Текст книги "Наследие кельтов. Древняя традиция в Ирландии и Уэльсе"

Автор книги: Бринли Рис

Соавторы: Алвин Рис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

искать на карте Ирландии область, соответствующую допотопной Кессар, которую мы

отождествили с хаосом, предшествовавшим возникновению каст, то для этого не

нашлось бы лучшего места, чем дальняя область короля «слуг/рабов». Сказанное

вынуждает нас обратить особое внимание на Мунстер в целом и особенно – на

западную его часть.

Фиг. 7. Классы и направления (Индия и Ирландия)

Говоря о первых пяти волнах завоевателей, мы отмечали, что если племена Немеда, Фир

Болг и Туата Де Дананн обладают некой общностью, то Партолон и Кессар оказываются

как бы искусственно отделены от них мором и потопом. Подобным же образом Мунстер

как историческая область стоит особняком по отношению к другим областям. Принято

считать что короли Мунстера не признавали верховную власть короля Тары вплоть до 10

в. Мунстер, таким образом, был относительно автономен и обладал собственной

иерархией повторяющей сложную систему королевства сюзерена. Как и вся Ирландия,

он был поделен не только надвое, но и на пять частей. Север, Юг Восток Запад и Центр.

Темайр Луахра в Мунстере – единственная известная Темайр, помимо Темайр Бреги

(Тары) более того, в двух повестях о пяти братьях, соперничавших из за власти над

Ирландией, королем, чье имя было открыто, оказывается в одном случае Ньяль, предок

О’Нейлов, которые в течение нескольких столетии предъявляли свои права на верховную

власть в Таре, а в другом – Лугайд Лайгде, предок мунстерского рода Эранн. В тексте

на основании которого мы делаем наши выводы атрибуты Мунстера почти столь же

всеобъемлющи сколь и атрибуты центральной области они включают знание, мудрость,

ученость, поэтическое искусство, боевое искусство, плодородие и проч., равно как и

атрибуты присущие четвертой функции. Таким образом, Мунстер оказывается целым

миром.

Изолированность и самодостаточность Мунстера сочетаются, однако, с особой его

многоаспектной ролью в космологии более широкого плана. Во-первых, именно Мунстер

ассоциируется со смертью. Напомним, что Дом Лонна и страна мертвых расположены у

побережья Западного Мунстера и что в саге повествующей о возвращении Кайльте из

страны мертвых, откуда он приходит на время, чтобы подтвердить установление,

совершенное Монганом в Ульстере; говорится, что впервые он появился в Корко Ливне,

опять таки в Западном Мунстере. «Домом Донна» называют иногда и сам Мунстер, и его

королевский род. Э. Макнил отмечает, что пять шестых всех огамических надгробий

найденных в Ирландии сосредоточены в трех юго-западных графствах – Уотерфорде,

Корке и Керри – а особенно многочисленны эти памятники именно в районе Корко

Дивне. Напомним что среди племен, заселявших Ирландию, только племена Кессар и

Партолона, связанные с Мунстером полностью исчезли с лица земли.

Во-вторых, Мунстер – это область традиционно населенная женскими мифическими

персонажами. Тaк, «сид Муман» («сид Мунстера») известен еще и под названием «сид

Белых Женщин». Сам остров Ирландия называется иногда «страной Ану», тогда как

легендарная Ану, описанная в «Глоссарии» Кормака как «мать богов Ирландии»,

увековечена в названии двух холмов – «Сосцы Ану» которые находятся в районе

Килларни в Мунстере. Именем Эблиу, сестры бога Луга и жены Финтана сына Бохры

(«Океана») названа другая местность в Мунстере. Холм Кнок Аине в Мунстере получил

свое название от имени Аине, жены либо дочери Маннанана сына Лира и внучки Донна

из Уснеха. Этот холм, как и холмы. Сосцы Ану традиционно считался владением сидов.

Каллях или Старуха из Бере, извсстна не только в Ирландии, но и в Шотландии, где о ней

говорится что «она является самой значительной фигурой гэльскои мифологии». Горы,

озера и острова обязаны ей своим существованием, а каменные вымостки – каирны —

считаются камнями выпавшими из ее передника. Именем Бере назван также полуостров в

Западном Мунстере, а всредневековой рукописи «Желтяя книга Лекина» есть замечанис о

том что родом «Каллях» была из Корко Дивнегде всегда обитали подобные старухи «и где

всегда они будуч жить». «Почему зовется она Старухой из Бере. Вот почему: было у нее

пятьдесят воспитанииков в Бере. А еще прожила она свою юность семь раз, так что было

у нее много мужей и каждый проживал с ней свой век до глубокои старости, и поэтому

внуки и правнуки ее столь многочисленны, что насчитываются целыми родами».

Мунстер – это первомир, место, где находится начало всех начал. Именно в Мунстере

на западном его побережье, высаживались многие легендарные завоеватели. Среди этих

мест надо в первую очередь отметить Дун на Барк в Корко Дивне, где впервые ступила на

землю Ирландии Кессар. Под именем Банбы эта первоженщина дожила до того дня, когда

встретилась с сыновьями Миля на Слиав Мис («Горе Мис»), и произошло это опять таки

в Корко Дивне. Тул Туинде, где Финтан сумел пережить потоп тоже находится в Западном

Мунстере, согласно разделу острова совершенному племенем Фир Болг. На маленьком

островке у западного побережья Мунстера жил и мудрец Муг Рут, который якобы пережил

девять королевских правлений. По-ирландски sen означает «старый» и не случайно

персонажи саг носящие такие имена как Сен Сенганн, Росенн Сенгарман, Сенлэх, Сенан,

Сенфьякаил Сенах, оказываются уроженцами Мунстера. Кроме того, эрины, по мнению

многих историков были исконным племенем, которое обитало на острове еще до

прибытия туда гойделов. В отличие от других племен потомство аборигенов восходит не к

сыновьям Миля, а к загадочному Лугайду сыну Ита убитому, согласно преданию,

Племенами богини Дану. Имя эринов традиционно связано с названием острова (Eru) и об

их присутствии говорят топонимы во многих частях страны, однако Sen Erainn

«Древность Эриу» относится к Мунстеру.

Говорить о Мунстере как о стране, где царит хаос, обитает смерть и всем правят по

преимуществу женские персонажи, наделенные во многом архаическими чертами, —

значит подчеркнуть лишь некоторые из его особенностей. Мунстер еще и страна

неожиданностей в чем на собственном опыте убедился король Федлимид, когда в

Западном Мунстере ему пришлось со своими людьми пробираться сквозь снежный буран

к дому некоего Гулиде. Этот Гулиде, человек алчный и склочный, был известен тем, что с

необычайной легкостью обращался с просьбами к другим, сам же отнюдь не был «скор на

подношения». Когда король и его люди измученные сражением со снежным бураном

приблизились к дому Гулиде, тот послал к воротам одну из своих трех дочерей, которых

звали Муха, Грохот и Вопль, – в надежде что ей удастся убедить нежданных гостей

проити мимо. Действительно, смышленая девушка тут же дала королю понять, что в этом

бедном доме не придется рассчитывать на хлебосольный прием, ведь старые запасы

провизии уже съедены, а новые еще не припасены, женщины в доме сплошь на сносях,

коровы бесплодны, всюду снуют бойкие мыши, и даже скамьи, что ставят вокруг столов

для пира, все до единой сгнили. Однако после этого предисловия девушка все же взяла

короля за руку и повела в дом. Он оставался там три дня и три ночи, и никогда ни раньше,

ни потом не случалось ему пробовать «белой еды» (т.е. молочных продуктов) вкуснее, чем

в доме Гулиде.

Парадоксальность Мунстера проявляется самыми разными способами. Если королевская

власть в Мунстере «подобна мухе», то сам народ «подобен пчелам», пчелы же, согласно

кельтским верованиям, обладают тайной мудроетью, и труд их был благословлен в самом

раю. Населяющие Мунстер сверхъестественные существа имеют двойственную природу,

как Кессар, женщина изгой одновременно королева Банба, а женолюб Финтан

одновременно мудрец, переживший века и эпохи. Муг Нуадат, король «слуга», известен

также под именем Эоган Великий (Эоган Мор). Точно так же Мугаин королева Мунстера

известна одновременно под именем королевы Мор Великой королевы. В ирландских

легендах рассказывается, как короли отправлялись на ее поиски. Её дворец находился в

Западном Мунстере возле Корко Дивне и в народе до сих говорят, что когда светит солнце,

значит «Мор на троне». Финтан меняет свои обличья, а Старуха из Бере много раз

переживала пору юности. Сходные превращения описываются и в одной из повестей о

фиане, где пришелец из Иного мира открывает судьбу Финна. Этот пришелец носил имя

Кронанах (имя его подсказывает, что он из сида Фемун, что в Мунстере) и предстал он

перед фениями в устрашающем виде – огромный черный, страшный. Он достал две

дудочки и так заиграл на них, что все кто «терпел боль и муки, будь то мужи,

страдающие от ран, или жены, мучающиеся родами, все погрузились в сладкий сон при

звуках этой прекрасной музыки». И далее. «Когда на этого страшного человека упали

лучи солнца, он чудесным образом преобразился – не страшным он казался теперь

фениям, а прекрасным и царственным, и лицо его было исполнено очарованием

юности».

Мы говорили, что Музыка соотносится в первую очередь с Югом и с низшим классом

свободных «земледельцев», однако это лишь одна сторона картины. И в архаических

текстах, и народных сказках прекрасная музыка выступает как один из главных атрибутов

Иного мира. Ее звуки нередко знаменуют приближение чего-то сверхъестественного, с ее

помощью люди из сидов наводят на земных мужчин и женщин свои «чары». Подобно

тому как в повести о сыновьях Миля ученость Севера противопоставляется музыке Юга,

«Ригведа» свидетельствует о фундаментальной оппозиции брахманы – гандхарвы

(гандхарвы – это существа, живущие в неком потустороннем мире, и словом

гандхарвы нередко называют людей-музыкантов. В Шатапатхабрахмане Речь и Пение

(Rik и Saman) приравниваются к Земле и Небу соответственно, а в Китае подобным же

образом сопоставляются «правильное поведение» (Li) и музыка. «Музыка < > исходит из

небесного порядка, а правильное поведение <...> из земного порядка. < > От музыки

зарождаются вещи и сути их, но лишь правильное поведение может сообщить им

окончательную форму». Повсюду бытует поверье, что слова обладают созидательной

силой; они символизируют явленный мир. Музыка же приводит нас в гармонию с

неявленным, и потому «понимание музыки есть постижение тайного источника сил».

В те времена, когда правил уладами король Конхобар, было, как говорят, в Мунстере два

короля, Эохайд Мак Лухта и Курои Мак Ларе. Согласно некоторым текстам, каждый из

них правил своей долей Мунстера, другие же тексты называют королем Мунстера либо

одного, либо другого. Потомство Эохайда прослеживается до Ита сына Брегона, но о

нем самом нам известно мало. Эохайд был одноглаз, и в других областях по этой

причине никак не стал бы королем. Фоморская одноглазость ставит его в один ряд с

первобытными Финтаном и Партолоном, со «слугой-великаном» Мугом Нуадатом и

колдуном Наром, чье имя означает «стыд», свинопасом у Бодба из знаменитого сида в

Мунстере, а также тремя братьями, которые ограбили в Мунстере самого Финна и имена

которых означали «Дурной Знак», «Вред» и «Недостаток», а отцом их был человек из

Племени богини Дану, по имени Уар, что означает «Жестокость». Все трое изображались

обычно в виде «страшных уродов <…> хромых <...> фальшивых, из племени

необычайной злобы, родом из некой каменистой долины, что далеко в Нижнем мире».

«Ядом напоено их оружие, и одежда напоена ядом, и руки их, и ноги, и все, чего они

касались, ядовито». Конечно, одноглазые персонажи в сагах не обязательно связаны с

Мунстером, однако они характеризуют именно мунстерскую традицию.

Самый загадочный из персонажей, живших в Мунстере, бесспорно, второй король —

Курои. В одном из текстов он изображается как гигантский пастух или крестьянин

(bachlach), сравнимый с теми великанами – повелителями животных, которые ведут

рыцарей короля Артура к вратам Иного мира. В другом тексте Курои называется

«властелином мира». Его чудесная крепость в холмах Слиав Мис, в Корко Дивне,

напоминает вертящиеся космические дворцы азиатских преданий. «В каком бы месте

земли ни находился сам Курои, крепость его с наступлением ночи начинала вертеться

быстрее, чем мельничный жернов, ибо такова была сила заклятия, которое наложил он

на свое жилище. Так было оно устроено, что после захода солнца никто не мог даже

отыскать вход в него». Сам же Курои был не только колдуном, но и мастером изменять

собственную внешность, по крайней мере, он мог представать то в одном, то в другом

обличье. Так, на пиру в доме Конхобара, когда он неожиданно появляется среди

присутствующих, он выглядит как столп ярко светящегося пламени, а шум его шагов

слышится как завывание ветра и стон метели. Будучи королем Темайр Луахры, Курои,

вместе с территорией, которой он управляет, казалось бы, должен входить в состав

Ирландии и подчиняться верховному королю, однако на деле это не совсем так. С того

дня, как он взял в руки оружие – а было ему тогда семь лет, – и до самой смерти он

не обагрил свой меч кровью в Ирландии, и даже пища Ирландии не коснулась его губ.

Обращаться к нему принято так: «О ты, пересекший течение моря». В этом Курои имеет

много общего с древнеиндийским божеством Пушаном, который представлен иногда как

бог касты шудр. Пушан предстает также как пастух и покровитель скота, в руке он

держит стрекало для управления быками. Поскольку у него нет зубов, он не может есть

обычную твердую пищу, а питается особой жидкой кашей. С другой стороны, именно он

раздает богам еду и вместе с богом Сомой является хранителем живых существ. Он —

покровитель всего этого мира, и он же – патрон фокусников и магов. Рожденный на

дальних путях неба и земли, он видит всех тварей как на ладони, и он же оказывается

проводником в мир Иной. Он способствует регулярной смене дня и ночи, и один из его

постоянных эпитетов – «яркий, сверкающий», порой он сам отождествляется с

солнцем.

В ирландских текстах Курои Мак Даре выполняет различные функции. Он то помогает

Кухулину в сражении, то выступает как его противник, то испытывает Кухулина, то

соперничает с ним, то оказывается его жертвой. Нам уже случалось говорить о

знаменитом споре, когда Курои предлагал собравшимся уладам отрубить ему голову, этот

же мотив возникает затем в среднеанглийской поэме о Гавейне и Зеленом Рыцаре. А К.

Кумарасвами интерпретировал эту тему в свете древнеиндийских параллелей и видел в

громадном пастухе Космического Мужа или Мирового Великана, отождествляемого

отчасти с Варуной, Праджапати и Атманом – высшими божествами – «в их

жертвенных аспектах как источнике, из которого происходят все вещи». Все сказанное

подводит нас к окончательной формулировке парадокса четвертой «функции».

Персонифицированная в слугах, рабах и изгоях, эта функция – низшая в иерархии, но

как символ жертвы она соответствует высшим богам. Поделенный на две части, Мунстер

одной своей половиной символизирует грубых рабов, а другой – Иной мир. Поэтому

как единое целое он неизбежно преисполнен противоречий. Не случайно в одном из

древнейших правовых трактатов его король называется «учителем (ollam) над королями».

После того как Племена богини Дану ушли в сиды, оставив дневной мир сыновьям Миля,

они избрали своим королем Бодба из сида Мунстера. Их правителей наставляет

Маннанан сын Лира, бог моря, но не верховный король Ирландии – король Тары. В

сфере оккультного Мунстер и силы, стоящие за ним, занимают главенствующее

положение. Там «последние» суть «первые».

Глава 6. Переплетения

Соотнесение пяти областей Ирландии с пятью функциями и пятью социальными

классами, конечно же, носит символический характер. Мы отнюдь не утверждаем, что

жители Коннахта были сплошь друидами, а Мунстера – поэтами. Вовсе нет, ведь всякое

множество распадается на подмножества. К примеру, одно из преданий рассказывает, что

Ирландия была поделена на двадцать пять частей между сыновьями Угаине Мора и что

это деление просуществовало целых три сотни лет. В древнеиндийских текстах также

говорится иногда не о «пяти народах», но о «пятью пяти народах», да и четыре основные

касты сами по себе тоже не однородны, а имеют довольно много подгрупп.

Действительно, пять народов ирландской традиции символизируют основные функции

иерархии, но есть основания предполагать, что каждый из них был вместе с тем вполне

полноценным обществом со всей его иерархией. Да, королевская власть по преимуществу

соотносилась с идеей центральной области, но и в каждой отдельной области был

собственный король, а значит, и собственный центр. И если по отношению к верховному

королю Ирландии король Мунстера исполнял функцию «слуги», то для собственных

подданных он, безусловно, был воплощением верховной власти. Аналогичным образом в

каждой области были свои друиды, свои воины, свои крестьяне и свои рабы.

Более того, и социальные классы как таковые не представляли собой однородных групп.

Своей структурой каждый из них воспроизводил структуру общества в целом. Подобно

тому как верховному королю Ирландии были подчинены короли областей, а им в свою

очередь – племенные вожди, класс literati также имел иерархическую структуру. Мы

знаем о друидах, филидах и бардах, которым, видимо, соответствуют друиды, пророки

(vates) и барды кельтской Галлии, об этих последних античные авторы оставили довольно

противоречивые свидетельства. Друиды и vates, видимо, выполняли весьма сходные

функции, хотя первые пользовались в обществе наиболее высоким уважением. И те, и

другие были учеными философами, но при этом друиды, очевидно руководившие

жертвоприношениями, играли также роль судей в публичных и частных распрях. Vates же

в первую очередь были ясновидцами и предсказывали будущее посредством гаданий и

жертвоприношений. Как мы уже отмечали, само слово «друид», вероятно, соотносится с

глаголом «знать». С другой стороны, основы, родственные слову vates, в других языках

связаны с пророчеством, вдохновением, поэзией. Наконец, третья группа

представителей «ученого сословия» – барды, сопровождавшие исполнение своих

произведений игрой на музыкальных инструментах наподобие лиры, – сочиняли

хвалебные и хулительные песни; в более позднее время, в средневековой Ирландии,

хвалебные песни (сочиненные уже филидами) исполнялись бардами под аккомпанемент

арфы. Однако несомненно, что первоначальным значением самого слова «бард» было

«певец хвалы». Vates (а вероятно, и филиды) имели дело с вдохновением, с пророчеством

и с вещами светскими, а это в известной степени роднит их с воинами, чьи функции

также сочетают в себе сакральное и мирское (экстатическое вдохновение берсерка и

искусные боевые приемы), хвалебную же поэзию бардов можно уподобить «съестным

дарам» третьей функции и приветственным кликам, какими третье сословие одобряет

действия правителей и подтверждает их статус. Итак, внутри класса ученых были свои

ранги, соответствующие жрецу, воину и земледельцу, а ниже располагались те, чья

деятельность носила характер чисто «развлекательный», – мимы, шуты, бродячие

музыканты и проч (ирл. crossain).

С принятием христианства такая система должна была неизбежно потерять свою четкость.

Друиды как основные носители прежней религии утратили свои функции, а в ирландских

законах были низведены до положения подчиненных nemed («почитаемых»), тогда как

филиды, видимо перенявшие отчасти роль друидов, заняли соответственно положение

высшей группы «почитаемых». Со временем функции филидов уподобились функциям

бардов, так что, например, в XIII в «филид» был уже просто сочинителем хвалебных

стихов. Однако следует отметить, что в «Книге прав», составленной в XI в. , специально

оговорено, что «знания о правах и привилегиях королей доступны филиду, но никак не

барду». Согласно другим текстам, почести, воздаваемые барду, и оплата его труда были

вполовину меньше почестей и вознаграждений филида, более того, в отличие от филида

бард не мог выдвигать никаких претензий, ссылаясь на свою ученость, а должен был

довольствоваться тем, что добывал себе с помощью собственного природного ума.

Данная модель опять-таки с разной степенью отчетливости отражается в самом составе

разных волн завоевателей Ирландии. Среди тех, кто приплыл на остров вместе с Кессар,

мудрец Финтан и Бит, отправившийся затем на север, явно занимают более высокое

положение, чем Ладра, их кормчий, который ушел на юг острова и умер первым. О

Партолоне говорится, что у него было три сына и один наемник – значит, вместе с ним

всего пятеро. Согласно другой версии, у Партолона было не три сына, а четыре (наемник

при этом не упоминается), и имена их повторно встречаются как имена сыновей Эбера,

которым была дарована власть над Мунстером. Из четырех сыновей Немеда первую

функцию, несомненно, представляет Иарбонел Предсказатель, от которого повело свой

род Племя богини Дану, вторую функцию исполняет Старн, предок племени Фир Болг,

третью – Фергус Краснобокий, Аннинд же, который умер первым, – четвертую.

Пять сыновей Делы, возглавлявшего вторжение Фир Болг, поделили Ирландиюна пять

частей. Двое из них – Ганн и Сенганн, – взявшие в свое владение обе части

Мунстера, носят те же имена, что и два короля фоморов, противники Немеда Слайне и

Рудрайге, взявшие себе во владение Лейнстер и Ульстер, – тезки двух сыновей

Партолона. Slaine буквально означает «здоровье», и Слайне сын Партолона изображается

как первый лекарь Ирландии, тогда как имя Рудрайге носит также основатель

королевского дома в Ульстере.

Племя богини Дану в целом было нами соотнесено с первой функцией, однако внутри

этой общности представлены и другие функции. Когда на сцене появляется Луг, воглаве

Племен богини стоят Нуаду (король), Дагда (бог друидической мудрости), Огма (герой),

а также Диан Кехт (бог здоровья) и Гоибниу (кузнец, покровитель ремесел). Самим своим

появлением на свет Луг обязан договору, который Племена богини Дану заключили с

фоморами еще до того, как прибыли в Ирландию с неких «чудесных островов», и во

время Второй битвы при Маг Туиред Луг обходит войско на одной ноге и закрыв один

глаз, принимая тем самым облик одного из фоморов – соплеменниковсвоей матери.

Согласно другим версиям традиции, он прибывает на поле битвы из Обетованной страны.

Явившись перед воротами Тары, он называет себя «мастером». И хотя статус

ремесленника, как правило, скромен, он может подняться на высокую социальную

ступень, владея множеством ремесел. «Чье мастерство выше, тому и плата больше, и

честь». Получив звание Самильданаха, мастера всех искусств и ремесел, владеющего как

высшей ученостью, так и всеми видами боевого искусства, Луг садится на почетное

сиденье мудрого, а король стоит перед ним до исхода тринадцати дней – особая

почесть, которая напоминает о так называемых «двенадцати днях» – периоде, когда

король на время уступает свой трон кому-то другому, согласно обычаю,

распространенному во многих странах. Правление такого временного короля совпадает с

периодом ритуального хаоса, во время которого нужно победить силы зла и упрочить

надежды на обильный урожай. В ряде случаев обязательным элементом этого ритуала

бывает стояние на одной ноге.

В самой личности Луга можно увидеть противопоставление «внешней пятины» и

«центра». Внешняя область представляет собой изначальное единство, в котором все

статусы и судьбы существуют in potentia. В центре же находится королевская власть,

которая синтезирует все эти функции и от которой зависят судьбы области внешней.

Между этими двумя полюсами расположен космос, где каждая функция, каждая область

и каждое искусство и ремесло имеют свое обособленное бытие. Традиционные собрания,

как мы объясним ниже, представляют собой и возврат к изначальному единству, и

воссоздание порядка. Главенствовали на них короли, однако в «Установлении владений

Тары» устройство празднеств числится среди традиционных атрибутов Мунстера.

Инициатором этих собраний был Луг. Фидхелл опять-таки традиционно считается игрой

королей, но в перечне местных атрибутов приписан к Мунстеру. Игра эта, по легенде,

изобретена самим Лугом, он же учредил и скачки – один из важнейших элементов всех

состязаний и празднеств, а также игры с мячом. В этом его можно сравнить с Варуной,

властителем креативной магии (maya) и асуром среди дэва. В фигуре бога Луга, короля и

ремесленника, слиты воедино Племена богини Дану и фоморы.

Юлий Цезарь, упомянувший друида среди своих друзей, замечает, что из богов

галльские кельты более всего почитают Меркурия, которого они считают изобретателем

всех искусств, проводником в путешествиях и помощником в торговых делах. За ним

следует Аполлон, который прогоняет болезни, потом Марс, который руководит войной,

Юпитер, владыка над небожителями, и Минерва, которая учит начаткам ремесел и

искусств. Проф. Дюмезиль отмечал, что, хотя в религии самого Рима эти пять божеств не

фигурируют как замкнутая группа и хотя римский Меркурий вовсе не считался

изобретателем всех искусств, пять вождей Племен богини Дану, которые совещаются

перед Второй битвой при Маг Туиред, действительно соотносимы в своих функциях с

этими божествами. Так, к Лугу, мастеру всех искусств и установителю торговых ярмарок,

присоединяются Дагда и Огма, в свою очередь привязывающие к себе Диан Кехта и

Гоибниу. Тацит также называет Меркурия самым почитаемым богом у германцев, и

совершенно ясно, что в данном случае речь идет о Вотане (Волане), которого Ж.

Дюмезиль уравнивал в функциях с Варуной. То, что сказано выше о парадоксальной

природе бога Луга, помогает, таким образом, прояснить, почему верховный бог кельтов

был изобретателем всех искусств.

В цикле повестей о Племенах богини Дану антиподом Луга является Брес. Оба они —

и Луг, и Брес – наполовину фоморы, но если у Луга из племени фоморов происходит

мать, а отец принадлежит к Туата, то у Бреса – отец из фоморов, мать же – из

Племен богини. По ходу событий саги каждый держит сторону отца и тем самым

оказывается в стане врагов своей матери. Если Луг связан с ремеслами, то Брес – с

сельским хозяйством, как мы уже видели в гл. II. Его скупость противоречит как

щедрости третьей функции, так и великодушию короля. В нем преобладает негативная,

фоморская половина.

На той важной роли, какую в разных ситуациях играет внук (сын дочери) или

племянник (сын сестры) короля, мы остановимся в ч. III нашей книги. В общем, можно

сказать, что, как в случае с Лугом и Бресом, существует конфликт между героем и родом

его матери. Даже Кухулин, великий защитник своих родичей по матери, временами

проявляет враждебность к Конхобару, брату своей матери. Термин gormac, традиционно

применяемый к Бресу, означает буквально «послушный сын», или «приемный сын» (т.е.

сын, выращенный воспитателем), или «сын сестры». Сходны по смыслу слова nia и griia,

которые означают одновременно «герой» и «племянник» (сын сестры). У германцев, как

отмечает тот же Тацит, сыновья сестер высоко почитались своими дядьями, и эти

родственные узы считались особенно священными. Брес явно не заслуживает эпитета

«послушный сын», и тут мы вновь сталкиваемся с противоречивым отношением к

кросскузенам и племянникам со стороны сестры в обществах, где при выборе будущей

супруги мужчина ограничен кратким списком, состоящим из дочерей братьев матери или

сестер отца. Кросскузен, с одной стороны, божество, с другой – он, как Брес,

похищает жертвоприношение и рассматривается как козел отпущения. На основе анализа

подобных межродственных отношений в древнеиндийском обществе А. М. Хокарт

приходит к выводу, что и Иисус в христианской традиции играет роль такого кросскузена;

следует отметить, что в некоторых ирландских текстах Христа называют «сын нашей

сестры».

Тот факт, что в ирландской традиции любая часть, как бы мала она ни была, стремится к

четкому структурированию, повторяя при этом, как в уменьшающем зеркале, структуру

целого, делает общую картину достаточно сложной. Отдельные персонажи и подгруппы,

стало быть, могут ассоциироваться более чем с одной функцией. Например, такая

фигура, как бард, принадлежит к первой функции, жреческой, но внутри сословия

жрецов барду отведена третья функция; воины-фении принадлежат к третьей функции,

однако в силу общей их военизированности они связаны и с второй функцией. Все это

дает необычайный простор для любого рода интерпретаций традиции, дошедшей до нас к

тому же лишь в очень фрагментарной форме.

Но это еще не все. Финн Мак Кумал ассоциируется главным образом с южной половиной

острова, и его главная резиденция, как принято считать, расположена в сиде Алму в

Лейнстере. Главный противник Финна, Гола Мак Морна, напротив, представитель

севера – он глава коннахтских фениев. Таким образом, в низшем с функциональной

точки зрения цикле преданий герой располагается на Юге, а его одноглазый противник,

также относящийся к фиане, – на Севере. Вся эта инверсированность

взаимоотношений между Севером и Югом соотносится с представлениями о том, что в

Ином мире все вывернуто наизнанку. Так, мы уже отмечали, что для призраков и духов

наш день – ночь, и наоборот. В верованиях Древней Индии левое на этой земле

предстает как правое в Ином мире, тогда как у даяков на острове Борнео принято считать,

что «да» там означает «нет», а черное становится белым. Видимо, данная «зеркальная»

модель рождается в человеческом мозгу как попытка урегулировать извечное

противоречие между понятиями «правое» и «левое» и «северное» и «южное».

Глава 7. Центр

В саге «Установление владений Тары» Финтан объявляет, что пять пятин Ирландии

«считать подобает от Тары доУснеха», ибо эти два места на острове «словно две почки у

зверя». Уснех, действительно находящийся в самом центре страны, входит в область

Мит («срединную»), тогда как Тара находится в Бреге, но эта территориальная

двойственностьне абсолютна, поскольку, согласно «Книге прав», область Брега тоже

входит в Мит. Поэтому целесообразно остановиться на роли этих двух «центров» в

ирландской эпической и мифологической традиции. Начнем с Тары.

Говоря о женской природе верховной власти в Ирландии, мы отмечали, что

правителями острова были мужчины, которые оказывали внимание некоему женскому

существу, персонифицирующему власть, или же были признаны им. Обряд инаугурации

верховных королей традиционно представлял собой бракосочетание с Властью. В ритуале

Тары, с другой стороны, король должен был получить признание от персонификации

мужского начала. Как известно, Ирландия зовется именами многих богинь, но есть у нее

и еще одно название – «Долина Фала» или «Остров Фала», сами же ирландцы

именуются «людьми Фала», а король – «правителем Фала». Фал (Fal) – это камень,

лежавший на вершине холма в Таре и видом похожий на гигантский пенис; в поздней

народной традиции он известен как «Мужской член Фергуса». Этот камень был «Камнем