Текст книги "В окружении (ЛП)"

Автор книги: Брук Блейн

Соавторы: Элла Франк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

видел меня прямо сейчас, то понял бы, насколько я соскучился по тебе.

– Серьезно?

– Мхмм…

– И почему это? – спросил я, устраиваясь на диване. Душ может подождать минутку.

Возможно, до тех пор, пока Эйс не раздразнит меня до трепетно–стоящей эрекции.

– Ну, начнем с того, что я без рубашки.

– Оо…мне нравится это.

– Я так и думал, – сказал он. – И я стою на коленях.

Я вздохнул от этого образа и опустил ладонь, прижимая ее к своим штанам.

– Не останавливайся на этом.

– Неа, не собирался. Потому что я окружен….

Мой рот приоткрылся, пока я ждал, что он там собирался сказать, но когда все, что я

получил, – его сексуальное, тяжелое дыхание в ухо, я потребовал:

– Окружен чем?

А затем он рассмеялся и сказал то, чего я не ожидал.

– Дисками, Мечта.

А?

– Я был настолько жалким без тебя, что занялся перестановкой своей DVD–

коллекции. Ты нужен мне здесь…и побыстрее.

– Умоляю, скажи, что ты расставляешь их по размеру?

– Вопреки тому, что ты там думаешь, я не видел весь Голливуд голым. Поэтому, нет.

Прости за разочарование, но они будут расставлены по жанрам, а затем по алфавиту.

Моя ладонь оставила штаны, и я почесал нос.

– Давай кое–что проясним. Ты скучал по мне настолько, что решил, будто перебрать

свой домашний кинотеатр станет хорошей идей? Я бы предпочел мастурбацию в горячей

ванне.

– Я бы предпочел тебя в своей горячей ванне.

– Это больше походит на правду.

– Хорошо. Ты будешь десертом. Хочешь, закажу что–нибудь на ужин? Новый тайский

ресторанчик открылся неподалеку.

Мой желудок зарычал от упоминания о еде.

– Да, замечательно звучит. Если ты закажешь, я могу заскочить и забрать еду по

дороге. Все что угодно звучит замечательно прямо сейчас. Я, блять, с голода умираю.

– Закажу всего по два.

– У меня такое ощущение, что я плохо влияю на тебя. Ты был только на курице и

капусте, когда я познакомился с тобой, а теперь я вынуждаю тебя заказывать тайскую еду. Я

должен извиниться?

– Неа. Думаю, я заслужил несколько «выходных» дней.

– Чертовски верно, заслужил. Особенно после долгого, трудного дня перебирания

дисков, – сказал я, посмеиваясь.

– Ладно, ладно. Я ухожу отсюда уже. Видишь Я не наркоман. Я могу соскочить в

любое время.

Это заставило меня расхохотаться еще сильнее, когда постучали в мою дверь.

– Как скажешь. Эй, кажется, Ллойду из дальней квартиры опять нужен четвертак для

стиралки, поэтому отпусти меня, и я приеду через час.

– Не могу дождаться.

Когда я завершил звонок, снова раздался стук.

– Секунду, старик, дай найти немного мелочи, – сказал я, открывая банку с

четвертаками, которая стояла на столешнице. Еще новое, к чему я привык в ЛА – общая

прачечная с десятком других арендаторов. Я вытащил пару долларов, а затем пошел

открывать дверь. – Вот держи… – мои слова задохнулись в горле, когда я столкнулся лицом к

лицу с женщиной на несколько сантиметров ниже меня.

– Ой, простите, – сказал я. – Я думал, что это кто–то другой. Чем могу помочь?

Губы женщины изогнулись в грустной улыбке.

– Ты не узнал меня?

Слова «а должен?» крутились на кончике языка, но затем я резко сдержал себя, когда

заметил, как ее глаза, такого же морского–зеленого оттенка, разглядывали меня с головы до

ног. Моя рука метнулась к дверному косяку, когда я всмотрелся в нее снова. Светло–

каштановые волосы, того же оттенка, что и мои, а вместо густого макияжа и красной помады,

которые обычно коркой покрывали ее лицо, на ней вряд ли был хоть какой–то сейчас.

– Твою мать, – выдохнул я, когда осознал, что за женщина стояла передо мной. Та, от

которой я сбежал много лет назад. Та, которая зарабатывала на мне деньги, оскорбляла

словами и бросила меня в лого льва, к мужчине, в три раза старше меня, чтобы просто

оплатить аренду.

Бренда лучезарно улыбалась.

– Ты намного выше, чем я запомнила, Дилан.

Я вцепился в деревяшку под своей рукой, чтобы сдержать ее дрожь, пока вглядывался

в улыбающееся лицо, наклоненное ко мне. Боже мой….этого не может быть. Но я так и

стоял парализованным, как будто вернулся обратно в ту старую, грязную гостиную с

оранжевым диваном и затхлым воздухом.

– Не хочешь пригласить свою маму в дом?

Я был точно уверен, что слова «нихрена подобного» были на кончике моего языка, но

я, твою мать, не мог вытолкнуть их наружу. Образы моего детства с этой женщиной были

глубоко зарыты под херовой тучей боли, отрицания, и ненависти к себе, и заняло несколько

лет, чтобы изгнать воспоминания, о существовании которых, до недавнего времени, я

забывал. Но они были здесь. Они существовали. Как и она сама.

Когда она сделала шаг вперед, я пришел в себя, к текущей ситуации, и сфокусировался

на ней, выпрямляясь в дверном проеме, блокируя ее проникновение.

– Как ты нашла меня? – я должен знать. Ни за что не поверил бы, что Зигги и

Солнышко рассказали ей, поэтому остается только…

– Как кто, телевидение, конечно. Ты стал какой–то знаменитостью сейчас. Каждый

раз, как я включаю канал, там ты. И твой многоквартирный дом.

Мой желудок завязался в узлы, а затем рухнул, как шар из боулинга вниз, когда я сжал

до побелевших костяшек деревяшку. Я глотнул такого необходимого сейчас воздуха и

почувствовал как мне поплохело, когда он встал комком на дне моего горла. Этого не

происходит, думал я, но не имело значения, сколько раз я моргал… каждый раз передо мной

стояла она.

– Мы можем поговорить внутри? – спросила она. – Я просто хотела…

– Нет, – ответил я, качая головой. Если я бы смог прокричать нет, нет, нет, то

обязательно бы сделал это. Но из этого единственного «нет» состояло мое текущее

состояние. Все остальное было охренеть–каким–монументальным.

– Сынок, пожалуйста. Я просто хотела поговорить с тобой. Я изменилась…

– Не называй меня так, – сказал я. Улыбка после этого слетела с ее губ, а когда она

потянулась за моей рукой, я попятился назад, ударившись об дверь в спешке. – Ты должна

уйти.

– Дилан…

– Уходи. Я не хочу видеть тебя, – выдавил я, отступая еще на шаг назад, чтобы

вцепиться в дверную ручку, и когда начал закрывать дверь, я добавил. – Никогда.

Ее лицо испарилось в полоске закрываемой двери, а затем исчезло, когда я ее

захлопнул. Я перепроверил, что закрыл все засовы, и даже добавил цепочку для большей

уверенности, перед тем как развернуться, прислониться спиной к двери, а затем скользнуть

по ней вниз, пока моя задница не оказалась на полу, а колени не были притянуты к груди.

Она не сможет причинить мне боль, думал я, пока обнимал себя руками за колени и

боролся со слезами, которые размывали мой взгляд. Она – никто. Она не сможет причинить

мне боль. Но даже, когда я повторял и повторял слова в своей голове, тот факт, что я

скрутился, замер на месте, сообщал мне одну очень тяжелую истину. И она состояла в том,

что я долбанный лжец.

Глава 23.

________________

Безумная стерва.

Когда солнце выглянуло из–за горизонта и скользнуло в полумрак, который я

обеспечил прошлой ночью, я перевел свой взгляд на мужчину, лежащего рядом со мной.

Устроив голову на мягкой подушке и натянув простыни до талии, Дилан выглядел

спокойным и умиротворенным, продолжая спать рядом со мной. Сильно отличаясь от того

состояния, в каком он приехал ко мне прошлой ночью. Его волосы, которые снова отрасли до

привычных длинных прядей, по которым я изначально узнал его, были взлохмачены в

местах, где он перебирал их пальцами всю ночь.

Боже, прошлая ночь была сложной. Я открыл входную дверь Дилану, ожидая только

одного, а вместо этого получил целую лодку кое–чего другого. В тот момент, когда его лицо

показалось в поле зрения, я все понял. Даже если бы я не был связан с ним, так как сейчас,

напряжение на его лице, налитые кровью глаза и жесткая линия его челюсти, – все это

распространяло красные, предупреждающие огни. И когда я потянулся к нему, он

практически рухнул в мои объятия…

– Ты во время приехал, Мечта, я ужасно проголодался. По еде и …. – мои слова

затихли, и улыбка, которой я красовался с тех пор, как он позвонил мне, чтобы сказать, что

вернулся домой, сползла с лица, сменяясь серьезным изгибом моих губ. Мой мальчик выглядел

бледным, как призрак.

– Дилан? Что случилось? – а это было совершенно очевидным, что что–то

случилось. Дилан обнимал себя за талию, его взгляд был приклеен к его ногам, и не было

пакета с упакованным ужином, который он просил меня заказать для нас, чтобы самому

забрать его.

Нет, он напоминал статую, прямо здесь на моем пороге. Молчаливый и все такое.

Я сделал шаг вперед, за дверь, и в тот же момент, Дилан, наконец–то, поднял на

меня взгляд, и потерянное, пустое выражение в них соответствовало пустоте,

разрастающейся на дне моего желудка.

Без лишних слов, я раскрыл свои руки, и Дилан шагнул в них – практически вмялся в

них.

– Эй, – прошептал я, успокаивающе поглаживая его вверх по спине к шее, а когда он

задрожал, я понял, что нужно затащить его в дом. – Пойдем со мной, – сказал я, а затем

передвинулся, чтобы обхватить его за плечи и потянул в дом.

Наблюдать, как Дилан распадался на части передо мной, когда рассказывал о Бренде,

которая заявилась на его порог, было душераздирающим – и еще от этого перед моими

глазами опускалась красная пелена. Наглости у этой женщины не занимать, твою мать… Как

она могла вообще подумать, что это нормально прийти к нему вот так? Прийти к нему

вообще? После всего, через что она заставила его пройти…

Дилан завозился, хмуря брови, как будто ему снилось что–то неприятное. Я потянулся

к нему, и легким касанием разгладил морщинки на его лбу. Когда его глаза распахнулись,

сосредотачиваясь на мне, он слабо улыбнулся.

– Мне нравится смотреть, как ты спишь, – сказал я, проводя пальцами вдоль его

челюсти.

Он низко усмехнулся.

– Почему? Потому что я слюни пускаю?

– Потому что ты выглядишь таким умиротворенным. Практически невинным. Полная

противоположность тому, когда ты не спишь.

– Умник какой.

– Как и всегда, – ухмыльнулся я. – И ты не пускаешь слюни, и я не заставлю тебя

надевать слюнявчик в кровать.

– Умоляю, только не говори, что это твоя фантазия.

– Ты больной, Прескот. Но мне нравится это в тебе, – я положил голову на свою руку,

проводя пальцами вниз по щетине на его шее. Когда они остановились над их сердцем, я

сказал. – Думаю…тебе стоит остаться здесь на некоторое время.

Полуприкрытые глаза Дилана вмиг распахнулись, и он снова наморщил лоб.

– Ты имеешь ввиду на некоторое время – на весь день сегодня, или…

– Или несколько дней. Подряд. На… – я пожал одним плечом, пытаясь вести себя

равнодушно насчет того, о чем просил. – …Некоторое время.

Застенчивая улыбка пересекла губы Дилана, когда он подкатился ко мне, отражая мою

позу, – согнутый локоть, голова на руке, взгляд на мне.

– Ты предлагаешь мне переехать к тебе?

Я открыл рот, чтобы ответить «да», но до того как слова успели пересечь мои губы, он

поднял палец вверх, чтобы я помолчал, и его улыбка испарилась. Тогда его взгляд стал

серьезным, как будто другая мысль только что посетила его голову, а затем он заговорил:

– Ты предлагаешь, потому что хочешь? Или из–за того, что произошло с Брендой?

Я потянулся за его запястьем и потянул его руку вниз на матрац между нами, а потом

погладил его щеку и губы.

– Я предлагаю тебе потому, что хочу быть с тобой. Утром, днем, ночью. Я – жадный.

Я хочу, чтобы все твое свободное время было моим, – я перевернулся на спину, уставившись

в глаза, сосредоточенные на мне.

Угу, я наверняка, казался, каким–то контролирующим придурком. Но я не это имел

ввиду. Я не хотел становиться единственным центром в его жизни. Я просто хотел быть в ней

в каком–то постоянном качестве. Я хотел делить с ним хорошее и плохое.

– Это звучит безумно, я знаю…

– Нет, – произнес он, подкатываясь ко мне. Я протянул через постель к нему руку,

чтобы притянуть ближе, и простынь скользнула по изгибу его бедра, когда он прижался

своим обнаженным передом к моему боку, а затем лег щекой на мое плечо.

– Это звучит превосходно, – прошептал он в мое ухо.

Я посмотрел в его сторону, и когда та же застенчивая улыбка повторилась, я

почувствовал, как грудь почти разрывает от любви к нему.

– Да?

Дилан прикусил свою нижнюю губу и кивнул, перед тем как наклониться и уткнуться

носом в изгиб моей шеи.

– Я тоже жадный.

Когда он произносил это, Дилан провел пальцами по моей груди, подражая моему

жесту до этого, распластав ладонь поверх моего сердца.

– Спасибо за прошлую ночь.

– Я не сделал…

– Ты был рядом, – сказал он, а затем мазнул губами по моей щеке. – Ты выслушал

меня. Ты поддержал меня. И Эйс?

– Да? – спросил я, поворачиваясь так, что наши носы соприкоснулись, и когда я

увидел блестящий след от одинокой слезы на его щеке, я нежно поцеловал его губы, и он

прошептал:

– Ты заставил меня чувствовать себя в безопасности.

Я перекатил его на спину, и когда навис над ним, я обхватил его голову своими

ладонями и прошелся большими пальцами по его щекам.

И у меня не было сомнений, пока я смотрел на него сверху–вниз, что я влюбился

сильнее в него, чем в любого другого человека. И пока Дилан лежал и смотрел на меня с

таким доверием, – из–за которого, если бы я не сходил по нему с ума, я мог бы свернуть горы

– и я гордился этим. Я хотел этого доверия. Тот факт, что он вручал мне его, когда я знал, что

он не делал этого с легкостью, делал все, что мы делили между собой намного священнее.

***

Несколько дней спустя я сидел в кабинете своего агента, которая показывала мне

пробные снимки от съемки для духов Provocateur. Клодия сидела, откинувшись на спинку

своего кожаного, офисного кресла, и постукивала по своей нижней губе кончиком очков для

чтения.

– Сексуальные, не так ли? – спросила она, пока я изучал снимок за снимком, и была

права. С откатывающимися волнами от берега снимки меня, Рошель и Лоренцо, двумя

другими моделями, с которыми я работал в то утро, были чрезвычайно сексуальными.

Изображение, которое я рассматривал с ними двумя, возящимися на песке было

потрясающим воплощением чувственности в лучшем виде. Они дразнили тем, что могло бы

случиться, и тем, что может случиться вместе с Provocateur.

Рошель лежала на своей спине, выгнувшись на локтях и откинутой головой назад,

обнажая свое горло и грудь в миниатюрном бикини из полосок, пока вода прибывала к

берегу, окружая ее ноги и лодыжки. Лоренцо лежал справа от нее, одетый только в потертые

джинсы, как и я, и склонился над ней, спиной к камере, губами очевидно нацеливаясь на ее

грудь.

И потом был я.

Я лежал с другой стороны. Растянулся в не застёгнутых джинсах, пальцы скользнули

под полоску низа ее бикини, а глаза были направлены прямо на камеру. Мои волосы убраны

назад, а лицо было единственным повернутым и являлось центром фотографии, мои глаза

приглашали любого, кто смотрел, присоединиться к нашим влажным джинсам и

блуждающим рукам. И мои пухлые, приоткрытые губы, на которых у Эйса постоянный

стояк, говорили покупателю, что то что я делал, было столь же греховно, как они себе

представляли.

– Да. Сексуально, это точно, – сказал я.– Хорошо, что никто не знает, насколько вода

была холодной и насколько некомфортными были эти съемки, на которой мы украшали

собой камни.

Клодия села прямо на своем стуле и потянулась за финальным снимком.

– Никого это не волнует. Их волнует, чем вы все занимались после этой съемки. Их

волнует, что духи этой женщины заставили двух сексуальных мужчин наброситься на нее на

пляже. И их всех будет волновать, что кто–то, такое же сексуальный, как ты пригласит их

присоединиться.

Я не мог сдержать смеха, указывая на очевидное.

– Даже, если они все знают, что я гей?

– Пфф, умоляю, – сказала она со взмахом своей руки, сверкая взглядом на меня. –

Возможно, в большей степени из–за этого. Меня не удивит то, что именно поэтому они

отобрали двух мужчин. Какая женщина не захочет стать объектом внимания двух мужчин, не

говоря уже...

– Да, да, Клодия. Я понял.

– Именно, – сказала она, вскидывая палец в воздух, как будто только что решила

вопрос мирового голода. – Эта кампания продаст миллионы пузырьков Provocateur, и они

знают это. Камера любит тебя, Дилан, как и фотографы и Osare, которые позвонили мне и

сказали, что с радостью заключат с тобой контракт как можно скорее, чтобы заблокировать

еще несколько дат. Что думаешь?

Что я думаю? Вау, было первой мыслью. Второй – что это предложение ласкало мое

эго. Osare – крупная компания, и они хотят меня…это было волнительно. И все же, я не хотел

становиться ничьей исключительной собственностью, каким–то образом на съемке. Я не хочу

терять возможность сказать «не интересует». Это очень важно для меня. Вообще–то это было

одним из первоначальных условий, который я твердо поставил, когда пришел в мир

модельного бизнеса. Потому что если я собирался использовать свое лицо и тело для

заработка денег, то я буду решать, у кого есть привилегия получить прибыль от него. Именно

поэтому если мне нужен был перерыв или мне было некомфортно, я мог послать все к чертям

собачьим. И я хотел убедиться, что это все еще помнят.

– Это очень лестно, Клодия. Но ты знаешь, как я отношусь к исключительности.

– Да, но…

– Нет, – ответил я, вставая на ноги. – Это не обсуждается. Я не против прийти на

съемку на следующей неделе. Просто сообщи мне, в какое время я должен быть там.

– Поняла. Ты – босс, – сказала она, поднимаясь и огибая стол. – Я передам тебе все

детали, как только они перезвонят. Я надеюсь услышать что–нибудь сегодня.

– Идеально.

– Ох, Дилан. Ты превосходный человек, знаешь это? Красивый и внутри и снаружи.

Ты когда–нибудь думал стать представителем…

– Клодия, – засмеялся я, качая головой. – Одно дело за раз, да? Моя жизнь как какой–

то торнадо в последнее время.

– Знаю, знаю. Но перед тобой столько потенциала. Я просто не хочу что–то забыть.

Я мягко улыбнулся ей, тронутый, что она действительно задумывалась над тем, что

лучше для меня. Это было одно из тех вещей, что притягивали меня к ней, когда она впервые

подошла ко мне. И я счастлив, что это не изменилось, даже с возрастающим объемом работы

и повышением нашей зарплаты. Она все еще относилась ко мне так же, как и тогда, когда я

зарабатывал по сто долларов за разворот в каталоге.

Я уже собирался уйти, когда в последнюю минуту вспомнил.

– Ох, и еще кое–что. Это мой новый адрес, – я написал адрес Эйса – ну, мой адрес – в

блокноте и отдал его ей. – Если тебе нужно будет отправить контракты или чеки. Я живу там

в настоящее время.

– Ох, новая кварт… – она резко остановилась, когда прочитала название района и

индекс, а потом подняла взгляд на меня. Мда, больше нечего добавить. Было более чем

очевидно, куда я переехал. – Поздравляю.

– Спасибо, – ухмыльнулся я, а затем развернулся, чтобы направиться к двери. Я вышел

в коридор, затем мимо стойки администратора и вышел на улицу. И только мои шлепки

опустились на тротуар, я замер, как вкопанный.

Там, около разбитого, бежевого грузовика стояла Бренда. Она прислонилась к капоту,

и когда заметила меня, она выпрямилась и шагнула на асфальт.

Охренеть–как–невероятно. Как она здесь оказалась? Как она вообще узнала адрес

этого места? И откуда она узнала, что я сегодня буду здесь?

От воспоминания того, что произошло несколько дней назад, того, как я застыл, и

затем практически развалился на части, я призвал всю силу и безопасность, которые ощущал

в объятиях Эйса, и сказал себе подойти к ней и потребовать исчезнуть или я обращусь в

полицию.

Твердый в своей решимости, я зашагал в ее сторону, и не смог остановить свои руки

от сжатия в кулаки. Она заставляет меня чувствовать себя беспомощным и жестоким

одновременно. Когда она осмелилась бросить «привет, как дела?» улыбку в мою сторону, я

гневно сверкнул глазами и продолжил идти, пока, наконец–то, не стал возвышаться над ней.

– Что ты здесь делаешь? – потребовал я, не давая ей возможности выплюнуть какую–

нибудь хреновую любезность.

Она слегка запнулась, видимо ожидая, что я снова распсихуюсь и сбегу. Но не в этот

раз.

– Я задал тебе долбанный вопрос, – гавкнул я.

Отыскав свой лживый язык, она сглотнула и сняла очки, чтобы попытаться посмотреть

на меня щенячьими глазками, и серьезно, она что за идиота меня держит?

– Как ты нашла это место? Меня?

– Я же говорила, Дилан. Я следила за твоей карьерой…

– Чушь собачья, – произнес я, скрестив руки, чтобы чем–то занять их, и не придушить

ее.

– Мне пришлось. Я искала информацию на тебя. Эта компания была указана, как твое

агентство и агент, и я подумала, что если подожду здесь, то ты можешь появиться…

Ради всего…

– Ты серьезно? Теперь ты меня преследуешь? Да что с тобой не так? Я не хочу тебя

видеть. Ни сейчас, ни завтра. Никогда.

Я отвернулся, готовый уйти от нее. Готовый покончить с ней. Но когда маленькие

пальцы с острыми–как–бритва ногтями и на удивление сильной хваткой обхватили ширину

моего запястья и впились в мою кожу, я развернулся к ней так быстро, что ей повезло, что

импульс не опрокинул ее на задницу

– Убери руки.

– Пожалуйста, Дилан, просто поговори со мной. Я изменилась.

Это был второй раз, когда она заявляла подобное, но сейчас я ни за что не куплюсь на

это. Что за удобная куча конского навоза. И только я собрался выразить свое мнение вслух,

когда перехватил краем глаза чей–то образ. Я посмотрел налево и да, прямо там, стоя у одной

из пальм, высаженных вдоль дороги, стоял мужчина с камерой у своих глаз, нацеленной в

мою сторону.

Супер. Только этого мне не хватало. Только этого не хватало Эйсу. Вопросы о

женщине, с которой я спорил у дверей своего модельного агентства. Я уже видел заголовки,

не говоря уже о том, что начнется, когда они выяснят правду.

Чувствуя, что кровь доходит до точки кипения, я оглянулся на женщину, не обращая

внимания на то, что только что произошло, и понизил свой голос до угрожающего шепота,

чтобы ни один прохожий не услышал меня.

– Такие люди как ты, не меняются. Мрази со дна редко поднимаются к свету, а если и

делают это, то только, чтобы кормиться, прислуживая таким же, как они. Я больше не стану

повторять. Держись от меня подальше или я вызову полицию. И если ты не хочешь, чтобы я

сделал это прямо сейчас, то запрыгнешь в свой грузовик и уберешься к чертовой матери с

моих глаз.

Когда она попятилась назад от меня, мои руки затряслись. Но я стоял на месте, пока

она забиралась в кусок–дерьма–называемый–грузовиком, просто чтобы убедиться, что она не

станет преследовать меня до дома.

***

Я хмурился в телевизор, пока растягивал скотч по коричневой коробке между моих

ног. Вся одежда Дилана была тщательно уложена внутри, и это одна из последних коробок,

которые нужно было упаковать.

Сейчас суббота после того дня когда я предложил Дилану переехать ко мне, и мы

решили, что сегодня будет удачное время, чтобы приехать и собрать вещи у него дома, чтобы

мы смогли уехать под покровом ночи просто на случай, если где–то скрывались папарацци и

стали бы задавать вопросы о том, куда он переезжает.

Они итак это достаточно скоро выяснят. Как и всегда. Примером этого была текущая

история, которая проигрывалась на повторе во всех развлекательных шоу. Они шли одна за

другой, и всегда сбивали меня с толку тем, что шли вплотную с почти – вообще–то

одинаковой – одной и той же историей. И сегодняшние сенсационные новости были теми же,

что и вчера, и позавчера.

Что за грязная блондинка с Прескотом? Недовольная бывшая?

Уже назревают проблемы в ПресЛокке?

Господи, если бы кто–нибудь пригляделся немного получше к зернистому снимку,

который выскакивал с Диланом и Брендой, то они бы увидели некомфортную позу,

напряженную линию его челюсти и неверие, отпечатанное на всем его лице.

Но они не видели этого, потому что не знали на что смотреть. Как и обычно, они

просто строили догадки над жуком под микроскопом.

Черт. Мне не нравится, что это происходит с Диланом. Бренда снова появилась, когда

меня не было рядом для поддержки. Но когда Дилан приехал домой тем вечером и рассказал,

что произошло, я заметил явные перемены в нем. В тот вечер было решено, что он больше не

в ее власти и страхов его прошлого, отчего это было немного легче проглотить. Пока,

конечно, не начались все эти истории в новостях.

– Ладно, думаю, это последняя, – сказал Дилан, выходя из ванной и оглядывая все

коробки в крошечной гостиной, которые были упакованы, подписаны и готовы к погрузке

через несколько часов.

Я потянулся за пультом и выключил телевизор, когда Дилан подошел к краю дивана и

плюхнулся рядом со мной.

– Круто. Мы сможем перевезти остальное на следующих выходных.

– Да. Звучит здорово. Только диван, комод и мы можем оставить подставку под

телевизор, – сказал он, а затем вздохнул. – Я, действительно, буду скучать по этому месту.

– Я тоже, – ответил я, откидываясь назад и вытягивая руку на спинке. Дилан молча

принял мое приглашение и прислонился к моему боку. – У нас было много «первых» здесь.

– Было, не так ли…– сказал он, направляя на меня распутную улыбку.

Я кивнул и не смог удержаться, чтобы не наклониться и не прижаться крепким

поцелуем к его распутным губам, и когда его губы приоткрылись для моего языка, я нырнул

внутрь и потерялся в его вкусе. Он застонал и поднес руку к моей шее, и от звука и

прикосновения пробежалась дрожь по позвоночнику к моему члену. Он был восхитителен.

– Мхмм, ты соблазнил меня здесь, – произнес я в его припухшие губы.

– Разве?

– Да. Ты представил меня своим родителям, а затем разделся и соблазнил меня до

потери моего горячо–любимого разума.

Дилан нежно впился зубами в мою нижнюю губу, и когда он отстранил свою голову,

потянув кончиками мою плоть, я застонал и уже был готов завалить его на спину, когда…

Тук. Тук. Тук.

…произошло вместо этого.

– Шшш… не открывай, – сказал Дилан, пока стук не повторился снова. Он заворчал, а

я рассмеялся.

– Это, наверное, просто Ллойд, а у тебя есть четвертаки. Тебе, наверное, стоит отдать

их ему, – сказал я, и поднялся с дивана. Я прихватил банку с монетами и посмотрел туда, где

Дилан разлегся на диване, очевидно думая о том же, что и я. – Даже не смей двигаться.

Я побежал к двери намного быстрее, и когда потянул ее на себя, я немного

затормозил, потому что там, передо мной стояла женщина с зернистого снимка. Та же

женщина, которую Дилан тщательно описывал мне в тот первый раз, когда встретился с ней

неделю назад. И даже не слыша и не видя всего этого, ее глаза были того же цвета, как у

мальчика, которого она так беспечно отшвырнула в сторону.

Да. В моей голове не было сомнений, что я, наконец–то, столкнулся лицом к лицу с

Брендой.

– Ой, – ахнула она, рука взлетела к груди, а глаза распахнулись. – Простите. Я

искала…

– Я знаю, кого именно ты искала, – произнес я, обрывая ее прямо с самого начала.

Дилан ясно дал понять, что не хочет иметь ничего общего с этой женщиной. Он говорил это

Солнышку, он говорил это мне – черт возьми, да даже самой Бренде, но она продолжает

возвращаться.

Так что если она не собиралась прислушиваться к Дилану, если она не собиралась

воспринимать его угрозу всерьез, тогда, возможно, пришло время ей услышать это от другого

человека. Того, кто не боится ее.

Я вышагнул за порог, банка с монетами была все еще прижата под моей рукой, и

получил огромное удовольствие от того, как она попятилась назад.

– Знаешь кто я? – спросил я, и убедился, что нацепил на свое лицо самое угрожающее

выражение. Когда она кивнула, я открыл рот, чтобы сказать большее, но затем услышал свое

имя.

– Эйс? Эйс, кто там… – голос Дилана оборвался, когда я ощутил его появление за

моей спиной. – Да, что, блять, с тобой не так? – закричал он и двинулся вперед, чтобы

продолжить наступать.

Я поднял свободную руку, прикладывая ладонь к его груди. Дилан кипел, его грудь

вздымалась и опадала, и я понятия не имел, что бы он сделал, если бы добрался до женщины,

которая сейчас рассматривала нас прищуренным взглядом.

– Кажется, Дилан довольно ясно дал понять, когда просил не связываться с ним.

– Да, – ответила она, в ее голосе пропала приторная сладость за секунду, и он

приобрел иную грань. Грубую, резкую, от которой мои защитные инстинкты подняли голову.

– Но видишь ли, именно для этого я приехала. Именно этого я ждала.

– Какого хрена, Бренда? Убирайся отсюда, – произнес Дилан, но это пролетело мимо

ушей, потому что, как она и сказала, она сконцентрировалась на своей цели, и это не имело

никакого отношения к ее сыну. Это не имело никакого отношения к возобновлению связи с

ним. Или к починке сломанных заборов. Нет. Это имело отношение к тому, чтобы

использовать его в достижении своей следующей большой цели. И у меня такое ощущение,

что это…

– Эйс Локк. Ну и ну, Дилан. Твое красивое личико, несомненно, привело тебя к

горшочку с золотом, да? Ты всегда добивался целей выше, чем собирался. И, слава богу за

это, – она хохотнула, и этот звук сочился ядом, который она до смерти желала

распространить. – Все вышло довольно прекрасно.

– Чего ты хочешь? – выплюнул я, но, похоже, что я уже знал ответ. Мне было просто

интересно, как много она решила выдоить из меня.

– Два миллиона долларов.

– Чего? – заорал Дилан и снова рванул вперед, вынуждая меня приложить настоящие

усилия, чтобы удержать его на месте. – Ты растеряла свои херовы мозги.

– Напротив, сынок, – произнесла она, используя это слово, как оскорбление. – Я в

здравом уме. Что такое парочка миллионов для такого, как он? Ничто.

Эта женщина глубоко ошибается, если считает, что сможет от меня хоть чего–то

добиться.

– С чего ты взяла, что я заплачу тебе хоть один цент?

Ее взгляд опустился к руке, которая распласталась на груди Дилана, и злобный

выверт, каким изогнуло ее морщинистые губы, вызвал мурашки на моей коже.

– Потому что не думаю, что ты захочешь, чтобы весь мир узнал, что ты трахаешь

шлюху.

Слепая ярость исказила мое зрение, и банка четвертаков, которая выпала из моих рук и

раскололась вдребезги о пол, даже не зарегистрировалась в моей голове. Я рванул вперед и

наступал на суку, пока та не уперлась спиной в перила, так быстро, что ее ноги ели поспевали

за телом. Когда мы оказались нос к носу, я стиснул вместе свои зубы и зарычал.

– Предлагаю тебе пойти на хер и заползти обратно в ту дыру, из которой ты вышла.

Ты ни черта не получишь от меня. И если я поймаю тебя снова, таскающейся за Диланом,

тебе придется иметь дело не только с полицией. Ты поняла?

Ее глаза, те же, которые я сравнивал с Диланом только минуту назад, были близки к

черноте, и я понял, насколько сильно ошибался. Ее были мертвы изнутри. В них ничего не

было. Просто бездонная яма жестокости и злобы.

– Он, должно быть, сочный кусок задницы для тебя…

Моя рука взметнулась, от чего она шокировано заткнулась, когда я сгреб в горсть ее