Текст книги "ПЕНРОД И СЭМ"

Автор книги: Бус Таркинтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Глава XIII
КОЕ-ЧТО О БРЮКАХ

Герцог не замедлил явиться к цистерне. Наконец-то пес чувствовал себя в полной безопасности и мог без риска для жизни дать волю возмущению. И он принялся изо всех сил облаивать своего мучителя. Но кот и тут проявил несгибаемую волю. Из темной бездны цистерны раздался его сиреноподобный голос. Теперь он гудел в басовом диапазоне, без сомнения понося последними словами Герцога, воду, да и вообще Вселенную.

– А ну заткнись, Герцог, – закричал Пенрод. – Сейчас же заткнись, Герцог! Пошел вон отсюда!

Герцог было расположился у ног хозяина, но потом решил исполнить приказ. Он счел это хорошим предлогом. Теперь он мог снять с себя всякую ответственность. И он с удовольствием ушел за угол дома, чтобы снова отдаться своим мечтам.

– Почему ты не дал ему полаять на этого гнусного кота? – спросил Сэм Уильямс; он явно сочувствовал Герцогу. – Если бы этот кот проделал такое с тобой, думаю, ты бы тоже залаял!

– Надо нам вытащить этого кота или нет? – вместо ответа злобно спросил Пенрод.

– А зачем нам это надо? – удивился Герман. – Пусть его тонет, раз он такая противная скотина.

– Ну и ну! – Пенрод был вне себя от возмущения. – По-вашему, пусть тонет в воде, которой пользуются все в нашем доме? Значит, вам было бы все равно, если бы другие люди пользовались водой, в которой потонул кот? Пусть себе тонет! Отсюда воду качают на чердак, а потом она льется по трубам во всем нашем доме. Думаю, вам не хотелось бы, чтобы ваши отец и мать пользовались водой, в которой утонул кот, а? Во всяком случае, я не хочу, чтобы мои отец и мать…

– Ну, а как мы его оттуда достанем? – прервал его монолог Сэм. – Он там плавает, – добавил он, заглянув в цистерну. – По-моему, он рычит. Я думаю, он потерял рыбью кость, и из-за этого так жутко шипит и фыркает. И еще он, наверное, обозлился, что попал в воду.

– Я не знаю, как его достать, – сказал Пенрод, – но все равно его надо оттуда вытащить. Надо, и все тут. Я не хочу, чтобы мои отец и мать…

– Ты знаешь, – снова перебил Сэм, – однажды в нашу цистерну тоже провалился котенок. – Тогда папа взял свои брюки за одну штанину и начал опускать в цистерну, пока другая штанина не достала до воды. Котенок вцепился в штанину, и папа его вытащил в два счета. Давайте попробуем! Если уж котенок смог ухватиться за штанину, этот кот тем более сумеет. Я такого большого кота еще никогда не видел. Тебе надо только пойти и попросить, чтобы мама дала тебе какие-нибудь папины штаны. Тогда нам будет раз плюнуть вытащить этого дурацкого кота.

Пенрод растерянно поглядел в сторону дома.

– Ее сейчас нет, да я и не смог бы…

– Ну, тогда давай возьмем твои, – быстро нашел выход Сэм. – Пойди в конюшню, сними их и жди, пока мы его выловим.

Нельзя сказать, что предложение Сэма вызвало у Пенрода восторг, но он все-таки сделал вид, что взвешивает все «за» и «против».

– Ну, не знаю, – сказал он. Потом он на глаз замерил расстояние от поверхности цистерны до воды и сравнил его с длиной своих бриджей.

– Ничего не выйдет, – покачал головой Пенрод. – Они слишком коротки.

– Значит, и мои коротки, – поспешно заявил Сэм.

– А вот у Германа вроде подходящие, – сказал Пенрод.

– Ну, нет, сэр! – Герман совсем недавно удостоился чести носить длинные брюки, как у взрослых, и вовсе не хотел их тратить на кота.

– Моя матушка сидела до поздней ночи и делала мне эти брюки из старых, но абсолютно целых папашиных брюк. Я не дам этому коту по ним лазить. Ни за что, сэр!

Оба мальчика двинулись к нему, а он стал отступать, и при этом продолжал спорить и отрицательно качать головой.

– Можете говорить мне все, что хотите, – говорил он, – но мои старые брюки матушка уже отдала Верману, и у меня больше нет брюк, кроме этих. Поэтому я их буду носить. Не буду я их снимать, чтобы какой-то мокрый кот по мим разгуливал. Я так думаю, матушка сидела всю ночь и шила их для меня, а не для какого-то кота!

– Ну, прошу тебя, Герман, – молил Пенрод жалобным голосом. – Ты же не хочешь, чтобы этот кот утонул там?

– Мерзкий, злобный кот! – ответил Герман. – Небось, всех котов в округе передушил!

– Но это же всего на полминуты, – уговаривал Сэм, – подожди в конюшне. Ты не успеешь сказать и двух слов, как снова наденешь свои брюки!

– Не хочу я «сказать и двух слов» и брюки снимать для какого-то кота тоже не буду!

– Слушай, Герман, – убеждал Пенрод. – В конюшне есть щель, и ты можешь проследить, что мы будем делать. Вот увидишь, мы не причиним твоим брюкам никакого вреда. Ты понял? Ты сможешь увидеть все, что мы будем делать. Слушай, Герман. Помнишь, тебе понравилась маленькая пилка в столярной мастерской? Если ты дашь свои брюки, чтобы мы вытащили кота, я отдам тебе пилку.

Герман заколебался. Ему очень хотелось получить такую пилку.

– Ты мне ее насовсем отдашь? – неуверенно осведомился он. – Тогда сначала дай пилку, а потом я сниму брюки.

– Сейчас! – Пенрод побежал в конюшню, тут же вернулся с пилкой в руках и вручил ее Герману.

Против такого соблазна Герман не устоял и, две минуты спустя, уже пребывал без штанов за прикрытой дверью конюшни, и сквозь щель внимательно наблюдал за спуском своих брюк на воду. Тревога не оставляла его, и удивляться этому не приходится: коричневые ноги Германа нечем больше было прикрыть, а на дворе стоял ноябрь. И, хотя погода пока была теплая, сезон явно не подходил для того, чтобы расхаживать с голыми ногами. Он с нетерпением следил, как Пенрод и Сэм опустили его брюки в цистерну, потом вытащили обратно и начали о чем-то спорить.

– Ну, что там еще? – крикнул Герман. – Я не могу целый день тут сидеть. Уж если взялись вытащить кота, так вытаскивайте скорее!

– Подожди еще минутку! – закричал в ответ Пенрод.

Он забежал в конюшню, вынес оттуда большой деревянный ящик, снабженный крышкой на кожаных петлях, и потащил к цистерне.

– Вот! – сказал он. – Сюда мы его и посадим. Готов спорить на что угодно, отсюда ему не вылезти.

– Не пойму, зачем он тебе понадобился? – проворчал Сэм. – Может, ты думаешь получить за него от кого-нибудь вознаграждение, – насмешливо добавил он, – интересно, дадут за него сто долларов?

– Нет, не думаю, – с чувством возразил Пенрод, – но я знаю, что я делаю. Это я тебе точно говорю.

– Тогда зачем…

– Когда-нибудь я объясню тебе, – крикнул Пенрод, – я считаю, что должен оставить этого кота у себя, и я оставлю его. Ты все равно не поймешь, почему…

– Ладно, – проявил неожиданную покладистость Сэм, – он все равно подохнет, если ты не поторопишься!

– Не подохнет, – сказал Пенрод и, наклонившись над цистерной, добавил: – Ты только послушай! Как он рычит и фыркает! Наверняка, но очень породистый кот! Иначе бы он ни за что не сумел так злиться. Готов спорить на что хочешь, любой кот на его месте уже давно бы утонул. Вода страшно холодная. Наверное, он дико испугался, когда нырнул в нее.

– Герман опять начал шуметь, – сказал Сэм. – Давай вытаскивать. Если ты, конечно, не раздумал.

– Мы вот как сделаем, – тоном знатока заявил Пенрод. – Я дам тебе брюки, и ты будешь их держать, Сэм. Ложись на край и опускай их, пока не достанешь до воды. Потом ты поводи их по воде, чтобы он мог вцепиться. Как только он вцепится, тащи его вверх. Только осторожно, а то он может свалиться обратно. Когда вытащишь, я тут же схвачу его, посажу в ящик и захлопну крышку.

Польщенный тем, что Пенрод доверил ему брюки, Сэм улегся на край цистерны и начал осуществлять первую часть плана Пенрода. А Пенрод, внимательно следя за ним, то и дело с волнением осведомлялся о ходе спасательных работ.

– Ты видишь его, Сэм? Чего он не цепляется? А что он сейчас делает, Сэм?

– Он шипит на Германовы брюки, – ответил Сэм. – Ну и злобный же кот! Смотри, не вздумай его погладить. Если он всегда такой злой, это может плохо кончиться. Слушай, теперь он обнюхивает брюки. Он, кажется, сейчас в них вцепится. Точно. А-а-а!

Издав дикий вопль, Сэм резко дернулся. В то же мгновение неимоверно осунувшийся и мокрый Цыган приземлился ему на спину. Не в характере этого кота было принимать от кого-то помощь. Он не позволил себя тащить. Он сам вскарабкался по брюкам, а затем по руке Сэма. Одновременно с воплем Сэма – в этой истории многое происходило одновременно – раздался еще один горестный вопль. Вопль Германа, который безошибочно угадал, что сбылись худшие из его опасений. Пенрод наложил руки на Цыгана, после чего завязалась борьба, очень напоминающая ловлю акулы-людоеда. И все-таки Пенрод одержал верх. Он засунул кота в ящик, захлопнул крышку и для верности уселся сверху.

Сэм вскочил на ноги. Руки его были пусты, чего нельзя было сказать о его устах, из коих то и дело вылетали какие-то звуки.

– Ох! Уф! – кряхтел и стонал он, потирая ободранное плечо. Потом, обозленный громкими причитаниями Германа, заорал: – Да плевал я на твои дрянные брюки! Сам бы попробовал удержать их! Да если бы на тебя этот кот залез, ты бы в сто раз больше брюк уронил!

Но Герман просто зациклился на своих брюках и в результате упросил Сэма пошарить в воде. Сэм вооружился шестом, которым подпирали бельевые веревки, и попытался выловить брюки. Но они уже ушли на глубину, и не удивительно, что они так поступили. Выяснилось, что, предоставив брюки для ловли кота, Герман забыл вынуть из карманов грузила для ловли рыбы.

Пенрод сидел на ящике и зализывал царапины на руке.

– Это очень сильный кот, и наверняка очень породистый, – заметил он, – спорю на что угодно, он от кого хочешь уйдет. С ним может справиться только тот, кто знает толк в котах. Послушай, что он вытворяет в ящике, Сэм! Спорю на что хочешь, ты никогда не слышал, чтобы кот гак рычал. Думаю, он помесь с пантерой или еще с кем-нибудь в этом роде.

Злости у Сэма теперь поубавилось, и он стал проявлять гораздо больший интерес к коту, чем раньше.

– Я знаю, что мы сделаем, Пенрод, – отозвался он. – Затащим его в конюшню и соорудим из ящика клетку. Мы можем снять крышку и прибить вместо нее сверху рейки.

– Именно это я и хотел сделать, Сэм! – воскликнул Пенрод. – Да, сэр! Мы сделаем из этого ящика настоящую клетку, как в цирке, и старый кот будет в ней сидеть и рычать. Когда мы опять придумаем представление, он нам очень пригодится. Он у нас будет тут сидеть, как миленький. Уж мы ему не дадим удрать. Понимаешь, есть еще одна причина, по которой мне важно держать этого кота. Потом сам увидишь.

– Так что же ты… – хотел еще что-то добавить Сэм. Но тут из конюшни донесся жалобный крик, и Сэм переключился на другое: – Идем! Идем! – поспешил ответить он. – Надо же нам принести кота с собой!

Целиком сосредоточившись на этой проблеме, Пенрод совершенно забыл о том, в каком положении оставил Германа.

– Слушай, Герман! – как ни в чем не бывало крикнул он. – Притащи-ка кирпичей или еще что-нибудь тяжелое. Надо придавить крышку ящика. Иначе кот выскочит, пока мы его будем нести.

Герман страстно и с помощью достаточно ярких выражений объяснил, что ему неловко покидать конюшню, пусть и для самых важных целей, пока он снова не обретет некую немаловажную часть своего гардероба. К коту он по-прежнему не испытывал ровно никакого расположения, ибо считал его главным виновником своих бед. Зато он настоятельно требовал возобновления поисковых операций в воде. Но, ни Сэм, ни Пенрод не согласились с ним. Они сказали, что уже пробовали, и считают, что продолжать это занятие бесполезно. Потом Сэм пошел за кирпичами.

Меньше всего Пенрода и Сэма можно упрекнуть в бессердечии. Нет, они искренне сочувствовали Герману, но не могли понять его до конца. В их глазах потеря брюк не имела сколько-нибудь большого значения. Ни тот, ни другой никогда бы не стали убиваться из-за такой ерунды. Сначала они искренне расстроились и потратили много сил, чтобы выловить брюки Германа. Но когда ничего не получилось, они со спокойной совестью, – ведь Сэм же не нарочно упустил брюки в воду! – занялись другими делами, которые представлялись им куда более серьезными. Теперь они думали, как получше соорудить клетку для старины кота, и эпизод с брюками в их глазах был давно пройденным этапом.

– Понимаешь, Герман, мы сделаем клетку, точно как в цирке, – начал с восторгом объяснять Пенрод, как только они с Сэмом внесли ящик в конюшню. – Ты тоже будешь нам помогать приколачивать…

– Не буду я ничего приколачивать! – с яростью прервал его Герман. – Помогут мне ваши приколачиванья, когда матушка позовет меня домой? Хорошо же белые мальчики обходятся с друзьями! Вот так всегда: хочешь сделать людям приятное, а они за это топят твои брюки в воде!

– Не топил я твои брюки! – запротестовал Сэм. – Это все кот виноват. Он вцепился в меня передними лапами, а задними вырвал у меня из рук брюки. Посмотрел бы я, что ты в таком слу…

– Ну, ясно, – с горькой иронией перебил его Герман, – теперь можно все свалить на кота! Хорошо у тебя получается! Только вот непонятно, кому я одолжил брюки. А? Коту я их дал, что ли? Нет, не коту, и ты это прекрасно знаешь, Сэм! Я одолжил их человеку. Тебе одолжил, а ты вот утопил их в цистерне!

– Да прекратишь ты когда-нибудь ныть о своих идиотских брюках! – возмутился Пенрод. – Мне надо придумать, как нам сделать клетку, а я никак не могу сосредоточиться из-за твоего нытья. Кстати, я ведь отдал пилку тебе за брюки?

– Пилку! – с отчаянием закричал Герман. – Много мне будет толка от твоей пилки, когда придется идти домой!

– Можно подумать, что тебе через весь город идти, – сказал Сэм. – Подумаешь, дело! Перешел улицу, и уже дома. Ну, пробежишь быстренько. Зато пилка у тебя уже навсегда будет.

– Ладно! – горестно отозвался Герман. – Давай, я тебе дам пилку, а ты раздевайся и беги через улицу.

Пенрод уже начал сооружать клетку.

– Слушай, Герман, – сказал он, – если ты согласишься немного помолчать и поможешь нам с клеткой, я все устрою. Мама придет домой в пять часов, и я скажу ей, что в конюшне сидит бедный мальчик, у которого сгорели брюки. Я ей скажу, что я обещал помочь, и она отдаст тебе брюки, в которых я ходил летом. Можешь их носить на здоровье.

– Ну вот, – сказал Сэм, – а ты расстраивался, Герман. Все в порядке.

– Что «в порядке»? – продолжал Герман. – Мне до пяти часов надо чем-нибудь прикрыть ноги!

– Но зато в пять часов ты точно получишь брюки, – сказал Пенрод. – Чего ты так волнуешься? Можно подумать, что уже зима наступила. Пойдем лучше вместе делать решетку. Ты будешь пилить, а Сэм приколачивать. До пяти-то уже совсем чуть-чуть осталось.

Герман не во всем был согласен с Пенродом. Но спорить было бессмысленно, потому что к самому предмету спора они относились совершенно по-разному. Герман придавал ему огромное значение, а Пенрод и Сэм расценивали его как мелочь, которая не стоит такого внимания. И Герман покорился. Он принялся вместе с ними плотничать. Правда, в работе он проявлял излишнюю нервозность и часто отвлекался на жалобы по поводу своей жалкой участи. Он дрожал от холода, стонал и то и дело посылал Пенрода проверить, который час. Наконец, терпение обоих стало иссякать.

– Сейчас двадцать минут четвертого, – объявил Пенрод, в очередной раз возвращаясь из дома. – Больше я на часы смотреть не пойду! Хоть убей, не пойду! В жизни еще не видел, чтобы кто-нибудь устраивал такую панику! Я уже больше не могу! Если так и дальше пойдет, мы и до ночи не доделаем клетку для пантеры. Я тебя предупреждаю, Герман: если ты еще раз пошлешь меня смотреть время, я раздумаю и не стану ничего просить у мамы. Представляешь, что тогда с тобой будет?

– Хорошо, хорошо, – поспешил согласиться Герман, – просто день сегодня какой-то длинный. Вот мне и хотелось знать, сколько время.

– Смотри! – еще раз предупредил Пенрод. – Ты помнишь, что я сказал? Я ведь действительно передумаю…

– Нет, нет, – внес ясность Герман. – Я же тебя не прошу. Просто я сам с собой разговариваю.

Глава XIV
ОПЕРАТОР СНИМАЕТ В ДЖУНГЛЯХ

Клетку, наконец, сделали, и сидящий в ней пленник явил миру впечатляющее зрелище. Кот был поистине пантерообразен. Он бесновался, шипел, бил по пальцам тех, кто имел смелость просунуть их в клетку, издавал свой потрясающий вой в духе сигнальной сирены и почти все время сохранял позу одногорбого верблюда. Путем экспериментов мальчики вывели в поведении Цыгана некоторые закономерности. Они убедились, что агрессивность его неизменно усиливается, если наклонять клетку, стучать по ней молотком или водить палкой по решетке. А так как они постоянно проделывали какое-нибудь из вышеупомянутых действий, скучать Цыгану в этот день не пришлось.

Потом кто-то забарабанил в дверь, которая выходила на улицу, и в конюшне появился Верман.

– Привет, Верман, – сказал Сэм Уильямс. – Входи и полюбуйся, кто у нас тут есть. Это – новая пантера, только она уже старая.

Голые ноги Германа – вот, что заставило Нормана изумленно раскрыть глаза.

– Хам ки-ки? – спросил он. – Матата ве-ве камать дову!

– Ну вот! – горестно воскликнул Герман. – Матушка велела мне прийти и наколоть дров! Что вы мне теперь посоветуете? Как я пойду колоть дрова, когда мои брюки на дне цистерны?

Верман стал показывать пальцем на ноги брата, он явно хотел знать, что случилось.

– Я же уже сказал, – сердито ответил Герман, – они на дне цистерны. А если тебя интересует, почему, спроси у Сэма Уильямса. Он говорит, что вот этот кот взял и выбросил их туда.

Но Сэм в это время раскачивал клетку с котом и ни на что не обращал внимания.

– Иди сюда, Верман, – позвал он, – взгляни на нашу старую добрую пантеру. Сейчас я покачаю клетку и…

– Подожди, – сказал Пенрод, – мне надо кое о чем поразмыслить. Перестань качать! Имею я право подумать, чтобы при этом меня не оглушали всякие вопли, а?

Установив желаемую тишину, Пенрод наморщил лоб и стал переводить взгляд с Цыгана на Вермана, с Вермана – на Германа. И вдруг у него родилась идея. Он крикнул и вскочил на ноги.

– Знаю, Сэм! Я знаю, что нам делать! Я это только что придумал. Готов спорить, на что угодно, ни один мальчик в городе такого не сделает. Никогда не сделает, потому что ни у кого нет такой пантеры и Вермана с Германом. А еще для этого нужна собака. Собака у нас тоже есть. Наш старый Герцог еще хоть куда. О, сегодня мы повеселимся на славу!

Его энтузиазм сразу же захватил Сэма и Вермана. Германа точил червь подозрительности, и он потребовал разъяснений.

– Если эта твоя выдумка поднимет мои брюки из цистерны, я повеселюсь вместе с вами, – сказал он.

– Ну, она не совсем такая, моя выдумка, – ответил Пенрод. – Я не про брюки думал. Вы с Верманом должны будете выглядеть, как туземцы. Тебе для этого все равно надо было бы снять брюки. И Верману тоже.

– Мот! – сказал Верман, энергично тряся головой. – Мот!

– Потерпи минутку, – сказал Сэм. – Сначала дай Пенроду договорить. Продолжай, Пенрод!

– Понимаешь, Сэм, – сказал Пенрод, ибо Сэм был единственным, кто сейчас мог разделить его восторг, – я вдруг вспомнил, как мы с тобой ходили в кино и видели фильм «Съемка диких животных в джунглях». Помнишь? Ну, Герман сейчас, в том, что на нем надето, выглядит, как эти туземные загонщики. А Верман…

– Мот! – сказал Верман.

– Погоди, он еще не досказал, – снова вмешался Сэм. – Говори дальше, Пенрод!

– Ну, мы можем сделать прекрасные джунгли на сеновале. Отнесем туда высохшее дерево с улицы и веток немного. Лучших джунглей и на свете не сыщешь. Потом мы подумаем, где поместить нашу пантеру. Из клетки мы ее, конечно, не выпустим, убежит, но мы так все обставим, будто она на свободе. А потом… Ты помнишь, Сэм, как они в фильме делали с теленком? Мы привяжем Герцога, будто он теленок, а пантера будет на него нападать, а мы будем снимать. Герман будет главным загонщиком, а Верман – остальными загонщиками, а я…

– Чур я буду кинооператором! – крикнул Сэм.

– Нет, – возразил Пенрод. – Ты будешь тем парнем с ружьем, который охранял аппарат. А снимать буду я. Ты можешь сделать себе отличное ружье в нашей столярной мастерской, Сэм. А нашим загонщикам мы сделаем отличные копья. А я сделаю себе кинокамеру из коробки из-под крахмала. А объектив для нее я сделаю из банки, где были сухие дрожжи. Мы еще много чего можем сделать…

– Отлично! – крикнул Сэм. – Начинаем. – Он вдруг замолчал. – Вот понимаешь, только Верман говорит, что не хочет…

– Не хочет, заставим! – сказал Пенрод.

– Не пу-пу, – почти связно выразил протест Верман.

Тогда они начали спорить с ним. Какое-то время Верман твердо держался своего решения. Но потом удалось заверить его, что загонщик, который будет одет так, как они его оденут, «ни па кого не похож». Они убеждали его, что он им «испортит все дело», если откажется снимать брюки, и еще они, не переставая, хвалили Германа за то, что он так удачно одет. Кроме того, они усиленно уверяли Вермана, что брюки ему все равно велики, ведь еще совсем недавно их носил Герман, и добавляли, что каждый, кто, хоть что-нибудь смыслит, не стал бы так упрямо держаться за брюки, которые ему все равно не годятся.

Герман в этом споре выступил против брата. Может быть, ему было слишком тоскливо стоять одному без брюк, может быть, он просто вспомнил, что брюки Вермана, действительно, еще совсем недавно были его брюками, и, если Пенрод не сдержит обещание, он сможет ими воспользоваться. Словом, на Вермана было оказано такое могучее давление, что он не выдержал и согласился выступить в подлинном одеянии группы туземных загонщиков, которую и должен был один из всех изображать.

Мальчики с криками разбежались, и каждый занялся своим делом. Подготовка к «съемкам в джунглях» пошла вовсю. Сэм и Пенрод отправились за деревом и ветками, а Верман и Герман перенесли на сеновал клетку с «пантерой». Когда они поднялись туда, Верман первым делом пристроил брюки около самой двери, с тем, чтобы при малейшей необходимости можно было сразу надеть их на себя.

Когда Пенрод и Сэм с трудом приволокли дерево, оба чернокожих, наконец, стали проявлять интерес к делу. Ну, а после того, как Пенрод вручил им по копью с жестяным наконечником, они совсем приободрились. И теперь им даже нравилось, что они одеты, как настоящие туземные загонщики.

Ружье Сэма и кинокамера Пенрода тоже вышли вполне удачно. Особенно впечатляла кинокамера. Она выглядела так заманчиво, что и охотник, и главный загонщик, и группа загонщиков подали в отставку и начали добиваться должности кинооператора. Пришлось установить очередь, и каждому была дана возможность попробовать. Только после этого «съемки в джунглях» начались по всем правилам.

– Надеюсь, теперь ты доволен? – спросил Пенрод, отнимая камеру у Вермана. – Можем мы, наконец, заняться чем-нибудь стоящим? Нам надо сейчас привести Герцога и сделать из него привязанного теленка. Мы его приведем и привяжем перед джунглями. Потом пантера выйдет из клетки и прыгнет на него. Погодите, я сейчас ого приведу.

Пенрод отправился на поиски и нашел Герцога в саду, где он нежился в лучах заходящего солнца.

– Герцог! Герцог! – ласково позвал Пенрод. – Пойдем-ка со мной, псина.

Герцог покорно встал и пошел за хозяином.

– Вот он, ребята! – крикнул Пенрод, когда они с Герцогом добрались до лестницы. – Прекрасный теленок, и мы его сейчас привяжем. Вот он!

И Пенрод появился на сеновале, а ничего не подозревающий Герцог вошел следом за ним.

До сих пор Цыган сидел тихо. Однако, увидев Герцога, он снова издал свой боевой клич, а Герцог взвыл от ужаса. Пенрод пытался изо всех сил удержать его, но сделать это оказалось невозможным. Страх придал псу силу и ловкость, которых никто не ожидал в нем, и в те несколько минут, пока длилась борьба, он сумел со скоростью света выскочить вон. Движения его были столь быстры, что никто не мог уследить за ним. Пенрод попытался накрыть его на лестнице, но в результате лишь сам загремел по ступенькам.

Что же вы не помогли мне его удержать? – с негодованием спросил он. – Теперь его не заманить сюда ни за что на свете.

– Что же нам делать? – спросил Сэм.

– Придется обойтись без теленка на привязи, это уж ясно! – сказал Пенрод. Он поднялся, отряхнул колени от пыли и тоном кинооператора, который безумно увлечен своим делом, добавил: – Но я все равно буду снимать, чего бы мне это ни стоило.

– Мы с Верманом уже можем загонять, – сказал Герман. – Ты сказал, что мы будем загонщиками.

– Погодите, погодите! – сказал Пенрод, который во всем стремился достигнуть совершенства. Я хочу сделать очень хороший фильм о нашей старой доброй пантере, – произнося эти слова, он открыл дверь, которая вела с сеновала на улицу. – Теперь несите ящик к двери, мне нужно много света. В джунглях совсем стемнело. Как только я сниму пантеру, я крикну: «Стреляйте!», как будто она не в клетке, а на свободе. И ты, Сэм, сразу же должен выстрелить. А вы, Герман и Верман, должны стучать по клетке копьями и кричать: «У-у! У-у!»

– Мы готовы, – сказал Герман. – У-у! У-у!

– Погодите минуту! – Пенрод нахмурился и начал разглядывать клетку. – Мне придется очень сильно присесть, иначе она не попадет в объектив.

Он сделал несколько движений, напоминающих те, что делают операторы, когда выбирают натуру.

– Нет, – сказал он наконец. – Так ничего не выйдет.

– Господи! – воскликнул Герман. – Да когда же мы будем, наконец, загонять?

– Придумал! – закричал Пенрод, точно действительно решил какую-то сложную задачу. – Принесите вон тот старый табурет и поставьте на него клетку. Ага! Вот теперь то, что надо. Сейчас выйдет отличный кадр!

Он с важным видом повернулся к Сэму.

– Ну, как, Джим? Главный загонщик и все остальные на месте?

– Да, Билл, все на месте, – вежливо ответил Сэм.

– Ну, тогда, думаю, все готово, – сказал Пенрод и самым низким голосом, на который только был способен, добавил: – Эй, люди, загоняйте пантеру!

Герман и Верман с радостью принялись загонять. Они уж постарались на славу и шумели изо всех сил. Они кричали, лупили копьями по «джунглям», топали ногами. Сэм тоже увлекся и с удовольствием помогал им.

– У-у! У-у! У-у! – гудел Сэм.

От их топота в воздух вздымались тучи пыли. Воистину, только мальчики способны производить такой шум.

– Люди! Назад! – скомандовал Пенрод. Теперь он до предела возвысил голос. – Спасайся, кто может! Пан-те-ра! Снимаю! Тр-р-р-р-р-р! Стреляйте, люди!

– Пф! Пф! – стрелял Сэм за свое ружье и направлял его в клетку.

Герман и Верман колотили по клетке копьями, а Цыган включил свою сирену и посылал проклятия мальчишкам, всему миру вообще, а также дню своего рождения.

– Пф! Пф! Пф!

– Ты промахнулся! – крикнул Пенрод. – Дай-ка мне ружье!

И, выхватив ружье из рук неуклюжего Сэма, он направил его в клетку.

– Пф-ф! Пф-ф! – начал стрелять Пенрод.

Одновременно раздался еще один звук, похожий на выстрел. И судя по обиженному лицу Вермана, одним звуком дело тут не ограничилось. Верман повернулся и оказался лицом к лицу с чернокожей матроной внушительного телосложения. Она только что взобралась по лестнице и зашла охотникам с тыла. В руке она держала палку. Она снова взмахнула ею, и на этот раз досталось Герману.

– Матушка-а-а!

– Ори, ори! – пропыхтела она. – Вот погодите, придет папаша, он вам сильнее всыпет! Неужто у вас совсем не осталось мозгов, что вы играете в язычников с белыми детьми? Где ваши брюки?

– Вермановы тут, – со стоном ответил Герман.

– А твои где?

Герман набрался смелости и прошептал.

– Старый кот взял и утопил их в цистерне.

Это доконало чернокожую женщину, и она подняла палку для нового удара. Но она немного не рассчитала и, попятившись, оказалась вплотную к клетке. И надо же, чтобы это произошло именно в тот момент, когда кот впал в высшей степени агрессивное и мстительное состояние. Ему сейчас было совершенно безразлично, на кого нападать. Приблизься к клетке слон, он напал бы и на слона. Весь последний час он только тем и занимался, что крушил неодушевленные предметы и пытался достать когтями кого-нибудь из мальчишек. И вот, наконец, ему представился случай посчитаться с человеческим существом.

– Я тебе покажу! Ты мне поговоришь еще, что кот уто… А-а-а!

Чернокожая женщина подпрыгнула так высоко и легко, точно она была не матроной внушительного телосложения, а цирковым акробатом. Потом она быстро повернулась и увидела, что Цыган занес лапу для нового удара. Тогда она изо всех сил пнула клетку правой ногой.

Клетка свалилась с шаткого табурета, вылетела в открытую дверь и с треском упала на мостовую. Издав горестные вопли, Пенрод и Сэм подбежали к двери и увидели, что клетка разлетелась на куски. Огромный, потрепанный и больше прежнего умудренный жизненным опытом кот обрел, наконец, желанную свободу. Он посмотрел на останки клетки каким-то загадочным взглядом, покачал головой и зашагал вверх по улице. Оба мальчика скорбно смотрели ему вслед.

А позади них тоже грустили. Унылая процессия чернокожих покидала конюшню. Первым шел Герман, ногам которого было предоставлено временное убежище в виде брюк Вермана. За ним следовал Верман, а его подгоняла матушка, которая и замыкала сие скорбное шествие. Для того, чтобы сыновья поживее двигались вперед, матушка не скупилась на слова. Не менее щедро она раздавала и удары палкой, которыми награждала и старшего, и младшего сына. Они вышли на улицу, пересекли ее и скрылись за дверью своего маленького домика.

И тут Сэм решил узнать у Пенрода все.

– Пенрод, – задумчиво спросил он, – ты, что, хотел держать у себя этого кота для съемок в джунглях?

– Нет, это был дико породистый кот. Мы бы хорошо заработали на нем.

Сэм засмеялся.

– Как же ты хотел на нем заработать? Мы что, его в клетке бы показывали?

Пенрод отрицательно покачал головой. Он уже нанес сегодня солидный урон мужественному и независимому коту. Но если бы тот услышал, что ответил Пенрод Сэму, это, наверняка, убило бы его. Потому что Пенрод совершенно серьезно объяснил:

– Нет, Сэм. Мы заработали бы на другом. Я хотел дождаться, когда он родит котят.