Текст книги "Секреты джентльмена по вызову"
Автор книги: Бронвин Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 6
Она попробовала пальчиками ноги воду и словно перенеслась в прошлое. Как быстро к ней вернулись былые ощущения! Тело не забыло ни одной даже самой незначительной детали. Неуловимым движением она закинула удочку, наслаждаясь теплым чувством узнавания. Наживка упала в реку и заскользила по течению. Приятную остроту ощущениям добавляло осознание того, что Николас одобрительно за ней наблюдает.
– Мне было около тринадцати лет, когда я последний раз этим занималась! – воскликнула Аннора, перекрикивая шум быстро текущей воды.
– Очень мило! – Он окинул ее лукавым взглядом, намекающим, что сдаваться никто не собирается. Едва она вновь взялась за удочку, он резким броском от бедра закинул наживку, с тихим шлепком приводнившуюся неподалеку.
– Пижон! – иронично прокомментировала Аннора демонстрацию рыбацкой удали. – Совсем неплохо для светского льва. – Краем глаза она поймала подозрительное движение в воде слева. Рыба! И быстро смотала леску. Обычного броска достаточно, однако не терпелось показать и свое умение. – Учись, горожанин! – Она молниеносным движением закинула удочку назад, потом вперед и вернула в исходное положение, исполнив блестящий ложный замах.
После этого началось настоящее соревнование. Он ответил броском с боковым замахом. Она резко свернула удочку, выполнив отвлекающий маневр. Ник отличился двойным рывком. Аннора безупречно отвела удочку назад. Насквозь промокшие и хохочущие, они полностью погрузились в процесс.
Ее наживка резко ушла под воду, вернув внимание к первоначальной цели.
– Поймала! – Ее охватило небывалое волнение. Она начала сматывать леску, подводя добычу ближе, однако сильное течение и величина рыбы не позволяли сделать это. Пришлось шагнуть глубже, сокращая расстояние между собой и добычей, однако рыба тянула. Аннора все больше соскальзывала в воду, погружаясь босыми ногами в вязкий ил и отчаянно пытаясь удержать в руках удилище. Удочка начала сгибаться пополам. – Черт возьми, ты не ускользнешь от меня, проклятый ублюдок! – Ей была настоятельно необходима помощь.
Едва Аннора успела об этом подумать, как Николас оказался рядом. Крепкие надежные пальцы сомкнулись на ее руках, мускулистое тело надежной стеной встало за спиной, позволяя опереться и перевести дух.
– Ай-ай-ай, Аннора! Что за язык для леди! Никогда бы не подумал! – Он усмехнулся у нее над ухом. Сквозь вымокшую сорочку Аннора чувствовала исходящий от него жар и мускулистую стать. – Тяни со мной, думаю, мы ее подцепили.
Они натягивали леску и чуть отпускали, давая добыче возможность утомиться, смеялись и спотыкались, борясь с быстрым течением. Аннора опиралась на его крепкое тело, словно черпая дополнительные силы. Наконец, они подвели к берегу огромную речную форель.
– О, ее хватит, чтобы прокормить двоих. – Ник резким движением вытащил рыбу на берег и плюхнулся рядом. – Сохраним ее на ужин!
– А как же ланч?
Он усмехнулся и достал специальный ножик для чистки рыбы.
– Из нас двоих ты показала себя лучшим рыбаком. Так что отправляйся и добудь нам пару рыбок на ланч, а я позабочусь об этом красавце.
– Спорим, я тебя перегоню! – Аннора рассмеялась и вновь вступила в борьбу. С платья стекало. Совершенно не важно, насколько еще она успеет промокнуть. Однако из этого сражения с силами природы она была счастлива выйти проигравшей.
К тому времени, когда Аннора возвратилась с большой плетеной корзиной, полной рыбы, Николас успел разбить походный бивуак. Вокруг небольшого костерка расстелены одеяла, над огнем укреплен вертел. День был теплым, однако после ледяной воды приятно оказаться в тепле и немного подсушить платье.
Ник принялся чистить рыбу, Аннора выкладывала принадлежности для пикника. И не смогла не заметить отсутствие важной детали.
– Ты не преувеличивал, говоря, что без рыбы не будет ланча?
Ник лукаво усмехнулся, низко наклоняясь над костром, мокрые бриджи плотно облегали мускулистые ягодицы.
– Я никогда не лгу. – Он вытащил успевшую поджариться рыбу и положил на тарелку Анноры. – Мы бы вряд ли голодали. Я прихватил хлеб и вино.
– Ну, трапеза, мягко говоря, далеко не роскошна.
Она нарезала хлеб. Ник наполнил бокалы. Ей было просто и легко. Она никогда не думала, что нарезка хлеба может стать столь личным и интимным действом, однако здесь, на берегу у костра, именно так и было.
– О, смею тебя заверить, бывает хуже. – Николас уселся рядом с ней, по-прежнему необыкновенно привлекательный, с упавшими на лицо влажными волосами, в распахнутой сорочке, приоткрывшей мускулистую грудь, не уступавшую загаром ногам.
– Например? – Аннора попробовала рыбу. Сок брызнул на подбородок, и она попыталась слизнуть каплю языком.
– Лютефиск. Это норвежское блюдо. Рыба, замачиваемая в березовой золе для придания ей особого вкуса. – Николас состроил гримасу.
– Где ты такое попробовал? Звучит ужасно. – Аннора рассмеялась. Со вчерашнего дня она то и дело улыбается и заливается смехом, и ей это необыкновенно нравится. Неужели мир был настолько уныл до его приезда.
– Когда я впервые оказался в Лондоне, некоторое время жил с одной норвежской семьей. Теперь моя очередь. Какое самое ужасное блюдо доводилось пробовать тебе?
– Даже не знаю. – Аннора задумчиво поправила прядь волос на лбе. – О да, вспомнила! – Она внезапно улыбнулась, наслаждаясь воспоминанием. – Однажды еще девчонкой я прокралась на кухню, желая испечь пирожное. Достаточно сказать, что оно не совсем удалось.
В уголках его глаз плясали веселые искорки.
– По моему скромному опыту, сахарная глазурь способна исправить многие обреченные кулинарные творения.
– Только ни в этом случае. – Аннора доела рыбу и отставила тарелку. – Чем займемся дальше? – Она чувствовала себя расслабленной, возможно, даже пребывала в некоей эйфории. Рядом с ним удивительно легко. Если подумать, как много приятных вещей уже связано у нее с Николасом, с ним легко смеяться, разговаривать. Наверное, с ним легко делать буквально все:
– Я собираюсь поплавать. А ты? – вдруг предложил Ник.
А вот это нелегко. Купание для леди – процесс непростой. Аннора подтянула к себе крепко сомкнутые коленки и обвила их руками. Когда-то ей очень нравилось плавать, однако с тех пор она выросла, и купание оказалось в числе вещей, неприемлемых для леди. Дамы не могут плавать в одежде, а иначе это занятие в высшей степени непристойное, тем более на публике.
– От воды отяжелеют юбки.
Николас лукаво усмехнулся.
– Тогда сними их.
Он уже приготовился спорить с ней на тему купания, хотя прекрасно знал, что делать. Он стащил рубашку и повесил на ветку. Возможно, это получилось не столь грациозно, как хотелось, поскольку та насквозь промокла и прилипла к телу. Затем он потянулся рукой к поясу бриджей.
– Что ты делаешь? – Ей едва удалось скрыть возбуждение и предвкушение чего-то запретного.
– Снимаю бриджи. Не собираюсь плавать в них.
– И в чем же ты собираешься плавать?
– В том, чем наделила меня природа. Ты же можешь искупаться в нижней рубашке, если хочешь.
– Не могу, – запнулась Аннора, прикусив губу.
– В таком случае избавься и от нее тоже. – Он спустил бриджи до бедер и, дрыгая ногами, быстро от них избавился, оставшись в исподнем, дабы не смущать ее. Обернулся, и Аннора покраснела, стараясь отвести взгляд. – Только не говори, что тебя пугает мой естественный вид. – Николас широко растопырил руки и двинулся на нее. Он не мог удержаться от безобидной шутки. Ник понял: ее всегда можно поддразнить. Скованная социальными ограничениями дикость и необузданность вырывались на свободу, стоило ей ослабить тиски самоконтроля. И ему нравилось ослаблять эти тиски, как совсем недавно с рыбалкой.
– Это совсем не то.
– Да что ты? Неужели смущаешься собственного естества? Знаешь, а я полагаю, ты прелестна в своем, так сказать, естественном виде. – Он взял ее за руку, и насмешливое поддразнивание внезапно выветрилось из его голоса. – Давай же, Аннора. Мы здесь одни. Ты поедала глазами заливчик с тех пор, как мы здесь, и прекрасно знаешь, что тебе очень этого хочется. – Тебе хочется сделать гораздо больше, чем просто искупаться, и если ты посмотришь на меня, поймешь, мне тоже.
Он поднял ее с земли, заключил в объятия, крепко целуя грудь, шею, губы. На вкус она напоминала вино, тело податливо уступало обжигающим прикосновениям его губ. С ее уст сорвался слабый стон. Он быстро справился с немудреными застежками платья. Ник помедлил, прежде чем спустить платье с ее плеч, предоставляя последний шанс отказаться. Если Аннора так сделает, он ее отпустит. Но она не уклонилась. Ник улыбнулся своим мыслям. Порой любому из нас необходим небольшой толчок.
И вот они уже сбежали вниз с пологого берега. Она крепко вцепилась в его руку, и они прыгнули в купальню, с резким всплеском уйдя под воду. Ник сдавленно вскрикнул. Господь всемогущий, как же холодно! Он вынырнул, замотал головой, отряхиваясь от воды и отфыркиваясь. Николас наблюдал, как из-под воды показалась Аннора, волосы облепили лицо. Она хохотала, пытаясь отдышаться.
– Ты должен был меня предупредить! – воскликнула Аннора. – Вода гораздо холоднее, чем я думала.
– Я должен был тебя предупредить? Это же твоя купальня!
Ник обдал ее целым фонтаном брызг. Она вскрикнула и ушла под воду, пропав на какое-то время из виду, пока Николас неожиданно не ощутил, как его тянут за ноги. Он снова окунулся в ледяную воду. Ох, ну он ей сейчас покажет!
Аннора ожидала его под водой, и Ник открыл охоту. Пойманная, она издала недостойный респектабельной леди визг, и Николас крепко ее поцеловал.
– Это самое меньшее, чего ты заслужила, девчонка, за то, что хотела меня утопить.
Несмотря на видимую серьезность, он совершенно очевидно задыхался от едва сдерживаемого смеха. Ее руки оказались на его шее. Его ладони охватили соблазнительные груди. Тонкое льняное полотно нижней рубашки четко обрисовывало темные бутоны сосков. Влажная ткань не защищала, приоткрывая и провоцируя, не скрывая контуры гибкого тела. Аннора запрокинула голову, упиваясь прелестью ускользающего мгновения. Даже в ледяной воде зрелище потрясающей женщины, получавшей наслаждение от опасной игры, возбуждало его вполне естественно. Не требовалось ни специальных «игрушек», ни определенной концентрации с его стороны, чтобы достигнуть этого состояния.
И в эти драгоценные мгновения Николас познал истину. Он ожил! Очарование летнего дня, мощь ответа тела воспламенили кровь, посылая жизненные импульсы по венам. Именно те чувства, которые, по его мнению, навсегда потеряны для него. Николас не испытывал подобного с тех пор, когда семнадцатилетним юношей был безнадежно влюблен или полагал, что влюблен, в том возрасте любое чувство воспринималось как любовь до гроба, в Бренну Форсит, дочь местного сквайра. Что за безумное лето!
Взглянув на Аннору, Ник заметил, что ее глаза переполнены теми же эмоциями, он понял, что не одинок в своих чувствах, ни одного его покорило непередаваемое очарование мгновения. Однако разделить подобное чудо с едва знакомой женщиной? Потрясение! С лондонскими красавицами он никогда не испытывал ничего подобного. Она особенная, неповторимая.
Губы Анноры приоткрылись, она слегка наклонила голову, и все мысли о былых летних месяцах улетучились. Этот едва заметный поворот ее головки стал единственным предупреждением, и вот она уже целовала его. Нежно, чуть прикусывая нижнюю губу зубами, обводя языком контуры его рта. Вероятно, самый честный, самый настоящий поцелуй, который ему довелось отведать. Ник полностью отдался небывалому ощущению.
– Я хотела это сделать с тех пор, как ты ступил на порог моего дома, – прошептала Аннора, мягко касаясь пальцем его губ. – У тебя необыкновенно чувственный для мужчины рот.
Николас рассмеялся:
– О, премного благодарен. А знаешь, что хотелось сделать мне?
Он не дал ей возможности ответить. Взял на руки и вынес на берег, не обращая внимания на ее удивленный возглас. Он уложил ее на одеяло подле костра и опустился рядом, опершись на локоть.
– Это то, что ты хотел сделать? – насмешливо поинтересовалась Аннора. Однако Ник прекрасно видел, что его действия возбудили ее. Синяя жилка пульса у основания ее шейки отбивала стремительную дробь. – Хотел вытащить меня из купальни насквозь промокшей и забрызгавшей все вокруг?
– О да. – Он одарил ее неторопливой ухмылкой и медленно провел пальцем вдоль выпуклости груди, положив руку ей на живот. – В желтом платье ты была словно живое, трепещущее пятно ярких летних красок. Я подумал тогда, что, если намочить твои волосы, они будут похожи на дикий мед, и что я с нетерпением хочу проверить это предположение на практике. – Ник не сводил с нее глаз. – И оказался прав. Они действительно цвета прекрасного густого меда. Закрой глаза, Аннора.
Он поцеловал ее в губы и спустился ниже, оставляя цепочку легких поцелуев на горле, шее. Влажная ткань прилипала к нежной груди, Ник сомкнул губы на упругом соске и принялся сосать, нежно покусывая. Медленно продвигался вниз, чувствуя, как судорожно вздымается ее тело, бедра приподнимаются, устремляясь к нему, с уст Анноры сорвался тихий стон. Николас припал губами к ее животу, задрав вверх тонкое полотно сорочки, обнажая нежную плоть, обдувая прерывистым дыханием пупок. Его руки обняли ее бедра, успокаивая бушующую плоть, приготовляя к грядущему натиску. И вот его пальцы уже в узкой развилке ее бедер, губы целуют средоточие женственности.
Аннора резко пошевелилась, потрясенная интимностью вторжения:
– Николас?
– Ш-ш-ш. Не открывай глаза, Аннора, – мягко успокаивал он. – Все хорошо. Тебе понравится, я обещаю. – И дунул на ее нежный пушок, обнимая руками бедра. Приподнявшись, заметил, как удивленная улыбка тронула ее губы. Ник продолжал уговаривать, словно лаская, низким шепчущим голосом: – Все хорошо, Аннора, успокойся. Это только для тебя. Наслаждайся, попробуй раствориться в этом мгновении. – Он лизнул тайные лепестки розового цветка плоти и ощутил ее трепет. Немедленный ответ пронзил ее тело. Вкус Анноры был вкусом соли и желания, тело его разрывалось от едва сдерживаемого вожделения. Но об этом он подумает позже. Этот момент у догорающего костра солнечным летним днем только для нее.
Николас ласкал рукой ее нежные складочки, дразня и потирая набухший бутон большим пальцем. Тело ее судорожно выгибалось, прижимаясь к нему, инстинктивно ища удовлетворения, ожидавшего по другую сторону чувственного обрыва. Дыхание прерывалось, она словно стремилась оторваться и шагнуть в водоворот страсти и была уже недалека от этого. Ник смотрел, как она погружается в сладостную пучину. Ее спина изогнулась, бедра трепетали под его рукой. Голова запрокинута, роскошные волосы цвета меда рассыпались вокруг золотистым покровом, с губ сорвался стон, полный удивления и восхищения чудом чувственного высвобождения.
Совершенно неожиданно он почувствовал настойчивую потребность остановить это мгновение. Как странно, это случалось с ним прежде бесчисленное количество раз. Он доставил удовольствие множеству женщин. Однако теперь перед ним открылось потрясающее зрелище абсолютно новой вариации избитого сюжета. Николас не мог сказать, что здесь такого необыкновенного. Просто сейчас все было иначе.
Аннора открыла глаза, Николас принял первоначальную позу, полулежа на боку, облокотившись на руку, внимательно рассматривая распростертую перед ним девушку. Ее взгляд, вопреки ожиданиям, вовсе не казался затуманенным или отсутствующим, напротив, был острым и тревожным. Внезапно Николас испугался слов, которые она собиралась произнести. Не хотел, чтобы прозвучало стандартное «ты стоишь каждого потраченного фунта», просто желал мира и покоя, томного забытья. Другие любовники, настоящие возлюбленные, не обсуждают любовную прелюдию, не анализируют и не оценивают, словно представление.
Аннора легко коснулась ладошкой его лица, отбрасывая со лба выбившийся локон. Изящный жест, возможно немного смущенный, особенно когда она осознала, что делает и о какой простоте и близости в общении это свидетельствует. Ее первые слова его не разочаровали.
– Спасибо тебе за сегодня. Я сто лет так не веселилась и не радовалась. – Аннора выдала один из своих восхитительных робких смешков. – Я так часто говорю сегодня эти слова. Они звучат банально, но это правда. Я действительно не могу припомнить, когда в последний раз так весело проводила время во взрослом возрасте. – Она замолчала, пристально изучая его, слегка сморщив лоб. – Почему, как ты думаешь, взрослые не играют в игры? Почему общество накладывает столь строгие ограничения? Не думаю, что они приносят хоть кому-то счастье.
– Мы не должны останавливаться, Аннора. – Его голос звучал тихо, не хотелось разрушать возникшую между ними прекрасную близость. Их по-прежнему окружал мир и покой, прерываемые лишь шепотом реки да редкими трелями птиц.
Аннора криво улыбнулась:
– Мы будем бунтовщиками?
– Думаю, в тебе гораздо больше бунтарства, чем ты сама предполагаешь. – Он изобразил пальцем запутанный завиток на ее животе. – Ты нарушаешь условности, Аннора Прайс-Эллис. Наследница, избежавшая брака, женщина, строящая жизнь по собственному желанию и разумению. В нашем обществе, в нашем кругу это весьма редкое явление.
От мысли об этом у нее потеплело в душе, и медленная откровенная улыбка сменила саркастическую усмешку.
– Мне нравится, как это звучит. Я – бунтарка.
Их дружный смех гулко разносился над солнечной речной долиной. Аннора необыкновенная, и это не преувеличение. Она уникальная женщина, ведущая особенную жизнь. Если и есть в мире земное, плотское совершенство, это ее жизнь. Правда, она не совсем счастлива. Николас уже успел отследить некоторые нелицеприятные черты ее характера, острый язычок и здравый, возможно, немного циничный ум. А подобные качества редко приобретаются в идеальных, незамутненных заботами, условиях.
У нее были и остаются тайны, хотя сегодня она немного открылась. Частично он поздравлял себя с блестяще воплощенной в жизнь стратегией. Верный ход. Однако частично не желал думать о сегодняшнем дне в терминах стратегических находок и тактических маневров. Николас хотел простого существования, чтобы все шло своим чередом, находил острое наслаждение в сложившейся почти естественно ситуации.
– Мне отвезти бунтарку домой? – неохотно поинтересовался он, когда смолк смех и прервалась неспешная беседа.
– Нет, мне бы хотелось побыть здесь еще немного.
Они оба разговаривали шепотом, боясь разрушить удивительную магию.
Николас перевернулся на спину и притянул Аннору к себе, устроив ее голову у себя на плече, чуть выше подмышки.
– И мне.
Он говорил чистую правду. Так сложно достичь совершенства, духовного и физического умиротворения. Если это и случается, то длится порой несколько мгновений. Однако сегодняшний день, похоже, весь состоял из таких мгновений, и Ник не хотел разрушать полноту и удивительную содержательность идиллической картинки. Да, все получилось спонтанно. Он запланировал выезд на природу в надежде, что это поможет Анноре расслабиться и сломать внутренние барьеры. Ник вовсе не планировал соревнование по рыбной ловле или игры в купальне. И уж точно не мог представить себе, что испытает столь удивительные неповторимые чувства и ощущения, как сейчас, когда они с Аннорой лежали на берегу.
Впервые за семь лет Ник появился в деревне, и его не мучили воспоминания. Опять-таки, гораздо проще держать призраков прошлого в отдалении, нежась под теплыми лучами солнца вместе с красивой женщиной, устроившейся в его объятиях. Возможно, призраков пробуждает гроза, по мнению его более циничной части, уверенной в том, что ему никогда не удастся забыть ни малейшей детали ночи, когда жизнь выскользнула из рук и он оказался бессилен остановить трагическое падение.
Глава 7
Пока Аннора нежилась в ванне, последние лучи заходящего солнца скрылись за горизонтом, уступив место сумеркам. Большое окно было открыто, впуская прохладный ветерок, создававший изысканный контраст с теплой водой ванны. Прикрыв глаза, Аннора глубоко погрузилась в пышную пену лавандовых пузырьков. Хотелось еще раз насладиться дневным приключением, навсегда запечатлеть в памяти незабываемые мгновения.
Сегодняшний день был полон картинок, разных людей с лицом Николаса. Николас, закатывающий брюки, входит в стремительный поток и подначивает ее последовать его примеру, Николас, напрягший мускулы, чтобы забросить удочку. И более сокровенные, интимные моменты. Николас перед ней в одном белье, ни капли не смущенный своей наготой. Да и с какой стати ему смущаться? Он прекрасен, просто великолепен.
Аннора и сама чувствовала себя иначе, словно пробуждалась от сна. В его объятиях она была живой и настоящей, наслаждаясь каждым моментом новой жизни. Николас увидел ее совершенно в ином свете, совсем не так, как джентльмены, с которыми она обычно имела дело, и она была очарована его отношением. Считала его взгляд освобождающим. Ник находил слова, которые она не смогла бы придумать. Аннора мысленно перебирала его фразы, словно бусины четок: твои волосы напоминают дикий мед, ты бунтарка. Он назвал ее прекрасной. Ты просто прелестна в своем естественном виде. Да, ей и прежде не раз делали комплименты, но это были не совсем честные мужчины, смотревшие на нее и видевшие лишь ее состояние, или же светские щеголи, замечавшие только ее прелестные наряды, сшитые по последней моде.
Та Аннора, которую видел он, могла задрать юбки и рыбачить на реке, могла и вовсе искупаться практически нагишом, да еще с мужчиной. И, о да, отдаться порочному, глубоко интимному наслаждению, которое они обрели на берегу. Даже сейчас ее тело оживало при одном только воспоминании о неизведанных доселе удовольствиях.
Та женщина, которую видел Николас, была прежней Аннорой, еще не успевшей предпочесть изгнание игре страстей. Когда-то ей нравилась та девушка. Теперешняя Аннора практически успела ее позабыть. Как же хорошо неожиданно встретить старую подругу. Весь сегодняшний день оказался посвящен открытию, занят полноценной жизнью.
Аннора вынырнула, разбрызгивая во все стороны сверкающие мыльные пузырьки. Если сегодняшний день она прожила полноценно, чем же мисс Прайс-Эллис занималась последние годы? Не жила? Столь долгое отсутствие прежней, другой Анноры являлось очевидным ответом на этот нелицеприятный вопрос. Прошедшие годы изменили ее, и, вероятно, совсем не в лучшую сторону.
После последней катастрофической попытки сватовства она удалилась в деревню, чтобы прожить жизнь по своим правилам. Однако слишком долго пыталась заглушить подозрения, будто ее решение уединиться вызвано чем-то более значительным. Оно, скорее, напоминало попытку защититься от пагубной ошибки, брака с неправильным мужчиной. Так произошло с двумя претендентами на ее руку. Первым оказался юный наследник титула виконта. Второе сватовство имело более неприятные последствия. В роли жениха на сей раз выступил сосед ее тетушки с дядюшкой Бартоломью Реддинг. Между этими двумя случаями было бесчисленное количество юных обожателей, пытавшихся снискать удачу, однако оставивших Аннору более чем равнодушной к их назойливому вниманию. Нет, они не представляли опасности.
И только теперь, когда время и расстояние позволило ей взглянуть на все со стороны, Аннора смогла заметить сходство между двумя джентльменами, встреча с которыми оказала определенное влияние на ее жизнь. Женихи были в своем роде необузданными, готовыми нарушать общепринятые правила и условности, использовать людей в своих целях. Молодой наследник был не самым умным человеком, так, посредственность. То, что могло на первый взгляд показаться остроумием, на самом деле едва скрывало оскорбительные и жестокие выпады против окружающих. Аннора познакомилась с ним почти сразу после дебюта в свете, совсем неопытная, не успевшая отточить умение правильно оценивать людей.
Он стал частым гостем в их доме, вежливое обращение на самом деле скрывало его более чем бедственное материальное положение. Впав в немилость у отца за проблемы с долгами, будущий жених был вынужден снимать квартиру за свой счет, поэтому собственные ужины и обеды представлялись ему непозволительной роскошью. Когда кто-то намекнул на ее немалое состояние, он принялся старательно за ней ухаживать. В том отчаянном положении, в котором оказался незадачливый наследник, Аннора показалась ему чудом, ответом на его молитвы. Она была готова принять его предложение. Хорош собой, остроумен, правда, чаще всего безжалостно высмеивая недостатки других людей. Однако в последний момент поступила записка из Лондона от сестры дядюшки, раскрывающая характер и мотивы претендента. Хотя тетя и дядя практически не придали значения информации в записке, Аннору она сильно обеспокоила. К досаде родственников предложение было отвергнуто.
Подобная модель отношений повторялась из года в год, пока Бартоломью Реддинг наконец не добился того, что Аннора покинула дом дядюшки с тетушкой, да и все лондонское светское общество. Если это и есть проявление подлинной сути мужчин, она вполне могла обойтись и без них. Случай с Бартоломью оказался самым неприятным. Реддинг обладал сносной внешностью, определенным шармом, с ним Аннора чувствовала себя комфортно. Он не успел вскружить ей голову, с ним ей было легко и свободно. У них были общие знакомые, одинаковый образ жизни. Однако его поведение оказалось сплошным обманом. Как и предшественники, Реддинг ухаживал за ней только из-за состояния. Аннора уже приучила себя не доверять мужчинам, а ему доверилась, отчего боль из-за его предательства оказалась невыносимой.
Николас же не был обычным мужчиной. Аннора оборвала мысли. Да, многочисленные кандидаты в мужья оказались людьми, мягко говоря, неподходящими. Однако это вовсе не означало, что Николас Д'Арси – это правильный выбор, подходящий мужчина. Но не стоит забывать, ему «по должности» полагается быть таковым, ответственным и внимательным. Чего не сделаешь, чтобы оправдать баснословный гонорар.
И вновь Аннора отбросила эти мысли. Совсем не хотелось воспринимать его хамелеоном, принимающим окрас, подходящий окружению, каким хочет его видеть очередная клиентка. Аннора не желала воспринимать этот день как тщательно отрепетированный спектакль, пьесу, разыгранную по нотам, где он делал вид, будто ему нравилось рыбачить, целоваться, доставлять ей удовольствие, говорить фальшивые комплименты, которые она сейчас перебирает, как драгоценные четки. Очень хотелось, чтобы все случившееся сегодня было реальностью. Она мечтала, чтобы Николас Д'Арси принадлежал ей, пусть ненадолго.
Ясно, Аннора пригласила Николаса не столько потому, что хотела познать мужчину в физиологическом смысле, сколько руководствуясь подсознательным стремлением снова ощутить полноту жизни, последний раз побыть той женщиной, которой она хотела быть, а не той, которую сделал из нее мир. Желание отведать плотских наслаждений было всего лишь симптомом.
Сквозь открытое окно кухни доносились восхитительные запахи готовящейся пищи, возвращая Анноре оптимистический настрой. Она улыбнулась. Сегодня невероятный день. Вскоре будет готов ужин, а после него долгожданная ночь.
В комнату вошла горничная Лили, неся стопку пушистых полотенец и коробку. Заинтригованная Аннора уселась в ванне. В руках у Лили странная любопытная вещица. Горничная положила на кровать полотенца и приблизилась к ванне, не выпуская коробку из рук.
– Это вам, мисс! – потрясенно вытаращив глаза, воскликнула горничная.
Коробка сильно отличалась от обычной почтовой посылки, унылого свертка, обернутого в плотную коричневую бумагу. Перед Аннорой предстала большая белая коробка, богато украшенная шелковой розовой лентой, подобной тем, в которые обычно упаковывали товары первоклассные лондонские портные. Да, вещь экстраординарная.
– О, думаю, это из Лондона. – Лили едва дышала от волнения.
– Мне? – После последнего приступа неуемного транжирства Аннора не могла припомнить, чтобы заказывала что-нибудь в ближайшей деревеньке, не говоря уже о Лондоне. Однако даже робкие предположения о происхождении подарка казались настолько восхитительными, что устоять было невозможно. Похоже, соблюсти благоразумное безразличие к роскошной коробке не удастся. Горничная завернула ее в полотенце, и они вместе приступили к изучению таинственного дара.
На крышке золотым тиснением переливалась надпись, выполненная огромными витиеватыми буквами, гласящая: «Дамский салон мадам Ла Тур». Чуть ниже более мелким шрифтом адрес: «Лондон, Бонд-стрит, 619». Когда Аннора прочла надпись вслух, завороженная Лили едва слышно вскрикнула.
– Эта коробка слишком прекрасна, чтобы ее открывать.
Аннора готова была согласиться, однако любопытство не позволило любоваться подобной красотой слишком долго. Она развязала ленту и вручила ее Лили в качестве подарка. Бедняжка не могла поверить своему счастью. Под крышкой обнаружился слой хрустящей папиросной бумаги, надежно прикрывавшей сокровище. Аннора осторожно приподняла бумагу и обнаружила невиданное одеяние.
– О, мисс! – воскликнула Лили, стоило Анноре открыть крышку коробки.
На самом деле в ней лежало целых два одеяния. Одно – ночная рубашка тончайшего белого шелка, подобной которой Аннора ни разу в жизни не видела. Без рукавов, только две белые бретели. Корсаж в форме сердечка покрыт прекрасным венецианским кружевом, шелковая юбка, присборенная по талии, ниспадала плавными складками, призванными подчеркнуть изящный изгиб ее бедер. Другим оказался тончайший пеньюар с короткими отделанными кружевом рукавами, который следовало носить поверх ночной рубашки.
Женщина, надевшая на себя подобный наряд, будет неотразимой. Какая соблазнительная идея! Следом посетила еще более вызывающая мысль. Выглядеть интересно нужно для кого-то, потому необходимо, чтобы этот кто-то увидел. Аннора внезапно осознала, что наденет на себя соблазнительный наряд не какая-то абстрактная женщина, а она, и увидит ее Николас.
– Здесь записка, мисс, – с нескрываемым благоговением пробормотала Лили.
Когда она открывала послание, ее пальцы дрожали, хотя к тому времени практически не оставалось сомнений в том, кем был неизвестный даритель. Только один знакомый ей джентльмен способен преподнести подобный подарок, и преподнести так, чтобы дар не показался оскорбительным.
Содержание записки отличалось лаконизмом. «Надень это ночью. Твой Николас». Ее. Именно то, чего она столь страстно желала.
– Это от мистера Д'Арси, – тихо пояснила Аннора. К чему скрывать правду от Лили.
– Ох, да это самая прекрасная вещь на свете. – Лили почтительно коснулась полупрозрачной ткани. – Какой тонкий шелк. Как жаль, что это всего лишь для сна. Я бы хотела всегда носить подобные вещи, и чтобы меня все в них видели. – Она запнулась, собираясь с мыслями. – Он ведь не библиотекарь, да, мисс?
