Текст книги "Мастерская смерти"

Автор книги: Брижит Обер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

– И что ты теперь собираешься делать? – поинтересовался Грег, загребая из вазочки огромную горсть оливок.

– То есть?

– В связи со смертью садовника и всей этой шумихой?

– Полагаю, теперь расследованием займутся полицейские.

– Вид у тебя не очень, – заметил Грег. – Это Бланш так тебя заездила?

– Давай оставим эту тему.

– Черт, да эта шлюха тебя в гроб загонит!

– Не называй ее так, слышишь?

– Да посмотри на себя! Слишком веселым ты никогда не был, но теперь просто бьешь все рекорды по части хандры! Если это любовь на тебя так действует, на черта она нужна?

– Она меня не любит.

– А с чего ей тебя любить? У нее есть муж. С тобой она просто немного развлеклась, и все. В конце концов, ты что, не можешь перепихнуться в свое удовольствие, как все, и не превращать это в дурацкую трагедию в духе Бергмана?

– Ты сам-то видел хоть один его фильм?

– А как же? Смотрел отрывок битых полчаса, пока дожидался кубка по футболу.

– А как же Айша? – спросил Шиб, обхватив ладонями бутылку «Перье».

– А что Айша? Она покладистая бабенка и трахается классно. Что еще надо?

– Но ты к ней что-нибудь чувствуешь?

– Да не знаю я! – с досадой воскликнул Грег. – Я не засираю себе этим мозги! Ладно, надо чего-нибудь пожрать.

– Я не голоден.

– Еще не хватало! Надо жрать, старик, жратва – вот уж что реально так реально!

– Тебе нужно давать консультации в каком-нибудь психологическом журнале. Можешь быть уверен – число самоубийств резко возрастет.

Грег встал и потянулся.

– Ладно, кончай! Пошли обедать. Я угощаю. Тушеное мясо и полента. Как тебе?

Шиб обреченно вздохнул. Почему бы и нет? Какая разница, чем блевать?

Было около шести вечера. Вытянувшись на кушетке, Шиб смотрел в потолок, пытаясь расслабиться. Он ощущал тяжесть во всем теле, словно его придавили набитым чемоданом. Во всем виновата Бланш, это она камнем висит у него на шее, грозя утянуть на дно... «А я и правда люблю ее? – внезапно спросил он себя, резко поднявшись, – Что это вообще такое– любить?» Черт, знать бы!.. Он всегда был один. Иногда увлекался, но никогда не влюблялся по-настоящему. Нет, любовь – это, должно быть, что-то другое, потому что... кто бы захотел терпеть такую боль? Он сам себя обманывает. Просто страдает от уязвленного мужского самолюбия.

Он снова лег на кушетку. Вокруг люстры вились мошки, тщетно стремясь к недосягаемому свету. Все их попытки были обречены с самого начала. Совсем как твои, Шиб...

Зазвонил телефон. Шиб вскочил, торопливо схватил телефонную трубку, едва не уронил ее, но успел поймать на лету.

Чье-то учащенное дыхание... даже не одного, а двух человек. Неровное и прерывистое. Какие-то ублюдки развлекаются... Шиб уже собирался швырнуть трубку, когда услышал женский стон. Ему словно обожгло внутренности. Стон повторился, более долгий. Одновременно– хриплые ритмичные вздохи мужчины. Шиб стиснул трубку с такой силой, что едва не раздавил ее. Женщина негромко, приглушенно вскрикнула. Затем послышался шорох простыней, скольжение потных тел друг о друга. Затем – характерный щелчок зажигалки. Кто-то закурил. Потом наступила тишина.

Шиб изо всех сил прислушивался, стараясь понять, происходило ли все это сейчас или было записано на пленку. Послышался щелчок. Потом кто-то прохныкал:

– Нет, не надо, мне больно! Что на сей раз?..

Голос маленькой девочки... Шиб почувствовал, как над его верхней губой выступили капельки пота, и стер их ребром ладони.

– Нет, нет, нет!

Аннабель? Энис? Нет, это не их голоса... Тогда... Элилу, о, господи, это Элилу! Она всхлипывала и прерывисто, учащенно дышала, все чаще и чаще.

Шиб бегом бросился к раковине, все еще прижимая телефон к уху, и изверг в нее остатки обеда, когда насильник завершил свое дело и в трубке зазвучала «Аллилуйя» Генделя.

Левой рукой он плеснул в лицо холодной воды п неловко вытерся полотенцем. Проклятая музыка разрывала барабанные перепонки. Еще один щелчок – и тишина. Шиб смотрел на телефонную трубку, чувствуя, как по спине градом катится пот. Мысли вихрем кружились в голове, словно обломки метеоритов, притянутые гравитационной силой к орбите планеты. Крики ребенка... Мужчина и женщина, занимающиеся любовью... Этой женщиной была Бланш, он узнал ее голос. Но кто был мужчина? Андрие? Или он сам? Никогда ведь не слышишь себя со стороны, когда трахаешься... Гипотезы были одна неутешительнее другой. Для него невыносимо было слышать, как Бланш кричит от наслаждения в объятиях другого – он бы предпочел, чтобы кто-то записал их голоса на пленку в ту ночь, когда он тайком, как вор, прокрался в ее дом... А что, если – эта мысль была ужаснее всего – она трахалась с тем самым человеком, который изнасиловал ее дочь?

Только тут он заметил, что все еще сжимает трубку в руке, и положил ее на подставку. Нужно предупредить Бланш, что в ее спальне, возможно, спрятан магнитофон– одно из тех крошечных приспособлений, которые включаются сами, автоматически реагируя на звук голоса... Черт, Гаэль сейчас в Ницце, сдает экзамен... Шиб набросил пиджак, обулся и вышел из дома.

– Мне надо поговорить с Бланш.

Айша с ужасом взглянула на него, прижимая палец к губам.

– Тише! Ты что, спятил? Бабуля здесь, вместе с Дюбуа. Обсуждают детали благотворительного праздника на Иванов день.

– Предупреди ее незаметно.

– Не получится. Что стряслось?

– Мне нужно с ней поговорить, вот и все. Если ты ей не скажешь, я сам к ней пойду.

– Слушай, что происходит? Грег сказал, что ты помешался, и теперь я вижу, что он прав. Ты представляешь, что начнется, если тебя кто-то увидит в ее комнате?

А дети дома?

Да.

– Айша... а, это вы, Морено? – сказал Дюбуа, выходя в коридор.

– Месье Андрие просил нас продолжить расследование, – сухо сказал Шиб.

– Да-да, я знаю. Айша, принесите, пожалуйста, телефонный справочник. Мы составляем список организаций, с которыми нужно связаться для устройства благотворительной акции на Иванов день, – добавил он, повернувшись к Шибу.

– Если позволите... сказал Шиб, указывая в сторону лестницы, ведущей наверх.

– Да, разумеется. Вам удалось что-нибудь найти?

– Ничего, к сожалению.

– Бланш рассказала мне про случай с Аннабель, – вполголоса сказал священник. – Это ведь произошло за день до смерти бедняги Коста... События ускоряются, Морено. Зло оскалило свою отвратительную пасть и показывает клыки. И мне кажется, что вы тоже оказались под прицелом. Ждите меня через час в часовне, – добавил он, переходя на шепот, – я постараюсь защитить нас получше.

– Вот, возьмите. – Айша вернулась с телефонным справочником.

– Ах да, спасибо, – И священник вернулся в гостиную, не произнеся больше ни слова.

– Я поднимусь наверх, – сказал Шиб и направился к лестнице, несмотря на протестующий жест Айши.

Он поднялся наверх, остановился у двери комнаты Шарля, приложил к ней ухо: электронная музыка. Хорошо. Из комнаты Луи-Мари слышалась музыка Дебюсси. «Сады под дождем». Фальшивая нота, пауза, повтор. Должно быть, он разучивает произведение на синтезаторе. Отлично. Путь свободен. Шиб осторожно взялся за ручку двери, ведущей в супружескую спальню, и вошел. Он чувствовал себя взломщиком. Ставни были закрыты, в комнате царил полумрак. Кровать была застелена синим покрывалом без единой складочки. В изголовье – синие шелковые подушки с оборками. Он пошарил под матрасом; «Не думай о том, что происходит по ночам на этой кровати, ищи внимательнее!»– потом провел рукой вдоль деревянного бортика. Ничего. Шиб встал на четвереньки – на сверкающем паркетном полу не было ни единой пылинки– перевернулся на спину и скользнул под кровать.

В левом углу, у стены, лежала маленькая хромированная коробочка, размером чуть больше сигаретной пачки. Шиб осторожно и с некоторой брезгливостью взял ее в руки, словно отвратительное ядовитое насекомое. Это был магнитофончик, казавшийся почти игрушечным. Шиб нажал на клавишу «Eject» и вынул крохотную кассету. Сколько раз, интересно, на нее записывались любовные баталии четы Андрие?

Положив магнитофон в карман, он вышел из комнаты. Может, и в комнате Элилу обнаружится нечто подобное?

Здесь тоже было полутемно. Кровать была застелена розовым покрывалом с белыми медвежатами. Все вещи и игрушки оставались, очевидно, на тех же местах, что и в день смерти Элилу – даже раскрытая книжка лежала на прикроватном столике. Шиб пролистал ее. Детская книжка с картинками – «Барашек, который хотел стать волком». На обложке хорошенький белый барашек угрожающе скалил клыки. На первой странице было написано: «Аннабель от мамы». Но книжку читала Элилу... Слишком «детское» чтиво для ее восьми лет... Он вспомнил, как возмущалась Аннабель: «Элилу – воровка!» Что она пыталась украсть? Материнскую любовь?.. Или хотела вернуться в раннее детство, чтобы убежать подальше от всего того, что ей приходилось выносить? Одно лишь воспоминание о записанном на пленку изнасиловании вызвало у Шиба тошноту. Он несколько раз глубоко вздохнул, пошарил под кроватью. Ничего. Если здесь и была похожая игрушка, «он» ее забрал.

– Что вы здесь делаете?

Шиб резко выпрямился, ударившись головой о деревянное изголовье кровати. На него в упор смотрел Шарль.

– Твой отец попросил меня выяснить, что за странные события происходят в доме, – сухо ответил он, поднимаясь на ноги.

– Какие именно?

– Вопрос не ко мне.

– Вам доставляет удовольствие рыться в вещах моей сестры?

– А тебе доставляло удовольствие трахаться с Коста?

Эти слова сорвались с его губ раньше, чем он успел отдать себе в этом отчет. Шарль побагровел, черты его лица исказились.

– Блядский негритос!

– Дорогой Шарль, ты забываешься. Мальчик из такой хорошей семьи... Что скажет твоя мама?

– Не смейте говорить о маме!

– А это правда, что ты играешь в Барби? Ты был маленькой Барби для Коста?

– Заткнись, мать твою!

И Шарль изо всех сил двинул Шиба кулаком в челюсть, отчего тот опрокинулся на кровать, и снова бросился на него. Шиб еле успел откатиться в сторону, потом вскочил на ноги и набросил на голову Шарля подушку, одновременно ударяя его ногой под коленки. Шарль рухнул на пол возле кровати, и Шиб крепко ухватил его за запястья.

– Успокойся! – резко приказал он.

– Вы не имеете права!

– Мне наплевать! Мне осточертела твоя семья и ты в частности. Я хочу лишь узнать правду.

– Отпустите меня!

Шарль больше не вырывался. Шиб отпустил его, и он быстро вскочил, а потом вдруг – как странно! – ухмыльнулся. На нем были брюки из тонкой ткани, и Шиб с удивлением заметил его эрекцию.

– Так, значит, – спросил Шарль, – вы хотите узнать о наших отношениях с Коста? Вам интересно, что он со мной делал? Сколько раз? Где? Хотите, я вам покажу все наглядно?

Он протянул руку к ширинке Шиба, и тот попятился.

– Брось свои глупости! – прикрикнул он. – Скажи мне правду, вот и все.

– Вы просто тупой, ограниченный буржуа, – бросил Шарль, исчезая за дверью.

Шиб остался стоять посреди комнаты, едва сдерживаясь, чтобы не догнать и не придушить маленького гаденыша. Ладно, старина, успокойся. Дыши глубоко. Поразмысли. У тебя в кармане магнитофон. Шарль фактически признал свою связь с Коста. У тебя есть вещественное доказательство изнасилования Элилу. Нет, не так. Тебе просто дали послушать запись, которую, кроме тебя, никто не слышал. И что все это нам дает? Ничего, в том-то и дело. Только еще больше запутывает ситуацию.

Он осторожно закрыл дверь, машинально провел кончиками пальцев по нарисованному на табличке белому кролику. Потом спустился вниз. Из гостиной доносились голоса Бланш и Бабули, обсуждавших благотворительную вещевую лотерею.

– С кем это вы подрались? – спросил Луи-Мари, вынырнувший из кухни с бутылкой йогурта в руке. Шиб недоуменно посмотрел на него, потрогал подбородок. Прикосновение вызвало боль.

– Я упал, – объяснил он. Луи-Мари ехидно улыбнулся.

– А по-моему, вам кто-то здорово врезал.

– Во сколько ты уехал сегодня утром? – вместо ответа спросил Шиб.

Я сел в автобус в семь сорок пять. А что?

А Шарль?

– У Шарля занятия начинаются только в девять. Вы что-то заподозрили?

– Коста уже был здесь, когда ты уезжал? Луи-Мари сделал глоток йогурта, вытер рот тыльной стороной ладони.

– Ах вот что... – задумчиво протянул он. – Вы хотите знать, видел ли я его с вами.

Сбитый с толку, Шиб вопросительно взглянул на него. Что этот сопляк себе вообразил?

– Вы с ним поссорились, он вас ударил, вы – его, он упал. Так?

– Да что ты несешь?..

Луи-Мари заговорщически подмигнул.

– Не расстраивайтесь. Мне наплевать. Он был грязный тип. И оказывал плохое влияние на Шарля.

– По дожди-ка!

У Шиба снова появилось ощущение, что в этой пьесе все знают свои роли, кроме него. Он прорычал:

– Я не ссорился с Коста, он меня не бил, и я его тоже. Ясно? Я появился здесь утром, и Дюбуа может подтвердить, что у меня еще не было следа от удара. Ясно?

– А почему вы так злитесь?

– Да потому, что ты обвиняешь меня в убийстве! – закричал Шиб, как ни старался держать себя в руках.

– Убийство по неосторожности, без предварительного намерения, вот как это называется, – поправил Луи-Мари. – Вы никогда не смотрите телевизор? Коста пришел сегодня в семь утра, – добавил он.

Итак, убийство произошло между семью и девятью с четвертью утра – в это время Шиб обнаружил тело. Ничего нового... Луи-Мари обошел его и направился к лестнице. Шиб схватил его за руку.

– Шарль продолжал свои отношения с Коста? Даже после того, как ваш отец застал их вместе?

Пальцы Луи-Мари задрожали.

– Я не хочу об этом говорить.

Шиб сильнее сжал ему руку, теряя над собой контроль.

– Ты предпочитаешь, чтобы я расспрашивал твоих родителей?

Луи-Мари поднял голову, и его серые, как у матери, глаза встретились с глазами Шиба.

– Я предпочитаю ни во что не вмешиваться.

– Вот как? Разве не ты рассказал мне о том, что тв.ой брат трахается с садовником? Это ты называешь «ни во что не вмешиваться»?

– Это другое дело. Тогда я злился на Шарля.

– Мне нужно знать, ты понимаешь?

– Да, у них все продолжалось. Но если вы скажете об этом отцу, я вас убью, – по-детски горячо добавил он.

– Из пистолета, украденного у отца? – насмешливо спросил Шиб, отпуская худую руку подростка.

Луи-Мари пожал плечами и, ничего не сказав, начал быстро подниматься по лестнице.

Ну и что дал тебе разговор с этим милым ребенком, Шиб? Только лишнее подтверждение греховных забав Шарля и убитого садовника... Что ж, по крайней мере, с этих двоих можно снять подозрение в изнасиловании Элилу... Хотя, может быть, у Коста были смешанные пристрастия... Черт, прошел уже час, и Дюбуа ждет его в часовне!

Когда Шиб вошел, Дюбуа стоял перед стеклянным гробом, положив руки на крышку, словно приказывая Элилу лежать смирно. Затем священник достал из кармана небольшую бутылочку со святой водой и сделал Шибу знак приблизиться.

– Мы все в опасности! – прошептал он, кропя водой вокруг себя. – Вы чувствуете, как здесь холодно?

Шиб, который за последние полчаса взмок от напряжения, ничего не ответил.

– Сначала лед, потом огонь, – продолжал священник. – Так они всегда действуют. Замораживают вас, а потом сжигают.

О, господи, священник тоже тронулся! Кругом одни психи! Правду говорят, что безумие заразительно.

– На какое-то время я их прогоню, – сказал Дюбуа, встряхивая бутылочкой над головой Шиба, и тот невольно отшатнулся. Холодные капли потекли по его бритой голове, и он выругался про себя. Что еще придумает святой отец? Выдаст ему серебряный крестик и связку чеснока?

– А вот чеснок, – невозмутимо продолжал Дюбуа, протягивая ему две желатиновые капсулы. – Его освятил туринский епископ. Растер дольки в Святой Плащанице. Конечно, вы можете считать это суеверием, – добавил священник, – но, поверьте, предметы могут нести в себе положительную энергию, которая при необходимости защитит вас от воздействия отрицательной.

Шиб без возражений проглотил капсулы и даже попытался дружелюбно улыбнуться. С сумасшедшими лучше не спорить.

– Вы думаете, я спятил? – усмехнувшись, спросил Дюбуа. – Нет, Морено, я в здравом уме, но мне доводилось видеть такие вещи, о которых вы даже помыслить не можете. Я своими глазами видел демона – так же ясно, как вижу теперь вас, – выходившего изо рта шестилетнего мальчика. Я видел человека, плакавшего кровавыми слезами – настоящей кровью, которая забрызгала всех, кто стоял рядом. Я видел женщину, которую рвало фекалиями, и при этом она хохотала.

«Может быть, он посещает тот же видеоклуб, что и Грег?» – иронически подумал Шиб, но ему стало не по себе – настолько убежденно говорил священник.

– Пропадите вы пропадом! – внезапно воскликнул Дюбуа. – Я вижу, вы не верите мне. Никто никогда мне не верил! Нечего и пытаться вас убедить! – И он быстро направился к двери.

– Подождите!

Шиб схватил его за рукав.

– Вы знали, что Коста был любовником Шарля? – резко спросил он. – Да-да, ваш набожный Коста!

Дюбуа растерянно заморгал.

– Это невозможно. Совершенно невозможно.

– Шарль сам мне об этом сказал.

– Он солгал!

– Но ради чего?

Священник сжал кулаки, глаза его засверкали.

– Значит, все еще хуже, чем я думал. Весь дом заражен этой скверной!

– И еще, – продолжал Шиб, не в силах остановиться, – мне кто-то позвонил и включил пленку, на которой были записаны крики Элилу... Вы понимаете? Ее насиловали, и это записывали на пленку.

Священник изо всех сил ударил кулаком по молитвенной скамейке.

– Элилу была изнасилована? – закричал он. – Почему вы мне об этом ничего не сказали?

– У меня не было полной уверенности... Это какой-то кошмарный сон, – добавил он, нервно похрустывая пальцами.

– Нет, – жестко возразил священник, – это реальность. Битва Люцифера с Господом– вот наша постоянная реальность!

Шиб устало вздохнул. Ну вот, он все разболтал старому кретину! Ничего не поделаешь – ему отчаянно хотелось выговориться. Тем более что Дюбуа казался ему твердым и решительным человеком, пусть и не слишком приятным... Шиб чувствовал себя кораблем, застигнутым бурей– якорные цепи рвутся одна за другой, и вскоре его унесет в открытое море без руля и ветрил... В этот момент на плечо ему опустилась рука священника.

– Вы слишком устали, Морено. Вы усталый, влюбленный, вконец обескураженный безбожник. Неудивительно, что у вас выбита почва из-под ног.

– Вам что-нибудь известно? – резко спросил Шиб, хватая Дюбуа за отворот пиджака. Но тут же устыдился грубости своего жеста и разжал руку. Он понимал, что дошел до предела, был «затрахан до смерти», по изящному выражению Грега.

– Мне известно не больше, чем вам, – спокойно ответил Дюбуа, поправляя крестик, приколотый к лацкану.

– Но вы кого-нибудь подозреваете? – настаивал Шиб.

– Мы все носим маски, Морено, маски из плоти, за которыми скрываются страждущие души... Чем одна маска хуже другой?..

– Я вам говорю об изнасиловании, об убийстве, о садисте-психопате, а не о каких-то там демонах!

– В том-то и дело. Вы говорите о внешних проявлениях.

– Хорошо, – процедил Шиб, – тогда как, по-вашему, выглядит этот одержимый?

– Как знать, может быть, он скрывается под вашей личиной, – холодно ответил Дюбуа. – Вы обо всем разузнали, вы знакомы со всеми действующими лицами этой трагедии... Может быть, вы воспользовались смертью Элилу, чтобы воплотить в реальность ваши бредовые вымыслы, став одновременно автором, режиссером и исполнителем.

– Это не смешно, – проворчал Шиб.

– Тогда, возможно, это я? – продолжал Дюбуа. – Священнослужитель, поддавшийся искушению творить зло, – что может быть лучшим подарком для дьявола?

Шиб внимательно вглядывался в лицо Дюбуа. Глаза священника сверкали, ноздри раздувались, адамово яблоко ходило ходуном. Значит, он взволнован больше, чем старается показать. Или окончательно свихнулся...

– Да где же вы, Дюбуа? – донесся до них раздраженный голос Бабули. Священник тут же овладел собой и крикнул:

– Я сейчас приду.

Он вышел, оставив Шиба в полумраке часовни.

– Мы всюду вас искали, – продолжала Бабуля. – Поставщик продуктов никак не хочет уступать, и...

Голоса удалялись. Шиб устало опустился на скамейку. Деревянный Христос по-прежнему плакал на кресте. Элилу сопротивлялась необратимому процессу разложения. Золотисто-коричневый навозный жук гудел возле цветного витража. В солнечном луче танцевали пылинки. Тихо скрипнула входная дверь. Повинуясь мгновенному инстинкту, Шиб соскользнул на пол и спрятался между двух скамеек.

Шаги.

Кто-то шел по проходу, потом остановился рядом с его укрытием. Шиб увидел синие туфельки и стройные икры, обтянутые тонкими нейлоновыми чулками. Он почувствовал, как сердце забилось сильнее. Шаги проследовали дальше. Он осторожно высунул голову из-за спинки скамейки.

Бланш остановилась возле стеклянного гроба и, опершись руками о крышку, склонила голову к умершей дочери. Светлые волосы наполовину закрывали ей лицо. Плечи сгорбились. Она прижалась губами к холодному стеклу– прозрачной, но непреодолимой преграде. Потом запрокинула голову и глухо застонала. Это было похоже на погребальный плач и одновременно на угрозу. Не переставая стонать, Бланш повернулась к алтарю, сбросила на пол стоявшую на нем вазу со свежими цветами и рухнула на колени. Ее пальцы вцепились в бело-золотой алтарный покров, и она прижала его край ко рту, чтобы заглушить рыдания. Слезы потоками хлынули из ее глаз, в которых застыла вечная, никем не слышимая, жалоба – жалоба, иногда заставляющая мечтать о смерти как о счастливом избавлении. Шиб поднялся с пола и кинулся к ней. Он опустился на колени рядом с Бланш и прижал ее к себе.

Она попыталась отстраниться, изогнула спину и резко замотала головой. Но Шиб стиснул ее в объятиях еще крепче. Она укусила его, глубоко вонзив зубы ему в плечо, но он этого даже не почувствовал, продолжая крепко держать ее, и она наконец смирилась. Она уступила ему внезапно и теперь уже сама в каком-то исступлении обняла его и принялась лихорадочно гладить голову и плечи. Он припал губами к ее шее: его дыхание было настолько же горячим, насколько холодной была ее кожа. Шиб хотел что-то сказать, но понимал, что она его не услышит. Он нежно гладил плечи и спину Бланш. Она обхватила ладонями его затылок, резко притянула к себе и впилась губами в его губы. Со стены на них смотрел Христос, капельки крови из-под тернового венца струились по впалым щекам. Вода из разбитой вазы растеклась по полу, и они лежали в ней среди рассыпавшихся цветов и осколков стекла, а Элилу бесконечно умирала. Когда их плоть слилась воедино, оба закрыли глаза.

В тот момент, когда Бланш уже хотела закричать, Шиб накрыл ее губы ладонью, и она снова укусила его– глубоко, до крови, – пока он изливался в нее. Она с такой силой стиснула бедра, словно собиралась сломать ему поясницу. Несколько минут они лежали неподвижно, переводя дыхание.

«О, господи, – в отчаянии подумал Шиб, приподнимаясь и приводя в порядок одежду, – это полное безумие!» Кто угодно мог войти и застать их– здесь, в святом месте, рядом с телом ребенка! Стоя на коленях возле Бланш, он одернул ей задравшуюся юбку. Бланш посмотрела на него затуманенным взглядом. Он взял ее за руку и попытался поднять с пола. Но она не двигалась, вялая и безучастная ко всему.

– Бланш! Бланш, нужно уйти отсюда!

– Куда?

– Здесь опасно оставаться. Ну вставай же!

– Я хочу спать... Мне нравится это место. Я люблю запах земли.

– Бланш! Кто-нибудь может войти и увидеть нас!

– Думаешь, тебя линчуют? Я буду смотреть на это из-за занавески в своей комнате...

Шиб схватил ее под мышки и рывком поднял. Но Бланш тут же снова начала оседать на пол, и он еле успел подхватить ее. Ее белые трусики валялись на полу. Не отпуская ее, Шиб наклонился, поднял их и сунул в карман. Бланш закрыла глаза и больше не шевелилась.

В этот момент дверь распахнулась. Все, конец!

– Ах, это вы... Но что случи...

– Она упала в обморок, – торопливо объяснил Шиб. – Я как раз собирался вам звонить...

Андрие быстро подошел к ним. Шиб передал ему Бланш с рук на руки. А вдруг он почувствует запах спермы? Шиб украдкой взглянул вниз, проверяя, хорошо ли застегнул ширинку.

– Я проходил мимо и услышал шум, – продолжал сочинять он. Слава богу, Бланш не накрасила губы, и можно было не опасаться, что где-то случайно остался след помады. – Я вошел и увидел ее здесь, рядом с гробом Элилу. Кажется, она плакала... а потом вдруг потеряла сознание.

Бланш издала какой-то звук, одновременно напоминающий всхлип и легкий смешок. Не хватало еще, чтобы она начала смеяться!

– С тобой все в порядке, дорогая? – спросил Андрие.

– Помочь вам отнести ее домой? – предложил Шиб.

– Нет, не нужно. Кажется, она приходит в себя.

Бланш действительно открыла глаза и посмотрела на них. Потом встала на ноги и прижалась к мужу.

– Ничего страшного, – пробормотала она, проводя рукой по лбу. – Просто у меня вдруг закружилась голова...

– Хорошо, что Морено тебя нашел, ты могла повредить что-нибудь при падении, – с беспокойством сказал Андрие. Затем повернулся к Шибу и добавил: – Надо признать, вы всегда оказываетесь рядом, когда нужна помощь.

На губах Бланш появилась легкая издевательская усмешка.

– Пойду позову Айшу, чтобы она прибрала здесь, – сказал Андрие, кивая в сторону разбитой вазы.

«Просто чудо, что он не застал нас несколькими минутами раньше», – подумал Шиб. Впрочем, это ведь церковь! Самое место для чудес!

Андрие направился к выходу, неся жену на руках. Шиб последовал за ними, словно свидетель на свадьбе, успевший соблазнить новобрачную.

 

Интермеццо 6

Ни огня,
Ни воды,
Ни воздуха,
Ни земли.
Только лед,
Вечный лед,
Что изнутри меня жжет.
Я бы хотел...
Я бы хотел...
Но всем наплевать.
Поэтому я должен...
Должен...
Чтобы не умирать
При каждом отзвуке эха
От раската чьего-то смеха.