Текст книги "Мастерская смерти"

Автор книги: Брижит Обер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Он заметил, что Гаэль разговаривает с Коста возле сарайчика с инструментами. Он позвал ее, она обернулась и кивнула. Поговорив с Коста еще пару минут, она подошла к нему.

– Садовник не видел ничего подозрительного, – сообщила она. – Никаких незнакомцев, шлявшихся поблизости, никаких...

– Гаэль, она вернулась, – перебил Шиб. -Кто?

– Элилу. Она там!

Гаэль проследила взглядом за его рукой.

– В часовне?

–Да. Это просто чудовищно!

– Ее... расчленили? – спросила Гаэль.

– Нет, но это выглядит не менее отвратительно. Гаэль слегка отстранилась и вниматеьно посмотрела на него.

– Черт, да на тебе лица нет!

– Я же говорю, это отвратительно. Нужно предупредить Дюбуа. Но ни в коем случае не Андрие!

– Я пойду взгляну, – сказала Гаэль решительным тоном.

– Подожди. – Шиб вынул из кармана ключ и дал ей.

– Когда войдешь, закрой за собой дверь и никого не впускай.

– Ты меня пугаешь.

Тем не менее Гаэль взяла ключ и направилась к часовне. Шиб наблюдал за ней. Вот она поворачивает ключ в скважине, открывает дверь... Внезапно Гаэль попятилась назад, и ее вырвало.

Он побежал к ней. Обернувшись на бегу, он увидел, что Коста наблюдает за ними, широко распахнув глаза. Они снова вошли в часовню, и Шиб захлопнул дверь. Гаэль перевела дыхание, вытащила из сумочки гигиеническую салфетку и вытерла рот.

– Еще ни разу не блевала при виде трупов, даже на вскрытии, – сказала она, словно оправдываясь.

– Я и сам еле удержался, хотя у меня больше практики, – сказал Шиб, слегка поглаживая ее плечо.

– Что сказать Андрие? Если он это увидит, то попадет в психушку на всю оставшуюся жизнь.

Шиб покусал губы.

– По крайней мере, нужно положить ее обратно в гроб, – прошептал он.

– Что? Как будто ничего не было?

– Ты же сама только что сказала: они не вынесут этого зрелища. Никто не в силах увидеть, что с его ребенком сделали такое, и не сойти с ума.

Гаэль нерешительно взглянула на него. Шиб немного сильнее надавил на ее плечо.

– Я понимаю, что разумнее всего было бы сообщить в полицию, но это невозможно.

Да, Бланш это окончательно убьет. Она бросится под поезд или вскроет себе вены куском стекла, таким же острым, как ее пронизывающий взгляд. Или будет вечно блуждать в пахнущих мочой коридорах психиатрической лечебницы и царапать поломанными ногтями стены, словно крышку гроба, в котором ее похоронили заживо.

– Расскажи обо всем Дюбуа, – наконец произнесла Гаэль. – Посоветуйся с ним. От него лучше ничего не скрывать.

Шиб вздохнул.

– Ты сможешь побыть здесь одна?

– Да. Я хочу сделать фотографии. Шиб недоуменно посмотрел на нее.

– Нужно, чтобы на пленке все осталось, как есть, – объяснила Гаэль. – Тогда легче будет найти отпечатки пальцев. – Она вынула из сумочки маленький цифровой фотоаппарат и нажала на кнопку зуммера.

Как поговорить с Дюбуа наедине? Размышляя об этом, Шиб вошел в дом, провожаемый взглядом Коста, который поливал клумбы с белыми и синими гортензиями.

Андрие поднимался по лестнице, ведущей наверх, в спальни. Что ж, хотя бы в этом повезло! Шиб прошел в гостиную-библиотеку. Дюбуа все еще вполголоса молился, сложив руки и закрыв глаза.

– Нужно, чтобы вы пошли со мной, это очень серьезно, – вполголоса сказал Шиб.

Священник открыл глаза и опустил руки.

– Вы ее нашли, не так ли? Шиб кивнул.

– Нельзя, чтобы ее родители это увидели, – торопливо добавил он.

Священник поднялся.

– Идем.

И быстрыми шагами пошел вслед за Шибом, крепко сжав губы.

Коста все еще поливал цветы, и Шиб замедлил шаги, стараясь не выдать своего волнения. Дюбуа первым подошел к дверям часовни и постучал. Через минуту дверь открылась.

Гаэль стояла на пороге с фотоаппаратом в руках. Она посторонилась, пропуская их внутрь, и снова закрыла дверь.

Дюбуа не произнес ни слова. Он молча рассматривал висевшее на кресте тело Элилу. Затем медленно приблизился к алтарю. Его ботинки чуть поскрипывали при каждом шаге. Он поднял правую руку и осенил себя крестным знамением. Шиб даже дышать перестал– ему казалось, что голова девочки сейчас повернется вокруг своей оси, как в «Изгоняющем дьявола». Или деревянный Христос вдруг вскочит и залепит священнику оплеуху. Но ничего не произошло. Статуя по-прежнему лежала на полу. Распятое тельце неподвижно висело на стене.

– Что нужно делать? – вполголоса спросила Гаэль.

– Снять ее и положить обратно в гроб, – ровным тоном ответил Дюбуа. – Они не должны этого видеть. У них не хватит сил это вынести.

– Мы тоже об этом подумали, – отозвалась Гаэль, – но хотели попросить вашего согласия.

– Приступим, – сказал Дюбуа.

Шиб убрал из прохода статую Христа и направился к алтарю. Дюбуа жестом остановил его.

– Посмотрите, может, тут есть приставная лестница.

Шиб осмотрелся. Никакой лестницы не было. Крест был примерно полтора метра в длину, а крюк, на котором он держался, находился в трех с лишним метрах над полом. Без лестницы до него было не добраться.

– Может, она снаружи? – предположил он.

– Я пойду посмотрю, – сказала Гаэль.

– Тебя может увидеть садовник, – возразил Шиб. – Он наверняка спросит, зачем тебе понадобилась лестница. К тому же Андрие может появиться в любую минуту. Или, что еще хуже, Бабуля. Она тоже могла увидеть из окна, как мы сюда вошли. Я думаю, нам придется забраться на алтарь, – добавил он, подкрепляя слова жестом.

Видно было, что Дюбуа это не нравится, но он не возразил. Встав на алтарь, Шиб протянул руки к кресту, но до крюка оставалось еще около полуметра. Придется взяться обеими руками за крест – неизбежно коснувшись при этом и тела, с отвращением подумал Шиб, – чтобы попытаться снять его со стены.

– Нет, он действовал иначе, – неожиданно сказала Гаэль. – Посмотрите.

Она встала на скамейку и поднялась в углубление витражного стрельчатого окна. Затем, осторожно двигаясь вдоль небольшого выступа в стене, добралась до центрального окна, расположенного над оскверненным крестом. Присев на корточки в оконном проеме, она без труда смогла коснуться перевернутой нижней части креста.

– Ему понадобилась веревка, – сказала она. – Чтобы обвязать ею крест и поднять его наверх.

Шиб и Дюбуа обежали глазами часовню.

–Должно быть, он принес ее с собой, – сказал священник. – Хорошо, попробуем снять крест, взявшись за поперечные брусья. Морено, помогите мне.

– Сейчас.

Они схватились каждый за поперечный брус перекладины, стараясь не задеть маленьких пронзенных гвоздями ладоней.

– Раз, два, три!

Шиб и Дюбуа одновременно приподняли перекладину креста вверх, и железная скоба, прибитая с обратной стороны, соскользнула с крюка. Гаэль помогла им, поддержав крест снизу.

« Не очень-то и тяжело», – удивленно подумал Шиб. Килограммов тридцать вместе с телом Элилу, не более того. В этот момент крест угрожающе накренился.

– Осторожно! – воскликнул Дюбуа, спрыгивая с алтаря.

Нижняя часть креста глухо ударилась о пол, волосы Элилу взметнулись вверх. Мужчины осторожно прислонили его к стене.

– Нужно его положить, – сказала Гаэль.

– Как вынуть гвозди? – спросил Шиб, покусывая губы.

– Подождите минутку.

Гаэль порылась в своей сумочке и вытащила маникюрные ножницы.

– Надеюсь, это подойдет.

« Союз трех, или Тайна проклятой часовни», – горько подумал Шиб, глядя, как Дюбуа, вооружившись ножницами, поддевает шляпку гвоздя и вытаскивает его из окоченевшей плоти.

Зрелище было настолько нереальным, что Шиб не испытывал никаких эмоций, как если бы смотрел напыщенную мелодраму. Дюбуа тем временем отцепил от перекладины другую руку Элилу. Его и без того тонкие губы сжались в почти невидимую линию. Шиб наблюдал, как гвозди падают на каменный пол.

– Теперь ноги, – пробормотал священник. По его вискам струился пот.

Скрещенные в щиколотках ноги Элилу оказались прибиты к дереву одним гвоздем сантиметров двадцати в длину, пропитанным запахом формалина.

– Морено! Помогите нам, вместо того чтобы считать ворон!

Дюбуа приподнял тело Элилу за плечи, Гаэль подхватила ноги. Шиб подошел к ним и просунул руки под спину мертвой девочки, с отвращением чувствуя близость ее лица.

Втроем они осторожно положили ее в стеклянный гроб. Гаэль поправила ремешки ее туфелек так, чтобы не было видно двух зияющих ран на ногах. Шиб сложил ее руки на груди, поправил волосы, шуршавшие, как сухие листья, затем протянул руку, чтобы закрыть ей глаза. Но...

– Он их отрезал! – воскликнул Шиб.

– Что? – спросил Дюбуа, склоняясь над статуей Христа.

– Ее веки... Я их заклеил, чтобы глаза не открывались. Этот мерзавец их отрезал. Теперь глаза невозможно закрыть.

– Ничего не поделаешь, – пробормотал Дюбуа. – Помогите мне поставить Господа нашего на место.

– Вы прочли то, что написано на бумажке?

– Богохульство. Я же говорил вам, что это сделал одержимый. Он помочился на Господа нашего и нацепил на него эту похабную тряпку, чтобы поглумиться. Это сатанинский ритуал, – со вздохом заключил священник, приподнимая статую.

Шиб помог ему прибить статую к кресту с помощью одной из своих мокасин «Капри». Изделие дома Арфанго, такое стильное– кто бы мог вообразить, что когда-нибудь оно послужит для подобной цели?

Затем они прислонили крест к стене и едва успели перевести дыхание, как кто-то попытался открыть дверь снаружи.

– Слава богу, успели, – сказал Шиб и пошел открывать.

На него растерянно смотрел Андрие.

– Зачем бы заперлись?

– Элилу снова здесь, – ответил вместо него Дюбуа. – Мы как раз собирались тебе об этом сказать.

– Что? – воскликнул Андрие и быстро шагнул внутрь, оттолкнув их в сторону. Он подбежал к гробу дочери и застыл на месте.

– Как это произошло? Кто ее принес? – прошептал он.

– Неизвестно. Мы обнаружили здесь и другие следы вандализма, – сказала Гаэль, указывая на крест, стоявший у стены.

– Объясните мне наконец, что все это значит! – потребовал Андрие и внезапно сжал кулаки так сильно, что побелели костяшки пальцев. – Тело было... осквернено? – прошептал он, в изнеможении закрывая глаза.

– По всей вероятности, нет, – спокойно ответила Гаэль.

Ну вот, подумал Шиб. Если тело осмотрят и обнаружат отсутствие плевы, то спишут это на счет похитителя трупов.

«И скажи спасибо, что не на твой», – вдруг издевательски прошептал внутренний голос. Бальзамировщик в резиновых перчатках и презервативе! Шиб растерянно моргнул. Андрие склонился над гробом и сдвинул стеклянную крышку. Внезапно он отшатнулся.

– У нее открыты глаза! – воскликнул он. – О, боже мой, Дюбуа, она открыла глаза!

– Это просто рефлекс, – поспешно сказал Шиб. – Это произошло из-за перемещения тела.

Андрие невидящим взглядом посмотрел на него, затем сказал, проведя рукой по волосам:

– Да, рефлекс... Мне вдруг показалось, что... это глупо, но... Я пойду предупредить Бланш.

– Я пойду с тобой, – сказал Дюбуа, беря его под руку.

Когда они вышли, Гаэль тяжело опустилась на скамейку.

– Я больше не могу! Такое ощущение, будто я пробежала марафонскую дистанцию!

– Это стресс, – пробормотал Шиб.

– Самое ужасное– знать, что этот человек действительно существует! Он изнасиловал эту девочку и убил ее, а потом украл ее труп, чтобы надругаться над ним! Ты можешь себе представить, сколько в нем ненависти!

– И отчего она появилась, – добавил Шиб, потирая подбородок.

– Может, это бывший любовник Бланш? – предположила Гаэль.

– Тут что-то не сходится.

Шиб задумчиво расхаживал взад-вперед.

– С одной стороны– человек, который изнасиловал Элилу и убил ее, чтобы это скрыть. С другой – похититель трупов. Здесь нет связи.

– Как это?

– Украсть труп, открыть ему глаза, прибить его к кресту– это преступление, направленное против живых. Им предстояло увидеть это жуткое зрелище. А педофил, который изнасиловал Элилу, не хотел причинить зло Андрие. Он убил ее только ради того, чтобы скрыть свое преступление.

– Может быть, он убил ее случайно, – заметила Гаэль. – Например, она пыталась сопротивляться, убежать от него, не знаю... Ладно, с меня на сегодня хватит. Поехали?

Шиб кивнул, погруженный в свои раздумья.

Солнце стояло высоко в небе. Слишком яркое. Цветы были слишком пестрыми. Трава – слишком зеленой. Крупинки гравия под ногами различались с отчетливостью сада камней. Все казалось изготовленным из блестящей пластмассы. Трудно было вообразить, что за стенами этого дома скрываются бледные, измученные, заплаканные человеческие существа.

Коста куда-то исчез. Шарль и Луи-Мари играли в пинг-понг. Когда веет присутствием смерти, все обычные занятия кажутся неуместными, подумал Шиб, идя следом за Гаэль в сторону гостиной.

Сверху донеслись чьи-то напряженные голоса. Из комнаты Бланш? Внезапно на верхней площадке лестницы появился Дюбуа и направился к ним.

– Она очень взволнована, – вполголоса произнес он, – и я решил, что лучше оставить их одних. Мы помолились за упокой души Элилу, но это не утешило Бланш.

– Мы тоже уезжаем, – тоном заговорщика произнес Шиб. – Мы продолжим наши расследования завтра, если понадобится.

– Очень хорошо.

Он проводил их до дверей.

– Надеюсь, весь этот кошмар скоро закончится, – сказала Бабуля, появляясь на пороге зимнего сада, где она, очевидно, кормила завтраком Анна-бель и Энис.

– И мы пойдем в ци'гк! – закричала Энис, хлопая в ладоши.

– Посмотрим, дорогая. Ешь пирожное.

– Лучше на бокс, – заявила Аннабель.

– Допивай шоколад и не говори глупости! – одернула ее Бабуля.

– Это не глупости! Я хочу стать боксеркой и всех побить!

– Аннабель, сядь на место!

– До завтра, – сказал Шиб, выходя следом за Гаэль.

Дюбуа закрыл за ними дверь, помешав услышать конец разговора.

– Душ, горячий обед и двойное виски! Побыстрее, шофер! – сказала Гаэль, садясь в машину.

Шиб кивнул головой и в изнеможении плюхнулся на сиденье «Флориды». Он не хотел больше оставаться в этой угнетающей обстановке, но не хотел отдаляться от Бланш. Он не хотел ничего из того, что происходило с ним сейчас. Он хотел жить в другой реальности, не в этой. Он чувствовал себя раздраженным, издерганным, уставшим. Вдобавок началось жжение в желудке.

– Я могу у тебя поспать? – спросила Гаэль.

– Поспать – да, – ответил он и тронулся с места как раз в тот момент, когда Кэб Кэллоуэй запел «Тяжелые времена».

 

Интермеццо 4

Время день ото дня
Подгоняет меня.
Дыханье холодное,
Руки сплетенные,
Кожа спаленная...
Глаза ее закрытые
Открываю,
Губы сомкнутые
Размыкаю,
Живот обнаженный
Взломаю,
Как вор,
Вор смерти.
Теперь наконец
Они испугались.
Теперь они знают —
Настало их время
Расплаты и скорби...
 

Глава 12

– Привет! Что поделываешь? Только не говори, что я тебе помешал в самый ответственный момент! Ты хуже австралийского кролика! И Грег захохотал в трубку.

– Ты с Гаэль? Эй, Гаэль, высунь голову из-под одеяла!

– Она уехала на занятия, – проворчал Шиб, откладывая иглу, с помощью которой он только что завершил работу над Скотти. – А что, если я с кем-то другим?

– Да брось, у тебя никогда не было больше одной телки в год!

« Ошибаешься, старина. Новый Шиб– истинный сердцеед».

– Айша мне кое-что рассказала, – продолжал Грег. – Ну и вляпались вы!

– Это я уже понял,

– Знаешь, что я думаю?

– А ты знаешь, что тебе вредно думать?

– Кроме шуток, я думаю, что папаша Андрие с его замашками акулы большого бизнеса – как тот тип, который убивал шлюх в «Голливудской ночи», помнишь? – так вот, это наверняка он.

– Грег, речь идет не о героях фильма, а о реальных людях. О реальной маленькой девочке.

– Которая реально мертва, – закончил Грег. – Которая вышла из родительского дома совсем одна, чтобы прогуляться в лесу с Бемби. Говорю тебе, это он. Он ее изнасиловал и убил и от этого сошел с ума.

– Извини, у меня звонит мобильник. Наверное, это от них.

– Помни, что я тебе сказал! У меня хорошее чутье.

Шиб повесил трубку и взял мобильный телефон, лежавший на низком столике.

– Здравствуйте, я звоню насчет Скотти. Ноэми Лабаррьер.

– Я закончил работу, – сказал он, погладив по голове чучело пса. – Могу привезти вам Скотти в любое время.

– Отлично. Скажем, через час? Шиб взглянул на часы. 10.45.

– Отлично, я приеду.

Одеваясь, он прослушал автоответчик. Ни одного звонка. Очевидно, Андрие решил больше не прибегать к его услугам. Это неизбежно вызвало болезненный вопрос: под каким предлогом теперь увидеть Бланш? Можно, конечно, позвонить, чтобы узнать новости. Совершенно естественно справиться о новостях после того, что произошло. «Да, нужно немного подождать, а потом позвонить», – сказал он себе, зевая. Ему пришлось встать в шесть утра, чтобы «доработать» Скотти– изготовить резиновый муляж и натянуть сверху обработанную шкуру. Поэтому сейчас у Шиба слегка покалывало в глазах– от усталости и химикатов. Нужно выйти на улицу, чтобы немного прийти в себя.

Ноэми Лабаррьер полулежала в оливково-зеленом шезлонге у бассейна. На ней было переливающееся индийское сари в оранжевых тонах и изящные сандалии от Гуччи из тонких плетеных ремешков.

Она поднялась, увидев Шиба с продолговатой металлической коробкой в руках.

– О... это он? Это...

– Да. Хотите на него взглянуть?

– Здесь?.. Нет, лучше пойдемте в дом. Шиб отправился за ней.

Просторная гостиная с белой мебелью, пол из розового мрамора, стены обтянуты розово-оранжевой тканью. Две картины Вазарели, одна – Хупера, цифровой телевизор с колонками, груда журналов «Вог» на низком столике из розового дерева.

Ноэми казалась взволнованной, она обхватила себя руками за плечи, словно ей было холодно.

– Мне нужно что-нибудь выпить, – сказала она. – Я впервые...

– Лучше всего немного коньяка, – сказал Шиб.

– В самом деле?

Она наклонилась к инкрустированному шкафчику и достала резной хрустальный графин.

– Вы составите мне компанию? – спросила она.

– Мне капельку, спасибо, – сказал Шиб.

Ноэми взяла два коньячных бокала и наполнила их до половины. Один протянула Шибу, другой взяла себе и, отпив глоток, сказала:

– Ну, показывайте.

Шиб поставил бокал на журнальный столик и ловко открыл металлическую коробку. Скотти стоял на подставке, приподняв одну лапу и задрав хвост.

– О! Это...

Ноэми смотрела на своего любимца, схватившись за сердце. Она села и отпила еще коньяка.

– Просто удивительно... Он выглядит так, словно собирается поздороваться со мной, радость моя!.. О, боже, когда папа тебя увидит... – сказала она, обращаясь к собаке.

Потом, обернувшись к Шибу, добавила:

– Вы проделали превосходную работу, месье Морено.

Еще один глоток коньяка. Шиб тоже немного отпил из бокала за компанию. Он все еще чувствовал себя измученным после вчерашнего дня. Потом Ноэми поднялась и начала рыться в своей сумочке. Наконец она достала оттуда чековую книжку. Шиб протянул ей счет, который она быстро пробежала глазами, держа кончиками пальцев.

– Я забыла очки у бассейна. Хм, сейчас посмотрим...

Она отложила счет и, больше ничего не сказав, выписала чек. Ее веки собрались в складки.

– Муж мне сказал, что вы вчера заходили сюда с какой-то молодой женщиной. Это ваша невеста?

– Моя знакомая, – с улыбкой поправил Шиб, пряча в карман чек. – Забавно, что ваша подруга Виннифред спросила у меня то же самое.

– Винни?

– Да, мы столкнулись с ней в парке, – ответил Шиб.

– Что она там делала? Бедняжка вечно боится напороться на колючки.

– По-моему, она собиралась к вам в гости.

– Но меня не было дома! – воскликнула Ноэми.

– Наверное, поэтому она у вас не задержалась, – объяснил Шиб, поправляя прядь шерсти на голове Скотти.

Ноэми казалась растерянной. Потом поджала губы.

– Редкое имя – Виннифред, – добавил Шиб.

– Она немка по происхождению. Реми встретил ее во время делового конгресса во Франкфурте.

– А, она тоже работает в сфере финансов?

– Нет, она подавала кофе, – усмехнулась Ноэми. – Она была секретаршей одного из участников. Реми ее переманил к себе, во всех смыслах этого слова.

Ноэми слегка улыбнулась своей шутке.

– Но у них такой вид, словно они влюблены друг в друга, – сказал Шиб– король светской беседы.

– Поль считает, что Реми следует хорошенько подумать, прежде чем жениться на ней. Знаете, как это бывает... молодые женщины без денег часто увлекаются мужчинами постарше и побогаче... Должно быть, что-то генетическое...

Шиб вежливо улыбнулся. Ноэми слегка коснулась головы Скотти и быстро отдернула руку.

– Все же мне немного не по себе, – призналась она, – Он выглядит великолепно, но...

«Но он мертвый. Ты гладишь труп и понимаешь это».

– Боже, уже полдень! Через пятнадцать минут я должна быть на корте!

Шиб простился и направился к выходу. Высокая стена кипарисов скрывала от него усадьбу Андрие. Но он знал, что Бланш находится в доме, с другой стороны. Легкая тень набежала на густые листья. Он взял мобильник и набрал ее номер.

К телефону подошла Айша.

– Привет, это Шиб. Хотел узнать, есть ли какие-нибудь новости.

– Нет, нам ничего не нужно, спасибо, – ответила та.

– Перезвони мне на мобильник.

– До свидания.

Он уселся за руль «Флориды» и нажал на стартер, когда Ноэми Лабаррьер подошла к своей бордовой «Твинго». Он посигналил ей, проезжая мимо, и помахал рукой, прежде чем медленно тронуться с места.

Шоссе Д-9 извивалось среди сосен. Сбоку от него виднелся горбатый мост. Шиб подъехал ближе и увидел внизу речку. Он съехал на обочину, остановил машину и вышел.

Тропинка круто поднималась вверх к двум усадьбам, которые разделяло пространство метров в сто шириной. Сквозь густую листву Шиб различил элегантный силуэт дома Андрие и голубой бассейн Лабаррьера. Добраться туда можно всего за несколько минут. Да, не слишком безопасная местность. Отсутствие собак усугубляет дело. Может быть, Коста ночует в саду и у него есть оружие? Но в таком случае почему он ничего не услышал позавчера? Шиб внезапно вспомнил глазок, вмонтированный в косяк стеклянной двери Лабаррьеров. Дом был под охраной электронной сигнализации. Это надежнее любой собаки. Особенно во времена собачьх гекатомб, о которых говорил ветеринар. Дом Андрие наверняка оборудован чем-то подобным– этим и объясняется отсутствие прочной ограды.

Мобильник зазвонил, и Шиб быстро сунул руку в карман.

– Привет, это Айша. Я сейчас в прачечной. Тогда я не могла говорить– Бабуля стояла рядом со мной.

– Что у вас нового?

– У Андрие очень важный административный совет в Лондоне, и его не будет до завтра. Он очень волновался за Бланш, но она отказалась поехать с ним. Вчера вечером она ходила в часовню к Элилу и простояла там на коленях почти два часа. Я принесла ей шаль, но она как будто меня не увидела и не услышала. Андрие пошел за ней в десять часов вечера и увел в дом. Ночью я слышала, как она плачет. У Энис с утра разболелся живот, а эта зараза Аннабель опрокинула на диван банку с вареньем. Мне понадобился почти час, чтобы его очистить.

– А Шарль и Луи-Мари?

– Они на занятиях.

– Скажи, а Коста ночует в усадьбе?

– Иногда. В старом охотничьем павильоне. Но чаще всего он возвращается к себе в Шатонеф.

– Понятно. А Бабуля уехала?

– Да, наконец-то! Забрала к себе девчонок до завтра. Ей не хотелось оставаться с Бланш.

Шиб взглянул на часы. 12.30.

– А мальчишки когда возвращаются?

– Часов в пять вечера, а что? О нет, это слишком опасно!

– Что слишком опасно?

– Приезжать к ней.

– Но нужно же выяснить, кто это сделал, – пробормотал Шиб.

– Послушай, я знаю не слишком много, но не держи меня за идиотку!

– Что? Эй, подожди! Но связь прервалась. Итак, путь свободен.

Айша с явной неохотой открыла ему дверь. Ее тонкое лицо осунулось, а роскошный высокий узел волос съехал набок.

– Что вы хотите? – громко спросила она, впуская его, и Шиб краем глаза заметил Коста. Садовник, стоя на стремянке, подрезал ветки лавровых деревьев.

– Я бы хотел узнать новости о мадам Андрие. Ее муж сказал мне, что она не очень хорошо себя чувствует.

– Идите за мной. Я спрошу у мадам, сможет ли она вас принять.

Шиб отправился следом. У него было ощущение, что он снимается в пародийном телесериале, где все амплуа распределены с точностью до наоборот,

Айша оставила его в гостиной и ушла. Он услышал звуки электрического миксера – должно быть, орудовала кухарка.

– Что вы здесь делаете? Шиб обернулся.

Бланш смотрела на него, прислонившись к спинке одного из высоких кресел. Она была одета в строгий кашемировый костюм из ткани «пье-де-пуль», безукоризненно причесана и слегка подкрашена. Золотой крестик поблескивал на светло-серой блузке. Шиб почувствовал себя идиотом.

– Я пришел узнать, какие у вас новости.

– Ах вот как? Узнать, как чувствует себя бедная маленькая дурочка, которая совсем потеряла голову?

– Я не хотел вас беспокоить, – ответил Шиб, направляясь к дверям.

–Я не сказала, что вы меня побеспокоили. – Бланш подняла голову и в упор взглянула на него.

Шиб сказал себе, что нужно немедленно уходить, но вместо этого повернулся и приблизился к ней.

– Не так быстро, – тихо сказала Бланш, бросив взгляд в окно.

– Пригласите меня пообедать, и мы сможем поговорить.

– Я не голодна. К тому же наш последний совместный обед не слишком хорошо закончился.

Он почувствовал себя ничтожным. Нужно было уходить. Но он не мог. Не сейчас, когда она так близко от него. Когда он слышал ее участившееся дыхание. Когда его руки пылали от малейшего прикосновения к ней. Удивительно, как они не загорались... Почему она этого не чувствовала?

– Я больше не хочу вас видеть, – прошептала она.

Внезапно его руки похолодели сильнее, чем мертвое тело Элилу. Как они могли застыть до такой степени и не сломаться? Как она могла сказать ему такое – с этой дрожащей на губах улыбкой, от которой он едва не зашатался, словно корабль, потерявший управление?..

Он шагнул вперед, заставив Бланш отступить в сумрачный холл, где садовник уже не мог их видеть. В доме было тихо – лишь голоса Айши и кухарки доносились откуда-то издалека, из-за дверей, ведущих в нормальный мир. Шиб протянул ледяные руки к Бланш, положил их ей на плечи, привлек к себе. Она резко высвободилась.

– Оставь меня!

Обращение на «ты», в другое время доставившее бы ему удовольствие, сейчас резануло, как бритва. Он снова попытался обнять ее, но она дала ему пощечину– ее рука почти беззвучно ударила его по щеке, не причинив боли, потом, задержавшись на несколько мгновений, скользнула вдоль щеки, лаская ее. Шиб схватил ее за запястье.

– Я закричу!

– Вполне естественно для маленькой дурочки, которая совсем потеряла голову.

– Сам дурак!

Ну наконец-то хоть какой-то проблеск жизни! Шиб отпустил ее. Он вдруг почувствовал неудержимое желание быть грубым.

– Я приехал вовсе не затем, чтобы переспать с вами. Я хотел узнать, нужно ли продолжать расследование.

Бланш, явно шокированная, покраснела от гнева.

– Моего мужа нет дома.

– Я знаю.

– Я больше не хочу слышать об этом кошмаре.

– Прекрасно. Заткните уши и спите спокойно.

– Для меня это не игра, – яросто прошипела Бланш. – Я как будто теряю жизненную силу день за днем, и вы забираете ее и наполняете ею ведра для отходов в вашей мастерской, а взамен меня забивают землей, холодной землей, целыми пригоршнями, а вы – вы склоняетесь, и наблюдаете за мной, и спрашиваете, сколько еще времени я смогу дышать – с видом богача, который осуждает бедняка, умирающего от голода!

Он увидел, что в уголках ее серых глаз блестят слезы. Потом они мягко заструились по щекам. Шиб чувствовал, как слезы набухают внутри него самого – тяжелые, душащие и, к великому его стыду, тоже выступают на глазах.

– Кажется, кто-то идет, – прошептала Бланш.

Ну конечно, Дюбуа! Его почти неслышные шаги по гравию. Бланш бессознательным жестом увлекла Шиба за собой и втолкнула в маленькую темную комнату. Кажется, это был встроенный стенной шкаф. «О, господи, – подумал Шиб, – если нас здесь найдут, мы пропали! Линчуют на месте». Ее ладонь на его губах, его ладонь на ее затылке, их лица так близко друг от друга, влага ее слез на его Щеке... Он крепко обнял Бланш.

– Бланш нет дома? Я говорил ей, что заеду.

– Она, должно быть, в саду с месье Морено.

– Да, в самом деле, я видел его машину. Пойду поищу их.

Шиб коснулся губами сухих губ Бланш. Айша, должно быть, в полном смятении... Но что бы ни произошло, мне наплевать, я хочу тебя, пусть нас найдут, пусть будет скандал – мне наплевать, я хочу тебя еще сильнее, такую, как сейчас, беспомощную, потерянную...

– Мадам? – послышался нерешительный голос Айши. – Приехал отец Дюбуа, он вас ищет.

Послышались удаляющиеся шаги, потом наступила тишина.

Бланш с силой вцепилась в его плечи. Потом приоткрыла дверь и выскользнула наружу. Ее каблучки резко застучали по мраморному полу.

– Жослен!

– Ах, вы здесь! Здравствуйте, Бланш.

– Я была у себя в комнате. Вы видели Морено?

– Нет. Я думал, он с вами...

– Он попросил разрешения осмотреть сад и окрестности.

Шиб тоже выбрался из шкафа, бесшумно дошел до зимнего сада, с бьющимся сердцем пересек его и вышел на улицу. Там он наконец облегченно вздохнул и машинально провел рукой по губам, чтобы стереть следы помады. Но ее не было.

Он увидел со спины Бланш и Дюбуа, которые шли в сторону бассейна. Священник, глядя в землю, слегка помахивал небольшим коричневым портфелем. Бланш, по обыкновению скрестив руки и слегка склонив голову набок, что-то говорила ему. Шиб решил обойти дом сзади и выйти им навстречу, будто бы возвращаясь из глубины парка.

Вымощенная плиткой садовая дорожка извивалась среди безукоризненно подстриженной травы. Рядом с пестревшей цветами клумбой стояла тачка. Шиб прошел мимо нее и вдруг остановился. Очень подходящая вещь, чтобы перевезти тело. Особенно детское. А что, если преступника не нужно искать далеко и это – садовник Коста? Помнится, Луи-Мари обвинял его в сексуальных отношениях с Шарлем... Шарль, несмотря на свои взрослые манеры, всего лишь мальчишка. Возможно, Коста– скрытый педофил... К тому же он хорошо знает расположение усадьбы...

Шиб подошел к тачке. Обычное железное сооружение с двумя деревянными ручками. В ней лежал свернутый рулон полиэтилена для укрытия теплиц и секатор с заржавевшими лезвиями... Нет, чем-то испачканными... Шиб протянул руку к свертку полиэтилена, который почему-то неудержимо притягивал его. Снова появилось чувство страха, какой-то неведомой опасности. Шиб осмотрелся, уверенный в том, что за ним наблюдают. Вокруг никого не было. Мимо, щебеча, пролетела малиновка. Он резко схватил полиэтилен и потянул к себе.

Под ним, на дне тачки, лежало что-то мохнатое.

Это игрушка, сказал себе Шиб. Одна из плюшевых игрушек Энис.

Потом он заметил на своих руках маленькие красные капельки. Весь нижний слой полиэтилена был ими усеян. Шиб наклонился ниже, слегка расставив руки.

Глаза игрушки вывалились из орбит. Они наполовину вытекли, оставив за собой густые желтые следы на окровавленной мордочке. Окровавленной? Вытекшие игрушечные глаза? О нет! Шиб осторожно коснулся пальцем мохнатого комочка, потом взял маленькую лапку и потянул ее к себе.

В распоротом животе щенка кишели толстые белые черви.