Текст книги "Искусство непохожести. Книга о Зощенко"

Автор книги: Цезарь Вольпе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Биография Касьяновой является как бы наглядной иллюстрацией к тезису Ленина о том, что в социалистическом государстве каждая кухарка должна научиться управлять государством. Черты нового человека, растущего в ходе революции, для которого дело борьбы за социализм составляет весь смысл личного существования, показаны Зощенко в этой повести. Вот почему эта повесть получила такую справедливо высокую оценку в критике при своем появлении.

«Возмездие» написано в 1936 году. После того Зощенко сосредоточил свои творческие интересы преимущественно на создании ряда произведений для детей.

Детские рассказы

Детская аудитория не случайно привлекла внимание писателя.

Зощенко несколько раз обращался к работе для детского читателя. В 1928 году по просьбе Госиздата он переделал два свои рассказа для юных читателей и издал первую свою книжку для детей, «Верная примета», в Госиздате. В эту книжку входили два рассказа: «Верная примета» – о человеке, проглотившем запеченный в крендель гривенник, и «Четыре дня» – о человеке, вообразившем себя больным из-за серого цвета своего лица, который он приобрел оттого, что четыре дня не умывался.

Эти рассказы, героем которых является полукультурный обыватель, были написаны для взрослых читателей, и для детей Зощенко подверг их переработке.

Вот параллельное сличение «взрослой» версии с «детской»:

«Взрослая» версия:

Германская война и разные там окопчики – всё это теперь, граждане, на нас сказывается. Все мы через это нездоровые и больные.

У кого нервы расшатавши, у кого брюхо как-нибудь сводит, у кого орган не так аритмично бьется, как это хотелось бы. Всё это результаты.

На свое здоровье, конечно, пожаловаться я не могу. Здоров. И жру ничего. И сон невредный. Однако каждую минуту остерегаюсь, что эти окопчики и на мне скажутся.

«Детская» версия:

На свое здоровье я пожаловаться не могу. И кушаю хорошо. И сон у меня неплохой, – рядом можно на барабане греметь – не проснусь.

И хотя дрался с врагами на войне, и ветры в меня дули, и дожди падали, снег на меня сыпался, однако здоровье мое не пошатнулось. Здоровье мое очень нормальное. Сердце в груди бьется отчаянно. И на лице нельзя найти ни одного прыщичка.

И никогда я не хворал. И в аптеку не ходил. И даже не знаю, где она находится.

И только однажды я очень испугался за свое здоровье.

«Взрослая» версия:

Тоже вот не очень давно встал я с постели. И надеваю, как сейчас помню, сапог. И супруга мне говорит: «Что-то, говорит, ты, Ваня, сегодня с лица будто такой серый. Нездоровый, говорит, такой у тебя цвет бордо».

«Детская» версия:

Однажды утром встаю с постели и надеваю, как сейчас помню, сапог. А жена мне говорит: чтой-то, говорит, ты, Ваня, сегодня с лица будто какой серый. Нездоровый, говорит, такой у тебя цвет бордо.

«Взрослая» версия:

Поглядел я в зеркало. Действительно, – цвет отчаянный бордо и морда кирпича просит.

«Вот те, думаю, клюква. Сказываются окопчики».

«Детская» версия:

Поглядел я в зеркало. Действительно, – цвет отчаянно-нездоровый, вроде такой серый, серый. И лицо грустное. «Вот те, думаю, клюква. Неужели же я дифтеритом захворал…»

Приведенный пример показывает, что переработка имела целью приспособить рассказ для детской аудитории. Упрощен синтаксис, сняты сложные психологические мотивировки, снята подготовка рассказа о заболевании, которая должна подтвердить мысль рассказчика, «что окопчики сказываются», на самом деле приводящая рассказчика к саморазоблачению. Вся философия рассказчика из произведения убрана. Нейтрализован «грубый» синтаксис и убрана «грубость» лексики. Кроме того, введены дополнительные раскрытия мотивов, облегчающие восприятие.

Впоследствии Зощенко, пересматривая эту свою первую книжку, нашел, что она «выглядит весьма посредственно»^[75].

«Лет пять назад, – рассказал Зощенко в 1940 году, – по просьбе писателя Маршака я написал несколько рассказов для «Костра», для ребят старшего возраста. Это был эксперимент, потому что, приступая к этим рассказам, я решил не делать особой разницы между этой работой и моей обычной, какую я веду для взрослых, т. е. я стал писать эти рассказы так, как я обычно писал мои рассказы, с той только разницей, что я поставил себе формальную задачу достичь в моей работе предельной ясности в языке, композиции и в теме… Другими словами, не сделав перевода на какой-то специальный детский язык, я за счет повышения формального качества достиг маленького читателя. Однако мой опыт показался взрослым неуместным, и я, выдержав ряд боев, снова ушел из детской литературы»^[76].

В 1937 году Зощенко опять вернулся в детскую литературу.

Существует в американском кино техническое выражение: «проба на собаках».

Прежде чем выпустить новый боевик на экран, кинофабрики проверяют этот боевик следующим образом. Они везут ленту в маленький провинциальный город, собирают там мальчишек лет двенадцати и, наполнив ими местный кинотеатр, показывают этой аудитории свою картину.

Это – аудитория действительно совершенно особенная. Все, что она думает, написано на ее физиономиях. Купить такую аудиторию невозможно. Скучная картина немедленно провалится, хорошая – вызовет бурный, непосредственный восторг. Такую проверку картины юным зрителем американские кинематографисты и называют не весьма почтительно «пробой на собаках».

Такую же проверку своей работы на путях искания подлинно народной формы творчества Зощенко проделывает в своих детских рассказах. На комсомольской конференции в Ленинграде он говорил:

«Я не раз наблюдал, как дети слушают какое-нибудь литературное произведение.

Никакой фальшивой улыбки нельзя заметить на детском лице… Я не знаю аудитории более непосредственной, чем детская аудитория. Пожалуй, только в театре на зрителе можно наблюдать то же самое.

Маленький читатель – это умный и тонкий читатель, с большим чувством юмора, которое иной раз притупляется во взрослом состоянии. Маленький читатель – это необычайно чувствительный прибор для литературных опытов. Во всяком случае, писателю, пишущему для народа, весьма полезно побывать в гостях у маленького читателя»^[77].

Сказанное определяет особые задачи, решаемые Зощенко в его детских произведениях, и его место в нашей литературе для детей. К теме детского Зощенко подошел по-своему. Детское ему нужно было для решения задачи создания народной формы искусства.

Одна из первых детских книг Зощенко называлась «Умные животные». Это рассказы для самых маленьких. Они написаны о самых простых вещах. Среди них есть рассказ «Очень умная лошадь». Этот рассказ написан, казалось бы, на немыслимую по трудности тему: «Лошади кушают овес».

«Кроме гуся, куры и поросенка, я видел еще очень много умных животных. И об этом я потом вам расскажу.

А пока надо сказать несколько слов об умных лошадях. Собаки едят вареное мясо. Кошки пьют молоко и едят птичек. Коровы кушают траву. Быки тоже жрут траву и бодают людей. Тигры, эти нахальные животные, питаются сырым мясом. Обезьяны кушают орешки и яблоки. Куры клюют крошки и разный мусор.

А скажите, пожалуйста, что кушает лошадь?

Лошадь кушает такую полезную еду, которую дети кушают.

Лошади кушают овес».

Рассказы эти поразительны по простоте сюжета. Гусь, размочивший корку в луже, курица, клюнувшая собаку, чтоб отбить у нее цыпленка, птичка, заманивавшая мальчика, чтоб отвести его прочь от гнезда.

Приведенная цитата показывает, как строится сюжет.

Кажется, что все перечисленные приметы, сами по себе простые и точные, имеют целью подготовить читателя к тому, что лошади едят овес. Эти сообщения говорят о главных свойствах, они дают, кроме того, отношение к животному переменой эмоционального тембра речи. Спокойное сообщение о том, что собаки едят мясо, сменяется оценочным: быки «жрут» траву и «бодают» людей. Пищевые приметы превращаются в средство характеристики животного. Факт питания тигров перенесен в оценочный план прибавлением определения «нахальные животные». Вывод оказывается, таким образом, подготовлен: перечислению придана интонация развития сюжета.

Следующий цикл детских рассказов носит название «Самое главное». Если можно сказать, что в «Умных животных» Зощенко решал задачу рассказывать о самом простом, то здесь он рассказывает детям о самом главном.

Используя абсолютизацию детским мышлением моральных категорий, Зощенко, оставаясь в пределах этой абсолютизации, показывает стоящую за нею реальную сложность жизни. Что значит быть самым храбрым? Это значит быть самым умным, самым умелым, самым знающим. Что значит быть самым хорошим?

«Нет, – пишет он, – мне, быть может, не удалось стать очень хорошим. Это очень трудно. Но к этому, дети, я всегда стремился» («Бабушкин подарок»).

Зощенко входит в гениальную схематичность детского мира, в абсолютизацию детьми моральных норм (уж если храбрый, так чтобы никого, абсолютно никого не боялся), и показывает взаимосвязь разных жизненных явлений. Так дидактические темы детского абсолютного мира Зощенко поворачивает к детям новой стороной и самый дидактизм делает орудием не обеднения мира, а изображения его сложности.

И именно потому, что Зощенко исходит из особенностей сознания своего читателя, он нашел новые принципы разрешения темы в своих детских рассказах. Он строит каждое произведение как живой устный рассказ, непосредственно обращенный к слушателю, как серьезный разговор с этим слушателем о жизни. Отсюда характерные формы устной речи: «В этом году мне исполнилось, ребята, сорок лет. Значит, выходит, что я сорок раз видел новогоднюю елку!» И т. п.

Зощенко широко использует формы устной народной словесности, принципы фольклорного искусства, повторения, спиралеобразное развитие темы, кольцевую композицию и т. п. По ясности построения каждый рассказ может быть сведен почти к геометрическим фигурам.

«И вот она подходит к елке и моментально съедает одну пастилку, висящую на ниточке.

Я говорю:

– Леля – если ты съела пастилку, то я…» И т. п.

«И я подхожу к елке и откусываю…» И т. п.

«Леля говорит:

– Минька, если ты яблоко откусил, то я сейчас…» И т. п.

«Я говорю:

– Если ты, Лелища, съела вторую пастилку и вдобавок конфетку, то я еще раз…» И т. п.

«И я снова беру…» И т. п.

Падает стул, у куклы отбивается рука. Из-за попытки наказать детей у мамы возникает ссора с гостями. Гости уходят. Приходит папа и читает мораль.

И затем следует вывод:

«И вот, ребята, прошло с тех пор тридцать пять лет, и я до сих пор хорошо помню эту елку.

И за все эти тридцать пять лет я, дети, ни разу больше не съел чужого яблока и не ударил того, кто слабее меня» («Елка»).

Так Зощенко сделал детскую «дидактичность» орудием раскрытия детям на языке их представлений сложности мира, превратил самую дидактичность в средство художественного решения задачи. Вот почему Зощенко удалось решить совершенно по– своему задачу создания детской моралистической прозы.

И если наша детская литература строилась в борьбе с ложнопедагогическим морализированием и дидактизмом утилитаристов-педагогов^[78], то Зощенко показал, что самая дидактичность может быть превращена в прямое искусство, если она исходит изнутри присущего детям нормативного отношения к миру.

На этом пути Зощенко достиг крупных художественных удач. Цикл его рассказов о мальчике Миньке и его сестренке Леле уже занял свое место среди любимых произведений наших детей.

Этот цикл показывает и эволюцию Зощенко – писателя взрослой литературы. В этом цикле мы узнаем черты Зощенко – писателя для взрослых. Автобиографические рассказы о детстве по-новому показали мир зощенковских героев. Они открыли какой-то другой тон, благодаря которому мир зощенковской сатиры сделался много светлее. В нем появились настоящие привлекательные герои – живые дети, мальчик Минька и девочка Леля, отношение которых к окружающему преобразило и остальных героев, ставших теперь просто людьми другого для детей мира «взрослых».

Детские рассказы Зощенко подготовили его работу над книгой рассказов для детей о Ленине.

«Я, – сказал Зощенко на Ленинградской комсомольской конференции, – попробовал свои силы в труднейшей теме – написал 12 рассказов о Ленине. Причем рассказы эти написаны по фактическому материалу. В каждом рассказе показана та или иная черта характера великого человека. Сложенные вместе, рассказы эти должны были дать образ великого человека»^[79].

Рассказы эти представляют собой беллетристическую обработку отдельных эпизодов из биографии Ленина. Сперва Ленина-ребенка, затем студента и борца с царизмом. Последние рассказы написаны об отдельных эпизодах жизни Ленина уже после Октября.

Каждый из рассказов добавляет новую черточку в психологический образ, встающий из книги. Вот Зощенко показывает находчивость и изобретательность Ленина, вот его наблюдательность, вот его душевное благородство, вот его принципиальность даже в мелочах, вот его человечность, заботу о людях. Заключительный рассказ посвящен эпизоду на охоте.

«Охотники насторожились.

И Ленин тоже насторожился.

Ленин посмотрел, правильно ли заряжено ружье.

А кругом – удивительно красиво. Полянка. Лес. Сверкающий пушистый снег на ветках. Зимнее солнце золотит верхушки деревьев.

Вдруг, откуда ни возьмись, а в аккурат прямо на Ленина из леса выбежала лисица.

Это была красивая рыжая лисица с огромным пушистым хвостом.

Это была ярко-рыжая лисица, и только кончик хвоста у нее был черный.

Она, спасаясь от собак, выбежала на полянку и, заметавшись по полянке, остановилась, увидев человека с ружьем.

На несколько секунд лисица замерла в неподвижной позе. Только хвост ее нервно качался.

И испуганно сверкали ее круглые глазенки с вертикальными зрачками.

Лисица не могла сообразить, что ей делать и куда бежать. Сзади собака, впереди человек с ружьем. И вот поэтому она растерялась и замерла в неподвижной позе.

Ленин вскинул ружье, чтоб в нее выстрелить.

Но вдруг опустил руку и поставил ружье в снег к ногам.

Лисица, вильнув своим пушистым хвостом, бросилась в сторону и тотчас исчезла за деревьями.

…Ленин, улыбнувшись, сказал:

– Знаешь, не мог выстрелить. Очень уж красивая была лиса. И мне поэтому не хотелось ее убивать. Пусть живет».

Этот рассказ заканчивает книгу. Он показывает в образе великого вождя еще одну черточку – чувство прекрасного в Ленине, которое поэтически одухотворяет этот образ в книге.

<Книга «Рассказы о Ленине» вышла в 1940 году и имела огромный успех, особенно у читателей-детей. В ряде критических статей^[80] отмечалось не только писательское искусство Зощенко, но и глубоко правильный путь разработки им для детей этой большой темы.

Можно сказать без преувеличения, что сейчас ни один советский писатель, пробующий писать для детей рассказы о великих деятелях революции, не может не учесть опыт Зощенко в «Рассказах о Ленине».

Но именно потому, что эта книга явилась событием в нашей детской литературе, критика после первого впечатления через некоторое время снова вернулась к обсуждению принципов работы Зощенко над пересказом для детей эпизодов из биографии Ленина.

Были заново рассмотрены и методы использования фактического материала, и глубина интерпретации отдельных эпизодов, и отдельные опасности упрощения психологического образа^[81].

Изучение достоинств и отдельных недостатков «Рассказов о Ленине» имеет большое значение для работы наших современных детских писателей над биографическими рассказами о великих деятелях нашей революции.>^[82]

Но именно потому, что книга о Ленине – эта трудная и ответственная задача – должна дать через отдельные эпизоды общий облик Ленина, естественно пожелание нашей критики, чтоб Зощенко дополнил книгу эпизодами, которых в ней не хватает, которые показали бы Ленина великим историческим деятелем. Нужно дать рассказ, который показал бы Ленина вождем великой революции, преобразователем страны.

«Мою работу, – сказал Зощенко, – я не считаю завершенной, и меня еще многое в ней не удовлетворяет, я оцениваю ее всего лишь как опыт работы в детской литературе.

Причем – опыт временного характера, так как я не собираюсь стать детским писателем. Попросту эта работа лежала на моем пути, по которому я иду в поисках подлинно народной формы»^[83].

Заключение

Когда Зощенко узнал, что о нем написана книга, он выразил сожаление, что я не знаю последней его работы, которую он почти закончил, – «Ключей счастья». «Ибо эта книга, – рассказал он, – по-новому раскрывает круг вопросов, поставленных в «Возвращенной молодости» и «Голубой книге». Все эти три книги составляют трилогию, и «Ключи счастья» – итог этой трилогии, итог моих размышлений о роли человеческого разума в истории. Мне удалось теперь показать, что сознание должно восторжествовать во всем мире (предпоследняя глава «Ключей счастья» будет называться «Торжество сознания»), и разрешить трагические противоречия темы первых двух частей трилогии именно в «Ключах счастья». Вот почему «Ключи счастья» дадут возможность заново увидеть смысл и первых частей этой трилогии».

И Зощенко рассказал подробно замысел «Ключей счастья». Благодаря этому рассказу многое мне стало глубже видно в последних произведениях писателя. В частности, выяснилось, что и биографические повести последних лет и детские рассказы оказываются как бы «эскизами», в которых намечаются отдельные стороны большой новой работы – «Ключи счастья».

Было бы нецелесообразно пересказывать сейчас замысел этой книги более подробно, несмотря на то что в «Ключах счастья» Зощенко нашел собственный путь преодоления противоречий сатирической темы «Возвращенной молодости» и «Голубой книги».

Можно надеяться, что читатели увидят это произведение еще в настоящем году.

На этом мы можем оборвать свое повествование. Зощенко есть одна из самых живых сил нашей современной литературы, и написанное здесь далеко не исчерпывает всего содержания его творческой работы. Мы проанализировали в нашей книге те особенности его творческого развития, которые составляют уже неотъемлемые черты истории нашей советской литературы. Они подводят к тем сторонам творчества Зощенко – современного писателя, которые нам еще предстоит открывать.

Декабрь 1940 г.

notes

Примечания

1

Вот эти сборники: в 1922 г. – «Рассказы Назара Ильича господина Синебрюхова» («Эрато»); в 1923 г. – «Разнотык. Рассказы» (П., изд-во «Былое»), «Рассказы» (П., изд-во «Картонный домик»), переиздание «Рассказов Синебрюхова» (Берлин, изд-во «Эпоха»), «Юмористические рассказы» (изд-во «Радуга»); в 1924 г. – «Рассказы», изд. 2-е (изд-во «Смехач»), «Аристократка» (П., изд-во «Новелла»), «Веселая жизнь» (Ленгиз); в 1925 г. – «Обезьяний язык» (М., Библиотека «Огонек»), «Собачий нюх» (М., Библиотека «Огонек»), «Избранные юмористические рассказы», 2-е изд. (М., Библиотека «Огонек»); в 1926 г. – «Агитатор» (Библиотека сатиры и юмора «ЗИФ»), «Американская реклама» (изд-во «Бегемот»), «Матренища» (Библиотека сатиры и юмора «ЗИФ»), «Аполлон и Тамара» (изд-во «Прибой»), «Страшная ночь» (изд-во «Прибой»), «Кризис» (изд-во «Бегемот»), «Тяжелые времена» (Библиотека «Огонек»), «Обезьяний язык» (Библиотека «Огонек»), «Рассказы Назара Ильича господина Синебрюхова» (изд-во «Бегемот»), «Рыбья самка» (Библиотека сатиры и юмора «ЗИФ»), «Рыбья самка» (изд-во «Прибой»), «Собачий нюх» (Библиотека «Огонек»), «Тетка Марья рассказала» (изд-во «Крестьянской газеты»), «Уважаемые граждане» (изд-во «ЗИФ»).

2

В журн. «Литературные записки» (1922, № 3, с. 28), озаглавив ее «О себе, об идеологии и еще кое о чем»; в сб. «Литературная Россия» под ред. Вл. Лидина (изд-во «Новые вехи», М., 1924, с. 101); в сб. «Писатели. Автобиографии и портреты современных русских прозаиков» (изд-во «Современные проблемы», М., 1926, с. 119).

3

Последние годы жизни отец Михаила Михайловича – М.И. Зощенко – работал мозаичистом. Ему, в частности, принадлежит мозаика на стенах Суворовского музея, на Кирочной улице в Ленинграде, изображающая переход Суворова через Альпы. «А маленькая елочка внизу в углу – это моя работа», – рассказывал М.М. Зощенко на своем вечере 9 декабря 1940 года (см. отчет о выступлении М.М. Зощенко перед партактивом Куйбышевского района Ленинграда в газете «Ленинградская правда» от 10 декабря 1940 года).

4

Об этом Зощенко рассказал 1 июня 1940 г. на вечере встречи ленинградских писателей с преподавателями русской литературы г. Ленинграда.

5

«Литературные записки», 1922, № 3, с. 29.

6

«Петербургский сборник», изд. журнала «Летопись Дома литераторов», с. 44. Сам Зощенко определяет дату напечатания первого рассказа 1921 годом. «Первый мой рассказ, – пишет он, – напечатан в 1921 году в Петербургском альманахе».

7

Альманах «Серапионовы братья», 1922, № 1, с. 7.

8

Журнал «Петербург», 1922, № 2, с. 1.

9

Журнал «Красная новь», 1922, № 1 (5).

10

1-е издание в изд-ве «Эрато», Пбг., 1922 (цена не указана), тираж 2000 экземпляров. Переиздано в 1923 году в Берлине, изд-во «Эпоха», вошло в качестве 2-го отдела в сборник «Рассказы» (изд-во «Картонный домик», Пбг., 1923) и 3-го отдела в сборник «Нервные люди» (изд-во «Пролетарий», Харьков, 1927). В 1926 году издано «Бегемотом», затем перепечатано в двух собраниях сочинений.

11

Анализ лексического состава рассказов Синебрюхова см. в статье В.В. Виноградова «Язык Зощенко (Заметки о лексике)» в сб. «Мих. Зощенко. Статьи и материалы» (серия «Мастера современной литературы», «Academia», Л., 1928, с. 51–92).

12

Фаресов А.И. Против течений. Спб., 1904, с. 273.

13

Пушкин А.С. О предисловии г-на Лермонте к переводу басен И.А. Крылова.

14

См. работу Б.В. Томашевского «Пушкин и народность». – «Литературный критик», 1940, № 5–6, с. 77.

15

На близость цикла рассказов о Синебрюхове «Воительнице» указал А.Г. Бармин в статье «Пути Зощенко» в сб. «Мих. Зощенко. Статьи и материалы», с. 44.

16

О литературных традициях лесковского филологизма см. статью Б.М. Эйхенбаума «К 100-летию рождения Лескова» в кн.: Лесков Н.С. Избранные сочинения. «Academia», М. —Л., 1931, с. XLV–LXII.

17

См., напр., статью Б.М. Эйхенбаума «Лесков и современная проза» в книге его статей «Литература» (изд-во «Прибой», л., 1927, с. 220).

18

«Печать и революция», 1922, кн. 7, с. 74.

19

Замятин Евг. О литературе, революции, энтропии и прочем. – В сб.: Писатели об искусстве и о себе. М., изд-во «Круг», 1921, с. 73.

20

Влияние «смешной» чеховской новеллы можно обнаружить в другой линии новелл Зощенко – в его «юмористических рассказах». Ср., напр., рассказ о крестьянке, пришедшей рассказать фельдшеру о своей болезни («Пациентка»), с такими рассказами Чехова, как «Хирургия».

21

В сб. «Разнотык» Зощенко датировал новеллу 1921 годом.

22

«Литературная учеба», 1930, № 3, с. 107.

23

«Литературная учеба», 1930, № 3, с. 108.

24

Там же.

25

«Литературная учеба», 1930, № 3, с. 107.

26

Сб. «Как мы пишем». Л., Изд-во писателей в Ленинграде, 1931, с. 55.

27

Сб. «Мих. Зощенко. Статьи и материалы», с. 11.

28

«Литературная учеба», 1930, № 3, с. 110.

29

Сб. «Мих. Зощенко. Статьи и материалы», с. 8.

30

«Литературный Ленинград» от 20 апреля 1936 г.

31

Некоторые рассказы в «Бегемоте» Зощенко печатал, подписывая их псевдонимом Курочкин.

32

Работа В.В. Виноградова напечатана в 1928 году и, как указывает и сам автор, ограничивается анализом лексики зощенковской прозы.

33

Зощенко Мих. 1935–1937. Гослитиздат, 1940, с. 339.

34

«Литературный Ленинград» от 20 апреля 1936 г.

35

Сб. «Мих. Зощенко. Статьи и материалы», с. 8.

36

В этой новелле Зощенко использовал некоторые подробности гибели Чеботаревской и розысков ее Ф.К. Сологубом.

37

«Сентиментальные повести» сперва печатались как отдельные произведения в сборниках Зощенко. Всего Зощенко написал 7 «сентиментальных повестей»: «Коза» (1922), «Аполлон и Тамара» (1923), «Мудрость» и «Люди» (1924), «Страшная ночь» и «О чем пел соловей» (1925), «Веселое приключение» (1926). Эту линию продолжают две повести: «Сирень цветет» и «Мишель Синягин», не входящие в сборник «Сентиментальные повести». Отдельные «сентиментальные повести» печатались книжками. См. две книжечки в «Библиотеке для всех», изд-во «Прибой»: «Страшная ночь» (Л., 1926) и «Аполлон и Тамара» (Л., 1926). Сборник «Сентиментальные повести» выдержал три издания: Мих. Зощенко. О чем пел соловей (Сентиментальные повести), 1-е изд. ГИЗ, 1927; 2-е, там же, 1927; 3-е в изд-ве «Прибой» в 1929 г. Затем «Сентиментальные повести» были перепечатаны в т. IV Собрания сочинений.

38

Бармин А.Г. Пути Зощенко. – В кн.: Мих. Зощенко, с. 48. Это указание критика не случайно. Оно отражает тогдашнее отношение в литературе к работе Зощенко.

39

«Звезда», 1930, № 3, с.216.

40

Там же, с. 217.

41

Сб. «Мих. Зощенко. Статьи и материалы», с. 9.

42

Сб. «Мих. Зощенко. Статьи и материалы», с. 9.

43

Сб. «Мих. Зощенко. Статьи и материалы», с. 10–11.

44

Ек. Вас. Коленкорова в повести Зощенко «Люди» – квартирохозяйка, сдающая внаем комнаты, сердобольная провинциалка.

45

Обе повести вышли первоначально отдельными изданиями; Зощенко Мих. Сирень цветет. Рис. В. Конашевича. Издательство писателей в Ленинграде, 1930. Перепечатана в т. IV Собрания сочинений; Зощенко Мих. Мишель Синягин (Воспоминания о М.П. Синягине). Издательство писателей в Ленинграде, 1930. В этом издании Зощенко иллюстрировал повесть фотографиями героев, подобранными им с необычным вкусом из каких-то старых семейных альбомов. Перепечатано в т. IV Собрания сочинений и в сб. «Избранные рассказы, повести, фельетоны» (ЛенГИХЛ, 1933).

46

Стихотворение это Блок написал в 1899 году и, пересмотрев его в 1919-м, тогда же, в 1919 году, напечатал в сборнике «Революция и культура».

47

Горький М. Письмо к Зощенко от 25 марта 1936 года. – «Известия», 1936, 20 июня.

48

Зощенко Мих. Письма к писателю. Издательство писателей в Ленинграде, 1929. Переиздано с заменой некоторых писем в томе IV Собрания сочинений (Л., 1931).

49

«Возвращенная молодость» была напечатана сперва в журнале «Звезда», 1933, № 6–8. Затем она вышла 3-мя изданиями в изд-ве «Советский писатель»: 1-е издание в 1933 году, 2-е – в 1934 году и 3-е – в 1935 году.

50

Евг. Журбина верно указала, что описание внешности профессора Волосатова напоминает манеру рисунков Гросса, в которых черты социальной дегенерации даются изображением внешней деформации человеческого тела (Журбина Е. Вариант судьбы интеллигентного человека. – «Октябрь», 1936, № 2, с. 254–267). Добавим, что это сходство с манерой Гросса мы видим и в рисунках самого Зощенко к отдельному изданию «Голубой книги».

51

Белый Андрей. На рубеже двух столетий. ЗИФ, 1931, с. 9.

52

Ср. слова Зощенко о «Возвращенной молодости»: «Одна небольшая медицинская книжонка, в которой был поставлен вопрос о том, что человек должен и может научиться управлять своими чувствами и инстинктами» (рассказ «Око за око». – «Ленинградский альманах». Л., изд-во «Советский писатель», 1941, с. 10).

53

Критик Евг. Журбина в своей статье «Вариант судьбы интеллигентного человека» утверждает, что тема «Возвращенной молодости» – изнашиваемость организма работников умственного труда, воспитанных капиталистической системой, и что для лиц, выращенных капиталистической системой разделения труда (Волосатовых), не может быть освобождения от тягот старости. Что у Зощенко, как пишет Журбина, «правильно не в центре, а в боковых завершениях повести идут факты приобщения Волосатова к коллективной жизни». Евг. Журбина считает, что основная мысль произведения – необходимость уничтожения созданной капитализмом системы разделения труда и правильное социальное воспитание человека. «Автор, – пишет она, – выступает как пессимист по отношению к возможностям профессора Волосатова, но как оптимист по отношению к возможностям воспитания человека в социалистического обществе» («Октябрь», 1936, № 2, с. 254–267).

Так Е. Журбина излагает замысел Зощенко. Согласно точке зрения Журбиной выходит, что Зощенко написал книгу для доказательства негативного положения, что люди, созданные капитализмом, вернуть себе молодость не могут. Не говоря о том, что в такой общей форме это очевидно и без доказательства и что проблема гипертонии столь легко решена быть не может, ибо она вовсе не есть принадлежность только капиталистической системы, это предлагаемое от имени Зощенко сугубо социологическое разрешение проблемы старости навязывает писателю негативное осмысление вопросов, связанных с качественным развитием таких наук, как химия и биология.

54

«Литературный Ленинград» от 15 марта 1934 г.

55

Это двойное видение темы оказалось камнем преткновения не только для читателей, но и для многих наших критиков; критик И. Сац пишет:

«Возвращенная молодость» привела критику (а насколько известно, и многих читателей) в недоумение. Забавная история о любви пожилого профессора к молодой и легкомысленной девице; занятия физкультурой для восстановления угасающей мужской силы; крах любовной авантюры и возвращение помолодевшего профессора к семье и науке; и все это в сопровождении ученейших примечаний, переполненных действительной и пародийной, но всегда изложенной с полной, даже педантической серьезностью эрудицией по части физиологии, медицины, истории болезней знаменитых и малоизвестных людей. Это на самом деле выглядит очень страшно.

…Смешно приписывать Мих. Зощенко проповедь «физкультурного оптимизма» как «нового мировоззрения». Мы должны открыто признать: эта книга нам непонятна» (Сац И. Герой Мих. Зощенко. – «Литературный критик», 1939, № 3, с. 160–161). Понимая неуместность приписывания Зощенко философии «автора» повести о профессоре Волосатове, И. Сац вообще отказался от попытки понять «Возвращенную молодость» как целостное произведение.

56

«Голубая книга» печаталась сперва в журнале «Красная новь», 1934, № 4–6, затем вышла отдельной книгой: Зощенко Мих. Голубая книга. Рисунки шмуцтитулов, концовки и форзацы работы автора. Л., изд-во «Советский писатель», 1935.

57

См. отчет об этом обсуждении в газете «Литературный Ленинград» от 9 мая 1936 г.

58

«Известия», 1936, 20 июня. См. также это письмо в кн.: Горький М. Письма к рабкорам и писателям. М., Библиотека «Огонек», 1936, с. 48.

59

Ср. «повторение» любовных стихов из письма Онегина к Татьяне в «Юбилейном» В. Маяковского.

60

Танк Евг. Разговор с Мих. Зощенко. – «Резец», 1939, № 19–20.

61

Этот эпизод, как я указывал, представляет собой переработку раннего очерка «Карусель».

62

Ленин В.И., Соч. т. 1, с. 64.

63

Здесь любопытно совпадение с моралистическим судом истории у просветителя XVIII века. См., напр., у Вольтера оценку завоевания Англии Вильгельмом Нормандским, действовавшим в союзе с римским папой: