор книги: Чак Паланик

Соавторы: Ричард Мэтисон (Матесон),Хизер Грэм,Саймон Грин,Клайв Баркер,Кевин Джей Андерсон,Саймон Кларк,Джон Коннолли,Дэвид Моррелл,Дэл Ховисон,Джон Литтл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга III
Под общей редакцией Д. Ховисона и Д. Гелба

Посвящается тем авторам хоррора, которые усердно работают, но пока не дождались издания. Это крутая карусель, держитесь крепче за поручни. Упорство и талант принесут вам победу… как правило, после смерти.

Дэл Ховисон

Ричарду Мэтьюсону, Роду Стерлингу и Форри Акерману за то, что осветили мой путь длиною в жизнь любовью ко всему ужасному.

Джефф Гелб

Просветления достигают, не представляя свет, а исследуя тьму.

К. Г. Юнг

ДЖЕФФ ГЕЛБ
Введение

Все мы одержимы.

Нет, не в том смысле, что призраки гоняются за нами по дому. Это было бы слишком легко.

Но все мы одержимы чем-то. Тем, что мы сделали или не сделали. Событием прошлого, изменившим всю жизнь. Упущенной возможностью. Смертью близкого человека. Или нездоровыми желаниями, привычками.

Либо же фобиями. Они есть у всех. Кто-то боится высоты, кто-то пауков, змей, пищи: назовите любой предмет – и получите чью-то фобию.

То, как мы справляемся со своей одержимостью, и делает нас людьми. К добру или к худу. Пытаемся ли мы справиться с этими темными пятнами и продолжать жить? Или просто избегаем их, игнорируем?

Все мы одержимы, так или иначе.

Добро пожаловать в нашу третью коллекцию. Благодарю за то, что вы ее выбрали. На этот раз наша звездная команда авторов сварила для вас в ведьмином котле чудное рагу из историй про одержимость. Да, к тому же мы не забыли о призраках. Но это прерогатива начинающих, как вы вскоре увидите.

СТИВЕН ВЕБЕР
Предисловие

Когда меня попросили написать предисловие к этому сборнику рассказов, я почувствовал себя так, словно ко мне на улице подошел незнакомец с пустыми глазами и отчаянием на лице, пробормотал что-то о неведомых угрозах, то и дело вздрагивая, о том, что за ним охотятся враги, – это мне крайне не понравилось бы (да, я типичный трус), – сунул мне в руки предмет в коричневой пергаментной упаковке, сказал, что доверяет мне его хранение, и растворился в темной ночи так же быстро, как появился.

Со мной такого никогда не случалось, но ощущения вы примерно себе представили. Это же просто предисловие, чтоб его. Все самое лучшее будет потом.

Продолжатели этого жанра мне порой напоминают торговцев порнографией (вот такая аналогия) в те времена, когда любая эротика была запрещена, а им хотелось свободы. И назло недавней популярности фильмов в жанре «порно с пытками», их неисчислимых продолжений и вариаций на тему (сюда же можно отнести и все обращения Джорджа Буша к избирателям), корни пристрастия к творчеству хоррор/НФ/фэнтези (раньше я использовал слово «жанр», но не рискну повториться в этом предложении) глубже, просто поклонники не так стремятся кричать на каждом углу о своих пристрастиях. Истинных ценителей можно распознать, заглянув в глаза, посмотрев на мимику – сразу становится ясно, что мы… другие. В нас нет ни намека на печаль или раскаяние в том, что нам нравятся картины и идеи, отвратительные всему остальному миру. Разве что чуть самоиронии и еще большая преданность жанру. Мне кажется, что именно этот тяни-толкай, лежащий в природе хоррора, НФ и фэнтези в кино и литературе, делает жанр таким привлекательным и… запретным. Дело не в том, что на экране появляется нож в руке маньяка, и не в том, как страшны жестокости чужаков в нашем мире. Дело в том, что все мы скроены по одному образцу, и то, что мы находим в литературе и кино, вполне возможно в жизни. Мы можем представить любую жуть – не важно, насколько безумную и отвратительную. Мы можем ее осознать. Понять. Вот это и пугает.

Ужас идет рука об руку с красотой, они дополняют друг друга и не могут существовать по отдельности. Мы, живущие в этом мире, знаем это и знаем, что наши противники никогда подобного не признают. Так почему бы их немножко не припугнуть? До полусмерти, не на полную…

САЙМОН КЛАРК
Дети воронки

Если вы убедите нормального, психически здорового человека в том, что он Авраам Линкольн, Пикассо или Элвис Пресли, и покажете его по ТВ, он станет всемирным посмешищем. Если вы убедите миллион людей в том, что они неуязвимые воины, вы станете всемирным страшилищем…

Доктор Лиза Липпиш, Восточный Берлин,

1969

Остров Рюген, Германия. Наши дни

– Что случилось, Лео? Что не так?

Старый солдат смотрел на меловый утес, вздымающийся над идеально белым песком. Его дыхание участилось. Либо воспоминание, либо яркое солнце заставило его зажмуриться. Язык быстро облизывал губы, и старик напоминал ящерицу, которая ищет пути к бегству.

– Лео! Ты впервые вернулся сюда?

– Вы же знаете. – Он вздрогнул и застегнул молнию на коричневой кожаной куртке до самого подбородка, на котором алел порез бритвы.

– Далеко еще, Лео?

– Я хочу домой.

– Ты обещал помочь.

– Я не думал, что спустя столько лет мне будет так трудно.

Балтийское море со странным ревом атаковало берег.

– Лео, мы уже близко?

– Да, Доминик. Мы близко. Слишком близко!

Обычно мягкий немецкий акцент старика стал рычащим от гнева. Старика? Этот ветеран бывшей ГДР, кукольного государства Советов, был едва ли старше пятидесяти лет. И все же седые волосы поредели, обнажив пигментные пятна на коже черепа. Длительный прием антидепрессантов придал его голубым глазам стеклянный блеск и способность долго смотреть не мигая. Доминику становилось не по себе под его взглядом.

Этим стеклянным взглядом Лео Фидлер долго таращился на непроходимые лесные заросли на вершине утеса, а потом отвернулся, вздрогнув.

– Мне холодно. Не на что там смотреть. После падения Стены мы все взорвали.

– Лео…

– Вы что, не видите? Теперь здесь национальный парк. Обычный заповедник. – Акцент усилился. – Что может быть глупее, чем возвращаться в такие старые места? Зачем их откапывать? Забудьте! – Порыв ветра встопорщил остатки его седых волос. Несколько прядей улетели вдоль пляжа. – Верните меня на большую землю, Доминик. Здешний холод меня убьет.

Доминик постарался говорить твердо:

– Я знаю, что это место вам не нравится, но мы прибыли сюда на законных основаниях и обязаны исследовать места, представляющие общественный интерес.

– На кого вы работаете? Армия? Интерпол? ЦРУ?

– Лео, как только мы найдем вход в комплекс, мы тут же уйдем.

– Я уже сказал вам, что подводная база была уничтожена.

– Меня не интересуют укрытия для подлодок. Мне нужен прилегающий к ним корпус.

Лицо Лео стало серым. На миг показалось, что он вот-вот потеряет сознание.

Доминик продолжал:

– Нас интересует проект «Воронка».

– Нет… – Лицо старика исказилось, как при инсульте.

– Мы знаем, что ты был там, когда пришел приказ уничтожить «Воронку». Ты участвовал в этом.

– Я был отвратительным солдатом. Ха! Они вооружили меня карандашами, я был у них землемером. Я не имею никакого отношения к «Воронке»! Вы… пожалуйста, заберите меня домой. – Злость сменилась мольбой. – Я не могу здесь находиться. Меня тошнит от одного запаха. Пожалуйста, Доминик.

Раздался звук мотора, и на пляж вырулил серебристый БМВ 4x4. Автомобиль затормозил рядом с ними, на песок выскочили трое пассажиров. Двое мужчин и женщина, одетые в джинсы и рубашки. Рыжие волосы женщины были по-армейски коротко подстрижены. Троица переглянулась с улыбками, а потом все улыбнулись Доминику, словно готовясь преподнести ему сюрприз на день рождения. В каком-то смысле так оно и было.

– Хорошие новости, Скарлет? – поинтересовался Доминик.

– Мы получили. – Она помахала ему флешкой. – Министерство привезло ее двадцать минут назад. – Скарлет покосилась на старого солдата. – Нервишки шалят, Лео?

– Заберите меня с этого проклятого острова! – Он оглядывал утес так, словно ожидал увидеть там вражеских солдат. – Нам всем нужно уходить!

Доминик пожал плечами.

– Я сказал ему, что нам известно о его связи с «Воронкой».

– Ой, – улыбнулся один из мужчин. – И дедуля разнервничался.

Доминик кивнул в сторону флешки:

– Показывайте, что получили.

Скарлет с ехидной улыбкой ждала, пока один из напарников принесет ей ноутбук, затем открыла его и поставила на капот машины.

– Информация проходит под грифом секретности. Но тебе, Лео, дали доступ. – Взгляд ее зеленых глаз стал ледяным. – Надеюсь, ты любишь фильмы ужасов.

Она копировала данные, а один из мужчин приблизился к Лео. Коренастый, мускулистый, он выдавал себя повадками полицейского, который повидал изнанку мира и теперь ничего не боялся.

– Лео, меня зовут Пауэлл. Это мой коллега, Ларчетт… – Худой бородатый мужчина с бегающими глазами кивнул. – Со Скарлет ты уже знаком. А сейчас мы покажем тебе съемки времен последнего режима. Во время просмотра будем задавать вопросы. Это понятно?

Испуганный Лео кивнул. Ветер снова дохнул, срывая серебристые прядки с пергаментной кожи его головы. Рев прибоя стал громче. Волны яростно бились о берег. Кричали чайки.

– Давайте не затягивать. – Скарлет посмотрела на океан. – Прилив уже начался.

– Нам нужно всего несколько минут, – бросил Пауэлл рано постаревшему мужчине, который дрожал. – Ларчетт будет снимать на видео твои ответы. Понятно?

– Разве я могу вам помешать? Я больной человек.

Ларчетт достал цифровую камеру. Навел ее на лицо Лео и кивнул.

Доминик, вдыхая резкий запах моря, подошел к остальным, чтобы видеть экран ноутбука. Плеер показывал серебристые цифры, отсчитывавшие: 3, 2, 1. Затем появилось черно-белое изображение комнаты без окон. В ней почти ничего не было. У стены стояло пианино, за которым сидел мужчина. Он играл – что-то бессмысленное, неумелое, без мелодии и ритма. Оператор, снимавший видео, тоже не был профессионалом. Камера дернулась влево, поймав в объектив привлекательную женщину лет сорока. На ней был белый медицинский халат, в руках она держала планшет с зажимом. Пианист оставался в кадре. Он ссутулился, играя все быстрее. На его лице возникло выражение экстаза.

Женщина обратилась к зрителям холодным профессиональным тоном:

– Я доктор Липпиш. Главный врач проекта «Воронка». Сейчас вы наблюдаете субъект 72/19-а, возраст двадцать четыре года. Высшие функции мозга полностью стерты. По результатам внушения – музыкант. Субъект не учился музыке. Однако сейчас он уверен, что является гениальным пианистом и знаменитым композитором. Обратите внимание: игра беспорядочна, совершенно немузыкальна, при этом субъект уверен, что написал великолепную сонату. Субъект прошел два этапа процедур С2: электрошоковую терапию, терапию психотропными средствами, аудиальную коррекцию…

Доктор Липпиш продолжала лекцию, а Пауэлл засыпал Лео вопросами.

– Вы узнаете эту женщину?

– Никогда ее раньше не видел.

– Липпиш? Знакомая фамилия?

– Вы промокнете. Прилив слишком быстрый. Здесь даже смывало людей.

– Что вы чувствуете, глядя на этот гротескный эксперимент? Личность этого человека была стерта, затем его мозг перепрограммировали.

– Вы думаете, что я боюсь прилива, потому и заставляете меня здесь стоять. Я не боюсь океана. Я жалею, что мне не хватает смелости утопиться.

– Так вы знаете о «Воронке»?

На экране доктор Липпиш собрала бумаги, в беспорядке разбросанные вокруг, и разорвала их пополам. Пианист взвыл от горя:

– Нет! Моя музыка! – Он зарыдал, глядя, как она подбрасывает обрывки в воздух.

Глаза Лео были спокойны.

– Я ничего не знаю о научном процессе. Я был там только ближе к концу.

На экране изображение падающих обрывков исчезло. Затем возникла доктор Липпиш, в той же комнате. Вместо пианино у стены были выстроены бочки с кустарниками: попытка создать иллюзию леса. Трое мужчин в пехотной форме сжались возле растений. У каждого в руках был АК-47, направленный в сторону стены.

Первый солдат:

– Вижу противника.

Второй:

– Командуйте «огонь», сержант.

Сержант:

– Короткими очередями. Не дайте им подняться.

Все трое приподнимаются над кустарниками. Целятся, стреляют. Изображают отдачу, хотя оружие не заряжено.

Доктор Липпиш выходит в центр экрана.

– Три субъекта по медицинским показаниям признаны негодными к несению службы. Двадцать два дня С2 позволили добиться того, что вы видите сейчас. Все трое считают себя солдатами, оказавшимися на поле боя. Они слышат выстрелы, видят взрывы. А теперь смотрите.

Из-за пределов кадра кто-то протягивает ей пистолет.

Пауэлл продолжал допрос:

– Вы знаете этих троих?

Лео смотрел на поднимающуюся воду:

– Нам нужно уходить. Здесь небезопасно.

– Корпус «Воронки» располагался рядом с базой субмарин. Почему?

– Вы не можете так меня допрашивать. Не имеете права.

Доминик ощутил резкую жалость. Лео уже довели до того предела, когда на глазах проступали слезы. И все же старик постоянно отводил глаза от экрана, на котором доктор Липпиш взводила курок. Доминик слышал легенды о фильмах, снятых в эпоху коммунизма на подобных экспериментах. Но не мог поверить, что подобное длилось и финансировалось до самого объединения двух Германий. Это же доказательства преступлений против человечества, Господи. Даже сейчас, на залитом солнцем пляже, выстрел заставил вздрогнуть.

Доктор Липпиш хладнокровно выстрелила солдату в затылок. Он рухнул вперед, на растения, а двое оставшихся продолжили стрелять – точнее, изображать стрельбу. Доктор прицелилась в солдата № 2. Он замер, что-то почувствовав. Липпиш выстрелила. Пуля снесла верх черепа и вышла через рот, выбив зубы. На стене расцвело кровавое пятно.

Липпиш похлопала оставшегося солдата по плечу:

– Сержант! Где ваши товарищи?

Он оглянулся, но явно не видел двух тел на полу. И хрипло ответил:

– Их перевели на другую позицию.

– Вы их не видите?

– Нет, мисс.

– А если я скажу вам, что вижу их трупы у своих ног, что вы ответите?

– Отвечу, что вы лжете, мисс. Я вижу двух мертвых врагов.

– Присмотритесь. Разве это не ваши товарищи, Груббер и Истрин?

– Я знаю своих друзей, мисс. Это незнакомцы. Груббер и Истрин отправились в атаку на позиции врага. Это…

Липпиш не дала ему закончить. Она повернулась к камере и сказала:

– Представьте себе армию таких солдат. – Она улыбнулась. – Я возьму самых обычных фермеров, преступников, сумасшедших и превращу их в артистов, ученых, воинов. Леди и джентльмены, дайте мне смертную глину, и я слеплю вам супермена.

– Вот что я называю грамотной рекламой, – улыбнулась Скарлет. – Липпиш могла бы продавать презервативы кардиналам.

Сержант на экране внезапно стал путаться.

– Но я же не в поле. Я в комнате. – Он посмотрел на свое оружие. – Почему я держу…

Липпиш выстрелила ему в глаз.

– О боже… – Ларчетт замер, забыв про камеру.

– Я предупреждал, что это плохо, – кивнул Пауэлл на экран. – Это вы еще остальных экспериментов не видели.

– Что у него с головой?

Пауэлл заинтересованно покосился на коллегу.

– А что тебе не ясно?

И только тогда Доминик понял, что Ларчетт смотрит не на запись, а в сторону прибоя.

– Боже, помоги нам, – выдохнул Лео, когда тоже увидел это.

Пенная кромка прибоя уже подобралась к ним на расстояние десяти шагов. Доминик почувствовал, как словно иголками закололо кожу головы, когда он увидел, что перекатывается в волнах. Он не мог отвести глаза от черепа принесенного трупа. Верх головы у погибшего мужчины отсутствовал. Что у него с головой? Неудивительно, что Ларчетт спросил. Голова трупа была пустой, как пещера. Мозг, глаза, нёбо и язык отсутствовали. И когда солнце осветило его лицо, два луча, попавшие в глазницы, показали белый кружок последнего шейного позвонка. Пустая голова подпрыгивала на волнах, постоянно кивая, словно соглашалась с тем, что зрелище действительно ужасно.

Лео повысил голос:

– Видите! Я говорил вам: не нужно сюда приезжать!

Двадцатый век принадлежал тем, кому принадлежали нефтяные поля. Двадцать первый будет принадлежать тем, кто сможет контролировать человеческое сознание.

Доктор Липпиш, Москва, 1972

Скарлет вырулила с пляжа. На переднем пассажирском сиденье устроился Доминик. Сзади Лео Фидлер, зажатый между Ларчеттом и Пауэллом, пытался отдышаться. По бортам хлестали ветки: дорога за прошедшие годы сильно заросла. Ржавый знак на немецком и русском предупреждал: «ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА. ЗАБОР ПОД НАПРЯЖЕНИЕМ, МИННОЕ ПОЛЕ». Доминик надеялся, что военные очистили эту зону от мин, когда создавался заповедник. Но, как однажды сухо заметил одноногий инвалид, «достаточно пропустить одну»…

Доминик не прятался от опасности, он предпочитал оставаться невидимым для нее. Он прошел школу, в которой вынужден был привыкнуть к ощущению клейкой крови под ногами. И чтобы выжить, нужно было слиться с окружением. Доминик не был ни накачанным, ни тощим, ни высоким, ни низким: он принадлежал к тому типу людей, которых очень сложно заметить и запомнить. Повзрослев, он начал гордиться своей способностью незаметно появляться и улаживать дела заказчика, ничем и никому себя не выдав. И точно так же он общался с женщинами, предпочитая оставаться анонимом. Ему нравился такой стиль жизни.

Лео хрюкнул.

– Вот оно. Дорога налево ведет к комплексу, где находилась «Воронка». Над землей ничего не осталось. Внешние коммуникации уничтожили грузовиком с динамитом. – Он шмыгнул носом. – Почему мы оставили тело погибшего рыбака на пляже?

– Он погиб в результате несчастного случая. Мы сообщим полиции, когда закончим здесь с делами.

– Странный несчастный случай, – пробормотал Лео. – Учитывая состояние его головы. Ее полностью вычистили.

Пауэлл пожал плечами.

– Наверное, он упал за борт и гребной винт срезал часть его черепа.

– С хирургической точностью? – Доминик приподнял бровь. Высокомерие Пауэлла начало его раздражать. Он все отчетливее ощущал, что в данной ситуации он на стороне Лео, против этих троих. Официально они были его коллегами, но только на словах. А доверять им? Что ж… Он просто хотел покончить с этим делом.

– Скарлет, мы можем ехать быстрее?

– А к чему спешить?

Доминик постарался сохранить спокойствие:

– Ты не заметила? Уже темнеет.

– Если мы останемся здесь после заката, пристрелите меня. – Лео не шутил.

То, что комплекс сталинских времен уничтожен, стало ясно почти сразу. Помимо предупреждающих знаков и секций сломанного забора осталось несколько метров еще не покрытого мхом асфальта – и все. Только лес вокруг. Деревья поглотили это место. Сюда не пускали людей, хотя остров, насколько знал Доминик, был довольно популярен среди туристов. Большинство посетителей обожали белые пляжи и прозрачную воду у побережья. Однако были и те, кто любил путешествовать по более мрачным местам. К примеру, «Сила через радость», сеть санаториев, построенных нацистами для избранных членов партии. После смерти Гитлера они отошли Сталину. Тот потребовал от кукольного режима постройки укрытий для подводных лодок (совместно с другими установками) на Рюгене. Сейчас от советского могущества мало что осталось. Но густой лес скрывал множество грязных секретов. В том числе проект «Воронка».

Команда воспользовалась поездкой, чтобы прокрутить еще несколько записей.

– Лео, вы узнаете человека, который стоит справа на этой фотографии? – спросил Пауэлл. – Того, кто помогает нести на носилках тело погибшего солдата?

– Разве не очевидно? Это я. Вот только волосы тогда были темнее. – Он коснулся лысеющей головы. – Боже, я просто развалина.

– Вы можете опознать труп?

– Отто Ньюман. Мой лучший друг. Господи, ну почему вы не слушаете Доминика? Скоро стемнеет. Вы правда хотите остаться в этом лесу на ночь?

– А что? Что тут такого…

– Хватит игр. – Лео поглядывал в окно так, словно ожидал появления кого-то, кого он точно не хочет видеть. – Я расскажу все, что знаю. Ларчетт, тебе лучше не отвлекаться от камеры, потому что повторять я не намерен. А потом можете меня убить. Я не против. – Он посмотрел в объектив. – Я знаю только, что «Воронка» отбирала мужчин и женщин, стирала их разум и заменяла старую личность новой. «Воронка» из обычных людей делала солдат, артистов, музыкантов. Вы видели фильм. Да, я считался военным, но на самом деле я просто сидел за столом и сравнивал документы на право владения землей с картами наших застроек. Когда рухнула Стена, мы поняли, что коммунистическому режиму пришел конец и что мы объединимся с Западом. Партийное руководство и генералы были в панике. Они отчаянно пытались избавиться от всего, что компрометировало. Министерство госбезопасности ГДР – знаете таких? – отправило своих людей сюда, чтобы уничтожить «Воронку». Они были хуже гестапо, и у них было несколько сотен тысяч сотрудников. Профессионалы во всем, что касается репрессий, пыток и шпионажа. Они заставляли детей шпионить за родителями, заставляли жен и мужей доносить друг на друга. – Он вздохнул и продолжил: – Здесь, на острове, стояли их части, которым хватило ума не утруждать себя сокрытием доказательств экспериментов над людьми. Они сменили форму на гражданскую одежду и просто вернулись домой. Я вместе с прочими канцелярскими крысами оказался так глуп, что согласился за утроенную плату подчистить некоторые улики. Мы понятия не имели, что это за улики. – Лео встревоженно посмотрел на лес. Тени сгустились, закатные сумерки быстро поглощали часть острова, которая больше не принадлежала человеческому миру.

– Продолжай. – Скарлет напряглась от предвкушения. – Ты видел «Воронку»?

Лео пожал плечами:

– На Новый 1990 год мы собрались в корпусе «Воронки». Все кабинеты к тому времени опустели, все бумаги были сожжены во дворе. Сам корпус был брошен. Персонал сбежал. Остались только мы, глупые клерки, которым предстояло покончить с «Воронкой». Слишком мало было людей из министерства, чтобы справиться с этим заданием. Большинство из них тоже разъехались к тому времени. Они знали, что нам не хватит духу на подобное, поэтому предложили каждому по бутылке крепкого пива с небольшими таблетками, которые приказано было проглотить для храбрости. Таблетки были маленькие и черные, слегка похожие на волчьи ягоды. Они оказались кислыми, как аспирин. Через десять минут пульс у меня стал бешеным – перед глазами замерцали серебристые звездочки. Амфетамин, наверное. С какой-то кислотой, чтобы все казалось нам немного нереальным и мы ничего не воспринимали всерьез. Когда таблетки подействовали, нам выдали автоматы и отправили на работу.

– А что потом? – спросил Пауэлл.

– Это я вас должен спросить. Вы же такие умные, вот только не видите очевидного… Того, что прямо перед вашим идиотским носом.

– Лео, здесь я задаю вопросы.

– Так думайте над ними.

– Что вы сделали, когда получили оружие?

– Нас разбили на команды по десять человек. Первую десятку отправили на подземные уровни, уничтожить последствия экспериментов.

– И?..

– Вам все нужно говорить вслух? Десятка так и не вернулась.

Доминик вздрогнул. Солнце заливало красным верхушки деревьев. Тени росли, расползались, закрывали все. Пора уезжать… вот теперь действительно пора…

Лео внезапно вошел во вкус, словно собирался всех удивить.

– Министерский командующий отправил вниз следующую десятку клерков с автоматами. Они смеялись и размахивали оружием, что-то вопили, словно им предстояла лучшая прогулка в жизни. Все были под кайфом. Сильный, наверное, был наркотик, а? – Он кивнул, словно снова увидел происходившее тогда.

Доминик настаивал:

– Расскажи им все, и мы наконец уедем.

– Только после того, как он покажет нам местонахождение «Воронки», – поправила Скарлет. – Как только поймем, куда отправлять команду с экскаваторами.

Лео застонал.

– Ну почему я должен озвучивать очевидное? Десятки людей входили в комплекс. И не возвращались. Три офицера отправились вниз – проверить, в чем дело. Один из них вернулся. У него не было лица – только глаза ворочались на кровавой маске. А мы были под кайфом. Мы смеялись, как маньяки, разряжая автоматы ему в живот. Нафаршировали госбезопасного. – Он захихикал. – Все остальные безопасники сбежали на материк на своих больших черных машинах. Я понял тогда, что у них были камеры наблюдения. Они могли с безопасного расстояния наблюдать, как мы уничтожаем «Воронку», – по крайней мере они надеялись это наблюдать. Некоторые из нас спустились на первые подземные этажи. Поверьте, весь комплекс уходит под землю на множество километров. Там были большие серебристые трубы, которые странно шумели. Мы стояли там… думали, какого черта делать дальше, а потом услышали жужжание. И оно свело нас с ума. Мы стреляли в тоннели… Только потом я понял, что это лифт, который поднимается снизу на наш этаж. Двери открылись. Внутри оказался мой друг Ньюман. Мы вынесли его тело на тех носилках. Это есть у вас на видео. – Он улыбнулся. – Но я не знаю, почему вы не видели того, что видел я.

– Чего именно, Лео?

– Просмотрите съемку еще раз, приглядитесь к трупу. Особенно к состоянию его головы. А потом припомните тело в прибое. И сложите два и два.

Прекращать проект «Воронка» – просто безумие. Посмотрите мои фильмы. Посетите моих подопытных. Найдите способ продолжить исследования, и я подарю вам безграничную власть над человеческим разумом.

Доктор Липпиш, 1989

Через пять минут, выйдя из машины, Лео показал расположение давно исчезнувшего здания, в котором квартировал проект «Воронка». На этом месте не было ничего, кроме молодых деревьев и ежевики. Болиголов приправлял вечерний воздух сильным ароматом. Скарлет достала баллончик с краской и разметила на торфе расположение стен и входов. Вскоре большая часть поляны покрылась розовой краской. Пауэлл, все еще сохраняя всезнающее выражение лица, ввел полученные координаты в GPS.

Ларчетт все еще был под впечатлением того, что сказал Лео о трупе на носилках, и того, как выглядел мертвый рыбак.

– У них одинаковые раны, – настаивал он. – Оба словно подверглись одной и той же хирургической процедуре. У них удален мозг. Рыбак, похоже, погиб всего несколько часов назад. Как это может быть, если тут все уничтожено еще в девяностом году? Неужели…

– Ларчетт, – оборвала его Скарлет, – обсудим это позже, за пивом. Тебе оно явно не повредит.

Ларчетт беспокойно озирался.

– Мы не знаем, что случилось с подопытными. Лео сказал нам, что команды зачистки просто исчезли. Кроме того парня в лифте. Он…

Скарлет фыркнула.

– Хватит!

Именно в этот момент раздался мягкий глухой удар, достаточно громкий, чтобы спугнуть с деревьев стайку птиц. Коллеги Доминика обменялись изумленными взглядами.

– Прозвучало так, словно большая дверь закрылась под землей, – хихикнул Лео. Ему нравилось беспокойство Ларчетта. – Кто-то вышел из дома. Поспешно. И не в духе.

Доминик покачал головой:

– Это не дверь.

Он побежал назад. Солнце уже скрылось за верхушками деревьев, и тени вытянулись к пришельцам, словно жадные руки.

– Черт!

Он замер. Несколько минут назад большой БМВ ждал на дороге, готовый отвезти их домой. Теперь его не было.

Ларчетт взвыл:

– Я знал, что все кончится плохо! Я знал!

В подступающих сумерках было видно, что машина лежит на крыше, задрав четыре изорванных в клочья колеса в ночное небо.

Пауэлл нахмурился:

– Кто-то играет с нами.

– Играет? – странно улыбнулся Лео. – Это не игра.

Скарлет сжала его плечо.

– Что ты хочешь сказать?

– Вы в опасности. В смертельной опасности. Вы еще не поняли?

Свет заката потихоньку уходил.

Ларчетта трясло.

– Нам нужно убираться отсюда. И быстро.

– Как, идиот? – заревел Пауэлл. – Кто-то перевернул нашу машину!

Лео смеялся.

– Видите? Это место подавляет и сильнейших. Теперь даже герр Пауэлл испуган.

– Я не испуган, – окрысился тот. – Я сам кого хочешь испугаю.

Доминик заметил, как он вытаскивает из-под пиджака темный предмет. Револьвер.

– Бесполезно, – продолжал хихикать Лео. – Детская игрушка.

– Молчать!

Лео продолжал вспоминать, широко раскрыв глаза.

– Мои товарищи отправились в «Воронку» с АК-47 и полным запасом бронебойных пуль. Самым смертоносным на то время оружием. А вернулся только один. И то без мозга. Думаете, вас спасет маленький пистолетик? Как?

Пауэлл ударил его по лицу.

Лео с мрачным удовлетворением вытер кровь, проступившую в уголках рта.

– Я прав, герр Пауэлл. Вы боитесь.

Пауэлл занес кулак.

– Ах ты старый…

– Хватит! – рявкнул Доминик. – Лео не дурак. Вам стоило его послушать. Потому что сейчас дураками оказываемся мы. А вы ведете себя так, словно все это игра в шпионов на заднем дворе. Мы совершенно не владеем информацией о том, что тут происходит. Эксперименты! Жуткие преступления! Хуже того, вы не поняли, что все это продолжается. Что это не закончилось. Какое-то из агентств все еще работает в этом лесу. Что, подобное в ваших мудрых головах не укладывается? Люди перевернули эту машину. Они уничтожили колеса. Следовательно, они хотят, чтобы мы здесь застряли: у них свои планы на нас.

– Он прав. – Скарлет вынула пистолет из потайной кобуры. – Прикрываем друг друга.

– И это связано с рыбаком, тем, который… – Ларчетт схватился за голову, словно проверяя, на месте ли еще череп. – Боже… Мы можем стать следующими.

– Может, перевернуть машину? – предложил Пауэлл.

– Даже если получится, на спущенных шинах мы далеко не уедем.

– Пойдем, – вклинился Ларчетт. – Если выступим сейчас, то хоть доберемся до дороги. А оттуда вызовем полицейских.

Он вытащил мобильный и жалко сморщился.

– Сигнала нет. Черт, черт! Скарлет, попробуй свой.

Через несколько секунд стало ясно, что все телефоны в этом диком углу бесполезны.

– Либо пристрелите меня, – сказал Лео, – либо идите за мной. Иначе никак.

Ларчетт, почувствовав надежду, засветился дружелюбием.

– Сколько идти, Лео?

– Примерно двадцать минут.

– Значит, мы выйдем на дорогу до наступления полной темноты, – заметила Скарлет.

– Ну что? – Лео улыбался. – Доверите мне свои жизни? Какая ирония.

Закат окрасил небо во все оттенки красного, глубокие тени только подчеркивали его красоту. Воздух загустел от сильного запаха земли и грибов. Доминик заметил, что по мере того, как они отходили все дальше от уничтоженного комплекса, лес становился гуще. Там, где под грунтом не было бетона, деревья смогли как следует разрастись. Он представил себе бледные корни, которые тянутся в темноту и влажную землю и проникают в бункеры времен холодной войны. По всему миру. Доминику казалось, что они переступили какой-то порог, вышли в чуждый ландшафт доисторического леса. Здесь мертвые пели свои меланхоличные баллады. Призрак волка готовился проглотить луну, чтобы положить конец роду человеческому.

Они шли, а Ларчетт все никак не мог успокоиться и лихорадочно трещал:

– Уже недолго осталось, да? Правда? Это же старая дорога к хайвею?

Заброшенная дорога поросла мхом. Ежевика понемногу разрушала ее, выбрасывая все новые побеги. Скелетные ветви сосен сплетались над головой, создавая своеобразный тоннель, в который почти не проникал свет. Холодный ветер с Арктики шевелил ветви. Стволы трещали. Тут и там виднелись остатки колючей проволоки, которые от ветра звенели, как струны под пальцами сумасшедшего гитариста, внося металлический диссонанс в проглотившее их древесное царство.