Текст книги "Жизнь Леонардо. Часть четвертая.(с иллюстрациями)"

Автор книги: Бруно Нардини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

В альпийских горах

Путешествие через Альпы было приятным. Король стремился как можно чаще беседовать с Леонардо, вернее, слушать его рассказы. Старый живописец и ученый делился с молодым государем своими наблюдениями, познаниями и «тайными» открытиями. «Тайными» потому, что о них стало известно лишь в нашем веке. Показывая королю на соколов, круживших над заснеженными вершинами гор, Леонардо рассказывал о динамике и законах полета. Рассказал он и о своих попытках летать, о несчастье, случившемся с верным Заратустрой, и не скрыл своей уверенности в том, что однажды человек станет летать, как птицы, и даже выше и дальше птиц.

– Человек – гражданин вселенной, ваше величество, и во вселенную он полетит, чтобы открыть новые миры.

Они беседовали и о математике, геологии и механике, о гидравлике, астрономии и физике. Леонардо показал королю на привале свой «Трактат по анатомии» и поведал ему о том страхе и одиночестве, которые он испытывал долгими ночами в больничных мертвецких, сидя возле трупов.

– Я препарировал больше тридцати покойников, рассекая тончайшим ножом тело на части, и повсюду обнаружил вены. И вены эти не обагряли тело кровью, только капиллярные вены слегка кровоточили. Для опытов тела одного покойника мне не хватало, и приходилось долгими часами препарировать множество тел, чтобы во всем разобраться. А чтобы понять разницу, я иной раз повторял разрез дважды,– продолжал рассказывать Леонардо.

Франциск I слушал словно зачарованный. Не успел еще кортеж прибыть во Францию, как Франциск I решил поселить Леонардо неподалеку от своей резиденции, чтобы как можно чаще с ним видеться.

В Провансе они встретились с Луизой Савойской, матерью короля, которая тоже направлялась в столицу. Теперь оба кортежа продолжили путь вместе. Королева-мать тоже была очарована великим философом и сказала сыну, что Леонардо человек редких достоинств.

Внезапно ее осенила блистательная идея:

– В Амбуазе! Ну конечно же, наш великий Леонардо будет жить в Амбуазе, возле нас. Я отдам ему мой замок Клу.

Леонардо еще не знал о ее решении. Он молча ехал на коне, глядя на раскинувшуюся внизу долину. Следом за ним ехали Франческо Мельци и юноша Баттиста Де Вилланис, которого Леонардо взял в услужение перед самым отбытием из Милана.

В повозке сидела Матурина, служанка Леонардо, растерявшаяся среди всех этих людей, говоривших на чужом языке.

Леонардо изредка чувствовал жжение в правой руке, она словно немела. Потом на время отпускало. Королевский герольд посоветовал ему средство от болезни, и Леонардо записал в записную книжку: «Лекарство от жжения в руке, которое мне подсказал королевский герольд. Взять четыре унции свежего воска и отдельно две унции ладана. Воск растопить и смешать с ладаном, а потом этой смесью больное место помазать».

Салаи не последовал за своим учителем Леонардо во Францию, сказав, что чувствует себя старым – ведь ему уже больше сорока лет.

Перед отъездом Леонардо написал письмо арендатору своего небольшого имения во Фьезоле, жалуясь на то, что вино нового урожая прескверное.

 Проезжая по берегу Луары, Леонардо задумал создать проект большого судоходного канала.

«Рисуй, Франческо»

Замок Кло-Люс, который чаще называли просто замок Клу, был прочным средневековым зданием с двумя крылами по фасаду. Красивая восьмиугольная лестница у края фасада вела со двора на первый и второй этажи. Под покатыми крышами уютно примостились просторные мансарды с широкими окнами, выходившими во внутренний двор.

Замок был построен дворянским родом Амбуаз для церковных нужд, впоследствии он перешел во владение одного из фаворитов Людовика XI и превратился в мощную крепость. В 1490 году замок Клу был за 3500 дукатов куплен Карлом VIII, который его расширил и перестроил. Теперь замок принадлежал матери короля Луизе Савойской и его сестре Маргарите Ангулемской. Обе знатные дамы великодушно предоставили его в распоряжение Леонардо.

Король Франциск I приказал также, чтобы престарелому маэстро платили в год 700 золотых скуди, дабы он не нуждался в деньгах. Взамен молодой монарх просил у Леонардо только дружбы. При первой же возможности король приезжал в Клу, находившийся на расстоянии менее километра от Амбуаза, либо посылал за Леонардо, чтобы того привезли в королевскую резиденцию.

Природа наделила Франциска I живым умом и превосходной памятью. Он словно впитывал в себя сведения по самым различным проблемам и, как писал историк того времени, «не было такой сферы науки, в которой бы он не разбирался глубоко».

Винчи обладал великим талантом и даже знал древних латинских и греческих авторов, «так что король Франциск I весьма полюбил его за эти несравненные достоинства,– писал впоследствии Челлини.—Я не могу не повторить слов короля, сказанных им мне в присутствии кардинала Лотарингии, кардинала Феррары и короля Наваррского. Он сказал, что никогда бы не поверил, что на земле может быть человек, который знал бы столько, сколько знает Леонардо. Притом не только в скульптуре, живописи, архитектуре, но прежде всего в философии, где он особенно велик».

Постепенно Леонардо в тихом, спокойном замке обрел и душевный покой. Он принялся за неоконченную картину, привезенную из Рима. На ней был изображен юноша с почти женоподобным пухлым лицом, который показывал пальцем вверх на что-то находившееся за пределами полотна. Леонардо стер пейзаж, и теперь фигура юноши утопала в ватной полутьме.

 – Маэстро, кто он? Что это означает? – то и дело спрашивал охваченный любопытством Франческо Мельци.

Леонардо, улыбаясь той же странной улыбкой, что и загадочный юноша, написанный на полотне, неизменно отвечал:

– Рисуй, Франческо. Рисуй.

В Амбуазе Леонардо занялся гидравликой, разработал систему каналов на реке Луаре.

Одновременно он заканчивает картину «Святая Анна», пишет «Вакха» и портрет юноши.

«Не зря прожитая жизнь – долгая жизнь»

Неподалеку от замка Клу протекала Луара. Леонардо не мог не заинтересоваться ею.

«Ум его никогда не пребывал в покое, всегда Леонардо придумывал нечто новое»,– писал неизвестный автор.

Неудивительно, что Леонардо вскоре стал заносить в записную книжку свои наблюдения о рельефе местности, совершать дальние походы, обследовать все близлежащие водные источники. Он объехал весь район Бёрри и представил королю Франциску I грандиозный план проведения каналов. По его замыслу, канал Роморантен должен был соединить Тур с Блуа в Саоне и служить не только судоходным путем, но и водным бассейном для орошения полей. Порт в Виллефранш мог бы снабжать грузами и Тур и Блуа. Затем, после города Бурга канал, вобрав в себя воды рек Дора и Сиул, стал бы еще полноводнее.

Но зимы в Бёрри были более длинными и суровыми, чем в Милане. Леонардо пришлось прервать поездки и отсиживаться дома. Зимними вечерами он приводил в порядок свои записи, учил Франческо Мельци читать и писать, как он сам, «слева направо». И много часов подряд писал картины. Картон «Святая Анна втроем», много лет назад выставленный для обозрения во флорентийской Санта Мария Новелла, здесь наконец-то превратился в картину маслом, тщательно прописанную и законченную. «Джоконда» обрела наконец пейзаж—реку и скалы,– а на мольберте стояла картина, изображавшая таинственного юношу,

– Маэстро, к вам приехали высокие гости,– сообщил Баттиста де Вилланис.

 Это были Маргарита Ангулемская, сестра короля, и Филиберта Савойская, вдова Джулиано Медичи.

– Маэстро Леонардо,– обратилась к нему молодая сестра короля.– Мы пришли к вам за помощью. Нам хотелось бы устроить его величеству королю триумфальную встречу. Мы знаем, сколь удивительные празднества устраивали вы в Милане для Моро, и вы один сможете сделать так, чтобы и этот праздник стал незабываемым.

Леонардо улыбнулся, кивнул в знак согласия.

– Что-нибудь придумаем. Непременно.

И в самом деле, память о торжественном представлении, задуманном и осуществленном Леонардо, французы сохранили надолго.

Король Франциск I по замыслу Леонардо стал победителем множества аллегорических турниров. В конце представления на сцену выбегает отшельник и, пав на колени перед монархом, умоляет его освободить округу от свирепого льва, нагонявшего ужас на местных жителей. В тот же миг на сцену выскакивает лев, приведенный в движение сложным «автоматическим устройством», и застывает возле короля, грозно подняв лапу и яростно рыча. Но король бесстрашно касается льва скипетром, и укрощенный зверь садится на задние лапы и когтями разрывает свою грудь, откуда сыплются лилии. Вернувшись после представления в замок, Леонардо нашел в себе силы почти всю ночь просидеть за решением сложной геометрической задачи.

На следующее утро он спустился на берег Луары и долго наблюдал за ее течением. Думал, как бы прислушиваясь к самому себе, к своим догадкам: «О, сколь чудесное твое правосудие, Первый Движитель. Ты пожелал, чтобы всякое явление непременно дало свои живительные результаты». «Первый Движитель, это—Логос, Глагол, который служит объяснением закономерности всех явлений природы. Облако, растаявшее в небе, вода, текущая в реке,– все имеет свой определенный смысл». «Невозможно представить себе, что в природе хоть что-то создалось по собственной прихоти»,– думал Леонардо.

Здесь, в замке Клу, где его не одолевала забота о деньгах, философские суждения Леонардо обрели особую глубину. Но были ли у Леонардо когда-либо прежде материальные трудности?

Вазари не без ехидства с изумлением отмечал: «Не имея, можно сказать, ничего и работая мало, он неизменно держал слуг и лошадей...». В сущности, Леонардо всегда считал деньги средством, но не целью. А прокормить себя и других он сумеет всюду и везде. Его больше не окружает зависть других художников и скульпторов, как было бы, останься он в Италии. На закате жизни он отдыхает от всех треволнений в роскошном замке, утешенный и ободренный поистине сыновней любовью своего ученика Мельци.

Временами его охватывает сладкая печаль, он чувствует, что ночь вечности близится, и перед глазами, словно одна огромная фреска, предстает вся его жизнь. И он без всякой горечи пишет в заветной тетради: «Как с пользой прожитый день приносит спокойный сон, так и с пользой прожитая жизнь приносит спокойную смерть».

Он не хочет считать годы, не хочет прикидывать, старше он или моложе того или иного живописца,– это было бы посягательством на волю Первого Движителя. Глядя на свои «Кодексы», он заключает: «Не зря прожитая жизнь – долгая жизнь».

В часы отдыха Леонардо снова, как прежде, брал в руки лиру и пел все еще красивым голосом песни своей родной земли.

В замке Клу Леонардо закончил полотно «Святая Анна втроем» и написал портрет знатной дамы – так называемой «Bell Ferroniére».

Часто в замок Клу приезжал король Франциск I, чтобы побеседовать с Леонардо. Король не уставал слушать рассказы Леонардо и говорил, что тот не только великолепный художник и скульптор, но и великий философ.

«Не зря прожитая жизнь – долгая жизнь»,– записал Леонардо.

«Неподражаемая левая рука»

Однажды кардинал Луис Арагонский, проезжая со своей свитой через Тур, навестил великого живописца Леонардо.

Дон Антонио де Беатис, секретарь кардинала, оставил подробное описание этой поездки: «Мой кардинал вместе с нами поехал в Клу повидать мессера Леонардо, флорентийского живописца, которому было больше семидесяти лет...».

Произошло это, вероятно, осенью 1516 года. Леонардо не было тогда и шестидесяти пяти, но выглядел он много старше своих лет. Почти наверняка именно к этому времени относится рисунок сангиной, хранящийся ныне в Туринской библиотеке. На нем запечатлен человек с рано состарившимся лицом, запавшими щеками, огромным лбом и печальными глазами древнего пророка.

«... Леонардо показал нашему Светлейшему Кардиналу три картины, все до одной превосходнейшие,– продолжал Антонио Де Беатис.– Первая – мадонна с младенцем, словно бы сидящие на коленях у святой Анны; вторая – портрет одной знатной флорентийской дамы, писаный с натуры по заказу Джулиано Медичи; третья – Иоанн Креститель в юности ...».

Мельци не поверил своим глазам. Когда Леонардо снял полотно, чтобы показать гостям последнюю свою картину, перед ними предстал уже не Вакх, не юноша женоподобного вида, а Иоанн Креститель. Леонардо пририсовал тонкий, как тростинка, крест, вздымавшийся в небо, устремленный на него указательный палец, и картина приобрела евангельское звучание. Мельци, пораженный, посмотрел на Леонардо, а тот с улыбкой кивнул ему. Затем он снова занялся гостями.

«Леонардо показал нам рисунки анатомированных им тел в разрезе: мускулы, нервы, вены, сухожилия, внутренности. Насколько можно судить, он анатомировал как мужчин, так и женщин, что никогда другими столь тщательно не делалось.– А чтобы ни у кого не оставалось сомнений, Де Беатис уточняет: – Мы в этом убедились воочию, и Леонардо сказал, что он анатомировал больше тридцати трупов мужчин и женщин всех возрастов ...».

В 1516 году, когда Леонардо не было и шестидесяти пяти лет, его посетил в замке Клу кардинал Луис Арагонский. Леонардо показал гостю все свои живописные работы, в том числе картину, на которой был изображен неизвестный юноша, а также свои труды по анатомии.

Кардинал был восхищен этими творениями Леонардо, но он с жалостью смотрел на его почти парализованную правую руку, «которая уже не напишет ничего прекрасного».

Только Франческо Мельци знал, что крест на картине с неизвестным юношей Леонардо написал левой рукой.

Жизнь есть дар

«... Мессер Леонардо да Винчи, королевский живописец, живущий сейчас в месте, именуемом Клу.., уверенный в близкой смерти, но неуверенный в точном часе ее наступления, продиктовал мне нижеследующее свое завещание и выразил последнюю волю, как то мною записано.

Прежде всего, он поручает душу свою Синьору нашему всеблагому Владыке Небесному, Деве Марии, Святому Михаилу и всем Ангелам Рая.

А также ...».

Было это 23 апреля 1519 года, в святую субботу. Леонардо уже несколько месяцев не вставал с постели. И вот он позвал Вильгельма Бориана, королевского нотариуса, еще пять свидетелей, викария и капеллана церкви святого Дионисия, настоятеля и двух монахов близлежащего монастыря миноритов и Франческо Мельци. Свидетели молча слушали, как Леонардо, которого приподняли на подушки, диктовал свое завещание. Он был в здравом уме и в полной памяти.

Сначала нужно позаботиться о душе, которая не умирает, а продолжает жить и, значит, по-прежнему очень нуждается в милосердии. А посему «три торжественные мессы и тридцать месс обычных» как в церкви святого Дионисия, так и в монастыре. Похоронить себя Леонардо велел в церкви Сан Фиорентино.

Теперь можно было подумать и о делах земных, об имуществе.

«... Мессеру Франческо Мельци, дворянину из Милана, завещаю все мои картины и рисунки, манускрипты и книги, а также всякие инструменты и Трактаты об искусстве живописи. В знак глубокой любви завещаю ему и все до одного предметы моей одежды».

Баттисте де Вилланису Леонардо завещал половину виноградника у Порта Верчеллина и воду из канала Навильо. Другую половину виноградника он завещал Салаи, который в нем построил себе дом. И все это «в награду за услуги добрые и приятные, каковые вышеупомянутые де Вилланис и Салаи, слуги мои, мне оказали».

Леонардо ничего не напутал – Салаи для него больше не ученик, а всего лишь слуга, быть может, по-своему и преданный хозяину, но неблагодарный и нечистый на руку.

«А также ... Матурине, моей служанке, одежду из добротной черной материи с кожаной подкладкой ... и два дуката».

Теперь можно подумать и о похоронах. Они должны быть торжественными, ведь это своего рода семейный обряд. Траурная процессия выходит из дома и направляется к кладбищу через город под пристальными взглядами людей. Леонардо, прищурив глаза, словно он видит перед собой траурную процессию, перечисляет: «... шестьдесят факелов, которые понесут шестьдесят бедняков, за что им будет заплачено». В похоронах должны участвовать все священники прихода и церкви Сан Фиорентино: приор, викарий, капелланы, а также церкви святого Дионисия и монастыря миноритов. Грегорианское песнопение и ладан во время месс и множество зажженных свечей. «Десять фунтов воска на большие свечи, которые будут зажжены в вышеупомянутых церквах во время богослужения».

Братьям «по крови», но не по духу Леонардо оставил четыреста золотых скуди и участок земли во Фьезоле.

«Душеприказчиком при полном моем доверии и любви делаю Франческо Мельци, который при свидетелях соглашается и ставит свою подпись».

Нотариус Бориан и свидетели ушли. Леонардо посмотрел на Франческо, который не в силах был сдержать слезы.

– Франческо, всякий предусмотрительный человек оставляет завещание. Я не хочу расставаться с тобой и не рвусь поскорее покинуть нашу грешную землю. Я всегда говорил, что «жизнь есть дар» и тот, кто ее не ценит, этого дара не заслужил. Поэтому мы должны заслужить этот дар и до конца дней своих ценить жизнь и не бояться позорно смерти,– сказал он своему преданному ученику.– Посмотри,– добавил он, повернув голову к окну,– зима длилась долго, но теперь деревья проснулись, вся природа пробудилась под лучами солнца. Разве ты не видишь, она возродилась?

В святую субботу 23 апреля 1519 года Леонардо позвал королевского нотариуса Бориана и в присутствии Франческо Мельци и пяти других свидетелей продиктовал завещание.

– Помни, жизнь есть дар, великий дар, и тот, кто ее не ценит этого дара не заслуживает,– сказал он Мельци, когда все ушли.

 В завещании Леонардо не забыл Салаи, оставив ему часть своего виноградника у порта Верчеллина.

 Мельци не в силах сдержать слезы.

 В последний период жизни Леонардо нарисовал сангиной свой знаменитый автопортрет.

Последний опыт

Перед Леонардо в полудреме проплывали один за другим эпизоды последнего празднества в честь крещения сына-первенца короля Франциска I и в честь бракосочетания Лоренцо Медичи с Магдалиной де ла Тур д'Овернь, кузиной французского короля.

Лоренцо Медичи, которого могущественные дядья, папа и архиепископ Флоренции сделали гонфалоньером Флорентийской республики, прибыл во Францию, чтобы отпраздновать свадьбу с юной прекрасной Магдалиной. Он въехал в Амбуаз с пышной свитой. Под пронзительные звуки рожков первыми на площадь вступили оруженосцы республики, за которыми следовали знаменосцы, вздымавшие ввысь знамена всех провинций Тосканы. Затем шли гонфалоньеры городов и, наконец, замыкали колонну представители флорентийской знати в ярко-красных бархатных одеждах.

Леонардо не посрамил своей славы мага. Крещение наследника престола – Леонардо был его крестным отцом – состоялось в кафедральном соборе, украшенном так, что он казался амфитеатром, под сводами которого младенца благословляли ангелы, спустившиеся с небес.

Бракосочетание Лоренцо Медичи и Магдалины де ла Тур Леонардо превратил в театральное представление, причем в технической изобретательности и выдумке он превзошел самого себя. Оно было даже более грандиозным, чем празднество, устроенное в Милане в честь Лодовико Моро и в честь прибытия туда французского короля Людовика XII.

Леонардо применил удивительный механизм «земля-небо», изобретенный в свое время Брунеллески, и растроганный король при всех обнял своего «мага».

– Король...– несколько раз повторил Леонардо. Он лежал с закрытыми глазами, откинувшись седой головой на подушки и бессильно уронив руки на одеяло.– Король... – Но из горла вырвался лишь слабый стон. А потом – смутно припомнил он—у короля родился второй сын. В Клу примчался гонец с приглашением от государя прибыть на празднество, но он уже был болен и с начала зимы не выходил из комнаты ... Наступила весна. Все вокруг ожило, окрасилось в яркие цвета. Лишь его лицо, руки и волосы еще сильнее побелели. Изредка он просил принести зеркало, и когда он гляделся в него, на память приходил седой старик, с которым он проговорил всю ночь в миланской больнице. Тот старик очень устал жить, он закрыл глаза, словно хотел отдохнуть немного, и больше уже их не открыл. «И я его препарировал»,– еле слышно произнес Леонардо. Дышать становилось все тяжелее. Леонардо показалось, что покинутый всеми старик стоит перед ним и говорит, что ему больше ста лет и что он не чувствует никакой боли; вот только его тянет ко сну, и он так устал от жизни.

Леонардо забылся. В безоблачном амбуазском небе над замком Клу кружил коршун. Франческо Мельци и Баттиста де Вилланис из лоджии смотрели на больного Маэстро. Они вспоминали его рассказ о том, как в детстве ему приснился сон, будто эта хищная птица с раздвоенным крылом стремительно «спикировала» и подлетела к его колыбели.

– Спит? – спросил Баттиста у Матурины, которая вышла из комнаты больного.

– Спит,– ответила служанка. Но Леонардо не спал, он бредил. В бреду он видел короля.

– Маэстро, отец мой, подождите меня! – кричал король, мчась вдоль берега Луары.

Леонардо видел, что ни Мельци, ни де Вилланис не заметили прибытия короля, стояли в лоджии и о чем-то спокойно беседовали. А Матурина входит и выходит из комнаты, словно ничего и не происходит.

– Король! Король! – возвестил кто-то, когда король появился в глубине парка.

«Почему же никто не поднимет его, Леонардо, и не оденет, чтобы он мог достойно принять государя». Из уст больного вырвался хриплый стон, легкий вскрик.

Мельци и де Вилланис его услышали. Они подбежали к Леонардо, посадили его на подушки, как он и хотел, накинули на плечи шерстяной плед. Вот теперь он сидит в постели, не открывая глаз, и ему кажется, что перед ним король. Надо сказать ему нечто особенное, тогда он поймет, что не напрасно несся к нему в Клу.

Леонардо тяжело дышал, словно это он сам скакал вдоль берега Луары до Сен-Жермен-ан-Ле, чтобы сказать королю что-то весьма нужное и важное. А что именно – он позабыл.

– Ах, да,– прошептал Леонардо.– Наконец-то я вспомнил. Я хотел вам сказать, что любое наше знание начинается с чувств, ощущений. И вот сейчас я чувствую,– неслышно прошептал он,– что меня словно уносит куда-то речное течение. Оно несет меня навстречу смерти, чтобы я испытал и ее, познал на опыте ...

Последняя работа Леонардо – постановка празднества в честь бракосочетания Лоренцо Медичи, внука Джулиано, с Магдалиной де ла Тур д'Овернь. Гробницу Лоренцо Медичи позже изваял Микеланджело.

Колонна флорентийских знаменосцев прошла по улицам Амбуаза, и Леонардо с волнением смотрел, как несут знамя Флоренции.

В предсмертном бреду перед Леонардо промелькнула вся его жизнь: дядюшка Франческо, отец, друзья. А потом перед глазами возник седой старик, который однажды, в миланской больнице, сказал ему, что он так устал от жизни.

Вдруг Леонардо почудилось, что кто-то громогласно возвестил о прибытии короля: «Король!.. Король!..»

Леонардо слышал свой собственный голос: он хотел сказать королю что-то очень важное, открыть ему тайну смерти.

Знаменитый рисунок Энгра, на котором запечатлена «легендарная» сцена смерти Леонардо на руках у короля Франциска I.

«Коснись своей рукой воды речной. Она последняя из утекающей вдаль и первая из притекающей. Так бывает и с нашей жизнью».

Леонардо